Джо раздевалась, собираясь лечь, когда в дверь постучала Жанет. Толкнув дверь, она остановилась, заметив, что Джо сидит на постели в одном белье.

– Ой, извини, пожалуйста! Я не думала… Мне выйти? – Жанет, смущенная, попятилась. – Я принесла нам какао. Подумала, что тебе, может быть, захочется поболтать. Старый валлийский обычай!

– Входи. – Джо рассмеялась и поспешно накинула на себя тонкий шелковый пеньюар.

Жанет с трудом устроилась на стуле рядом с туалетным столиком.

– Джо, хочу извиниться за Дейвида. Иногда, он становится таким воинственным. Ему не стоило так на тебя напускаться. Он трепетно относится к валлийской истории и встречает в штыки всякого, кто пытается проявить к ней интерес, кроме того, ты не могла не заметить, что он ярый националист…

– Не говоря уже о том, что считает меня абсолютно ненормальной. – Джо слегка улыбнулась. – И он недалек от истины. Спасибо, что не выставил меня из дома. Мне на самом деле хочется узнать побольше о Матильде, или Молл Уолби, как он предпочитает. – Джо взяла кружку и отпила какао. – Так странно было слышать его рассказ о ней. Он знает о ней значительно больше, чем я, и в то же время он ее совсем не знает.

Жанет рассмеялась, но с оттенком грусти и сожаления.

– То же самое можно сказать о нем и во многих других вопросах. – Она помолчала, наблюдая, как Джо снова отпила из кружки. Тонкий шелк рукава поднялся к локтю, обнажив синяки на запястье и длинную изогнутую царапину на руке. – Джо, – осторожно начала Жанет, – я не могла не заметить синяки и этот ужасный порез. – Щеки ее порозовели от смущения. – Если это не мое дело, так прямо и скажи, но… ты была в таких расстроенных чувствах, когда звонила мне сегодня утром. – Она со стоном схватилась за спину. – За этой внезапной поездкой стоит что-то большее. Это не только простое исследование, разве не так?

Джо поставила кружку на стол и поправила рукав.

– Немного не поладили кое с кем, – неохотно призналась она.

– И это сделал он?

Джо вздохнула.

– Он был пьян, гораздо сильнее, чем я предполагала. Мне никогда не приходилось еще видеть Ника таким.

– Его зовут Ник?

– Да, – усмехнулась Джо. – Мужчина моей жизни. Хотя нет, правильнее сказать, – бывший мужчина моей жизни. Мы несколько раз ссорились, расходились, потом снова сходились. Я подумала, что все налаживается. Но вдруг… – Она замолчала на середине фразы, потом вновь заговорила. – Здесь сыграли роль мои погружения в прошлое. Он был настроен против, и его стало задевать, что у меня, то есть у Матильды, в прошлом был любовник…

– Ричард де Клэр? Помню, о нем говорилось в той статье. Красавец – одно слово. Мечта любой женщины! – воскликнула она. – И ты хочешь сказать, что этот твой Ник набросился на тебя с кулаками из-за того, что ты рассказывала под гипнозом о любовнике в прошлой жизни?

Джо лежала на постели, прикрыв лицо рукой.

– Да, мне кажется, в этом все дело. Но весь ужас в том, что мне хотелось рассказать ему о Ричарде. Я хотела, чтобы он об этом знал.

– И это именно тот человек, о котором ты говорила, что он ведет себя странно и тебе кажется, что он мог тоже жить в то давнее время вместе с тобой?

Джо кивнула. Она легла так, чтобы видеть лицо Жанет.

– Послушай, разве это не странно? Помнишь, мы разговаривали в школе о будущем? Из нас двоих ты тогда не собиралась выходить замуж и обзаводиться детьми. И что же теперь? Посмотри на себя – настоящая слониха. А я собираюсь коротать век в одиночестве.

– Я всегда считала эту мысль глупой, – добродушно рассмеялась Жанет. – Мужчины должны быть в жизни женщин обязательно.

Джо задумчиво смотрела в потолок.

– Мы были такие наивные идеалистки! Ты знаешь, Матильда дала мне возможность понять, что значит стать женой человека, который тебе ненавистен. И принудил ее к этому не кто-нибудь, а родной отец, души в ней не чаявший. Но обычай требовал, чтобы женщину со всем, что у нее есть, передать другому мужчине. Жанет, я стала собственностью мужа. Он мог поступать со мной, как ему заблагорассудится. Я находилась в полной его власти. Он мог обращаться со мной, как с рабыней, мог заставить спать с ним и во всем ему подчиняться. Женщины находились веками в такой зависимости, и только теперь мы начали бороться за освобождение из этой кабалы. Просто уму непостижимо. – От возмущения Джо даже села в постели. – Единственное, что могло избавить меня, то есть Матильду, от его притязаний, это сказать ему, когда она была беременна, что колдунья предсказала несчастье с ребенком, если он ее тронет.

Жанет захихикала.

– Хотела бы я посмотреть на лицо Дейва, если бы он услышал такое. Но я не против его внимания. Мне нравится это даже в моем положении, представь себе. – Она любовно похлопала себя по животу и спросила: – А ты, нет, Матильда, родила ребенка?

Джо кивнула.

– Хочешь, я познакомлю тебя с живописными подробностями акушерской практики времен средневековья? Возможно, не очень тактично с моей стороны сейчас об этом говорить. Но могу сказать, что все имеющиеся средства оказались в моем распоряжении. Ничего для меня не пожалели. Кипа соломы была подложена под простыни, чтобы впитывать кровь. Ко мне подозвали повивальную бабку, от которой разило элем. У нее не хватало передних зубов. Думаю, ей их выбила предыдущая клиентка. Мне сунули в руки четки. Я их порвала, и это сочли дурным знаком. На шее у меня на шнурке висел магический камень. Я лежала, естественно, обнаженная. Роды продолжались день, ночь и еще большую часть следующего дня.

Жанет вздрогнула.

– Храни меня Бог от этого! Я хочу, чтобы сделали обезболивание. А рожать очень тяжело?

Джо кивнула.

– Я так под конец измучилась, что уже плохо соображала, что происходит. А затем, в реальной жизни, у меня вдруг появилось молоко, чтобы кормить ребенка, что существовал в моем сне!

– Да что ты! – Жанет была потрясена.

– Это продолжалось всего день-два, но ощущение было не из приятных.

– Но неужели такое возможно? Просто не верится. – Жанет с удивлением смотрела на Джо.

– Да, поверить действительно, непросто.

– А твой Ник, он знал об этом?

– О, да. Он присутствовал при родах, если можно так выразиться. Он слышал, как я описываю все это под гипнозом.

– Тогда понятно, почему у него нервы сдали. – Жанет снова поежилась. – Бедняге стало не по себе. Я тебе так скажу, если бы со мной случилось подобное, я бы никогда, сколько живу, не разрешила себя гипнотизировать. Никогда и ни за что! – Она притворно передернула плечами. – Но ты же знаешь, что случилось, Джо. Дейвид показывал тебе в той книге. Она умерла и, причем, ужасной смертью.

Джо подтянула к подбородку колени и обхватила их.

– Она умерла приблизительно в тысяча двести одиннадцатом году. А события, которые я описываю, происходили около тысяча сто семьдесят шестого года. Это произошло тридцать пять лет спустя.

