Тишину нарушает скребущий звук, слабый и далекий. Это святотатство, это вторжение в жаркий мрак, где уже три тысячи лет не звучало ни шепота, ни движения, ни дыхания, ни биения сердца – ни внутри льняных покровов, обвивающих тела, ни вне их.

На стенах, никем не видимые, начертаны священные надписи. Для этих двоих молитвы творились наспех, переписывались второпях. Молитвы, долженствующие указывать им путь, защищать их души, направлять их дух, написаны краской, а не выбиты на камне. В самом дальнем углу одна-единственная надпись, сделанная кем-то из прислужников, молит и заклинает: если души их не упокоятся, пусть они снова вернутся в мир, который покинули столь внезапно. «Я ненавижу сон…»

Анну разбудил стук в дверь. В первую секунду она испуганно уставилась на потолок, потом глянула на часы: половина девятого.

– Кто там? Подождите минутку! – Вскочив с постели, она стала убирать волосы с глаз, пытаясь собраться с мыслями. – Серина, это вы? Простите… Мне нужно было включить будильник.

Повернув ключ, Анна открыла дверь. На пороге стоял Энди.

– Простите, – с усмешкой заговорил он, – я решил, что не видел вас за завтраком, потому что вы встали раньше всех. – Он обвел взглядом ее всклокоченные волосы, коротенькую ночную сорочку, длинные голые ноги, и его улыбка стала еще шире. – Вы собираетесь в Ком-Омбо?

– Да… – Анна провела рукой по волосам – и вдруг вспомнила… – О Господи, да! Я проспала. В котором часу начинается экскурсия?

– Через десять минут. – Он на шаг отступил от двери. – Знаете что? Хотите, я принесу вам кофе из столовой, пока вы одеваетесь?

– Правда, принесете? – Невозможно держаться с достоинством, когда на тебе только коротенький розовый лоскуток и ничего больше.

Она быстро заскочила под душ, схватила платье и марлевую рубашку – вместо жакета, сунула ноги в сандалии и как раз вставляла пленку в фотоаппарат, когда Энди снова возник на пороге с кофе и завернутым в салфетку круассаном.

– Али даже намазал вам его клубничным джемом, сообщил он, передавая все Анне. – Похоже, он ваш большой поклонник. И вам совершенно незачем давиться – Омар сказал, что мы можем сами пойти в храм вслед за ними: тут есть тропа, и ходу всего-то полчаса. Главное – не пропустить это зрелище. Вы можете полюбоваться развалинами отсюда. – Он сделал жест в сторону окна.

– Вы спасли мне жизнь! – Взяв из его рук кофе, Анна села на кровать и благодарно отхлебнула глоток. Энди стоял перед ней, глядя на нее, и она вдруг испытала неловкость, но затем, оценив всю комичность ситуации, рассмеялась. – Простите! Я не привыкла принимать мужчин у себя в каюте. Присядьте, пожалуйста. Я буду готова через две минуты. – Круассан, еще теплый, истекал растаявшим маслом и джемом. Подобные вещи также трудно есть с достоинством.

Энди с усмешкой смотрел на нее.

– Вы могли бы успеть еще раз забраться в душ, – заметил он.

– Ну, не до такой же степени я перепачкалась, – со смехом возразила она. – Я уложусь в минуту.

Одним глотком допив кофе, она зашла в ванную вымыть руки. Ее косметичка все еще стояла там на полу – в таком маленьком помещении поставить ее было больше некуда. Взглянув на нее, Анна похолодела. Всего несколько минут назад она открывала ее, чтобы достать бальзам для губ; флакончик, завернутый в шарф и помещенный в полиэтиленовый пакетик, был там, она сама засунула его поглубже под косметику и лосьоны и закрыла молнию. А теперь молния была расстегнута, и в ее зубьях торчали клочки полиэтилена.

На мгновение страх парализовал Анну; она стояла, глядя расширенными глазами на косметичку и чувствуя накатывающую тошноту, потом здравый смысл возобладал. Она спешила, потому что Энди должен был вот-вот вернуться, и зубцы молнии захватили полиэтилен. Флакончик был на месте. Заставив себя успокоиться, Анна открыла кран. Через несколько секунд она была готова.

Один из членов команды указал им тропу вдоль реки. Остальные уже успели уйти далеко вперед; Анна видела, что они идут тесной группой, сгрудившись вокруг жестикулирующего на ходу Омара. Утреннее небо сияло синевой.

– Хотите успеть на лекцию? – спросил Энди.

– Вы предлагаете бежать?

– Это единственный выход.

– Вы чересчур категоричны, – улыбнулась она. – Вы бегите, если хотите, а я осмотрю достопримечательности самостоятельно.

– Нет, – покачал он головой, – бег – это не для меня. По крайней мере не по такой жаре. Но знаете, вчера вечером я читал кое-что о Ком-Омбо, так что, если хотите, я могу просветить и вас.

К тому времени, как они добрались до скопления пестрых, густо окруженных народом палаток с сувенирами у входа в храм, Энди успел пробежаться по нескольким тысячелетиям истории Египта вплоть до эпохи Птолемеев.

– Этот храм гораздо старше храма в Идфу и, по сути дела представляет собой два храма в одном – он разделен посередине. Одна половина посвящена Гор-уру, или Гору-старшему, а вторая – Себеку, богу-крокодилу, – рассказывал он на ходу. – Храм был знаменит своими жрецами-целителями, так что люди приходили издалека, чтобы просить их помощи и совета. Он разрушен куда больше, чем храм в Идфу, потому что стоит неподалеку от реки, и вода значительно повредила его, да к тому же не так давно случилось землетрясение.

Туристов было видимо-невидимо, так что снова пришлось стоять в медленно двигающейся очереди и протягивать свои билеты, чтобы у них оторвали уголок.

– А я думал, вы решили пропустить сегодняшнюю экскурсию, – раздался над самым ухом Анны голос Тоби, воспользовавшегося моментом, когда Энди, старавшийся рассмотреть храм получше, отошел немного в сторону. – А вы, значит, наслаждаетесь обществом нашего антиквара… – Движением головы он указал на Энди. – Кстати, вас ищет Серина. Я правильно понял, что вы все-таки решились поговорить с ней?

Анна кивнула.

– Она очень помогла мне. Вы правы, она действительно много знает обо всей этой мистике и о египетской истории.

– Достаточно, чтобы успокоить вас? – быстро глянув на нее, спросил он. Они медленно шли через передний двор среди массивных полуразрушенных колонн.

– Успокоить вас? – Подошедший Энди расслышал последние слова вопроса. – Это вы о чем? Вас что-то беспокоит, Анна?

– Да нет, ничего серьезного, – поспешила она ответить.

Они как раз дошли до того места, где стоял Омар, рассказывая о расположении храма на пересечении караванных путей из Нубии и дорог из пустыни, по которым доставлялось золото, и приглашая участников круиза как следует рассмотреть крылатые солнечные диски над обоими входами. Анна подошла поближе. Омара стоило послушать: он знал свое дело, и было бы глупо пропускать его лекции, составлявшие часть запланированных в туре мероприятий. Анна старалась слушать внимательно и смотреть туда, куда он указывал, однако почти сразу же отвлеклась, пытаясь представить себе, как выглядел этот громадный храм в прошлом, и понять, сохранилось ли еще хоть что-нибудь от атмосферы тех времен.

