Завернувшись в теплый плащ и низко опустив капюшон на лицо, Изабель бродила по монастырю и по саду, невзирая на плохую погоду, чувствуя, как холодный воздух обжигает ее легкие. Она ненавидела быть взаперти, и сестры позволяли ей совершать эти прогулки.

В Берике в этом году зима наступила рано. Снег падал на землю, скрывая грязные улицы под покровом сияющей белизны. Стены, черные на фоне неба, вырисовывались с обновленной четкостью, а кровли домов внезапно становились одинаково опрятными, сохраняя красоту, пока растаявший из-за жара очагов снег не сползал грязными подтеками, обнажая тростниковые крыши. Посадки в монастырском саду стояли мохнатые от снега. Ряды голых кустов выгибались сводом над землей, и неуспевшие осыпаться за короткую осень листья съежились и свернулись от холода.

Здесь не старались сделать монахиню из прежде неукротимой прекрасной женщины. Когда Изабель посещала богослужение, сестры предоставляли ей место и, окутанные клубами ладана, возносили за это благодарность Господу. Когда она посещала трапезу, то получала большую долю из их простой пищи. Ее приветствовали у единственного в монастыре очага на поварне и провожали в свете лучин, когда сгущались вечерние сумерки. Только привратница, официальная хранительница ключей, не была добрее к ней и отгоняла прочь от двери в стене, выводившей в город, ясно давая понять Изабель, что та по-прежнему остается узницей.

Она не имела близких подруг, не искала ничьих милостей, не тревожила своими молитвами Господа. Сердце ее охватила ужасная немота, и она не осмеливалась задавать себе вопросы. Время от времени Изабель пыталась что-нибудь вышить или спрясть, но занятия рукодельем не приносили ей удовлетворения. Подолгу засиживаясь при лучине в библиотеке, она пыталась сосредоточиться на изысканно иллюстрированном Часослове, но у нее начинала болеть голова и зрение, прежде столь ясное, подводило ее. Отложив книгу, она решительно поднималась, и, накинув плащ, открывала тяжелую дверь, выходя на ночной мороз, и медленно бродила по дорожкам спящего сада.

Она теперь окрепла, могла трижды без устали обойти монастырь, ее тело понемногу округлилось, а к волосам вернулся прежний блеск Через год неуверенно и скудно, как у двенадцатилегней девочки, у нее возобновились месячные.

Но ее по-прежнему преследовали кошмары.

Месяц сменялся месяцем, и, когда времена года во второй раз свершили полный оборот, она снова стала стройной, легкой на ногу, уверенной и спокойной. Она помышляла о бегстве, но у нее больше не было ни храбрости, ни сил привести свой замысел в действие. Это было уделом молодой Изабель. Теперь она смирилась со своим заключением. Она старалась не думать о Роберте, хотя новости о его подвигах достигали ее почти ежедневно, а ее сердце всякий раз сжималось от боли, когда она слышала его имя, но она просто молча улыбалась, тая истинные чувства.

– Миледи, здесь графиня Бакан и ждет вас.

Эти слова вызвали у нее слабую улыбку. Придерживая плотную вуаль, которую она для тепла опустила на лицо, Изабель взглянула на послушницу, остановившуюся возле скамейки в замерзшем саду.

– Дитя, графиня Бакан – это я.

Девушка смущенно смотрела в землю.

– Простите, миледи, мне так сказали. Она ждет в приемной.

Изабель вздохнула. Неважно. Она будет рада любому разнообразию в ужасной монотонности своей жизни. Она быстро прошла по темным коридорам в приемную у главного входа, и увидела, что мать настоятельница стоит посреди комнаты и серьезно беседует с дамой, модно одетой в бархатный сюрко и пеллисон, отделанный беличьим мехом, с волосами, скрытыми под гофрированным чепцом и золотым обручем. Когда вошла Изабель, обе женщины обернулись к ней.

– Элис! – Изумленный вскрик Изабель превратился в слезы радости, когда она бросилась к племяннице мужа и обняла ее. – О Элис! – внезапно она задрожала как лист, впервые за много лет увидев знакомое лицо.

– Дорогая моя, вас освобождают под ответственность леди Бакан. Я так рада за вас. – Мать настоятельница широко улыбалась.

– Освобождают? – Изабель сквозь слезы недоверчиво взглянула на Элис. – Вы хотите сказать, что я свободна? – Она даже не заметила, что титул «леди Бакан» был употреблен во второй раз.

– Не совсем свободна, – лицо Элис было серьезно. – Садись, позволь мне объяснить. – Она взяла Изабель за руку и повела к скамье у окна. Ее яркие шелка и бархат составляли резкий контраст со скромным платьем и плащом Изабель. – После того, как дядя Джон умер, титул графа Бакан получил Генри, поскольку вы с дядей не имели наследников, – Элис смущенно отвела взгляд.

– Получил? – Изабель удивленно посмотрела на нее. – От Роберта?

– Не от Роберта. От короля Эдуарда Английского. Вспомни, – Элис виновато улыбнулась, – мой муж – человек короля Эдуарда. Ты будешь жить под нашим надзором. – Она неловко поерзала на голой каменной скамье, затем поспешно продолжила. – Но это ничего не значит. Ты будешь моей гостьей. Моей почетной гостьей! Ты будешь жить с нами и познакомишься с моими детьми – у меня теперь две дочери, и станешь по-настоящему здоровой и сильной.

– Она и так здоровая и сильная, – обиженно вмешалась старая монахиня. – Мы заботились о ней, леди Бакан, и относились со всем уважением!

– Уверена в этом, но семья – совсем другое дело, – парировала Элис, не давая Изабель времени вставить слово. Она взяла руки Изабель в свои. – Не могу передать, как я обрадовалась, когда Генри сказал мне, что нам поручен надзор за тобой. Это так чудесно, и ты сможешь наконец покинуть Берик!

– И куда ты меня отвезешь? – тихо спросила Изабель. – Мы едем на север, в Шотландию, или земли Баканов теперь только в Англии?

Последовала неловкая пауза.

– Генри сохранил земли на севере, – наконец осторожно сказала Элис. – Но сам Бакан ужасно опустошен Брюсом. Он разорил и графство, и его жителей, и уничтожил большинство замков.

Изабель молчала. Она снова и снова вспоминала историю своего разрыва с Баканом и романтические слухи о том, что это из-за нее Роберт обрушил столь ужасную месть на земли ее мужа. После долгой паузы она подняла взгляд.

– Данкерн тоже разрушен?

Элис улыбнулась.

– Данкерн стоит по-прежнему.

Их взгляды встретились, и Изабель, дрогнув, поняла, что если ради нее он опустошил графство Бакан, значит, и Данкерн он сохранил ради нее.

– Тогда куда ты меня увозишь? – тихо спросила она.

– На юг, в Англию. – Лицо Элис, как в зеркале, отразило боль, которую она прочла, в лице Изабель. – Но ты наконец будешь свободна.

– Свободна? – с горечью произнесла Изабель. – Меня освобождают под вашу ответственность, миледи, – она подчеркнула эти слова, – и увозят в сердце вражеской страны. Это называется свободой?

– Ты сможешь ездить верхом, сможешь почувствовать ветер в волосах и солнце на своем лице. Сможешь гулять, играть и смеяться с моими детьми. Сможешь перестать бояться, – с укором сказала Элис. – Разве этого не достаточно, чтобы благодарить Господа?

