Они шли по тропинке, растянувшись в жалкую вереницу. На входе в лес они увидели арку с табличкой: «Добро пожаловать в Мрачный Лес». Чуть ниже было подписано: «Во время пребывания в Мрачном Лесу запрещено курить, сорить и нарушать общественный порядок».

— Черт побери! — воскликнул Тори. — А что же тогда остается делать? Только идти и все?

Чуть ниже, совсем мелким шрифтом было написано: «Осторожно! Передвигаться в Мрачном Лесу опасно для жизни. Лесные эльфы Мрачного Леса не несут за вас ответственности. Спасибо за понимание», и подпись — Лесные эльфы Мрачного Леса.

— Брендальф говорил, чтобы мы не сходили с тропы, — сказал Рори. — Может, стоит поискать более короткий путь?

— Я бы с тобой согласился, — ответил Нудин, — учитывая все предыдущие советы Брендальфа. Но вот Бьорк говорил то же самое, поэтому будем идти по тропе. Иначе он может узнать от своих лесных дружков, что мы пренебрегли его советом. А мне не хочется, чтобы он разозлился и пошел нас искать. «Бьорк прихлопнет!» и все такое прочее.

Лес становился все темнее и темнее. Похожее ощущение возникает, когда в кинотеатре гасят свет, за исключением того, что вокруг не было других источников света — ни экрана, ни огоньков выхода, ни дисплея чужого мобильника. Только тусклое зеленоватое свечение позволяло путникам разглядеть что-нибудь по обеим сторонам тропинки.

Вокруг стояла полная тишина — как не бывает ни в одном кинотеатре. Никаких криков вроде «Чувак, выключи свой телефон!» или «Мы здесь, Рики!». Вместо этого в траве слышались странные звуки: какое-то сопение, шебуршание и шорох, что говорило о присутствии там невидимых существ. Может быть, такое случается и в кинотеатрах, но это смотря куда вы ходите.

Всюду висела паутина. Ее было больше, чем на старом бабушкином чердаке. Никто из путников не удосужился рассмотреть ее поближе, иначе бы удивился тому, насколько она прочная. Удивительно, но вся паутина тянулась вдоль тропинки, а не поперек, и вскоре им предстояло узнать почему. Рядом с тропинкой они увидели табличку «Обслуживание тропинки производят лесные эльфы Мрачного Леса. Просьба не сорить».

Очень быстро гномы возненавидели этот лес, точно так же как гоблинские туннели и болтовню Брендальфа. Несмотря на это, все жалели, что его нет с ними, но не потому что они в нем нуждались или соскучились, а потому что хотели, чтобы и он, наравне с ними, испытал все тяготы и лишения. Уже к первому привалу всех охватило глубокое отчаяние из-за того, что вокруг было темно, тихо и душно, как в боулинге в будний день.

Ночью на лес опустилась не то чтобы темнота, просто кромешная тьма. Они и не подозревали, что может быть так темно, темнее даже, чем в гоблинских туннелях, откуда им чудом удалось сбежать. Спали все, тесно прижавшись друг к другу «ложечкой» — отчасти из-за страшного Мрачного Леса вокруг, а отчасти потому, что старые привычки умирают с трудом.

Ужаснее всего — быть караульным. Со всех сторон Бульбо окружали чьи-то сверкающие глаза — много глаз. Разного размера. Среди них были огромные глазища на выкате, как у гигантских насекомых. «Хорошо, что здесь вокруг такая же гигантская паутина», — думал Бульбо.

Поначалу они по ночам разводили сторожевые костры, но потом отбросили эту затею. Огонь привлекал тысячу мелких мошек, а за ними следом прилетали летучие мыши — сами черные как сажа, но с белоснежными зубами.

Дни следовали за днями, а лес все не кончался, не менялась провизия, которой снабдил их Бьорк. Они пришли к выводу, что его знаменитое рагу — всего лишь красивая легенда. Бульбо практически всегда испытывал чувство голода, потому что Нудин тщательно следил за расходом продовольствия. Они попробовали пострелять черных белок, которые скакали по деревьям. Потратили уйму стрел и подстрелили лишь одну. Но она оказалась отвратительной на вкус, да и слишком худенькой для тринадцати гномов и одного воббита.

У них заканчивалась вода, а в лесу ее нигде не было. Однажды дорогу им преградил стремительный поток. Вода в нем была черной как эспрессо. Бульбо так хотел пить, что он уже наклонился к ручью, мысленно представляя, что добавляет в эту гущу горячего молока и орехового сиропа. Но вовремя вспомнил слова Бьорка и сдержался.

После предостерегающих слов «плохая вода» они даже не решились потрогать ее рукой. Но нужно было как-то перейти поток, а моста нигде не было.

— Где же эти лесные эльфы, когда они нужны? — спросил Нудин. — А еще называется «обслуживают тропу»! Что они, мост не могли соорудить?