Еще ребенком она поступала так: абстрагировалась от всего даже интересного и познавательного, что могло отвлечь, и старалась сосредоточиться на атмосфере. Это была потребность. Факты можно было узнать и позже, а оживляло то или иное место именно ощущение его атмосферы. Только оно имело значение, только оно потом оставалось с ней надолго; оно значило гораздо больше, чем дата основания или завершения строительства. Именно эту часть Египта ей хотелось увезти с собой. И потом, она никогда особенно не любила лекции.

– По-моему, я уже говорила вам, чтобы вы держались подальше от Энди! – послышался прямо над ее ухом сердитый шепот. Анна удивленно обернулась.

Чарли стояла почти вплотную к ней; лицо ее было полускрыто большими темными очками.

– Я вас предупреждала. – Она оглянулась, все остальные втягивались вслед за Омаром в гипостиль. Чарли повернулась спиной к ним, загородив дорогу Анне. – На вашем месте я бы сосредоточила свои силы на ком-нибудь другом.

– А по-моему, абсолютно не ваше дело, с кем я разговариваю или хожу! – резко ответила Анна. – И по-моему, вы что-то слишком уж разгорячились. Уверяю вас, я не собираюсь отбивать вашего друга, если он таковым является. В конце концов, мы с ним едва знакомы. Но если у нас с ним есть желание разговаривать друг с другом как нормальные взрослые люди, я не вижу причины, почему бы нам не делать этого.

На миг ей показалось, что Чарли сейчас ударит ее. Лицо рыжеволосой женщины побагровело от ярости, кулаки крепко сжались. Шумно втягивая воздух ноздрями, она сделала глубокий вдох, и ей удалось овладеть собой. Резко повернувшись, она отошла.

– Ну, вы просто молодец! – Тоби, без малейшего смущения наблюдавший всю сцену, широко улыбнулся Анне.

Она покраснела. Почему-то ей было очень неприятно, что он слышал этот обмен колкостями. Она поискала глазам Чарли, но той и след простыл, лишь через пару минут Анна снова увидела ее – рядом с Энди, которого она держала под руку с видом полновластной хозяйки.

– Странно, что она до сих пор не надела на него ошейник и поводок, – не удержалась Анна от едкого замечания.

Тоби хмыкнул:

– Я знаю многих женщин, которые именно так и поступили бы, имей они хоть половину шанса. – Он даже не попытался смягчить свои слова улыбкой.

– В вашем замечании очень много горечи, – сказала Aнна, удивленная столь резкой переменой тона. – Вы говорите на основании личного опыта?

Его лицо потемнело.

– Я уверен, что большинство мужчин, даже если их допрашивать без особого пристрастия, могли бы сказать то же самое. Простите, прежде всего мне не следовало прерывать вашу беседу. Смотрите, наш досточтимый вождь уже зовет нас дальше. Надо бы послушать, что он говорит. – Тоби отошел, оставив Анну в одиночестве. На нее надвигалась большая группа других туристов, гид которой, отчаянно жестикулируя, громко рассказывал что-то по-французски.

– Анна! – К ней проталкивалась Серина. – Наконец-то я нашла вас! С вами все в порядке?

– Да, конечно.

– У вас взбудораженный вид. Я видела издали, как Чарли говорила с вами. Однако насколько я понимаю, вы отбились?

Анна сердито сдвинула брови.

– Да, некоторым образом. Скажите мне, неужели никто здесь ни капельки не интересуется историей Египта? Похоже, каждый занят своим делом и никто не слушает Омара. – Она помолчала, потом ее словно прорвало: – Послушайте, при всем моем уважении, я никак не могу понять, как вы выносите эту Чарли. Простите, но она просто невозможна. Ради Бога, у меня и в мыслях не было охотиться на ее друга…

Серина добродушно рассмеялась:

– А мне и не приходится ее выносить. Она мне не подруга, даже не соседка: она просто снимает у меня комнату. Честное слово. И потом, она не видит во мне угрозы. Боюсь, что она уловила интерес Энди к вам гораздо раньше, чем вы сами. Вы привлекательная женщина, Анна. Вы, как говорится, зацепили его. Если он действительно не интересует вас, она в конце концов это поймет. – Серина помолчала. – А тем временем мы с вами должны выполнить свою задачу.

– Задачу? – Анна непонимающе воззрилась на нее.

– Вы что, забыли, о чем мы говорили вчера вечером? Мы собираемся принести жертву богам, дорогая моя. Помните? – Поймав ее недоуменный взгляд, Серина расхохоталась. – Ну и лицо у вас! Я же не имела в виду, что мы будем проливать чью-либо кровь. По-моему, мы можем это сделать гораздо тоньше. Я первым делом подумала о цветах, но здесь их взять неоткуда. Так что, пожалуй, обойдемся совершением возлияния. Я тут прихватила с собой кое-что, думаю, подойдет. – Она похлопала рукой по висевшей у нее на плече большой замшевой сумке. – Мы найдем спокойный уголок, дело стоит того, Анна.

Они проталкивались сквозь французских туристов, целенаправленно двигаясь к самому сердцу храма. Их собственная группа уже исчезла из виду.

– Сегодня утром мне показалось, что кто-то пытался завладеть флакончиком, – говорила Анна, следуя по пятам за Сериной. – Я вошла в душ, а накануне оставила его там, завернутым, в моей косметичке. Так вот, я вошла и обнаружила, что косметичка открыта, а полиэтилен, в который сосуд был завернут, разорван. Наверное, это я сама. Я даже уверена в этом. Вероятно, в спешке я зацепила пакет молнией, и она поэтому плохо закрылась. Но тогда я очень испугалась, правда ненадолго. – Какой-то тихий голосок у нее в голове настойчиво повторял: «Но ты ведь засунула пакет на самое дно. Ты же знаешь, что он не попадал под молнию. Ты знаешь, что закрыла косметичку как следует». Анна попыталась отвлечься от этого голоса и тут отдала себе отчет, что Серина что-то говорит ей.

– Не беспокойтесь об этом, – говорила она. – Вы нашли в дневнике, что пишет об этом Луиза?

– Да, я читала, но… пожалуй, я чересчур увлеклась описанием ее поездки с Хассаном в Идфу. Придется сегодня почитать еще.

– А кроме молнии, ничего необычного не было?

Анна колебалась. Эта пыль… Эта странная, пряно пахнущая пыль. Да она становится настоящей невротичкой! Она покачала головой.

– Я читала допоздна.

– Да мы и разошлись очень поздно, Анна, – снова усмехнулась Серина. – Послушайте, давайте найдем какое-нибудь тихое место, если это только возможно при таком наплыве людей.

– Вы думаете, от этого будет польза?

– Если мы угодим богам – его богам, это не может причинить никакого вреда. И может быть… может быть, это побудит его держаться подальше от нас, кто бы он ни был. Сюда. – Она жестом поманила Анну в сторону от главного потока посетителей.

– Омар говорил, что место для жертвоприношений было где-то там. – Анна указала рукой вперед.

– Да. Но было и другое место, где жрецы служили Гор-уру: оно скрыто здесь, в стене. По-моему, для наших целей лучше выбрать место потише, правда?

Наклонившись, они нырнули в низкий узкий проход и оказались в темном помещении. Там двое мужчин фотографировали барельефы. Они даже не обернулись. Серина поманила Анну к дальней стене.

– Смотрите! – Серина извлекла из кармана миниатюрный фонарик, встроенный в шариковую ручку. Тонкий луч высветил группу фигур. – Да. – Ее шепот звучал торжествующе. – Гор-ур с Тотом и Исидой. Мы попали как раз туда, куда надо. Я читала об этом вчера вечером. Здесь мы и сделаем то, что собираемся.

