Студенты, впервые проходящие курс библеистики в колледже, нередко удивляются, обнаружив, что нам неизвестны авторы большинства книг Нового Завета. Как такое может быть? А как же имена авторов, которыми мы привыкли называть библейские книги — Евангелия от Матфея, Марка, Луки, Иоанна, послания Павла, Первое и Второе послания Петра, три послания Иоанна? Каким образом с книгами Библии могут ассоциироваться неверные имена? Разве перед нами не Слово Божье? Если кто-то написал книгу и подписался Павлом, прекрасно зная, что он не Павел, — разве это не ложь? Но как может ложь содержаться в Священном Писании?

Поступив в семинарию, я во всеоружии готовился отражать нападки либеральных библеистов на мою веру, если они вздумают навязывать мне подобную ересь. Обучаясь в консервативных кругах, я знал, что подобные взгляды преобладают в таких заведениях, как Принстонская богословская семинария. Но что могут понимать эти люди, жалкая горстка либералов?

Однако вскоре я был потрясен фактом малочисленности подтверждений традиционного авторства библейских текстов, которое я всегда принимал как само собой разумеющееся, и многочисленностью доказательств тому, что наши представления об авторстве книг Библии ошибочны. Оказалось, либералам и вправду есть что сказать и чем подкрепить свои слова, что их доводы — не просто опасная попытка выдать желаемое за действительное. Некоторые книги, например, евангелия, представляли собой анонимные труды, лишь впоследствии приписанные авторам, которые могли и не писать их (апостолам, друзьям апостолов). Авторы других библейских книг намеренно подписывались чужими именами.

В этой главе я хотел бы объяснить, какими доказательствами мы располагаем.

 

Кто написал Евангелия?

 

Несмотря на то, что этот вопрос явно не относится к тем, которые священники обычно обсуждают с прихожанами, за последнее столетие большинство ученых-библеистов пришло к выводу, что многие из новозаветных книг не были написаны людьми, с именами которых эти книги ассоциируются. Если это действительно так, кто же написал их?

 

Вступительные замечания: евангелия как рассказы очевидцев

Как мы только что видели, канонические евангелия полны несущественных и значительных расхождений. Почему четыре евангелия настолько отличаются друг от друга? Эти книги названы «Евангелие от Матфея», «Евангелие от Марка», «Евангелие от Луки» и «Евангелие от Иоанна» потому, что их по традиции считают написанными апостолом Матфеем, бывшим мытарем, или сборщиком налогов; Иоанном, «любимым учеником», упоминающимся в четвертом евангелии; Марком, помощником апостола Петра; Лукой, сопровождавшим Павла в странствиях. Эти традиции восходят примерно к столетию после написания книг.

Но если Евангелия от Матфея и Иоанна были написаны земными учениками Иисуса, почему эти книги настолько различны во всевозможных отношениях? Почему в них содержится столько противоречий? Почему представления их авторов о том, кем был Иисус, принципиально различны? У Матфея Иисус возникает после зачатия или рождения непорочной девой; у Иоанна Иисус — воплощение Слова Божьего, которое было у Бога в начале времен и посредством которого был сотворен весь мир. У Матфея ни словом не упомянуто о том, что Иисус — Бог; у Иоанна подчеркивается именно это. У Матфея Иисус проповедует о грядущем Царстве Божьем и почти никогда не заговаривает о себе (и о своей божественной природе); у Иоанна Иисус учит почти исключительно о себе самом, особенно о своей божественности. В Евангелии от Матфея Иисус отказывается творить чудеса в подтверждение своих возможностей; у Иоанна это подтверждение — практически единственная причина чудес, которые он творит.

Неужели два земных последователя Иисуса действительно настолько по-разному понимали, кто он такой? Вполне возможно. Два сотрудника администрации Джорджа Буша вполне могут иметь кардинально различающиеся представления о нем (но сомневаюсь, что хоть кто-нибудь приписывает ему божественность). Отсюда вытекает важный методологический момент, который я хочу подчеркнуть, прежде чем перейти к обсуждению доказательств авторства евангелий.

Почему в конце концов распространилась убежденность, будто эти книги написаны апостолами и их товарищами? Отчасти книги приписывали очевидцам и спутникам очевидцев для того, чтобы заверить читателей. Очевидцам могли довериться, считая, что им наверняка известно, что именно происходило с Иисусом. Но в тех случаях, когда требуется исторически достоверное описание, доверять очевидцам не стоит. Они не заслуживали доверия в давние времена и не заслуживают теперь. Если бы очевидцы никогда не искажали подробности, нам не понадобились бы судебные органы. Чтобы выяснить, как было совершено то или иное преступление, нам достаточно было бы расспросить кого-нибудь одного из свидетелей. Но в действительности при судебных разбирательствах допрашивают множество свидетелей, так как их показания расходятся. Если бы два свидетеля в суде дали столь же различные показания, как Матфей и Иоанн, можно себе представить, как трудно было бы установить истину.

Необходимо также учитывать тот факт, что все евангелия написаны неизвестными авторами, причем никто из них не утверждал, что является очевидцем. С евангелиями ассоциируются определенные имена (например, «От Матфея святое благовествование»), но эти названия книги получили гораздо позднее — ими снабдили книги редакторы и переписчики, давая читателям понять, кто, по мнению этих редакторов, был автором того или иного труда. То, что современные названия евангелий не оригинальные, подтверждается при некотором размышлении. Автор Евангелия от Матфея не называл свою книгу «От Матфея святым благовествованием», «Евангелием согласно Матфею». Люди, которые дали ей это название, пытались объяснить, кто, по их мнению, написал ее. Сами авторы вряд ли написали бы на собственных книгах «святое благовествование от такого-то».

Более того, Евангелие от Матфея написано полностью от третьего лица, о том, что делали «они» — Иисус и апостолы, но никогда не «мы», то есть Иисус и мы, все остальные. Даже когда в этом евангелии рассказывается о призвании Матфея, которому суждено стать апостолом, речь идет о «нем», а не обо «мне». Прочитайте сами Мф 9:9. Ничто в этом тексте не указывает, что автор пишет о себе.

Еще более очевиден случай Иоанна. В конце этого евангелия автор упоминает о «любимом ученике»: «Сей ученик и свидетельствует о сем и написал сие; и знаем, что истинно свидетельство его» (Ин 21:24). Обратите внимание, как автор различает свой источник информации, «ученика, который свидетельствует», и себя, «знаем, что истинно свидетельство его». «Он» и «мы»: этот автор — не ученик. Он утверждает, что получил некоторые сведения от упомянутого ученика.

Что касается двух оставшихся евангелий, то Марк назван не учеником, не апостолом, а помощником Петра, а Лука — помощником Павла, который также не был учеником или апостолом. И даже будь они апостолами, этот факт не гарантировал бы объективность и подлинность их повествований. Но на самом деле среди авторов евангелий не было очевидцев, и никто из них не выдает себя за таковых.

Кто же в таком случае написал эти книги?

 

Авторы евангелий

Для начала зададим себе простой вопрос: что мы знаем о последователях Иисуса? Самые ранние и наиболее достоверные сведения о них, имеющиеся у нас, почерпнуты из самих евангелий, а также из книги Деяния Апостолов. Остальные книги Нового Завета, такие, как послания Павла, лишь мимоходом упоминают о двенадцати апостолах, и эти ссылки обычно подтверждают все то же, что можно вычитать из самих евангелий. Все, чем мы располагаем, помимо Нового Завета, — предания, сложившиеся спустя много десятков и сотен лет: к примеру, знаменитые Деяния Иоанна, повествующие о чудесных миссионерских свершениях Иоанна после воскресения. Ни один историк не считает этот источник достоверным.

Из евангелий нам известно, что апостолы Иисуса, подобно ему самому, были бедными крестьянами из сельской местности Галилеи. В большинстве своем они — а именно Симон Петр, Андрей, Иаков, Иоанн — нанимались на поденную работу (например, рыбачили); Матфей назван мытарем, но неясно, насколько высокого ранга — осуществлял общее руководство и подчинялся непосредственно властям, занятым сбором налогов, или, что более вероятно, просто приходил колотить в двери должников, выбивая из них деньги. В последнем случае ему было незачем иметь образование.

То же самое можно сказать и об остальных. Мы располагаем некоторыми сведениями о том, как жилось бедным крестьянам из сельских районов Палестины в I веке н. э. Ясно, что люди, ведущие такую жизнь, почти наверняка были неграмотными. Сам Иисус — редкое исключение, поскольку он умел читать (Лк 4:16–20), но нет никаких подтверждений тому, что он также умел писать. В древности это были два совершенно разных навыка, многие люди, умевшие читать, не были обучены письму.

