Наступил день, когда Лукаса должны были выписать из больницы. Уже в семь утра повсюду внутри помещения чувствовалось движение. Было слышно, как медсестры входят в разные палаты четвертого этажа и выходят из них. Пациенты готовились к тому, чтобы начать новый день, похожий на все остальные. В больнице Сан-Бенито был размеренный распорядок дня, который никогда не менялся. Вот и сейчас звон чашек и стаканов в коридорах предвещал скорый завтрак. Лукас в последний раз смотрел на рассвет из окна своей палаты.

Солнце робко открывало себе дорогу на горизонте, в то время как город постепенно приступал к своей обычной жизни. Рыбаки направлялись к своим суденышкам, чтобы начать древний промысел, которым на протяжении многих веков занимались жители Города Солнца. Лишь немногие из них вели лов тройной сетью, предназначенной для камбалы и маленьких каракатиц, и именно они были сегодня единственными, кто беспокоился о том, чтобы день набрал силу. День обещал быть не таким жарким, как те, что предшествовали ему.

В больнице заканчивалась пересменка. Кардиологическое отделение заменяло своих сотрудников в последнюю очередь. Медсестры, дежурившие в ночную смену, вошли для того, чтобы попрощаться. У Пилар все уже было собрано, она привела себя в порядок и была полностью готова к выходу из больницы. Лукас же все еще был одет в халат пациента с застежкой сзади и зеленые брюки, которые оставили ему медсестры. Он дожидался прихода врача, который должен был подписать соответствующие документы и позволить пациенту переодеться в свои вещи.

Ровно в восемь часов в палату вошла Ориана. Она ликовала. Наконец-то настал долгожданный день! Выздоровление Лукаса было необыкновенным. С приходом медсестры воздух наполнился ароматом лаванды. Волосы девушки были еще мокрыми после душа. Лукас, который стоял, не отрывая от нее взгляда, казался не очень счастливым.

— Настал знаменательный день, о котором ты столько мечтал, — сказала Ориана с улыбкой, но юноша не проявил никакой радости. — С тобой что-то происходит? — спросила она. Оживление стерлось с ее лица.

— Нет, ничего, но у меня очень противоречивые ощущения, — с неохотой ответил Лукас. — Мне радостно, что настал этот день, но, с другой стороны, я спрашиваю себя о том, готов ли я к жизни за пределами этих четырех стен.

— Уверяю тебя, что готов. Теперь ты должен включиться в нормальную жизнь как можно скорее. Смотри, я принесла тебе кое-что. — Она раскрыла ладонь, на которой лежал сделанный из пластмассы листочек клевера с четырьмя долями. — Держи, это тебе!

— Думаешь, мне потребуется удача, не так ли? — Лукас прикоснулся к руке девушки, чтобы взять подарок. При этом у него не возникло никаких видений. Лукас зажал подарок Орианы в кулаке.

— Ну, немного удачи не помешает, а все остальное зависит от тебя. Меня попросили передать тебе, что пресс-конференция будет на шестом этаже, где располагаются кабинеты по координации пересадки органов. Так что в любом случае я там буду.

— Мы увидимся? — спросил Лукас, пристально глядя на Ориану.

— Через пятнадцать дней тебе придется вернуться сюда. Поначалу посещения больницы будут довольно частыми, но потом сроки между ними увеличатся.

Юноша не решился сказать медсестре, что он имел в виду совсем не эти встречи. Во время своего выздоровления он так часто думал об этом моменте… а теперь ему было жаль расставаться.

— Ориана, а что ты делаешь, когда уходишь из больницы? Я ведь так и не спросил, чем ты увлекаешься.

— Иногда по вечерам я занимаюсь английским языком, а все остальное время мне нравится проводить у моря. Почти весь год я стараюсь ходить на пляж. Всегда, когда на это хватает времени.

— А на какой пляж ты ходишь?

— Мне нравится естественный пляж Флеча-дель-Ромпидо. На катере я переезжаю устье Рио-де-Пьедрас (Каменной реки), иду пешком примерно лигу по земле и выхожу на берег Атлантического океана. За исключением двух месяцев в году я купаюсь там практически одна или в компании собирателей ракушек со съедобными моллюсками. Похоже, в прошлой жизни я была рыбой. — Ориана рассмеялась. — Я обожаю плавать.