Она оглянулась на мужчин с фотоаппаратами. Один, стоя почти вплотную к стене, наводил свою камеру, другой в свете маленькой лампы писал что-то в блокноте.

– Ну, последняя, – донеслось до женщин из темноты.

Серина подняла бровь.

– Как только мы останемся одни. Вот. – Она порылась в сумке. – Эти ребята обожали разные пышные церемонии. Могу только надеяться, что нам зачтутся наши благие намерения и наша искренность.

– При условии, что они послушают нас, – не удержалась от скептического замечания Анна. – В конце концов, в наши дни к ним обращается не так уж много людей.

Серина испытующе взглянула на нее.

– Думаю, вы будете удивлены.

Закрыв свой фотоаппарат, тот из мужчин, что был повыше ростом, направился к ним.

– Потрясающее место! Вижу, вы нашли группу с Исидой. О ней известно не так уж многим. – Судя по акценту, он был немцем или швейцарцем. – Замечательно, правда? Мы уже сняли ее. – Его напарник взвалил на плечо объемистую сумку с фотографическими принадлежностями и остановился за спиной у них. – Боги по-прежнему здесь, чувствуете? Они покинули большие храмы и теперь скрываются в таких местах, как это. Доброй охоты, леди. – Усмехнувшись, он пошел к двери.

– Откуда они узнали? – выдохнула Анна.

– Может быть, это родственные души. – Серина вытащила из сумки небольшую пластмассовую бутылочку. – Вот, пока мы одни… Налейте на ладонь. Поднесите его богам, а потом вылейте на землю перед ними. Это красное вино. Это самое большее, что можем сделать при данных обстоятельствах, я взяла его вчера за ужином.

Анна колебалась.

– Не знаю, правильно ли то, что мы делаем.

– Правильно, правильно, поверьте мне. Вот в чем мы и в самом деле не можем быть уверены, так это в том, примут они жертву или нет. – Серина отвинтила крышку.

Анна развела руками.

– Простите, но я чувствую себя полной идиоткой.

Серина взглянула ей в глаза.

– И напрасно… Быстрее! – воскликнула вдруг она, меняя тон. – Я слышу голоса. Совершайте жертвоприношение!

Издали до слуха Анны донесся взрыв смеха, затем оживленный разговор, как ей показалось, по-арабски.

– Быстрее. Сложите руки.

Анна подставила соединенные лодочкой ладони и почувствовала, как по ним полилось теплое вино.

– Поднимите руки! Великим богам Египта – Гор-уру, Тоту и Исиде, повелительнице луны.

Анна повторила эти слова и прибавила от себя:

– Пожалуйста, храните и оберегайте нас. – Она подняла соединенные руки, подержала их так пару мгновений и медленно разомкнула ладони, позволяя вину пролиться на камень у ее ног.

Внезапно воздух в маленьком помещении будто наэлектризовался. Анна затаила дыхание. Взглянув на Серину, она увидела, что та расширенными глазами смотрит на стену. Анна проследила за ее взглядом – и ахнула. Действительно ли поверх резьбы возникла тень человека? Какое-то мгновение Анна была не в силах пошевельнуться; потом Серина подняла руки и скрестила их на груди. Ее поклон в сторону стены был глубок и почтителен. Чуть поколебавшись, Анна сделала то же самое.

Они едва успели закончить, как в проходе появились две фигуры.

– Мне показалось, что вы нырнули сюда. Что это вы тут делаете? – Фигура Бена на мгновение перекрыла падающий из двери свет. Он снял шляпу и тыльной стороной руки вытер лоб. – Видели что-нибудь интересное? Успели посмотреть мумии крокодилов?

Следом за Беном вошел Джо. У обоих в руках были фотоаппараты. Анна потихоньку вытерла руки бумажным носовым платком. Она ощущала в воздухе густой сладкий запах вина и ожидала, что мужчины вот-вот пройдутся по этому поводу, однако они, похоже, не заметили ничего. Серина, завинтив крышку бутылки, сунула ее обратно в сумку. Через несколько секунд все четверо снова оказались на солнечном свету и медленно шли дальше, направляясь в самое сердце храма. Анна взглянула на Серину.

– Вы видели?

Серина, кивнув, прижала палец к губам.

– Поговорим потом, когда вернемся на пароход. Но дeржите глаза открытыми. Боги совершенно определенно присутствуют здесь. – Улыбнувшись, она продела руку под руку Бена. – Нам еще нужно многое осмотреть, а потом, Омар сказал, мы сможем походить по палаткам с сувенирами и купить себе что-нибудь симпатичное, если договоримся о цене.

После позднего обеда Анна снова поднялась в солярий. Оглядевшись, она выбрала кресло на самом носу судна и направилась туда. Вокруг полулежали в креслах несколько бесстрашных поклонников солнца, бросающих вызов дневному зною. Усевшись, Анна надела шляпу, опустила рядом сумку с лосьоном от ожогов и дневником и положила свои длинные загорелые ноги на специальную подставку. Воздух был раскален; она ощущала, как безжалостное солнце жжет кожу даже сквозь слой крема. Большинство ее спутников отсиживались внизу, в тени, или спали в своих каютах, отдыхая после утомительной утренней экскурсии.

Заслышав рядом шаги, Анна притворилась, что спит: сейчас ей никак не хотелось общаться ни с Энди, ни с Чарли. За обедом Чарли несколько раз демонстративно вцеплялась в руку Энди и бросала презрительные взгляды в сторону Анны, однако ее этот спектакль никак не впечатлял, да и Энди, как она не без удовольствия отметила, не обращал внимания на выходки своей рыжеволосой подруги, явно уже надоевшие ему.

Приоткрыв один глаз за стеклами солнечных очков, Анна увидела, что это пришел Тоби. Не обращая внимания на кресла, он подошел к перилам и облокотился на них. Анна заметила, что при нем был альбом, но Тоби не открыл его. Ее он, казалось, не видел, сосредоточив все свое внимание на реке: мимо грациозно проплывала фелюга.

Анна лежала неподвижно, так и не достав из сумки дневник Луизы. Горячий воздух сильно давил, ее клонило в сон. Ее веки опустились. Последнее, что она видела, – это как Тоби для большего удобства поставил ногу на нижнюю перекладину перил, раскрыл альбом и достал из нагрудного кармана рубашки карандаш.

Пароход должен был скоро отплыть из Ком-Омбо и двинуться на юг, в сторону Асуана. Тогда станет прохладнее, подумала Анна и, потянувшись, как кошка, закрыла глаза.

Ее заставили вздрогнуть и проснуться толчок и легкое содрогание всего судна: где-то в его глубине начали работать двигатели.

– Отплываем.

Тоби все еще стоял на прежнем месте. Он произнес это, не поворачивая головы, но Анна сочла, что он обращается к ней, поскольку поблизости больше никого не было. Он рисовал в альбоме, каждые несколько секунд вскидывая глаза, чтобы детальнее рассмотреть объект своего внимания. На сей раз это был мужчина в тюрбане, ловко орудовавший веслом в лодке, тяжело нагруженной ярко-зелеными охапками берсима – основного корма местного скота. Потянувшись, Анна встала, подошла к Тоби и через его плечо взглянула на страницу альбома. Она была заполнена небольшими набросками лодки, так глубоко сидящей в воде, что борта едва выступали над ней, и отдельно – странных здешних весел, как бы перевернутых по отношению к тем, что Анна привыкла видеть дома: гребец держался за их широкую часть, а узкая находилась в воде.