– И ты собираешься прожить все тридцать пять лет ее жизни? – обезоруживающе улыбнулась Жанет. – Перспектива достаточно продолжительная. – Улыбка на ее лице вдруг улетучилась. – Мне кажется, ты сошла с ума. Ничто на свете не заставило бы меня по доброй воле пройти через все это. Дейв рассказывал тебе, что у нее было шестеро детей? Ты что же, собираешься еще пять раз так мучиться? Могу поспорить, что в то время еще не знали морфия.

Джо улыбнулась, и возражать не стала.

– Возможно, что ты права. И какой в этом смысл, если в итоге никакого ребенка нет… – Она поспешно замигала, чувствуя, как начинает першить в горле.

Жанет тяжело оторвала от стула грузное тело и подошла к Джо.

– Извини, Джо, – обнимая ее за плечи, заговорила Жанет. – Я совсем не собиралась тебя расстраивать, у меня и в мыслях такого не было.

– Ты меня и не расстроила, – сказала Джо, поднимаясь. – Кроме того, откровенно говоря, у меня есть причина, чтобы стремиться назад. Меня притягивает не Уилл, хотя иногда мне до боли хочется подержать его на руках. – Она смущенно рассмеялась. – Я должна вернуться, чтобы увидеться с Ричардом. Мне он очень нужен, Жанет. Он запал мне в душу. Для меня он реально существует.

– А что, если они больше не встретились? Что тогда? – задумчиво предположила Жанет.

– В таком случае мне придется свыкнуться с этим и научиться жить без него, но пока я не узнаю точно, меня будет туда тянуть. А теперь давай оставим разговоры. – Она набросила на себя одеяло. – Мне очень нужно поспать, даже если тебе спать не хочется. Завтра я отправляюсь в Хей и Брикон и другие места, чтобы посмотреть, смогу ли я прогнать призрак Матильды. Если мне это удастся, тогда больше не будет никаких погружений, никакого Ричарда. Напишу свою статью, которая у одних вызовет мимолетный интерес, а другим покажется страшно скучной. И очень скоро все забудется.

Жанет ушла, а Джо еще долго лежала в темноте, уставившись в потолок. Она побаивалась, что разговоры о ребенке могли вновь привести из прошлого в настоящее звук детского плача, эхом отдававшегося в гулких покоях замка, что виднелся из окна. Она прислушалась, но ничего не уловила, кроме нежных вздохов ветра.

На луну набежали облака, и серебристые тени заклубились над древними развалинами. Если среди них и бродил дух Сейсилла, Джо его не видела. Через несколько минут она уже спала.

Ветры в Суссексе оказались значительно теплее, чем на западе, и по утрам не приносили леденящего холода. А потому леса сохранили еще свой богатый осенний наряд. Процессия, сопровождавшая Матильду, медленно приближалась к Брамберу, и уже за несколько миль она могла различить центральную башню замка, возвышавшуюся над рекой Адур. По длинной насыпи они въехали в маленькую деревню, домики которой тесной стайкой приютились среди солончаков у подножия холма, на котором стоял замок. Приходская церковь и замок были обращены в сторону моря. Перед ними лежали болота, и круто изгибалась река. Когда они въезжали по мосту в замок, она заметила, что вода полностью заполнила глубокий крепостной ров. Кружившие над ним чайки то и дело ныряли в аспидно-черную воду, на которой ветерок поднимал легкую рябь.

Ее любимая няня Джинн встретила ее у ворот и сообщила о смерти, посетившей замок.

– Кто умер, Джинн, дорогая, старый лорд? – встревожилась Матильда, поспешно сходя с лошади. Она внезапно испугалась, что ее сыну могла угрожать какая-либо болезнь. Он был еще так мал и беззащитен. У нее порой сжималось сердце от страха за этого малыша, любовь к которому переполняла ее.

– Нет, несчастье случилось с матерью сэра Уильяма, леди Бертой. – Морщинистое лицо Джинн приняло торжественно строгое выражение. – Два месяца назад она поскользнулась на лестнице, упала и сломала бедро. Бедная, она в страшных мучениях провела последнее время, а на прошлой неделе умерла, упокой, Господь, ее душу. Кости оказались слишком старыми и не могли срастись, как следует. – Старая женщина перекрестилась и пристально посмотрела на Матильду из-под тяжелых век. – Наверное, вам не встретились гонцы, которых мы отправили к сэру Уильяму. Теперь, ma petite, ты будешь сама себе хозяйка. Я рада за тебя.

В душе Матильды не нашлось места печали по поводу кончины властной и суровой старой дамы, но она почувствовала прилив жалости к Уильяму, который питал к матери теплые чувства.

Уильям уехал из Глостера вместе с королем и взял с собой большую часть воинов, кроме ее сопровождения, после того, как безуспешно закончилось расследование убийства трех пропавших рыцарей. Его возвращение в Брамбер скоро не ожидалось.

Матильда с трудом подавила улыбку и вздох облегчения. Возможно, думать так и не подобало, но у нее свалился с души тяжелый камень. Она страшилась встречи с Бертой. Злая на язык старая дама не упустила бы случая отчитать ее за своевольный отъезд из Брамбера год назад, и, уж конечно, она ни за что не допустила бы Матильду к управлению хозяйством. Она оглянулась на устало сидевшего на чалой лошади Бернарда, погруженного в раздумья. Если бы он услышал ядовитые высказывания Берты в ее адрес, он бы потерял к Матильде всякое уважение. Поблагодарив про себя Бога, Матильда подала рукой сигнал, и вереница утомленных дорогой лошадей медленно проследовала сквозь ворота во двор, вымощенный булыжником.

Матильда еще раз спешилась и вступила вслед за Джинн в прохладную полутьму огромного зала. Она с удовлетворением вздохнула, оглядывая красивые стрельчатые окна, отделанные каменным кружевом резьбы и замысловатый декор, украшавший колонны и двери. Брекнок не мог сравниться красотой с великолепием Брамбера. В красивом и ухоженном Брамбере она могла чувствовать себя в безопасности.

Она заставила себя зайти к прикованному к постели свекру. Берта оставалась хозяйкой Брамбера, поскольку он еще был жив. Если бы он умер, на что, казалось Матильде, и была воля Господа, тогда Берта отправилась бы в принадлежавшие ей по наследству владения, оставив Матильду распоряжаться в замке. Оставаясь в живых, Уильям Старший не давал возможности сыну получить титул барона. Она вгляделась в лицо старика. Со времени ее отъезда из Брамбера он мало изменился. Возможно, кожа больше съежилась и глубже запали глаза. Невидящий взгляд его был устремлен в потолок. Только рука, непрерывно сжимавшая простынь на груди, указывала на то, что жизнь еще не покинула это немощное тело. Она наклонилась и церемонно приложилась губами к пергаментной коже щеки. Он не узнал ее, оставаясь безучастным. Она постояла рядом с постелью еще немного и тихо покинула комнату.

У себя в спальне Матильда снова обняла Джинн, затем взяла у няньки Уилла и сама распеленала его, чтобы показать своей старой няне. Джинн вгляделась в сонное личико ребенка и к огромному облегчению Матильды улыбнулась, довольно кивая головой.

