Джозеф начал готовить Лукаса к возвращению в реальный мир. Он вытащил из своего рюкзака чистую одежду и передал юноше, чтобы тот оделся. Затем человек-медицина протянул ему новую ленту для волос и вручил первое признание индейцев.

— Возьми твое первое орлиное перо как свидетельство мужества в поиске правды в самом себе. Ты проявил стойкость, несмотря на то что подвергался многочисленным опасностям, — сказал пожилой индеец. — Это перо призывает тебя к исполнению определенных обязательств по отношению к твоему народу.

— О каких обязательствах ты говоришь, Джозеф? — спросил Лукас, вставляя новый знак отличия за ленту, повязанную на лбу.

— Я говорю об основных обязательствах, которые возлагает на себя каждый, кто входит в определенную группу. В этом случае речь идет о народе, народе кроу. Ты берешь на себя обязанность всегда заботиться о своем народе и защищать его от любой атаки. Если ты исполнишь это обязательство, то будешь свободен в своих действиях и сможешь делать со своей жизнью все, что пожелаешь. Каждый из нас должен завоевать свободу самостоятельно.

Он обнял юношу и попросил его снова выпить воды и принять снадобье из трав, чтобы вернуть себе энергию, которая была израсходована в последние дни. Через некоторое время человек-медицина попросил Лукаса встать на ноги. Юноше это удалось, хотя и с усилием. В тот момент, когда Лукас поднялся, Джозеф издал радостный клич. Услышав его, Брэд сказал всем друзьям:

— Ребята, путь свободен! Все прошло замечательно. Пойдемте, надо поздравить Лукаса.

— Хорошо! — воскликнули все одновременно и начали забрасывать наверх свои рюкзаки, чтобы им самим было легче совершать подъем.

Первым, кто увидел Лукаса, подтянувшись на руках, был Лео. Прежде чем ступить на вершину, он уже позвал друга.

— Лукас! Как ты, старик? — Он увидел своего товарища изможденным и слабым. Лео ударил Лукаса по спине, и тот закашлялся. У юноши не было сил даже на то, чтобы ощутить обычные конвульсии.

— Не бей меня так, а то прикончишь.

Второй поднялась на вершину, причем довольно легко, Сильвия. Девушка поцеловала своего друга в обе щеки.

— Лукас! Ты похож на настоящего индейца! Как ты себя чувствуешь?

— Haw! — ответил он, и все рассмеялись.

Вскоре появился Виктор. Обняв друга, он заметил его крайнюю худобу. И вновь Лукас не испытал никаких конвульсий. Сзади его поддерживал Джозеф, и юноша подумал о том, что, возможно, именно этим объясняется отсутствие видений.

— Тебе надо заправить батарейки, а то от тебя остались одни кости, — сказал Виктор.

— Не беспокойся, вскоре я начну нормально питаться и тогда смогу положить вас всех. Мне нужно отъесться за те дни, что я голодал.

Наконец на вершине появился Джимми. Прежде чем сказать что-то Лукасу, он осмотрел его с головы до ног и понял, что другу пришлось несладко. Джимми достаточно было взглянуть в глаза Лукаса, чтобы это почувствовать. Глаза глубоко запали, и в них появился налет грусти, которого не было раньше.

— Тебе хорошо? — спросил Джимми, не решаясь дотронуться до друга.

— Думаю, что да, но я чувствую себя обессиленным. — С этими словами Лукас сел на землю.

Тем временем Брэд сторожил рюкзаки и вещи, которые они, поднявшись на вершину, оставили на земле. Он ждал, что кто-то сменит его, и тогда он сможет поприветствовать своего нового брата. После этого испытания они стали ветвями одного дерева. Лукас превратился в апсалоке. Журналисту не терпелось подняться на вершину, и он стал стучать палкой по одному из немногих кустарников, которые росли на горе на этой высоте. Вскоре он заметил, что там был паук необычайных размеров. Членистоногое достигало сантиметров восьми и имело объемное тело желтого цвета. Брэд немедленно отбросил палку и закричал. Испуганный паук побежал к его ногам. Через несколько минут журналист уже находился на вершине со всеми остальными.

— Что случилось? — спросил Джозеф, увидев, как Брэд, запыхавшись, взлетел на вершину.

— И надо же было именно мне встретиться с огромным пауком золотистого цвета. Посмотри на меня! — Он, волнуясь, освобождался от паутины, прилипшей к коже.

— Нет, пожалуйста, подожди! Эта золотая паутина может оказаться нужной для Лукаса. Думаю, что тебе посчастливилось встретиться с Nephila gigante, пауком, ткущим золотой шелк. Это очень редкий вид. Встретиться с его представителями — большая удача.

— Да? Я предпочел бы оказаться неудачником, но не встречаться с этой тварью. Паук был невероятных размеров! — воскликнул Брэд.

