Нейл встал и подошел к окну. Подняв гардину, он с удивлением обнаружил, что взятая напрокат машина Пола все еще стоит на гравиевой дорожке у гостиницы. Он взглянул на часы и нахмурился. Пол отсутствовал уже более часа.

Вернувшись к Кэтлин, сидевшей возле бара, Нейл поставил перед ней стакан.

– Скажи управляющему, когда он поднимется из погреба, чтобы налил мне еще. Я на минутку поднимусь наверх.

– Приглядываешь за прекрасной Клер? – Кэтлин не могла удержаться от колкости.

– Просто хочу проверить, все ли с ней в порядке. Ее муж здесь уже довольно давно.

– Может, он свалился с утеса, как ты и предполагал. – Кэтлин улыбнулась.

– Это обнадеживает... – едва он договорил, послышалось отдаленное рычание генератора. Зажглись лампы, сперва тускло, затем ярко, окрасив комнату в слишком резкие тона после мягкого сияния свечей.

Нейл взбежал наверх и прошел по коридору. Дверь Клер была приоткрыта. Он осторожно толкнул ее и заглянул внутрь. Комната была пуста, вещи Клер исчезли. Он вошел и огляделся. В воздухе все еще ощущался слабый запах ее духов. Свеча по-прежнему горела у постели. Он подошел и затушил фитиль. Нашел ли ее Пол или она сбежала? Он снова осмотрелся. Ни следа ни Клер, ни собаки. Если бы не смятая постель, можно было бы и не догадаться, что она вообще здесь была.

В задумчивости он спустился вниз. Джек был в баре один.

– Миссис Ройленд исчезла, Джек. Она забрала все свои вещи.

– Ага. Я видел, как они уезжали минут двадцать назад, когда выходил за гаечным ключом.

– Она была с мужем? – Нейл нахмурился.

– Точно. Они были, как влюбленная парочка. Непохоже, чтоб они когда-нибудь ссорились. Он ее крепко обнимал, когда вел под дождем к машине. Так заботливо! Думаю, наша Клер насочиняла сказок о своем муже.

– Господи! – Нейл, стиснув кулаки, сунул их в карманы. – И я ей доверял. Я поверил ей! Подумать только, я почти рассказал ей о наших планах. И рассказал бы все, не будь она такой заносчивой сукой!

Джек глянул на него, приподняв брови.

– Итак, она тебя обманула?

– А тебя разве нет?

– Вынужден признать. – Он вздохнул. – Жаль. Я всегда любил эту девочку, и она казалась такой искренней.

Кэтлин сидела в номере перед зеркалом, расчесывая волосы.

– Она тебя одурачила, правда?

Она разглядывала отражение Нейла в зеркале. Он с угрюмым видом уселся на край постели.

– Я просто не могу поверить, что она уехала. После всего того, что рассказала!

– Возможно, она не понимала, что говорит. Ее муж утверждает, что она безумна. – Кэтлин встала и сбросила платье.

– Она показалась тебе безумной? – Нейл хмурился. На черное кружевное белье Кэтлин он не обратил никакого внимания.

Кэтлин бросила на него быстрый взгляд: что-то в его словах удивило ее.

– Почему? А тебе? – Она подошла и села на постель. Нейл пожал плечами.

– Она странно вела себя. Каждый раз, когда я заговаривал с ней, она, казалось, пребывала где-то в другом месте и видела то, чего больше никто не видел.

Кэтлин почувствовала, как по спине у нее пробежали мурашки. Трижды она бросала карты и трижды выпадала девятка пик – боль и страдания. Заточение и отчаяние. Кошмары и предчувствия. Но для кого?

– Возможно, тогда ее муж прав, – прошептала она и нежно просунула руку ему под рубашку. – И она сумасшедшая. В любом случае, хорошо, что мы от нее избавились. Если уж я застряла в бурю на краю света вместе с мужчиной, которого люблю, то не слишком хотела бы, чтоб за соседней дверью обитала леди Макбет.

На следующее утро, в восемь часов, Эмма Кассиди подъехала к дому священника. Сегодня она оставила Джулию на Тамсин.

– Хлоя, нам нужно поговорить. Джефф здесь? – Эмма сбросила в прихожей мокрое пальто.

– В воскресенье? – Хлоя, спускаясь в кухню, негромко рассмеялась. – Нет, конечно. Он на службе в церкви Святого Фомы, затем забежит слегка перекусить перед причастием у святого Петра, в десять часов. Сегодня – День Поминовения, ты что, забыла? – Она сухо усмехнулась. – Это означает, что я тоже должна буду уйти. Тебе так важно его видеть?

Эмма нахмурилась.

– Пол поехал за Клер в Шотландию.

– Вот как? – Хлоя взялась за кофейник. – Послушай, дорогая, молодежь еще долго не выберется из своих постелей, поскольку все-таки воскресенье. Так что нам с тобой не помешают и ты можешь спокойно рассказать мне, что происходит.

– У Пола затруднения с деньгами. – Эмма помедлила. – Хлоя, я думаю, что придется продать Данкерн, или Пол попадет в тюрьму.

Хлоя помрачнела.

– В тюрьму? – эхом повторила она, усаживаясь за выскобленный сосновый стол.

Эмма кивнула.

– Клер понимает, что дела так плохи?

– Не знаю. – Эмма беспомощно развела руками – Мы должны заставить ее это понять и убедить продать Данкерн, Хлоя.

– А как насчет семейных акций? – Хлоя проявила неожиданную практичность. – Ведь они у него есть, как у тебя, Джеффа и Дэвида? Почему он их не продаст? Это предотвратило бы крах.

Эмма пожала плечами.

– А вдруг они уже проданы.

Ее все еще глодали сомнения, что единственным выходом из положения будет продажа Данкерна Рексу.

– Ты пойми: Пол отнюдь не мой любимец. По правде, зачастую я просто его ненавижу. Но тюрьма...

Некоторое время они сидели в молчании. Наконец Хлоя сказала:

– На той неделе Пол был у нас. После этого Джеффри был очень расстроен.

Они разом оглянулись, когда хлопнули двери, и в прихожей наверху раздались тяжелые шаги, а потом кто-то сбежал по лестнице. Появившийся Джефф приветствовал сестру поцелуем.

