Он знал, что ночная темнота не должна застигнуть его во время подъема, и ускорил шаг. Лукас карабкался, взбирался наверх, не думая ни о чем другом, кроме достижения своей цели, — во что бы то ни стало достичь вершины. Жара, нараставшая по мере того как день набирал силу, обволакивала тело юноши, и его движения становились все более и более медленными. Казалось, что солнце, словно магнитом притянутое к его затылку и спине, прожигает насквозь. Юноша все сильнее и сильнее чувствовал прикосновение его жесткого раскаленного языка. Широко шагая, он обходил колючие кустарники, встречавшиеся на пути, которые прятались среди зарослей высокой травы и норовили уцепиться за брюки. Лукас не мог расслабиться ни на секунду, потому что открывавшихся взгляду щелей и выступов, которые можно было использовать для подъема, становилось все меньше и меньше. И все же восхождение продолжалось. Пальцы юноши распухли и воспалились, оттого что ему все время приходилось цепляться за выступы скал. Единственными звуками, сопровождавшими этот подъем, были его собственные шаги и хлопанье крыльев птиц, совершавших свой полет вокруг горы. Лукасу не нужно было прилагать больших усилий, чтобы услышать собственное дыхание: он ощущал даже биение своего сердца.

Растительность постепенно изменялась: на смену травам и колючим кустарникам пришли мхи и лишайники зеленоватого цвета, покрывавшие скалы повсюду, куда мог дотянуться взгляд. Воздух по мере увеличения высоты становился все более чистым, а виды, которые открывались, были все более и более впечатляющими. Иногда Лукас останавливался, чтобы собраться с силами. Он надел на голову красный платок, завязав его узлом на затылке. Земля отдалялась. Лукас не смотрел назад, его цель состояла в том, чтобы как можно раньше достичь вершины.

Именно сейчас, когда юноша остался наедине с природой и посмотрел на ненадежную горную дорогу, которая привела его к вершине, в его мыслях возник образ Виноны. Он вдруг увидел ее. Казалось, что девушка была здесь, рядом с ним. Лукас почти ощутил ее присутствие и запах. Винона весело смеялась и смотрела на него своими большими, чуть раскосыми глазами цвета корицы. Ее объятия и сладкий аромат обволакивали его, а сама Винона повторяла фразу, которую юноша услышал прошлым вечером. Девушка тогда не произнесла эти слова вслух, они всего лишь появились в ее мыслях, но Лукас отчетливо услышал: «Диавуушиишик, ашкиикше». Как красиво звучали эти слова! Они означали «Я очень люблю тебя» на языке апсалоке. Лукас громко повторил их. Действительно, это звучало красиво. В Виноне было что-то, что завладело его мыслями. Что-то, что с огромной силой пробивалось сквозь мысли юноши об Ориане.

Внезапно Лукас почувствовал, что биение его сердца усилилось, но на этот раз он не смог успокоиться. Создавалось впечатление, что жизнь Кендаля завладевала его собственной. Юноша приостановил подъем. Сомнения одолевали его. «Я перестаю быть самим собой?» — спрашивал себя Лукас. Было очевидно, что обе жизни переплелись. На самом деле они уже пересеклись. Юноша думал о том, может ли сердце настолько господствовать над человеком, чтобы контролировать даже его мысли. Внутренняя борьба настолько увлекла Лукаса, что он не заметил, как из-за стаи птиц, чудом не задевшей его, он едва не потерял равновесие. И только благодаря их крику юноша быстро отбросил навязчивые мысли, которые наводили на него тоску. Он снова надел рюкзак и продолжил восхождение.

Подъем на гору Орла не требовал огромных усилий, по крайней мере, по тому ее склону, который они выбрали. Однако местные старики рассказывали, что в расщелинах и между камнями было несметное количество слепых змей. Они выползали по ночам и приближались ко всем живым существам, от которых исходило тепло. В связи с этим на гору чаще поднимались приезжие альпинисты и скалолазы, которые, в отличие от местных жителей, не ведали этих историй. Последние же, если и решались на такой подъем, то совершали его только группой. Лукаса, который не верил в легенды, никогда не одолевало любопытство, и он не испытывал желания подняться на гору до тех пор, пока не познакомился с индейцами. Тем не менее сейчас у юноши была одна цель: взойти на вершину до наступления темноты и начать поединок с самим собой, что было настолько важно для Джозефа.

Человек-медицина шел на некотором расстоянии от Лукаса. Он дал юноше время уйти вперед, чтобы тот не ощущал его присутствия. Однако индеец не хотел быть слишком далеко от Лукаса, так как на нем лежала ответственность за все, что могло произойти. Необычный кот Бака следовал по пятам за Джозефом. Он крутил хвостом и заставлял звенеть колокольчик, который надел на него человек-медицина. Веселый звук этого украшения был связан с тем, что колокольчик кота был одним из тех, которые индеец использовал при исполнении ритуальных танцев, надевая их себе на щиколотку. Человеку-медицине особенно нравился танец, изображавший полет ворона, под монотонный звук барабана. Каждый шаг танцора, наклонявшего свое тело то вперед, то назад, сопровождался звоном.