— Несомненно, речь идет о самке. Именно они имеют более крупные размеры по сравнению с самцами. Это очень редкие членистоногие, и их паутина обладает многими полезными свойствами.

Брэд снял нити золотистой паутины, которые прилипли к его телу, а Джозеф скрутил их в комочек. Он подошел к Лукасу, снял с него рубашку, и провел комочком из паутины по ране, которая была у юноши на левом плече.

Наблюдая за его действиями, Лукас заметил:

— Джозеф, вот доказательство того, что моя встреча с орлом не была сном. Посмотри на рану, которую оставили его когти.

— Эта рана — сильный ожог. Ее возникновение — результат действия солнечных лучей, а не когтей какого-то животного, — ответил Джозеф, продолжая водить золотистым комочком по ране. — У того, кто долгое время находится на солнце без пищи и воды, меняется восприятие вещей. Это заканчивается тем, что человек не отличает того, что происходит в действительности, от своих фантазий.

Лукас задумался. Он и в самом деле не понимал, что происходило в последние часы.

— Нам следует подумать о спуске с горы! — напомнил Брэд. — Наши рюкзаки остались внизу без всякого присмотра.

— Спускайтесь. Мы с Лукасом пойдем медленнее, — сказал Джозеф.

— Мы подождем вас, — предложил Виктор.

— Нет, не стоит. Я хочу, чтобы вы начали спускаться, — твердо произнес человек-медицина.

Брэд предупредил друзей, чтобы они спускались с максимальной осторожностью.

— Многие альпинисты и скалолазы теряют бдительность при спуске, и именно на этой части пути происходят самые страшные несчастные случаи.

Они ушли, помогая друг другу, и через несколько минут Джозеф и Лукас остались в одиночестве.

Джозеф достал из своего рюкзака коричневую бутылочку и передал ее Лукасу.

— Пей небольшими глотками, как бы противно ни было.

Юноша послушался, но не смог сделать больше пяти глотков.

— Омерзительно… Что это? — Сделав последний глоток, он с отвращением сплюнул жидкость на землю.

— Не спрашивай. Это моментально приведет тебя в норму.

— Не знаю, что лучше, — не приходить в норму или пить эту гадость.

Джозеф снова передал ему бутылочку, и Лукасу не оставалось ничего иного, как сделать еще глоток.

— Уф! Как противно! Возможно, это очень хорошее лекарство, но на вкус оно отвратительное.

Джозеф не обратил на это никакого внимания и снова спрятал бутылочку в свой рюкзак. Он подождал минут пять и сказал, что нужно спускаться. Лукас в последний раз оглядел все, что являлось частью его испытания. Он посмотрел на горизонт в надежде, что прилетит императорский орел. Юноше стоило большого труда поверить в то, что это был лишь плод его воображения. Он проглотил слюну и начал медленно двигаться.

— Я готов, но у меня мало сил.

— Не беспокойся, я буду прокладывать тебе дорогу.

Они спускались очень осторожно. Джозеф постоянно подавал Лукасу руку и помогал до тех пор, пока они не подошли к тому месту, где уже были все остальные друзья, которые надевали свои рюкзаки.

— Именно здесь, — Брэд указал на заросли кустарника, из которых появился паук, — обитает эта тварь, огромная, размером с мою ладонь. Ну, может быть, чуть меньше.

Все засмеялись. Они знали о том, насколько журналист боялся пауков, и не поверили тому, что размер членистоногого был именно таким, как он рассказывал. Джозеф нес два рюкзака — свой и Лукаса. Юноша шел очень медленно. Через определенное время человек-медицина давал ему немного воды и смесь трав с чем-то сладким. В какой-то момент у Лукаса закружилась голова, и им пришлось остановиться.

После того как молодые люди увидели, в каком состоянии находится Лукас, ни у кого не повернулся язык пожаловаться на жару, которая давила на их головы подобно громадной каменной плите. Пока они шли, Джимми почувствовал голод и стал рыться в своем рюкзаке. Он знал, что взял с собой несколько шоколадок. Он шарил рукой, пока не наткнулся на что-то толстое, что двигалось каждый раз, как только Джимми дотрагивался до него рукой. Юноша посмотрел внутрь и резко отбросил рюкзак в сторону. Через несколько минут из раскрытого рюкзака показались огромные хелицеры золотого паука.

— А-а-а-а! — закричал Джимми. — Вот твой гигантский паук, Брэд. Боже, какая гадость!

Все подошли поближе, чтобы увидеть необычное членистоногое, выбиравшееся из рюкзака.

— Давайте убьем его! — предложил Лео и стал искать глазами камень или что-то подходящее для этой цели.