— Секунду! — воскликнул Бульбо, вглядываясь в темноту, пытаясь разглядеть, нет ли на том берегу питьевого фонтанчика или кафе. — Там, на другой стороне, лодка!

— Прекрасно! — сказал Нудин. — Будь добр, пойди и подтащи ее сюда. Здесь, наверное, не глубоко, ты сможешь перейти вброд.

Бульбо промолчал и никуда не полез. Он схватил большого черного мотылька, который назойливо кружил вокруг его головы, и бросил в ручей. Как только мотылек коснулся воды, он тотчас замер и бездыханным трупиком поплыл вниз по течению.

— Не знаю, что ты хотел доказать своим экспериментом, — сказал Нудин, — но, может быть, кто-то из нас сумеет закинуть веревку и подтащить сюда лодку? Не думаю, Банкинс, что у тебя получится закинуть так далеко. А вот ты, Гори, раньше играл в сборной КузнецБанка по корнеболу. Или ты, Пики, у тебя зрение лучше всех.

— Это у меня зрение лучше всех! — возразил Брякин.

— Это было раньше, — сказал Пики. — До тех пор пока Бульбо не прошмыгнул прямо у тебя под носом, когда была твоя очередь сторожить. А Гори в основном был на защите. Главным нападающим был я, поэтому бросать веревку тоже буду я!

С этими словами Пики взял веревку с привязанным к ней крюком, которыми их тоже снабдил Бьорк, и начал бросать. Первые несколько попыток были неудачными, чему чрезвычайно порадовались Брякин и Гори. Но вскоре Пики все же удалось зацепиться крюком за борт и подтянуть лодку к берегу.

— Молодец! — похвалил Нудин. — А теперь, Бульбо, садись в лодку и греби на тот берег. Проверь, что лодка не протекает, а на том берегу все чисто. А мы пока подождем здесь.

Бульбо осторожно залез в лодку, полную палой листвы, копошащихся насекомых и плесени.

— По крайней мере она не протекает, — сказал он и погреб через ручей.

Добравшись до другого берега, он с опаской осмотрелся и крикнул сквозь темноту гномам:

— Я на другом берегу. Здесь нет троллей, гоблинов и раргов. Всюду огромная паутина, но больше никаких опасностей не вижу. Что теперь?

— Хорошо, — ответил Нудин. — Теперь плыви обратно!

— Как скажешь, начальник, — сказал Бульбо и поплыл обратно к гномам.

— Превосходно! — сказал Нудин. — А сейчас поеду я, вместе с Чики и Брякиным.

Все уселись в лодку. Но перед тем как начать грести, Бульбо осмелился высказать рационализаторское предложение.

— Я не хочу показаться наглым, но, может, мы привяжем к лодке веревку и Толстяк просто подтянет ее к берегу, вместо того чтобы я греб обратно? Сэкономим, таким образом, место в лодке.

— Старые проверенные методы гномов не устраивают нашего консультанта? — спросил Нудин. — Ладно, будь по твоему. Толстяк, держи веревку!

Бульбо закатил глаза, привязал веревку к борту и сел на весла. Когда они доплыли до противоположного берега, Толстяк подтянул лодку обратно. Затем в лодку сели Пики, Гнойн, Блевойн и Рори, а следом за ними — Гори, Тори, Бифи и Буфу.

— Мы последние, — обиженно сказал Толстяк, обращаясь к Шмякину. — Я всегда последний. Всегда самый крайний из-за моего большого веса.

— Не понимаю, почему ты не худеешь даже сейчас, когда у нас так сильно урезан рацион, — заметил Шмякин, залезая в лодку.

— Я сам удивляюсь, — ответил Толстяк. — Я перепробовал все, что можно. Должно быть, особенности метаболизма.

Как только Толстяк ступил одной ногой в лодку, из леса выскочил черный, как сажа, лось и ринулся прямо на Толстяка. Тот в ужасе схватился за сердце, а лось тем временем перемахнул через гнома и через сам ручей и приземлился на другом берегу, но уже со стрелой в груди, которую успел пустить Нудин. Предводитель был ужасно голоден и страсть как хотел мяса вместо меда. Лось пошатнулся и побрел в лесную чащу. Гномы хотели пойти за ним, но их остановил крик Бульбо.

— Толстяк упал в воду! Он сейчас утонет! — закричал он.

Шмякин так проголодался, что происшествие с лосем заставило его напрочь забыть про Толстяка. Он доплыл до другого берега, даже не заметив, что того нет в лодке. С ворчанием он выбросил из головы мысли о свежем мясе и погреб обратно спасать Толстяка.

Толстяк плавал на поверхности воды, там же, где его застал очередной приступ стенокардии, вызванный внезапным появлением лося. Он упал без чувств, но, к сожалению, не в лодку, а в волшебный ручей с водой, похожей на эспрессо. Шмякин с трудом вытащил тяжелого гнома из быстрого потока, стараясь не касаться воды.