Ворон, эта черная птица, была давним знакомым людей племени. Кроу, или вороны, как их называли, отлично имитировали таких птиц. Индейцы всегда тщательно наблюдали за движениями животных в различных ситуациях и использовали результаты таких наблюдений в своих ритуалах. Для индейца жизнь вдали от животного, за которым он мог наблюдать, была немыслима. «Индейцы любят животных. В действительности мы не считаем себя высшими существами по отношению к ним, растениям, рекам или горам. У всех есть свой дух. Поэтому мы должны уважать их…» Так сказал Джозеф Лео, когда увидел, какую гримасу скорчил молодой человек, заметив, как он разговаривает с котом на своем языке, прежде чем отправиться вслед за Лукасом. И дело в том, что Бака, казалось, понимал индейца. Брэд вынужден был стукнуть Лео по спине, чтобы тот вышел из состояния оцепенения, в которое он впал, наблюдая за этой сценой, и занялся подготовкой базового лагеря.

— Закрой рот! Очень смешная видеть тебя таким с открытой ртом.

На этот раз у Лео не было желания поправлять Брэда. Он отстал от журналиста, который постоянно путал мужской и женский род существительных и прилагательных.

Палатки расставили точно по кругу и стали ожидать прихода всех друзей на следующий день.

В первые вечерние часы солнце еще продолжало палить, но уже не с той интенсивностью, как днем. Единственная остановка, которую сделал Лукас, была связана с необходимостью принять таблетки и выпить немного воды. Он подумал о том, что это, должно быть, последние глотки, которые он сделает перед тем, как подняться на вершину. Там юноше предстоит пережить самое суровое и тяжелое испытание в жизни. Он продолжил восхождение. Лукаса воодушевляло то, что с каждой минутой он приближался к вершине горы. Каменные глыбы становились круглее, и по пути уже не было видно никаких растений. Он посмотрел на свои руки, которые покраснели и заметно распухли. Но подъем был почти закончен. Юноша подсчитал, что примерно через час он подойдет к месту завершения подъема и начала путешествия вглубь самого себя.

Испытывая любопытство, он бросил взгляд вниз и почувствовал нечто похожее на головокружение. Когда Лукас внимательно рассмотрел вид, открывшийся с высоты, он понял: перед ним была КРАСОТА с большой буквы. Лукас глубоко вздохнул и вспомнил один из своих разговоров с Джозефом. Человек-медицина тогда сказал: «После того как человек познакомится с красотой, он не возьмет себе в спутники посредственность. Красота — это все. Это констатация того, что человек мал, очень мал во Вселенной». Только теперь юноша полностью осознал смысл этих слов. Он испытывал настоящее блаженство. Наблюдая жизнь с высоты птичьего полета, Лукас начал понимать извечное желание человека летать, бросать вызов самому себе, завоевывать.

Юноша закрыл глаза и представил себе, что он — птица, летящая над этими местами. Он почувствовал прикосновение ветра к своему лицу. Начинал дуть фореньо, ветер, который приходит из морских далей в первые вечерние часы, ветер, приносящий жизнь и долгожданную прохладу в самые жаркие дни года. На этот раз фореньо несколько запоздал. Желание достичь вершины придало Лукасу новые силы для того, чтобы продолжать идти вперед. Удивительно, но теперь подниматься по скалам стало гораздо легче, чем это было в начале пути. Прыжок. Руки снова удерживают его. Одна нога стоит, закрепившись в расщелине, другая ищет опоры. Рука тянется вверх, а нога, оставаясь неподвижной, удерживает вес тела. Осталось совсем немного. Лукас интуитивно чувствует, что конец пути наступит раньше намеченного срока. Еще одно усилие. Он ощущает что-то похожее на эйфорию. Еще чуть-чуть вперед. Ногти царапают камень. Он не сделает ни одного неловкого движения, ибо ему не хочется в самый неподходящий момент потерять равновесие. Еще немного, последнее усилие и… Есть! Перед глазами юноши величественная вершина.

Он восхищен картиной, написанной самой природой. Ему удалось добраться сюда. Лукас вспомнил первый сон, который он увидел в больнице после операции. Его глазам вновь открывается та же перспектива, но теперь Лукас сам с высоты птичьего полета видит и ощущает все это. Юноша снимает рюкзак и дает ему свободно упасть. Лукасу хочется кричать, и он, раскинув руки подобно крыльям, издает победный крик:

— А-а-а-а-а!

Юноша выбрасывает из горла этот первобытный крик с такой же силой, какую вложил, чтобы подняться на вершину. Затем Лукас осматривается по сторонам и выбирает самый красивый вид. Чтобы максимально приблизиться к нему, он подходит к пропасти, которая теперь расстилается прямо у его ног. Так юноша проводит несколько секунд. Покорение вершины подарило ему ощущения, которые трудно выразить словами.