— Нет! Мы просто отпустим его на свободу, — произнес Джозеф и попытался как можно скорее оказаться между рюкзаком Джимми и всеми остальными. — Этот паук весьма интересен, потому что у него большое брюшко и очень длинные ноги. Речь идет о самке Nephila gigante. В мире мало таких особей.

Он наклонился, подставил свою руку, и паук пополз по ней. Все увидели впечатляющие размеры членистоногого. Брэд не осмеливался даже посмотреть. Краем глаза он наблюдал за пауком, чтобы удостовериться, что членистоногое не движется в его сторону. Паук взбирался по руке Джозефа до тех пор, пока не достиг его плеча. Там членистоногое остановилось, замерев.

— Что ты будешь с ним делать? — спросил Лукас.

— Отпущу прямо здесь. Если хотите, можете идти дальше, пока я буду отпускать паука. Брэд, ты не уйдешь, не взяв его. Подойди!

— Что ты говоришь? — спросил журналист, показав жестом, что приготовился продолжать спуск.

— Брэд, есть только один способ преодолеть страх — это выступить против него. — Человек-медицина остановился и, повернувшись вполоборота, настойчиво повторил: — Подойди! Если ты не сможешь преодолеть самого себя, то окажешься неспособным противостоять любому препятствию, которое может встретиться в твоей жизни. Паук ничего тебе не сделает. Он атакует только в том случае, когда чувствует, что находится в опасности.

Брэд взмок от пота, вызванного не столько жарой, сколько страхом, который он испытывал. Журналист стал медленно приближаться, а затем остановился в метре от человека-медицины.

— Держи, Брэд! — Джозеф взял паука правой рукой и собрался посадить его на левую руку журналиста, но не успел этого сделать: Брэд, вздрогнув, убежал. Он даже оставил свой рюкзак. Журналист стал спускаться гораздо быстрее остальных членов группы.

Джозеф оставил паука на земле, и членистоногое через несколько минут исчезло в одной из многочисленных расщелин. Друзья обсуждали побег Брэда. Трудно было поверить в то, что такой мужчина, как он, не мог преодолеть своего отвращения к паукам. Когда друзья спустились в базовый лагерь, журналист говорил с кем-то по мобильному телефону. Он уже довольно долго находился в большой палатке. Все сильно вспотели.

Лукас взял фляжку и вылил всю воду себе на лицо. Он мечтал о том, чтобы принять душ. Джозеф воспользовался моментом и решил поговорить с ним наедине.

— Что тебя беспокоит? Мне ты можешь сказать все.

— У меня были видения, но теперь я не знаю, можно ли считать их галлюцинациями.

— Какая девушка в них присутствовала? Я спрашиваю, потому что знаю, что многое из того, что произошло в эти дни, связано с молодой женщиной. Я ошибаюсь?

— Нет. Но это была не одна девушка. Иногда я видел Ориану, свою подругу, медсестру, а иногда — Винону.

— Винону? — с любопытством спросил Джозеф. — А какое отношение она имеет к твоим видениям?

— Возможно ли, чтобы дух Кендаля претендовал на то, чтобы навязать мне свою волю?

— Если у него было какое-то незавершенное дело, то он, вероятно, будет использовать тебя до тех пор, пока ты это не закончишь. Что же ты видел?

— Я видел, что Винону заперли в комнате. Она звала меня и просила, чтобы я пришел навестить ее. Также у меня было несколько видений, связанных с Орианой. Не знаю, было ли это галлюцинацией, но в одном из них рядом с ней находился Иктоми. Он даже поцеловал девушку.

— Именно это и вызвало твою ярость?

— Да! Я и сейчас спрашиваю себя о том, было ли это на самом деле.

— Да, Лукас. У тебя есть способность проникать в жизнь других людей. Я тоже могу это делать, но при этом теряю очень много энергии. Поэтому я все время стараюсь отдалять такие видения. Я уже не в твоем возрасте. Я нахожусь в конце своего пути.

Лукас задумался над словами Джозефа. Человек-медицина после недолгого молчания дал ему совет:

— Для начала тебе следует предупредить Ориану, чтобы она не разговаривала с Иктоми. Все, что она ему скажет, каким бы незначительным оно ни было, может принести тебе вред. Относительно Виноны скажу, что организую для тебя встречу с ней под предлогом, который не позволит Иктоми отказать. Это нужно сделать как можно раньше.

— Завтра вечером я не могу. Если буду чувствовать себя нормально, то поеду вместе с Орианой на остров Салтес. Я пообещал помочь в раскопках, которые организовал там музей Уэльвы. Они собираются восстановить древний город Салтис. Если хочешь, это можно будет сделать во вторник.

— Ты будешь в нормальном состоянии уже через несколько часов. Кстати, позвони родителям по мобильному телефону. Если ты этого не сделаешь, они будут ставить тысячи препон для того, чтобы ты больше не встречался со мной и мы никуда не ходили вместе.