– Чудесный малыш, – заключила няня. – Он делает тебе честь, ma petite, а я ожидала, что у тебя будут худенькие дети. – Она искоса посмотрела на Матильду. – Вижу, что ты снова ждешь ребенка. Хорошо. На этот раз я буду рядом и присмотрю за тобой.

Матильда улыбнулась. Она догадывалась, что беременна, но внешне ее талия нисколько не изменилась и она удивилась проницательности Джинн. Матильду радовало это событие. На этот раз она останется в Брамбере. Ничто не заставит ее следовать с Уильямом, как раньше. Здесь ей можно было не бояться, что дурной глаз нашлет несчастье на ее нерожденного ребенка. Остались далеко позади черные, окутанные туманом горы Уэльса и связанные с ними мрачные воспоминания.

Второй сын Матильды, Джайлз, родился в апреле следующего года, когда напоенный ароматами воздух Суссекса лился живительным бальзамом в окна замка Брамбер. К нему присоединился едва заметный соленый привкус ветра с пролива, скрытого дымкой тумана, а с полей и лесов тянулся пьянящий запах цветущих яблонь и колокольчиков. Когда мирно спавшего младенца уложили в колыбель, к очагу молча скользнула Джинн. Она оставила там вино, воду и чистые полотенца для добрых духов. С их благословением ребенок будет расти сильным и удачливым. Матильда ощутила приступ безотчетного страха. Для маленького Уилла никто не совершал такого магического ритуала. Смутное воспоминание, как дурной сон, шевельнулось в глубине ее сознания. Она в испуге перекрестилась, охваченная страхом за сына. Она попыталась восстановить в памяти давнее видение, но оно быстро тускнело, ускользая, а тем временем Джинн вглядывалась в нее, странно щурясь. Матильда попыталась отвести взгляд, но не смогла. Воспоминание подернулось дымкой, и она видела только, как отражается солнце от стоявшего у огня сосуда с водой. Затем ее снова сморил сон.

Сон растаял, и Джо заворочалась, не просыпаясь. Лунный свет холодными пальцами коснулся ее лица. Положив руку на закрытые глаза, она вздрогнула и продолжала спать спокойно.

– Слушай меня внимательно. – Сэм присел перед Ником на край журнального столика, не отрываясь глядя в лицо брата. – Ты мне доверяешь?

Ник ответил едва заметным кивком.

– Хорошо. И ты знаешь, что я не сделаю ничего, что повредило бы тебе. Но я думаю, что тебя нельзя возвращаться в твое прошлое сразу, это может тебе причинить вред. Сначала я должен тебя подготовить. Я должен предупредить тебя о том, кем ты был в той жизни очень-очень давно… – Сэм помолчал, злорадная усмешка поползла по его лицу. – Нет, Ник, ты не был Ричардом де Клэром, и у тебя были основания завидовать ему. Он был твоим другом и советником. А еще соперником. Вы оба любили Матильду де Броз. Но ее сердце покорил Ричард, и его она предпочла. Он стал твоим врагом. Ты помнишь это, Ник? – Сэм с мрачным видом наблюдал за братом, который беспокойно заерзал в кресле. Взгляд Ника переместился к лампе и задержался на ней. Зрачки превратились в точки в центре залитых светом радужных оболочек. Рука его свесилась с кресла и подергивалась, а пальцы непроизвольно сжимались в кулак и разжимались.

Сэм усмехнулся, прикидывая в уме шансы, что его слова принесут со временем нужные плоды. Почему в брате проснулось стремление к насилию? Когда-либо он точно это узнает, но не сегодня. Сегодня он только готовил почву, расставляя декорации для будущего спектакля.

– Мне кажется, ты это помнишь, Ник, – тихо продолжал он. – Ты был принцем, когда впервые увидел ее. Она была красива, высока ростом, обаятельна. Настоящая дама. А ты былвсего лишь наглым мальчишкой. Ты помнишь это? Ты был поздним ребенком. Она стала первой женщиной, к которой ты воспылал страстью, но она была уже женой другого и матерью его ребенка. А ты был слишком мал, чтобы попользоваться служанками, которых прижимал по темным углам. Ты пока только пощипывал их, да залезал к ним под юбки. Но шло время. И позднее ты мог овладеть любой женщиной, которую хотел. И ты брал их всех без разбора. Крестьянок и знатных дам. По доброй воле или насильно. Дурная слава о тебе прошла через века. Матильда же обезоруживала тебя, обдавая холодом презрения. Когда-то она смотрела на тебя, как на сопливого мальчишку. И любовь твою постепенно стала отравлять горечь. Помнишь, Ник, ты твердо решил сломить ее, поставить на колени. Ты велел мужу лучше присматривать за ней, но он оказался слаб. – На секунду Сэм плотно стиснул зубы. – Она нуждалась в помощи Уильяма, а он не поддержал ее. Когда ему следовало одернуть ее и укоротить ее острый язычок, он позволял ей говорить. Он мог бы ее спасти, но позволил попасться в расставленный тобой капкан. – Сэм замолчал, задохнувшись, пот выступил у него на лбу. – Ты возненавидел ее лютой ненавистью и дал себе слово, что она заплатит жизнью за презрительное отношение к тебе.

Сэм подался вперед, теребя узел галстука, за его спиной небо меняло цвет. Закат поблек, свет уличных фонарей становился все ярче в наползавших на город сумерках.

– А теперь, Ник, – продолжал Сэм после паузы, – ты появился на свет в другом столетии, другом мире, и ты уже не ребенок. Она видит в тебе привлекательного мужчину, на тебе она остановила свой выбор. Но ты не можешь ей доверять. Твоя ненависть сохранилась. Ты ничего не забыл, Ник. И не простил. Восемь столетий назад ты поклялся отомстить Матильде де Броз, и ты продолжаешь следовать своей цели.

Сэм резко поднялся и отвернулся от брата. Он сорвал с себя рубашку и швырнул на пол. Весь покрытый потом, он жадно вдыхал прохладный вечерний воздух, стараясь усмирить бешено колотившееся сердце. Неожиданно он разразился злобным смехом.

– На этот раз, мой друг, – невнятно внушал он, – супруг окажется рядом, когда она призовет его на помощь. Я больше не покину ее. Я ждал случая загладить вину и вот, наконец, дождался. Мы снова собрались на одной сцене. – Он обернулся. – Тебе понравится роль, которую я тебе отвел, Ник. Ты всегда был самодовольным маленьким негодяем, таким самоуверенным. И умным. Неотразимым. Никто из женщин не мог устоять перед тобой. Это точно. Но Джо начинает замечать твое второе лицо. Она уже познакомилась с всплеском насилия в тебе. Уже ослабело доверие к тебе. – Сэм вернулся к Нику и презрительно толкнул его в кресло. – Ты рассердишься, когда она тебя отвергнет. Ты опять ударишь ее. На этот раз она придет ко мне. Она всегда будет ко мне приходить, уж я об этом позабочусь. Я ее утешу. Она вернется к тебе за новой порцией насилия, потому что в Джо есть склонность к мазохизму. Насилие возбуждает ее. Она даже может спровоцировать тебя попытаться ее убить. Но я окажусь на месте. – Сэм криво усмехнулся. – Я возьму все под свой контроль. У меня будут помощники, и вы уползете прочь, монсеньер. – Слова его источали яд сарказма, даже на губах мелкими капельками выступила слюна. – Ты станешь зализывать раны и молить о прощении, как в свое время Уильям умолял короля, и я отправлю тебя, но не прятаться во Францию, чтобы ты там умер позорной смертью, как Уильям когда-то. О нет, я добьюсь, чтобы тебя отправили в лечебницу, куда помещают людей, живущих в воображаемом мире и мнящих себя королями. А Джо придет ко мне. Она будет моей. Она пожалеет, что пренебрегала мной, и попросит простить ее, и я ее утешу, как и следует супругу.