— А когда ты обычно ходишь туда? По вечерам? — продолжал расспрашивать Лукас.

— Когда после работы в больнице и занятий английским языком у меня остается время. По субботам и воскресеньям предпочитаю ходить на пляж утром. Но у меня нет для этого какого-то определенного времени.

— Но если учесть, что ты проводишь на пляже столько времени, почему ты совсем не загорелая? — спросила Пилар, которая присутствовала при разговоре. Женщину обуревало любопытство, поскольку было очевидно: медсестра явно нравилась ее сыну.

— Я всегда стараюсь максимально защититься от солнца, и мне не нравится валяться на пляже. Я закрываю голову шапочкой и надеваю одежду с длинными рукавами. Я очень боюсь болезней, которых здесь насмотрелась.

— А я не боюсь солнца, — сказал Лукас. — Наоборот, оно дает мне силы, я нуждаюсь в нем. Здесь, в больнице, мне не хватало именно солнца, свежего воздуха, луны, звезд. Если в эти дни я чем-то займусь, то это будет возвращение в то окружение, к которому я привык. Ты пойдешь на пляж в субботу утром?

— Конечно. Думаю, что да.

— Если хочешь, пойдем вместе. Как тебе такое предложение?

— Да, хорошо. Но пляж очень длинный.

— Не беспокойся, я найду тебя. Около одиннадцати часов утра тебя устроит?

— Договорились.

— Послушай, сын, разве ты в состоянии идти куда-то сам?

— Мама, пожалуйста. Я не пойду один. Уверен, что кто-нибудь из моих друзей составит мне компанию. Не надо так меня опекать.

— Ты не забыл, что, выходя из дома, ты должен иметь при себе все твои таблетки? Это самое важное из того, что тебе необходимо соблюдать, чтобы окончательно выздороветь. Все остальное ты можешь делать без каких-либо особых ограничений. Тебе уже известно, что твоя пища должна несколько отличаться от обычной. Думаю, постепенно ты к этому привыкнешь.

— Все это похоже на то, будто бы я только что родился. Я должен забыть о прошлой жизни и привыкнуть к мысли о том, что я родился с сердцем, которое ранее принадлежало другому человеку. Забыть о моих прошедших семнадцати годах. Моя вторая жизнь начинается сегодня.

Ориана совершенно забыла о том, что Лукас на целых три года младше ее. На вид этого не скажешь. Три года! Она подумала о том, что поторопилась, решив встретиться с ним. С другой стороны, избежать этого было невозможно. Лукас не оставил девушке никакого другого выхода.

Доктор Аметльер вошел в палату без стука. Его лицо озаряла улыбка. Было видно, что он доволен тем, как идут дела у Лукаса.

— Этот день настал. Твоя жизнь снова возвращается на круги своя. Мы сделали все, что могли, чтобы твое выздоровление шло, как написано в книгах. Постарайся во имя себя самого не испортить нашей работы.

— Не волнуйтесь, доктор! На это уйдет вся моя жизнь. Хотя бы это и исходило только из чувства эгоизма, я буду беречь себя.

— Меня успокаивает то, что я слышу.

Врач еще раз проинструктировал Лукаса относительно приема лекарств, профилактических осмотров и питания. Он настаивал на том, что юноше следует забыть об аварии и продолжить свою жизнь с того самого момента, когда она чуть не остановила свой ход.

Доктор со своей белой бородой и седыми волосами напоминал старого профессора, проводящего мастер-класс в университетской аудитории. И его единственным учеником был Лукас.

— Через пятнадцать дней я хочу снова увидеться с тобой. У тебя есть мой телефон. Если ты позвонишь мне в больницу, то меня немедленно разыщут. Не стесняйся лишний раз меня побеспокоить. Будет лучше, если ты разбудишь меня среди ночи, чем побоишься это сделать и отступишь хоть на шаг. Понимаешь? С этого момента я должен стать для тебя лучшим другом и советчиком. Проникнись мыслью, что ты навсегда останешься связанным со мной.

— Черт возьми, доктор, я и не знал, что, делая мне операцию по пересадке, вы тем самым навсегда превратили меня в свою «половинку».

