Сожжение Жанны как громом поразило многих французов. Они до последнего надеялись, что их Дева вырвется из вражеских рук и продолжит начатое ей дело освобождения родины. Теперь их охватила растерянность быть может, ее гибель означает, что она не была послана Богом? А может быть, Он отвернулся от Франции?

Напротив, в стане врагов царила радость. Епископ Винчестерский, герцог Бедфорд и их французские подручные торопились закончить начатое, очернив Жанну в глазах народа. Через неделю после ее казни. 8 июня 1431 года, английский королевский совет, заседавший в Руане, отправил европейским монархам манифест о "справедливом наказании лжепророчицы, сеявшей смуту в нашем Французском королевстве". Вскоре похожее послание было отправлено знати и городам Франции, а Парижский университет ознакомил с ним папу римского Евгения IV. В городах, подвластных англичанам, церковь устраивала торжественные молебны и шествия, посвященные избавлению от "еретички". В пути процессия останавливалась, и священники торжественно предавал и проклятию и саму "так называемую Деву", и всех, кто верит в ее богоизбранность. Последних ждали крупные штрафы, тюрьма, а самых упорных — костер.

Все эти меры должны были подготовить общественность к коронации Генриха VI в качестве короля Франции. Десятилетний монарх решился наконец покинуть Кале, и 16 декабря состоялся его торжественный въезд в Париж. Для народа устроили праздник, на огромных вертелах жарили целых быков, на улице Сен-Дени были сооружены два фонтана, бьющие молоком и вином. Пышный кортеж короля сопровождали 25 горнистов и столько же герольдов с гербами и знаменами, его носилки несли восемь силачей, а за ними шли истинные правители — Бедфорд и кардинал Винчестерский. После коронации в соборе Нотр-Дам праздничная процессия отправилась в Лувр, где был устроен пир на 600 персон. К огорчению устроителей, туда проникли всякие темные личности, а вот многие из приглашенных не явились. Особенно огорчило англичан отсутствие герцога Бургундского, который явно начал дистанцироваться от своих английских союзников.

В Туре, ставшем временной столицей Карла VII, тоже были те, кто радовался смерти Жанны. Одним из них был, конечно, ее давний ненавистник Жорж де ла Тремуй, но радость его оказалась недолгой. В 1433 году ко дворцу прибыл коннетабль Ришмон, помирившийся наконец с королем стараниями канцлера Реньо де Шартра, уставшего от самоуправства ла Тремуя. Уже в следующем году камергер был брошен в тюрьму по обвинению (скорее всего, справедливому) в расхищении королевской казны. Позже его освободили и даже отдали назад отобранные поместья, но прежнего влияния он уже не вернул. Властный Ришмон отодвинул от кормила государства и архиепископа Реймсского, заявив ему: "Ваше дело — молиться, а не управлять". Натерпелся от коннетабля и сам король, терпеливо выносивший его грубость и упрямство. По крайней мере, Ришмон был талантливым военачальником и стойким противником англичан.

На фронтах Столетней войны царило затишье, но именно в это время французам удалось одержать крупную и причем бескровную победу — герцог Бургундский перешел наконец на их сторону. Одним из поводом для этого стала смерть его сестры Анны, вышедшей замуж за Бедфорда, — говорили, что герцог-садист уморил ее голодом, а очень скоро женился на родственнице графа Люксембургского, даже не сообщив об этом его сюзерену, герцогу Филиппу. Это не могло понравиться бургундцу, но истинной причиной стало его понимание того, что власть англичан во Франции подходит к концу. Карл VII продолжал укреплять свое положение: в 1434 году он заключил союз с германским императором Сигизмундом, поставившим Бургундию перед угрозой войны на два фронта. Военные кампании и так опустошили казну герцога, из-под власти которого грозили уйти не только французские, но и фламандские владения.