— Затаскивай его в лодку! — кричали гномы с того берега.

— Вам легко говорить! — прокричал в ответ Шмякин. — Вы хоть представляете, сколько этот парень весит?

Шмякин наполовину втащил Толстяка в лодку и поплыл к остальным гномам, которые вытащили мокрого бесчувственного Толстяка на берег.

— Похороним его и пойдем дальше, — сказал Нудин.

— Но он еще жив, — возразил Бульбо.

— Что?

— Он еще дышит, — сказал воббит. — Он просто потерял сознание. Должно быть, река действует как снотворное. Поэтому Бьорк говорил нам, чтобы мы не пили здешнюю воду.

Бульбо был прав. Вода в этом ручье действительно обладала волшебной силой — каждый, кто к ней прикасался, засыпал глубоким беспробудным сном. Совсем противоположный эффект, чем у эспрессо.

— Хорошо, — сказал Нудин. — Тогда давайте его будить.

— Но как? — спросил Шмякин. — Побрызгать лицо водой? Но мы только что вытащили его из реки!

— Почему я должен всегда обо всем думать? — воскликнул Нудин и несколько раз сердито пнул Толстяка под ребра.

Но гном не просыпался.

Попробовали потыкать в него палкой, но все было безрезультатно.

— Я еще раз предлагаю его похоронить, — настаивал Нудин.

— Но он же не мертвый! — закричал Бульбо.

— Тогда давайте оставим его здесь, пока он не проснется, — сказал Нудин. — Он встанет — посвежевший и отдохнувший. Догонит нас самостоятельно. Для такого крупного парня он довольно быстро бегает.

— Я ушам своим не верю! — воскликнул Бульбо. Он был благодарен Толстяку за хорошее к себе отношение. — Мы должны взять его с собой. Будем тащить его по очереди.

И они потащили его. Это было нелегко, а еще гаже становилось от глупой улыбки на лице спящего Толстяка. Никогда раньше он не выглядел настолько счастливым.

Шли дни, а Толстяк все не просыпался. Сначала они волокли его за ноги, но потом Бульбо предложил тащить его за воротник. Единственное, что их радовало, — это то, что пока спал Толстяк, расход провианта резко снизился. Но еды все равно оставалось не так уж много.

Лес оставался таким же темным и мрачным. Такое же мрачное выражение застыло на лицах гномов. Изредка до них доносилось чье-то пение и смех. Однако на них никто не нападал, из чего гномы сделали вывод, что это не гоблины. Они вслушивались в пение, но не могли разобрать слов.

Вскоре запасы хлеба и меда подошли к концу. На очередном собрании был поставлен вопрос о том, а не съесть ли им Толстяка, но половина гномов проголосовала за то, чтобы оставить его на потом. Как раз в этот самый момент Толстяк и проснулся, к облегчению одних и голодному разочарованию других.

— А где еда? — спросил он, сонно потирая глаза. — Мне снилось, что я у эльфов на фуршете с бесплатным баром.

— Еда закончилась, — сказал Нудин.

— И что, совсем ничего не осталось? — встревожился Толстяк. — Но я умираю от голода!

— Мы все тебя прекрасно понимаем, Толстяк. Если отправимся дальше, то у некоторых из нас есть шанс выйти из этого леса живыми, при необходимости подкрепившись теми, кто умрет раньше. Кстати, с возвращением. Мы целую неделю тащили тебя, пока ты спал. Теперь шагай сам!

В этот момент Брякин, который забежал немного вперед, закричал:

— Эй! Я вижу огоньки в лесу!

— Я первый их увидел! — крикнул Пики.

Все посмотрели в ту сторону и увидели с десяток горящих факелов среди леса на приличном расстоянии от тропы.

— Мой сон оказался вещим! — обрадовался Толстяк. — Костры! Фуршет! Бесплатный бар! — И он припустил прямиком в лес.

— Ура-а! — закричали все остальные и побежали вслед за ним, напрочь забыв о предостережениях Бьорка.

Бульбо очень сомневался в благоприятном исходе дела, но не хотел оставаться один и побежал за всеми.

Они очутились на поляне, красиво украшенной бамбуковыми факелами, воздушными шарами и серпантином. Это был веселый эльфийский пикник. Эльфы пели, жарили ребрышки на костре, ели сладости, играли в игры и пили пиво. Запах жареного мяса был слишком соблазнительным для гномов, и они бесцеремонно ввалились на поляну.

И тотчас, как по волшебству, все эти факелы, огни и жареные ребрышки куда-то исчезли, вместе с шезлонгами, теннисными сетками, хот-догами и самими эльфами.

В одно мгновение их объяла такая непроглядная тьма, что не видно было даже друг друга. Система корпоративной взаимовыручки полностью провалилась. Все в панике разбежались, и Бульбо остался совсем один.