Доктор громко рассмеялся.

— Да, да. Именно так. На всю жизнь. И, учитывая, что я отнюдь не красавец, тебе досталась незавидная судьба! Ну, нам пора предстать перед прессой. Не беспокойся, это будет легко. Говорить будем мы, врачи, а если тебя захочет о чем-то спросить кто-то из журналистов, я, разумеется, помогу. Ты же знаешь, что мы половинки одного целого, как супруги… Ну ладно, одевайся. Зайду за тобой через полчаса. Пойду подпишу документы на твою выписку.

Он обернулся и сказал Ориане:

— Сестра, полчаса!

— Хорошо, доктор, — только и ответила девушка. — Ну, я тоже вернусь через полчаса. — И добавила специально для Лукаса: — Так тебе будет спокойнее.

Юноша начал одеваться. Пилар ему помогала. Он надел джинсы, которые стали ему велики — за время пребывания в больнице Лукас потерял несколько килограммов, — белую рубашку с рукавами, закатанными до локтя. Затем он побрился и оставил длинные волосы распущенными. В одежде юноша казался взрослее. Наконец он не без труда надел ботинки — ему все еще мешали наклоняться внутренние швы. В этот момент вошли его отец и брат.

— Сын, как приятно видеть тебя при полном параде! Ты стал похож на самого себя. Смотри, я сделал коробочку для таблеток в виде одного из тех амулетов, которые вы носили на шее, будучи детьми. Как тебе эта идея? В ней ты должен хранить таблетки, чтобы не забыть и не потерять их.

— Большое спасибо, папа. — Лукас, не раздумывая, надел этот «амулет». Начиная с этого момента коробочка станет его постоянным спутником, куда бы он ни направлялся. Идея всегда носить на себе таблетки, которые нужно принять в течение дня, понравилась Лукасу.

В дверь постучали. Ориана снова хотела войти в палату. Лукас стоял спиной к двери. Он обернулся, чтобы увидеть того, кто входит. Медсестра впервые увидела его в обычной одежде. Юноша казался еще более высоким и привлекательным. Заметив удивление на лице девушки, он улыбнулся.

— Похоже, что ты испугалась, увидев меня одетым по-человечески.

Ориана не знала, что ответить, и почувствовала, как жаркая волна поднимается к ее лицу. Девушка подумала, что ее глаза, должно быть, снова меняют свой цвет, становясь из зеленых черными. Она задалась вопросом о том, что же с ней происходит. Лукас, похоже, действительно вошел в ее жизнь.

Директор больницы Рафаэль Фаило приблизился к палате Лукаса. С видом рассеянного мудреца он открыл дверь и позвал юношу.

— Лукас, уже пора. Я пришел за тобой, чтобы отвести тебя на пресс-конференцию.

— Как вам будет угодно. — Юноша даже не обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на палату, которая была его пристанищем в течение последних недель.

— Я попрошу, чтобы тебе принесли кресло-каталку.

Вскоре появился медбрат, который доставил Лукаса на шестой этаж. Возле конференц-зала его ждали все те врачи, которые участвовали в проведении операции по пересадке сердца. Они улыбались. Единственным, кого юноша знал, был доктор Аметльер. Лукас и не подозревал, что его жизнь зависела от усилий стольких людей. Молодой человек встал на ноги. Он не хотел въезжать на инвалидном кресле в зал, где должна была проходить пресс-конференция.

Лукас шел спокойно. Едва юноша переступил порог, его чуть не ослепило море вспышек многочисленных фотоаппаратов. Толпа журналистов с камерами, микрофонами и блокнотами в руках кинулась к нему, чтобы начать задавать свои вопросы:

— Как ты себя чувствуешь, Лукас?

— Ты хорошо выглядишь, какие у тебя планы?

Юноша опешил. Он не ожидал, что сделанная ему операция может вызвать такой ажиотаж со стороны средств массовой информации. Лукас, будучи обычным человеком, впервые за свои семнадцать лет столкнулся с таким вниманием к собственной личности. Никогда прежде он не представлял никакого интереса для прессы, а теперь корреспонденты печатных изданий и телевизионщики были озабочены состоянием его здоровья. Ему оставалось только улыбаться, ибо он мало разбирался в происходящем.