В августе 1435 года в Аррасе герцог Филипп встретился с посланниками французского короля — Артуром де Ришмоном и герцогом Бурбонским. На международном совещании присутствовали император, герцог Савойский, представители папы римского, Кастилии и даже Польши. Была там и английская делегация, которая всячески пыталась удержать герцога от примирения с Карлом. Кардинал Винчестерский напомнил ему о клятвенном обещании отомстить убийцам отца, данном после трагедии на мосту Монтеро. Но это было тщетно, и англичане в бессильной злобе покинули переговоры. Папский легат освободил герцога от клятвы, а Карл через своего уполномоченного принес церковное покаяние за свое участие в убийстве. После этого, 21 сентября, был подписан договор о "дружбе, согласии и единстве" двух государей. Герцогу Бургундскому были отданы области Артуа и Пикардия, графства Оксер и Макон, но он возвращал королю все остальные занятые им области. Был решен, хоть и негласно, и вопрос о Париже. Весной 1436 года армия коннетабля Ришмона окружила столицу, не пропуская к ней английские подкрепления. 13 апреля парижский гарнизон капитулировал, и Ришмон вошел в освобожденный город.

Именно в это время жители Франции с удивлением услышали, что их Дева жива. В мае она объявилась в деревушке Гранж-оз-Орс близ Меца в привычном всем виде — коротко стриженная девушка в латах, на коне и с оружием. Не вдаваясь в подробности, она рассказала крестьянам, что сумела спастись от костра благодаря влиятельным заступникам. Ее радостно приняли в Меце, мэр города подарил ей крупную сумму. Услышав о ее появлении, из Домреми поспешили навстречу братья Жанны Жан и Пьер. Старший из них, приняв пожалованную королем фамилию дю Лис, был в это время бальи (королевским наместником) в провинции Вермандуа. Младший, простой солдат, недавно освободился из бургундского плена и отчаянно нуждался в деньгах. Тут случилось то, что по сей день питает фантазии сюрвивистов — оба брата признали "сестру" и согласились ей помогать. В чем причина этого — если, конечно, не рассматривать ту почти невероятную версию, что Дева осталась жива? Обмануться Пьер с Жаном не могли они хорошо помнили, как выглядела Жанна, и с момента их расставания прошло всего пять лет. Может быть, практичные крестьяне польстились на обещанную им выгоду? Самозванка могла соблазнить их перспективой совместных "гастролей" по Франции со щедрыми пожертвованиями от благодарных обывателей. Конечно, Жан и так был неплохо устроен, но денег, как известно, много не бывает.

Есть и еще вариант, изящно, казалось бы, снимающий все противоречия — самозванкой была сестра Жанны Катрин, которая, как уже говорилось, по официальным документам умерла от родов еще при жизни Девы. По версии ряда "альтернативщиков", она просто сбежала от мужа, где-то скиталась, а потом решила выдать себя за Деву. Вполне возможно, что она была похожа на Жанну, но братья наверняка помнили и ее, и их это сходство обмануть не могло. К тому же Катрин, тихо-мирно жившая в своей деревне, вряд ли умела ездить на лошади и орудовать мечом. Поэтому ее выставление на роль самозванки — всего лишь бессмысленная замена одного неизвестного другим.

21 мая лже-Жанна вместе с братьями прибыла в Вокулёр, где многие помнили ее, — правда, старый капитан де Бодрикур к тому времени оставил службу и отбыл доживать век в свое поместье. Там ее тоже ждал радушный прием, как и в соседних деревнях, но не в Домреми, куда она, казалось бы, должна была отправиться в первую очередь. Старый Жак д’Арк умер вскоре после казни дочери, но Изабелла Роме была еще жива. Конечно, искренне привязанная к матери дочь — будь она настоящей, — не упустила бы случая навестить ее. Вместо этого она отправилась в замок Арлон по приглашению герцогини Елизаветы Люксембургской. Там она задержалась надолго, отправив Пьера и Жана в Орлеан готовить почву для ее прибытия. Пьер дю Лис по пути побывал в замке Лош у короля Карла VII, которому передал письмо самозванки. Король публично выразил радость по случаю ее спасения и передал Жану для нее небольшую сумму денег. Однако на просьбу о личной встрече предусмотрительно ответил отказом.