Сколько людей умели читать? Неграмотность была широко распространена по всей территории Римской империи. В лучшие времена приблизительно грамотными можно было считать от силы 10 % населения. Эти 10 % принадлежали к праздным классам — были состоятельными людьми, имели время и деньги для получения образования (рабов и слуг обучали чтению, чтобы в дальнейшем они могли служить хозяевам в различных сферах деятельности). Все прочие работали с малых лет и не могли позволить себе получить образование: на это у них не было ни времени, ни денег.

Ни в евангелиях, ни в Деяниях нет никаких намеков на то, что последователи Иисуса умели читать, а тем более писать. Напротив, в Деяниях Петр и Иоанн названы «людьми некнижными» (Деян 4:13) — в древности это означало неграмотность. Будучи иудеями из Галилеи, последователи Иисуса, подобно ему самому, владели арамейским языком. Они жили в деревне, потому вряд ли знали греческий, а если и знали, то лишь в самой примитивной форме, так как все время проводили в кругу других неграмотных крестьян, говоривших по-арамейски, и пытались хоть как-нибудь добыть пропитание.

Короче говоря, кем были ученики Иисуса, апостолы? Бедными, неграмотными, говорящими по-арамейски крестьянами из Галилеи.

А кем были авторы евангелий? Несмотря на то, что их истинные имена неизвестны, некоторые выводы можно сделать на основании написанных ими книг. При этом сразу видны их отличия от учеников Иисуса. Авторы евангелий — высокообразованные, владеющие греческим языком христиане, вероятно, жившие за пределами Палестины.

Их образованность и владение греческим очевидны. Несмотря на то, что время от времени появляются ученые, считающие, что изначально евангелия могли быть написаны на арамейском языке, в настоящее время подавляющее большинство библеистов убеждены в том, что все евангелия были написаны на греческом, и готовы привести множество лингвистических доводов. Как уже было сказано, в лучшем случае лишь 10 % населения Римской империи умело читать, еще меньше были способны писать целые предложения, еще меньше — сочинять примитивные тексты, и лишь некоторые могли проделать большую и серьезную литературную работу, необходимую для создания таких произведений, как евангелия. Разумеется, евангелия — отнюдь не самые качественные и совершенные книги, какие появлялись в империи, далеко не самые. Тем не менее они представляют собой связные тексты, написанные опытными и образованными авторами, умеющими строить повествование и умело осуществляющими свои литературные задачи.

Кем бы ни были эти авторы, их можно назвать на редкость талантливыми христианами более поздних поколений. Ученые продолжают спорить о том, где эти авторы жили и творили, но судя по их слабому представлению о географии Палестины и иудейских обычаях, они вели работу где-то в другом месте на территории империи, предположительно в больших городах, где можно было получить приличное образование и поддерживать связь с довольно большой христианской общиной.

Эти авторы вовсе не бедные, неграмотные, говорящие по-арамейски крестьяне из Галилеи. Но разве нельзя предположить, что, допустим, Иоанн написал свое евангелие, уже будучи стариком? Что в юности он был неграмотным поденщиком и знал только арамейский, рыбачил с тех пор, как немного подрос и научился закидывать сети, а в преклонных годах написал евангелие?

Полагаю, так могло быть. Это означало бы, что после воскресения Иисуса Иоанн решил взяться за учебу и освоить грамоту. Он научился читать, немного писать и настолько хорошо выучил греческий, чтобы в совершенстве изъясняться на нем. К старости он овладел азами литературного ремесла и сумел написать евангелие. Вероятно ли это? Пожалуй, едва ли. После воскресения Иисуса у его последователей, в том числе и Иоанна, нашлось немало других забот. Они считали, что первым делом должны обратить весь мир в свою веру и основать церковь.

 

Свидетельство Папия

Несмотря на подтверждения тому, что никто из учеников Иисуса не писал евангелия, нам приходится иметь дело с раннецерковным преданием, утверждающим обратное. Как следует относиться к подобным свидетельствам?

Самый ранний источник этого предания, раннехристианский писатель и апостольский муж Папий Иерапольский, располагал лишь двумя источниками — Евангелием от Марка и Евангелием от Матфея. Папий — загадочная фигура, автор пятитомного труда «Истолкование Господних изречений» (или «Изложение изречений Господних»). Ученые достоверно датировали его 110–140 годами н. э., периодом спустя 40–70 лет после написания первого евангелия. Работы Папия не сохранились: более поздние церковные власти сочли его взгляды либо одиозными, либо недостаточно продуманными, поэтому их почти не переписывали для потомков. Все знания о книгах Папия, которыми мы располагаем, почерпнуты из цитат, найденных в трудах поздних церковных писателей.

Тем не менее Папия часто называют ценным источником сведений для выявления раннехристианского предания, отчасти потому, что он обычно пояснял, каким образом заполучил те или иные сведения. В некоторых дошедших до нас цитатах из «Истолкований» он утверждает, что лично беседовал с христианами, которых он называл «пресвитерами», выяснил, что они знали некоторых апостолов, а затем передал полученные от них сведения. Итак, читая Папия, мы из третьих или четвертых рук получаем информацию от людей, которые знали помощников апостолов.

В часто цитируемом отрывке из Папия, сохранившемся у Евсевия Кесарийского, описана эта информация из третьих или четвертых рук, в которой Марк и Матфей названы авторами евангелий.

Вот что говорил пресвитер: «Марк был переводчиком [письменным? устным?] Петра; он точно записал все, что запомнил из сказанного и содеянного Господом, но не по порядку, ибо сам не слышал Господа и не ходил с Ним. Позднее он сопровождал Петра, который учил, как того требовали обстоятельства, и не собирался слова Христа располагать в порядке. Марк ничуть не погрешил, записывая все так, как он запомнил; заботился он только о том, чтобы ничего не пропустить и не передать неверно».

Затем он пишет о Матфее:

«Матфей записал беседы Иисуса по-еврейски, переводил их кто как мог» (Евсевий Памфил, «Церковная история», 3.39).

Не означает ли это, что Матфей действительно написал Евангелие от Матфея, а Марк — Евангелие от Марка?

При попытке оценить историческую ценность свидетельств Папия возникают крайне серьезные затруднения. Начнем с Матфея. Во-первых, в отличие от Марка, мы не знаем, из какого источника Папий черпал сведения о Матфее, не знаем даже, был ли у него какой-либо источник. Это была информация из третьих рук? Из четвертых? Пятых? Допустим, если Папий писал в 120–130 годах, значит, это происходило через 40–50 лет после появления Евангелия от Матфея, написанного неизвестным автором. Написанное неизвестным автором евангелие к тому времени существовало уже десятки лет. Могла ли за этот период сложиться традиция, на которую ссылается Папий?

В связи с этим следует отметить, что два фрагмента надежной информации, которые Папий предоставляет нам по Евангелию от Матфея, не относятся к «нашему» Матфею. Наше Евангелие от Матфея — не просто сборник изречений Иисуса, к тому же оно наверняка было написано на греческом языке, а не на древнееврейском. Папий просто не так воспринял эти сведения? Или он говорит о какой-то другой книге, написанной Матфеем — например, сборнике изречений Иисуса — которая не сохранилась до наших дней?

Если Папий как источник ненадежен в том, что касается Матфея, может ли он быть надежным в том, что относится к Марку? В этом примере он указывает, что нам представлена информация из третьих или четвертых рук. И опять-таки, один из подчеркнутых им моментов несомненно ошибочен: Папий утверждает, что одной из двух первоочередных целей Марка было поведать все, что он слышал от Петра об Иисусе. Но это утверждение просто не может быть правдой. Чтобы прочитать вслух Евангелие от Марка целиком, требуется примерно два часа. Петр провел с Иисусом много месяцев и лет, Марк слушал рассказы Петра об Иисусе день и ночь. Неужели всего, что он услышал, хватило лишь на два часа чтения?

Так или иначе, у Папия не содержится сведений, которым мы могли бы доверять в значительной мере. В связи с этим следует отметить, что ученые отвергли почти все остальные сведения от Папия, найденные в уцелевших ссылках на его труды. Рассмотрим еще один пример информации из четвертых рук:

Так и пресвитеры, видевшие Иоанна, ученика Господня, сказывали, что они слышали от него, как Господь учил о тех временах и говорил: «Придут дни, когда будут расти виноградные деревья, и на каждом будет по десяти тысяч лоз, на каждой лозе по 10 тысяч веток, на каждой ветке по 10 тысяч прутьев, на каждом пруте по 10 тысяч кистей и на каждой кисти по 10 тысяч ягод и каждая выжатая ягода даст по двадцати пяти метрет вина. И когда кто-либо из святых возьмется за кисть, то другая (кисть) возопит: „я лучшая кисть, возьми меня; чрез меня благослови Господа“» (Евсевий, «Церковная история», 3.39.1).

Никто не считает, что Иисус и вправду говорил это. Или что Иоанн, ученик Иисуса, приписывал Иисусу такие слова. Говорили ли это на самом деле пресвитеры, знавшие Иоанна?

