— Ориана! Бегом к координатору по пересадке! Чрезвычайная ситуация! — прокричал дежурный врач.

— Что случилось?

— Скорая помощь доставила молодого человека в тяжелом состоянии. Мы поставили диагноз: обширный инфаркт. Коронарная обструкция в результате травмы. Руль мотоцикла врезался в грудь пациента, раздробив его сердце.

— О Боже! И вы сможете спасти его жизнь?

— Сейчас он подсоединен к машине. — Так называли аппарат «искусственное сердце» — систему синхронно пульсирующих баллонов, которые раздувались и сужались. — Немедленно свяжись с Марией! Единственная возможность спасти его — пересадка.

— Нет доноров. Не знаю, что мы будем делать, — сказала Ориана, опустив глаза.

— Для этого парня начался обратный отсчет. В таком состоянии он может находиться только сорок восемь часов. Передай это Марии слово в слово. Я возвращаюсь в приемный покой!

Ориана недавно работала в отделении. Это было заметно, поскольку ее душа не успела огрубеть. Каждый несчастный случай, каждая чрезвычайная ситуация задевали ее за живое. Она только что окончила обучение в Школе медсестер, где была лучшей ученицей. Зеленые глаза девушки сейчас казались черными. Когда Ориана нервничала, ее сердце начинало учащенно биться, а зрачки расширялись настолько, что цвета радужной оболочки почти не было видно. Белая кожа Орианы контрастировала с ее черными волосами, что делало девушку очень привлекательной. Она была простодушна, как подросток, только начинающий жить.

Узнав новость, координатор Мария не стала терять времени. Она немедленно начала действовать. Марии нужны были все медицинские данные только что поступившего больного.

— Мне необходима вся информация. Скорее! Если мы будем медлить, то потеряем его, — энергично сказала она. Сильный характер Марии не вязался с ее хрупким обликом.

«Ну и денек выбрал этот парень, чтобы попасть в аварию, — подумала Ориана. — Придется искать совместимое сердце в различных больницах, объединенных сетью трансплантологии».

Через несколько минут у них уже было больше данных. Имя пострадавшего — Лукас Мильян. Возраст — 17 лет. Группа крови В, RH — положительный. Эти последние сведения еще больше затрудняли ситуацию. На вид пациент казался старше, чем свидетельствовало его удостоверение личности.

— Мария! — В кабинет ворвалась Ориана. — Родители мотоциклиста только что приехали, они хотят поговорить с тобой.

— Проводи их! — ответила координатор приказным тоном.

Супруги молча вошли в кабинет и, не проронив ни слова, остановились. Они были растеряны и еще находились под действием шока, вызванного известием о том, что их сын попал в аварию. Совсем недавно семья сидела за столом; они завтракали, начиная день, который, казалось, будет таким же размеренным, как и все остальные.

— Наш сын выживет? — наконец решилась спросить тонким, срывающимся голосом Пилар, мать Лукаса. — Пожалуйста, скажите мне правду. Умоляю…

За полчаса, прошедшие с момента получения известия, Пилар постарела. Никогда уже она не станет прежней. Никогда. До сих пор она жила как бы в замкнутом пространстве, в котором находятся те люди, чья жизнь никогда не была суровой. Всего лишь несколько мгновений переместили ее за пределы этого защитного поля, выбросив в мир, где обитает большинство граждан, полагающих, будто судьба постоянно устраивает им встряски.

Хавьер, отец пострадавшего, был такого же мощного телосложения, как и сын; он казался внешне спокойным, но был разбит горем. Его первенец, Лукас, попал в аварию на мотоцикле, который только что опробовал, и именно он, отец, купил ему это транспортное средство. Хавьер хотел сделать сыну сюрприз в день, когда юноше исполнилось семнадцать лет. Радость оказалась недолгой, весть об аварии прилетела через несколько минут после того, как Лукас на новом мотоцикле отправился в институт.

Сердце молодого человека практически осталось на дороге. Грузовик врезался в решетку, ограждавшую тротуар на одной из улиц, выходивших на магистраль. Лукас был настолько уверен в своем мотоцикле, что меньше всего ожидал неприятностей от грузовика, раздавившего его жизнь. Все произошло в доли секунды. У молодого человека не было времени на то, чтобы изменить направление движения и своей судьбы.