В Арлоне лже-Жанна стала любовницей графа Ульриха Вюртембергского, который попросил ее помочь в избрании его кандидата на должность архиепископа Трира. Агитация самозванки не помогла: был избран другой кандидат, а Жанной, с которой еще не было снято клеймо ведьмы, заинтересовалась местная инквизиция. Она вернулась в Арлон, где познакомилась с немолодым сеньором Робером дез Армуазом, владельцем нескольких поместий. При помощи герцогини Елизаветы авантюристка искусно завлекла его в любовные сети и убедила сделать ей предложение. Поженившись осенью 1436 года, супруги уехали в Мец. Самозванка родила мужу одного или двух сыновей, но со временем стала тяготиться браком — дез Армуаз, чьи имения были заложены за долги, не баловал ее ни подарками, ни супружеской лаской. В 1439 году она тайно покинула дом и все-таки отправилась во Францию. В Орлеане ее ждал восторженный прием, городской совет преподнес ей 210 ливров за заслуга, но надолго она не задержалась, — может быть, потому, что в город собралась приехать мать Жанны. Чтобы не встретиться с ней, дама дез Армуаз отправилась в Тур, где еще раз пыталась добиться аудиенции у короля, но опять безуспешно.

После этого ее путь лежал в Пуату — как уже говорилось, она навестила замок Тиффож, где жил давний соратник Девы Жиль де Ре. Приведенный в начале книги рассказ об их встрече, конечно, вымышлен; известно только, что она спешно покинула замок и отправилась в низовья Луары, где еще шла война с англичанами. Там она попросила доверить ей воинский отряд, чтобы она могла проявить себя в бою, однако получила отказ. Затем она отправилась в Париж, где была схвачена, наказана за самозванство и отослана к мужу, после чего следы ее затерялись. Сюрвивисты предполагают, что она умерла до 1449 года, поскольку в это время в счетах по выплате пенсии Изабелле Роме появилась надпись: "мать покойной Девы" — это будто бы означает, что до того Дева, то есть самозванка, была жива. Бесполезно доказывать, что один писарь назвал Деву покойной, а другой не стал, поскольку это и так было всем известно.

Вскоре начали появляться и другие лже-Жанны. Одна из них в 1452 году появилась в Анже и — странное сходство с дамой дез Армуаз — попыталась подкупить деньгами и вином двух кузенов настоящей Жанны (возможно, сыновей Дюрана Лаксара), чтобы они подтвердили ее подлинность. Вероятно, кузены отказались, поскольку аферистку с позором прогнали из города. В Ле-Мане три года спустя объявилась рыночная гадалка Жанна Феррон, вдруг решившая назвать себя Девой. Здесь вопрос решили просто — попросили ее проехаться верхом, но она тут же вылетела из седла. Епископ города поставил ее к позорному столбу — опять-таки как первую лже-Жанну, — после чего изгнал. Не повезло и Жанне де Сермез, которая в 1456 году была заключена в тюрьму в Сомюре за то, что, одевшись в мужской костюм, выдавала себя за спасшуюся Деву. Два года спустя ее помиловал герцог Репе Анжуйский, сын Иоланды Арагонской. Не исключено, что ее фамилия — искаженное "дез Армуаз", и она представляет собой просто "копию" старшей коллеги. Маловероятно, что речь идет именно о Жанне-Клод, которая снова взялась за старое — ведь ей тогда было уже за сорок.

Интересно, что самозванки стали появляться еще при жизни Жанны. Одна из них по имени Катрин объявилась весной 1430 года в Ла-Рошели, заявив, что она — Дева, призванная некоей "белой дамой", то есть феей, чтобы освободить Гиень от англичан. Интересно, что до этого она встречалась с настоящей Жанной, и этим очень интересовались судьи Руанского трибунала. Катрин была арестована, тут же призналась, что не девственна и ни с какими феями не общалась, после чего была отпущена — очевидно, инквизиция в тех краях была не слишком кровожадна. Печальнее оказалась судьба Перринаик Бретонки, которая примерно в то же время объявила себя Девой, ссылаясь, как и Жанна, на голоса и Божественное призвание. Ее схватили, отвезли в Париж и за упорство в заблуждении сожгли на Гревской площади.

Число самозванок умножилось после официальной реабилитации Девы, которой французское правительство наконец озаботилось в конце 1440-х годов. Столетняя война шла к завершению — в 1449 году французы взяли Руан, годом позже коннетабль Ришмон и герцог Клермонский разбили последние английские резервы. В руках у захватчиков осталась только Гиень, но в июле 1453 года французское войско одержало там победу при Кастийоне; в этой битве погиб старый Джон Толбот, граф Шрусбери, в 70 лет храбро сражавшийся с мечом в руках. Через три месяца был взят Бордо, и война закончилась, однако мирный договор так и не был заключен, и английские монахи именовали себя "королями Франции, вплоть до революции. Из владений на континенте англичане сохранили только порт Кале, остававшийся у них в руках до 1558 года. В самой Англии, обескровленной войной, дела шли все хуже. Вражда придворных группировок привела к Войне Алой и Белой розы, когда англичане на себе испытали те бедствия, на которые прежде обрекли французов. Одной из многих жертв войны стал злополучный король Генрих VI, брошенный противниками в Тауэр и там убитый. В конце концов Ланкастеры и Йорки истребили друг друга, оставив трон новой династии Тюдоров.