Директор больницы, пытаясь остановить лавину беспорядочных вопросов, велел медикам войти в зал, а затем начал говорить:

— Сеньоры, для всего персонала больницы большая честь, что сегодня мы можем отметить этот день. Необходимость отыскать подходящее для пересадки сердце и доставить его в больницу в течение считаных часов для того, чтобы Лукас Мильян сегодня оказался среди нас, была подобна вызову на дуэль. Обычно на поиск органа для пересадки уходят дни, даже месяцы, и нам пришлось приложить все свои усилия для того, чтобы в течение нескольких часов найти орган, извлечь его у донора и доставить в больницу Сан-Бенито для пересадки. Успех команды медиков зависел от времени, которое, увы, работало против пациента. Справедливости ради следует также сказать, что и сам Лукас сделал многое для своего успешного выздоровления.

Вспышкам и щелчкам фотоаппаратов, направленных на Лукаса, казалось, не будет конца. Молодой человек начал нервничать. Он заметил, что его сердце бьется гораздо сильнее, чем когда бы то ни было. Среди собравшихся людей Лукас искал глазами Брэда. Он увидел журналиста в глубине зала и улыбнулся ему. Американец ответил юноше, подняв правую руку с раскрытой ладонью, как делал это всегда. Среди людей в белых халатах Лукас нашел Ориану. Он улыбнулся и ей. Это был великий день для всех. Младший братишка смотрел на Лукаса с гордостью. Мать очень волновалась, а взволнованный отец грыз ногти.

— Перед вами поистине главное действующее лицо, которому вы можете задать свои вопросы. Но, пожалуйста, придерживайтесь установленного порядка, — взмолился Рафаэль Фаило.

Брэд, тут же поднявший руку, был первым, кто открыл огонь журналистских вопросов:

— Лукас, чувствуешь ли ты себя новым человеком?

Юноша задумался, прежде чем ответить.

— Да, отчасти я чувствую себя так, как ты говоришь. Новым человеком. Благодарным за предоставленную возможность оставаться среди живых. Сегодня я вспоминаю о доноре и его семье, подарившей мне шанс продолжать жить и находиться среди вас. Я благодарен больнице и всему медперсоналу. Без их усилий было бы невозможно сохранить мне жизнь…

— Чем ты намерен заниматься после выписки из больницы? — спросил журналист с телевидения, державший в руке микрофон. Создавалось впечатление, что он ведет прямой репортаж.

— Буду вести нормальную жизнь. Вернусь в институт и начну подготовку к отборочным экзаменам. Возможно, когда-нибудь я тоже буду спасать жизни. Мне хотелось бы стать врачом.

Эти слова были с особой теплотой восприняты всеми представителями медперсонала, которые находились в зале.

— Еще один вопрос, и мы заканчиваем. Не следует утомлять нашего героя, — сказал Рафаэль Фаило.

Руку поднял очень смуглый молодой человек. Он громко повторил вопрос, который шептал ему на ухо другой человек:

— Известно ли тебе, кому раньше принадлежало сердце, которое ты получил?

В зале воцарилась тишина. Прежде чем ответить, Лукас посмотрел на Брэда. Из глубины зала американец движениями головы показывал ему, что следует ответить отрицательно. Более того, будто самый верный из сообщников, он приставил палец к губам, призывая к молчанию.

— Нет, я ничего не знаю, — ответил Лукас и перевел взгляд на доктора Аметльера, чтобы тот взял слово.

— Вам должно быть известно, что донорство органов — анонимно, — подтвердил хирург.

— Но что-то ведь наверняка известно, — настойчиво допытывался молодой человек. — Откуда доставлено это сердце? Эти данные вы, безусловно, можете нам сообщить.

Брэд отрицательно мотал головой из глубины зала.

— Я ничего не знаю, — повторил Лукас, которого вопрос поставил в затруднительное положение.

— Сердце было доставлено из Португалии, — добавил доктор Аметльер. — Как и в других подобных случаях, мы выражаем свою благодарность семье донора, проявившей великодушие и давшей согласие на донорство органа.