Лицо Изабель отражало душевную боль.

– Прости меня, Элис. Это просто потому, что я привыкла думать, что я совсем рядом... – Она осеклась. – Сидя в своей клетке, я могла видеть холмы Шотландии, я их и сейчас чувствую, они все еще там, так близко от этих стен. Когда дует ветер с севера, он приносит запах вереска, соль моря, что бьется под утесами возле Данкерна. Трудно навсегда покинуть свою страну.

– Когда-нибудь ты вернешься, – прошептала Элис. – Я уверена. – Она резко встала. – Пойдем. Ты должна собрать вещи и попрощаться. Свита ждет нас и впереди – дальняя дорога.

Страх, что король Шотландии вскоре сможет стать настолько силен, что обратит внимание на освобождение Берика, заставил короля Эдуарда в порыве злобы, сделавшей бы честь его родителю, отдать приказ увезти пленницу на юг, где власть ее бывшего любовника никогда ее не достигнет.

Долгие теплые дни на юге, далеком от шотландских междоусобиц, не затронутом даже гражданской войной, опустошавшей Англию, были добры к Изабель. Ее здоровье улучшилось, силы прибавились. Она часто ездила верхом вместе с Элис и выпускала соколов племянницы, восхищаясь гордой красотой птиц, поглаживая их блестящие шелковистые перья, чувствуя, как ее дух вместе с ними воспаряет в небо. Эти птицы никогда не ведали клетки.

Она даже пыталась выезжать на охоту, когда осень одела английские леса медью и золотом, но осень принесла также туманы и холода и неожиданно для Изабель ее силы стали убывать, а жизненная энергия гаснуть. Когда в Витвике настала зима, лихорадка то и дело укладывала ее в постель, сотрясая тело безжалостным кашлем.

Элис с болью следила за ней, видя, как каждый приступ лихорадки забирает и без того ненадежную жизненную силу Изабель, слыша у ее постели, как в горячечном бреду Изабель снова и снова выкрикивает два имени, которых ни разу не упоминала с того дня, как покинула Берик: имя своей страны и своего короля. И наконец, в тайне, мучимая страхом, жалостью, любовью и по-прежнему виной, всегда терзавшей ее за давнее предательство Изабель, Элис написала письмо.

Спустя два месяца пришел ответ, доставленный гонцом, таким утомленным, что почти валился с ног.

Элис прочла письмо в своей спальне, а потом, улыбаясь, бросила его в огонь, глядя, как пергамент чернеет, сворачивается и исчезает, прежде чем отправилась искать Изабель.

– Генри даровано управление Данкерном – последним владением Баканов, – сказала она, сжав руку Изабель. – Теперь мы можем вернуться.

– Вернуться? – Изабель взглянула на нее. Она постепенно приходила в себя от последнего приступа, но ее лицо все еще было бледным и изможденным, а сама она была очень слаба.

– Назад! Назад в Данкерн! Разве ты не хочешь поехать? – рассмеялась Элис.

– Но я думала, что Данкерн удерживает Роберт, – впервые после болезни она упомянула его имя. Она произнесла его кратко и бесстрастно.

– Роберт захватил все, – нетерпеливо сказала Элис, – но он слишком занят, чтобы беспокоиться, кто занимает одинокий замок на скале в дальнем углу его королевства. И не обратит внимания, если там поселятся несколько человек. Кроме того... – она запнулась, – он никогда не причинит тебе вреда.

Письмо Роберта было написано официальным слогом, далеким от страстных излияний, на которые надеялась Элис, но он, по-крайней мере, не отказал.

Три недели ушло у маленького верхового отряда, чтобы добраться до Данкерна. Состояние Изабель, непрестанные шквальные ветра и страх Элис, что их могут схватить как англичане, так и шотландцы, заставляли их передвигаться медленно и осторожно. Они избегали наиболее оживленных дорог, скрывались за холмами, но по мере того, как они углублялись на север, Изабель, несмотря на слабость, воскресала духом, и это вознаграждало Элис за все. Глаза Изабель блестели теперь от возбуждения, а не от лихорадки, и румянец на ее щеках был вызван ветром и солнцем, а не жаром.

Наконец, несмотря ни на что, они достигли Данкерна, устало проехали под аркой ворот и Изабель соскользнула с коня. Решительно стиснув зубы, она заставила себя подняться на вершину утеса и долго стояла там, глядя с высоты на море, над которым пронзительно кричали чайки.

Прошло довольно много времени, прежде чем она, в конце концов позволила отвести себя в спальню, которую давно, целую жизнь назад делила с графом Баканом.

Элис уехала три дня спустя.

– Но почему? – Изабель была почти в слезах. – Я хочу, чтобы ты осталась.

– Не могу, дорогая, – Элис ласково расцеловала ее в обе щеки. – Я должна вернуться. Уверена, ты скоро поймешь, почему... – Она улыбнулась. – Береги себя и да пребудет с тобой всегда благословение Господне. – Они в последний раз обнялись, и Элис отвернулась. Ей предстояла долгая дорога на юг, и, когда она выезжала, в глазах у нее стояли слезы – Элис предчувствовала, что она больше никогда не увидит Изабель.

Та одиноко стояла посреди двора и махала ей вслед, пока не захлопнулись высокие, обитые железом ворота, а за ними не опустилась тяжелая решетка. Изабель не догадывалась, что ее следующим гостем будет король Шотландии.

– Ты должен сделать это, Джефф! Она сходит с ума! – Пол стоял, глядя на коленопреклоненную жену. – Приступай! Сейчас же! Бери свою святую воду или что там тебе надо и выгони Изабель.

– Клер...

Дрожа от страха, Хлоя потянулась к ней, но Джеффри остановил ее.

– Оставь. Может быть, безопасней не будить ее. – Абсурдным образом он чувствовал, что ему чего-то недостает. Клер не ругалась, не богохульствовала, не выкрикивала непристойностей, как те одержимые, о которых рассказывал ему епископ, предупреждая, что может произойти. В комнате не было ощущения зла, только внезапный, странный, неестественный холод, давивший на всех. В комнате ощущалось чье-то незримое присутствие, но видел он лишь свою невестку, стоявшую на коленях, обратив восторженное лицо к окну, за которым быстро темнело, по мере того, как подходил к концу недолгий зимний день. Это напоминало не дьявольскую одержимость, но скорее уж картины, изображавшие экстаз святой Терезы. Он резко встряхнул головой и снова тихо начал молиться, мысленно пытаясь дотянуться до нее, окружить ее защитой Христовой, достичь сознания глядевшей ныне из ее глаз другой женщины, которая не хотела уходить.

Джеффри слегка дотронулся до Клер.

– Клер, я хочу, чтобы ты спустилась вниз. – Осторожно положил руку ей на плечо. – Клер, ты меня слышишь? – Он не мог совершить экзорцизм здесь. У него не хватило бы сил бороться с атмосферой этого дома. За дом он помолится позже, а сейчас нужно ехать в церковь.

Сначала она упиралась, потом он почувствовал, как ее напряженные мускулы расслабляются, и через пару секунд она стала подниматься на ноги.

– Возьми что-нибудь накинуть ей на плечи, – быстро приказал Джеффри жене. – Пол, отнеси в машину мой черный чемоданчик. Нужно отвезти ее в собор, есть ли там священник или нет. – Он обхватил Клер за плечи и повел ее к двери.