По контрасту Франция в эти годы усиливалась и крепла, залечивая военные раны. Ей требовались новые герои, воплощающие единство страны, связь между монархией и народом. Естественно, первой из таких героев стала Жанна д'Арк, хотя отношение к ней в верхах оставалось неоднозначным. В официальной историографии времен Карла VII, например в знаменитых "Больших французских хрониках", о Деве говорится весьма скупо, победы над англичанами приписаны там мудрому руководству короля и храбрости его военачальников. Причиной этого была не только ревнивое отношение Карла к славе Жанны, но и позиция церкви, не спешившей признаваться в своей ошибке и отменять приговор руанского суда. Однако в народе Жанну давно уже реабилитировали, более того — признали святой. Церковные авторы того времени с неудовольствием отмечали, что в честь отлучен ной от церкви Девы устраивались праздники, а в некоторых храмах были выставлены ее изображения, перед которыми молились прихожане.

Карл VII понял наконец, что скорейшая реабилитация Жанны отвечает интересам монархии. Возможно, немалую роль в этом сыграла его фаворитка Агнесса Сорель, умершая в феврале 1450 года. Есть версия, что перед смертью она попросила короля восстановить справедливость в отношении Девы, и он не смог отказать женщине, которую любил. Во всяком случае, всего через шесть дней он поручил своему советнику Гийому Буйе, профессору Парижского университета, исследовать документы обвинительного процесса, попавшие в руки французов после взятия Руана. Оперативно выполнив поручение, мэтр Буйе позаботился и об опросе участников процесса — это были бывшие секретарь трибунала Гийом Маншон, судебный пристав Жан Массье, асессор Жан Бопер и четверо помощников инквизитора — монахи-доминиканцы из руанского монастыря Сен-Жак. В марте следствие было закончено, и Буйе представил королю доклад и протоколы показаний свидетелей. Изучив их, советники Карла VII пришли к выводу, что окончательное решение о пересмотре обвинительного приговора должна принять Римская курия. С таким авторитетным арбитром никто — и прежде всего англичане — не осмелились бы обвинить французский суд в необъективности. Вспомнили и о желании самой Жанны апеллировать к папе римскому, которое судьи в Руане проигнорировали.

Истцом предлагали выступить королю, но он предпочел остаться в тени, доверив эту роль матери и братьям Жанны, В апреле 1452 года кардинал Арно д’Эстутвиль, легат папы Николая V во Франции, начал официальное следствие по процессу Жанны д’Арк. Вместе с Великим инквизитором Франции Жаном Брегалем он допросил в Руане пятерых свидетелей, в том числе тех, кто уже давал показания мэтру Буйе. Боясь, что их сочтут соучастниками убийства, они единодушно возложили вину на англичан и покойного Кошона — епископ Бове скончался в 1442 году в Руане в возрасте 71 года от сердечного приступа. Смерть наступила внезапно, во время бритья; все отмечали, что Кошон умер без покаяния, и это можно считать Божьей карой. Говорили также, что в старости епископ стал чувствителен, подолгу молился и жертвовал немалые суммы беднякам. Впрочем, это легенда, не подтвержденная документами.

Показания свидетелей встретили полную поддержку устроителей процесса, вовсе не настроенных искать виновников гибели Жанны. Через несколько дней на основе собранных показаний был составлен новый, более подробный опросник, по которому допросили пятерых прежних свидетелей и 11 новых. Вернувшись в Рим, кардинал д’Эстутвиль передал имеющиеся материалы на экспертизу двум знатокам канонического права — адвокатам папской курии Теодору де Лелису и Паоло Понтано. Работая без устали, они составили трактаты, в которых дело Жанны рассматривалось как с формально-юридической точки зрения, так и по существу. Эксперты указали на сомнительные моменты обвинительного процесса, отметив многочисленные процедурные нарушения. Паоло Понтано раскритиковал "Двенадцать статей", показав по пунктам, что поведение Жанны, включая ношение мужского костюма, было оправдано обстоятельствами и в целом никак не противоречило церковным правилам.