«Надо же, в день его рождения…» — подумала Ориана.

— И как мне пришло в голову купить ему мотоцикл! — произнес отец, нарушив повисшую в кабинете тишину.

Слишком много боли скопилось в этой маленькой больничной комнатке, всю обстановку которой составлял небольшой серый стол. На нем стояли три телефона и лежали в беспорядке несколько папок с бумагами. Мать молодого человека не могла связать и двух слов. Она только плакала.

— Мы сделаем все возможное и даже больше, чтобы спасти жизнь вашего сына, — сказала им Мария. — Если вы верующие — молитесь, если нет — доверьтесь науке. Ваш сын попал в хорошие руки, но не буду вас обманывать: его сердце раздроблено. Юноша присоединен к аппарату, поддерживающему жизнь, но это не может продолжаться долго. За считаные часы нам предстоит найти сердце для пересадки. Пожалуйста, пройдите в зал ожидания.

Ориана проводила их в зал, но быстро вернулась к координатору.

— Если тебе что-то понадобится, — сказала она, — найдешь меня по мобильному телефону или через дежурного. Пойду собирать необходимые медицинские данные о пациенте.

Мария утвердительно кивнула. Она принялась обзванивать все больницы. Проблема была в группе крови: В. Пока поиск не приносил положительных результатов. Парень находился между жизнью и смертью, и не было никакого донора.

Врачей — анестезиологов, кардиологов, хирургов и других необходимых специалистов — уже оповестили… Поднятые по тревоге, они находились в состоянии готовности к длительной операции по пересадке, если, конечно, удастся найти донорский орган. Два часа назад пациент был пышущим здоровьем парнем, а теперь его соединяла с жизнью только машина, причем всего лишь на несколько часов.

День набирал силу, и жара становилась невыносимой. Воздух, который вдыхали люди на улицах, казался огнем, проникавшим в легкие. Погода была странной. Такого зноя в конце лета не помнил никто в Городе Солнца, расположенного на юге Европы, между Испанией и Португалией. Город, из которого можно было доехать на лошади до границы обеих стран, был забит иностранцами, жадными до жары и солнечной погоды. Приехав из разных дальних земель, они открыли для себя удивительное местечко, повернутое лицом к морю и свету. До последнего времени летняя жара не была изнуряющей. Но что-то происходило с климатом, если в сентябре столбик термометра поднимался до столь высоких отметок. Тридцать шесть градусов в утренние часы — это уже чересчур. Здешние старики не помнили ничего подобного.

В больнице Сан-Бенито жара, смешанная с запахами лекарств, казалась еще более вязкой. Кондиционеры едва успевали охлаждать воздух. В таких условиях было трудно работать.

Мария, координатор, со своей короткой стрижкой походила на одну из многочисленных военнослужащих, выполняющих специальные операции, а вовсе не на ответственную за координацию действий по пересадке органов. В своем белом халате она, обладая талантом командира, держала всю больницу в подчинении. Указания Марии были решающими для пациентов и коллег, а ее способность запустить в ход машину по пересадке органов в любое время дня и ночи делали координатора важнейшим действующим лицом больницы. От нее зависела жизнь больных, ожидавших органы для пересадки.

— В кардиологии интересуются, как у тебя идут дела, — сказала Ориана, войдя в кабинет Марии.

— Ничего нет.

— Что им сказать?

— Ты что, оглохла? Абсолютно ничего нет.

Мария, скупая на слова, сухая и точная, была полной противоположностью Орианы, нуждавшейся в общении. Речь лилась из девушки водопадом, переполняла ее, когда Ориана нервничала.

— Мария, пойми, люди хотят знать по меньшей мере…

— Узнают, когда придет время, — ответила координатор, не дав Ориане закончить фразу.

— Мария, я могу чем-то помочь?

— Да, закрой рот и не мешай мне делать свое дело.

Ориана хотела было что-то ответить, но повернулась и вышла из кабинета, с силой захлопнув дверь.

— Не выношу ее! — сказала Ориана самой себе.