Клер в ошеломлении подчинилась ему. Она сознавала присутствие Джеффри, видение исчезло, но, однако, часть его по-прежнему оставалась с ней, – счастье, что испытала Изабель, разглядывая родной замок, который не ожидала больше увидеть, радость снова услышать голос моря, бьющегося о скалы, головокружительный запах вереска, соли и дрока и, наконец, ощущение свободы.

Она позволила Хлое накинуть на себя пальто, сознательно цепляясь за свои грезы, прячась от реальности. Куда бы они ее не повезли, это неважно. Она, в потаенной части своей души, которой они никогда не достигнут, останется в Данкерне с Изабель, в еще не разрушенном замке, во времени, где Каста никогда не существовала, а ее боль и страх перед Полом принадлежали далекому будущему.

Хлоя села рядом с ней на заднем сиденье «рейнджровера» и обняла ее за плечи, а Пол осторожно повел машину по заснеженной аллее. Ветер изменился, и внезапно потеплело. С сосулек капало, и деревья мягко осыпали машину подтаявшим снегом.

Пол медленно доехал до города и свернул к собору, остановившись у ворот. Уже почти стемнело, он повернулся и взглянул на Клер.

– С ней все в порядке?

Хлоя кивнула.

– Она, кажется, не осознает, что происходит. – Хлоя сжала руки Клер, которые были холодны и странно неподвижны.

– Это как раз и хорошо, – Джеффри ухватился за ручку своего чемодана. – Пойдемте.

Вместе с Полом они подняли Клер с сиденья, направляясь к чеканным железным воротам. Дул ледяной ветер, слегка постанывая среди высоких елей на берегу Тэя, когда четыре фигуры скользнули в ворота, закрыв их за собой, и медленно пошли по дорожке. Вдоль нее деревья были увешаны гирляндами рождественских фонарей, слабо освещавших дорожку к собору.

Снег тихо падал, хорошо заметный в сгустившихся сумерках, когда они подошли к двери собора. Огромные очертания портала, башня, руины нефа с высоко взметнувшимися колоннами и разрушенными арками, крытый хор, служивший ныне приходской церковью, чернели на фоне неба. Пол вцепился в дверную ручку и дернул. Она не поддалась.

– Заперто... Ох, Джефф!.. – Хлоя подавила всхлип. Тучи над их головами разошлись. Над рекой засиял бледный холодный месяц, пробиваясь сквозь густые верхушки могучих старых деревьев вокруг полуразрушенного собора.

– Ключ! Мы должны добыть ключ! – Джеффри беспокойно озирался.

– Времени нет, да нам его и не дадут, – Пол схватил Клер за руку. – Развалины! Сделай это в развалинах! Они тоже должны иметь силу. Там ведь священная земля? – Почти бегом он поволок за собой Клер вдоль длинной стены лишенного крыши нефа. Снег скрипел под его ногами. В лунном свете воздвиглась массивная двойная арка в стене. Пол толкнул ворота, которые вели в развалины, но они тоже были заперты. Со сдавленным проклятием он налег на дверь плечом. Раздался громкий треск, и дверь отворилась.

– Пол! – испуганно воскликнул Джеффри, но брат потащил его внутрь.

– Я оплачу ущерб. Не валяй дурака. Это было необходимо, – он остановился, в благоговейном страхе озирая мощные колонны, двухъярусные арки, могильные плиты, белевшие под снегом в ярком лунном свете. Было очень тихо. – Здесь это сработает?

– Сработает. – Неуверенность Джеффри исчезла. Он поставил чемодан на снег и открыл его. Распятие, святая вода, свечи, хлеб и вино. Он быстро вынул все это дрожащими от холода руками, затем развернул свою столу, поцеловал ее и обернул вокруг шеи. – Клер, дорогая моя, – мягко сказал он. – Подойди и стань здесь. Хлоя, я хочу, чтобы ты была с ней. Епископ говорил: необходимо, чтобы рядом с ней была женщина. Пол, держи свечу. Вот. – Он непослушными пальцами чиркнул спичкой и зажег: свечи, по возможности прикрывая колеблющееся пламя, потом сунул одну из свечей в руку брата.

Пол отступил в сторону, чувствуя, как горячий воск почти сразу закапал ему на руку, в то время, как его брат с женой хлопотали вокруг Клер. Весь собор, казалось, прислушивался к голосу Джеффри, поглощал его неуверенность, внезапно подхватывая эхом его слова.

Свечи мерцали бледными оранжевыми огоньками среди озаренных луной колонн церкви, часть которых была выстроена епископом Синклером, другом Роберта Брюса, потом свет месяца усилился, проник даже в глубину теней, и свечи потускнели.

Клер ошеломленно огляделась и охнула, словно только осознав, что происходит. Вырвавшись от Хлои, она попыталась убежать.

– Держи ее! – Тон Джеффри не допускал возражений.

Пол поставил свечу на могильный камень и схватил Клер за плечо. Хлоя встала рядом во тьме, снова поймала руку Клер и сжала ее. Обеим было очень страшно. Джеффри поднял распятие, держа его перед глазами Клер.

– Господи, отец наш небесный... молим тебя направить ангелов своих собрать всех наших усопших, что могли быть утеряны, особливо рабу твою Изабель... – Его голос эхом отдавался среди колонн, борясь с воем ветра в деревьях. – Свяжи и изгони Сатану и присных его в уготованное им место... Пусть тело и кровь Господа нашего исцелят все раны и болезни, причиненные Сатаной и сонмищем его живым и мертвым. – Он умолк, не сводя глаз с лица Клер. – Изабель, графиня Бакан, именем Иисуса Христа приказываю тебе оставить эту женщину, Клер, и удалиться отсюда! – воскликнул он.

Святая вода коснулась лица и волос Клер, которая стала вырываться.

– Нет! – всхлипывала она. – Нет! Ты не понимаешь! Не изгоняй ее! Не надо! Она часть меня. Пожалуйста! – Крест блестел перед ее глазами, свечи ослепляли. – Пожалуйста, прошу тебя!

Она чувствовала, как силы ее убывают, ноги подламываются. Высокая фигура Джеффри расплывалась над ней, он воздел руки, его стола поверх пальто билась на ветру, Клер видела, как пот выступил у него на лбу, когда он выкрикивал молитвы.

– О Боже, даруй мир душе рабы Твоей Изабель, да обретет она покой там, где нет ни боли, ни скорби, ни воздыхания, но вечная жизнь! – Одна из свечей позади него упала, голубой дымок поднялся и развеялся над снегом. – О Боже, даруй рабе Твоей Изабель покой среди праведных и обиталище во дворах твоих. Как ты есть милосердный Бог, прости ей грехи ее и все прегрешения, что совершила она мысленно, словом или деянием, умышленно или неумышленно, ибо ты благодетель человеков ныне, присно и во веки веков. Аминь.

Поднялся ветер, заставляя шуметь древние ели. Клер почувствовала, как пальцы Джеффри чертят крест на ее лбу, и потеряла сознание.

Джеймс брился в своей квартире на Барбикан. Он посмотрел в зеркало, провел для пробы рукой по подбородку и, удовлетворенный, выключил бритву. Глядя на себя в зеркало, он на секунду замер. Его лицо омрачилось. Внезапно он подумал о Клер. Медленно отвернулся и, убрав бритву в ящик, вытащил свежую рубашку. Оделся, не застегивая пуговиц, прошел в спальню за запонками. Почему ему неожиданно стало так тревожно? Он нахмурился и глянул на часы, потом потянулся к телефону.