Лукас послушался его и позвонил домой. Как он и ожидал, на него посыпалась куча упреков от родителей за то, что юноша до сих пор не выходил с ними на связь. Они очень за него волновались, но Лукас сумел их успокоить. Он сказал, что будет дома в конце дня. Вскоре семейная река вошла в свое русло.

Юноша также подумал об Ориане. Ему было необходимо услышать голос девушки, и Лукас позвонил ей.

— Ориана? — спросил он, почувствовав, что звонок приняли.

— Да, это я. — Ее голос звучал серьезнее, чем обычно.

— У тебя все хорошо? — спросил Лукас.

— Да, очень хорошо, — коротко ответила девушка.

— Ты какая-то странная. Сердишься на меня? — настаивал Лукас.

— Нет. За что мне на тебя сердиться? — После недолгого молчания она продолжила: — Просто ты отправился отдыхать со своими друзьями и звонишь мне только через четыре дня. — Ориана была искренней. Она не умела притворяться.

— Это был не совсем отдых. Столько всего произошло, Ориана. Я хочу обо всем тебе рассказать. А у тебя все… хорошо?

Он вспомнил о том, что девушку поцеловал его враг Иктоми.

— Да, более или менее.

— И что это означает?

— Это тоже долгий разговор. — Ориана явно не хотела говорить ему об Иктоми.

— Мы увидимся завтра? Все, что касается поездки на Салтес, остается в силе?

— Конечно! Нам нужны рабочие руки, моя мать уже сказала тебе об этом.

— Что ты скажешь, если я приду вместе с моими друзьями?

— С этим нет никаких проблем. В три часа мы должны быть на пристани. Оттуда корабль отвезет волонтеров на остров. Если вы опоздаете, то никуда не поедете.

— Я буду вовремя. Целую тебя, Ориана! Надеюсь, что у меня будет время рассказать тебе обо всем. Я очень по тебе соскучился…

— Мог бы позвонить и пораньше…

— Верь мне, не мог.

— Хорошо, Лукас.

— Завтра поговорим.

— До завтра!

После этого разговора у Лукаса остался осадок. Тем не менее теперь его основной заботой было восстановление. А еще нужно было попасть домой до наступления темноты.

Пока друзья разбирали лагерь, Джозеф продолжал ухаживать за Лукасом, который находился на открытом воздухе. Индеец прикладывал к телу юноши целебные камни, а потом заставил его сделать несколько глотков из коричневой бутылочки, в которой было снадобье, отдававшее, как казалось Лукасу, чем-то дьявольским. Вскоре юноша почувствовал, как энергия постепенно стала возвращаться в его тело. С помощью простой бритвы Лукас сбрил бороду и, посмотрев на себя в зеркало, увидел, что, несмотря на впалые щеки, стал выглядеть намного лучше.

Они пришли к машине раньше намеченного срока. Брэд забрал в машину все рюкзаки и облегчил возвращение Джимми, Виктору и Сильвии, которые добирались пешком. Джозеф и Бака тоже вышли из машины до того, как она въехала в Город Солнца. Они приняли все меры предосторожности, чтобы не возбуждать любопытства и подозрений в том случае, если Иктоми ведет наблюдение около дома. До конца пути в качестве пассажиров доехали только Лукас и Лео. Но, дабы избежать возможной слежки Иктоми, Брэд также высадил их с тыльной стороны дома.

Лео поддерживал Лукаса под руку, потому что заметил, что его друг очень слаб. Было очевидно, что испытание, которое довелось пройти юноше, оказалось очень суровым. Когда они повернули за угол, чтобы подойти к дому Лукаса, Луис, высунувшийся из окна, закричал, обращаясь к родителям:

— Он уже здесь!

Опасаясь, что родители тоже выглянут из окна, Лукас собрался с силами и пошел самостоятельно, без помощи своего друга. Он жестом поприветствовал младшего брата и после того, как ему открыли дверь, снова оперся на Лео.

— Спокойно, ты уже дома. Последнее усилие, и ты будешь в постели, — сказал ему Лео.

— Прежде всего — душ, а все остальное для меня не важно. Мне необходимо принять душ.

Когда Лукас вошел в квартиру, Пилар, приготовившаяся встретить сына с улыбкой, оцепенела. Худоба юноши поразила ее.

— Что с тобой? Вы ничего там не ели?

— Ну, у меня было плохо с желудком… Правда, Лео? — Сын не знал, что ответить, слишком уж суровым оказалось индейское испытание.

— Да, именно так и было. Из-за расстройства желудка Лукасу пришлось просидеть несколько дней на диете, — сказал Лео.

— Что?.. — произнес Лукас, удивленный тем, что его друг не нашел иного объяснения.

— Неужели нельзя было позвонить? Я бы немедленно все это прекратила… — озабоченно сказала мать.