Прошло еще несколько минут, прежде чем Лукас наконец понял, что настал самый ответственный момент. Он неторопливо, пуговица за пуговицей расстегнул рубашку. Бросил ее на рюкзак. Начал расшнуровывать спортивные ботинки. Снял их и носки и ощутил ступнями холод камня. Дрожь пробежала по телу. Так же медленно он снял брюки, осознавая, что испытание начинается…

Лукас стоял обнаженный на вершине горы, открыв свое тело природе, чувствуя себя ее частью. На протяжении последующих дней и ночей это будет его пространство. Он замирает и начинает «пускать корни» — так, как говорил ему Джозеф. Затем, устремив свой взор к горизонту, чтобы дать отдохнуть глазам, юноша почувствовал, как окружающий мир заполняет все его существо. Впечатляет не только пейзаж, видимый с высоты, но и синее безоблачное небо, море чистейшего воздуха. Лукас очарован. С этого места, места избранных, он становится свидетелем самого красивого заката из всех, которые ему доводилось когда-либо видеть. Он чувствует себя частью всей этой жизненной цепи, простирающейся перед его глазами. Вечер медленно завершается, оранжевые отблески солнца становятся розовыми, потом фиолетовыми, исподволь сменяя друг друга на еще синем небе. Солнце начинает свой путь к горизонту, где постепенно исчезает. Весь этот спектакль предназначен только для одного зрителя, который смотрит его с вершины горы.

А затем очень быстро наступает ночь. Сразу же холодает, и Лукас кожей чувствует этот резкий перепад температур. Он не хочет думать. Закрывает глаза и позволяет своим легким заполниться кислородом. Юноша пытается освободить свое сознание от всех мыслей. Так проходит несколько секунд, но потом в его воображении возникает образ Орианы. Как бы ему хотелось разделить с ней закат солнца, который он только что видел! Юноша представляет себе, что сладко целует девушку. Здесь, на вершине горы, их только двое: Ориана и он. Длинными волосами девушки играет ветер, подаривший Лукасу ощущение свободы. Юноша обнимает Ориану и каждой клеточкой чувствует ее тело. Они соединяются друг с другом в этом магическом и уникальном месте.

Лукас уже задавался вопросом, будет ли у него, перенесшего пересадку сердца, какое-то будущее рядом с Орианой. Доктор Аметльер говорил ему: будущее не гарантировано никому. Даже тем, у кого нет какого-либо пересаженного органа. Но возникшие после операции вопросы по-прежнему не давали Лукасу покоя: «Сколько я проживу? Буду ли я вести нормальную жизнь или же стану обузой для человека, который будет рядом со мной? Продолжаю ли я оставаться тем же, кем и был, или я становлюсь человеком, не узнающим самого себя?..»

Он открыл глаза и увидел убывающую луну и россыпь звезд, заполнивших все небо. Создавалось впечатление, что здесь, на вершине, он был ближе к блистающему звездному миру. Казалось, что его обволакивает звездная пыль. Вскоре Лукас почувствовал неимоверную усталость во всем теле, но решил оставаться на ногах. Тело покрылось мурашками. Он выдержал… Среди ночной тишины юноша услышал какое-то движение около своих ног. Он не мог ничего видеть, но интуиция ему подсказывала, что это могли быть враги Брэда: пауки. Они всегда появлялись, когда их меньше всего ждали. Лукас их не боялся. Он оставался неподвижен.

Вдруг юноша почувствовал, как что-то заскользило по его правой ноге и стало подниматься. Это было что-то длинное и более крупное, чем паук. Левой ногой Лукас придвинул к себе рюкзак и осторожно нагнулся, чтобы достать фонарик, который был в одном из карманов. Когда фонарик оказался у него в руках, юноша включил его и осветил это холодное создание, медленно поднимающееся к его колену. Это была змея розового цвета. Почувствовав свет, пресмыкающееся быстро сползло с ноги и исчезло с огромной скоростью. Змея была не одна, юношу окружила целая куча пресмыкающихся, которые взяли его в кольцо. Лукас направил на них фонарик, и змеи мгновенно расползлись. В течение нескольких минут он наблюдал за их бегством. Вскоре они скрылись в едва заметной для глаз щели, которая находилась между камнями за его спиной. Змеи были не более тридцати сантиметров в длину и, казалось, не имели глаз. Это были самые странные из всех существ, которых юноше когда-либо доводилось видеть. Маленькие розовые змеи, убегающие от света. Какое-то время он освещал свои ноги, чтобы змеи не появились снова. Это позволило Лукасу немного обогреть себя, так как температура воздуха уже значительно снизилась. Юноша решил оставить фонарик в руке, если еще какому-нибудь представителю животного мира захочется взобраться на него. Измотанный битвой, которую он вел с непрошеными гостями и самим собой, Лукас постепенно провалился в сон. Фонарик продолжал гореть до тех пор, пока ночь не сдалась на милость дня.