Он подошел к подносу, налил себе полстакана виски. Осушив его залпом, он тут же снова наполнил его.

– Ты слушал меня, Ник? – Он медленно повернулся к брату. Ник сначала не дал ответа, затем медленно кивнул.

– И ты понял, что я тебе говорил?

Ник облизнул губы.

– Понял, – выговорил он, наконец.

– Отлично, – улыбнулся Сэм. – Тогда ответь мне, Николас, как звали тебя в твоей прошлой жизни?

– Джон. – Ник смотрел Сэму прямо в глаза.

– Ты знаешь, что должен делать?

Ник заерзал на стуле. Он по-прежнему смотрел на Сэма, но тень сомнения отпечаталась на его лице. Сэм нахмурился и отставил стакан.

– Достаточно на сегодня, – медленно заговорил он. – Ты устал. Скоро я тебя разбужу. Ты должен снова попросить меня гипнотизировать тебя, маленький братец. Ты найдешь, что гипноз отлично успокаивает. Тебе станет хорошо. Ты забудешь, о чем я сегодня тебе говорил, но все сказанное отложится в глубинах твоего сознания. Когда в следующий раз вы окажетесь вместе с Джо, ты будешь знать, как себя вести. Ты понимаешь меня? – Тон его не допускал возражений.

Ник кивнул.

– И еще одно, Ник. – Сэм поднял рубашку и начал аккуратно расправлять рукава. – Любезность для друга. Перед тем, как отправиться к Джо, ты должен повидаться с Джуди Керзон. Помирись с ней, Ник. Тебе она нравилась, помнишь? С ней хорошо в постели. Тебя она успокаивает. А Джо вынуждает сердиться. Иди к Джуди, Ник, не откладывая. – Он улыбнулся. – А сейчас расслабься. Ты доволен и спокоен. Ты чувствуешь себя отдохнувшим. Это приятно. Медленно начинай считать от одного до десяти. На счет десять ты проснешься.

Сэм сел в кресло, откинул на подушку голову и с издевательской усмешкой стал следить, как Ник медленно начал отсчет.

– Абергавенни, Крикхауэл, Третауэр, – бормотала себе под нос Джо, сворачивая с шоссе на следующее утро. Она окинула взглядом гряду холмов, затем бросила взгляд на поблескивавший на солнце широкий Аск и поежилась, вспомнив холод воды, превратившийся в кашу снег под ее босыми ногами и настороженную тишину холмов. К счастью, ее малоприятные воспоминания прервал выехавший прямо перед ней на дорогу трактор, и ей пришлось мгновенно сосредоточиться. Она включила радио. На холмы смотреть она больше не могла: дорога требовала внимания. Прибавив громкости в приемнике, она посигналила трактору, и, обогнав его, устремилась на север в сторону Хея, заставляя себя не думать об огромных пространствах, занятых вересковыми пустошами и горами справа от дороги.

Со стороны Талгарта дорога шла у основания невысоких предгорий, закрывавших могучие плечи Черных гор, которые показывал ей на карте Дейвид, но Джо хорошо чувствовала их запах. Своеобразный, душистый аромат гор Уэльса, который она помнила по своим снам.

Удобно устроившийся в излучине реки Уай городок Хей представлял собой запутанный лабиринт тесных улочек, шумных и оживленных. В центре этого муравейника поднимались мрачные руины замка, впечатляющие своим внушительным видом. Джо поставила машину на рыночной площади рядом с замком. Она смотрела на него с благоговейным трепетом. Слева от нее находились древние развалины, справа часть сооружения выглядела более современно, и, как видно, здесь велись реставрационные работы. Создавалось впечатление, что эта часть замка была обитаема еще совсем недавно. Джо вышла из машины, чувствуя себя немного потерянной. В это время накануне она была еще в своей квартире в Лондоне и лихорадочно набирала номер Жанет Пью. И вот она стоит в двух шагах от крепости, возведенной самой Матильдой. Джо заставила себя оторваться от созерцания развалин. Ей нужен был путеводитель.

Книжные магазины встречались на улочках Хей-он-Уай на каждом шагу. Стеллажи с книгами стояли даже на тротуарах. Дешевые издания соседствовали с уникальными изданиями и раритетами. Очарованная, бродила Джо среди этого сказочного изобилия, подавляя желание остановиться и порыться в книгах. Но ее влекло к мрачным серым руинам. Джо приобрела путеводитель с краткой историей города и небольшую схему улиц. Она купила также пирог с мясом, яблоко и баночку легкого пива и со всеми покупками медленно направилась вниз к реке, оставив замок позади. Осматривать его еще не пришло время. Сначала ей хотелось как следует оглядеться и попытаться что-либо вспомнить.

За высоким современной постройки мостом Джо нашла тропу, петлявшую между деревьями, которая вывела ее на покрытый галькой берег у края широкого водного пространства, кое-где, как ковром, укрытого крохотными белыми цветками шелковника. Она постояла немного, наблюдая, как подернутая мелкой рябью река быстро несет свои воды к востоку от Херефорда, переливаясь через обкатанные скалы и валуны, растекаясь по заливным лугам, все дальше и дальше от гор. Она нашла себе нагретое солнцем пустынное местечко и села, прислонившись спиной к изогнутой березе, глядя на воду. Краем глаза она заметила мелькнувшую неподалеку радугу красок и узнала зимородка. Как завороженная, смотрела она ему вслед, но он исчез так же молниеносно, как и появился.

Она достала из сумки книги и, жуя, принялась просматривать их, время от времени бросая взгляд на город за рекой. Ей на глаза попадались то руины замка, то церковь, видневшаяся среди деревьев на другой стороне реки. Но взгляд ее всякий раз возвращался к воде, отмечая, как рябь в отражениях облаков складывалась в какие-то причудливые узоры. Проплыло мимо, покачиваясь на волнах, перо, а на середине реки из воды выпрыгнула, сверкнув серебристым брюхом, рыба и снова нырнула в волнистый водоворот.

День выдался жарким и безветренным. Джо задремала, и книга упала ей на колени. Стараясь не закрывать глаза, она вновь стала смотреть на воду, прилагая усилия, чтобы не уснуть, но отражения плясали перед глазами, ослепляя, вынуждая снова закрыть их. Постепенно звук воды стал затихать, превратившись в неясное бормотание. Прошло достаточно много времени, прежде чем она начала различать стук копыт.

Покров пыли окутал Англию. Солнце нещадно палило землю. Воздух приобрел едкий привкус, а пышущий жаром ветер, изредка овевавший лица измученных дорогой людей, нес песок, скрипевший на зубах.