Она спустилась на четвертый этаж и сообщила коллегам о том, что новостей о поступлении сердца, совместимого с органом пострадавшего юноши, еще нет. Ориане было любопытно взглянуть на парня, сердце которого было раздроблено рулем мотоцикла. Она знала, что у него В положительный, ему семнадцать лет и он мощного телосложения, но Ориана еще не видела пациента. Она приблизилась к одному из окон отделения интенсивной терапии и прижалась носом к стеклу. Ее большие глаза широко раскрылись, как бы желая вобрать в себя каждую черточку пациента. Отсюда Ориана могла тщательно разглядеть пострадавшего. Она увидела его черные волосы, огромные руки и ступни, которые не умещались на носилках. Ориану всегда привлекали ступни людей. И то, что можно было хорошо разглядеть у Лукаса, были именно его ступни: тонкие и вытянутые, будто бы только что сошедшие с картины Эль Греко. Она не смогла увидеть лицо молодого человека, потому что оно было закрыто многочисленными трубками, но черты все же угадывались. Несомненно, он был очень привлекателен.

Врачи и медсестры сновали вокруг пациента. Его положение было критическим.

Ориана простояла так несколько минут, пока не раздался сигнал поиска. Ей потребовалось пару секунд, чтобы отреагировать. Она побежала по лестнице на шестой этаж, перепрыгивая через две ступеньки. Задыхаясь, почти без надежды девушка вошла в кабинет координатора.

— Что тебе нужно? — спросила она у Марии.

— Думаю, что оно у меня есть.

— Сердце?

— Конечно! Что же еще? Поговори с семьей, и пусть они подпишут согласие на пересадку. Мы начинаем подготовку и примерно через два часа приступим к операции. Нужно, чтобы у врачей было время съездить туда и обратно.

— Почему в этом случае не сэкономить время и не извлечь сердце руками врачей той больницы, в которой находится донор?

— Это невозможно! Ты же знаешь, что это должны делать те же врачи, которые будут осуществлять пересадку. Извлечение органа требует такого же мастерства, как и сама пересадка. От состояния, в котором доставят сердце донора, зависит успех операции.

В течение нескольких секунд Ориана стояла в раздумье и наконец отреагировала:

— Пойду поговорю с родителями.

— Не очень-то обнадеживай их. Думай о том, что может произойти еще много всяких неожиданностей.

Закрыв дверь, Ориана сделала победный жест — такой же, как и в тех случаях, когда побеждала ее команда в колледже. Она находилась в состоянии эйфории.

Родители Лукаса оставались в зале ожидания. К ним присоединилась группа молодых людей, товарищей Лукаса по институту, и Луис, их младший сын. Все были крайне подавлены, почти не разговаривали и с нетерпением ждали прихода кого-нибудь в белом халате. При появлении Орианы в воздухе повисло напряженное молчание. Лица вытянулись. С минуты на минуту они ждали худшей из возможных развязок.

— У меня есть новости… обнадеживающие. Похоже, нашлось совместимое сердце для вашего сына, — обратилась она к родителям, которые уже не скрывали своей тоски. Пилар кусала платок, а Хавьер неосознанно, в порыве отчаяния, грыз ноготь.

— Это означает, что мой сын будет жить? — спросила мать, стараясь изобразить нечто похожее на улыбку.

В то время как Ориана обдумывала ответ, в ее голове крутились слова Марии: «Не очень-то обнадеживай их. Думай о том, что может произойти еще много всяких неожиданностей».

— Ну, в действительности я хочу сообщить вам, что, кажется, найдено сердце, совместимое с организмом вашего сына, — повторила она. — С этого момента можно начинать говорить о протоколе пересадки и начать подготовку к ней, если вы дадите на это письменное согласие.

— Что нужно подписать? — торопливо спросил отец Лукаса.

— Если вы пройдете со мной, я дам вам документ.

— Но прежде скажите мне, какие возможности есть у моего сына? — продолжала настаивать Пилар.

— В редких случаях бывает отторжение, но это скорее исключение, чем правило. Ваш сын выкарабкается. Больше ничего не могу сказать.

— А нельзя его прооперировать, сохранив собственное сердце? Мне все же не нравится идея пересадки.

— Сеньора, минуты, которые мы здесь теряем, могут оказаться решающими для вашего сына. Другого выхода нет. Сердце Лукаса раздроблено рулем мотоцикла. Если бы его привезли на несколько минут позже, вашего сына уже не было бы с нами. Ему очень повезло, что авария произошла рядом с больницей. Сейчас жизнь поддерживается в нем при помощи специального аппарата. Ему необходимо новое сердце.