Когда начало светать и солнце робко высунулось из-за горизонта, Лукас лежал на вершине горы. В какой-то момент усталость должна была одержать победу, и его тело нашло убежище в скалах. Стая птиц летала вокруг вершины, едва не задевая ее крыльями. День потихоньку набирал силу, крики птиц становились все громче и разбудили бы любого, но юноша, крайне измотанный подъемом, был неподвижен. Он лежал, подогнув под себя ноги и крепко зажав фонарик в руке. Отдельно от стаи птиц размеренно и величественно облетал вершину императорский орел, один из немногих, оставшихся еще в этих местах. Прошло несколько минут, и птица села неподалеку от спящего юноши. Лукас оказался на территории, где обитал орел. Некоторое время орел недоверчиво наблюдал за человеком в ожидании какого-либо движения. Когда свет наполнил день и солнце заняло господствующее положение, Лукас зашевелился. Орел улетел. Юноша вытянул сначала одну ногу, затем вторую… Он потер глаза, а когда их открыл, то подумал, что продолжает спать. Лукас с трудом вспомнил о том, что уже началось самое суровое испытание в его жизни. Юноша встал и потянулся, чтобы размять мышцы. Все тело болело. Над его головой совсем близко пролетел молодой орел.

— Эй! Куда ты? — прокричал юноша, защищая голову и наблюдая, как орел, сделав круг, снова летит в его сторону.

Птица, махая мощными крыльями, опять приблизилась к Лукасу. Юноша начал размахивать руками, опуская и поднимая их, как крылья, чтобы привлечь внимание этого опытного и ловкого охотника, господствующего над пространством. Он хотел показать орлу, что не боится его.

— Хочешь посостязаться со мной, да? — сказал Лукас, когда птица в очередной раз пролетела над его головой.

После нескольких бреющих полетов орла юноша решил подойти к краю пропасти. Расставив ноги, чтобы не потерять равновесия, он стал ждать нового прилета орла. Птица и в самом деле не замедлила появиться. Был момент, когда Лукасу показалось, что орел летит прямо на него, но он выдержал атаку и даже не шелохнулся. Юноша вспомнил слова Джозефа и сконцентрировался, представив, что он — дерево, растущее над пропастью. Лукас раскинул руки наподобие ветвей и довольно долгое время находился в таком положении. Орел в очередной раз пролетел так близко, что крыльями коснулся головы Лукаса. Юноша не сделал ни единого движения. Еще один прилет — и птица устроилась на его плече.

Лукас вспомнил о видении, которое было у него во время пребывания в больнице: оно было очень похоже на то, что происходило с ним сейчас. Орел выпустил когти. Юноша выдержал это. Он по-прежнему стоял не шевелясь и лишь немного опустил руки. Голова орла находилась так близко к лицу Лукаса, что юноше краем глаза удалось разглядеть черно-серый клюв птицы, едва не касавшийся его щеки. Дрожь пробежала по телу Лукаса. Его сердце перекачивало больше крови, чем обычно. Ощущение того, что императорский орел — редкая и особо охраняемая птица — сидит у него на плече, было не сном и не видением, а реальностью, наполнявшей юношу адреналином. Орел еще раз вонзил свои когти в плечо юноши и улетел. Лукас сжал зубы… «Боже, какая боль!» — сказал он самому себе и наконец сошел с места. Он приблизился к рюкзаку и, помедлив, открыл его. Достал корешок, который принадлежал Кендалю. Лукас несколько раз дотронулся до корешка и стал ждать возвращения орла.

Перед ним развернулась впечатляющая картина: ритмично размахивая крыльями, птица вновь направлялась к нему. Достигнув того места, где был юноша, она чуть замедлила свой полет и устроилась на плече Лукаса. Юноша не стал ждать, он одной рукой показал птице корешок, а затем бросил его в воздух. Молодой орел устремился вслед за кусочком дерева. Скорость, с которой птица приближалась к земле, наводила на мысль о камикадзе, принявшем решение разбиться о землю. Однако орлу удалось подхватить корешок в нескольких метрах от земли и изменить траекторию своего полета, направившись вверх, к горной вершине.

Долетев до Лукаса, птица опять опустилась на его плечо. Не думая о боли, которую причиняли когти орла, юноша вынул корешок из клюва птицы и изо всех сил снова бросил его. Орел как по команде устремился за этой падающей с огромной скоростью палочкой. Казалось, что сила тяжести одержит верх над мощью и ловкостью орла, но величественная птица сумела поймать корешок в нескольких метрах от земли. Орел вернулся на плечо Лукаса, принеся ему палочку в клюве.

— Хорошая птичка… Не кажется ли тебе, что нам следует стать друзьями?