Если богословы склонны отметать чуть ли не каждое второе высказывание Папия, почему же они иногда обращаются к его свидетельствам за подтверждением ранней традиции, которая связывает Матфея с одним из наших евангелий, а Марка — с другим? Почему эти ученые доверяют некоторым, но далеко не всем словам Папия? Подозреваю, это происходит потому, что им требуется подтверждение собственной точки зрения («Матфей действительно написал Евангелие от Матфея»), и они решают довериться Папию, когда его взгляды совпадают с их взглядами, и не верят ему в отсутствие подобных совпадений.

Подытоживая это беглое обращение к Папию, думаю, можно считать, что он передавал то, что слышал, и приписывал слова людям, которые знали других людей, от которых слышали те или иные утверждения. Но в тех случаях, когда его можно проверить, оказывается, что он ошибается. Можно ли доверять ему в тех случаях, проверить которые невозможно? Если у вас есть друг, который неизменно ошибается, рассказывая, как проехать к местам, которые вам знакомы, поверите ли вы, выслушав от него указания, как проехать к незнакомому вам месту?

Нигде не сказано, что у Папия встречались упоминания о Луке или Иоанне. Почему — я не знаю. Но общий итог таков: в нашем распоряжении нет хоть сколько-нибудь веских, заслуживающих доверия (например, чтобы автор действительно писал о нашем Матфее и нашем Марке) упоминаний об авторах наших четырех евангелий вплоть до конца II века, то есть относящихся к почти целому столетию после того, как эти книги неизвестных авторов появились в обращении.

 

Свидетельство Иринея и других

Первое несомненное упоминание о наших четырех евангелиях содержится в трудах отца церкви Иринея Лионского. Нападая в пятитомном сочинении на христианские ереси, он перечисляет четыре церковных Евангелия: от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна. Неудивительно, что к периоду, когда писал Ириней (180 г. н. э.), отцы церкви пожелали узнать, кто был автором этих анонимных сочинений. Как мы увидим в следующей главе, в ранних церковных общинах имело хождение множество других евангелий, большинство которых приписывали ученикам Иисуса, например, Петру, Фоме и Филиппу. Как можно было определить, какому из евангелий верить как написанному апостолом? Вопрос представлялся щекотливым, поскольку почти все «прочие» евангелия содержали богословские представления, которые Ириней и подобные ему называли еретическими. Как узнать истинное учение Иисуса? Только из евангелий, в действительности написанных его последователями или близкими товарищами этих последователей.

Но евангелия, широко признанные авторитетными источниками в кругах, к которым принадлежал Ириней, были изначально анонимными. Решение проблемы утверждения этих текстов было очевидным: их требовалось приписать реально существовавшим и незыблемым авторитетам. В течение десятилетий бытовало мнение, что Матфей написал евангелие, так и получилось, что оно было признано первым и вошло в канон. Марка считали помощником Петра, наше второе евангелие ассоциируется с ним как содержащее полученные от Петра сведения о жизни Иисуса. Автор нашего третьего евангелия написал две книги, во второй из которых, Деяниях Апостолов, избрал героем Павла. Главы церкви утверждали, что эта книга должна быть написана помощником Павла, и потому приписали ее Луке. И наконец четвертое евангелие, явно свидетельствующее о том, что оно не было написано очевидцем, тем не менее приписали одному из таковых — Иоанну, одному из ближайших учеников Иисуса (на самом деле в четвертом евангелии он ни разу не назван по имени).

Ни одно евангелие не было приписано настоящему автору. Ни одно из евангелий не написали последователи Иисуса, которые были бедными, говорящими по-арамейски жителями Галилеи, а не прекрасно образованными, знающими греческий язык христианами последующих поколений.

Итак, мы получили ответ на последний вопрос — почему евангелия настолько отличаются одно от другого. Спутники Иисуса или помощники его спутников не писали эти евангелия. Их создали спустя десятилетия люди, которые не были знакомы с Иисусом, жили в другой стране или в других странах, говорили на другом языке. Евангелия различаются отчасти потому, что их авторы не были знакомы друг с другом и пользовались разными Источниками информаций (хотя авторы Евангелий от Матфея и Луки опирались на текст Евангелия от Марка), вдобавок изменяли повествование согласно своим представлениям об Иисусе.

Тот факт, что евангелия на самом деле не были написаны апостолами, не выделяет их из общего ряда новозаветных книг. Напротив, они совершенно типичны. Большинство книг Нового Завета подписано именами людей, которые не являются их авторами. Это было прекрасно известно ученым на протяжении большей части минувшего века, об этом постоянно говорилось в крупнейших семинариях и других духовных учебных заведениях всей страны. В результате эти сведения хорошо известны священникам. Но для многих прихожан и мирян в целом это новость.

 

Входят ли в Новый Завет поддельные тексты?

Из 27 книг Нового Завета лишь восемь почти наверняка были написаны авторами, имена которых они носят: семь несомненных посланий Павла (к Римлянам, Первое и Второе к Коринфянам, к Галатам, к Филиппийцам, Первое к Фессалоникийцам и к Филимону) и Откровение Иоанна (хотя мы не знаем точно, кем был этот Иоанн).

Оставшиеся 19 книг относятся к трем группам:

• Неверно атрибутированные труды. Как мы уже видели, евангелия скорее всего атрибутированы неверно. Апостол Иоанн не писал Евангелие от Иоанна, Матфей не писал Евангелие от Матфея. Прочие анонимные сочинения были неверно приписаны каким-либо знаменитым авторам. В Послании к Евреям Павел не назван автором, и оно почти наверняка не было написано Павлом. Но тем не менее это Послание в конце концов вошло в канон Священного Писания (см. главу 7), поскольку отцы церкви сочли, что его автор — Павел.

• Труды одноименных авторов. Речь идет о трудах, написанных авторами, которые приходились тезками другим, более известным личностям. К примеру, Послание Иакова наверняка написал некий человек по имени Иаков, но какой именно — неизвестно. Это имя встречается невероятно часто. Поздние отцы церкви включили эту книгу в канон Писания потому, что объявили ее автора Иакова братом Иисуса, тоже Иаковом. В самой книге никаких упоминаний об этом не содержится.

• Псевдоэпиграфические труды. Некоторые книги Нового Завета были подписаны именами людей, которые на самом деле не писали их. Об этом ученым известно уже более столетия. Это явление получило название «ложной атрибуции», или псевдоэпиграфии (буквально «текст, подписанный чужим именем»). Ученые довольно широко пользуются этим термином, предпочитая его, чтобы избежать негативных коннотаций, связанных со словами «фальшивка» или «подделка». Но независимо от терминологии, библеистам уже давно известно, что в Новый Завет входят книги, авторы которых умышленно выдавали себя за тех, кем не являлись.

 

Псевдоэпиграфия в Древнем мире

Разобраться в этой ситуации нам помогут некоторые сведения об истинном и ложном авторстве в Древнем мире.

Определения

Для начала определимся с терминологией. Термин «псевдоэпиграфия» может относиться к любому тексту, подписанному чужим именем. В этом случае возможны как ошибочная атрибуция, так и стремление авторов выдать свой текст за чей-либо чужой.

Известно два вида ошибочно атрибутированных текстов. К ним относятся книги неизвестных авторов, которые читатели, редакторы или переписчики более поздних времен ошибочно приписывают каким-либо известным личностям, а также книги, написанные тезками известных личностей. В Древнем мире у большинства людей не было фамилий, поэтому имя Иоанн могло принадлежать любому из сотен и тысяч человек. Если автор по имени Иоанн написал книгу, а в последующих поколениях кто-то предположил, что этот Иоанн — на самом деле Иоанн, сын Зеведеев (так утверждали некоторые читатели Откровения), то могла произойти ошибочная атрибуция, порожденная сходством имен.

Различают также два вида текстов, написанных под псевдонимами или «ложными именами». Псевдоним — вымышленное или условное имя. Когда Сэмюэл Клеменс написал «Приключения Гекльберри Финна» и подписался именем Марк Твен, он никого не собирался вводить в заблуждение, просто решил опубликовать свою книгу под литературным псевдонимом. Таких псевдонимов в Древнем мире известно очень мало, но и они встречались. Греческий историк Ксенофонт опубликовал свое знаменитое сочинение «Анабасис» под псевдонимом «Фемистоген». Но в эпоху античности мы чаще встречаем псевдонимы другого рода, когда автор берет имя другого, хорошо известного человека, чтобы читатели решили, будто текст написан именно этой выдающейся личностью. Такое применение псевдонимов представляет собой литературный подлог, или фальсификацию.

Преобладание подлога в Древнем мире

Литературный подлог был распространенным явлением в Древнем мире. Мы знаем об этом из многочисленных высказываний самих древних авторов. Рассуждения о подлогах можно встретить в сочинениях самых известных авторов со времен античности, в том числе таких греческих и римских авторов, как Геродот, Цицерон, Квинтиллиан, Марциал, Светоний, Гален, Плутарх, Филострат, Диоген Лаэртский. Из христиан подобные дискуссии вели такие известные личности, как Ириней, Тертуллиан, Ориген, Евсевий, Иероним, Руфин и Августин.