— Пилар, оставайся здесь с ребенком, — потребовал муж. — Я пойду с медсестрой подписать эту бумагу.

Оба вышли из зала ожидания. Институтских товарищей Лукаса очень впечатлил услышанный ими разговор между медсестрой и родителями. Луис, младший брат Лукаса, обнял мать. Никто не проронил ни слова. Пилар глубоко дышала, воскрешая в памяти последние часы, прожитые вместе с сыном до аварии.

Она встала в семь часов, чтобы приготовить завтрак. Это был особенный день. Семнадцатый день рождения Лукаса! Наступал год, когда предстояло принять решение относительно его будущего и специальности, которую Лукас будет изучать в университете. Было ошибкой удивить его мотоциклом. Они с мужем полагали, что таким образом награждают его усилия в учебе и, как результат, — хорошие оценки. Перед глазами все время стоял Лукас, который, возможно, в последний раз поцеловал мать перед тем, как уйти из дома.

— Мама! Мама! — тормошил Луис мать, дергая ее за блузку, чтобы она хоть как-то отреагировала.

— Что тебе, сынок? Чего ты хочешь? — отозвалась она, возвращаясь в реальный мир, в котором временно отсутствовала.

— Я могу увидеть Лукаса до операции?

— Не знаю. Мне хотелось бы взять его за руку, поцеловать… — проговорила Пилар, полностью погрузившись в себя и уставившись на окружающих застывшим, потерянным взглядом.

— Мама, а чье сердце будет у Лукаса?

— Какого-то хорошего человека, я в этом уверена.

— Но это будет сердце мальчика, правда?

— Я как-то читала, что при пересадке пол не имеет значения. Это может быть сердце как мальчика, так и девочки.

— Мама, этого не может быть, потому что, если ему пересадят сердце девочки, он будет думать так же, как девочка.

Луису было двенадцать лет, и он постоянно задавал вопросы, на которые не всегда можно было ответить. В семье о мальчугане говорили, что внутри него живет старик. Луис был полной противоположностью своего брата: он был невысокого роста, с каштановыми волосами. Очки в коричневой оправе придавали ему вид зубрилки, что соответствовало действительности.

— Сынок, все это глупости, — ответила ему мать. — Сердце — мотор нашего организма, который никак не связан с полом человека.

— Я боюсь, что Лукас уже не будет таким, как раньше.

— Оставь эти мысли. В данный момент это совсем не важно. Нужно, чтобы прибыло сердце и все прошло хорошо. Однако ясно, что уже ничего не будет, как раньше…

Хавьер вернулся в зал ожидания. Все тут же затихли. Он был бледен. Дрожащие руки выдавали волнение. Даже в самом страшном сне Хавьер не мог вообразить себе подобную ситуацию. Он сел на стул, стоявший в непосредственной близости от двери, и в течение нескольких минут никто не рискнул нарушить тягостное молчание.

С подписанными бумагами в руках Ориана направилась в кабинет координатора. Она постучала в дверь и решительно вошла. Мария говорила по телефону и жестом пригласила Ориану сесть.

— Донор тоже В положительный. Да, конечно, нам очень повезло. Дело оказалось весьма сложным, потому что донором стал иностранец, гражданин Соединенных Штатов Америки, находившийся проездом в Португалии. Получить согласие родственников было непросто.

«Сердце иностранного туриста, находившегося проездом на юге полуострова!» — подумала Ориана, которая делала вид, будто не прислушивается к разговору.

— Оно было единственным совместимым из всех, имевшихся в больницах в радиусе нашего действия, — говорила Мария, передавая данные по телефону. — Повторяю, нам очень повезло. Оно будет здесь через два часа. Да, я знаю, что это наш предел.

Поскольку координатор по трансплантологии использовала в разговоре гораздо больше слов, чем обычно, Ориана поняла, что она ведет переговоры с кем-то из высшего руководства больницы.

— Ожидаю, когда ко мне поступят все документы, — продолжала беседу Мария. — Известно, что донор попал в автомобильную аварию. Да, действительно, его сбила машина, когда он переходил улицу. Он шел по пешеходному переходу, и наехавший на него автомобиль протащил несчастного вперед.

Голос с другого конца провода требовал уточнения деталей.