Орел, чуть помедлив, взвился в небо, но в этот раз не вернулся. Юноша ждал, что птица прилетит в течение дня. Все остальное время у Лукаса не было другой компании, кроме окружающей его красоты. Солнце обдавало тело своим жарким дыханием, и юноше казалось, что во все поры проникает огонь. Через пару часов это стало невыносимым. Лукас начал двигаться, поворачиваясь вокруг собственной оси. Создавалось впечатление, что при этом действие жары несколько уменьшается. Когда юноша замечал, что начинает терять равновесие, он останавливался, а затем возобновлял движения, следуя ритму воображаемого барабана, как это неоднократно делал Джозеф. Танец, солнце, жара, природа, повороты, жажда вдруг заставили Лукаса замереть на месте. Он стоял с закрытыми глазами, чувствуя, как солнце тысячами иголок вонзается в кожу. Казалось, что нет возможности выдержать эту нестерпимую жару. В движении переносить ее было все же легче. Юноша снова начал танцевать, становясь то на одну, то на другую ногу. Он слышал биение своего сердца. Оно было подобно ударам барабана, синхронизирующим жизнь с пульсом Вселенной. Монотонный звук нового органа помог Лукасу отрешиться от действительности. Ему слышался далекий голос Джозефа, говорившего о том, что юноша должен достигнуть созвучия с невидимыми мирами, скрывающимися в природе. Лукас танцевал, и зной обжигал его тело. Мысли юноши начали удаляться от этой горы. Его охватило нечто похожее на эйфорию в сочетании с изнеможением. Лукас продолжал поднимать то одну, то другую ногу. Ритм его сердца, словно барабан, призывал не останавливаться. Вдруг юноша упал на землю. Казалось, что солнце выиграло сражение, навязанное ему с первых утренних часов. Лукас вдруг вспомнил слова великого человека-медицины: «Важен не только пейзаж, который нас окружает, но также и небо, приносящее дающий жизнь дождь, молнии, гром, снег, ветер… Контакт с небосводом должен быть постоянным. Человеку нужно быть очень внимательным, чтобы уметь правильно понимать предназначенные для него послания».

Внезапно все стало белым. Лукас слышал только свое дыхание. Он не мог двинуться с места: не было сил. Снова появилась Винона, окутанная в тот же туман, который обволакивал все вокруг.

Прекрасная девушка идет к нему с протянутой рукой. Юноша протягивает ей свою руку, и их руки соединяются. Они стоят неподвижно на вершине горы, глядя друг другу в глаза. Ее черные волосы, спускающиеся до пояса, развеваются на ветру. Лукас дотрагивается до щеки девушки, ее карие глаза добро и ласково смотрят на него… В голове юноши снова какая-то пустота. Он попытался подняться, но не смог. Что-то мешало это сделать. Лукас услышал звук, напоминающий колокольчик. Был ли это сон? Для юноши все вокруг по-прежнему белое. Его дыхание замедлилось, он очень измотан и чувствует жжение в затылке. До него снова донесся звук колокольчика, он совсем рядом. «Когда услышишь звук колокольчика, — говорил ему Джозеф, — раскрой ладонь и возьми в рот то, что найдешь в ней».

Юноша не мог разжать ладонь. К тому же у него не было уверенности в том, что это именно тот звук, о котором говорил Джозеф. Лукас почувствовал что-то влажное и шершавое на своем лице. Оно ритмично двигалось по его лбу от виска к виску. Колокольчик звучал прямо на юноше. Это мог быть Бака. Колокольчик и что-то влажное и шершавое, что двигалось по лицу Лукаса: кот вылизывал его! Юноша попытался разжать пальцы руки.

— Возьми это в рот! — Лукасу казалось, что он слышит голос человека-медицины. — Возьми в рот!

Юноша начал разжимать пальцы и сразу же почувствовал что-то липкое на ладони. Он поднес это ко рту. Это была компактная масса, сладкая, с привкусом трав. Он попытался разжевать ее и проглотить. Не смог. Слишком мучила жажда. В этот момент Лукас почувствовал капельки жидкости на своем лбу. Вода! Он открыл глаза и увидел на себе Баку, дававшего тень. Сумочка, в которой кот нес воду на своей шее, начала рваться. Лукас собрал все силы и поднялся. Он снял с кота сумочку и принялся пить. Было бы невозможно проглотить эту сладкую пасту, обволакивавшую лекарства, через пересохшее горло, если бы не вода из этой сумочки. Бака продолжал его вылизывать. Теперь кот принялся за руки юноши.

— Перестань, оставь меня в покое! Ты что, не слышишь? У тебя слишком шершавый язык. Бака, ну прекрати…

Но кот не слушал юношу и тщательно вылизывал его. Затем он пару раз мяукнул и исчез так же неожиданно, как и появился.

Лукас не знал, сколько времени он провел вот так, распростершись на скалах под обжигающим кожу солнцем. Юноша поднялся и опять стал наблюдать за горизонтом. В этот момент его разумом завладело ощущение свободы.

Лукас вспомнил, как человек-медицина делал особый упор на том, что он соединится с природой только тогда, когда у него уже не будет сил. Было ясно, что силы Лукаса на исходе. Как-то Брэд говорил ему о том, что священные люди обладали способностью вызывать дождь. Стоило попробовать.

— Дождь, дождь, дождь, — повторял Лукас про себя. Дождь, который напоит влагой все на своем пути. Это была единственная возможность, которая позволила бы ему выдержать эту практически невыносимую жару. Вершина превратилась в лупу, которая притягивала солнечные лучи с особой силой. Следовало попытаться извлечь способность Кендаля вызывать дождь. Лукас понимал, что если он не сделает этого, то умрет от кровоизлияния. Кроме всего прочего, юноша в этом случае наверняка узнает о том, унаследовал ли он эту способность от того, чье сердце билось теперь в его груди.