Наконец Матильда остановила лошадь. Шедший рядом грум поднял руку, и вся уставшая процессия последовала ее примеру. За ними остались окутанные жарким маревом леса и холмы Херефорда. Перед ними к западу простирались пограничные территории: огромное пространство, занятое горами и вересковыми пустошами. Затем они увидели реку Уай, которая кое-где обмелела настолько, что превратилась в узкую ленту, змеящуюся между широкими полосами выбеленной гальки. Встречались и глубокие заводи, которые спасали от убийственных солнечных лучей, росшие кучно по берегу ольха и орешник, шатром нависавшие в некоторых местах над водой, а также огромные черные валуны, принесенные во время весеннего паводка. Только эти заводи еще оставались зелеными и прохладными, давая пристанище лососям и хариусам.

Уильям снова сопровождал короля. На этот раз в Нормандии. Незадолго до отъезда из Брамбера, Матильда получила от него послание. Она слишком долго задержалась со всей прислугой в этом замке. Запасы подходили к концу, но ей очень не хотелось выполнять приказание Уильяма и снова отправляться в Уэльс. Он намеревался, как говорилось в послании, присоединиться к ней там не позднее ноября, чтобы застать конец охотничьего сезона и успеть поохотиться в лесах у Хея.

Вереница людей и лошадей перешла по мелководью сильно обмелевшую реку. Перед ними предстало маленькое поселение Хей. Оно теснилось вокруг церкви Святой девы Марии и расположенного рядом деревянного замка, и было окружено высокой живой изгородью из боярышника, обвитой жимолостью и ежевикой. За изгородью золотились спелыми колосьями маленькие поля, четко выделяясь на фоне густой зелени обрамлявшего их леса. Где-то поблизости чернели мрачные горы, но теперь их прятала за собой дымка, скрывавшая все, кроме самых нижних участков склонов предгорий.

Проехав сквозь просвет в изгороди, они свернули на тропу и поднялись к замку. Небольшой, деревянный, он стоял на холме и был обращен к реке. Ниже у церкви виднелось неподвижное зеркало пруда, все в зеленых прожилках водных растений. К западу от замка протекал ручей Логин-Брук, сильно обмелевший от жары.

Матильда остановила процессию у крепостной стены и устало огляделась. У церкви ее встречал управляющий замка, обожженный солнцем, просто одетый, а вместе с ним викарий и смотритель замка. Она постаралась улыбнуться им. Ей наскучили льстивые слуги, жившие в отдаленных замках и поместьях, ее тянуло в Брекнок, который она знала, и где продолжали служить преданные Роберт и Хью. Но ей предстояло жить в Хее, в одиннадцати милях к северо-востоку. На этом настаивал Уильям.

Она чувствовала взгляды, направленные на нее отовсюду: из темных дверных проемов, из всех углов. У одной из построек сидел, прислонившись к стене, старик. Поймав на себе ее взгляд, он закивал ей, приветливо улыбаясь беззубым ртом. Несколько детей веселой стайкой бежали за ее лошадью. Один из детей, стараясь не отставать от других, приволакивал изуродованную стопу.

– Добро пожаловать в Хей, леди Матильда, – с поклоном приветствовал ее поспешно выступивший вперед управляющий. Длинные волосы его свесились, обнажив темя с давним шрамом. Он назвался Мэдоком, смотритель – Томом Вульфом, а худой, невероятно бледный викарий – Филипом. Они дружно поклонились. Затем Мэдок выпрямился и заговорил без тени подобострастия, открыто глядя на Матильду.

– Замок приготовлен к вашему приезду, миледи. Ваши слуги могут внести вещи. Кухни ждут вашего повара. С рассвета затоплены очаги. А у вас гости, миледи. – Он прищурил глаза от солнца. – Вчера приехал граф де Клэр. Он дожидается вас в замке.

– Граф де Клэр? – У Матильды на мгновение замерло сердце. Уже много месяцев она не позволяла себе думать о нем. И вот он приехал, нежданно-негаданно! Она не села на измученную лошадь, а с поводьями в руке направилась к воротам замка по высохшему дерну, заросшему чертополохом.

Незадолго до этого вернувшийся с соколиной охоты Ричард, обнаженный до пояса, стоял у подножия лестницы, что вела по крутому склону холма к башне. Один из его людей поливал его голову холодной водой. Увидев Матильду, Ричард не смутился.

– Миледи! – приветствовал он ее. Следующее ведро воды вылилось ему на лицо. Он обернулся и прогнал слугу. Постепенно двор заполнялся слугами, повозками, вьючными животными. В облаках пыли разгружались вещи, лошадей уводили в конюшни, прислуга расходилась по предназначенным для нее постройкам. Матильда стояла среди этой толчеи и наблюдала, как Ричард растерся полотенцем и надел свою тунику. Сердце ее колотилось.

Он застегнул пояс и прошелся рукой по мокрым волосам.

– А где сэр Уильям, миледи? Вижу, его с вами нет. – Перепрыгивая через две ступени, он стал первым подниматься по лестнице в башню. Внутри было жарко, душно и полно едкого дыма от очага. Матильда следовала за ним, но не так быстро. Она остановилась, у нее резало глаза после резкого перехода от яркого света к полумраку. Наконец она привыкли к полутьме и увидела, как Ричард опоясывает себя мечом.

– Уильям на службе у короля. А что вы делаете в Хее, Ричард? – спросила она и смутилась.

– Жду вас, конечно. – Он приподнял бровь, удивившись вопросу, и подошел к ней поцеловать руку. – Я возвращаюсь в Глостер. Большинство своих людей я послал вперед, а сам заехал сюда, чтобы немного поохотиться в вашей чудесной долине. До меня дошли слухи, что вы направляетесь сюда. Путь ваш был таким неблизким. – Он не отпускал ее руку.

Она безуспешно попыталась высвободить ее.

– Лорд де Клэр… – Она с беспокойством оглянулась на дверь.

– Я несколько раз хотел навестить вас, – продолжал он шепотом, – но постоянно возникали препятствия. Я был с королем во Франции, ездил на север или на пограничные территории, но когда вас здесь не было. – Он не отпускал ее руку и очень серьезно смотрел в глаза. – Но как же я скучал по вам.

– Нет, Ричард, пожалуйста. – Она прервала его и высвободила руку. – Прошу, не говорите так. – Она замолчала, стряхнув с плеч легкую дорожную накидку. Глаза ее неуверенно всматривались в его лицо. Он мало изменился. Все тот же беззаботный юноша, который сопровождал ее в путешествии по Англии, пусть теперь перед ней стоял молодой человек, немного выше ее ростом, широкоплечий и очень стройный. Темные глаза его весело блестели. Она закусила губу и слегка отвернула лицо.

– Что такое? Почему вы грустите? – Он поправил меч на поясе. – Мне казалось, вас порадует мой приезд!

– О, Ричард! Я рада. – Она перевела дыхание и улыбнулась ему. – Вы не представляете, как я рада. Просто… просто я устала, в этом все дело. Мы сегодня проехали так много.

– Миледи…

Она обернулась: Джинн тянула ее за рукав. На лице ее ясно читалось неодобрение.

– Дети уже спят, миледи. И вам пора. – Джинн наклонилась и подняла брошенную Матильдой накидку. – Ваша комната готова. Я уверена, что лорд де Клэр извинит вас. Вы очень устали в дороге.