– В церкви было всего пять человек. Хотелось бы думать, что другие придут на позднюю службу, но я как-то в этом сомневаюсь. День Поминовения так мало значит для нынешнего поколения. – Со вздохом он сел за стол. – Девочки, можно немного кофе? Я проголодался.

– Я сделаю тебе тосты. – Хлоя вскочила. – Эмма пришла, чтобы поговорить о Поле и Клер.

Джеффри нахмурился.

– Бедная, бедная Клер. Я должен помочь ей. Знаете, Пол действительно очень обеспокоен. – Он наклонился, упираясь локтями в стол. – Я подозреваю, что вы, должно быть, говорили о ней и что никто из вас не относится серьезно к тому, что она делает, но, кажется, ситуация значительно ухудшилась. Пол в самом деле видел, как она это практикует... вызывает духов.

Жена и сестра изумленно уставились на него. Тост в гриле стал подгорать.

– Она начинала достаточно невинно – с состояния транса, – продолжал он. – Я понимаю, что именно подтолкнуло ее к этому, но она открыла свое сознание и позволила завладеть им некоему злу, а мы не знаем, как защитить ее. – Отсутствующим взглядом Джеффри смотрел, как жена выбрасывает в мусорное ведро кусочки обуглившегося тоста и кладет на противень новые ломтики хлеба из непросеянной муки. Комната заполнилась сизым дымом.

Эмма встала и открыла окно, чтобы проветрить кухню.

– Джефф, неужели ты не задавался вопросом, а не мог ли Пол все это выдумать? – медленно произнесла она. – Клер не вызывает мертвых! О Господи, как ты можешь ему верить?

– Должен признаться, поначалу я сомневался. – Джефф провел рукой по лицу. – С подобными материями сталкиваешься довольно редко, но то, что он рассказал мне и то, что я слышал от нее самой...

– Да она разыгрывала тебя, Джефф. Я тебе и раньше это говорила. – Хлоя вовремя извлекла вторую порцию тостов и выложила на тарелку перед мужем. – Уверена, что она просто пошутила.

– Нет. – Джеффри даже сцепил пальцы от волнения. – Нет. Она наслаждалась, рассказывая мне об этом, верно, и бравада там была, но она невольно выдала мне правду. Чтобы испытать меня или уязвить, не знаю. Но она сама напугана, Эмма, по-настоящему напугана. – Он вздохнул. – Я снова и снова молюсь о помощи. Не знаю, что и делать. – Он встал, беспомощно сжав руки. – Я решил повидаться с епископом и поговорить с ним о Клер. Мне нужно с кем-нибудь поделиться, а он – хороший человек. У него есть опыт в подобных делах, которого мне не достает. В епархии есть люди особого профиля. Они знают, как справиться с такими вещами. Специально обученные экзорцисты...

– И ты серьезно?! – прервала его Эмма. Она так резко встала, что стул упал на красный кафельный пол.

– Я никогда не был более серьезен.

– Нет! Ты не можешь устроить изгнание дьявола. Это бред какой-то: Библия, свечи и колокольчики – и все из-за того, что женщина видела несколько ярких снов! Скажи ему, Хлоя! Скажи, что так нельзя.

– Эмма, я не знаю. – У Хлои был несчастный вид.

– Ну должен же Джефф сам соображать, что делает. Но он не понимает! Он собирается выставить себя перед Полом совершенным идиотом. Пол – циничный, лживый мерзавец. И ты, черт подери, знаешь это также хорошо, как и я. Он хочет сломать Клер, чтобы продать Данкерн через ее голову. О Господи! Да ты или глуп, или слеп!

– Нет, Хлоя. Ты ошибаешься. И ты несправедлива к Полу, – слабо защищался Джеффри. – Он думает о Клер, поверь мне, он желает ей добра.

– Он желает добра себе, Джефф. Только деньги Клер могут избавить его от тюрьмы.

Джефф тяжело рухнул на стул, переводя взгляд с жены на сестру и обратно.

– Тюрьмы? – повторил он наконец.

– Да. – Эмма коротко сообщила то, что рассказал ей Рекс. Она старалась не встречаться взглядом с Хлоей, когда упомянула, что обедала с Рексом Каммином.

Джеффри прикусил губу, делая вид, что не обратил внимания на обстоятельство, что сестра встречалась с посторонним мужчиной.

– Я поговорю с Дэвидом. Если правда, что Пол уже продал семейные акции, тогда он выпадает из треста, и мы не сможем помочь ему. Если же он их не продал, тогда, возможно, удастся что-то сделать. Но это не имеет никакого отношения к состоянию рассудка Клер, поверь мне, Эмма, опасность, угрожающая ей, вполне реальна. – Он встал. – Я хочу поговорить с ее врачом, возможно, попросить, чтобы ее осмотрел психиатр. Я поступаю так не только из-за Пола. Я обещаю, что приму во внимание каждое возможное объяснение происходящему с ней. А теперь мне пора. Мы поговорим позже. Приходи на поминальную службу вместе с Хлоей, а потом вернемся пообедать.

Эмма медленно покачала головой.

– Прости, Джефф, не могу. – Она сжала руки брата. – Обещай, что не пойдешь к епископу. Пока не надо! Пожалуйста!

Джеффри поцеловал ее в щеку.

– Епископ – мудрый человек, Эм. Он может дать мне совет. Я не знаю, как мне лучше поступить, но чувствую, что я обязан хоть что-нибудь для нее сделать. Поверь.

– Если так, ты попадешься на уловку Пола. Он хочет во что бы то ни стало вывести Клер из игры, чтоб она даже и не знала, что происходит с Данкерном.

– Это ужасное обвинение!

– Да. – Эмма взглянула на него, ее глаза вызывающе сверкнули. – Да, но ведь это правда! Я думаю, он готов купить свое благополучие даже ценой рассудка Клер. Вот такой человек наш братец!

Около трех часов утра зеленый «ягуар» свернул с шоссе к Эрдли. Пол остановил машину. В холле горел свет, пробивавшийся сквозь цветные стекла передней двери.

На переднем сиденье, закрыв глаза, сгорбилась Клер.