– Хорошо…

– Спасибо, – отозвался Тоби, не отрываясь от работы. – Это остров, на котором любили погреться на солнышке крокодилы. Ребята Себека… – Движением головы он показал на длинную песчаную полосу впереди. Развалины храма остались по левому борту.

– А я надеялась, что нам удастся увидеть крокодилов. – Анна облокотилась о перила, чувствуя, как щеки начинает обдувать легкий, относительно прохладный ветерок.

– Их больше нет, – мотнул головой Тоби. – Они исчезли из реки после постройки Асуанской плотины. – Закончив рисовать, он закрыл альбом и, повернувшись спиной к воде, присел на перила. – Вы довольны поездкой?

– Да, очень.

– Когда вы покажете мне дневник? – Он смотрел мимо нее. Проследив за направлением его взгляда, Анна увидела потрепанную кожаную обложку, высовывающуюся из ее сумки, лежащей на палубе рядом с креслом; ее нельзя было спутать ни с чем. Она нахмурилась. Почему-то ей очень не хотелось показывать Тоби дневник, но он уже шагнул вперед и присел на корточки возле сумки. Положив свой альбом рядом, он бесцеремонно протянул руку к дневнику, вынул его и открыл.

– Здесь не так уж много рисунков. – Это прозвучало почти как обвинение.

– Да. – Анну уже давно раздражал этот его неприкрытый интерес к принадлежащей ей вещи и уж совсем возмутило то, что он даже не спросил разрешения. Ей не хотелось, чтобы он прикасался к дневнику. – Мне очень жаль, но я не могу дать его вам. Я сама его читаю. – Ей с трудом удалось произнести это спокойно.

– И вы не доверяете мне. – Он поднял на нее глаза, совсем прозрачные в ослепительном солнечном свете. Прежнее открытое выражение его лица изменилось, снова став таким, как тогда, в самолете.

– Когда речь идет об этом, я не доверяю никому, – ответила Анна насколько могла сдержанно. – Это личный документ, принадлежащий моей семье.

– И несомненно весьма ценный. – Тоби все еще продолжал листать страницы – почти с жадностью, и остановился только тогда, когда на глаза ему попалось миниатюрное акварельное изображение камеи. Он даже перевернул дневник, чтобы рассмотреть его получше. – Луиза была молодчина. Какое изящество… Какая острота восприятия… просто фантастика. И это чувство цвета… Видите? Она никогда не колеблется, один мазок и в результате само совершенстве Кстати, знаете, вам бы не следовало выносить это на солнце и держать рядом с кремом для загара. Это не какое-нибудь дешевое макулатурное чтиво, которое можно таскать с собой в случае, если вам взбредет на ум почитать. Это ведь не имеет цены!

– А он и не был на солнце, пока вы не открыли его, и кстати, без чьего бы то ни было разрешения, – резко возразила Анна, чувствуя, как горят у нее щеки и как внутри полыхнула внезапная ярость. Опять эти снисходительные нотки! Да кто он такой!.. Она протянула руку к дневнику.

– Будьте любезны вернуть мне его.

На мгновение ей показалось, что он этого не сделает. Он держал дневник раскрытым, и его глаза так и впились в страницы, словно пытаясь сфотографировать их, чтобы сохранить в памяти навсегда. Потом он с явной неохотой закрыл дневник и отдал его Анне.

– Простите. Я вовсе не собирался расстраивать вас, – сказал он тихо… – Вы поверите, если я скажу вам, что он меня интересует не как материальная ценность? Для меня главное – это рисунки. Они уникальны. Художница улавливает и передает атмосферу так, как мне не сделать этого и через миллион лет. – Лишь на мгновение Анна увидела Тоби без его обычной защитной маски, ощутила прятавшиеся за ней боль и разочарование. Тоби открыл рот, как будто намереваясь сказать еще что-то, но молча повернулся и пошел к лестнице, ведущей на нижнюю палубу.

Анна не успела обдумать случившееся, как появилась другая фигура – на сей раз это был Энди. Сразу же заметив ее, он приветственно поднял руку. Кивнув в ответ, Анна торопливо присела на корточки возле своего кресла, засунула дневник обратно в сумку и затолкала ее под кресло, подальше от глаз.

– Кого это я видел сейчас рядам с вами – случайно, не Тоби Хейворда? – как будто между прочим спросил Энди облокачиваясь на перила.

– Да, его, – коротко ответила Анна.

– Кажется, вы не слишком обрадовались ему? – В вопросе сквозила нотка лукавства.

– Да, не особенно. Я надеялась немного почитать в тихом уголке.

– Каким ледяным тоном вы это произнесли! Что, меня вы тоже выпроваживаете?

Анна вздохнула. Ей нравилось находиться в обществе Энди, она не могла не признать этого, однако именно сейчас ей не хотелось ничьего общества, даже его.

– Я не выпроваживаю вас, Энди. Я просто очень устала от нашей утренней экскурсии – в конце концов, она была достаточно тяжелой. Мы все вместе отлично пообедали. А теперь я собиралась дождаться, когда мы ляжем на курс, и спокойно почитать в свое удовольствие.

Ей показалось, что он сейчас уйдет, и она уже вздохнула с облегчением, однако Энди передумал. Уже повернувшись было, он остановился и взглянул ей в лицо.

– Он спрашивал вас о дневнике? – снова подчеркнуто безразлично спросил он.

– Да. – Анна взвыла про себя, раздраженная его настойчивостью. Будет ли когда-нибудь конец этим допросам? То один, другой… Наклонившись, она вытащила свою сумку из-под кресла. – На самом деле, Энди, простите меня, я, пожалуй, пойду к себе. Здесь для меня жарковато, а там, может быть, мне удастся немного поспать, прежде чем нас начнут снова набивать едой. – И быстро, не давая ему времени ответить, направилась к лестнице.

Нашарив в сумке ключ, она отперла свою каюту и открыла дверь. В каюте было полутемно: перед уходом Анна закрыла ставни, чтобы не впускать чересчур яркий солнечный свет. Войдя, она резко остановилась.

В каюте было душно от того же самого пыльного пряного запаха, который исходил от странного вещества, оказавшегося в ее чемодане. Давясь и задыхаясь, Анна добралась до окна, по пути бросив сумку и шляпу на кровать, и распахнула ставни. Маленькую каюту залили потоки света. Анна начала пристально осматривать все, что попадалось ей на глаза. Но попалась ей, среди прочего, и дверь ванной, возле которой было рассыпано нечто коричневое, напоминающее кусочки смолы. Анна вздрогнула.

Дверь ванной была открыта, и она усилием воли заставила себя приблизиться.

Ее косметичка лежала на полу под умывальником, все ее содержимое в беспорядке валялось на полу. От флакончика, завернутого в полиэтилен, не осталось и следа. Ахнув, Анна начала заталкивать разбросанные вещи обратно в косметичку, потом осмотрелась. Помещение было крошечное, укатиться флакончику было некуда. Вернувшись с косметичкой в руках в каюту, Анна вытряхнула ее на кровать. Только теперь она отдала себе отчет в том, что дрожит. Схватив лежавший на кровати свитер, она натянула его и воззрилась на кучку тюбиков губной помады, коробочек с тенями для век и маленьких дорожных упаковок разных кремов. Почему-то вдруг подумала – зачем я привезла с собой все это? С самого приезда в Египе она практически ни к чему не прикоснулась. Но единственной вещи, которую она сейчас хотела увидеть – маленького синего флакончика, – не было.