В Эрдли никто не отвечал. И пока он сидел, прислушиваясь к гудкам, отдающимся в тишине, тревога его росла.

Пока Джеффри и Хлоя переносили Клер в спальню и укладывали ее в постель, Пол оставался внизу, подкрепившись несколькими порциями неразбавленного виски. Он вспоминал, как отчаянно отбивалась Клер, о крике боли, вырвавшемся у нее, когда Джеффри начертал крест у нее на лбу, перед тем как без сознания рухнуть на заснеженную землю. Он поднял ее, и они в молчании пошли обратно по озаренному луной снегу к автомобилю, припаркованному за железными воротами на Соборной улице.

Когда Джеффри наконец позвал его, прошло несколько минут, прежде чем он ответил и неохотно, со стаканом в руке, поднялся по лестнице в спальню Клер. Все трое молча постояли у постели, глядя на неподвижную фигуру.

– Что нам теперь делать? – прошептала Хлоя.

– С ней все будет хорошо, – Джеффри коснулся лба Клер. – Все будет хорошо, когда она проснется. – Это прозвучало так, будто он старался убедить себя.

В камине с треском соскользнуло полено, и он, вздрогнув, подошел к огню, чтобы поправить дрова. Тем временем Хлоя стягивала с Клер мокрую от снега одежду и переодевала ее в ночную рубашку, которую нашла в ящике комода, стоявшего в углу. Пламя весело плясало и трещало в камине, но Джеффри обнаружил, что снова дрожит, несмотря на то, что был еще в теплом пальто. Пол включил электрический обогреватель.

– Не знаю, почему в этой комнате всегда так холодно? – раздраженно заявил он. – Весь дом нуждается, в новой отопительной системе... – Он внезапно осекся – лампа на потолке начала резко раскачиваться на конце короткого провода из стороны в сторону. Они безмолвно уставились на нее.

– Что это? – наконец прошептала Хлоя, подвинувшись ближе к мужу. – Что происходит?

– Должно быть, сквозняк, – Пол бросился к окну и отодвинул занавеску. На миг он замер, словно пригвожденный к месту, вглядываясь в темноту, потом резко задернул гардины. Когда он обернулся, его лицо было изжелта-бледным.

– В чем дело? – спросила Хлоя. Она чувствовала что ее начинает трясти.

– Ничего,.. Глупости... Я... Мне показалось, что я кого-то видел...

Лампа над его головой принялась раскачиваться еще более яростно. Свет протестующе замигал, и комната наполнилась мечущимися тенями.

– Она здесь! – Голос Хлои стал пронзительным от страха. – Изабель здесь!

– Чушь! – Джеффри побледнел и глубоко вздохнул.

Глаза Клер открылись. Она следила за ними с постели, печально улыбаясь.

– Вы ее рассердили, – отчетливо прозвучал ее голос. Неожиданно она расплакалась.

– Господи! Я отсюда ухожу! – Даже не пытаясь скрыть охватившую его панику, Пол кинулся к двери.

– Скатертью дорога! – крикнула Хлоя ему вслед. Она перевела взгляд на Клер. – Не плачь, милая, все будет хорошо... – когда она вновь взглянула на лампу, ее руки дрожали.

– Все уже хорошо. Бояться нечего, – Джеффри был удивительно спокоен, когда отвернулся от кровати. – Уверен, все это потому, что она оставила Клер. Клер почти свободна...

На сей раз его молитвы за Изабель звучали мягко, ласково, убедительно. Он благословил Клер и комнату, окропил постель святой водой, проводил Хлою вниз, а сам уселся рядом с бессвязно всхлипывающей женщиной нести всенощную стражу. Был Йул – канун святого Фомы. Самая длинная ночь в году.

Когда следующим утром он спустился вниз, Пол стоял посреди гостиной, глядя в угасающий огонь. На часах было десять минут восьмого, и за окном было еще темно.

– Как она? – Пол обернулся к брату.

Джеффри покачал головой.

– Все еще спит... Я оставил с ней Хлою. – Он опустился в кресло. – А как ты?

Пол закрыл глаза.

– Измучен. – Он нахмурился. – Там теперь все тихо?

Джеффри кивнул с угрюмой улыбкой.

– Она... оно... что бы это ни было... исчезло, все кончено. Когда возвращаются ее родители? – Он устало потер лицо и отхлебнул кофе, которое ему приготовила Хлоя, прежде чем поднялась наверх. Пол пожал плечами.

– Не знаю. – Теперь, с приходом дня ему хотелось удрать, главным образом он хотел успеть перехватить Каммина в Данкерне. Он взглянул на Джеффри, стоявшего у камина. – Мне нужно оставить вас с Хлоей на несколько часов, я уверен, что вы справитесь без меня.

– Пол! Мы должны вернуться в приход! Рождество у меня самое горячее время...

– Знаю. Но скоро должны вернуться Антония и Арчи. Они пригладят за Клер. Меня она видеть не хочет, тебе это известно.

– Тебе действительно так необходимо уехать, что ты бросаешь жену в таком состоянии? – резко спросил Джеффри. Он был по-прежнему глубоко расстроен. Реакция Клер на его экзорцизм была не такой, как он ожидал. Его предупреждали, что изгоняемый демон мог ругаться, богохульствовать и визжать, и Джеффри был готов к этому. Клер же реагировала так, будто подверглась насилию: неподдельное горе и слезы. Джеффри не мог понять, что произошло на самом деле. После совершения экзорцизма он надеялся, что ощутит чувство облегчения и душевного успокоения, оттого что зло, владеющее Клер, расточилось. Но он с самого начала не ощущал присутствия зла, разве что в те жуткие мгновения, когда лампа необъяснимо закачалась под потолком. Он вздрогнул и устало закрыл глаза. Возможно епископ был прав. Следовало бы обратиться к экспертам.

Пол суетливо возился с кочергой, подбрасывая поленья в огонь, заталкивая их поглубже в прогоревшие за ночь угли. Выражение лица у него было задумчивым.

– Когда ты узнаешь, что это сработало? По-настоящему сработало?

Джеффри не стал притворяться будто не понимает, о чем речь.

– Господь свидетель, не знаю.

– А если Господь и не даст тебе знать? – голос Пола был исполнен сарказма. – Итак, что мне остается – ждать и смотреть вернется ли к моей жене рассудок?

– Верно. – Джеффри чувствовал, что в нем пробуждается ярость. – И окружить ее тем временем заботой, любовью и пониманием.

– Качества, которыми я, как известно, не обладаю. – Пол выпрямился, отряхивая руки. – Итак, я оставляю ее на тебя и Хлою – у нее-то этих достоинств в избытке, – он направился к двери. – Оттепель – дороги расчистились. Вечером я вернусь. Если к этому времени Антония с Арчи не приедут, присматривать за Клер придется мне, и ты вернешься к своим обожаемым прихожанам как раз к первой рождественской службе.

Стоя у окна в комнате Клер, Хлоя с облегчением смотрела, как отъезжает «рейнджровер». Она никогда не любила Пола, теперь же истово ненавидела его – холодной, ясной, нехристианской ненавистью. Она уже решила как поступить с Клер. В любом случае она ее наедине с Полом не оставит. Клер должна вернуться с ними в Лондон, а если она окажется не в состоянии выдержать такую дорогу, то Джеффри придется уехать одному, а она останется с Клер в Шотландии.