Порой специалисты по Новому Завету утверждают, что подлоги встречались в Древнем мире настолько часто, что никто не воспринимал их всерьез: как правило, обман было легко разоблачить, поэтому никто и никого не мог одурачить таким способом. Последние два года я провел за изучением древних рассуждений о подлогах и пришел к выводу, что такой довод могли выдвинуть лишь люди, не читавшие древние источники.

В древних источниках к подлогам относятся со всей серьезностью. Почти всюду их осуждают, зачастую в самых резких выражениях. Насколько широким было это осуждение? Каким бы странным это ни показалось, практика подлога порой порицается даже в документах, представляющих собой образец подлога. Более того, заявления о невозможности кого-либо одурачить совершенно ошибочны: люди постоянно становились жертвами подлогов. Для этого подлоги и существовали — чтобы дурачить людей.

Здесь мне незачем приводить подробное описание древних рассуждений о подлогах: этой проблеме посвящено множество трудов, но увы, наиболее исчерпывающие из них опубликованы на немецком языке. В качестве примера приведу только один особенно показательный случай.

Во II веке в Риме жил известный врач и автор трудов Гален. Он рассказывает, как однажды, гуляя по улицам Рима, проходил мимо книжной лавки. И услышал, как два покупателя спорят из-за книги, выставленной на продажу и подписанной именем… самого Галена! Один покупатель утверждал, что ее и вправду написал Гален, а другой не менее яростно возражал, что этого не может быть, так как у настоящего Галена совсем иной стиль письма. Разумеется, эта сцена польстила Галену, тем более что он на самом деле не писал той книги. Вместе с тем его встревожил сам факт, что некто пытается продавать книги, подписанные его, Галена, именем. Вернувшись домой, Гален написал небольшое сочинение, озаглавленное «Как распознать книги Галена», дошедшее до нас.

Подлог широко практиковался, был предназначен, чтобы обманывать людей, и зачастую оказывался эффективным.

О том, что он не был общепризнанным методом, свидетельствует терминология древних авторов. Чаще всего по-гречески подлог называли «псевдон» — «ложь» и «нотон» — «ублюдок». Второе слово в греческом языке носит такой же грубый и непристойный оттенок, как в английском (bastard). Нередко противопоставлением служил термин «гнесион», которым обозначали нечто подлинное или законное.

Причины появления подлогов

На основании многочисленных древних источников можно сделать вывод, что литературный подлог применялся для того, чтобы ввести в заблуждение читателей, убедить их в том, что книгу написал кто угодно, только не ее истинный автор. Но что побуждало авторов к таким действиям? Почему они не могли просто подписываться собственными именами?

У языческих, иудейских и христианских авторов имелось немало причин, чтобы прибегать к литературному подлогу. Вот десять из них.

1. Прибыль. Две крупнейшие библиотеки Древнего мира находились в городах Александрии и Пергаме. В античные времена книги для библиотек приобретали совсем не так, как сейчас. Поскольку книги переписывали от руки, могли существовать различные копии одной и той же книги, иногда существенно отличающиеся друг от друга. Поэтому известные библиотеки предпочитали приобретать не поздние копии книги, в которых вполне могли обнаружиться ошибки, а оригиналы. По словам Галена, это побудило предприимчивых людей заняться изготовлением «оригиналов» классических произведений и отправлять их в библиотеки Александрии и Пергама. Поскольку хранители библиотек были готовы хорошо платить за подлинные трактаты философа Аристотеля, «оригиналы» его трактатов начали множиться с поразительной быстротой. Насколько я могу судить, корыстные мотивы не оказывали воздействия на раннехристианскую литературу, так как она начала пользоваться спросом лишь гораздо позднее.

2. Борьба с противником. Иногда к литературному подлогу прибегали, чтобы выставить личного недруга в неприглядном свете. Греческий историк философии Диоген Лаэртский пишет, что некий философ по имени Диотем совершил подлог — опубликовал пятьдесят непристойных писем, подписанных именем своего заклятого врага, философа Эпикура. Репутации Эпикура они явно не пошли на пользу. Иногда я гадаю, могут ли объясняться подобным образом известные подлоги в сфере раннехристианской литературы. Гонитель еретиков IV века Епифаний упоминает о читанной им книге, которой якобы пользовалась секта на редкость безнравственных еретиков-христиан — фивионитов. В этой книге, «Вопросы Марии», предположительно содержалось странное повествование об Иисусе и Марии Магдалине, в котором Иисус уводит Марию на высокую гору, в ее присутствии извлекает из своего бока женщину (как Бог создал Еву из ребра Адама) и вступает с ней в половое сношение. Но не достигнув кульминации, он отстраняется, собирает семя в собственную ладонь и съедает его, объясняя Марии: «Так надлежит нам поступать, чтобы жить». Мария, что вполне понятно, сразу теряет сознание (Епифаний, «Панарий», книга 26). Эта дикая история не упоминается больше нигде, кроме как у Епифания, известного склонностью измышлять подробности о жизни еретиков. Мне не раз случалось гадать, не выдумал ли он все это целиком и полностью, а затем выдал за содержимое одной из фивионитских книг. Если так, значит, он совершил подлог, и, приписав вымышленную фивионитскую книгу Марии, выставил своих противников-еретиков в чрезвычайно скверном свете.

3. Борьба против конкретной точки зрения. Если я прав насчет Епифания и «Вопросов Марии», тогда отчасти им двигало стремление противостоять фивионитской ереси, которую он считал тлетворной. Подобную мотивацию можно обнаружить, изучая множество других случаев подлога в христианской литературе. Помимо Первого и Второго посланий к Коринфянам, в Новом Завете встречается Третье послание к Коринфянам, не входящее в него. Эта книга определенно была написана во II веке, так как в ней порицаются некие еретические взгляды, характерные для того времени, сторонники которых считали, что Иисус не был человеком из плоти и крови и что его последователи на самом деле не воскреснут во плоти. Согласно автору этого послания, они будут возрождены — об этом он заявляет со всей категоричностью, называя себя апостолом Павлом. Попытка под чужим именем противостоять лжеучению может показаться странной, тем не менее она была предпринята. В раннехристианской традиции содержится множество подобных подлогов.

4. Защита собственных традиций, считающихся богодухновенными. «Оракулами Сивиллы» называется древнее собрание сочинений. Сивилла — древняя языческая прорицательница, общающаяся с греческим богом Аполлоном. Однако дошедшие до нас оракулы написаны преимущественно иудеями. В них прорицательница, предположительно жившая задолго до предсказанных ею событий, повествует о дальнейшем развитии истории — и всегда оказывается правой, так как подлинный автор жил уже после описываемых событий, — а также подтверждает ценность важных иудейских верований и обычаев. Не желая оставаться в стороне, христиане последующих времен дополнили некоторые из этих оракулов вставками о пришествии Христа, так что теперь языческая прорицательница в точности предсказывает пришествие Мессии. Что может убедительнее свидетельствовать о божественной истинности какой-либо религии, нежели пророчества, якобы высказанные вдохновленным свыше противником этой религии?

5. Скромность. Библеисты, специализирующиеся на Новом Завете, обычно соглашаются с тем, что представители некоторых философских школ могли писать трактаты вместо своих учителей и в качестве демонстраций скромности и смирения подписывать эти трактаты именами учителей, считая собственные мысли просто развитием их изречений. Это относится в первую очередь к пифагорейцам, представителям школы великого греческого философа Пифагора. Однако по вопросу о причинах, по которым пифагорейцы подписывались именем Пифагора, ведутся серьезные споры: вряд ли ими двигала скромность, об этом ни словом не упоминается в их сочинениях — в отличие от трудов, написанных столетия спустя. Возможно, поступки пифагорейцев объясняются иначе.

6. Преклонение перед авторитетами. В том же ключе можно воспринимать стремление одного античного автора подписывать свои труды чужим именем в качестве знака любви и преклонения. Это крайне редкая ситуация, в которой автор подлога был пойман с поличным. Об этом рассказал отец церкви III века Тертуллиан, сообщающий, что широко известные повествования о Павле и его ученице Фекле, служившей примером на протяжении всего Средневековья, были на самом деле написаны главой церкви из Малой Азии, которого разоблачили и в результате лишили церковного сана. В свое оправдание обманщик говорил, что написал этот труд «из любви к Павлу». Что он подразумевал под этим, неясно, но возможно, преданность Павлу побудила его сочинить историю и подписаться именем Павла, чтобы изложить в ней наиболее значительные учения и взгляды апостола. На самом деле учения и взгляды, содержащиеся в уцелевших «Деяниях Павла и Феклы», не соответствуют учениям Павла: помимо прочего, мы узнаем из этого повествования, что Павел якобы провозглашал вечную жизнь не для тех, кто верит в смерть и воскресение Иисуса (как делал настоящий Павел), а для тех, кто последует за Иисусом по пути полового воздержания, даже если состоит в браке.