– Вовсе нет, я не приму никаких извинений. – Он снова взял Матильду за руку. – Распорядитесь принести еды и вина, позовите музыкантов! Мы отпразднуем ваш приезд. Нет, я не позволю вам ускользнуть. Вам нужно не спать, а веселиться.

Его бодрое настроение оказалось заразительным, и Матильда не могла не рассмеяться, глядя на его улыбающееся лицо. Ее усталость и грусть куда-то исчезли. Она обернулась к Джинн.

– Иди к детям. Им больше нужна твоя забота, чем мне. Я успею отдохнуть потом.

– Миледи, это неразумно. Вы должны отдохнуть, – настаивала Джинн.

– Я же уже сказала, что ты можешь идти, Джинн, – обернулась к няне Матильда. – У нас с лордом де Клэром есть о чем поговорить.

Джинн осталась стоять, упрямо сцепив руки перед собой, затем неохотно удалилась за занавеску в углу комнаты, что-то недовольно бормоча себе под нос.

– Она очень вас оберегает, – прошептал Ричард, когда Джинн ушла.

Матильда обернулась, улыбаясь.

– Да, она нянчила меня, прежде чем стала няней у моих детей. Иногда мне кажется, будто она забывает, что я выросла. А теперь, милорд, расскажите мне все новости и развеселите меня. Я велю вам это сделать. – Она хлопнула в ладоши, призывая пажа. – Саймон, принеси свечей, еду и кресла. Посмотрим, чем могут угостить в Хее.

Ричард стоял у огня и смотрел на нее, склонив голову.

– Мы будем слушать музыку, стихи, потом выпьем вина и поговорим. Надеюсь, ваше настроение от этого улучшится. – Он поднял бровь и продолжал с улыбкой. – А если это не поможет, я придумаю что-нибудь, чтобы развлечь вас. – Он опустил глаза, а когда снова взглянул на нее, она заметила, что щеки его порозовели. Их взгляды встретились на мгновение. Они замерли на месте и среди суеты приготовлений молча не сводили глаз друг с друга. Возбуждение волной прокатилось по телу Матильды. Она поняла, что он испытывал те же чувства, и ее охватила дрожь. Она первая отвела взгляд.

– Уильям приедет сюда осенью охотиться, – едва слышно прошептала она.

– До осени еще далеко, миледи. – Он поднес ее руку к губам и отпустил. – Так где же музыка? За едой хорошо послушать музыку.

В ту ночь Матильда долго лежала без сна, прислушиваясь к уханью сов в тисовой роще у Логин-Брук. Она продолжала чувствовать на руке прикосновение Ричарда и видела его призывный взгляд, когда они сидели рядом за столом. Перед ними стояло общее блюдо, а мальчик исполнял им на свирели один танец за другим. Отсветы огня играли на лице Ричарда. Она видела, что он не сводит с нее глаз. Матильда старалась побороть охватывающее ее мучительное томление, заставляя себя думать о маленьких сыновьях.

За стеной крепости слышалось сонное бормотание реки, тихонько плещущейся о камни. В замке царила тишина. Она подняла глаза к потолку, где была укреплена перекладина, на которой держался балдахин и, готовая разрыдаться, уставилась в темноту.

Откуда-то из темноты донесся скрип доски. Она слегка повернула голову, пытаясь что-либо рассмотреть сквозь тяжелые складки опущенного полога. Возможно, кто-то из ее женщин заворочался во сне? Снаружи не доносилось ни звука. Даже ветки не шевелились. Она замерла в тревожном ожидании. Послышалось легкое шарканье, и снова все стихло. Казалось, в темноте тоже кто-то прислушивался.

Матильда нервно проглотила слюну, стараясь прогнать ужасное воспоминание о крадущейся тени на стене ее шатра в Глостере. Она в любую минуту могла крикнуть и позвать стражу. К тому же в замке не могло быть врагов. Она крепко зажмурилась и укрыла простыней голову, оставив открытым лицо.

Затем она отчетливо услышала позвякивание кольца на занавеске. Кто-то прикасался к балдахину на ее кровати. Она подумала о Ричарде, но сразу же отказалась от этой мысли: он не мог быть таким безумно беспечным. Она напряглась в ожидании, не решаясь открыть глаза.

Занавески отодвинулись еще немного, и она почувствовала, как кто-то склонился над ней. Какая-то влага весенним дождем сеялась ей на волосы, лицо, плечи. Потом Матильда услышала слова. Напрягая слух, она пыталась их разобрать, одновременно удивляясь, почему она до сих пор не закричала. Женский голос что-то тихо говорил нараспев: молитву, а может быть – заклинание. Она почувствовала, что холодеет. Это Джинн произносила над ней магические слова. Матильда попыталась вскочить, закричать на старую женщину, позвать Элен или стражу, но казалось, черная шелковая паутина, прижала ее к кровати. Она раскрывала рот, стараясь крикнуть, но не смогла выдавить из себя ни звука. Тем временем голос смолк, и полог на постели бесшумно задернулся. Старуха ушла. Так или иначе, но заклинание было произнесено. Бороться и сопротивляться теперь не имело смысла. Матильда попыталась поднять руку, чтобы перекреститься, но рука неожиданно оказалась слишком тяжелой. Уже засыпая, Матильда сказала себе, что Джинн не стала бы желать ей зла. На душе у нее стало спокойно, напряжение прошло и, повернувшись на бок, она сразу же уснула.

Проснулась она на рассвете. Элен надела на нее зеленое платье и уложила тяжелые волосы под простой вуалью, которую придерживала плетеная лента. Было слишком жарко, чтобы надевать плотный головной убор и накидку. За Джинн Матильда не посылала. Старой женщины нигде не было видно. Ричард уже ждал во дворе в окружении своих людей, лошадей и собак.

– Надеюсь, вы поедете на охоту? – бодро спросил он, когда увидел ее. – Птицы готовы.

Прозрачное и ясное небо обещало жаркий день.

Подобрав юбки, Матильда сбежала по ступенькам, забыв о ночных страхах. Они значили для нее теперь не больше, чем жуткий сон, подробностей которого она не помнила, хотя и не забыла о своем испуге.

Они выехали из Хея, оставив позади вонзавшуюся в небо острым клинком одну из Черных гор, перешли обмелевшую Уай и на этот раз свернули на север к лугам, окружавшим Клиро-Хилл. Их сопровождали грумы, сокольничие с птицами и главный сокольничий Ричарда – всего около десятка всадников и еще десяток пеших загонщиков. Вдали раздался крик кроншнепа.

Почти сразу из зарослей камыша они подняли цаплю. С азартным возгласом, Ричард сдернул колпачок с головы сидящей на его руке птицы и подбросил ее в воздух. Они придержали лошадей и стали следить, как согнутая фигура цапли двигалась низко в сторону реки, но было поздно. Сокол сбил ее, не прошло и несколько секунд. В Матильде также проснулся азарт. Она приказала принести ее собственную птицу: маленького, но быстрого кречета.

– Я от вас не отстану, – улыбнулась она Ричарду. Надев толстую перчатку, она протянула руку за птицей и сразу ощутила мощь когтей, когда кречет сел ей на руку. Крепко держа путы, она пришпорила лошадь.

Постепенно тропа пошла в гору, и немного погодя они въехали в сухой лес, скрывавший южную сторону Элфейла. Затем деревья расступились, и их взгляду открылись охотничьи угодья. Загонщики с собаками разбрелись среди высоких папоротников. Лошадь Ричарда нетерпеливо задвигалась под ним. Ричард повернулся к Матильде, поглаживая блестящие перья своего сокола.