Позади послышалось слабое движение. Клер села в постели, обхватив колени руками. Вид у нее был страшно измученный. Хлоя неуверенно подошла к ней.

– Как ты?

Клер пожала плечами.

– Не знаю. А как нужно? – Она грустно улыбнулась. – Я должна чувствовать себя другой? Терзаться? Раскаиваться? – Она уткнулась подбородком в колени, зябко кутая ноги в длинную ночную рубашку. – Честно говоря, я бесконечно устала и меня тошнит.

Хлоя сочувственно сморщилась.

– Хочешь чаю?

Клер неуверенно кивнула. Она даже не шевельнулась, когда Хлоя вышла.

Сознание ее начало проясняться. Она вспомнила все случившееся прошлой ночью и все предыдущее. Касту. Пола. Клетку. Ее подпись на документе, передающем Данкерн Полу...

Внезапно она выскочила из постели, бросилась к двери и распахнула ее.

– Пол! Пол!

Деревянные ступени холодили ее босые ноги. Дверь гостиной отворилась, и появился Джеффри.

– Клер, дорогая, что случилось?! – Он уставился на нее, его сердце колотилось от страха.

– Пол… где он?

Хлоя вышла из кухни с подносом в руках.

– Он уехал, Клер. Уехал, – пытался успокоить ее Джеффри. Он обнял Клер за плечи, и был потрясен, почувствовав, какая она холодная. – Идем, дорогая. Ты так схватишь простуду. Вернись в постель.

– Документы! При нем были документы? – Клер отчаянно переводила взгляд с деверя на Хлою и обратно.

– Какие документы? – удивился Джеффри.

– Он взял кейс, – вмешалась Хлоя. – Я видела в окно.

– О Боже! – Клер опустилась на нижнюю ступеньку лестницы и уронила голову на руки. – Я отписала ему Данкерн. Теперь я вспомнила. Я отписала Данкерн!

Джеффри и Хлоя переглянулись. Джеффри облизнул губы.

– Клер, милая, он уже продан, – мягко сказал он.

– Нет, ты не понимаешь... Он не продан. Пол всем лжет. Он подделал мою подпись... он сам мне рассказал. Данкерн не продан. Законно – нет. – Она отчаянно вцепилась в перила и расплакалась.

– Куда уехал Пол? – Хлоя взглянула на мужа, надеясь, что он знает.

Джеффри покачал головой.

– Он ужасно торопился, но куда собирается, не сказал. Честно говоря, я и не спрашивал. Я был даже рад увидеть его спину, но он обещал вернуться к вечеру.

– Значит он поехал в Эдинбург, к Митчисону и Арчеру.

– Клер, дорогая, даже если все так, я сомневаюсь, что документ, который ты подписала, может иметь силу, поскольку он не засвидетельствован. Кроме того, тебе достаточно просто заявить, что он не подлинный. – Утешая ее, Джеффри пытался скрыть шок.

– Ты уверен? – Хлоя с надеждой посмотрела на него, потом повернулась к Клер. – Вот видишь? Не стоит беспокоиться. Давай поговорим обо всем, когда ты вернешься в постель...

Через полчаса Джеффри поднялся в спальню, держа поднос с подогретым завтраком. Против воли, он с опаской оглядел комнату. Она была теперь залита солнечным светом и в ней заметно потеплело. Хлоя принесла сюда один из горшков с гиацинтами, стоявших на пианино в гостиной, и спальню заполнил свежий аромат цветов. Взяв у мужа поднос, она поставила его у постели, глянула на Джеффри и покачала головой.

– Тебе лучше уйти. Я позову, когда ей станет лучше. – Из ванной до них доносились звуки мучительной рвоты, сопровождаемые шумом воды, лившейся из кранов.

Когда Клер вернулась, она была очень бледна.

– Прости, Хлоя...

– Не говори глупостей. Ложись в постель и согрейся. Я налью тебе чаю. Выпьешь, и сразу станет легче. – Хлоя поправила одеяло. – Беда в том, что твой желудок совершенно пуст. Ты несколько дней не ела. – Она материнским взглядом смотрела, как Клер пьет чай. – Пол – ублюдок, – внезапно сказала она. – Слов нет выразить, какой ублюдок.

– Достойная похвала из твоих уст, – Клер выдавила печальную улыбку. – Он тебе не говорил, что я беременна?

– Беременна? – Хлоя уставилась на нее с неподдельным изумлением.

Клер кивнула.

– Не от Пола. Пожалуйста, не ужасайся.

– Ох, Клер...

– Я была так счастлива. – Клер съежилась под одеялами. Все ее тело ныло. – Это было как сон, ставший явью. Я люблю Нейла. С Полом я никогда не знала, что такое любовь. – Она смотрела в пространство. – Это Пол не способен иметь детей, а не я. Но он свалил вину на меня, и я ему верила. – Она откинулась на подушки и надолго замолкла. Потом закрыла глаза. – Теперь мои кошмары прекратятся?

– Надеюсь, – Хлоя ободряюще улыбнулась.

– А мои сны об Изабель?

– Клер, это было больше, чем сны. – Быстрым взглядом обведя комнату, теперь такую светлую и приветливую, Хлоя взяла чашку и снова наполнила ее, надеясь, что этот жест придаст ей уверенности.

– Возможно, – Клер неохотно взяла чашку. – Но они не были опасны. Они не приносили вреда. Изабель – часть меня, часть моего наследия, как Данкерн. – Она вновь резко зажмурилась, борясь со слезами.

– Я уверена, что Джефф поступил правильно. – Хлоя старалась, чтобы это прозвучало бодро. Потом сменила тему. – Знаешь, я рада, что Пол уехал...

– Он собирался убить меня, чтобы добиться своего, – тихо сказала Клер. – Унаследовать Данкерн.

– О нет, Клер!

– А зачем ему было искать меня с заряженным ружьем? – Клер вздохнула. – Хлоя, я знаю его лучше, чем ты. – Она снова устало вздохнула. – Когда он хочет чего-то добиться, то не гнушается никакими средствами. Он способен на все. А теперь, когда думает, что победил, он хочет объявить моего ребенка своим. Я ему не позволю.

– Этот... Нейл знает?

Клер покачала головой.

– Он ничего не знает о ребенке.

Хлоя нахмурилась.

– И все же где он? Разве ему не следует быть с тобой, если он тебя так любит. – Хлоя не сумела вполне скрыть назидательной нотки в голосе.

Клер опять покачала головой.

– Это я сказала, что люблю его. Любит ли он меня, я не уверена. Но это не имеет значения.

– Я считаю, что имеет, и очень большое, – оскорбленно заявила Хлоя, потом сморщилась. – Извини, милая. Я начинаю читать тебе мораль, а все, что тебе сейчас нужно, это отдых. Поговорим немного позже, хорошо? Ты должна беречь себя, особенно сейчас, когда ждешь маленького.

Когда Хлоя ушла, Клер долго неподвижно лежала в постели, глядя в потолок. Она чувствовала себя совершенно выжатой умственно и физически. Ее сознание было ясным, но она слишком устала. Каста. Данкерн. Пол. Нейл. Изабель. Каста. Данкерн... Она больше не могла думать о них.