7. Стремление выяснить, сойдет ли обман с рук. В древности встречались мошенники, подписывающие свои труды чужими именами просто для того, чтобы посмотреть, удастся ли им кого-нибудь провести. Это явление называют «мистификацией». О самом известном примере мистификации рассказал Диоген Лаэртский: Дионисий решил одурачить своего заклятого врага, Гераклида Понтийского, и подписал свою пьесу именем прославленного трагика Софокла. Гераклид попался на эту удочку и счел его трагедию подлинной. Затем Дионисий раскрыл обман, но Гераклид отказался поверить ему. Тогда Дионисий указал: если взять первые буквы нескольких строк текста и записать их как одно слово (акростих), получится имя возлюбленного Дионисия. Гераклид возражал, что это просто совпадение, пока Дионисий не показал ему в тексте еще два акростиха, один из которых гласил: «На старых обезьян ловушек нет. — Есть и на них: дай срок, и попадутся», а другой — «Гераклид не ведает грамоты и не стыдится своего невежества». Явные случаи мистификации среди раннехристианских авторов мне неизвестны.

8. Дополнение традиции. Особенно в раннем христианстве часты примеры, когда «авторитетные» тексты создавались с целью восполнить мнимые или подлинные пробелы в традиции. К примеру, автор Послания к Колоссянам 4:16 (Павел?) советует читателям также прочесть письмо, отправленное христианам в город Лаодикию. Но мы не располагаем подлинным письмом Павла лаодикийской церкви. Поэтому неудивительно, что во II веке появилась пара таких писем, подделанных и подписанных именем Павла, дабы восполнить пробел. Еще один пример: общеизвестно, что в новозаветных евангелиях почти нет сведений о ранних годах жизни Иисуса. Это озадачивало первых христиан, и во II веке одно за другим начали появляться повествования о детстве Иисуса. Самое известное из них приписывают некоему Фоме, имя которого означает «близнец». Возможно, это отсылка к традиции сирийских христиан, согласно которой брат Иисуса, Иуда, был, в сущности, его близнецом — «Иудой Фомой». Так или иначе, это увлекательное повествование о приключениях юного Иисуса начиная с пятилетнего возраста.

9. Противодействие другим подлогам. Один из наименее изученных феноменов раннехристианских подлогов — создание подложных текстов, предназначенных противодействовать позициям, изложенным в других фальсифицированных документах. В начале IV века, согласно церковному историку Евсевию Кесарийскому, появилась антихристианская языческая подделка под названием «Акты Пилата» (также известные как «Деяния» или «Записки Пилата»). По-видимому, в них рассказывалось о суде и казни Иисуса с точки зрения римлян и доказывалось, что Иисус получил по заслугам. Этот документ пользовался широкой известностью: римский император Максимин Дайа (Даза) издал указ о том, чтобы этот документ заставляли читать учеников в школах (Евсевий, «Церковная история», 9.5). Но вскоре после этого появился христианский текст под тем же названием. В нем Пилат относится к Иисусу с полным сочувствием и усердно добивается, чтобы с него сняли все обвинения. По-видимому, христианская версия была написана в противовес языческой. Феномен христианского «контрподлога» имел, по-видимому, весьма значительное распространение. В IV веке появился документ, озаглавленный «Апостольские постановления», якобы написанный двенадцатью апостолами после смерти Иисуса, хотя к моменту его появления апостолы были уже триста лет мертвы. Среди многочисленных примечательных особенностей этой книги значится призыв к христианам не читать книг, которые выдаются за написанные апостолами («Апостольские постановления», 6.16). Некоторое сходство с этим призывом прослеживается даже в Новом Завете: автор Второго послания к Фессалоникийцам просит читателей не смущаться из-за послания, как бы написанного Павлом (иными словами, подложного и подписанного именем Павла; 2 Фес 2:2). Но как мы вскоре убедимся, есть немало оснований полагать, что само 2 Фес относится к псевдоэпиграфическим книгам, будто бы написанным Павлом.

10. Придание авторитетности собственным взглядам. Эту причину я считаю наиболее типичной для раннехристианских подлогов. В первые века существования церкви множество христиан придерживались самых разных точек зрения, большинство которых было признано ересью. Однако все эти христиане утверждали, что разделяют взгляды Иисуса и его учеников. Как доказать, что проповедуешь взгляды, соответствующие апостольским, — например, чтобы убедить потенциальных новообращенных? Проще всего написать книгу, выдать ее за сочинение кого-нибудь из апостолов и пустить в обращение. Каждая группа ранних христиан имела доступ к трудам, предположительно написанным апостолами. Большинство этих трудов были поддельными.

Раннехристианские подлоги

Не существует обоснованных причин для сомнения в том, что многие раннехристианские литературные источники были поддельными. Например, помимо Нового Завета мы знаем многочисленные евангелия, якобы (но не на самом деле) написанные известными деятелями раннего христианства: Петром, Филиппом, Фомой, Иаковом, братом Иисуса, Никодимом, а также многими другими; наряду с новозаветными Деяниями, существуют разнообразные деяния апостолов — например, Иоанна, Павла и Феклы; есть послания — например, Послание к Лаодикийцам, Третье послание к Коринфянам, переписка Павла с римским философом Сенекой, письмо, будто бы отправленное к Иакову и содержащее выступления Петра против Павла; есть ряд апокалипсисов — например, апокалипсис Петра (который чуть было не вошел в канон) и апокалипсис Павла. Некоторые из этих сочинений мы рассмотрим в шестой главе.

Раннехристианским авторам с избытком хватало дел, и типичным видом деятельности для них было создание подложных документов, подписанных именами апостолов. Отсюда вытекает важный вопрос: попали ли в Новый Завет какие-либо из этих подложных документов?

С исторической точки зрения, нет причин сомневаться, что некоторые подложные документы вполне могли войти в канон. Нам известно о многочисленных подложных текстах, не входящих в Новый Завет. Стоит ли считать, что в нем нет подобных документов? Вряд ли можно утверждать, что отцы церкви начиная с II века знали, какие из книг на самом деле написаны апостолами, а какие — нет. Откуда они могли это знать? И, что еще важнее, откуда знаем мы?

Как бы странно это ни звучало, но сегодня разоблачать древние подлоги нам проще, чем людям, жившим в Древнем мире. Мы пользуемся теми же методами, что и они. Подобно Галену, мы обращаем внимание на стиль текста. Соответствует ли он стилю того же автора в других источниках? Если отличается, то насколько? Незначительно или очень заметно? Мог ли автор менять стиль Письма? Присущи ли этому стилю особенности, разительно отличающиеся от стилистических особенностей других текстов того же автора, и в первую очередь — от особенностей, о которых мы привыкли не задумываться (использование союзов и связок, построение сложных предложений, применение инфинитивов и причастных оборотов)? Кроме того, мы учитываем выбор слов и выражений: присутствуют ли в данном тексте слова из лексикона, которым постоянно пользуется автор? Или же встречающаяся в нем лексика появилась лишь в последующие периоды древнегреческой истории? Наиболее важны богословские идеи, взгляды, установки текста. Одинаковы ли они на всем протяжении книги, соответствуют ли содержанию других текстов автора, имеют ли хотя бы приблизительное сходство с ними? Или поражают своеобразием?

Причина, по которой мы готовы выносить подобные суждения в большей степени, нежели люди в древности, заключается в том, что мы действительно лучше к этому готовы!

У древних критиков, пытавшихся выявить подлоги, не было баз данных, информационно-поисковых систем и компьютеров, чтобы производить подробный анализ словарного запаса и стиля. Им приходилось во многом полагаться на здравый смысл и интуицию. У нас же есть здравый смысл, интуиция плюс обилие информации.

И все-таки, несмотря на технические достижения, основания для сомнений возникают во многих случаях. Здесь не хватит места, чтобы подробно рассмотреть все фрагменты новозаветных текстов, вызывающих вопросы. Вместо них я перечислю самые убедительные причины полагать, что Павел не был автором шести канонических посланий, подписанных его именем. Все эти книги я считаю подложными. Возможно, их авторы исходили из лучших побуждений. Они вполне могли считать, что поступают правильно. Могли чувствовать свои действия полностью оправданными. Но так или иначе, они выдавали свои сочинения за чужие, предположительно для того, чтобы заставить читателей прислушаться к этим словам.

 

Псевдографические (подложные) послания Павла

Ни в одном из примеров, представленных здесь, я не смогу полностью привести всевозможные доводы, относящиеся к авторству этих посланий. Для моих целей достаточно изложить суть некоторых основных причин, побудивших ученых согласиться с тем, что эти послания написаны не Павлом, хотя и приписаны ему.