Это был один из самых скверных моментов; хотя за время всего путешествия таких неприятных моментов было предостаточно, и он не испытал еще и половины из них. Оказавшись в полной темноте, воббит решил поспать до рассвета, надеясь утром хоть что-нибудь разглядеть.

Бульбо снилось, как он добавляет молоко в свой кофе, и вдруг что-то коснулось его запястья. Бульбо проснулся и увидел, что это не Толстяк, как обычно, а какая-то толстая липкая нить. Он попытался встать, но увидел, что его ноги обмотаны такой же самой гадостью. Нить была похожа на одну из тех гигантских паутин, которыми был опутан весь Мрачный Лес.

И тут Бульбо понял все. Эту паутину сплела гигантская паучиха, рассчитывая сцапать отнюдь не муху. Она пыталась поймать Бульбо!

Он повернулся и увидел ее — огромную отвратительную паучиху! К его ужасу, она с ним заговорила.

— Приветствую тебя! — сказала она мягким нежным голоском.

— Что-что? — переспросил Бульбо немного удивленно, но больше испуганно.

— Приветствую тебя! — сказала она снова. — Почему тебя так удивляет, что я с тобой здороваюсь?

— А что ты со мной собираешься сделать?

— Я свяжу тебя своей шелковой нитью, чтобы ты не мог двигаться. А потом я отравлю тебя укусом. Тогда тебе не будет больно, когда я буду высасывать из тебя кровь!

— Ты, что же, собираешься меня убить?

— Боюсь, что да. Нельзя сказать, что я в восторге от такого рациона, но такой уж у меня организм. Так же питалась моя мать и все матери до нее с безначальных времен, когда в мире царила тишина. Так что устраивайся поудобнее, пока я…

Бульбо был признателен паучихе за такое заботливое обращение, но никак не хотел быть съеденным. И он яростно замахал руками по обыкновению Дорков, в то время как паучиха пыталась закончить свою работу.

Затем воббита посетил миг такого ясного осознания, какого не переживал никто из его знакомых за всю его жизнь. В какой-то момент он понял, что единственный выход — убить чудовище ножом. Он впервые почувствовал в себе силы постоять за себя без необходимости визжать, как маленькая девочка.

— Не дергайся! — проворчала паучиха.

Тут Бульбо улучил момент и выхватил из кармана эльфийский армейский нож. Он хотел открыть основной клинок, но вместо него отщелкнулась открывалка для бутылок вместе с отверткой. Как и консервный нож, она была грязной и ужасно воняла.

— И что ты надумал? — спросила паучиха.

Он поспешно захлопнул открывалку, дрожащими руками попробовал вытащить другие инструменты и наконец откинул основной клинок. И только тогда паучиха догадалась, что происходит. Никогда раньше ей не попадались жертвы, вооруженные карманными ножами.

Бульбо выставил вперед нож, и паучиха отступила назад.

— Давай не будем делать того, о чем можем впоследствии пожалеть. Это, наверное, какое-то недоразумение, — сказала она спокойным голосом, соображая, что делать дальше.

Бульбо тем временем успел разрубить паутину, которая опутывала его ноги. Ему показалось, что паучиха удивилась тому, как легко это у него вышло, но быть может, он ошибался. Очень трудно разобрать истинное выражение на лице паука. Поэтому Бульбо не ожидал от нее внезапного нападения.

Отступать было некуда, и он прыгнул ей навстречу с жутким воббитским воплем. Увернувшись от ядовитых челюстей, он ударил гадину ножом в один из семи глаз — в темноте они светились пятнами на ее теле. Всадив нож еще раз, но уже глубже, в другой глаз, он сумел ее прикончить. К счастью, паучиха не отличалась особой живучестью.

Оправившись после невиданного нервного и физического напряжения, Бульбо посмотрел на мертвого паука и орудие убийства. Сам факт того, что ему удалось убить это гигантское членистоногое, не ползая на коленях с просьбами о пощаде и не закладывая друзей, совершил переворот в сознании господина Банкинса. Он чувствовал, как это событие придало ему мужества и храбрости, даже несмотря на его вечное и неизменное пристрастие к ватрушкам и ореховому латте. Бульбо вытер кровь с лезвия ножа. Основной клинок не был грязным и не вонял. Стоило поддерживать его в таком же состоянии.

— Отныне я буду называть тебя… — сказал он ножу и еще раз к нему принюхался, — я буду называть тебя Вонючкой.

Бульбо стал размышлять, что предпринять дальше. Сперва его планы были направлены на спасение исключительно собственной шкуры, без учета гномов — разве что, в качестве приманки. Но потом он почувствовал, что должен попытаться спасти или, по крайней мере, найти их. Впервые Бульбо беспокоился о благополучии своих спутников. Если точнее, его больше беспокоило то, что его будет мучить совесть, если он не попытается им помочь. А испытывать угрызения совести вдобавок к остальным переживаниям Бульбо никак не хотел.