Она закрыла глаза, но не могла уснуть. Сон не хотел возвращаться. Поднявшись, Клер неуверенной походкой подошла к окну. Выглянула, радуясь, что наконец-то одна и Хлоя оставила ее в покое. В разрывах облаков виднелось голубое небо, дул пронзительный ветер, сметавший остатки растаявшего снега с темных ветвей шотландских сосен в аллее. Снег на лужайках тоже подтаял, его пушистый покров сменился зеркально гладким настом, она видела, как по нему медленно тащится ворона, оставляя за собой цепочку следов, то и дело останавливаясь, чтобы выклевать что-нибудь из-под снега.

Изабель, если она выжила, должна была провести еще одну зиму в Данкерне. Что с ней случилось? Увидела ли она когда-нибудь Роберта? Клер нахмурилась, ища в памяти какую-либо путеводную нить, способную привести к ответам на эти вопросы, но не находила ничего. Она оглядела комнату. Это была уютная, озаренная солнцем спальня, полная запаха гиацинтов. И никаких видений. Все исчезло.

Серебряный крест на разорванной цепочке все еще лежал на прикроватном столике. Клер взяла его, осмотрела и положила назад.

Она решительно открыла комод, в глубине его нашла полусгоревшую свечу, вынула ее и зажгла. Накапала немного подтаявшего воска в чайное блюдце и закрепила. Поставив свечу на ковер у постели, она на цыпочках подошла к двери и выглянула. Внизу стояла полная тишина.

Клер бессознательно пробормотала краткую молитву, вытащила ключ из наружной замочной скважины и заперла дверь изнутри. Затем опустилась на колени перед свечей.

– О Боже, пусть она все еще будет здесь. Пожалуйста, пусть она будет здесь.

Рекс доставил Джулию с Эммой в аэропорт Хитроу на автомобиле компании, за рулем был шофер. Багажник машины был полон подарков. Рекс полдня провел в универмаге «Харроуз», где и закупил подарки для Эммы, Джулии, Клер и даже для Джека Гранта. Чтобы успокоить совесть, он позвонил в Хьюстон и заказал целую гору разных разностей, которые должны были доставить на квартиру Мэри. Потом он позвонил ей самой, и она наконец призналась, что пригласила сестру с мужем и четырьмя детьми, так что на Рождество она одна не будет. После этого на душе у него стало полегче.

Джулию едва не лихорадило от возбуждения, когда они садились в самолет. Он уже рассказал им, что из Абердина их заберет вертолет «Сигмы».

Девочка в волнении сжала руку матери, когда самолет оторвался от взлетной полосы.

– Тетя Клер глазам своим не поверит, когда мы прилетим к ней на вертолете, – прошептала она.

– Конечно! – Про себя Эмма подумала, что Клер хватит удар, когда с небес появится вертолет с эмблемой «Сигмы». Она по-прежнему не сумела дозвониться до гостиницы, и ей оставалось только молиться, что ничего не изменилось, что Клер не передумала насчет приглашения и что она рада будет видеть Рекса Каммина в своем замке. Она поделилась кое-какими сомнениями с Рексом, когда самолет пробивал плотные снежные облака.

– К черту, Эмма! Это же гостиница! Конечно, они нас примут. А если она по каким-то причинам передумала, то я доставлю тебя в лучший из близлежащих отелей, что есть в Шотландии! – Ничто теперь не должно омрачать его радости. Ему впору было прыгать от возбуждения, как Джулия, и, заметив, как рука девочки сжимает материнскую ладонь, он и в этом ей тоже позавидовал. Нагнувшись к Эмме, Рекс улыбнулся. – Успокоилась?

Эмма кивнула.

Она трижды пыталась дозвониться до Питера, оставляла сообщения в его гостинице, чтоб он обязательно ей перезвонил. Если бы он это сделал, она бы изменила свое с решение и улетела бы к нему – в Сингапур, куда угодно, на любой конец земли.

Когда она уже запирала двери дома, зазвонил телефон, и она, едва не сломав ключ, бросилась назад, моля, чтобы это был он. Но звонила Джиллиан – просила не забыть передать Клер привет и наилучшие пожелания...

Клер не вышла встретить вертолет в Данкерне. Когда они приземлились на лужайке возле гостиницы, взметая небольшую пургу, Эмма с Джулией приникли к окнам.

– Это как сказочная страна – все в снегу, рождественские елки и замок! – воскликнула Джулия, увидев башенки и викторианские бойницы гостиницы.

– Нет, милая, настоящий замок там, за деревьями, – сказал Рекс. Он испытывал странную печаль, увидев все снова, и одновременно странное облегчение оттого, что замок никогда не будет принадлежать ему, окончательно вырван у него из рук. – Скоро мы на него посмотрим. Давай выйдем, дорогая.

К их замешательству навстречу вышел только Джек Грант.

– Миссис Ройленд здесь нет. Разве она вам не звонила?

– Ее нет? – Голос Эммы даже сел от разочарования.

– Муж увез ее после того несчастного случая.

– Несчастного случая? Какого? Она пострадала? – Эмма ошеломленно смотрела на него.

– Не Клер... Собака. Мистер Ройленд застрелил собаку… по ошибке, – Ударение, с которым он произнес последнее слово, было весьма красноречиво.

– О Боже! – Эмма беспомощно взглянула на Рекса, потом на Джулию, чьи глаза тут же наполнились слезами. Отчасти ей было жаль Касту, отчасти себя, потому что их сказочные планы готовы были внезапно рухнуть.

Джек, поняв их состояние, нагнулся и взял девочку за руку.

– Что же, в любом случае, добро пожаловать. Ты, должно быть, Джулия? Я специально для тебя нарядил рождественскую елку, детка. Так что пойдем и посмотрим на нее. Вы более чем желанные гости на Рождество, миссис Кассиди. – Поверх головы девочки он с надеждой перевел взгляд с Эммы на Рекса. – Мы уже все приготовили. Все, что осталось сделать – послать Катриону положить грелки в постели.

Эмма смущенно покачала головой.

– Не знаю, что и сказать. Я хотела встретиться с Клер... конечно, нужно было позвонить... и я пыталась позвонить...

Джек грустно кивнул.

– Линия отключена. Мы до сих пор сидим без телефона.

Рекс повернулся и побежал обратно к вертолету. Быстро вскарабкался внутрь, перемолвился с пилотом, и через несколько секунд вращение лопастей пропеллера прекратилось. Пилот выключил двигатель и вслед за Рексом выбрался на снег.

– Я попросил его подождать, пока мы решим, что делать, – крикнул Рекс. – Мы можем послать сообщение Клер, а потом, если понадобится, он отвезет нас куда надо. – Задыхаясь от бега, он остановился рядом с Эммой и обнял ее за плечи. – Вертолет предоставили нам на весь день, поэтому мы можем делать, что хотим. Даже если мы не сумеем связаться с Клер, милая, хорошо было бы остаться, если мистер Грант не возражает. – Он бросил жадный взгляд в сторону замка.

– Возражаю? – усмехнулся Джек. – Без вас здесь вообще не было бы Рождества.

Джулия завизжала от восторга, увидев огромную елку, которую Джек установил в ресторане и тщательно украсил после отъезда Клер. Ему помогли несколько постоянных посетителей, не побоявшихся прийти в снегопад, и это его тоже подбодрило. Он обнаружил, что скучает по Клер и Касте больше, чем хотел себе признаться.

Теперь все восхищенно столпились вокруг.

– Можно, мы пообедаем прямо здесь, рядом с елкой? Можно? – Джулия потянула Эмму за руку.

– Конечно, дорогая, если мистер Грант не против.