Поскольку я уже упомянул 2 Фес, начну с него — в любом случае это удачная отправная точка, так как ее авторство обсуждают наиболее бурно, в отличие от пяти остальных спорных посланий Павла. Места по обе стороны баррикад занимает немало выдающихся ученых (между тем так называемые пастырские послания Павла или Второе послание Петра подавляющее большинство критиков считают подписанными псевдонимом). Как бы там ни было, есть веские основания полагать, что это послание Павел не писал.

Второе послание к Фессалоникийцам

Авторство 2 Фес всесторонне обсуждается в том числе и потому, что по стилю, слогу и лексике оно очень близко к другому посланию, почти наверняка написанному Павлом 1 Фес. В сущности, между этими двумя посланиями столько общего, что некоторые авторы утверждают, что подписавшийся псевдонимом автор пользовался 1 Фес как образцом композиции, но привнес в нее свое содержание, значительно отличающееся от содержания образца. Сходство этих двух посланий указывает на одну из проблем, с которыми сталкиваются ученые в попытках определить, является древний документ подложным или нет. Разумеется, каждый, кто обладает достаточными навыками, чтобы совершить подлог, приложит все усилия, чтобы его работа выглядела так же, как работы автора, которого он имитирует. Одним фальсификаторам это удается лучше, другим хуже. Но если автор подлога по-настоящему талантлив в своем деле, разоблачить подлог очень сложно, по крайней мере, методом стилистического анализа.

Но зачем кому-то могло понадобиться имитировать стиль Павла и при этом излагать отличающиеся от его точки зрения богословские взгляды? Предполагаемых причин можно назвать множество: при изменении ситуации в церкви автор мог попытаться, так сказать, вызвать Павла из могилы, чтобы разрешить новые проблемы; автор мог не совсем правильно понять Павла, неверно истолковать некоторые ключевые мысли (сам Павел пишет, что такое случалось при его жизни — например, в Послании к Римлянам; см. Рим 3:8); автор мог искренне считать, что его читатели превратно поняли истинный смысл слов Павла, и попытаться устранить недоразумение, не подозревая, что правы на самом деле читатели.

Моя методологическая идея такова: хорошая имитация стиля Павла должна выглядеть как стиль самого Павла, этого от нее ждут. Никто не ожидает от нее расхождений со стилем Павла. Изучая 2 Фес как документ, не принадлежащий перу Павла, следует помнить, что его главный тезис противоречит тому, что сам Павел говорит в 1 Фес.

2 Фес было написано в противовес этим взглядам, вероятно, на основании раннего, ныне утраченного поддельного послания, подписанного именем Павла и гласящего, что «уже наступает день Христов» (2 Фес 2:2). Христиане, к которым обращается автор, видимо, считали, что конец времен — и пришествие Иисуса во славе — уже совсем близок. Автор стремится исправить это превратное впечатление. Поэтому во второй, стержневой главе послания автор указывает, что прежде должен произойти целый ряд событий. Сначала случится нечто вроде общего бунта против Бога, затем появится антихрист, который воссядет в иудейском храме и провозгласит себя Богом. Этот беззаконник будет творить знамения и ложные чудеса, чтобы сбить людей с пути (2 Фес 1-12). Только после того, как все это произойдет, наконец наступит финал. Конец еще не настолько близок, его придется ждать, ему будут предшествовать ясные и очевидные знаки, так что христиане, знающие о них, не окажутся застигнутыми врасплох.

Это интригующая и впечатляющая мысль, но не согласующаяся со словами самого Павла в 1 Фес.

Первое послание к Фессалоникийцам тоже было написано как ответ на вопрос, что же все-таки случится в конце, когда Иисус вернется с небес во славе (1 Фес 4:13–18). Павел написал его по той причине, что представители фессалоникийской общины уже слышали от него, что конец неминуем. И они озадачились и растерялись, потому что несколько членов общины уже умерли раньше, чем вернулся Иисус. Неужели они лишатся воздаяния, которое принесет Иисус при втором пришествии? В утешение оставшимся в живых Павел пишет, что при втором пришествии Иисуса мертвые сначала воскреснут, а затем обретут причитающееся им блаженство.

Павел продолжает повторять все то, что говорил членам общины, посещая ее (1 Фес 5:1–2) — что Иисус придет внезапно и неожиданно, «как тать ночью» (1 Фес 5:1). Тогда их «внезапно постигнет пагуба» (1 Фес 5:3), поэтому фессалоникийцы должны быть постоянно наготове, чтобы второе пришествие не застигло их врасплох.

Если Павел действительно имел в виду все то, о чем писал в 1 Фес, и если он верил, что возвращение Иисуса будет внезапным и неожиданным, трудно представить себе, как он мог написать 2 Фес, где говорится, что до конца еще далеко и что ему будут предшествовать явные и недвусмысленные знамения, которые пока не появились. Автор 2 Фес пишет: «Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это?» (2 Фес 2:5). Если это правда, почему же смерть некоторых членов общины встревожила фессалоникийцев (1 Фес)? Им следовало бы знать, что конец наступит еще не скоро, что ему будет предшествовать появление антихриста и другие знамения.

По-видимому, оба послания написаны отнюдь не Павлом. Возможно, беспокойство, с которым христиане ожидали завершения первого века, побудило некоего неизвестного автора в церкви, основанной Павлом, написать Второе послание к Фессалоникийцам, чтобы немного успокоить их, дать понять, что конец действительно наступит, но далеко не сразу. Сначала произойдут некоторые события.

Послания к Колоссянам и Ефесянам

Похожие аргументы выдвигают, утверждая, что Павел не писал Послания к Колоссянам и Ефесянам. Ученые называют эти послания и 2 Фес «второпавловскими», считая, что они не были написаны Павлом, и отмечая их вторичность в корпусе текстов Павла.

По мнению большинства ученых, доводы в пользу написания Послания к Колоссянам и особенно Послания к Ефесянам неизвестным автором, пользовавшимся псевдонимом, еще весомее, чем в случае с 2 Фес. Во-первых, стиль обоих посланий нетипичен для Павла. Рассмотреть этот довод невозможно, не вдаваясь в подробности построения греческих фраз. Но суть доказательств заключается в следующем: авторы обоих посланий, о которых идет речь, тяготели к длинным и сложным предложениям — в отличие от Павла. Кол 1:3–8 на греческом языке представляет собой одно предложение, чудовищно длинное и совсем не похожее на типичные фразы, которыми изъяснялся Павел. Еф 1:3-14 еще длиннее, занимает целых четырнадцать стихов — небывалое явление для текстов Павла. Почти 10 % предложений в Послании к Ефесянам состоят из более чем 50 слов, такая длина нехарактерна для бесспорных павловских посланий. В Послании к Филиппийцам, имеющем почти такой же объем, содержится лишь одно настолько же длинное предложение; Послание к Галатам гораздо объемнее, но и в нем длинное предложение всего одно.

Кроме того, многие материалы в Посланиях к Ефесянам и Колоссянам (например, Кол 1:15–20) звучат с богословской точки зрения более совершенно и проработанно, чем в посланиях Павла. Но еще важнее тот факт, что по некоторым пунктам два автора — при условии, что они разные — расходятся с Павлом. Оба автора и Павел ведут речь о том, какие изменения происходят в жизни верующих в Иисуса после крещения. Но по этому вопросу они высказываются совершенно по-разному.

В ранней церкви младенцев не крестили, только взрослые проходили обряд крещения, уверовав во Христа. Для Павла крещение было важным элементом обрядов, а не просто символическим актом. При крещении с человеком что-то действительно происходило. Возникала мистическая связь между ним и Христом в его смерти.

Особенно осторожно и вдумчиво Павел развивает эту мысль в своем Послании к Римлянам. Она опирается на апокалиптический фундамент. В мире существуют силы зла, порабощающие людей и отчуждающие их от Бога, к этим силам относится власть греха. Грех — это демоническая сила, а не просто какой-либо ошибочный поступок. Все подчинены этой силе, и это значит, что все безнадежно далеки от Бога. Единственный способ избежать власти греха — умереть. Вот почему умер Христос, чтобы избавить людей от власти греха. Следовательно, чтобы спастись от этой власти, человек должен умереть вместе с Христом. Это происходит в момент крещения. Оказываясь под водой (в церквах Павла практиковали полное погружение), верующий соединяется с Христом в его смерти, словно бы ложится в могилу, и также умирает для сил, которым подчиняется этот мир. Крещеные люди уже не являются рабами греха — они «умерли с Христом» (Рим 6:1–6).

Вместе с тем Павел настойчиво повторял: несмотря на смерть с Христом, эти люди еще не воскресли с ним. Последователи Иисуса воскреснут вместе с Христом, только когда он вернется с небес во славе. Тогда и произойдет физическое воскресение. Кто уже умер во Христе, те воскреснут, а те, кто к этому моменту будет еще жив, испытают телесное преображение, при котором их смертная оболочка станет бессмертной, неуязвимой для жизненных мук и смерти.