— Сообщу, как только получу дополнительную информацию. Буду держать тебя в курсе.

Она повесила телефонную трубку и уставилась на Ориану.

— Ты ничего не слышала, не так ли?

— Ну, конечно же.

— Донорство носит анонимный характер. Ты не можешь использовать никакие данные из тех, о которых я говорила по телефону. Если информация просочится, я буду знать о том, чья это вина. Отец парня подписал документы?

— Да, вот бумаги.

— Приготовься к очень тяжелому дню, — сказала Мария, глядя Ориане прямо в глаза.

В зале ожидания друзья Лукаса впервые столкнулись с мыслью о смерти. Джимми, блондин, который внешне выглядел старше, чем остальные ребята, переживал происходящее очень тяжело. Он вообще не мог говорить о болезнях, потому что сразу же начинал чувствовать их симптомы. Сейчас он находился в полубессознательном состоянии, испытывая почти то же, что и человек, которому предстояла операция. У него возникла боль в груди, он был сильно подавлен, что, конечно же, заметили друзья.

— Ты плохо выглядишь! У тебя что-то болит? — спросил Лео. В кругу друзей он был самым сильным во всех смыслах.

Лео был того же роста, что и Лукас, но его руки и ноги отличались более развитыми мускулами.

— Да, у меня болит здесь, внутри, — сказал Джимми, указав рукой на грудь.

— Это нормально, у тебя вот-вот случится инфаркт.

— Не обращай внимания, Джимми! Ты же знаешь, что он зверь, — сказала Сильвия, единственная девушка в группе.

Сильвии еще не исполнилось семнадцати. У нее были длинные светлые волосы, глаза цвета меда и увлечение, импонирующее ее друзьям: боевые искусства.

— Молчите, старики! Похоже, вы забыли о том, что мы находимся в больнице, — произнес Виктор, который был четвертым в группе и единственным, кто мог бы оказаться на месте Лукаса. Вот уже три года, как он начал быстро терять зрение, и болезнь прогрессировала. Неожиданно его глаза стали испытывать макулодистрофию. Виктору уже предсказали будущее: он ослепнет. Сейчас он защищал глаза темными градуированными очками. Виктор был очень светлокожим, одного роста с Сильвией, редкие волосы едва прикрывали макушку юноши.

— Что, наложил в штаны? — продолжал приставать к Джимми Лео, не обращая никакого внимания на то, что сказали ему друзья. — Единственное, что тебя беспокоит, — это страх. Всегда одно и то же. Кому действительно плохо, так это не тебе, а Лукасу. А у тебя все в норме.

Джимми уселся на одном из стульев в отдалении от остальных. Сильвия пристроилась рядом с ним.

— Дыши глубоко и постарайся медленно выдыхать ртом. Увидишь, постепенно ты начнешь чувствовать себя все лучше и лучше.

Лео не выносил приступов паники, которые овладевали его другом каждый раз, когда ситуация брала верх над Джимми. То, что произошло сейчас, действительно выбило всех из колеи. Они узнали о случившемся очень быстро. Руководитель учебной группы и преподаватель родного языка сообщил о том, что Лукас попал в больницу в тяжелом состоянии и что он опасается за жизнь ученика. Кажется, врач пришел на помощь в первые секунды после аварии, и Лукаса незамедлительно доставили в больницу.

Дело в том, что сейчас Лукас находится между жизнью и смертью. На какой стороне он окажется, зависит от очень сложной и трудной операции. Любая задержка с прибытием донорского сердца или подготовкой к хирургическому вмешательству могут стать губительными для юноши.

— Папа, Лукас изменится с новым сердцем? — Вопрос Луиса вернул Хавьера в зал ожидания.

— Возможно, изменимся мы все, — с трудом выговорил отец. — Твоему брату достаточно будет просто выжить. Верю в то, что ему это удастся. По натуре он боец.

— Тебе и правда не важно, что у него будет сердце другого человека?

— Это действительно не имеет для меня значения. К тому же я потрясен благородством, проявленным семьей другого человека, которая пошла на такое для того, чтобы спасти чужую жизнь.

В этот момент в зал ожидания вошла Ориана и сообщила собравшимся о том, что все идет по плану. Донорское сердце доставят в больницу в течение двух часов, и все будет готово для проведения самой длительной операции из всех, которые делали в этом учреждении.