Анна села на кровать, зачем-то провела рукой по кучке вещей – потом закрыла глаза, сделала глубокий вдох, встала, шагнула к двери ванной и опустилась на колени. Эти коричневые кусочки не были похожи на порошок: они был липкие. Анну передернуло от отвращения. Ей не удалое стряхнуть эту гадость с пальцев: она липла к коже, пропитывая руки приторным запахом кедрового масла, мирры и корицы. Вскочив на ноги, Анна рванулась в ванную, к умывальнику, до отказа выкрутила кран и принялась яростно мылить руки. Она мыла их долго. Потом, наконец, вытерев их насухо, она перешагнула через кучку коричневых кусочков на полу, схватила ключ, заперла дверь каюты и побежала прямо к лестнице.

На той палубе, где располагалась столовая, было шесть кают – по три с каждой стороны длинного коридора, очень похожего на тот, в котором находилась каюта Анны. На каждой двери точно так же виднелся номер, и все они были закрыты. Которая из них – каюта Серины? Анна лихорадочно старалась вспомнить. Говорила ли ей вообще Серина номер своей каюты?

Вдруг совсем рядом открылась дверь и появился Тоби. Анна испуганно вытаращилась на него, но потом заставила себя сделать глубокий вдох и, изобразив на лице улыбку, приветствовала его словами:

– Ну, наконец-то хоть одно дружеское лицо! – Возможно, это были не самые подходящие слова для подобной ситуации, но больше ничего не пришло ей в голову. – А я уж начинала думать, что попала в необитаемый коридор. Вы, случайно, не знаете, где каюта Серины?

Он пожал плечами.

– Мне очень жаль, но… По-моему, она где-то в конце коридора, но я не знаю, которая из них. – Закрыв за собой дверь, он запер ее и двинулся мимо Анны к лестнице.

Пару секунд она смотрела ему вслед, какой-то частью мозга отчетливо сознавая, что он все еще сердит на нее и что ради собственного, а может быть, и его покоя ей следует как-то загладить свою резкость – возможно, показав ему дневник. Повернувшись, она пошла вдоль коридора, ненадолго останавливаясь у дверей, за которыми ей послышалось движение. Тихо, тихо… Наконец с противоположной стороны коридора до нее донесся негромкий звук женского голоса. Подняв руку, она постучала. Голос умолк, потом раздался стук деревянных сандалий по полу, и дверь открылась. На пороге стояла Чарли.

– Так-так… – Она оглядела Анну с головы до ног с таким видом, будто изучала какую-то особенно странную, низшую форму жизни. – Чему мы обязаны этим удовольствием? – Ее голос был исполнен сарказма.

– Серина здесь?

Пожав плечами, Чарли отошла и села перед туалетным столиком, оставив Анну стоять в дверях.

– Это к тебе! – крикнула Чарли.

Каюта была точно такая же, как у Анны, с той лишь разницей, что здесь были две кровати и два шкафа, втиснутых в чуть большее пространство. Дверь ванной, абсолютно такая же, как у Анны, открылась, и появилась Серина, завернутая в махровое полотенце. Ее кроткие мокрые волосы сейчас были зачесаны назад, плечи покрыты каплями воды.

– Простите, я была в душе, – с улыбкой пояснила она и без того очевидное. – В чем дело, Анна? Что-нибудь случилось? – Ее улыбка угасла.

– Да, случилось! – выпалила Анна. – Мне нужно поговорить с кем-нибудь…

Чарли, повернувшись, с любопытством уставилась на нее.

– С кем-нибудь? Это с кем же? Может быть, с чьим-нибудь другом?..

– Чарли! – резко оборвала ее Серина. – Не веди себя как дура. – Она снова перевела взгляд на Анну. – Дайте мне пять минут. Подождите в салоне. Сейчас поговорим.

Анна машинально кивнула, повернувшись, медленно прошла по коридору к лестнице и поднялась в салон.

Там было пусто. Анна взглянула сквозь стеклянные двери: на палубе под навесом стояли столики. Похоже, там, в тени, было прохладно. За одним из столиков сидел пожилой священник с женой, перед ними стояли прохладительные напитки. За другим, поблизости, расположилась супружеская пара из Абердина, а чуть подальше – Бен, судя по всему, задремавший. За столиком у двери в одиночестве сидел Тоби. Перед ним стоял стакан с пивом, а сам он, раскрыв альбом, рисовал. Анну он не видел, поскольку сидел к ней спиной.

Некоторое время она смотрела на него: вот он протянул руку, взял стакан, отхлебнул глоток и снова склонился над альбомом. Проследив за направлением его взгляда, Анна поняла, что, скорее всего, он рисует изящный минарет, возвышающийся над пышными кронами пальм на другом берегу.

Навстречу «Белой цапле», вниз по течению, плыл другой, более крупный пароход. На нем, заглушая шум двигателей, грохотала музыка. Судя по количеству этих огромных шумных судов, у большинства приезжающих в Египет явно аллергия на тишину, да, пожалуй, и на историю тоже, вдруг с неожиданной злостью подумала Анна. Это они толкаются и смеются у памятников, никого не слушают и ни на что не смотрят. Откуда у них эта беззаботность, это наплевательское отношение ко всему? Вероятно, многие из них приехали сюда, повинуясь лишь капризу, точно так же они могли поехать в любое другое место; вероятно, они разъезжали так же по Европе или по всему свету. А она, долго и так страстно мечтавшая о Египте, так нервничает и чувствует себя такой одинокой…

– Почему бы вам не составить мне компанию? – отвлек ее от этих мыслей голос Тоби. Только сейчас Анна заметила, что он положил карандаш и откинулся на спинку кресла. Казалось, он каким-то образом ощутил ее присутствие. Неохотно она вышла из дверей.

– Благодарю вас.

Он приподнялся.

– Принести вам пива? – Это было похоже на попытку примирения.

– Нет-нет, спасибо. – Она постаралась смягчить свой отказ улыбкой. – Я просто вышла подышать.

– Черт бы побрал этих любителей пошуметь, – словно прочитав ее мысли, он мотнул головой вслед исчезающему за поворотом реки пароходу.

– Они просто убивают тишину.

– Они так развлекаются. Пожалуй, не стоит судить их слишком строго. – Тоби взглянул на Анну с тенью улыбки на губах. – Вот птицы ведь не обращают на них никакого внимания. Видите цапель на тех деревьях, у самой воды? Они просто сидят и смотрят, напустив на себя загадочный вид.

– Они привыкли к пароходам: те проходят здесь каждый день, вероятно сотнями, так что птицы, наверное, знают, что люди никогда не сходят с них. Во всяком случае, здесь. – Выдвинув стул, Анна присела за его столик. На сделанном Тоби рисунке она, как и ожидала, увидела минарет вместе с пальмами и несколькими саманными домиками с плоской крышей. Выйдя из Ком-Омбо, пароход плыл теперь по Нубии, так что ландшафт вокруг значительно изменился. Дома тоже были выкрашены в более яркие цвета.

– Завидую вашей способности сохранять память о путешествиях таким образом. – Анна кивком указала на раскрытый альбом. – А вот мне приходится пользоваться для этого фотоаппаратом.

– Значит, вы плохой фотограф? – Он снова взялся за карандаш, чтобы доделать что-то в рисунке, и, задавая этот вопрос, не поднял глаз.

– Почему вы так решили? – стараясь подавить внезапно вспыхнувшее раздражение, спросила Анна.