Но что бы ни говорил Павел о воскресении вместе с Христом, это событие всегда представлено как будущее (см., к примеру, Рим 6 и 1 Кор 15). В церквах Павла кое-кто из обращенных придерживался иного мнения, считая, что они уже испытали своего рода духовное воскресение с Христом и уже «правят» с ним на небесах. Против таких взглядов Павел решительно протестует в своем Первом послании к Коринфянам, ключевым моментом и кульминацией которого стал финал, где Павел подчеркивает: воскресение еще не наступило, оно только предстоит — подлинное, будущее, физическое воскресение тела, а не прошлое духовное воскресение (1 Кор 15). В Рим 6:5 и 6:8 Павел подчеркивает, что крещеные умерли с Христом, но еще не воскресли с ним (обратите внимание на будущее время — «будем с Ним»):

Ибо, если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения… Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним (курсив Б.Э.).

Но авторы Послания к Колоссянам и к Ефесянам иного мнения. Вот что говорит по тому же самому вопросу автор Послания к Колоссянам:

Бывши погребены с ним в крещении, в Нем вы и совоскресли верою в силу Бога, Который воскресил Его из мертвых (Кол 2:12).

Невнимательные читатели не заметят особой разницы между этими позициями — в конце концов, в обоих случаях автор говорит о смерти и воскресении с Христом. Но Павел придает большое значение точности. Смерть с Христом была в прошлом, а воскресение — ни в коем случае не в прошлом. Оно ожидается в будущем. Обоснованию этой мысли Павел посвятил немалую часть Первого послания к Коринфянам — именно потому, что некоторые из обращенных восприняли саму мысль ошибочно, и это чрезвычайно беспокоило Павла. А в Послании к Колоссянам изложена та самая позиция, которой Павел противостоит в Первом послании к Коринфянам.

Послание к Ефесянам по выразительности превосходит Послание к Колоссянам. Говоря о прошлом духовном воскресении, автор, в отличие от Павла, утверждает, что «Бог… нас оживотворил со Христом… и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе» (Еф 2:5–6). Все это уже произошло. Верующие уже правят вместе с Христом. Именно этот момент некоторые из обращенных Павла в Коринфе и авторы Посланий к Колоссянам и Ефесянам, также принадлежащие к церквам Павла, поняли превратно.

Есть и другие ключевые моменты, по которым Послания к Колоссянам и Ефесянам расходятся с историческими текстами Павла, в том числе различия в лексике и употреблении некоторых терминов, характерных для павловских посланий. Но моя цель в данном случае — дать общее представление о том, почему большинство критически настроенных ученых сомневаются в принадлежности этих книг перу Павла. Подобно Второму посланию к Фессалоникийцам, они кажутся написанными после смерти Павла — возможно, через одно-два десятилетия, — авторами из церквей Павла, желающими обратиться к христианской общине и рассмотреть проблемы, возникшие в ней с тех пор, как умер Павел. Для этого авторы выдают свои тексты за послания апостола, чтобы ввести в заблуждение читателей.

Пастырские послания

По поводу так называемых пастырских посланий, Первого и Второго посланий Тимофею и Послания Титу, споров среди ученых возникает еще меньше, чем в случае с Посланиями к Колоссянам и Ефесянам. Ученые Северной Америки, Великобритании и Западной Европы, где ведутся наиболее серьезные библейские исследования, уже давно придерживаются единого мнения, гласящего, что Павел не писал эти книги.

Пастырскими посланиями они названы потому, что в них «Павел» дает наставления Тимофею и Титу, якобы служащим священниками в Ефесе и на острове Крит, и объясняет, как им следует исполнять пастырские обязанности в церкви. Эти книги изобилуют пастырскими советами для последователей Павла, посвященными таким вопросам, как умелое управление общиной, противостояние лжеучителям, выбор глав церкви.

Мог ли Павел написать эти послания? Разумеется, теоретически мог бы, но аргументы против представляются большинству ученых на редкость убедительными.

Принято считать, что все три послания написаны одним и тем же человеком. Чтение 1 Тим и Тит подтверждает это предположение: в них затрагиваются одни и те же темы, изложенные одинаковым или схожим языком. 2 Тим заметно отличается от них, но если сравнить его первые строки с первыми строками 1 Тим, то и они покажутся почти идентичными.

Ученые установили, что их автор отнюдь не Павел, по лексическому составу и стилю посланий. В них использовано 848 разных греческих слов, из которых 306 не встречаются больше ни в одном из посланий, написанных Павлом и включенных в Новый Завет (в том числе 2 Фес, Еф и Кол). Это означает, что более трети слов не входят в лексикон Павла. Около двух третей этих слов, не принадлежащих к лексикону Павла, употреблялись христианскими авторами II века. Иначе говоря, лексика этих посланий выглядит более развитой, характерной для христианства более позднего периода.

Некоторые из значимых слов, которые употребляет автор, встречаются и у Павла, однако применяются совсем иначе. Возьмем, например, слово «вера». Для Павла вера означает признание смерти Христа ради предстояния перед Богом. Это реляционный термин, под которым подразумевается нечто вроде доверия. В пастырских посланиях это же слово имеет другое значение — набор убеждений и представлений, составляющих христианскую религию (Тит 1:13). Это уже не реляционный термин: он определяет христианские учения, их содержание, в которое надлежит верить, — то есть употребляется в том же значении, как и в более позднем христианском контексте. Таким образом, это пример произрастания пастырских посланий из более поздних, непавловских условий.

Известно, что доводы, опирающиеся на лексический анализ, выглядят малоубедительно при попытках определить, принадлежит ли конкретная книга перу того или иного автора: лексикон людей меняется в зависимости от обстоятельств. Но в данном случае различия несомненны. Однако еще более весомым выглядит аргумент, согласно которому все положение церкви, подразумеваемое в пастырских посланиях, отличается от известных нам сведений о церкви времен Павла.

Довольно полное представление о церкви времен Павла мы имеем благодаря Первому и Второму посланиям к Коринфянам, где автор обсуждает внутреннюю работу собраний, их организацию, структуру, принципы действия. Но когда мы переходим к пастырским посланиям, все они кардинально меняются.

Церкви Павла не имели иерархической структуры. Во главе не стояли руководители или группы руководителей. Церкви представляли собой общины верующих, которые действовали так, как предписывал Дух Божий, воздействующий через каждого члена общины.

Важно помнить, что взгляды Павла были всецело апокалиптическими. Он верил: воскресение Иисуса указывает, что конец времен уже близок. Он может наступить в любой день вместе с появлением Иисуса с небес; мертвые воскреснут, живые верующие станут бессмертными и будут жить вечно в царстве будущего.

А что произойдет до этого, в то время, пока верующие ждут пришествия Господа? Они должны собираться вместе, чтобы поклоняться, выслушивать наставления, получать образование, поддерживать друг друга. Какой следует быть организации этих общин? Павел считал, что их организует сам Бог посредством Святого Духа; об этом говорится в 1 Кор 12–14. При крещении в христианской церкви верующие не только «умирают с Христом», но и облекаются Святым Духом, обозначающим присутствие Бога на земле до конца времен. В этот момент все получают своего рода «духовный дар», благодаря которому могут помогать другим членам общины. Одним людям достается дар знания, другим — наставления, третьим — жертвования, пророчествования, откровений на чужих или ангельских языках, непонятных большинству людей («говорение на языках»), толкования этих откровений («толкование языков»). Эти дары предназначены для общего блага, чтобы община верующих могла существовать мирно и гармонично до конца времен.

Но зачастую все шло не так, как было задумано, — например, в церкви Коринфа. Точнее говоря, там все смешалось и запуталось. Некоторые духовные «руководители» утверждали, что в большей степени одарены духовно, чем остальные, и создавали собственные группы последователей, что приводило к расколам внутри церкви. Ситуация окончательно вышла из-под контроля: некоторые представители церкви преследовали друг друга по суду. Процветала безнравственность: кое-кто из членов общины посещал распутных женщин и похвалялся этим в церкви, один человек сожительствовал со своей мачехой. Церковные службы превратились в истинный хаос, так как «более духовные» коринфяне решили, что истинный признак духовности — умение «говорить на иных языках», и во время богослужений состязались друг с другом, выясняли, кто способен говорить громче и чаще прочих. На еженедельные трапезы общины — настоящие трапезы, а не вкушение облаток с глотком вина — некоторые приходили заранее, объедались и напивались, а другие опаздывали (возможно, представители низших классов и рабы, вынужденные подолгу работать), и в результате им ничего не доставалось. Кое-кто в общине был настолько убежден в своем духовном превосходстве, что утверждал, будто уже воскрес вместе с Христом и правит с ним на небесах (подобные заявления гораздо позднее приводит автор Послания к Ефесянам).