Пока папские эксперты изучали процесс с юридической точки зрения, французские теологи занимались его богословской стороной. Инквизитор Франции Жан Брегаль запросил мнение знатоков богословия и канонического права из нескольких университетов. Коллеги обвинителей Жанны послушно взялись за дело, написав изрядное количество трактатов, полностью оправдывавших Жанну. Неожиданно процесс реабилитации застопорился — папа Николай V резко осудил принятую по настоянию Карла VII Буржскую прагматическую санкцию, которая подчиняла французскую церковь королевской власти. В ответ король организовал избрание "альтернативного" папы Феликса V, бывшего герцога Савойского; лишь недавно преодоленный раскол католической церкви забушевал с новой силой. Но весной 1455 года папа Николай V умер, и его место занял дружественно настроенный к Франции Каликст III. Уже 11 июня он назначил архиепископа Реймсского и епископов Парижа и Кутанса комиссарами Святого престола по вопросу оправдания Девы.

7 ноября 1455 года в соборе Парижской Богоматери начал работать церковный трибунал, на котором мать Жанны Изабелла Роме попросила суд очистить память ее покойной дочери от лживых обвинений. Расследование началось с новой силой — уполномоченные трибунала направились в Домреми, Вокулёр, Тур, Орлеан, Руан, детально опросив больше ста свидетелей. Среди них были случайные люди, но были и те, кто хорошо знал Жанну: ее родные и земляки, д’Олон и Луи де Кут, Дюнуа и герцог Алансонский, Ла Гир и Потон де Сентрай. Их показания, заботливо сохраненные в многотомных материалах процесса, дают бесценный материал о жизни Жанны и ее смерти. О смерти — потому что среди опрошенных были и те, кто держал Жанну в заключении и судил ее. Далеко не все отвечали честно, многие пытались обелить себя, расхваливая заодно и Жанну. Если на обвинительном процессе ее упорно, хоть и без особого успеха, пытались изобразить чудовищем, то на оправдательном представили святой без страха и упрека. Конечно же, никто из свидетелей не признался, что спорил с Девой, не верил ей или даже предавал. Дознаватели не настаивали на уточнениях, не искали противоречий — их задачей было оправдать покойную, а не обвинить тех, из-за кого она погибла. Впрочем, главные виновники ее смерти были мертвы — незадолго до процесса скончался руанский инквизитор Жан Леметр, которого никто и не подумал привлечь к суду Процесс быстро двигался к финалу. 7 июля 1456 года председатель суда огласил приговор, перечистивший ошибки и нарушения, допущенные руанским трибуналом. Все решения этого трибунала были отменены, Жанну и ее семью объявили полностью очищенной от обвинений. Память девушки, "задушенной в жестоком и ужасающем пламени", как говорилось в приговоре, решили почтить религиозными процессиями, проповедями в храмах и воздвижением креста на месте казни. Это было шагом к официальной канонизации, но она затянулась на целых полтысячелетия. Одной из причин было то, что оправдательный процесс, который после долгих проволочек постарались запершить в кратчайший срок, тоже был небезупречен с точки зрения юридических формальностей. К тому же в течение этих веков французской церкви, да и Франции в целом, часто было не до Жанны. Страну сотрясали Религиозные войны, ереси, революции. Каждая новая власть восхваляла Деву, и каждой власти она — подлинная, а не мифическая, — была неудобна.

Оттягивая канонизацию Жанны, французская церковь не забывала извлекать из ее образа идейную выгоду. Типичным образцом приторно-благочестивых сомнений, воспевающих ее преданность Богу и королю, стала поэма Жана Шаплена "Девственница, или Освобождение Франции", изданная впервые в 1656 году и затем неоднократно переиздававшаяся. Главное внимание в этом сочинении, как и в десятках ему подобных, уделено не реальным событиям жизни Жанны, а сотворенным через нее и даже без всякой связи с ней чудесам Господа и святых. Уже в предисловии Шаплен заявил, что намерен излагать материал в своей поэме "таким образом, чтобы все совершающееся в ней благодаря Божественному Промыслу могло применяться и к силе человеческой, вознесенной на вершину, едва достижимую для природы".