Из капелек воды, упавшей на скалы, и небольшого количества черной земли Лукас сделал массу, которую нанес себе на скулы. Он снова сконцентрировался на биении своего сердца. Взял фонарик, вытащил из него батарейки и заполнил пространство глиной и камешками, затем начал вращать этой импровизированной погремушкой. Лукас хорошо знал, что ему следовало делать, несмотря на то что никто и никогда не рассказывал ему об этом. Казалось, что кто-то подсказывает юноше на ухо. Звук погремушки расслабил его. Он начал танцевать. На этот раз Лукас двигался не только по кругу, но и зигзагами. Единственными зрителями представления были птицы, облетавшие вершину горы. Императорский орел так и не вернулся.

Вдалеке появились облака. Они увеличивались и приближались по мере того, как Лукас убыстрял свои движения. Он продолжал танцевать, не останавливаясь ни на секунду. В какой-то момент юноша представил на своем лице капли дождя и сконцентрировался на этом ощущении. Он поверил в то, что действительно способен вызвать дождь. Эта вера была настолько сильна, что Лукас не удивился, когда, открыв глаза, он увидел, что все небо затянуто тучами.

— Такие люди, как я, имеют власть над временем, над атмосферными явлениями… — как-то сказал ему Джозеф.

Юноша не прекращал танцевать, двигаясь зигзагообразно до тех пор, пока не почувствовал, как первые капли упали на его лицо. Он сумел вызвать дождь! Лукас подумал о Кендале и о том, что постепенно, раз за разом присутствие индейца все больше становится реальностью. Вода вернула его к жизни, которую отнимало солнце. Первые робкие капли набрали такую силу, что превратились в продолжительный дождь, который напитал живительной влагой всю дикую природу, окружающую его. Лукас стоял, принимая этот дождь с распростертыми руками и закрытыми глазами. Наслаждение было огромным. Дождь откликнулся на его призыв. Тучи извергли воду, омывшую его с головы до ног после дня изнурительной жары.

Джозеф не спеша возвращался в базовый лагерь в сопровождении Баки. Почувствовав, что начинается дождь, он остановился, задумался и, наконец, улыбнулся. Индеец знал, что такой дождь мог быть только результатом волевых действий и желания человека-медицины. Лукас приближался к миру природы и начинал понимать, что им руководит. Джозеф продолжал свой путь до тех пор, пока не достиг стоящих в круг палаток, установленных Брэдом и Лео. Бака быстренько нашел уютное местечко в той палатке, где укрывались от дождя двое молодых людей. Джозеф, постояв какое-то время и насладившись каплями дождя, тоже забрался в палатку. Эта палатка была выше остальных, хотя и не достигала размеров типи. Он не хотел будить чьего бы то ни было любопытства. Любой путник удивился бы, увидев индейский лагерь у подножия горы.

— Джозеф, ты промок, — сказал Лео.

— Неважно. Я воспринимаю дождь как подарок…

Брэд, наблюдавший за ним, заметил, что он счастлив.

— Давно уже я не видел тебя в таком возбужденном состоянии, — произнес журналист, передавая Джозефу полотенце, чтобы он вытерся.

— Не думаю, что это связано только с погодой, — продолжил Лео. — Дождь — это еще и невезение. Лукас, который находится на вершине горы, из-за дождя подвергается дополнительному испытанию.

— Именно Лукас вызвал дождь, — ответил Джозеф, чем очень удивил Лео. — Он запустил руку в свои способности. Лукас начал осознавать, что обладает умением привлекать природные явления, и воспользовался этим.

Брэд улыбнулся. Это было неоспоримым знаком того, что Лукас унаследовал способности Кендаля, умевшего вызывать дождь.

— Не знаю, чему вы так радуетесь, — пробормотал Лео. — Я ничего не понимаю. Вы говорите, что Лукас каким-то образом связан с ливнем, который обрушился на нас так неожиданно?

— Именно это я и хотел сказать. Когда Лукас спустится с горы, он будет новым человеком.

Лео им не поверил. Он не мог понять, каким образом его друг вызвал дождь. Лео подумал о том, что все это верования примитивных культур. Наверняка есть какое-то научное объяснение тому, что, несмотря на обжигающее с утра солнце, в начале вечера в горы собственной персоной явился дождь.