— Но все уже хорошо…

— Ну и вид у тебя, сын, — добавил Хавьер, обеспокоенный, как и жена, состоянием вернувшегося домой сына.

— Пойду приму душ, мне это необходимо, а потом прямо в кровать. Умираю от желания снова оказаться на своем матрасе.

— Не знаю, почему мы разрешили тебе пойти на эту экскурсию. Видя тебя в таком состоянии, мы понимаем, что это была ошибка. Надеюсь, — добавила мать, — что завтра ты будешь сидеть дома.

— Но я правда хорошо себя чувствую! Вы преувеличиваете. Завтра мне нужно идти на занятия. Напоминаю вам, что я не больной. Мне пересадили орган, я только что прошел обследование, и все хорошо. Думаю, вы меня слишком оберегаете.

Хавьер и Пилар переглянулись. Они подумали о том, что, возможно, их сын прав относительно того, что он не больной. Лео воспользовался моментом, чтобы попрощаться.

— Ну как, Лукас, встретимся завтра на занятиях?

— Да, конечно. Ты зайдешь за мной?

— Договорились! — Лео попрощался и убежал. Он не хотел быть свидетелем этой упорной борьбы, которую вели с Лукасом родители, озабоченные его здоровьем.

Лукас недолго бодрствовал, потому что вскоре завалился в кровать и проспал десять часов кряду. Спать на матрасе казалось юноше райским наслаждением.

Следующий день Лукас начал с обычной для себя энергией. Он позавтракал со зверским аппетитом, чем очень порадовал мать, да и по дороге в институт у него не возникло никаких проблем. Вместе с Лео он пришел за пять минут до начала занятий.

Директор раздавал листки всем учащимся, которые входили в аудиторию. Им предстояло пройти неожиданный экзамен, который должен был выявить уровень математических знаний в группе. Лео очень быстро решал задачи по математике, поэтому первый выполнил задание. Он встал, чтобы сдать свою работу директору. Когда Лео возвращался на свое место и проходил мимо Хосе Мигеля, он заметил, что на пол упал лист белой бумаги, сложенный пополам. Он поднял его и, держа в руке, понес, чтобы разобраться, что же это такое. В этот момент его позвал директор и попросил, чтобы Лео сел на свое место.

— Что у вас в руках? — спросил его дон Бартоломе-де-лас-Куэвас.

— Не знаю, я только что подобрал это с пола… Понятия не имею, что это такое, — сказал Лео и передал листок директору.

Дон Бартоломе раскрыл его и обнаружил ответы на все задания экзамена, которые он только что раздал учащимся. С яростью скомкав бумагу, он сурово произнес:

— Видимо, вам не хватило недели, проведенной дома. Возвращайтесь туда и занимайтесь чем угодно. Вы первым сдаете мне экзаменационную работу, имея все написанные ответы. Тяжесть вашего проступка не только в том, что вы их скопировали, но — и это основное! — в том, что вам удалось получить вопросы неожиданного экзамена. Как вы сумели их украсть?

— О чем вы говорите? — Лео не понимал, что происходит. Он всего лишь сдал свою работу и подобрал бумажку, которая упала на пол рядом с тем местом, где сидел Хосе Мигель.

— Вы жулик, не заслуживающий поступления в университет. Вы не поняли ничего из того, что пытались донести до вас преподаватели. Речь идет не о том, чтобы обманывать, а о том, чтобы учиться, приобретать знания. Не хотите ли вы мне сказать, кого вы обманываете, списывая ответы?

— Не называйте меня жуликом, потому что я ничего не списывал. Я сказал вам, что подобрал бумажку, которая упала к моим ногам, когда я проходил мимо первого стола. Понимаете?

— Теперь вы хотите убедить меня, что это не ваша бумажка, что она принадлежит кому-то из ваших товарищей. Кроме того, что вы жулик, вы еще и трус.

— Можете унижать меня сколько вам будет угодно, но то, что вы говорите, — ложь. Я не…

— Все, хватит, ни слова больше! Вы должны ответить за преступление, которое только что совершили.

В разгар спора неожиданно встал Лукас и громко сказал:

— Это был я!

В аудитории воцарилась тишина. Никого уже не волновал экзамен, все повернули головы, чтобы понять, в чем признался Лукас.

— Что вы говорите?

— Это был я, а не Лео, — повторил Лукас.

— Вы знаете, о чем идет речь?

Лукас не имел ни малейшего представления, в чем причина конфликта, но ни секунды не сомневался, что директор избрал Лео в качестве жертвы. Дон Бартоломе поставил себе целью лишить Лео возможности учиться, и он не остановится ни перед чем, чтобы добиться этого. Лукас готов был взять на себя вину друга, даже не зная, в чем его обвиняют.

Директор приказал собрать все экзаменационные работы и попросил Хосе Мигеля сходить за преподавателем, отвечающим за группу, и попросить его немедленно явиться в аудиторию. По прошествии нескольких минут пришел дон Густаво.