В эпоху Просвещения подобные сочинения вызвали неизбежную реакцию отторжения: критики клерикализма зачастую относились к подвигу Жанны как к старой, наполовину выдуманной сказке или даже издевались над ним. Самый яркий пример — пародийная поэма Вольтера "Орлеанская девственница", написанная в 1740-е годы в ответ на произведение Шанлена. Как и церковный автор, великий вольнодумец почти ничего не говорит о жизни героини, о ее борьбе против англичан; его поэма целиком посвящена обличению церкви и отдельных ее представителей. Не пощадил он и саму Жанну, превратив ее в глупую, пошлую и развратную особу которая не воюет, а только занимается любовью с солдатами и полководцами обеих армий. Комический эффект усиливается приставаниями к Жанне влюбленного в нее осла — единственного симпатичного персонажа поэмы. Многих французов, даже поклонников Вольтера, возмутила такая трактовка образа Жанны. И не только французов — Пушкин в своих заметках сравнивает писателя с палачом, который "присовокупляет поругание к смертным мучениям Девы". Позже, впрочем, Вольтер сам понял, что перегнул палку и в своем "Философском словаре" отозвался о Жанне более объективно.

Вольтер. Неизвестный художник

В других странах она, напротив, вызывала все больший интерес и уважение. В Англии к ней веками относились с враждебностью, освященной гением Шекспира, который в своей хронике "Генрих VI" вывел Жанну в образе жестокой и распутной колдуньи. Перед казнью она пытается спаслись, ссылаясь на свою беременность и называя в качестве отца ребенка то короля Карла, то герцога Алансонского, то Рене Анжуйского. Герцог Йорк со смехом восклицает: "Она была щедра и всем доступна" — и приказывает тащить ее на костер. Любопытно, что шекспировская хроника, написанная в 1594 году, тоже отражает версию о знатном происхождении Жанны ("Не пастухом-мужланом рождена я, но род веду от крови королевской"), однако трактует ее как очередную ложь ведьмы.

Только в эпоху романтизма в английском обществе произошел перелом: к Жанне стали относиться не как к полководцу вражеской армии, а как к героине борьбы за свободу. Знаковым событием стала постановка в 1795 году в театре Ковент-Гарден пантомимы "Жанна д'Арк". В первом ее варианте дьявол утаскивал казненную девушку в ад, но это вызвало бурное осуждение публики. Спохватившись, авторы срочно изменили финал — теперь ангелы уносили душу Жанны на небеса. В том же году вышла посвященная ей поэма известного поэта Роберта Саути. Прославилась Жанна и в Америке, только что победившей в собственной Войне за независимость. В 1791 году ирландец Джеймс Берк поставил в Нью-Йорке спектакль "Женский патриотизм, или Смерть Жанны д’Арк", встреченный зрителем с восторгом.

В Германии романтики тоже не могли пройти мимо героической истории Жанны. В 1801 году Фридрих Шиллер посвятил ей трагедию "Орлеанская дева", написанную и ответ на издевательства Вольтера: "О Дева… насмешка тебя втоптала в грязь, но не бойся. Есть еще прекрасные души, которых воспламеняет все великое…" Впрочем, Шиллер тоже отнесся к истории Жанны весьма небрежно: она у него влюбляется в английского солдата и благословляет любовь короля Карла и Агнессы Сорель, которой во время казни Девы было всего девять лет. Источник силы Жанны в трагедии волшебный шлем, полученный в дар от Гога с условием никогда не грешить. В финале героиня не погибает на костре, а освобождается из плена и умирает в окружении плачущего короля и всего двора.

В молодости Шиллер был поклонником французской революции, которая отвергла почитание Жанны и уничтожила ее изображения. Могильщик революции Наполеон восстановил культ Девы, включая ее праздник в Орлеане, проходивший ежегодно в славный день 8 мая. На прошении мэра города по этому поводу император написал: "Прославленная Жанна д’Арк доказала, что нет чуда, которого не совершил бы французский гений, когда его национальная независимость находится под угрозой". В XIX веке память Жанны вновь приватизировала католическая церковь, что отразилось и на трудах историков, впервые начавших серьезное изучение этой темы. Лишь немногие ученые (например, первым издавший материалы обеих процессов Жанны Жюль Кишера) решились негативно высказаться о негативной роли церкви в ее судьбе.