— Сожалею. Вопросов больше нет. Пресс-конференция объявляется завершенной. Всем большое спасибо, — поставил точку директор больницы. — Вынесите из этих стен самое важное: молодой человек остался в живых благодаря донорству и быстрым действиям медицинского коллектива, обладающего многолетним опытом работы. Итак, на сегодня все. Хорошего вам дня!

Лукас был заинтригован смуглым журналистом, которого сопровождал высокий человек, постоянно шепчущий что-то на ухо своему молодому спутнику. Они не переставали смотреть на Лукаса. Интуитивно юноша чувствовал, что его не ждало бы ничего хорошего, если бы кто-то сообщил больше сведений о доноре. Лукас поискал Брэда среди журналистов, но ему не удалось найти американца. Вокруг Лукаса столпились фотографы, стремившиеся успеть сделать последнюю фотографию, а какой-то репортер продолжал задавать юноше вопросы в надежде получить ответы, отличающиеся от тех, которые были озвучены во время пресс-конференции. Однако Лукас решил ограничиться улыбками и ничего не добавил к уже сказанному. Он лишь повторял слова благодарности. В какой-то момент к Лукасу приблизились смуглый журналист и его высокий спутник крупного телосложения. Не говоря ни слова, этот последний протянул юноше руку. Лукас знал наверняка, что это проверка.

— Из какого вы издания? — спросил юноша, не ответив на рукопожатие. Черноглазый человек с выдающимися скулами не смог ему ответить. На помощь подоспел смуглый журналист.

— Он вас не понимает. Он иностранец. Он просто хочет пожать вам руку, поприветствовать.

Высокий человек продолжал стоять с протянутой рукой. Пауза затягивалась, ситуация становилась довольно напряженной. Возникли бы недоразумение и недовольство, если бы Лукас не ответил на рукопожатие незнакомца. В тот момент когда юноша уже собрался это сделать, из толпы журналистов вдруг вынырнул Брэд, который и был тем, кто пожал руку высокому человеку. Они начали разговаривать на языке, совершенно непонятном для всех остальных людей, находившихся в помещении. Лукас воспользовался этим, чтобы как можно быстрее отойти от них и затеряться в группе сопровождавших его медиков. Юноша отдавал себе отчет в том, что если бы он пожал протянутую руку, то с большой вероятностью почувствовал бы подобие конвульсий, которые предшествовали возникновению видений. Было очевидным, что Брэд хотел избавить его от приступа, чего бы это ни стоило. Лукас спрашивал себя о том, кем являются эти люди, проявляющие нескрываемый интерес к вопросу о происхождении его нового сердца. Возможно, именно они убили Кендаля? Юноша нуждался в дополнительной информации. Лукас подумал о том, что теперь он, наверное, находится в большей опасности, чем вначале. Он получил не только сердце, но и, судя по всему, жизнь человека, пересекавшего улицу и задавленного насмерть черным фургоном.

Юноша попрощался с группой медицинских работников. Ориана находилась среди них. Он направился к девушке одновременно с Марией, координатором по трансплантологии.

— Ориана, надо продолжать работу, — сказала начальница неприязненным тоном. — Ты не можешь находиться здесь весь день. Есть другие больные, которые нуждаются в уходе.

Лукас недоброжелательно посмотрел на Марию и холодно произнес:

— Мы прощаемся с ней. В том, что Ориана задержалась, наша вина, — добавил он, стараясь помочь девушке.

— Ладно, ладно… Чтоб через пять минут была в моем кабинете! Не могу же я искать тебя по всей больнице!

— Сейчас иду! — коротко ответила медсестра. — Не встречала более неприятного человека, чем она, — доверительно произнесла Ориана, обращаясь к Лукасу. — Тем не менее должна признать, что в трудных ситуациях Мария умеет действовать очень эффективно. Именно ей удалось в рекордно короткое время найти для тебя подходящее сердце.

— Ну, в таком случае она уже не кажется мне столь неприятной. Ладно, Ориана, встретимся, как и договорились, на пляже. — Эту последнюю фразу он произнес, глядя девушке прямо в глаза. — Не могла бы ты дать мне номер своего телефона? На всякий случай, если у меня вдруг возникнут какие-то проблемы.