– И Билл тоже. – Джулии очень понравился пилот вертолета.

– И Билл тоже. – Эмма улыбнулась ему.

– И мы останемся? Пожалуйста!

– Наверное, – Эмма пожала плечами. – Почему бы нет? Это было бы забавно...

Несколько позже они с Рексом прошли к Джеку завершить формальности, пока Билл вернулся к вертолету выгрузить багаж.

– Думаю, мы возьмем двойной номер, – ответил Рекс, когда Джек спросил, сколько номеров они снимут.

– Нет! – резко вырвалось у Эммы. – Нет, Рекс. Извини, я еще не готова.

Джек в некотором смущении отвернулся.

– Нет проблем, – он сделал ободряющий жест. – Выбирайте любые номера на втором этаже. Каждый может получить отдельную спальню, если захочет. – Он улыбнулся.

Рекс не обратил на него внимания.

– Почему нет, Эмма? – сердито спросил он, понизив голос, когда Джек ушел к себе в конторку. – Скажи! Я думал, мы хотим поближе узнать друг друга! – Ярость его прошла так же быстро, как и нахлынула, и он внезапно пал духом.

– Прости, Рекс. – Пока они летели из Лондона, она обнаружила, что все время думает о Питере, желает, чтобы вместо Рекса рядом с ней сидел он, и поняла, что вся эта поездка была ее ошибкой. Она отвернулась, не в силax вынести укоряющего взгляда Рекса. – Подумай о Джулии. Она все время заходит ко мне в комнату... Я не могу при ней...

– О'кей, о'кей, – Рекс, пытаясь скрыть обиду и злость, проследовал за Джеком в контору. – Итак, управляющий, полагаю, мы возьмем три отдельных номера, если у вас найдется.

– Как будет угодно, – Джек одарил его сочувственной улыбкой.

Ему не за что было любить корпорацию «Сигма», и он никак не мог понять, как они связаны с золовкой Клер, но скоро они станут здесь хозяевами, разве что чудо помешает, и если Клер пригласила этого человека на Рождество, кто он такой, чтобы возражать? Ясно, что Клер в конце концов подчинилась Полу и завизировала сделку. Он пытался подавить свои страхи, и только грустно гадал, что подумает Нейл о последних событиях. Да ладно – после Рождества будет достаточно времени, чтобы побеспокоиться об этом.

После ленча Эмма заглянула в открытую дверь соседнего номера и заметила, что там еще разбросаны вещи Клер. Она вошла и, хмурясь, стала осматриваться. Клер явно уезжала в безумной спешке. Ее косметика осталась лежать на туалетном столике, а халат висел за дверью. Она открыла гардероб и заглянула внутрь. Там висели два платья, а за ними, в самой глубине, как будто ее убрали с глаз долой – норковая шуба Клер.

Эмма вынула ее из шкафа и прижалась лицом к шелковистому шоколадному меху. От него слабо пахло духами Клер. Она, должно быть, просто убежала, если оставила шубу в такую погоду! Все еще держа шубу в руках, Эмма оглядела комнату. Книги, одежда, нижнее белье, записные книжки, карандашные наброски замка и каких-то лиц – Эмма рассматривала их с удивлением, она не знала, что Клер умеет рисовать, и рисовать хорошо, – все было разбросано вокруг в ожидании хозяйки. Клер была человеком аккуратным, она ни за что не оставила бы комнату в таком виде. Внезапное подозрение заставило Эмму нахмуриться. Они должны как-нибудь связаться с Клер, и как можно быстрее. Конечно, все это может означать, что она намерена скоро вернуться, и, несмотря ни на что, присоединиться к ним на Рождество... Утешившись этой мыслью, Эмма повернулась, чтобы уйти. Ее взгляд упал на зеркало в двери гардероба, и она увидела, что все еще держит шубу Клер. Повинуясь порыву, она надела ее и распахнула дверь пошире, чтобы полюбоваться собой. Подняла воротник, повертелась немного, так что меховые полы взметнулись вокруг нее. Шуба была роскошная, теплая, заставляла чувствовать себя на «миллион долларов».

Рекс простоял в дверях несколько минут, прежде, чем Эмма его заметила. Она вспыхнула.

– Я знаю, что этого не следовало делать. Шуба принадлежит Клер.

– Эмма, если ты захочешь, я куплю тебе такую же, – Рекс подошел к ней и заключил в объятия.

Она была потрясена тем удовольствием, которое доставила ей его близость, и поняла, что отвечает на его поцелуи, потом внезапно смутилась.

– Это соблазнительная мысль, – прошептала она.

– Тогда шуба будет стоять первой в моем списке покупок, когда мы вернемся в Лондон.

– Рекс, ты не очень сердишься за раздельные комнаты?

– Конечно, сержусь. Злюсь, как черт! Но я с этим смирюсь. – Улыбка смягчила его слова. – По крайней мере, пока я рядом с тобой.

– О Рекс... – неожиданно она поняла, что сейчас расплачется. Она повернулась и выбежала из комнаты.

– Эмма...

– Не беспокойся! Мне просто нужно немного побыть одной. Я должна все обдумать, Рекс, – крикнула она, направляясь в холл. – Где Джулия?

– Грант повез ее кататься на санках. И Билл пошел с ними. Они где-то неподалеку.

– Тогда я немного прогуляюсь. Не ходи за мной, пожалуйста. Со мной все будет в порядке... Я должна подумать...

Только отойдя от гостиницы, она осознала, что все еще одета в шубу Клер.

Питер был измучен. Он только что вернулся в отель «Шангри-Ла» после пятидневной поездки по плантациям масличных пальм и каучуковых деревьев в северной Малайзии, и, вдоволь намаявшись во взятой напрокат машине, он жаждал вымыться под душем и выпить прохладительного.

Его комната находилась в крыле гостиницы, окруженной садом. Он внимательно огляделся и с неудовольствием заметил, что на телефонном аппарате у кровати уже мигает красный сигнал вызова. Проигнорировав его, Питер прошел в беломраморную ванную и снял с себя одежду. Снаружи над роскошным садом лил дождь, покрывая рябью воду бассейна, занося на балкон глянцевитые листья с деревьев. Было очень жарко, хотя балконное окно открыто.

Отхлебывая джин с тоником, он позвонил на коммутатор и, получив сообщение, задумался. Три послания и все от Эммы. Он посмотрел на часы. В Англии сейчас полночь, но если это важно, она не рассердится. Он набрал номер Кью и стал ждать. Ответа не было. Он позвонил еще дважды, потом снова перечел сообщения. С двадцать третьего Эмма предполагала быть в Данкерне. Ничего не оставалось, как позвонить в Шотландию, но и там линия молчала.

Взяв стакан с джином, он вышел на балкон, и с удовольствием огляделся. Дождь прекратился так же внезапно, как начался, и показалось солнце. Кругом поднимался пар, прекрасная, пышная растительность благоухала. Он улыбнулся. Эмме бы здесь понравилось. В следующий раз он обязательно возьмет ее с собой. Непременно.

Пол ехал так быстро, насколько позволяли заснеженные дороги. Он дважды останавливался – один раз заправиться, второй – в гостинице возле Абердина, где он выпил виски и заказал пирог и чипсы. Он не хотел попасть в Данкерн раньше Каммина и полагал, что точно рассчитал время.

Ожидая заказа, он мрачно улыбался, глядя на кейс, который прихватил с собой из машины, не желая упускать его из поля зрения. Теперь уж он сам жаждал встретиться с Рексом Каммином.