– Не думаю, чтоб твои родители все еще бодрствовали, но дверь без сомнения, отперта. – Пол вышел из машины.

Дождь прекратился, и ветер вдали от моря был не так силен. Температура упала на несколько градусов, и лужи на дороге затянуло блестящей коркой льда.

Клер в сопровождении Касты вышла из машины и побрела к крыльцу. Ее била дрожь. Пол вытащил вещи.

Когда она толкнула входную дверь, Пол незамедлительно оказался рядом.

В холле как всегда, пахло лавандовым маслом и собаками.

Пол захлопнул за собой дверь.

– Полагаю, тебе сразу же нужно лечь в постель.

– Что, грандиозного шоу с утра не будет? – Клер резко повернулась к нему. – Пойми, я не собираюсь переписывать на тебя свою землю. И то, что ты привез меня сюда, ничего не меняет. – После бесцеремонной хватки Пола, когда он волок ее по гостинице, ушибленное плечо Клер сильно болело, а ее голова раскалывалась от усталости и перенапряжения.

– Посмотрим. – Пол угрюмо подхватил чемоданы. – Я отнесу это наверх.

Где-то в глубине дома залаяли собаки Арчи. Клер стала медленно взбираться по лестнице: внезапно на нее нахлынула такая слабость, что она с трудом передвигалась. Пол проводил ее до спальни – ее собственной, а не той, которую они делили в тех редких случаях, когда приезжали сюда вместе, – и, распахнув перед ней дверь, зажег свет и забросил чемоданы внутрь. Затем развернулся.

– Спи спокойно, дорогая. Утром поговорим.

В гостиной он налил себе большую порцию двойного виски, затем пододвинул к себе телефон и стал набирать номер.

Прошло несколько минут, прежде, чем сэр Дэвид Ройленд взял трубку.

– Святой Михаил! Пол, ты знаешь, какой сейчас час?!

– Конечно, знаю. Я еще не ложился. Проехал половину Шотландии. – Пол раздраженно отхлебнул виски. – Слушай, Дэвид, могут быть неприятности. Нейл Форбс из «Стражей Земли» в Данкерне развернул бурную деятельность. Я давно его знаю. Этот тип ни перед чем не остановится. Он уже сделал заявление в прессе по поводу, как он говорит, хищников из «Сигмы». Ты должен прихлопнуть эту историю, прежде чем она приобретет размах.

Дэвид сел в постели и потянулся, чтобы зажечь ночник. Радом с ним застонала Джиллиан.

– Что значит «прихлопнуть эту историю»? Зачем? Какое это ко мне имеет отношение?

– Ради Бога, Дэвид! – Пол начал терять терпение. – Моя фамилия – Ройленд, и в изложении Форбса – я – главный злодей во всей истории. Он намерен выдоить из этого все, что возможно. Думаешь, пресса пройдет мимо того маленького обстоятельства, что Пол Ройленд родной брат члена парламента?

– Промышленное развитие этого района создает рабочие места, – холодно произнес Дэвид. – Это в моих интересах, Пол.

– Рабочие места? Для кого? – Пол встал и потянулся к столику у софы за новой порцией виски. – Не для местных, Дэвид, и ненадолго. Все, что случится, вызовет еще большее недовольство этих местных рыбаков. Поверь, лучше тебе постараться мне помочь.

– Ничего не поделаешь, Пол, вряд ли это в моих сипах. – Дэвид вздохнул. – К несчастью, эта история из тех, что обожает Флит-стрит, и мы вынуждены с этим мириться. Советую тебе сжать зубы и перетерпеть, старина. Без сомнения, деньги, которые ты выручишь за землю, компенсируют тебе все неприятности. Кстати, это значит, ты убедил Клер продать землю?

– О да. – Пол мрачно кивнул. – Я ее убедил. – Он швырнул телефонную трубку, и, бросившись в кресло, осушил свой стакан.

Иисусе! Что если газетная кампания их опередит и тогда Каммин заберет свое предложение назад? Пол почувствовал, как холодный пот струится у него по спине. На завершение дела у него меньше двух недель.

Джиллиан, снова застонав, приподнялась в постели и прижала руку к пояснице, внезапно нахмурившись.

– Чего он хотел?

– Он думает, что я могу помешать тому парню из «Стражей Земли» опубликовать историю о Данкерне.

– Какую историю?

– Пол предполагает, что его там изобразят злодеем и что Форбс уцепится за то, что тот совершает продажу против желания Клер.

– Бедная Клер. Все это, да еще ее... – она помедлила, подбирая слово. – Ее болезнь. Значит, он продает?

– Похоже.

– Я думаю, это ее добьет, ведь она так любит этот край. Чертов Пол! Тебе это тоже ничего хорошего не принесет, знаешь ли.

– Он тоже так говорит.

– Ну так он прав. Это очевидно. – Она внезапно вздрогнула. – Дэвид, дорогой, думаю, тебе лучше позвонить в больницу и сказать, чтобы ожидали нашего скорого прибытия.

Дэвид уставился на нее.

– Но… не ребенок же?

– Конечно, ребенок! У меня на этот счет достаточно опыта, – ответила она, с новым стоном потянувшись за халатом. Затем она начала делать дыхательные упражнения.

Нейл и Кэтлин вернулись в Эдинбург в десять тридцать утра. В офисе на Грассмаркет было холодно и сыро. Нейл зажег газовую горелку и взглянул в окно, выходящее на небольшой задний двор. Там вдали, на вершине черного гранитного утеса на фоне синего грозового неба темнел силуэт замка. На эспланаде собиралась толпа, чтобы пройти маршем к ратуше в честь Дня Поминовения.

Кэтлин тронула его за плечо.

– Ты и вправду собираешься работать в воскресенье?

Нейл угрюмо кивнул.

– Я пробуду здесь весь день. Если хочешь, возвращайся домой. Завтра начинается кампания. Я собираюсь взять к ногтю этого ублюдка Ройленда. Не будет газеты в Британии, которая не посвятит передовицу его алчности! – Он мрачно усмехнулся. – Если хочешь чем-нибудь помочь, дорогая, приготовь кофе. Мне нужно сделать несколько телефонных звонков.