И он пустился на поиски гномов. Это было хорошей возможностью испытать легендарное «везение Дорков». Раньше он никогда не ощущал себя особенно везучим, но теперь понимал, что пройти такой долгий путь и остаться в живых — уже само по себе удача. Для большего преимущества он надел на палец волшебное кольцо.

Сделавшись невидимым, Бульбо осторожно крался по лесу, стараясь ступать совершенно бесшумно. Он заметил, что гигантская паутина становилась все больше и толще. Кроме того, он отметил, что дизайн паутины приобрел некоторую хаотичность — это уже не были обычные расходящиеся лучами нити с общим спиральным рисунком. Присмотревшись, Бульбо увидел, что она представляла собой надпись. Аккуратными печатными буквами было выведено:

ПРЕВОСХОДНЫЕ ГНОМЫ!

«И что дальше?» — спросил Бульбо, обращаясь к самому себе. — «Нудин и все остальные должны быть где-то здесь».

Но повсюду туча таких же гигантских пауков, как та паучиха, которую он только что убил. Бульбо хотел было сдаться и повернуть назад, как услышал разговор пауков. Они говорили о гномах!

— Ну как вам? — спросила паучиха, отходя чуть назад, чтобы полюбоваться сплетенной надписью. — Так все наши сестрицы узнают, что мы поймали чудных гномов! Это внесет разнообразие в наше меню, в котором только эльфы и гоблины!

— Прекрасно, дорогая, — сказала вторая паучиха. — Можем подать их завтра к чаю! Думаю, все останутся довольны.

— Может, стоит еще подождать, — сказала первая сладким приятным голоском. — Пусть повисят еще немного — вкуснее будут. Впрыснем в них еще яду, чтобы не дергались.

— Только не передержите их, — сказала третья паучиха. — Они, наверное, плохо в последнее время питались, бедняжки. Кроме, разве что, вон того, жирного.

Паучиха подбежала к ветке, на которой висела дюжина больших коконов, из которых кое-где торчали клочья бороды. Над самым большим коконом висела отдельная, изящно сплетенная табличка из паутины:

ОСОБО КРУПНЫЙ

Толстяк, по всей видимости, представлялся им лакомым кусочком.

Паучиха пристально посмотрела на нос гнома, выглядывающий из кокона. Ко всеобщему удивлению, торчащая нога лягнула паучиху, и та не удержалась и упала на ветку чуть ниже, но тут же полезла обратно.

— Мило! — сказала она кокону. — Так ты лягаться вздумал?

Бульбо понял, что настало время действовать. Беда только, что весь его план заканчивался на том, чтобы найти гномов. Дальнейших шагов он не продумывал. Воббит был в растерянности, жалея о том, что так критично относился к планированию Брендальфа.

Он знал, что ему не добраться до гномов прежде, чем их успеют ужалить пауки. Сами пауки были далеко, и напасть на них с ножом тоже было проблематично. Бульбо, конечно, горел желанием воспользоваться своим эльфийским армейским ножом, будучи невидимым. Это бы посеяло настоящую панику среди паучих. Но сейчас это было невозможно.

Он мог попробовать запустить в них чем-нибудь. Бульбо неплохо метал камни, что не очень характерно для Дорков, которые вообще-то не отличаются швырятельными способностями. Но Бульбо Банкинс действительно недурно играл в боулинг, дартс, петанк и прочие игры метательного характера, особенно если они сопровождались выпивкой. Эти игры были основной его физической нагрузкой, за исключением разделывания омаров.

Бульбо подобрал с земли камень. К счастью, логово паучих располагалось рядом с карьером, в котором раньше добывали гравий. Воббит швырнул камень в паучиху, которая собиралась вот-вот укусить Толстяка. Он надеялся тем самым отвлечь ее внимание, но — о чудо! — этот один-единственный удар убил гигантскую паучиху наповал! Бульбо поразился тому, что такое большое и страшное чудовище можно так легко убить. Бороться с обычными пауками в своей воббитоновской квартире было куда сложнее.

Воодушевленный успехом, Бульбо продолжил метать камни. Вскоре на полянке было много мертвых паучих, но еще больше живых и разъяренных. Рано или поздно одна из них поймает Бульбо в свою сеть. Или же они из вредности решат убить гномов.

Пораскинув мозгами, Бульбо решил увести паучих подальше от гномов. С кольцом на пальце он конечно же был невидим. Но, примечая, откуда летят камни, паучихи могли определить его местоположение. Для того, чтобы заставить паучих следовать за ним, Бульбо решил подразнить их песенкой.

Раз-два-три-четыре-пять, Выходи меня искать, Жирный грязный паучок Взгромоздился на сучок. Паучихи-кровососки! Вечно ходите в обносках! Члеее-нисто-ногие! Марш за мной! Скорей! Скорей!