Данкерна он достиг сразу после трех. Кругом никого не было видно. Он дважды позвонил у дверей, затем зашел в холл, а оттуда в конторку Гранта. Там никого не было. Он заметил свое ружье, которое Грант оставил в углу у шкафа. Пол задержал на нем взгляд и сунул руку в карман пиджака. Там по-прежнему лежали оставшиеся патроны и на миг он ласково их коснулся.

– Ройленд? – в дверях появился Рекс. – Что вы здесь делаете? Где ваша жена?

Пол медленно обвел его взглядом.

– Я здесь, чтобы встретиться с вами.

– Со мной?

– А с кем еще? У меня есть кое-что, представляющее для вас интерес.

– Вот как? – Рекс был все еще озабочен непоследовательным поведением Эммы и не мог себе простить, что так глупо повел себя в ситуации со спальнями. И у него не было настроения болтать с Полом Ройлендом, человеком, отнявшим у него Данкерн. Если бы они совершили сделку месяц назад, как обещал Пол, Данкерн теперь принадлежал бы ему. Он перевел дыхание, пытаясь взять себя в руки. – Не думаю, что вы владеете чем-то, способным меня заинтересовать.

– А Данкерн?

Рекс рассмеялся.

– Вы же продали Данкерн «Сигме»!

– Предположим, что нет. – Внезапно Пол забыл о необходимости соблюдать осторожность. Он забыл обо всем, кроме желания поведать этому человеку, что он наконец победил, что заставил Клер покориться. – Предположим, что документы, которые получила «Сигма», не имеют законной силы? Предположим, подпись Клер была поддельной?

– Вы хотите сказать, что ваша жена не давала согласия?

Пол улыбнулся.

– Теперь дала, – тихо сказал он. – Теперь Данкерн мой, и я могу продать его, кому хочу.

Он был все еще обижен на «Сигму», его сердце дрогнуло, когда он увидел вертолет перед гостиницей, хотя и был отчасти подготовлен к этому зрелищу.

– Бумаги у меня здесь, в кейсе, вместе с подписанным Клер документом, предоставляющим мне полное право на продажу. В конце концов она дала согласие. – Он улыбнулся.

– Увы, она слишком долго это делала. – Рекс взглянул на него с неприязнью. – Вынужден напомнить, что я более не заинтересован в покупке и не изменю своего решения.

– О'кей. – Пол чувствовал, как капельки пота побежали по спине. – Выходит, сделка оказалась вам не по силам? – Его насмешливый тон маскировал панику.

– Нет, но она дурно пахнет. – Рекс скрестил руки на груди.

– Неужели вы думаете, что сумеете сбить меня с ног? – Пол подошел к столу Гранта и сел. Руки его дрожали.

– Да я сумею вас в землю вогнать, приятель. – Рексу уже начинал надоедать этот разговор. – Я могу кое-что рассказать вашим сослуживцам с фондовой биржи, помните? – Его тон стал угрожающим. – Так что не пытайтесь меня одурачить, Ройленд, потому что ничего у вас не выйдет. Мне не нужны ни замок, ни ваша гостиница.

– Тогда зачем вы здесь? – шелковым голосом спросил Пол. – Только не говорите мне, что вы приехали в Данкерн просто поразвлечься.

Рекс промолчал. Итак, Пол не знает, что он здесь с Эммой! И Бог свидетель, не нужно, чтобы он узнал. Рекс хотел только одного – чтобы Ройленд уехал. Он взмолился, чтобы Эмма как можно дольше не возвращалась с прогулки.

– Ладно. Скажем, что я заинтересован. – Все, чего он желал – узнать, где Клер и спровадить Пола отсюда. – Полагаю, вы покажете мне документы с подписью вашей жены.

Пол нагнулся, схватил кейс со стола Джека и защелкал замками. Внутри не было ничего, кроме конверта из манильской бумаги. В нем и лежал документ, подписанный Клер. Он протянул его, по-прежнему сложенный, и торжествующе улыбнулся.

Рекс взял бумагу, развернул и стал внимательно читать. Когда наконец он дошел до подписи, то сперва озадаченно уставился на нее, потом начал хохотать.

– В чем дело? – раздраженно спросил Пол.

– В чем дело? – Рекс взглянул на него с жалостью. – Вы меня принимаете за идиота, Ройленд?

– Что вы имеете в виду? – Пол сделал шаг вперед.

– А вы как думаете? – Рекс швырнул бумагу на стол. – И вы серьезно ожидали, что я на это попадусь? Знаете, Ройленд, я начинаю думать, что это вы безумны. Совершенно, определенно безумны. – Он повернулся и вышел из конторы, продолжая смеяться.

Пол трясущимися руками сгреб бумагу и взглянул на нее. В самом низу, на месте, которое он пометил крестом, стояло единственное слово – И З А Б Е Л Ь, – начертанное паутинным готическим почерком.

Он ошалело уставился на него. Сука! Хитрая, расчетливая сука! Даже в таком состоянии она сумела одурачить его! Почему он был таким идиотом? Сo слезами унижения он разорвал бумагу.

Она его победила! Теперь он окончательно это понял. И ничего нельзя сделать. Даже если в «Сигме» не обнаружат обман, он сам рассказал Каммину, что документы, которые он им послал – поддельные. С ним покончено.

Он медленно закрыл кейс и оглянулся – его взгляд вновь упал на винтовку в углу. Грант проявил преступную безответственность, оставив ее здесь. Ведь ее кто-нибудь может украсть. Он прошел через комнату, взял винтовку, слегка подбросил, словно взвешивая. Это был шедевр оружейной работы. Приклад удобно лег в ладони, ствол на ощупь был гладок как шелк. Он достал из кармана патрон и вставил его в магазин.

День подходил к концу, солнце почти зашло, снег на закате дня отливал красным. Руины замка были темными, полными теней, загадочными на фоне темно-синего вечернего неба. Он слышал, как море шумит у подножия утесов. Где-то, кружась, закричала чайка, ее хохот эхом раскатился среди камней.

Потом он увидел ее. Клер. Она стояла среди развалин старой часовни и смотрела на утесы, а за ней он увидел другую женщину, женщину в длинном плаще, которая медленно прошла мимо в сумерках. Он нахмурился, втядываясь в тени. Может, это Изабель? Неужели она, в конце концов, ему показалась? Он вздохнул и тряхнул головой. Кто бы она ни была, она ушла, и Клер одна. Он не спрашивал себя, как она могла здесь оказаться и что делает? Просто следил за ней. Она не двигалась. Стояла и любовалась. Любовалась грудой старых камней, которая могла бы его спасти.

Его ярость, обида и жалость к себе – все вырвалось на поверхность. Клер, в норковой шубе, купленной на его деньги, вероятно, в этот самый миг насмехалась над ним. Он приложил винтовку к плечу, медленно и тщательно прицелился. Теперь она шла легкой, танцующей походкой, заложив руки в карманы... счастливая...

Курок спустился настолько легко и неожиданно, что Пол удивился, когда раздался оглушительный грохот и женская фигура рухнула на землю.

Он довольно улыбнулся. Потом медленно, спокойно вынул из кармана другой патрон, зарядил ружье и, повернув его, вставил холодное, атласно-гладкое стальное дуло себе в рот. На долю секунды подумал: не приятней ли поцелуй оружия, чем поцелуй женщины? Затем нажал на курок.