– Я ничего не решал. Это был логический вывод из ваших собственных сомнений по поводу качества ваших фотографий. В конце уонцов, Египет – это, наверное, самая фотогеничная страна на свете. Надо быть просто исключительно бестолковым, чтобы не привезти отсюда домой целую пачку вполне приличных снимков для вашего альбома.

– О Господи, опять этот снисходительный тон! – вырвалось у Анны.

– Снисходительный? – Его карандаш на минуту остановился. – Хм-м… Ну, если это прозвучало именно так, прошу прощения. – Однако выражение его лица было весьма далеко от покаянного. – Я вижу, вы больше не носите с собой все свои сокровища.

– Мои сокровища? – Она не сразу поняла. – А-а, вы имеете в виду дневник?

Он едва заметно пожал плечами.

– Похоже, у женщин просто в крови потребность таскать с собой целые сумки разного добра, куда бы они ни пошли.

– В отличие от мужчин, у нас не бывает таких больших карманов.

Наконец он поднял глаза и обозрел ее платье – гораздо внимательнее, чем того требовали обстоятельства.

– Пожалуй, да, – согласился он.

– Анна! – Раздавшийся сзади голос Серины заставил ее испустить вздох облегчения. Серина стояла в дверях, глядя на рисунок Тоби.

– Мне не хотелось бы мешать, – с улыбкой сказал он.

– Вы ничуть не мешаете. – Анна поспешно встала. – Покидаю вас, чтобы не прерывать творческого процесса, – несколько жестко бросила она в сторону Тоби и пошла прочь, даже не дождавшись его ответа. Женщины поднялись на верхнюю палубу.

Серина, последовавшая за решительно шагавшей Анной, облокотилась на перила и несколько минут созерцала проплывающий мимо пейзаж. Наконец она заговорила:

– Вы, кажется, собирались рассказать мне, что произошло…

Анна продолжала смотреть вниз, на воду.

– По-вашему, я сумасшедшая?

– Вряд ли. Разве только Тоби Хэйворд успел за эти несколько минут довести вас до кондиции… Похоже, он вам не по душе, а?

Анна долго не отвечала.

– У него слишком жесткая манера общения – по крайней мере, слишком жесткая для меня. Я не хочу проводить весь свой отдых в бесконечных схватках. Просто не вижу необходимости. А ему словно неймется… – Помолчав, она резко переменила тему: – Серина, у меня в каюте лежит что-то… что-то странное… ужасное, отвратительное, я хочу, чтоб вы пошли и посмотрели. – Она поежилась. – И флакончик… он исчез.

– Исчез? – Серина резко повернулась к ней. – Вы уверены?

– Абсолютно. Я оставила его в косметичке, в ванной. Косметичка оказалась открыта, все вывалено на пол…

– Значит, его украли, может быть, кто-нибудь из команды…

– Нет. По-моему, это кто-то другой… или что-то другое.

Серина пристально взглянула на нее.

– Анна, иногда, когда человек перенервничает или переутомится, ему начинают чудиться разные вещи… Это ведь так просто…

– Нет, – перебила ее Анна. – Пожалуйста, пойдемте со мной. Я не переутомлена. У меня не солнечный удар. И не галлюцинации.

– Хорошо, хорошо. Это я, а не Тоби. Я, Серина. Помните? – Она успокаивающе коснулась руки Анны. Потом, подумав секунду, отошла и уселась в одно из кресел. – Расскажите мне – только точно, – что именно вы видели.

– Наше возлияние богам не подействовало, – тихо сказала Анна, не глядя на нее.

– Похоже, что да. Но все-таки – что вы видели?

Анна пожала плечами.

– Пыль. Что-то вроде ладана. Там, в моей каюте. Я не знаю, что это, как оно туда попало… я чувствую, что они рядом, Серина. Добрый жрец и злой джинн, о которых пишет Луиза, я чувствую, что они совсем близко… – Она покачала головой. – И я боюсь. Очень боюсь.

На них резко накатила волна рокота, плеска, музыки: с «Белой цаплей» поравнялся другой пароход, шедший тем же курсом. Он уже отдалялся, еще больше взбаламучивая и без того мутную воду; выстроившиеся, как на парад, вдоль перил верхней палубы туристы – все в шортах; темных очках и кричаще ярких футболках – махали руками радостно и вопили, празднуя свою победу в этой импровизированной гонке. Анна, неохотно помахав в ответ, повернулась к ним спиной и посмотрела на сидящую Серину.

– Знаете, у меня сейчас такое наивное детское желание взмолиться: «Прошу тебя, Господи, пусть все будет хорошо. Пусть плохие люди уйдут».

Серина подняла на нее глаза.

– Почему вы считаете желание помолиться детским и наивным? – мягко спросила она.

– Потому что молитвы никогда не действуют. – Сев в другое кресло лицом к Серине, Анна наклонилась ближе в ней, упершись локтями в колени. – Когда что-нибудь случается, человеку приходится выпутываться самому, разве не так?

Во взгляде Серины отразилась бесконечная грусть. Потом, помолчав, она ответила:

– А я все же думаю, что мы не одни.

– Я так и поняла, иначе чего ради вы стали бы приносить жертвы Исиде и Тоту? – почти зло ответила Анна. – Хотя может быть, вы сделали это, чтобы хоть как-то успокоить меня.

Серина покачала головой.

– Я не верю в ничего не значащие жесты, – холодно отозвалась она. – Конечно, мы еще мало знаем друг друга, но я надеялась, что уж это-то вы поняли.

– Да. – Анна вздохнула. – Простите.

– Я абсолютно искренне верю в то, что молитва оказывает свое воздействие.

– Правда? – Анна пожала плечами. – Впрочем, может быть, ваши молитвы действуют… – Она встала, снова подошла к перилам. Другой пароход, более крупный и мощный, уже давно ушел вперед, и река снова была спокойна. Вдали виднелась неторопливо плывущая фелюга.

Анна помнила, когда ей приходилось молиться. Она молилась, чтобы отец полюбил ее и хоть раз выразил свое одобрение. Молилась, чтобы Феликс отлучался из дома действительно по делам, как он говорил ей, молилась, чтобы ее подозрения не оправдались. Молилась, чтобы не умирала мама. Но ни одна из этих молитв не подействовала. Ни одна.

– Быть может, ваши молитвы были услышаны, но ответ – по причинам, постичь которые вы в то время не могли, – был «нет». – Серина откинулась в кресле, положила ноги на подставку и сложила руки на груди. – Знаете, что является, говоря вашими словами, детским и наивным? Ожидать, что ответ всегда будет «да». Но если вы молитесь о чем-то, что верно, справедливо и правильно для вас, ответом на ваши молитвы всегда будет «да». Никогда не переставайте молиться, Анна.

– Молиться – но кому?

Крупная цапля с темным оперением летела вдоль реки, всего лишь в нескольких футах от воды, и медленные взмахи ее крыльев точно соответствовали ритму взмахов весел гребца лодки, пересекающей Нил за кормой парохода.

– Исиде? Тоту? Иисусу, которому я молилась в детстве? – Анна мотнула головой. – Простите. Сейчас неподходящий момент для глубоких философских дискуссий.

– А я думаю, вполне подходящий, более чем подходящий. На ваш вопрос у меня есть ответ – возможно, вам он покажется не совсем обычным, но он вполне вписывается в египетский контекст. По-моему, они все есть одно, Анна. Исида, Тот, Афина, Иисус – все это различные аспекты единого великого Бога. Молитесь любому из них и всем им, дорогая моя, но молитесь. – Она усмехнулась. – Предай я широкой огласке мои воззрения, пожалуй, нашлись бы желающие сжечь меня живьем – даже в наш так называемый просвещенный век. Ни один фундаменталист, принадлежащий к какой бы то ни было религии, не стал бы ни минуты терпеть меня. Может быть, вам бы не стоило меня слушать.