Дразнилка получилась не очень складная, ведь Бульбо придумал ее впопыхах. Но самое главное — она сработала. Паучихи помчались на голос, отчасти из злости, а отчасти из любопытства узнать, что такое «кровососки» и «членистоногие».

Паучихи (а их было около пятидесяти) пытались загнать невидимого Бульбо в угол, со всех сторон окружая его паутиной. Он это предвидел и сумел вовремя ускользнуть от них, бесшумно и быстро, как обычно покидают нудное застолье по поводу проводов коллеги на пенсию.

Для того чтобы осуществить вторую часть плана, которая только что пришла ему в голову, нужно было заманить паучих еще дальше. Бульбо быстро придумал другую песенку, от которой придет в бешенство любой уважающий себя паук:

Усердный глупый паучок, От важности своей кряхтя, На муху сплел большой силок. Дурак! Ведь муха эта — Я. Таких огромных жирных мух Он прежде не встречал. Ловил он хоббита на слух, А в бок поймал — кинжал. На миг сверкнула сталь клинка, Смельчак погиб без мук, Вернее: был живой паук, А стало мертвых два. Большой отряд — одни девицы! — В лице мохнатых паучих, Напившись колы, слопав пиццу, Сплел сеть из злобы и интриг. Концовка песенки — мораль, Урок для мам и пап: В руке моей умелой сталь Сильней мохнатых лап! [8]

Бульбо безмерно гордился тем, что ему удалось включить в свой поэтический экспромт столь детальное описание предстоящего сражения. Кроме того, он чувствовал, что слово «глупые» — более подходящий эпитет для этих тварей, чем «кровососки» или «членистоногие».

Паучихи действительно были глуповаты. Они со всех сторон окружали Бульбо, и их становилось все больше и больше. Он все еще не мог распознать ураган страстей, который бушевал в комплекте из семи глаз, но судя по языку жестов, паучихи были в ярости. Они настолько рассвирепели, что начали совершать ошибки, пытаясь поймать Бульбо.

Паучихи забрасывали нити во все стороны, но в порыве гнева никто из них не проявил инициативу и не сплел нормальную паутину, которая накрыла бы невидимого мучителя. Только так можно было бы загнать Бульбо в угол. Так часто бывает, когда эмоции одерживают верх — правильное решение не приходит в голову.

Бульбо легко прорывался через отдельные нити паутины, орудуя кусачками для проволоки и ногтей своего эльфийского армейского ножа. Если бы это был нож модели «Стюарт», то там имелось бы специальное лезвие для разрубания паутины, но воббиту досталась более простая модель. Еще бы подошла зубочистка, сделанная из настоящего бивня олифанта, однако он давно ее потерял.

Тактика паучих не поражала своей изобретательностью. Они были слишком возбуждены, чтобы догадаться поставить стражу возле пленных. Первый пункт плана, который был озвучен во втором куплете дерзкой песенки Бульбо, предполагал освобождение гномов, однако, одурманенный жаждой крови и поэтическим вдохновением, он уже практически забыл об этом.

Подбегая к висящим гномам, он вдруг понял, что кольцо делало невидимым только его, а не Вонючку. Точнее говоря, кольцо не действовало на оружие в тот момент, когда его пускали в ход. Бульбо немного расстроился из-за этого, поскольку сражаться, будучи полностью невидимым, гораздо удобнее в такой напряженной ситуации.

Жаль, что у него не было времени как следует протестировать кольцо. Почему Вонючка оставался невидимым, когда лежал сложенный в кармане? Всякое ли оружие будет видно, или есть исключения? Может, это должно быть оружие из дерева, а не из металла? Например, бита или заостренная палка? А как насчет его собственного тела? Если, например, он будет наносить удар кулаком или пяткой, то они тоже будут видны? Исходя из того, что его одежда оставалась невидимой, может, имеет смысл придумать такое оружие, которое было бы частью одежды? Например, острый, как бритва, галстук-бабочка или армированные мокасины?

Любой уважающий себя Дорк с радостью провел бы несколько часов, размышляя над этими вопросами. Но сейчас Бульбо был немножко занят. Воббит взял себя в руки и подбежал к дереву, на котором висели гномы. Закрыв кусачки, он решил попробовать Большие Ножницы. К счастью, у дерева были еще ветки внизу, по которым Бульбо, как по лестнице, забрался наверх, где висели завернутые в паутину гномы. Пауков пока нигде не было видно.

Большие Ножницы сработали на ура. Как-никак, эльфы делали. Через несколько секунд Бульбо перерезал все нити, на которых висели коконы. Падать, конечно, было высоко (по крайней мере, Бульбо очень бы огорчился, если бы его уронили с такой высоты), но судя по яростным крикам и отчаянному брыканию, никто из гномов не зашибся насмерть.

