Из маминой комнаты несутся горькие вздохи.

— О, господи, — бормочет мама.

Когда мама так жалуется, довольно трудно думать о, например, задании по математике. Вместо того чтобы делить и умножать, я тупо сижу и слушаю, как она мучается. И боюсь, как бы вздохи внезапно не перешли в стоны. Тогда действительно кранты. От одной мысли об этом волосы встают дыбом.

Я беру лекарство, набираю воды в стакан и иду к маме.

— Как мы себя сегодня чувствуем? — говорю я, как доктор, и присаживаюсь на край кровати.

— Спасибо, — вздыхает мама. — Неплохо.

— Значит, я отменяю лоботомию?

Мама закрывает глаза. Веки сухие и морщинистые. Она правда очень устала и измучена. Но все-таки изображает на лице подобие улыбки. Во всяком случае, старается изобразить.

— Хотя бы передвиньте ее на попозже, — шепчет мама.

— Может, таблеточку? — предлагаю я.

Мама кивает.

Я даю ей ее лекарство, а из склянки с витамином С беру горошину и себе тоже. Мама кладет таблетку на язык и глотает ее.

Я вытряхиваю себе на ладонь еще горошину витамина.

— Что-то я сегодня боюсь темноты, — говорю я, — значит, мне полагается двойная доза витаминов.

— Конечно, — говорит мама.