– А как насчет Клер Ройленд? Ее ты тоже собираешься взять к ногтю? – Кэтлин тоже смотрела в окно. В соседнем дворе кто-то оставил на веревке старое полотенце, которое сейчас безжалостно трепал ветер. Было без десяти одиннадцать, наверху выкрикнули команды, подхваченные ветром, и духовой оркестр, сопровождаемый эхом, загромыхал к замковому холму.

– Она ведь вернулась к нему, правда? – Рука Нейла стиснула телефонную трубку.

– Конечно, – Кэтлин улыбнулась. – А он привлекательный мужчина, этот Пол Ройленд. – Она оглянулась. – Ни одно слово его жены, все эти заверения о невиновности, ничего не стоят. Она все время собиралась продавать Данкерн. И она не выглядит способной сохранять верность любому решению сколь-нибудь долгое время. Она явно очень непостоянная особа. Это часто бывает с так называемыми аристократами! Такими уж их вывели! Как породистых собак!

Нейл невольно улыбнулся. Он находил предрассудки Кэтлин забавными, даже когда был с ними не согласен.

Она так страстно цеплялась за них, ее выводы были так злы, так всеобъемлющи!

Он раскрыл записную книжку и стал бегло ее просматривать.

– Что ж, аристократка или нет, безумная или здоровая, она пожалеет, что родилась на свет, когда я с ней покончу! – Заявил он. – Пол Ройленд – просто английское дерьмо. А она – предательница своей страны!

Из замка донесся звучный грохот пушки, возвещающей наступление одиннадцати часов, через мгновение ей ответила другая.

Клер не спалось. Она лежала в постели, беспокойно ворочаясь, ее не покидало опасение, что если она ненадолго закроет глаза, кошмары вернутся. Снаружи было очень тихо. Каста оставалась в соседней комнате. Клер все же ненадолго вздремнула, но потом резко очнулась и потянулась за часами на столике, но они остановились. Сколько сейчас времени? Она полежала, прислушиваясь. В доме царила полная тишина. Было еще довольно темно, но какое-то шестое чувство подсказало ей, что рассвет уже близко. Она тихо встала, оделась, потом на цыпочках подошла к двери и приоткрыла ее. Холодный нос ткнулся ей в руку.

– Давай, Каста, уйдем отсюда, – прошептала она.

С туфлями в руке она миновала большой холл, прошла мимо спальни родителей и спустилась по широкой дубовой лестнице. Собачьи когти тихо клацали за спиной. В передней было темно, несмотря на то, что на комоде, рядом с большой вазой, полной незабудок Михайлова дня, горела лампа. Обувшись, она открыла внутреннюю дверь вестибюля. За ней был почти уличный холод. За стеклянной панелью над входной дверью виднелось светлеющее небо. Побледневшие звезды еще мерцали на нем. Клер взялась за дверную ручку, осторожно повернула ее и дернула. Каста, скуля от возбуждения, скребла дубовую обшивку.

– Заперто. – Голос за спиной заставил Клер подскочить. – И ключ у меня в кармане.

– Пол! – Она повернулась к мужу. Сердце ее колотилось от испуга. – Ну, так открой! Каста хочет выйти.

– Собака может выйти. Ты – нет. – Его силуэт, подсвеченный лампой, казался огромным. Остаток ночи он провел на софе в гостиной, откуда были хорошо видны лестница и передняя.

– Это смешно, Пол! Я хочу выйти, – она возвысила голос. Наверху отворились двери, и родители появились на лестничной площадке, Свесившись через перила, они наблюдали за сценой внизу. Лицо Антонии было очень бледным.

– Когда вы вернулись? – Арчи пошел к ним вниз. Из-под его туго подпоясанного верблюжьей шерсти халата выглядывала красивая пижама в полоску. У подножия лестницы он остановился, вглядываясь в темный вестибюль.

– Клер? Входи, дорогая. Твоя мать сейчас сделает что-нибудь на завтрак.

– Сначала я хочу вывести собаку, – Клер с трудом удавалось умерить тон.

– Я выгуляю ее с остальными через десять минут. Нет проблем. – Арчи изобразил фальшиво сердечную улыбку, – А теперь войди и закрой дверь. Ты напустила в переднюю холода.

Клер неохотно вернулась в холл. Посмотрела на мать, которая следом за мужем спускалась по лестнице, цепляясь для поддержки за перила.

– Мама, ты велишь наконец Полу открыть дверь?

– Я уверена, что он скоро отопрет, дорогая. – Антония нервно оглянулась на мужа.

– Все в свое время, – вмешался Арчи, – Давайте сначала пройдем на кухню и перекусим? Антония, милая, как насчет кофе – чтобы прийти в себя и по-настоящему проснуться?

Он прошел на кухню и включил свет, потом, шугнув с плиты двух кошек, поставил чайник.

– Садись, Клер, – сказал он, подвинув ей стул.

Клер села, положив локти на стол.

– Слушайте, я не знаю, что наговорил Пол, но я вас предупреждала, что он сделает нечто подобное. Он прекрасно знает, что нашему браку пришел конец. – Она взволнованно взлохматила волосы. – Непонятно, зачем он привез меня сюда. Это ничего не изменит: я к нему не вернусь и не останусь с ним под одной крышей. – Она обвела их взглядом.

Антония отвернулась, оправляя свой розовый халат.

– Я сварю кофе, – произнесла она напряженным и неуверенным голосом.

Пол откашлялся.

– Клер, дорогая. Я привез тебя сюда ради твоей же пользы. Необходимо, чтобы в это время ты была с людьми, которые тебя любят и желают тебе блага.

– В это время? Что ты имеешь в виду?

– Пока тебе не станет лучше.

– Лучше? – Клер сердито встала. – Пол, со мной не происходит ничего плохого, и я в здравом уме и трезвой памяти!

– Боюсь, дорогая, что это не совсем так. Пожалуйста, не делай глупостей. Все будет гораздо проще, если ты согласишься со мной.

– Соглашусь в чем? В продаже Данкерна? Все упирается в это, не так ли? Ты хочешь принудить меня к этому и тем самым избавить себя от затруднений в Сити?

Пол в отчаянии воздел руки.