Ориана дала ему номер телефона. Семья Мильян наблюдала за их разговором.

— Ну, сын, — сказал Хавьер, — нам пора. Маме и мне не терпится поскорее попасть домой.

— Конечно, пошли! До субботы!

Уходя, Ориана ограничилась утвердительным кивком. Сделав несколько шагов, девушка обернулась, чтобы посмотреть на Лукаса. Он сделал то же самое. Лукас улыбнулся и продолжил свой путь. На протяжении нескольких минут юноша думал о том, что благодаря аварии он познакомился с Орианой. Он пообещал себе сделать все возможное, чтобы его не считали больным, и приложить все усилия, чтобы побыстрее полностью поправиться.

Они вышли из больницы через гараж. Таким образом семье удалось избавиться от журналистов, которые поджидали их у выхода, чтобы затем последовать за семейством. И Хавьер, и Пилар, и их дети хотели вернуться к нормальной жизни. Все, что увидел Лукас, выйдя на улицу, казалось ему необыкновенным. Туристы, бродившие без определенной цели и рассматривавшие сувениры на выносных прилавках, расположенных в дверях многочисленных магазинов, рестораны, в которых готовили блюда дневного меню, дети со своими плавающими игрушками, которых за руку вели на пляж родители, нагруженные складными стульями, переносными холодильниками и пляжными зонтиками, — все это вызывало у него интерес.

Им потребовалось не более пяти минут, чтобы доехать на машине до своего дома. Непередаваемое ощущение — возвратиться домой после чего-то столь драматического, как происшедшая авария! Машину припарковали около дверей. Выйдя, они увидели, что американский журналист уже стоит, подпирая дверной косяк. Хавьер и Пилар удостоили его недобрым взглядом. Им казалось, что если внимание прессы будет таким назойливым, то этот страшный сон никогда не кончится.

— Пожалуйста, Брэд, — взмолилась Пилар, — моему сыну нужен покой. Ты должен это понять.

— Я есть первый, кто иметь интерес, чтобы ваш сын поправился. Клянусь в этом, — сказал американец, подняв руку так, как будто действительно произнес клятву.

— С ним нет никаких проблем, мама, — успокоил ее Лукас и обратился к Брэду: — Тебя устроит, если мы встретимся завтра вечером, после института? Согласен?

— О чем ты говоришь, какой институт? Тебе же надо поправляться! — взволнованно воскликнула мать, не оставив журналисту времени на ответ.

— С моей стороны нет никаких препятствий. На этой карточке есть номер моего телефона. Ты можешь позвонить мне, когда захочешь. Я снимаю квартиру неподалеку от вас. Если тебе что-то понадобится, через две минуты после звонка могу быть у тебя.

— Вот совпадение!

— Совпадений не существует. Моя миссия состоит в том, чтобы обучить тебя всему тому, что позволит развить твои способности. Амулет при тебе?

— Какой амулет?

— Тот, что передал тебе человек-медицина. Палочка орла с гор.

— А! Он спрятан где-то в чемодане.

— Старайся всегда держать его при себе. Не расставайся с ним. Сила орла защитит тебя. Послушайся меня!

— Хорошо, — не очень уверенно ответил Лукас.

Хавьер открыл входную дверь и пропустил сына вперед. Брэд понял, что здесь он является лишним, попрощался и ушел. Хавьер и Пилар, донельзя встревоженные, не могли вымолвить ни слова. Луис был единственным, кто вел себя так, будто ничего не произошло. Мальчик хотел, чтобы брат догнал его на лестнице. Родители призвали его к порядку. Лукас знал, что за несколько дней многое изменилось. Он никогда уже не станет тем человеком, который отправился в институт в тот день, когда лишился своего сердца.