Перед тем как разрезать паутину, которая окутывала коконы, Бульбо снял с себя кольцо. Гномы могли на него сильно обозлиться, несмотря на то что он их, вроде как, спасал. Поэтому воббит решил пока что держать свое секретное оружие при себе до поры до времени. Уже будучи видимым, он наклонился к первому кокону.

«Это или Чики, или Пики», — подумал он, глядя на торчащий из кокона кусочек бороды, длинной, как у джазового музыканта. Бульбо разрезал кокон, но находившийся там Чики не спешил вставать. Оказавшись жертвой паучьего яда, он позже описывал свои ощущения как «жуткое похмелье, словно после попойки». Свое падение с ветки он никак не прокомментировал.

Осознавая, что в любой момент могут нагрянуть паучихи, Чики начал помогать Бульбо распутывать остальных гномов. Вскоре все были освобождены, но паучихи вернулись раньше, чем Толстяк успел оправиться от головокружения и тошноты. Так как он был самым сочным, паучихи бросились на него первого.

Завязалась битва: сотни разъяренных гигантских пауков напали на Бульбо и дюжину плохо стоящих на ногах гномов. Но как бы они ни были накачаны паучьим ядом, они все же находились в состоянии бодрствования и могли видеть вокруг себя, в отличие от той ночи, когда их схватили пауки. Они тут же вооружились большими палками, и, кроме того, вокруг валялась куча увесистых камней. Гномы быстро сообразили, что убивать пауков — проще простого, и весело взялись за это дело. Азарт сражения на некоторое время оживил их, но вскоре они начали уставать. Бульбо тоже почти выбился из сил, несмотря на яркое свечение своего волшебного ножа, поражавшего одного паука за другим.

«Вонючке не по душе пауки точно так же, как и гоблины», — подумал Бульбо, всаживая клинок в очередного гада. Силы его были почти на исходе, гномы тоже выдохлись. Они уже готовы были сложить оружие и надеяться на то, что кто-нибудь придет и спасет их. Но неожиданно пауки сдались первыми и отступили, зарекаясь брать в плен тех, кто обзывается и наносит им урон при помощи палок и камней.

Гномы увидели, что в пылу сражения они вышли на поляну, куда хотели явиться незваными гостями на пикник эльфов. Пауки сюда соваться не любили, и гномы сели на траву, чтобы отдышаться. Сразу же возникла куча вопросов: где раздобыть воды, как быть с едой, где выход из леса и т. д., причем все эти вопросы были адресованы Бульбо, как будто он был менеджером проекта.

Гномам также было интересно узнать, как именно ему удалось их спасти. Бульбо так вымотался в битве с пауками и от сочинения песен, что уже не мог быстро наплести какую-нибудь правдоподобную ложь. Вопреки здравому смыслу он рассказал им всю правду целиком: о кольце, о Леди Гуль-Гуль, об игре в загадки и удачном бегстве. Тори и Рори так понравились загадки, что они вынудили Бульбо рассказать эту часть истории еще раз, а во время рассказа по очереди выкрикивали правильные ответы.

Гномы были так благодарны Бульбо за то, что он их спас, что даже знание всей правды об исчезающем из поля зрения Банкинсе нисколько не уронило их мнение о нем. Гномы вообще питают уважение ко всем, кто владеет ценными предметами, такими как волшебный нож или кольцо. Они также щепетильно относятся к благоприятным знакам. Так, например, гномы взяли с собой воббита отчасти из-за того, что не хотели отправляться в путешествие группой из тринадцати особ. Бульбо вспомнил тот день, когда стал «счастливым» четырнадцатым номером в команде Нудина, и внезапно похолодел от страха.

— Я срезал двенадцать коконов, — сказал он. — А вас должно быть тринадцать! Кого-то не хватает!

Давно уже не было слышно недовольного ворчания, приказного тона и бесконечных обвинений, и это говорило лишь об одном — не хватало Нудина.

Они оказались в затруднительном положении. С одной стороны, никто особенно не любил Нудина и его привычку играть на банджо. Кроме того, его отсутствие увеличило бы их долю при дележе сокровищ. Многие, конечно, были с ним в родственных связях, но у гномов и так большие семьи — одним больше, одним меньше… Но была одна загвоздка. У Нудина остался ключ! Ключ от служебного входа в главный офис КузнецБанка! Без Нудина, или, по крайней мере, без его ключа, Бульбо не сможет пробраться в штаб-квартиру банка и убить дракона!

Недолго думая, они посчитали Нудина мертвым, из чего сделали вывод, что их путешествие подошло к концу. Все плюхнулись на землю, желая забыться сном и почти готовясь к смерти. Даже у Бульбо — самого инициативного и оптимистически настроенного члена команды с тех пор, как их покинул Брендальф, — опустились руки.