– Видите? – Он повернулся к тестю. – Она даже не оценивает адекватно происходящее. Арчи, Антония, вы должны помочь мне, то есть помочь ей! От этого зависит ее рассудок.

– Пол, дорогой, вы уверены в своей правоте? – Антония неловко встала, подошла к Клер и неуклюже обняла ее за плечи.

– Вполне. – Лицо Пола могло служить эталоном уверенности.

– Со мной все в порядке! – Клер раздраженно вырвалась из рук матери. – Это у Пола плохо с рассудком! Что вы собираетесь делать? – Ее голос панически возвысился.

– Помочь тебе, дорогая! Избавить от кошмаров, духов, всех несчастий, что разрушает тебя, и снова сделать тебя счастливой. – Пол не отводил глаз от ее лица. – И все.

– Все? – В ее тоне послышались издевательские нотки. – У всех бывают кошмары, Пол, и множество людей занимается медитацией. Это не значит, что они нуждаются в психиатре! Мне не нужна помощь врача. Я здорова! Я просто хочу немного покоя, и не собираюсь больше с тобой жить. – Голову Клер разламывала тупая боль, и терзало головокружение – от недосыпания.

– Никто не говорит о психиатрах, милая, и ты можешь жить здесь, с нами. – Антония засунула руки глубоко в карманы халата. – Мы позаботимся о тебе, пока Пол разберется со всем остальным. Ни о чем не беспокойся.

– Да и Джефф собирается навестить тебя, Клер. Он поможет. Он хорошо разбирается в бедах, подобных твоей. – Пол одарил ее отеческой улыбкой.

Клер повернулась к нему.

– Джефф? Я не хочу его видеть! С его банальностями, с его святошеской настырностью! Я отказываюсь с ним встречаться! То есть, меня здесь уже не будет, потому что я уеду сразу после завтрака.

– Видите? – Тихо заметил Пол. – Поняли, о чем я говорил? – Он глянул на Арчи. – Почти патологический страх перед церковью.

– Дорогая! – он снова повернулся к Клер. – Джефф тебе поможет.

– Черта-с-два! – Клер встала и решительно направилась к двери. – Не думаю, что мне стоит ждать завтрака. Я уезжаю немедленно. Могу я получить ключ от входной двери?

– Нет! – Пол мигом очутился у выхода из кухни и преградил его. – Ты никуда не поедешь и останешься здесь до приезда Джеффа.

– И как ты помешаешь мне уехать? – Клер остановилась посреди кухни, борясь с подступающими волнами паники. Как же она так влипла?!

– Запру тебя, если понадобится. – Пол скрестил руки. – Пожалуйста, будь благоразумна, тогда в этом не будет нужды.

– Не верю своим ушам! – Клер бросила отчаянный взгляд на мать и отчима. – И вы можете стоять спокойно, видя, как он угрожает мне?

– Клер, дорогая! – воскликнула Антония. – Мы тебя любим, ты должна верить в это...

– И поэтому поступаем так ради твоего блага, – закончил фразу Арчи. – Будь хорошей девочкой и делай то, что велит тебе муж. – Он поспешил отвернуться к плите и снял чайник с огня.

– Садись, Клер. – Пол отступил от двери и подставил стул к жене.

Клер подавила свою ярость и молча села, но мозг ее бешено работал. Она понимала, что Арчи поверит во все что угодно про нее, – Пол, должно быть, легко сделал его своим союзником, но мать!.. Она взглянула в лицо Антонии, на котором читались боль и неуверенность.

Никто, кроме Арчи не прикоснулся к овсяному печенью с медом и тостам, приготовленным Антонией на завтрак. Клер не ела ничего. Пол просто выпил две чашки кофе, потом встал.

– Ради твоей же безопасности, Клер, мы решили, что ты должна оставаться под замком. Как только приедет Джефф, он скажет, что нужно для твоего излечения. Арчи будет выводить Касту со своими собаками, так что о ней не беспокойся. Все входные двери заперты, и если ты захочешь выбраться, то знай, что машина тоже заперта, поэтому, пожалуйста, пусть все будет по возможности цивилизованно и без сцен.

– Ты собираешься держать меня здесь, как в тюрьме! – закричала Клер.

– Чепуха. Ты просто должна посидеть дома, пока не выздоровеешь, как если бы у тебя был грипп или что-нибудь в этом роде.

– Но у меня нет гриппа! – Клер отчаянно тряхнула головой. – Чем, по-твоему, я страдаю, Пол? Кошмарами? Это не дает оснований запирать меня! – Ее руки дрожали. Она из последних сил старалась не дать сорваться голосу.

Пол улыбнулся.

– Я просто говорю тебе правду, дорогая. Не больше и не меньше. А теперь, прошу прощения, я должен позвонить в Лондон. Арчи, я могу воспользоваться вашим кабинетом?

Как только он вышел, Клер вскочила на ноги.

– Мама! Арчи! Ради Бога, неужели вы ему верите?!

Арчи нахмурился.

– Сядь, Клер! Ты должна радоваться, что у тебя есть муж, который так заботится о тебе. На его месте я бы отправил тебя в психушку!

– Арчи, пожалуйста! – Антония обхватила голову руками. – Кажется, у меня сейчас начнется мигрень. О Клер, как ты могла! – Она внезапно разразилась тихими, жалостными слезами, струившимися из-под век, все еще жирных от ночного крема.

– Видишь, Арчи, как ты расстроил маму. Может, дашь мне ключи от машины, чтобы я могла наконец уехать?

Неожиданно Клер ощутила, как в ней подымается неуместное, но непреодолимое желание расхохотаться: это сплошной фарс, этого просто не может быть! Они что, взаправду считают, что смогут держать ее в доме узницей. Она сделала глубокий вдох.

– Ступай в постель и постарайся заснуть, мамочка. К обеду тебе полегчает.

– Так я и сделаю. – Антония подошла к двери. Снаружи, в саду уже было совсем светло. – Арчи, ты справишься?

– Конечно, – Арчи с сомнением покосился на падчерицу.

Сразу, как только мать покинула кухню, Клер взглянула на отчима.

– Арчи, пожалуйста...