Ф.Шиллер. Неизвестный художник

В тот период Жанна стала знаменем патриотизма, представ в этом качестве в сочинениях многих литераторов и ученых. Выдающийся историк Жюль Мишле в своей "Истории Франции" превратил Деву в символ национального духа: "Она так любила Францию! И Франции, растроганная, сама полюбила себя". Знаменитый поэт Альфонс Ламартин спрашивал: "Как простая пастушка из деревни, где появлялись феи, слышавшая предания от своей матери и от подружек, могла сомневаться в том, во что соглашались верить Сократ и Платон?" При этом авторы первого ряда предпочитали не касаться истории Жанны, густо окрашенной официозом. О ней не писали ни Гюго, ни Бальзак, ни Стендаль, а Дюма-отец, не оставивший без внимания, кажется, ни одного эпизода французской истории, посвятил ей только юношескую поэму.

Вдохновенное произведение о жизни Жанны появилось совсем в другой стране — как ни удивительно, это была прагматичная Америка. В 1896 году ее величайший сатирик Марк Твен выпустил роман "Личные воспоминания о Жанне д’Арк", материал для которого собирал в течение 12 лет. По собственному признанию, он любил эту свою книгу больше всех остальных, хотя читатели эту любовь не разделяли. Они ждали от Твена острот и развлечений, а получили серьезное, даже сентиментальное произведение, в котором писатель изложил свои взгляды не только на героиню, но и на историю в целом: "Она была крестьянкой. Этим все сказано. Она вышла из парода и знала народ. Те, другие, вращаясь в более высоких сферах, знали о нем немного. Мы не привыкли считаться с бесформенной, загадочной и косной массой, которую зовем "народом", придавая этому слову оттенок презрения. Это странно, потому что в душе мы отлично знаем: прочна лишь та власть, которую поддерживает народ, стоит убрать эту опору, и ничто в мире не спасет трон от падения".

Роман Твена отразил перемену в отношении к Жанне, в которой видели теперь не святую или патриотку, а прежде всего дочь народа, выразительницу его духа. В 1908 году вышел двухтомный роман-исследование Анатоля Франса "Жизнь Жанны д’Арк" — плод многолетних архивных изысканий. Автор, известный атеист и скептик, на сей раз не стал оспаривать традиционную версию событий, подробно изложив ее на основании большого количества источников. При этом он в соответствии со своими убеждениями рационализировал историю Жанны, изгнав оттуда все упоминания о чудесах и сверхъестественном вмешательстве. Надо сказать, что это не пошло истории на пользу, сделав ее позитивистски-плоской. Марк Твен, тоже придерживавшийся атеистических взглядов, поступил более изобретательно — он изложил историю героини устами ее современника и друга, имеющего, конечно, право на "заблуждения" по поводу чудес.

Марк Твен

В 1923 году была опубликована пьеса Бернарда Шоу "Святая Иоанна". Знаменитый драматург (и тоже атеист) писал ее с намерением показать публике "подлинную Жанну". В обстоятельном историческом комментарии он вторил Марку Твену: "Ни на одно мгновение она не была тем, чем многие сочинители средневековых романов и пьес ее представляли: романтической молодой леди. Она была всецело дочерью земли, с ее крестьянской рассудительностью и упорством, с ее приятием великих лордов, королей и прелатов такими, как они есть, без поклонения или снобизма". Как и Франс, он не видит в биографии героини никаких чудес, кроме тех, что были совершены ею самой, чудес, на которые способен человек, вдохновляемый высокими чувствами. Сюжет пьесы — типичное для Шоу столкновение наивной и чистосердечной героини с миром, полным лицемерия, лжи и цинизма. Став жертвой этого мира, она все же одерживает над ним моральную победу.

Конечно, к истории Жанны не теряла интереса и французская литература XX века, где появились такие шедевры, как "Мистерия о милосердии Жанны д’Арк" Шарля Неги (1910), оратория Поля Клоделя "Жанна д’Арк на костре" (1935), пьеса Жана Ануя "Жаворонок" (1953). К этой теме обращались и католические авторы, пытавшиеся переосмыслить традиционную легенду, и антиклерикалы, делавшие героиню жертвой клерикализма, а то и революционеркой. Чтобы "застолбить" за собой права на Деву, церковь запустила давно отложенный процесс: объявления ее святой. В 1909 году ее возвели в сан блаженной, а 16 мая 1920 года состоялась ее официальная канонизация, о которой возвестил своим указом папа римский Бенедикт XV.