— Что случилось, сеньор директор? — спросил он, едва войдя в аудиторию.

— Экзамен был в самом разгаре, когда Лео сдал мне свою работу, а по дороге назад у него выпала шпаргалка со всеми ответами. — Директор показал бумажку, которую он только что скомкал. — Когда я начал обвинять Лео, Лукас встал и заявил, что это его бумажка.

— Дон Бартоломе, если вы позволите, я хотел бы забрать Лео и Лукаса, чтобы во всем разобраться.

— Сделайте это, но я хочу, чтобы наказание было соответственным.

— Я буду держать вас в курсе.

Лукас и Лео собрали свои вещи и вышли из аудитории. Хосе Мигель улыбался. Сильвия, Джимми и Виктор не нуждались ни в каких доказательствах, чтобы понять, что все это исходит от него.

Уже в кабинете своего руководителя оба учащихся начали объяснять, что произошло на самом деле.

— Дон Густаво, вся моя вина состоит в том, что я поднял бумажку, которая упала мне под ноги, когда я шел на свое место по проходу между рядами. Я не имел ни малейшего представления о том, что это за листок. Я даже не знал о том, что у нас будет экзамен. Да и в готовых ответах я совершенно не нуждаюсь, так как математика дается мне легко. Вы это знаете.

— А что скажешь ты, Лукас?

— Возможно, вы мне не поверите, но я вообще не знал, за что дон Бартоломе отчитывает Лео. Но, сообразив, что директор собирается вновь наказать моего друга, я решил взять вину на себя. Говоря по правде, я предпочитаю признать себя виновным, чтобы у Лео снова не возникло проблем. Вы же знаете, что директор настроен против него.

Преподаватель внимательно слушал и ничего не говорил. Он теребил бородку и расправлял на столе злополучную скомканную бумажку с ответами на задания.

— Я действительно ничего не понимаю, — было единственное, что смог сказать дон Густаво.

— Мы не имеем к этому никакого отношения. Вы ведь догадываетесь, не так ли? — настаивал Лукас.

— Я знаю, знаю… Но надо подумать, каким образом можно разрешить эту проблему, чтобы успокоить и директора, и всю группу. Снимем вину с Лео, чтобы он снова не пострадал. Я не вижу никакого повода для того, чтобы его исключать. А ты, Лукас, берешь на себя вину своего друга, и тогда конфликт можно считать исчерпанным… Однако в этом случае проблема возникает у тебя, чего, как ты понимаешь, не должно быть до окончания курса. Так что твое решение поспешное. Вы попались в расставленную ловушку.

— Мы знаем, кто это сделал, — твердо произнес Лео.

— Но откуда у Хосе Мигеля ответы заданий этого экзамена? — спросил сам себя педагог, соглашаясь с тем, что виноват был именно этот учащийся.

— Потому что их передал ему сам директор, — сказал Лукас.

— Думаю, что так больше не может продолжаться. Вы будете приходить в институт только на экзамены. В остальные дни занятия для вас будут по Интернету. Я позабочусь о том, чтобы вам передавали конспекты, и буду держать вас в курсе всего. Надо избежать контакта с этим парнем. Это истинный демон!

— Но, дон Густаво, если для того, чтобы исчезла проблема, мы должны уйти, то победу одержит Хосе Мигель. Нам нужно ходить на занятия. В действительности это он здесь лишний. Если мы уступим, он победит! — в запальчивости воскликнул Лукас.

— Речь идет о том, чтобы быть умнее этого парня и использовать его методы и действия, иначе он не оставит нас в покое, — констатировал Лео.

Дон Густаво молчал, внимательно их слушая.

— Хорошо, приходите на занятия. Надеюсь, что ваши друзья, на которых я рассчитываю, никогда не оставят вас одних. Понимаете, о чем я говорю? Даже когда вы будете сдавать экзамены. Всегда вместе, единым блоком. А теперь иди к директору и скажи ему, что до начала занятий пошел сделать фотокопии на аппарате для преподавателей, потому что тот, который предназначен для учащихся, был занят, и там нашел эту бумажку с ответами. Ты сложил ее, а она у тебя упала, вот и все… Ты не знал, что у вас будет неожиданный экзамен. Об этом знали только директор и я. Ну и еще Хосе Мигель.

— Как-то не вяжется… Ведь бумажка упала к ногам Лео, когда он проходил мимо первого ряда. А я сижу намного дальше. Как попала бумажка к ногам Лео? — спросил Лукас, зная, что все это не более чем нелепость.

Они замолчали. Вдруг дон Густаво принялся внимательно рассматривать смятый лист. Он посмотрел его на свет в поисках чего-то и улыбнулся.