В действительности Нудин был жив (по крайней мере, пока), но он попал в плен еще раньше, чем все остальные. К счастью, он попал в плен не к паукам, а к тем самым эльфам, на чей пикник они хотели ввалиться всей оравой. За секунду до того, как погасли все огни, он успел спросить одного из эльфов, есть ли у них скотч. Затем, в темноте, его подхватили под руки и ноги и потащили в неизвестном направлении, вместе с сумками-холодильниками, жаровнями и волейбольными сетками.

Лесные эльфы не отличаются особой свирепостью. Они не такие злые, как гоблины, и даже во многом дружелюбнее гномов. Но при этом они очень отличаются от эльфов «Потайной Долины». Они терпимо относятся к туристам, но не испытывают к ним доверия. Кулинарным шоу, танцевальным конкурсам, музыкальным вечерам и винным дегустациям они предпочитают охоту, рыбную ловлю, хоккей и керлинг. Как вы могли уже догадаться, лесные эльфы обычно живут на турбазах в лесу, как правило, в деревянных домиках и охотничьих сторожках, в отличие от эльфов «Потайной Долины», которые облюбовали фешенебельные отели и дома отдыха. После прихода Людей (политкорректность требует подчеркнуть, что это были люди обоих полов) эти эльфы вынуждены были уйти еще глубже в леса, где первое время жили в палаточных лагерях.

В самой большой хижине в нескольких милях от края Мрачного Леса с восточной стороны жил король лесных эльфов — Элвис. Именно сюда притащили Нудина, не особо с ним церемонясь. В свое время Король Элвис лишился целого состояния, вложив в развитие КузнецБанка большую сумму денег, якобы под хорошие проценты. Естественно, он винил во всем гномов. Сами гномы иначе объясняли этот инцидент, указывая на то, что вклад не был должным образом застрахован и поэтому стал жертвой инфляции. Король Элвис считал, что порядочный банк должен возместить ему хотя бы основную сумму инвестиции, но у гномов было иное мнение на этот счет. Эта история стала притчей во языцех среди гномов, которые сложили немало шуточных песен на этот счет. Я не буду вас мучить, приводя здесь образец этого творчества.

Естественно, Нудин был возмущен грубым обращением со своей особой. Когда его вели по коридорам лесного дворца, он поклялся, что эльфы не выбьют из него ни единого слова о золоте и драгоценностях КузнецБанка.

Войдя в тронный зал, Нудин предстал перед грозными очами Короля Элвиса, который подверг его суровому допросу.

— Вы только посмотрите на него! — строго сказал Король Элвис. — В такой чудесный день, как сегодня, ты приходишь и портишь нам праздник, требуя крепкие спиртные напитки, когда мы сами ограничиваемся только пивом и вином!

Нудин посмотрел на короля с таким же суровым выражением лица.

— И из-за этого меня нужно было брать под стражу? Это какое-то недоразумение! Вы хоть представляете, с кем имеете дело? Я, кстати, сейчас умру от голода!

— А где сейчас твои друзья? Что они делают?

— Наверное, умирают от голода в лесу!

— А что вы, вообще, делали в моем прекрасном Мрачном Лесу?

— Большей частью, умирали от голода.

— А ты, я вижу, крутой…

— Я крутой, но сейчас умру от голода, — процедил сквозь зубы Нудин.

— Ну, раз такое дело… — сказал король. — Стража, уведите этого господина и бросьте за решетку, пока не научится хорошим манерам. Желаю приятного времяпрепровождения!

Эльфы бросили его одиночную камеру, однако накормили жареным мясом и напоили пивом. В первый же вечер Нудин ужинал свиной отбивной, что не могло его не радовать после стольких дней, проведенных исключительно на хлебе, а в последнее время и вовсе впроголодь. Из чувства благодарности Нудин даже подумал, а не рассказать ли эльфам о цели их путешествия.

Лесным эльфам не свойственна жестокость, даже по отношению к врагам. За исключением гигантских пауков, к которым они беспощадны. Они также беспощадны к гоблинам, раргам и троллям. Поэтому с Нудином они обращались более-менее лояльно.

Несмотря на объективно хорошее обращение с гномом, самим эльфам казалось, что они обращаются с ним грубо. Во всем виновато присущее эльфам благодушие. По сравнению с последними несколькими неделями, проведенными в Мрачном Лесу, Нудин катался как сыр в масле. В какой-то момент ему даже показалось, что его специально задабривают, с целью впарить какой-нибудь из их деревянных домиков в качестве летней дачи.

Двухкомнатная камера, в которую поместили Нудина, была скромно обставлена, и в ней отсутствовал минибар. Но это не смущало гнома. Перестав удивляться регулярному появлению нормальной еды, Нудин вспомнил о своих друзьях и подумал, что им вряд ли повезло так же, как ему. Однако он тут же отбросил эти мысли, сказав самому себе, что он ничем не может им помочь. Тем не менее, очень скоро они найдут его сами, о чем пойдет речь в следующей главе. К огромному удивлению Нудина, неоценимую помощь снова им окажет не кто иной, как Бульбо.