В конце XIX века поклонение Жанне стало, можно сказать, светской религией Третьей французской республики. Появилось множество посвященных ей книг, картин, статуй. Многие города захотели обзавестись памятниками Деве; первый из них работы Фремье появился на площади Пирамид в Париже в 1875 году. К тому времени в стране был только один памятник Жанне д’Арк в Орлеане, на площади Мартье: его установили еще в XVIII веке, снесли во время революции и поставили вновь в 1855 году. Жанне посвящали свои полотна такие художники, как Жан Огюст Доминик Энгр, Поль Гоген, а в России — Николай Рерих. Вдохновляла она и музыкантов: Чайковский в 1879 году посвятил ей свою первую онеру "Орлеанская Дева". Ее именем были названы опера Джузеппе Верди (1845), музыкальная пьеса Шарля Гуно (1873), оратория Артюра Онеггера (1938).

Особая тема — образ Жанны д’Арк в кинематографе. Первый посвященный ей фильм продолжительностью всего 10 минут был снят в 1899 году знаменитым Жоржем Мельесом. В 1929 году вышел шедевр датского режиссера Карла Теодора Дрейера "Страсти Жанны д’Арк", в котором героиню, далекую от экранной красивости, блистательно сыграла француженка Рене-Жанна Фальконетти. После этого за воплощение образа взялся Голливуд, изрядно "огламуривший" Жанну, — ее роль играли такие королевы красоты, как Ингрид Бергман, Джин Сиберг, Мишель Морган. Особняком стоит черно-белый фильм классика французского кино Робера Брессона "Процесс Жанны д’Арк" (1962), снятый в духе неореализма. Роль Жанны в нем сыграла Флоранс Деле, ставшая позже писательницей и членом Французской академии. В недавние годы широкую известность получил фильм Люка Бессона "Жанна д’Арк" (1999), в котором Милла Йовович создала характерный для нее образ свирепой амазонки, хотя другая — "святая" — сторона личности Девы осталась для нее недоступной. Возможно, лучшим фильмом о Жанне могла стать несостоявшаяся картина Глеба Панфилова с Инной Чуриковой в главной роли; в 1960-е годы ее не дало снять руководство Госкино СССР, но пару задуманных сцен режиссер включил в свой следующий фильм "Начало", рассказывающий о судьбе молодой актрисы, играющей Жанну.

Памятник Жанне д’Арк на площади Пирамид в Париже. Скульптор Э. Фремье

Продолжается не только художественное, по и научное осмысление фигуры Орлеанской Девы. Во Франции корифеем в этой области много лет была Режин Перну (1909–1998), чья книга о Жанне впервые вышла после Второй мировой войны и неоднократно переиздавалась. В 1974 году по ее инициативе был создан исследовательский центр Жанны д’Арк в Орлеане, который собирает, хранит и публикует документы по истории Столетней войны, бескомпромиссно борясь с происками "альтернативщиков". В России о Жанне написано не так много — к серьезным исследованиям можно причислить только работы В.И. Райцеса (1928–1995) и А.П. Левандовского (1920–2008). Ей уделено внимание в обобщающих работах Н.И. Басовской по истории Столетней войны. С точки зрения культурологии феномен Жанны рассматривает О.И. Тогоева. В 2008 году был опубликован перевод на русский язык документов обвинительного процесса в Руане, осуществленный А.Б. Скакальской.

Подвиг Девы Франции и сегодня вдохновляет людей многих стран и многих профессий. При этом у каждого из них Жанна своя: для одних — святая мученица, для других — пламенная патриотка, для третьих — защитница простых людей, для четвертых — феминистка, боровшаяся за право женщин самим распоряжаться своей судьбой. Волею судьбы эти противоречивые образы соединились в одном человеке — хрупкой девушке, ставшей освободительницей своей страны, простушке, победившей ученых богословов, отважной героине с сердцем, полным любви и смирения. Это соединение по сей день, как и столетия назад, остается самой большой тайной Жанны д'Арк.