– Это для вашего блага, леди. – Он сложил чашки и тарелки в мойку и оставил там. Жена вымоет, когда ей станет лучше. Он повернулся к падчерице. – Мой Бог, Клер! Не представляю, что ты могла так поступать! Мы воспитывали тебя богобоязненной христианкой! Что скажут люди, когда узнают? Черные мессы в Суффолке, Господи, помилуй! – он вздрогнул.

– Это Пол тебе наговорил?

– И это всего лишь правда, Клер. – В дверях возник Пол. – Я хотел уберечь твоих родителей от удара, но своим приездом в Шотландию ты сама втянула их в это. Арчи, пока вы будете выгуливать собак, я пригляжу за ней.

Клер вышла за отчимом в холл, и остановилась, глядя, как он сворачивает за угол дома. С грустью заметила, что Каста, стоило Арчи свистнуть, виляя хвостом, последовала за ним.

Клер прошла в гостиную, залитую холодным утренним солнцем, затем повернулась к неотступно следовавшему за ней Полу.

– Ты ублюдок! Чего ты собираешься этим добиться?

Он улыбнулся.

– Может быть, это заставит тебя изменить мнение о продаже Данкерна.

– Никогда!

– Посмотрим. Ты, может, и не чувствуешь клаустрофобии сейчас, при дневном свете, в большом доме, но она будет постепенно расти и чем сильнее она будет на тебя действовать, тем больше родители будут убеждаться в твоей психической неустойчивости.

Он наслаждался собой. Клер была в этом уверена.

– Ты рехнулся, Пол!

– Нет. Возможно, доведен до отчаяния, – он скрестил руки. – Если хочешь избавиться от меня, все, что ты должна сделать – дать мне власть поверенного в твоих делах. Как только сделка состоится, ты получишь развод и никогда меня более не увидишь.

– Я не собираюсь тебе ничего давать!

– Как хочешь. Увидишь сама – когда член парламента, врач и служитель церкви клятвенно подтвердят твое безумие, мне будет сравнительно легко получить опекунство над своей сумасшедшей женой...

– Они этого не сделают...

– Сделают, сделают. Абсолютно все сходятся во мнении насчет тебя, Клер. Все знают о твоих видениях и вытекающих отсюда странностях. В конце концов, ты сама рассказала об этом Джеффу. Никто тебя не заставлял. А Дэвид говорил кое с кем, видевшим, как ты вызывала духов. – Он улыбался. – Они все беспокоятся о тебе, дорогая, и хотят тебе только добра. Поэтому лучше тебе в данный момент не трепыхаться во избежание худшего.

– Я тебе не верю! Это неправда! – Клер по-настоящему испугалась. – Ты не сможешь удержать меня здесь – или ты собираешься охранять все двери и окна одновременно? И что будет, когда ты вернешься в Лондон?

– Я не уеду до среды. – Его улыбка не исчезала. – А до этого я получу все, что хочу.

– А если я подпишу, тогда что? Я чудесным образом исцелюсь?

– Это зависит от Джеффа. Твоя душа – по его ведомству. В конце концов, не я его разыгрывал, верно? Ты не сможешь отрицать, что все это делала.

Клер отвернулась с побледневшим лицом.

– Но я не совершила ничего плохого. Ничего!

– Тогда Джефф, без сомнения, даст тебе соответствующее свидетельство. – Он усмехнулся. – Но лично я думаю, что ты одержима.

– Нет. – Она отчаянно замотала головой.

– А как тогда насчет прекрасной Изабель? Она приходит поболтать, когда тебе одиноко? Очнись, Клер, и посмотри в лицо фактам. Ты сдвинулась и сдвинулась не вчера!

День показался Клер бесконечным. Как Пол и обещал, все двери были заперты, и кроме того она ни на миг не оставалась одна. Куда бы она ни шла, Пол или Арчи следовали за ней. Антония не появлялась. Иногда из-за восточных холмов набегали тучи и по окнам хлестал холодный дождь. Они уплывали так же быстро, как и возникали, оставляя сад залитым негреющими лучами солнца.

Арчи, один, в кабинете, стоял у стола, глядя в пространство и предавался воспоминаниям. Антония спала. Ни Пол, ни Клер за день не вымолвили ни слова.

На ленч Арчи приготовил говяжью ногу, и все трое собрались в молчании в холодной столовой, ковыряясь в своих тарелках. Другие трапезы были такими же. Клер наблюдала и терпеливо выжидала, пытаясь заставить себя расслабиться, сохранять спокойствие: Пол не должен заметить, до какого предела напряжены ее нервы. Она уже придумала, что нужно делать. Это было так очевидно и так легко осуществимо! В детстве она часто вылезала из окна своей спальни, проходила по парапету и перебиралась по скату крыши на старую яблоню, и сейчас Клер была уверена, что сможет это повторить. Но надо ждать и не, выказывать излишнего нетерпения, не позволять Полу что-то заподозрить. Сразу после девяти она наконец встала.

– Мне лучше лечь в постель, – сказала она. – Я измучена и у меня болит плечо.

– Хорошая мысль. – Пол тоже встал.

– А тебе незачем ходить, – огрызнулась Клер, тут же забыв о решении сохранять спокойствие.

– Нет, я пойду, – Пол насмешливо взглянул на нее. – Все готово, Арчи? – обернулся он к тестю.

Арчи неловко кивнул и пересел на софу поближе к камину. Там он повернулся спиной к ним и так и сидел, пока Пол открывал дверь перед женой и следовал за ней в холл.

– Тебе незачем подниматься, Пол. – У подножия лестницы Клер остановилась. Она говорила сквозь стиснутые зубы. По мере того, как близился миг бегства, она все больше и больше нервничала.

– Ошибаешься, дорогая. – Он прошел вместе с ней по лестнице, не отставая и в коридоре.

Она собиралась открыть дверь спальни, но он перехватил ее руку.

– Не сюда. Мы решили, что тебе будет гораздо удобнее в другом месте.

Клер замерла, вцепившись в дверную ручку.

– Что ты имеешь в виду?

– Увидишь. – Стиснув ее руку, он потащил ее за собой по коридору. В дальнем его конце была другая лестница, ведущая в прежнюю комнату тети Маргарет в старой башне. Пол улыбался.