— Ребята! Я нашел выход! На этой бумаге есть водяной знак, указывающий на человека, который ее передал.

— Пожалуйста, объясните, — попросил Лукас.

— У всех преподавателей и управленческого персонала есть листы бумаги с собственными водяными знаками. Таким образом контролируют наши расходы бумаги. На этом листе водяной знак директора. Следовательно, Лукас не мог найти его возле копировального аппарата. Нет. Этот листок вышел непосредственно из директорского кабинета. Когда учащиеся входили в аудиторию, он уже раздавал задания, так что у вас не было возможности взять что-либо из его кабинета, поскольку он был закрыт. Вас не было на занятиях и в пятницу, так что на прошлой неделе вы тоже не могли зайти в кабинет директора. Чтобы не обвинять его в том, что он настолько нахален, чтобы передать лично этот лист какому-то ученику, скажем, что на самом деле бумагу обронил сам директор. Оставим все так, будто бы имело место недоразумение, а действия Лукаса были направлены на то, чтобы защитить друга. А ты, Лео, просто поднял листок, упавший тебе под ноги. Будет лучше, если все останется именно так, тогда экзамен по математике признают состоявшимся.

— Мы узнаем о том, списал ли Хосе Мигель ответы, если увидим, что он ответил правильно на все вопросы, — заметил Лукас.

— Думаю, что у меня все вышло достаточно хорошо и без списывания, — задумчиво произнес Лео.

— Так и решим. Пошли в аудиторию! Помните: всегда вместе! Я поговорю с директором.

Когда они вернулись, их встретило гробовое молчание учащихся. Дон Бартоломе, который разговаривал с учениками, тоже замолчал.

— Сеньор директор, мы во всем разобрались, и я могу заверить вас, что речь идет о простом недоразумении. Мы могли бы поговорить с вами наедине?

Лео и Лукас заняли свои места, а директор и преподаватель вышли из аудитории для того, чтобы поговорить.

— Что вы имели в виду, говоря о недоразумении? — недовольно спросил директор.

— Сейчас я вам все объясню. Не дадите ли вы мне листок с экзаменационными вопросами? — Дон Густаво протянул руку, прося передать лист, на котором были записаны вопросы. Когда директор передал ему бумагу, преподаватель посмотрел ее на свет и обнаружил водяной знак, принадлежавший директору.

— Не знаю, на что вы рассчитываете, — не скрывая раздражения, произнес директор.

— Вызвавший спор лист бумаги, который Лукас подобрал у своих ног, тоже вышел из вашего кабинета. Или вы сами кому-то его передали… Я хочу сказать, что ни у Лукаса, ни у Лео этого листка не могло быть по вполне объективным причинам. Поэтому я склонен думать, что случаю было угодно, чтобы в тот момент, когда вы давали Лео его задание, у вас выпал лист с ответами, который учащийся своей ногой дотащил до первого ряда. Он поднял эту бумагу с пола, а вы неправильно интерпретировали его действия.

— А Лукас? Он же сказал, что это сделал он.

— Вы знаете, что этот юноша не способен на что-то подобное. Он взял на себя вину, чтобы помочь товарищу. Невероятно, чтобы с того места, где сидел Лукас, лист бумаги долетел к ногам Лео. Тем не менее остается еще один вариант происшедшего: листок с ответами был в руках кого-то из учащихся, сидевших в первом ряду.

— Нет, нет… я не собирался… Ну ладно, оставим все как есть. Но им надо быть осторожнее. Не знаю, однако у меня складывается впечатление, что вы защищаете этих ребят.

— Сеньор директор, это не защита, а справедливость.

— Хорошо, хорошо, — сказал директор и, забрав экзаменационные работы, ушел к себе в кабинет.

Учебный день продолжался. На переменах все только и делали, что обсуждали случай во время неожиданного экзамена. Хосе Мигель и его приятели неотрывно следили за Лукасом и всеми его друзьями. Последние, в свою очередь, не сводили глаз с компании соперников.

— Нам нужно держаться вместе, единым блоком, — настаивал Лукас. — Мы не можем ходить в одиночку и перемещаться так же свободно, как делали это раньше. Если мы хотим окончить курс и поступить в университет, нам нельзя терять бдительности. Мы повсюду должны быть вместе. Наш руководитель просит нас об этом.

— Мне кажется, что это уже слишком, — заметил Виктор.

— Вы что, будете ходить со мной в туалет? — добавила Сильвия.

— В институте нам всегда следует держаться вместе. Важно, чтобы это отложилось у вас в голове. И это совсем не повод для шуток, — заметил Лукас, серьезно посмотрев на Сильвию.

Когда прозвенел звонок, возвещающий о конце учебного дня, они, решив, что нужно и впрямь принять какие-то меры предосторожности, впятером вышли на улицу. Перед тем как попрощаться, Лукас сообщил им, что собирается на раскопки, которые начинаются на острове Салтес, и друзья выразили желание отправиться вместе с ним. Они договорились встретиться ровно в три часа на пристани.