Юноша вошел в дом и оглядел все так, будто бы видел впервые. Он прошел в свою комнату и первым делом, не разобрав чемодана, сел перед компьютером. Лукас испытывал потребность войти в сеть и удовлетворить свое любопытство относительно этого нового мира, который возник перед ним. Юноша набрал в поисковом окне два слова: «индейцы кроу». Подождал несколько секунд, и перед его глазами возникла следующая информация:

Индейское племя, живущее на равнинах Соединенных Штатов Америки. Кроу (ворон) — название, которое дали жившим здесь индейцам первые белые люди, попавшие на эти земли. Сами себя индейцы племени называют апсалоке (сыновья птицы с длинным клювом). Резервация кроу, занимающая 900 000 гектаров земли, является самой большой в штате Монтана. Кроу были первыми индейцами, которые вступили в контакт с белым человеком. [17] Резервация расположена на исторической территории, что в долине реки Йеллоустон. В настоящее время кроу живут в индейской резервации, которая находится южнее Биллингса, штат Монтана, между Северо-Восточным Тихоокеанским прибрежным районом и Великими равнинами. В народе эти земли называют Штатом Сокровищ.

Лукас быстро перешел к атласу, который получил в институте, и нашел карту Соединенных Штатов Америки. Увидев на карте реку Миссури и Скалистые горы, а также пограничный с Канадой штат Монтана, юноша задался вопросом о том, имеют ли эти сведения какую-либо связь с его снами. Потом он лег на кровать, закрыл глаза и вскоре заснул. Так прошло несколько часов.

Лукаса разбудили голоса. Юноше понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, где он находится. Радуясь, что это уже не больница, он встал и увидел на пороге комнаты мать.

— Сынок, к тебе пришли. Здесь твои друзья.

— Проходите! Проходите!

Один за другим вошли все четверо друзей. Последней была Сильвия. Она несколько задержалась, разговаривая с матерью Лукаса.

— Как дела, старики? Готовьтесь, завтра я приду на занятия.

— Что ты говоришь? — произнес Джимми. — На твоем месте я пролежал бы как можно больше.

Все рассмеялись, за исключением Лео, который, как всегда, поддел товарища:

— Несомненно, тебе бы хотелось поваляться в постели, не ходить на занятия… Ну ты даешь!

— Не надо говорить о том, что тебе не хотелось бы подхватить несколько ангин, чтобы не ходить на занятия, — ответил Джимми.

— Ну уж нет, из-за тех последствий, к которым это могло бы привести, я не собираюсь терять шанс поступить в университет. Если я не получу хороших оценок, то останусь без стипендии и возможности продолжить образование. Я не сынок богатых родителей, как ты.

— Ребята, давайте обойдемся без негатива, хорошо? — сказал Лукас, желая погасить начинавшийся спор.

— Мне кажется, ты изменился, — заметила Сильвия. — Ты стал более… более красивым. Не знаю. Ты не похож на себя прежнего.

Друзья не преминули пошутить над ее словами. И только Виктор хранил молчание.

— Тебя что-то беспокоит, Виктор? — обратился Лукас к единственному человеку из компании, который не сказал ни слова после того, как они вошли в комнату.

— Нет, ничего, — коротко ответил Виктор.

— Я чувствую, что у тебя что-то вертится в голове. Но ты ведь уже знаешь, что с завтрашнего дня мы снова будем вместе и все пойдет, как и прежде. Тебе больше не о чем беспокоиться.

— Вот-вот начнутся первые экзамены.

— Я тоже хочу их сдавать.

— Но ты же не посещал занятий! — возразил Виктор.

— Лукас может рассчитывать на мои конспекты, — вставила Сильвия. — Думаю, что если он начнет заниматься прямо сейчас, то у него не будет никаких проблем.

Виктор заметно успокоился, и все немного расслабились. Поговорили о больнице. Спросили Лукаса об операции. Вспомнили об Ориане, что вызвало шутки и намеки со стороны всех членов компании. Джимми заметил, что атлас Лукаса был открыт на странице Соединенных Штатов.

— Это твое ближайшее путешествие?

— Отсюда пришло мое новое сердце. Именно в этом причина моего интереса.

— Зачем ты себя мучаешь? — спросила Сильвия.

— Моя жизнь изменилась во многих смыслах. Уверяю вас: я уже не смогу быть таким, как раньше. Постепенно я все вам расскажу. Сможет кто-нибудь завтра проводить меня до института?

— Конечно! — хором ответили друзья.

Хотя Лукас и чувствовал себя очень усталым, а боль в груди усиливалась при каждом движении, он решил, что начиная с этого дня будет идти только вперед. И ничто и никто не сможет помешать ему в этом.