– Здесь должна быть хорошая охота, – с улыбкой предположил он. – Сейчас рано и еще не жарко. – Неожиданно он насторожился, увидев, что загонщики подняли бекаса. Ричард торопливо снял колпачок и подбросил птицу вверх. Щурясь от солнца, они смотрели, как птица быстро набрала высоту и нависла над добычей, готовясь к броску.

Когда птица стала стремительно падать, глаза Ричарда блестели от возбуждения.

– Есть добыча, – пробормотал он себе под нос и направил лошадь в доходящие до груди папоротники. На руке его висела крылатая приманка.

Матильда последовала за ним, не отрывая глаз от его широких плеч. Она полной грудью вдыхала чистый, пьянящий воздух. Ей хотелось смеяться от переполнявших ее чувств. Она поторопила свою лошадь, и ветер заиграл ее вуалью, стараясь растрепать волосы.

Утренняя охота удалась. Они остановились только в полдень. Всех утомила жара и охота. Ричард спрыгнул с седла и бросил поводья груму, а сам лег ничком на траву рядом с маленьким горным ручьем.

– Попробуйте окунуть лицо. Вода необыкновенно холодная, – предложил он, смахивая воду с глаз.

Их слуги с птицами вернулись в тень деревьев. Матильда наблюдала, как уводят ее лошадь, затем опустилась на колени рядом с ним и поболтала в воде пальцами. Горный ручей оказался настолько холодным, что у нее заломило руки.

– Какое неподобающее зрелище! Миледи де Броз плещется в воде, как ребенок! – посмеиваясь, проговорил он.

Она рассмеялась немного виновато.

– Жаль, что я не могу сбросить всю одежду и, как мальчишка, прыгнуть туда.

– Мадам, прошу вас, порадуйте себя, я возражать не буду, – не смущаясь, усмехнулся Ричард. Она не могла на него сердиться. – Господи, Матильда, если бы вы не были женой де Броза, – вдруг сразу посерьезнел он. В голосе его зазвучали ноты, испугавшие ее. Она с беспокойством подняла глаза и встретила его ищущий красноречивый взгляд. – Давайте прогуляемся по лесу подальше от слуг, которые вечно за нами следуют. Я должен поговорить с вами свободно наедине.

– Нет! – Голос ее звучал решительно, но сердце прыгало в груди. Она страстно желала отбросить все опасения, забыть об осторожности и откликнуться на его просьбу. – Нет, мы не должны больше этого делать. Не должны, пока жив мой муж. – Она встала, стряхивая с платья траву. – Я на многое способна решиться, но не должна снова пятнать честь Уильяма. – Матильда отвернулась к деревьям и кусала губы, жалея всей душой, что он заговорил об этом. Он поднялся вслед за ней и схватил за руку.

– Поздно говорить о бесчестии, Матильда. Ты моя в душе, и об этом твердят твои глаза, когда ты смотришь на меня. И в мечтах ты также принадлежишь мне. Я знаю это.

Не думая о том, что их могут увидеть, он притянул ее к себе. Губы его жадно искали ее рот, а руки нежно ласкали плечи. Она вздрогнула, охваченная желанием.

– Мы не должны, – шептала она, когда их губы слились в поцелуе. – Такая любовь обернется злом.

– Ерунда. – Он сильнее сжал ее. Неожиданно он наклонился и подхватил ее на руки. Она протестующе вскрикнула, но Ричард не обратил на это внимания и понес ее вдоль берега. Он перешел с ней говорливый ручей и нашел укромное место в кустах утесника. Там он осторожно опустил ее на землю. Он расстегнул пояс и отложил в сторону меч. Вновь склонившись над ней, он стал покрывать ее лицо поцелуями. Его руки нашли ее грудь в низком вырезе платья, и она тихо ахнула от удовольствия. Обвив его шею руками, она привлекла его к себе, чувствуя, как он путается в ее длинных юбках. Осторожность была забыта. Ей стало совершенно безразлично, видит ли их кто-либо в те мгновения, когда Ричард снова и снова поднимал ее на вершину блаженства. В какой-то момент, когда она, выгибая спину и двигая бедрами, принимала его в себя, она вдруг открыла глаза и сочная синева неба ослепила ее. И тут же ей показалось, что солнце на миг закрыла тень. Она замерла на секунду, но возбуждение ее было настолько сильно, что она, забыв обо всем, безропотно погрузилась в омут своей страсти.

– Вы – моя, миледи, – улыбаясь, сказал Ричард, наконец, поднимая голову. И снова прильнул к ее шее.

Она ласково гладила его волосы, все еще дрожа от возбуждения.

– Если об этом станет известно Уильяму, он меня убьет, – зашептала она.

– Уильям во Франции. Он ничего не узнает, – медленно садясь, успокоил ее Ричард. – Никто не заметил нашего ухода, а если и заметили, мы скажем, что искали, где можно укрыться от солнца после обеда. Пойдемте. – Он встал и протянула ей руку. – Пора, миледи, перекусить. Любовь возбуждает аппетит!

Они медленно двинулись к поляне. Под деревьями Матильда остановилась и знаком велела принести корзины с провизией. Она чувствовала устремленные на нее взгляды, и ей подумалось, что их исчезновение, скорее всего, не прошло незамеченным. Она также не могла не чувствовать пылающий взор Ричарда, от которого у нее сладко щемило сердце. Но когда она стояла, гордо выпрямившись, и наблюдала, как на траве расстилают скатерть, только едва заметный румянец говорил о царившем в душе Матильды смятении.

Она взглянула на Ричарда. По крайней мере, внешне он был спокоен. Сидя на выступающем куске скалы, он непринужденно взял у пажа кубок с вином. Его туника была расстегнута у ворота. Когда их взгляды встретились, он улыбнулся и поднял свой кубок со словами:

– За удачную охоту, миледи!

Она резко отвернулась и стала смотреть, как располагались в тени сокольничие. Птицы сонно нахохлились на своих насестах. Вокруг них на траве растянулись грумы и жевали пироги, прикрывая глаза от солнца, проникавшего сквозь ветви сосен. Сильно пахло хвоей и высохшей травой.

Появление всадников застало всех врасплох. Их было около дюжины. За спиной у них виднелись луки, клинки обнаженных мечей сверкали на солнце. Их предводитель подскакал к Матильде с Ричардом и остановил коня почти у края расстеленной скатерти. Он отсалютовал им и с мрачной улыбкой убрал меч в ножны. За их спинами растерянно стояли слуги. Клинки всадников держали их на месте.

– Henpych gwell, arglwyddes. Yd oedd gennwch у hela da? Balch iawn yw dy hebogeu. – Мужчина был смугл, с вьющимися волосами, и одет в яркий пурпур. – Приветствую вас, миледи! Охота была удачной? – Он перешел на безукоризненный французский. – Полагаю, охота в моих горах делает мне честь. Вижу, вы добыли много дичи. – Он кивнул в сторону птиц, лежавших рядом с одним из грумов и подготовленных для переноски.

Он медленно разглядывал Матильду, отметив стройную фигуру и волосы цвета бронзы, собранные под вуалью.