Прежде чем пойти на место встречи, Лукас решил навестить своего друга — смотрителя маяков. Он давно уже с ним не разговаривал. Дон Бернардо сидел в тени маяка, падавшей в сторону португальской части Города Солнца. Он теребил свою белую бороду и, казалось, беседовал сам с собой. Лукас несколько секунд поколебался, думая о том, стоит ли беспокоить старика, а затем все же сказал:

— Добрый вечер, дон Бернардо.

— Парень, какой ты худющий! Тебя плохо кормят дома?

Лукас рассмеялся и рассказал о раскопках, в которых намеревался принять участие.

— Дон Бернардо, прямо сейчас я отправляюсь на раскопки, которые организует Археологический музей Уэльвы на острове Салтес. Ваш подарок у меня с собой. — Он показал стершуюся монету, которую подарил ему смотритель. — Вы нашли ее в храме Геркулеса, правда?

— Скорее в том, что осталось от него. Это пуническая монета III века до нашей эры, а храм Геркулеса был построен на четыре столетия раньше. Храм, который сейчас представляет собой руины, впоследствии очень часто посещали моряки. Так продолжалось в течение многих веков. Они покидали порт острова, оставляя свои трофеи в дар Геркулесу, или просто просили у него защиты. Эта монета, — он положил ее на ладонь, — была на виду. Мне не потребовалось ничего раскапывать. Несколько лет назад можно было найти ценные вещи, просто проходя по этим местам. Теперь же остров основательно разграблен. То, что вы найдете, — это многочисленные остатки зданий. Они сохранились только потому, что вывезти камни практически невозможно. Если бы с этим не было трудностей, то, уверяю тебя, там ничего бы уже не было.

— Знаете ли вы что-нибудь о магических статуэтках, которые через руки избранных мореплавателей разошлись в неизвестных направлениях?

— Старые моряки всегда рассказывали о какой-то серебряной статуэтке. Кажется, ей предстояло пролежать века под землей, чтобы никто не воспользовался ее силами для совершения зла. Но я ничего не знаю о мореплавателях и неведомых путях. То, что удалось найти здесь, это несколько статуэток Мелькарта, которые сейчас находятся в музее. На протяжении долгих лет они хранились в доме рыбака, который их нашел. Ему было тяжело расставаться с этими фигурками, потому что с тех пор, как он их нашел, у него ни разу не было плохого улова. Однако, насколько мне известно, эти статуэтки не обладают какими-либо магическими свойствами.

— Моряки были убеждены в том, что магическая статуэтка находится где-то неподалеку?

— Да, они говорили об этом. Новые поколения забыли эти истории.

— А не знаете ли вы о том, есть ли у этой статуэтки какие-нибудь особые отличия?

— Мои знания не настолько глубоки, дорогой Лукас.

— Ну ладно, боюсь наскучить вам своими вопросами. Как пройдет наша сегодняшняя поездка?

— У вас не будет никаких проблем по дороге туда, но на обратном пути они могут возникнуть. Начиная с девяти часов вечера из этих вод будет трудно выйти.

— Почему? — спросил Лукас, все еще взбудораженный той информацией, которую он только что получил от дона Бернардо. Моряки, как и Кендаль, считали, что по меньшей мере одна из статуэток находится на этих землях.

— Потому что это одна из тех ночей, когда «буря может разбросать корабли, как жемчужины из ожерелья на шее». Ты помнишь арабского поэта, о котором я тебе говорил? — спросил дон Бернардо, и Лукас утвердительно кивнул. — Так вот, сегодня один из таких дней, когда на корабле вам придется несладко. Если кого-то сильно укачивает, то ему лучше остаться дома.

— Вы думаете, что на острове еще можно найти что-нибудь, кроме камней? — снова спросил Лукас.

— Наименее разворованы храм и замок, потому что они оказались погребенными в результате Лиссабонского землетрясения. Все остальное, я думаю, стало предметом купли-продажи охотников за сокровищами, которые на протяжении многих лет посещали этот район, а также местных жителей, гулявших по острову в то время, когда там не было никакого контроля.

— Значит, замок и храм оказались наименее подвержены действиям грабителей?

— Именно в храме, на его левой стороне, если ты будешь смотреть на море, я и нашел эту монету. Возможно, это послужит для тебя отправной точкой.

— Хорошо, дон Бернардо, большое спасибо. Я обязательно расскажу вам обо всем по возвращении.

— Запомни: если тебе не удастся вернуться до девяти вечера, вероятно, ты не попадешь домой этой ночью. У вас возникнет много, очень много проблем.

Лукас попрощался с доном Бернардо и побежал на пристань. Оставалось всего несколько минут до трех часов.