– И все же это немного успокаивает: знать, что в любом случае есть к кому воззвать…

– Подумайте об этом, Анна. В течение всех десятков тысяч лет существования человечества оно поклонялось своим богам, каждое следующее поколение заменяло богов предыдущего поколения другими – более его устраивающими, и все эти боги, каждый в свою очередь, говорили: «Да не будет у тебя иного бога, кроме меня» – или то же самое другими словами. Но почему обязательно один должен быть лучше другого? Или один лучше, чем несколько? По моему мнению, каждый бог является проявлением единого в том виде, какой наиболее соответствует каждой конкретной эпохе; для нашей эпохи и нашей культуры это был Иисус – человеколюбец, целитель, идеалист, но мы-то сами за последние две тысячи лет – что в Европе, что на Ближнем Востоке – вели себя отнюдь не как человеколюбцы и идеалисты. Поэтому некоторые из нас подогнали Иисуса под нынешние мерки, некоторые обратились к прежним воплощениям бога прошлых времен, а кто-то принял для себя богов иных стран и народов.

– Думаю, вы правы. Пожалуй, фундаменталистам действительно не понравились бы ваши взгляды. – Анна задумчиво покачала головой. – Однако факт остается фактом: мы совершили возлияния вином – правда, очень скромное – в честь богов двухтысячелетней давности в надежде, что они защитят нас от древнего джинна, и они – возможно, вполне, справедливо – никак не отреагировали на это. Так что же мне теперь делать?

Серина встала.

– Правда. Давайте вернемся к практической стороне дела. В вашей каюте находится нечто, и вы хотите, чтобы я посмотрела на это. Пойдемте прямо сейчас.

Однако в каюте не оказалось ничего – ни странного вещества, ни запаха.

Осмотр каюты и крошечной ванной не занял много времени. Тщательно проверив каждый уголок, женщины сели. Анна – на кровать, Серина – на маленький табурет, вытащенный из-под туалетного столика.

– Наверное, вы думаете, что все это – плод моего воображения?

– Нет, Анна. Я верю вам.

– Но ведь запах исчез.

– И все-таки я верю вам, – улыбнулась Серина.

– И кто-то взял флакончик… – Анна покачала головой, – знаете, как это ни странно, я почти что испытываю облегчение.

– Что-то вы говорите без особой уверенности.

– Он был у меня так долго, я хранила его, берегла…

– А-а.

– И я не уверена, что призрак или привидение – даже коварное египетское привидение – способны взять что-то и унести.

– Но зачем бы кому-то другому красть его?

– Это же античная вещь.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом Серина покачала головой.

– Нет. Только не Энди. Этого не может быть. Да и зачем? Ведь он считает ваш флакончик подделкой. Кто еще знает о нем?

– Больше никто? – пожала плечами Анна.

Видел ли Тоби флакончик у нее в сумке? Она нахмурилась. Но даже если и видел, то наверняка не взял бы его. Серина наблюдала за выражением ее лица.

– Вы кого-то подозреваете?

– Нет. Никто на пароходе не взял бы его. Вот дневник – тот представляет большую ценность, и, наверное, кто-нибудь мог бы соблазниться. И Энди, и Тоби – оба предостерегали меня насчет этого, но флакончик – флакончик не взял бы никто.

Некоторое время обе женщины сидели молча. Вдруг откуда-то из недр парохода донеслись звуки гонга. Серина ложала плечами:

– Пора идти ужинать.

– Мы будем говорить что-нибудь? Будем спрашивать, не видел ли его кто?

Серина, поморщившись, покачала головой.

– Я бы не стала. Вы пока еще никого не обвиняете, а может, и вообще не придется никого обвинять, я уверена, что команда вполне надежна и все пассажиры тоже. Нет. На вашем месте я бы пока помалкивала.

Анна последовала совету. Ужин прошел оживленно, и ей без труда удавалось отмалчиваться, слушая болтовню остальных. Всего раз или два она вставляла свои замечания, но большего в общем-то и не требовалось. Утомленные утренней экскурсией в Ком-Омбо, перегруженные впечатления ми, все находились в добродушном настроении, и то у одного, то у другого туриста начинали слипаться глаза.

Омар заготовил для участников круиза очередной фильм, так что мало-помалу все перебрались в салон, где, удобно расположившись, попивали коктейли или кофе.

В конце концов в столовой осталась одна Анна. Вставая из-за стола, Бен наклонился к ней:

– Пойдемте с нами, Анна, дорогая моя.

Анна покачала головой.

– Честно говоря, я немножко устала.

– Ладно. – Улыбнувшись, он подошел к выходу вслед за Энди и Чарли. Выходя, Чарли через плечо бросила на Анну торжествующий взгляд.

Али и Ибрагим начали убирать со столов, а Анна все продолжала сидеть. Наконец Ибрагим, унеся последние тарелки и сметя крошки со скатерти, обратился к ней:

– Вы, кажется, загрустили, мадемуазель? Хотите пива, чтобы взбодриться? Или кофе – прямо здесь? Я принесу. – Его лицо с мягкими чертами от улыбки собралось в складки, а подняв голову, Анна заметила, что его темно-карие глаз очень добрые.

– Спасибо, Ибрагим, с удовольствием. Пожалуйста, принесите мне кофе.

– Но не египетского. – Его лицо снова собралось в тысячу морщинок. На пароходе уже стало притчей во языцех тот неоспоримый факт, что египетский кофе слишком крепок для изнеженных англичан.

– Конечно нет, а то я не смогу уснуть целый месяц. Слабый английский кофе с молоком, Ибрагим, пожалуйста.

Али, закончив уборку, удовлетворенно осмотрел помещение, чтобы убедиться, что все в порядке, и выключил свет, оставив его только над столом Анны.

– Простите, я доставляю вам столько хлопот… – Она сказала это, обращаясь к Али, но он уже исчез в направлении кухни, за которой находились каюты членов команды. Ответил Ибрагим, подошедший с чашкой кофе:

– Никаких хлопот. Я рад услужить вам, мадемуазель. Сидите столько, сколько вам будет угодно, прошу вас, – с поклоном закончил он. На миг на его лице отразилось колебание, он помедлил, словно желая сказать еще что-то, но потом повернулся и ушел.

Сидя в одиночестве в пустой столовой, Анна испытывала странное ощущение. Все помещение было погружено в темноту, если не считать круга света на столе. На стойке поблескивали полированными боками кофейник и контейнеры для еды, уже вымытые и готовые к завтрашнему завтраку. Было тихо, если не считать равномерного, как биение сердца, стука двигателя и плеска отгребаемой колесами воды. «Белая цапля» неторопливо плыла вверх по течению.

Анна задумчиво прихлебывала кофе из своей чашки. Ею владели противоречивые чувства: одна половина ее рвалась в каюту, чтобы почитать дневник и пораньше лечь спать, в то время как другая, если сказать честно, немного нервничала.

Уже допив кофе, Анна еще долго сидела за столом, облокотившись на него и уперев подбородок в сплетенные пальцы обеих рук. Глядя в пространство, она уже почти задремывала с открытыми глазами, поэтому не услышала тихого скрипа открывающейся двери.

– Ага! Значит, вот где вы прячетесь! – К ней шел Энди с двумя стаканами с коктейлями в одной руке. – Надеюсь, не от меня?