Павел решает проблемы церкви, обращаясь к ней в целом и умоляя всех прихожан свернуть с опасного пути. Почему он не обращается к епископу или к старшему священнику церкви? Почему не отправляет письмо ее главе и не приказывает ему навести в церкви порядок? Потому что как такового главы церкви нет. Нет ни епископов, ни старших священников. В церквах Павла, в краткий промежуток времени между воскресением Иисуса и воскресением всех верующих, общиной управлял Дух Божий, воздействующий на каждого члена общины.

Что происходит при отсутствии официальной иерархии, назначенных лидеров, когда некому взять на себя руководство? Как правило, то, что случилось в Коринфе. Воцаряется хаос. Как можно обуздать этот хаос? Кто-то должен осуществлять руководство. Со временем это и произошло в церквах Павла.

После того, как сам он покинул сцену, его церкви приобрели иерархическую структуру: кто-то оказался наверху, кто-то начал отдавать приказания, кто-то встал над руководителями более низкого ранга, которые следили за порядком, за правильностью религиозных учений, вразумляли тех, кто вел себя неподобающим образом.

Во времена Павла подобной церковной структуры не существовало. Однако она описана в пастырских посланиях. Эти послания обращены к старшим священникам церквей в двух общинах, основанных Павлом. В посланиях говорится, как приструнить лжеучителей; даются указания для назначения епископов, явно осуществляющих духовный надзор за церковью, и диаконов, ведающих пожертвованиями и заботящихся о физических потребностях общины; приводятся наставления о том, как должны вести себя люди из разных социальных групп (мужья и жены, родители и дети, хозяева и рабы), чтобы церковь просуществовала достаточно долго.

Кроме того, с точки зрения Павла этот период не должен быть долгим. Павел считал, что конец наступит очень скоро. Однако конец так и не наступил, и его церквам пришлось заниматься организационными вопросами, чтобы выжить. Община стала упорядоченной, и в этой новой ситуации были написаны пастырские послания — вероятно, через два или более десятилетия после того, как Павел сошел со сцены. В этих новых обстоятельствах некий автор написал три послания, подписывая их именем Павла и тем самым придавая текстам его авторитет. Но это мысли неизвестного автора, а не Павла. Павел жил в другое время.

 

Кто написал другие книги Нового Завета?

Многое из уже сказанного справедливо и для остальных книг Нового Завета. Некоторые — анонимные сочинения, а именно Послание к Евреям и три книги, названные Посланиями Иоанна. Как поняли многие еще в ранний период истории церкви, нет причин полагать, что Послание к Евреям написал Павел, но эту книгу в конце концов включили в канон отцы церкви, утверждавшие, что она принадлежит перу Павла. На самом деле по стилю она совершенно не похожа на тексты Павла; основные темы этого послания не поднимаются в других посланиях Павла, доводы выстраиваются нетипичным для него образом. И вообще, как мог кто-то подумать, будто это послание написал Павел? В отличие от других его трудов, оно не подписано его именем.

Так называемые Послания Иоанна также не могут претендовать на авторство Иоанна: Второе и Третье послания написал некто, называющий себя «старцем», а автор Первого послания Иоанна ни словом не упоминает о себе. Он вполне мог быть главой какой-либо церкви, жившим ближе к концу I века.

Другие книги написаны авторами, которые приходились тезками известным личностям. Автор Послания Иакова ничем не уточняет, какой именно он Иаков, и тем более не называет себя Иаковом, братом Иисуса. Послание Иуды написал тот, кто именовал себя «братом Иакова», что можно истолковать как указание, что автор приходился братом Иисусу, поскольку, согласно Евангелию от Марка, двух его братьев звали Иаков и Иуда. Но странно, что автор не назвался напрямую братом Иисуса, чтобы прибавить авторитетности своему тексту. Иуда и Иаков — распространенные иудейские имена в античный период, в том числе в христианской церкви. Позднее христиане, составлявшие канон, утверждали, что эти двое приходились родственниками Иисусу, хотя сами они об этом не упоминали.

Кроме того, трудно поверить, что эти послания сумели написать два бедных крестьянина из Галилеи, говорящих по-арамейски (неизвестно, умел ли их прославленный брат хотя бы писать, а тем более сочинять сложные труды на греческом).

Здесь применим тот же довод, который был выдвинут ранее для Евангелия от Иоанна: теоретически возможно, что братья Иисуса, выросшие в деревенской глуши, в Галилее, зарабатывавшие на жизнь тяжелым физическим трудом, никогда не имевшие ни времени, ни денег на образование, в зрелом возрасте решили научиться греческому и литературному мастерству, благодаря чему и сумели написать насыщенные риторикой и сравнительно сложные книги. Но это кажется маловероятным.

То же самое можно сказать в отношении Первого и Второго посланий Петра. Однако эти книги, в отличие от второпавловских посланий (2 Фес, Кол и Еф) и пастырских посланий, претендуют на авторство того, кто не писал их. Они определенно подписаны псевдонимом и выглядят как подлог.

Кто бы ни написал Второе послание Петра, ясно, что Первое послание Петра писал не он: различия стиля и слога слишком заметны. Еще в ранний период истории церкви находились христианские богословы, утверждавшие, что Петр не писал Второе послание Петра. Сегодня по этому поводу спорят реже, чем о пастырских посланиях. Книга, названная Вторым посланием Петра, появилась спустя долгое время после смерти Петра, ее сочинил тот, кого встревожили попытки некоторых отрицать приближение конца времен (нетрудно понять, почему со временем таких сомневающихся находилось все больше). Этот автор стремился образумить людей, отвратить их от ошибочных идей и для этого назвался не кем-нибудь, а Симоном Петром, близким помощником Иисуса.

Книга, названная Первым посланием Петра, вызывает в кругах ученых гораздо более бурную полемику, чем 2 Петр. И опять-таки, какова вероятность, что простой рыбак из галилейской деревни вдруг овладел искусством сочинения текстов на греческом? Иногда на это возражают, что Петр мог поручить кому-нибудь написать послание за него — например, Силуану, упомянутому в тексте (1 Петр 5:12). Но в самом послании об этом нет ни слова. А если его писал кто-то другой, разве не он подлинный автор, а вовсе не Петр? Продуманные отсылки к Ветхому Завету в этой книге указывают: тот, кто писал ее, был прекрасно образованным, опытным и грамотным, в отличие от Симона Петра. Следует также отметить, что со времен раннего христианства до нас дошло великое множество книг, якобы написанных Петром, но на самом деле не имеющих к нему никакого отношения — например, Евангелие от Петра, послание Петра к Иакову, несколько «Деяний» Петра, три различных апокалипсиса Петра. Фальсификация книг, подписанных именем Петра, была в буквальном смысле слова кустарным промыслом.

 

Заключение: Кто написал Библию?

Я возвращаюсь к исходному вопросу: кто же написал Библию? Из 27 книг Нового Завета только восемь почти наверняка написаны теми, кому традиционно приписывают их авторство: семь бесспорных посланий Павла и Откровение Иоанна, однако неизвестно, кто именно из Иоаннов был его автором — это признавалось даже ранней церковью.

Мои представления об авторах Нового Завета не являются радикальными в научных кругах. Разумеется, ученые порой спорят о той или иной книге. Некоторые выдающиеся специалисты считают, что Павел написал 2 Фес, что автором Послания Иакова был брат Иисуса или что 1 Петр принадлежит перу Петра. Но большинство критически настроенных богословов давно усомнились в подразумеваемой принадлежности этих текстов, поэтому споры о некоторых книгах Нового Завета (например, 1 Тим или 2 Петр) возникают крайне редко. Эти книги не были написаны их предполагаемыми авторами.

Сомнения в авторстве текстов, вошедших в канон, высказывались еще в ранний период истории церкви, но в нынешние времена, начиная с XIX века, доводы ученых выглядят гораздо убедительнее. Однако даже сейчас многим ученым претит называть подложные документы Нового Завета подделками — в конце концов, мы говорим о Библии. Но по сути дела это действительно подделки, какое бы определение этому термину мы ни дали. Множество книг в ранней церкви писали авторы, которые выдавали свои тексты за апостольские, чтобы заставить читателей поверить в их истинность и принять изложенные в этих текстах взгляды.

О том, что Новый Завет содержит книги, которые авторы подписали чужими именами, рассказывают буквально во всех высших духовных учебных заведениях, кроме консервативных евангелических школ Запада. Эти взгляды изложены во всех лучших учебниках по Новому Завету, по которым учатся студенты этих заведений. Преподаватели высказывают эти взгляды в семинариях и духовных школах. Будущие священники узнают их, готовясь к служению.

Почему же распространение этих знаний настолько ограничено? Почему о них не подозревают прихожане, не говоря уже о людях, не посещающих церкви? Как и вам, мне остается об этом лишь гадать.