Дождь шел еще на протяжении часа, но постепенно тучи освободили дорогу для наступающего вечера. Солнце уже не обжигало кожу, день был на исходе. Счастливый Лукас чувствовал влагу своими костями. Ему удалось очистить разум. Из-за ветра, который дул на вершине горы, тело юноши не только покрылось гусиной кожей, но и начало сотрясаться от дрожи, и эта дрожь не проходила до тех пор, пока Лукасу не удалось согреться в последних лучах уходящего солнца, до того как день закончил свое существование. Одиночество на вершине горы способствовало тому, что Лукас достиг соединения с духовным миром, который заключала в себе природа. Его разум блуждал между снов с такой силой, будто бы это была реальность. Юноша присутствовал при смене дня и ночи с соответствующей ей сменой цветов и наблюдал за этим процессом, не мигая. Этот прекрасный спектакль казался плодом воображения Лукаса. Розовые облака, играя разными оттенками, плыли по красноватому небу. Он смотрел, но не видел. Юноша был погружен в себя. Его глаза раскрылись шире, чем обычно. Лукас думал о том, что это может быть только сном. Он искал ногами тот камень, на котором испытал подобие головокружения в первый день, когда посмотрел на землю. Вдруг юноша закрыл глаза. Он начал терять грань между сном и реальностью. Открыв глаза, Лукас увидел, что издалека, ритмично взмахивая крыльями, приближается орел, который играл с ним в начале дня. Здесь не было никакой другой птицы более могущественной, чем императорский орел. Юноша снова закрыл глаза и… провалился в пустоту.

Его друг с темно-коричневым оперением и серой жемчужной головой остановил свой полет и начал пикировать с неимоверной скоростью. Лукас почувствовал сильное давление на грудь. Падая, он в отчаянии замахал руками. От волнения юноша вспотел. Он был не в состоянии сделать что-то, чтобы не упасть на камни. Когда уже казалось, что столкновение неизбежно, Лукас почувствовал нестерпимую боль в плече. Боже! Как больно! Он вдруг открыл глаза и понял, что все еще стоит на ногах, цепляясь ступнями за холодные камни. Сном было падение или сон — это орел на плече? Юноша уже не отличал свои сны от действительности. Его новый друг вогнал свои когти в то место, где уже была рана, и боль стала вдвое сильнее. Зрение юноши начало слабеть. Куда бы Лукас ни бросил взгляд, все двоилось. Облака на небе закружились, и он сделал шаг назад. Он знал, что что-то идет не так. Орел, сделав усилие, снова взлетел. Юноша пятился до тех пор, пока ноги не отказали и он потерял сознание.

Друзья Лукаса прибыли в базовый лагерь до того, как ночь вступила в свои права. Сильвия, Джимми и Виктор были заинтригованы новостью о предстоящем походе.

— Как дела? — в первую очередь осведомилась Сильвия у Лео, едва увидев его.

— Кажется, все идет по плану, — ответил он. — У вас не возникло никаких проблем?

— Ну, дождь, — поспешил ответить Виктор, придерживая рюкзак, висевший на плече. — Он заставил нас остановиться и спрятаться среди скал. Иначе мы бы промокли до нитки.

Человек-медицина сидел на полу палатки, отрешившись от всего и не прислушиваясь к разговору. Казалось, он был погружен в свои собственные мысли.

— Говорят, — Лео указал на Брэда и Джозефа, — что этот дождь вызвал Лукас, который сейчас находится на вершине горы.

Все трое, не сказав ни слова, изумленно переглянулись.

— Не удивляйтесь. У моего народа такие люди, как Джозеф, а теперь еще и Лукас, обладают даром вызывать дождь.

— Даже если бы Лукас был Нептуном! — язвительно произнес Джимми.

— Я не шучу, — сказал Брэд серьезнее, чем обычно. — Вы бы испугались, если бы узнали о способностях Лукаса, который действительно может осуществлять необычные вещи. Сейчас он сам открывает эти способности, потому что тоже не ведает о своем даре.

— Это связано с его новым сердцем, правда? — спросил Виктор.

— Да, — коротко ответил Брэд. — Необходимо, чтобы он как можно раньше научился мудрости людей-медицины.

Джозеф поднялся и вышел из палатки. Он увидел, как садится солнце, как быстро исчезают облака. Индеец позвал всех остальных и попросил их принести сухих веток, чтобы развести костер. До того как ночь опустилась на землю, огонь уже жарко пылал в центре круга, образованного пятью палатками. Пока все устраивались у костра в поисках тепла, Джозеф скрылся в палатке и спустя несколько минут вновь вышел из нее, уже одетый для проведения какого-то индейского ритуала. Брэд сделал то же самое и появился с лентой на голове и единственным пером с правой стороны лица. Все остальные вынули по одному шнурку из своих спортивных ботинок и, словно ленточки, повязали себе на лоб. Ребята переглядывались, не зная, что следует делать, пока человек-медицина не взял слово:

— Садитесь. Я хочу, чтобы вы научились этому танцу. Лукасу предстоит провести вторую ночь наедине с силами природы. И нет ничего более подходящего сейчас, чем предложить ему эту музыку, которая поднимется до вершины горы и даст ему возможность почувствовать нашу дружбу.