Когда делали операции по пересадке органов, на четвертом этаже происходило какое-то оживление. У больных возрождалась надежда. Следующая операция могла спасти жизнь им.

— Скажите, сестра, а чье сердце получит мой брат? — осведомился Луис, поправляя пальцем очки, которые немного сползли на нос.

— Донорство является анонимным. Мне не позволено давать вам какую-либо информацию по этому поводу, — ответила Ориана ребенку, дотронувшись до его лица.

Медсестра не сказала больше ни слова и отправилась в отделение интенсивной терапии, чтобы посмотреть на Лукаса.

Он был белым. Казался сделанным из воска. Ей никогда не приходилось видеть столь юного пациента, жизнь которого зависела бы от пересадки сердца. И все из-за аварии на дороге! Жизнь полна парадоксов. Судьбе было угодно, чтобы в день своего семнадцатилетия парень начал новую жизнь. «Для Лукаса уже ничего не будет как прежде, — подумала Ориана. — Конечно, он будет смотреть на мир иначе, чем делал это до сих пор».

Она считала уже свершившимся то, что Лукас выкарабкается. У нее не возникало и мысли о том, что операция может оказаться неудачной.

Ориана перестала смотреть через стекло и направилась к палатам. В коридоре она встретилась с Мариан, пациенткой, перенесшей вторичную трансплантацию после отторжения. Она очень медленно шла ей навстречу. Это была первая прогулка женщины после операции. Она улыбалась так же, как и тогда, когда проснулась последействия наркоза. Мариан была особенной женщиной, не лишенной кокетства. Прежде чем заговорить, она привела в порядок волосы.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Ориана.

— Отлично! Вы же видите. Привыкаю к новому сердцу…

— Если я попрошу вас об одолжении, вы сможете мне помочь?

— Если это в моих силах, рассчитывайте на меня!

— Мне хотелось бы, чтобы вы поговорили с родственниками молодого человека, которому в скором времени будут делать пересадку сердца. Он не был болен. Сегодня утром руль мотоцикла раздробил его сердце. Его подобрала скорая помощь с подозрением на инфаркт, и юношу сразу же перевели в отделение трансплантологии. Ему повезло, очень повезло. Его новое сердце уже в пути.

— Да, это судьба! Как и у меня! Сколько людей томится в ожидании донора!

— У семьи не было возможности подготовиться. Они так подавлены. Думаю, им бы очень помог разговор с вами.

— Ну, так идем же!

Ориана усадила Мариан на каталку и довезла до зала ожидания. Там пациентка захотела встать на ноги. Она вошла в зал под руку с медсестрой вместе со своей неизменной улыбкой.

— Хочу представить вам Мариан. Она только что прошла процедуру УЗИ после пересадки сердца.

— И что вы чувствуете с другим сердцем? — поторопился спросить Луис до того, как его родители успели что-то сказать.

— Когда же ты перестанешь задавать неуместные вопросы? — прервала его мать.

— Пожалуйста, не ругайтесь. Дети искренни, и они без стеснения говорят о том, о чем думают остальные. Знаешь, я чувствую желание жить. Прежде всего. Раньше я не ценила мелочи: свет солнца на моем лице, цветок, еще один подаренный мне рассвет, возможность видеть лицо моей дочери, которая младше тебя, вести ее в школу… Всем тем вещам, которые мы обычно считаем рутиной и делаем автоматически, я придаю теперь гораздо большее значение.

— И с моим братом будет так же? — продолжал спрашивать мальчик.

— Несносный ребенок! — воскликнул отец.

— Да, я в этом уверена.

— А вы знаете, какое у вас сердце: мальчика или девочки?

— Первое сердце, которое я получила, принадлежало юноше. Он был значительно моложе меня. О втором я еще ничего не знаю. В больнице не дают таких сведений, — сказала Мариан, украдкой взглянув на Ориану.

— Имея сердце мальчика, вы вели себя как мальчик или как девочка?

Мариан засмеялась так сильно, что вынуждена была присесть на каталку. Она не держалась на ногах от смеха. Несмотря на напряжение, которое испытывали родные и друзья Лукаса, вопросы Луиса подняли настроение всем. Даже Джимми смеялся, забыв о боли в груди!