– Мы решили, что так будет лучше. Арчи перенес сюда твои вещи. Удачно, что здесь есть отдельная ванная, а также окна, из которых невозможно вылезти. – Он потянул ее за собой по узкой лестнице, схватив за запястье. Клер отчаянно пыталась бороться с ним, но Пол был слишком силен: его пальцы впились в ее руку. – Я не хочу повредить тебе, Клер, поверь мне, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Просто помни – чтобы выйти отсюда, ты должна поставить свою подпись. Это так легко. – Он распахнул дверь на лестничной площадке, и, включив свет, втолкнул ее внутрь. Она успела заметить лишь новенький блестящий засов; закрепленный на двери снаружи под замочной скважиной. Пол резко захлопнул за ней дверь, и Клер услышала, как поворачивается в замке ключ и задвигается тот самый засов.

Она в отчаянии озиралась, все еще не в силах спокойно пережить происшедшее.

Тетя Маргарет любила эту комнату. Она была большая, почти круглая, расположенная на втором этаже башни шестнадцатого века, к которой был пристроен викторианский дом. Как в большинстве построек той эпохи, окна здесь были маленькие и узкие, как прорези в толстых стенах, и расположены высоко над землей. Выбраться из них было совершенно невозможно. Ванная была перестроена из бывшей кладовой, а рядом, за прочной дубовой дверью вилась узкая винтовая лестница в комнату, которую Маргарет прежде использовала как спальню, пока не стала слишком стара, чтобы карабкаться по подобным сооружениям.

Клер была отведена жилая комната, бывшие отдельные покои старой леди. Над ней была комната, которую тетя Маргарет использовала как студию, где рисовала вполне профессиональные и очень приятные сюрреалистические акварели, пока ее не стало подводить зрение. Из студии лестница вела на крышу башни с бойницами и флагштоком, на котором Джеймс в детстве поднимал штандарт Гордонов.

Клер осторожно толкнула дверь, ведущую наверх. Та подалась, и Клер взбежала по темной, холодной, полной сквозняков лестнице, нащупала выключатель и заглянула в бывшую спальню тети. Там оставался только широкий деревянный остов кровати, сколоченный когда-то прямо здесь, – поэтому ее невозможно было внести по узкой винтовой лестнице. Не осталось здесь ни гардин, ни ковров, ни даже абажура, и ни, кстати, отопления. В комнате стоял ледяной холод. Клер не стала подниматься на следующий пролет: все эти места давно полны лишь воспоминаний о солнечных днях, когда молодая Маргарет рисовала в тихой студии с каменными стенами, и воздух был напоен резкими запахами терпентина и льняного масла. Не было смысла и в том, чтобы вылезать на крышу. Бегство оттуда было нереально.

Выключив свет, Клер спустилась назад. Ее чемоданы, как она заметила, стояли возле кровати, старый шерстяной халат, принесенный из спальни, лежал поперек кресла.

Она подошла к двери, подергала ручку, но она, как и ожидалось, была заперта. Пол совсем не шутил, когда приволок ее сюда, он был дьявольски серьезен. Она подошла к окну и выглянула. Было совершенно темно – она смогла различить лишь свое лицо, искаженное страданием, грустно смотревшее на нее с темного стекла. Она резко опустила занавеску и обвела взглядом комнату, окончательно ошеломленная. Она была узницей, настоящей узницей в собственном доме. Клер села на постель, неожиданно осознав, что по ее щекам текут слезы. Она была опустошена, измучена и очень боялась.

Старая комната была прекрасна: кровать украшена четырьмя резными столбиками, кресла, комоды – из старинного черного дуба, обитого голубым бархатом и вытершейся парчой. Ковер был привезен из Обюссона, и Клер всегда удивляло, почему мать не снесет его вниз на всеобщее обозрение. Возможно, не осмеливалась: это по-прежнему была комната Маргарет Гордон, и всегда ею останется.

Клер никогда не чувствовала себя более одинокой. Она встала, утерла слезы, и начала неустанно мерить шагами комнату. Миг слабости прошел, вернулась злость из-за крушения плана бегства. Сейчас она вся была напряжена как струна. Слишком напряжена, чтобы даже вспоминать об Изабель.

Она не чувствовала клаустрофобии, пока что нет. Это была большая комната, которую она всегда любила, и к тому же она сознавала, что над ней есть еще две просторных комнаты, а над ними крыша и небо. Нет, Клер не чувствовала себя загнанной в клетку. Последнюю мысль ее сознание быстро отвергло, но она нахмурилась: ситуация была за гранью допустимого. Если она кому-нибудь скажет, что с ней произошло, сомнительно, что ей доверят. Этого Пол и добивался! Она вдруг подумала об Эмме, и глаза ее вновь наполнились слезами. Если бы только Эмма была здесь! Она живо представила себе голос подруги:

«Господи, как интересно! Какой готический роман! Ты хочешь сказать, он тебя запер»? Когда-нибудь они вместе посмеются над этим, но только не сейчас. Клер снова начала бить дрожь.

Снова и снова она толкала двери, пытаясь высадить щеколду, но та держалась очень крепко. В доме стояла полная тишина. Клер понятия не имела, который час. В сотый раз она проклинала себя за то, что оставила часы в Лондоне – жалкий, беспомощный, вызывающий жест. Чувствовалось, что поздно, и она отчаянно устала. Наконец она вяло поднялась и, пройдя в маленькую ванную, вымылась и переоделась в ночную рубашку. Когда она вернулась в спальню, там похолодало, и, откинув занавеску, она увидела серебряный лунный свет, отражавшийся на вершинах елей – те блестели от инея.

Она забралась в постель, и села, обхватив руками колени. Книжные полки были пусты – Антония, должно быть, перенесла все книги Маргарет вниз. Не было ни радио, ни телевизора. В комнате имелась только одна книга, лежавшая на прикроватном столике рядом с лампой. Взяв ее руки, Клер обнаружила, что это новенькая Библия. Она со слабым смешком бросила книгу назад, затем, нахмурившись, снова взяла. Возможно, это поможет избавиться от кошмаров.

Ей нужно было поспать. Она так устала, что глаза закрывались сами собой – и однако, она боялась; боялась кошмаров, которые придут – она была в этом уверена, – стоит лишь закрыть глаза. Боялась Изабель, которая приходила, когда хотела, независимо от того, закрыты глаза Клер или нет. Она сонно оглядывала комнату, ненавидя эту тишину и эти тени, скрючившись под одеялом и прижимая к себе Библию.