Брэд начал играть на каком-то особенном белом бубне, и его звуки ворвались в тишину ночи с такой силой, что отразились от сердец людей, собравшихся у костра. Джозеф и Брэд запели. Они издавали резкие звуки, которые больше напоминали воинственный клич, чем дружеские слова. Джозеф принялся танцевать. Сначала он двигал одной ногой, затем второй, заставляя поочередно звучать колокольчики, закрепленные на щиколотках. Испуганный кот из палатки наблюдал за тем, что происходит; на нем был колокольчик, которого не хватало Джозефу. Человек-медицина держал в правой руке палку и, раскачиваясь всем телом, то поднимал, то опускал ее. Брэд играл, и Джозеф имитировал глухими горловыми звуками бубен в одном ритме с этим инструментом.

Сильвия вдруг встала и начала делать те же движения, что и Джозеф. Вскоре к ним присоединился Джимми. Они поднимали одну ногу, затем другую, и их тела двигались в том же ритме. Виктор, который не обладал хорошим чувством ритма, не выдержал долгого сидения и тоже начал танцевать. Ему казалось, что не так важно повторять все движения, как чувствовать музыку и, доверившись ей, следовать музыкальному сопровождению. Лео остался на месте. На протяжении длительного времени он был единственным зрителем этого спектакля, до тех пор пока и его не поднял на ноги монотонный звук бубна, заставив присоединиться к друзьям. Постепенно, несмотря на первоначальный скептицизм, Лео тоже вошел в круг и стал танцевать вместе со всеми.

На вершине горы, распластавшись на холодных камнях, лежал обнаженный Лукас. Рядом с потерявшим сознание юношей был его новый друг, который, похоже, решил провести эту ночь здесь и ловко передвигался от головы Лукаса к его ногам и обратно. В темноте ночи послышались слабые звуки, которые постепенно приближались. Орел замер на месте и насторожился. Как опытный охотник, птица сразу почувствовала приближение слепой змеи к ступням Лукаса и нависла над пресмыкающимся. Змея попыталась ускользнуть, но орел уже вцепился когтями в ее голову и теперь безостановочно бил свою добычу серо-черным клювом. Рептилия издала звук, который парализовал окружавшую их группу змей. Орел бросил уже безжизненную жертву и принялся колотить клювом ее сородичей. Быстро передвигаясь, птица добилась того, что через краткий промежуток времени змеи начали отползать с той же скоростью, с которой появились. Лукас и орел снова остались одни на вершине горы под покровом звездной ночи.

Откуда-то снизу долетал далекий монотонный звук. Именно он вернул юношу к жизни. Это было что-то, похожее на удары барабана. Знакомые голоса, доносившиеся издалека, пробуждали его, возвращая сознание. Не открывая глаз, Лукас внимательно прислушался к звуку, проникавшему в уши. Вскоре он узнал голоса Джозефа и своих друзей. Они монотонно пели под аккомпанемент чего-то, напоминавшего барабан. Он мгновенно открыл глаза и был поражен россыпью звезд, освещавших ночь. Юноша не знал, сколько времени он провел в бессознательном состоянии, но последнее, что он помнил, был дневной свет. Теперь же на небосклоне господствовала ночь.

Лукас резко поднялся, думая о том, что к нему может приблизиться какое-нибудь животное. Его удивлению не было предела, когда рядом с собой юноша увидел нового друга — императорского орла. Лукас улыбнулся.

— Ты решил охранять меня? — Он протянул руку, желая дотронуться до птицы, но орел недоверчиво отступил. — Не бойся.

Юноша начал говорить на языке апсалоке. Через какое-то время он тихонько свистнул и вновь протянул руку. Постепенно, мелкими шажками орел стал приближаться к Лукасу, пока вдруг одним прыжком не пристроился у него под мышкой.

— Вот так-то лучше, дружок. Ты совсем изодрал мне плечо, знаешь?

Юноша сел и положил руку на колени. Человек и птица были рядом и смотрели друг другу глаза в глаза.

— Ты — мой единственный спутник, и я хочу поблагодарить тебя за то, что ты не оставил меня в одиночестве этой ночью. Весь день ты провел вдалеке от этих мест. Надеюсь, что завтра ты не будешь улетать надолго.

Лукас осторожно коснулся указательным пальцем оперения птицы, и она позволила себя погладить. Мало-помалу орел привык к человеческой руке. Ночь, полностью вступившая в свои права, заставила звезды сиять еще ярче. Иногда по небосводу проносилась какая-то светящаяся точка.

— Какой чудесный спектакль нам показывают! Я хочу кое в чем признаться тебе, — говорил юноша птице. — Никогда прежде я не чувствовал себя частью природы настолько, насколько ощущаю это сейчас. Вся эта красота заставляет чувствовать себя крошечным перед лицом Вселенной. Мне уже говорил Джозеф, — Лукас продолжал гладить орла, — что мой дух соединится с горой, дождем, небом и солнцем, с животными и растениями… Отсюда, сверху, я буду лучше понимать то, что происходит там, внизу.

Юноша разговаривал с орлом до глубокой ночи. Исподволь он поднес руку к голове нового друга и прижался к нему. Этой ночью у Лукаса сложилось впечатление, что он присутствует на великом спектакле жизни, занимая привилегированное место. Юноше хотелось остановить время, но сон одержал победу над ним.