— Ну, знаешь… я продолжала чувствовать по отношению к своему мужу то же, что и раньше, — ответила Мариан, когда смех немного утих. — Вернее, нет. Я стала любить и хотеть его еще сильнее. Я не заметила ничего особенного, хотя сначала мне все казалось прекрасным и я связывала это со своим новым сердцем. Но нет, постепенно ты привыкаешь, да и члены семьи тоже.

Никакой излишней ласки и заботы… И не нужно относиться к вашему сыну и брату как к больному, — сказала она. — Жизнь в доме должна идти своим чередом. По крайней мере надо постараться, чтобы это было так, — объяснила женщина. — Сожалею, что не могу продолжать беседу. Я немного устала и должна вернуться в палату. Постараюсь снова повидаться с вами. Удачи!

Ориана увезла Мариан. Все были под впечатлением от этой встречи. Особенно Луис.

Стрелки часов, казалось, застыли на месте. Жара делала ожидание еще невыносимее. Последующие часы прошли в полном молчании. Люди, собравшиеся в зале ожидания, начали беспокоиться. Пилар нуждалась в том, чтобы увидеть своего старшего сына, она думала о нем каждую секунду. Луис проголодался и пытался привлечь к себе внимание. Четверо друзей Лукаса, которые уже не знали, что делать и в какой угол зала ожидания переместиться, отвели мальчика попить прохладительных напитков. Пилар и Хавьер не отваживались покинуть помещение из опасения, что появится кто-то, чтобы сообщить им какое-либо известие о сыне, и не найдет их.

Ориана вернулась на этот раз одна, причем с хорошими новостями.

— Донорское сердце уже близко, — сообщила она. — Пройдет немногим более получаса, и оно будет здесь. А затем начнется операция. Это будет очень тяжелый день. Почему бы вам не отдохнуть немного? Вы можете пойти домой и вернуться позже.

— Нет, пожалуйста, мы останемся здесь на случай, если вдруг появятся какие-то новости и нам захотят их сообщить. Вы не знаете, смогу ли я увидеть своего сына до операции? Мне достаточно было бы всего лишь посмотреть на него. Умоляю!

Ориана ушла, ничего не ответив, и вскоре вернулась со специальными повязками зеленого цвета, предназначенными для посещения больных, находящихся в отделении интенсивной терапии.

— Давайте попытаемся.

Она взяла инициативу на себя, не проконсультировавшись с Марией, из желания хоть чем-то помочь этим несчастным людям. Ориана привела их в одно из служебных помещений больницы, предназначенных для медперсонала, — здесь мыли руки и переодевались. Надев специальные шапочки, брюки, рубашки и обувь, они вслед за Орианой направились в отделение интенсивной терапии.

— Пожалуйста, будьте сильными. Не плачьте и ведите себя тихо, я ставлю себя под удар. Мы пробудем там всего лишь одну минуту и сразу же покинем помещение.

— Согласны! — ответили они в один голос.

Ориана и родители пострадавшего прошли по коридору и приблизились к запретной зоне. Стеклянная стена указывала на то, что здесь находится отделение интенсивной терапии. Пилар издала глухой вопль, узнав Лукаса.

— Сынок! О Боже, он не похож сам на себя. Почему он такой бледный?

Муж поддержал ее под руку. В какое-то мгновение показалось, что у женщины откажут ноги и она упадет.

— Сынок! Сынок мой! — повторяла Пилар, не в силах произнести больше ни слова.

— Пожалуйста, идемте. У меня могут быть неприятности с начальством, — сказала Ориана в ответ на реакцию матери.

Родители Лукаса медленно, словно их ноги налились свинцом, вышли из отделения.

— Прошу вас переодеться как можно быстрее. Вы ничего не видели. Возвращайтесь в зал ожидания.

— Большое спасибо, — сумел выдавить из себя отец Лукаса. Его голос дрожал.

Ориана обернулась. Она не прошла и пяти шагов, как столкнулась с Марией.

— Где тебя носит? — зло спросила координатор.

— Я была в отделении интенсивной терапии, проверяла, все ли готово.

— Мы уже начали обратный отсчет. Посмотри, все ли на местах.

— Хорошо!

Ориана глубоко вздохнула. Задержись они в отделении всего лишь на несколько секунд, их непременно застала бы координатор. Девушка решила больше так не подставляться.