Клер проспала всего несколько минут, или ей так показалось, когда внезапно проснулась от звука отпираемой задвижки. Она села с колотящимся сердцем, глядя, как открывается дверь, надеясь, что Антония или Арчи сжалились и решили освободить ее.

Но это был Пол. Он вошел в комнату, запер за собой дверь, а ключ положил в карман шелкового халата. На миг он остановился посреди комнаты.

– Как приятно видеть, что любящая послушная жена ждет тебя, – он начал развязывать пояс халата.

– Уходи, Пол. – Клер внезапно страшно испугалась. – Не знаю, как у тебя хватает стыда приходить сюда. – Она отвернулась от него и плотнее закуталась в одеяло. Во рту у нее пересохло, от страха подступала тошнота.

Он тихо рассмеялся.

– Прошло много времени, Клер, с тех пор, как мы с тобой занимались любовью.

– И больше никогда не будем. – Клер вцепилась в одеяло.

– Да? Разве не ты приходила ко мне в ту ночь в Бакстерсе, в шелковой ночной рубашке и вся надушенная, ох, какая соблазнительная. Ты ведь этого тогда хотела, правда? – в его тоне звучала насмешка.

– Ну, а сейчас не хочу! – Клер уткнулась лицом в подушку.

Пол сел на край широкой постели, вынул ключ из кармана и засунул под угол толстого матраса. Потом снял халат и, бросив его на пол, погасил свет и лег в постель рядом с Клер.

Руки, стиснувшие ее грудь, были холодны как лед. Клер попыталась отодвинуться на край постели, но он легко перевернул ее на спину и прижал к простыне всем весом своего тела.

– Немного супружеских обязанностей не повредят нам обоим, как ты думаешь? – прошептал он, задирая ее ночную рубашку. Он даже не пытался поцеловать ее. Вместо этого он прижался лицом к ее груди, и она почувствовала, как его зубы больно прикусывают ее кожу. Сначала она пыталась сбросить его, но потом затихла. Пол был слишком тяжелым, да и в любом случае секс с ним никогда не продолжался слишком долго, и все, что ей нужно сделать, это вытерпеть неприятную процедуру, а потом он уйдет. Она закрыла глаза и стиснула зубы.

– Ты занимаешься любовью с дьяволом, как ведьмы в старину? – пробормотал он ей на ухо, сжимая ее грудь. – Вот что происходит дома, в саду, когда ты вызываешь духов? Твои любовники являются тебе с рогами и хвостом? Или, может быть, в обличье зверей? – Он начал коленом раздвигать ей ноги.

– О Господи! – С отвращением она снова попыталась вырваться от него. – Значит, вот, что тебя заводит, Пол? – Она заплакала, и он почувствовал теплую влагу ее слез на подушке, и то, что она плачет, было ему так приятно. Внезапно ему захотелось причинить ей боль, заставить страдать так, как страдал он сам, когда узнал, что никогда не станет отцом. Он схватил ее за волосы и повернул лицом к себе.

– Ведьма! – прошипел он. Ему нравилось звучание этого слова. – Ведьма! – Ведьма, уязвлявшая его мужское самолюбие. Он чувствовал, как она сжимает ноги, как борется, чтобы избежать его. Она может сопротивляться, как ей угодно, ей все равно не помешать ему!

Только что-то случилось, и он не был готов. Он попытался рассмеяться.

– Знаешь, я почти сам в это поверил: жена, одержимая дьяволом. Звучит возбуждающе, правда? – Он стиснул ее запястья, завел руки за голову, притиснув их к подушкам. – Знаешь, твои родители мне поверили. Они верят каждому моему слову, и поэтому решили спасти твою душу!

Он расхохотался снова.

Он хотел ее, хотел распять ее на постели и насиловать до тех пор, пока она не будет умолять о милосердии, но он все еще не был готов. А вдруг она понимает, что у него просто нет сил. Возможно, она уже знает, что он не способен стать отцом и что его болезнь – причина отсутствия у них детей? Он посмотрел на нее, но не смог ничего прочитать во тьме на ее лице. Он должен овладеть ею, должен показать, что он ее хозяин!

Теперь она лежала тихо, не пытаясь бороться, и он знал, что Клер догадывается о его импотенции и презирает его, и, возможно, даже смеется над ним сейчас.

Он скатился с нее и уткнулся лицом в подушку.

Глядя в темноту широко открытыми глазами, Клер не смела шелохнуться. Она не понимала, что произошло. Неужели его оттолкнула мысль о ее связи с дьяволом? Она осторожно отодвинулась от мужа.

Так она пролежала довольно долго, ожидая, что он пошевелится или заговорит, но он не делал ни того, ни другого. Наконец она услышала, что его дыхание стало ровным и предположила, что он, должно быть, уснул. Оправляя ночную рубашку, она тихонько выбралась из постели, нашла на полу халат, и, едва дыша, зашарила по карманам в поисках ключа. Не найдя его, отчаянно принялась ощупывать пол вокруг, решив, что ключ выпал. Встав на колени, она шарила вокруг, ощупывая ковер и половицы под кроватью, снова и снова прочесывая их, покуда наконец у нее не заныли пальцы.

Ключа она так и не нашла. На миг ей показалось, что она снова расплачется, но каким-то образом сумела сдержаться. Устало поднявшись на ноги, Клер прислушалась, а затем медленно, дрожа от холода, направилась вон из комнаты. В темноте она нашла дверь в башню и открыла ее, проскользнув внутрь, прикрыла дверь за собой и поднялась наверх. Там было очень холодно.

Она не зажигала света. Тонкие серебристые лунные лучи падали на пол. Она слышала, как стонет ветер в ветвях деревьев. Клер прошла на середину комнаты и села, скрестив ноги, в полосу лунного света. Широкие старинные дубовые половицы пронизали ее холодом. Она взглянула на фрагмент луны, вырезанный узким окном, и призывно воздела руки.

– Приди ко мне, – прошептала она, – Изабель, приди!

В спальне внизу Пол заплакал.