– Миледи де Броз, если не ошибаюсь? Я Эйнион Клад, принц Элфейла. – Он церемонно поклонился в седле. – Мне сообщили о вашем пребывании в Хее. Позвольте спросить, когда к вам намерен присоединиться супруг? – Его зеленые, как мох у ручья, глаза лукаво блеснули.

Матильда густо покраснела. Она не сомневалась, что этот мужчина их видел. Их убежище оказалось ненадежным. Она бросила быстрый взгляд на Ричарда. Тот остался сидеть на камне безоружный, с бокалом вина, и только сжатые губы и угрожающий блеск в глазах выдавали его гнев.

– С вашей стороны очень любезно, что вы приехали поприветствовать нас, принц Эйнион. – Она усилием воли заставила себя сохранять спокойствие. – Мой муж в настоящее время находится на службе у короля. Позвольте спросить, какое у вас к нему дело? Может быть, следует отправить ему послание? – Она с надменным видом смотрела на принца. Веселость в его глазах исчезла. Взгляд его стал пугающе жестким. Она упрямо смотрела ему в глаза, не подавая вида, что в дальнем уголке сознания у нее зашевелился страх, разбуженный внезапным подозрением.

– Дело касается небольшого долга, миледи. Род Сейсилла из Гвента еще не отомщен. Не думайте, что об этом деле забыли, какими бы незначительными не представлялись последствия. – Слова сурового предупреждения принц произнес ровным и спокойным тоном. – Подумайте об этом, когда будете разъезжать по моим владениям, и посоветуйте своим людям не проявлять беспечности. Сомневаюсь, что кто-либо из них с радостью готов пожертвовать рукой, даже защищая такую обаятельную даму. – Он насмешливо поклонился.

Матильда перевела дух и сжала кулаки, чтобы унять дрожь в руках. Наступившая тишина показалась особенно жуткой. Вдруг вдали раздался скрипучий резкий голос дергача. Лошадь Эйниона вскинула голову и заржала. В тот же миг настроение принца переменилось. Он тепло улыбнулся и поднял руку в приветствии.

– Хорошей охоты, миледи, – пожелал он, учтиво наклоняя голову. – Надеюсь, дневная охота окажется не менее удачной. Прощайте. – Он откинул назад голову и звучно расхохотался, затем подозвал своих людей. Все, как по команде, повернулись и поскакали вверх по холму, оставляя за собой тучу пыли, и скоро скрылись из глаз. Снова вокруг стало тихо.

Ричард вскочил и схватил меч, прислоненный к камню на расстоянии вытянутой руки.

– Боже, я думал, что всем нам конец. – Он вытер выступивший на лбу пот. – Я слышал, что он стал преемником отца. Этот молодой человек очень горяч и начинает мутить воду. Думаю, Рис скоро не сможет держать его под контролем. Как видно, он почитает кровную месть.

– Они называют ее галанас, – тихо уточнила Матильда. Она задумчиво смотрела на быстро бегущий поток. – Ричард, он видел нас, когда мы предавались любви.

Ричард посмотрел на нее с мрачным видом.

– Все, я провожу вас. Мы немедленно возвращаемся в Хей. – Он поспешно отдал распоряжения своим перепуганным людям, сгрудившимся под деревьями. – А против вас, как видно, он не настроен враждебно, – тихо заметил Ричард, когда грум подводил к ним их лошадей.

– Я была в замке, когда погиб Сейсилл, но ничего не знала о планах Уильяма, – печально проговорила она. – Валлийский мальчик проводил меня через горы в Третауэр. Он сказал тогда, что они на меня не держат зла, но… – Она передернула плечами. – Ричард, вы слышали, что он сказал о руках. Должно быть, это его люди принесли в Глостер тот ужасный сверток.

Он пожал плечами.

– Может быть, и так, а, возможно, и нет. Уэльские принцы все родственники между собой. Когда им это выгодно, они всегда вспоминают о кровной мести. – Он помог ей сесть в седло, а затем сам вскочил на лошадь.

– Но это предупреждение. Возможно, формально мир и сохраняется, но никогда больше не рискуйте отправляться в эти горы без серьезной охраны. Не забывайте об этом.

Они быстро и в постоянном напряжении проскакали через поросшие папоротником пустоши, лес, а затем, оставив позади деревню Клиро, через предгорья спустились к броду. От радостной легкости, которая переполняла их утром, не осталось и следа.

Снова душное марево поглотило горы, а за ближайшими холмами медленно набухала черная грозовая туча.

С большим облегчением, Матильда въехала во двор замка. Она сама соскочила с седла, оставив без внимания подскочившего ей помочь Ричарда, и бросилась к детям. Страшная мысль пришла ей в голову, когда они возвращались в замок. Как там дети? Дети Уильяма за детей Сейсилла. Могло бы это быть справедливым возмездием?

Старший сын играл в пыли у ног Джинн с двумя мальчиками.

– Как Уилл? С ним все хорошо? – В Матильде проснулся дремавший долгие месяцы леденящий душу страх за старшего сына.

– Конечно, миледи. Все хорошо, – ответила ей спокойной улыбкой старая женщина.

У Матильды вырвался вздох облегчения. Вероятно, месть ее не коснется. Ее пощадят, как и жену Сейсилла. Но двое из детей Сейсилла были убиты, и валлийцы, она знала, не забудут об этом.

Она услышала торопливые шаги Ричарда.

– Что-нибудь случилось?

– Нет, с детьми все хорошо, – улыбнулась она. – Глупые материнские страхи, и больше ничего. – Она опустилась на колени рядом с Уиллом и крепко прижала его к себе. Его мягкие волосы щекотали ей лицо.

Малыш почти сразу же высвободился, отойдя на несколько шагов, плюхнулся в пыль и принялся с довольным видом ее пересыпать. Матильда смотрела на него и улыбалась, но ее улыбка моментально исчезла, когда она заметила оценивающий взгляд Джинн, устремленный на Ричарда. Лицо старой женщины застыло неподвижной маской, но в глазах ее Матильда заметила подозрение и ненависть. Ей припомнились события прошлой ночи. Утром она отмахнулась от них и постаралась забыть, как дурной сон. Но это был совсем не сон. Над ней колдовала Джинн. Матильда вздохнула. Если старая няня пыталась заговором уберечь ее от любовных мук, то ей это не удалось. Матильда с грустью подумала, что ее доброму старому другу в первый раз не удалось ее спасти.

Она поднялась с земли, отряхнула светло-зеленые юбки и отправилась к себе, оставив Ричарда стоять посреди двора.

Неожиданно за спиной у нее раздался чей-то голос. Она остановилась в нерешительности. Ей хотелось обернуться, но она боялась, что за ней последует Ричард, если увидит ее взгляд. Кто-то коснулся ее плеча, по-валлийски мелодичный голос что-то пытался ей сказать…

– Как вы? Ну же, очнитесь. Ну, давайте, давайте. – Голос зазвучал громче, затем стал стихать. – Алан, сбегай-ка лучше за врачом.

Кто-то склонился над ней. Джо медленно открыла глаза. Она лежала на гальке на берегу. Она вскрикнула и села в испуге. Голова у нее сильно кружилась. День клонился к вечеру. Солнце тонуло в пышном золотистом облаке. Двое совершенно незнакомых людей стояли возле нее на коленях.