Подняв глаза, Анна слабо улыбнулась, машинально глянув при этом на дверь позади Энди – нет ли там Чарли, идущей по горячему следу.

– От вас разве спрячешься! Я и пытаться не стала бы.

Поставив стаканы на стол, он пододвинул один ей.

– Вот, вместо молока на сон грядущий.

– Спасибо.

– Могу я спросить, почему вы сидите здесь, такая одинокая и такая задумчивая? Беда, разделенная с другом… ну, вы сами знаете. Если это поможет вам…

Она даже удивилась, как спокойно и просто ей стало вдруг в его присутствии.

– Я потеряла кое-что. Довольно ценную вещь. Мой флакончик для благовоний. Я знаю, вы считаете его подделкой, но для меня он имеет особое значение.

– Вы могли выронить его где-нибудь? Скажем, в Ком-Омбо, пока мы лазали по развалинам?

Она покачала головой.

– Он пропал из моей каюты.

– То есть… вы хотите сказать, что его украли? – Энди выглядел пораженным. – Может, вы просто сами переложили его куда-нибудь и забыли?

– Хотелось бы так думать, но я уже все обыскала. Вместе с Сериной. Его нет.

– Вы сообщили Омару?

Она снова покачала головой. Как она может сказать ему, что именно его, Энди, она подозревает в первую очередь?

– Я подумала, что стоит еще раз поискать, прежде чем поднимать шум. Это может создать очень неприятную обстановку на борту. А вдруг он как-нибудь сам найдется?

– Если вам нужен подозреваемый, то я на вашем месте подумал бы об этом парне – Хэйворде. Он постоянно выказывает нездоровый интерес и к вам, и к дневнику, и, похоже никому на самом деле не известно, кто он, собственно, такой и чем занимается.

– Ну, интереса он проявляет не больше, чем вы, Энди, – возразила она. – Он совершенно очарован рисунками и акварелями Луизы. Общаться с ним, конечно, нелегко, но я уверена, что он не вор. – Анна посмотрела на часы, вздохнула. – Я собиралась лечь спать пораньше… Фильм уже кончился?

Энди кивнул. Он пил мелкими глотками, глядя на Анну поверх стакана.

– Он был интересный?

– Урок на тему «Как быть хорошим гражданином-мусульманином в современном Египте». – Он улыбнулся. – Да, интересный, но я предпочел бы узнать побольше о древней истории, если уж никуда не деться от уроков.

Анна усмехнулась.

– Лично я не была ни на одном. Они же не обязательны!

– Обязательны, если проходят в баре. – Он откинулся на стуле и скрестил руки на груди. – Ну а каковы ваши впечатления от круиза? Я имею в виду – если не считать вашей потери. У меня такое ощущение, что вам он уже принес довольно много стрессов.

– Пожалуй, так оно и есть, – немного подумав, ответила она. – Я слишком многое привезла с собой. Я имею в виду не Луизу Шелли с ее дневником и флакончиком для благовоний, а свой развод и свои тревоги по поводу моего будущего. – Она медленно покачала головой. – Энди, можно спросить у вас кое-что? – Она помолчала. Ей хотелось узнать, приходилось ли ему видеть, что бы кто-то продавал или покупал работы Луизы. А еще – знаком ли он с Феликсом и не предлагал ли ему Феликс что-либо на продажу. Правда, ничто ни разу не исчезало из дома насовсем, однако была пара случаев, когда вещи отсутствовали неделю-другую – Феликс говорил, что отдавал их почистить, – а потом снова появлялись. Она подозревала, что он возил их оценивать. Или что у него возникали финансовые проблемы, а искушение было слишком велико. Собственно, теперь это уже не имело значения. Ко времени их развода Феликс был достаточно богат, чтобы оставить ей дом практически со всем его содержимым. Но какой-то части ее болезненно хотелось знать, до какой степени все же он ее дурачил. Она обдумывала, как лучше сформулировать свой вопрос, когда двустворчатые двери столовой распахнулись и на пороге появилась Чарли.

– А-а, вот вы где! – Она шагнула внутрь, не заботясь о том, чтобы закрыть дверь, которая шумно захлопнулась сама. Чарли успела переодеться после ужина: за столом она была в бледно-зеленом жакете, со стянутыми в узел волосами, а сейчас на ней было розовое платье-мини, узкое и очень открытое; рыжие пряди разметались по голым плечам. – Почему-то я даже не удивилась, когда увидела тебя здесь, Энди. Интересно почему? Как ты думаешь? – Она подошла к столу, за которым они сидели, и продолжала, глядя на обоих сверху вниз: – Скажи мне честно, Энди… У нас с тобой все?

Анна поспешно встала.

– Послушайте, это не имеет никакого отношения ко мне…

– Имеет, имеет, – холодно взглянула на нее Чарли. – Уж поверьте мне, именно к вам.

– Нет, Чарли. – Энди тоже встал и резко поставил свой стакан на стол. – Еще задолго до нашего приезда сюда я был сыт по горло твоими бесконечными выходками, а уж с тех пор, как мы здесь, ты просто превосходишь самое себя. Hе знаю, что с тобой происходит. Мне очень жаль, мне совершенно не хочется делать тебе больно, но нам с тобой вместе явно не по пути. Жаль, что все-таки приходится говорить это, но приходится. Судя по всему, тебя не устраивают приятные, естественные отношения, идущие своим чередом. Tы хочешь, чтобы мужчина обеспечивал определенный уровень жизни. Тебе непременно нужны деньги, дом, обручальное кольцо, ребенок, Господи помилуй! Я – не тот человек, Чарли. Ты должна научиться справляться с жизнью сама – и найти другого простофилю, который будет не против того, чтобы ты выкачивала из него деньги. А Анну оставь в покое. Она права: это никак не связано с ней. Мы тихо и мирно разговаривали под коктейль. Вот и все – ни больше ни меньше. Никаких осложнений. – Он помолчал, сделал глубокий вдох. – Послушай, это маленький пароход. Для большинства находящихся здесь людей этот круиз – праздник, может быть, первый и единственный за всю жизнь. Так не надо его портить. Совершенно не обязательно вводить всех в курс дела. Анна, я знаю, никому ничего не скажет, и я тоже. Так что пусть это будет нашей маленькой тайной, и давай останемся друзьями. Когда мы завтра приплывем в Асуан, давай постараемся просто хорошо провести время, идет? – Он протянул ей обе руки.

– Друзьями! – зло, с издевкой повторила Чарли. – Ну уж нет! Знаешь, кто ты такой, Энди? Ты самодовольный, самовлюбленный, эгоистичный выродок! А она нужна тебе только из-за этого дневника, и ты пойдешь на все, чтобы заполучить его. Уж я-то тебя знаю! Ты наплюешь на нее, как только получишь то, что тебе нужно, точно так же как наплевал на меня, после того как прибрал к рукам отцовского Хокни. Ну что ж, вы вполне стоите друг друга.

Эти последние слова она бросила Анне, перед тем как повернуться и вылететь из столовой. Она грохнула дверью так, что удар, казалось, отдался по всему пароходу.

Анна, ошеломленная этим взрывом, молча посмотрела на Энди. Он вздохнул.

– Мне очень жаль, что так все вышло. Я дорого дал бы, чтобы этого не происходило. Глупая женщина. У нас уже давно все шло к разрыву. Не обращайте внимания на то, что она тут наговорила. Надеюсь, теперь появилась хоть какая-то ясность. – Он помолчал. – А если вам интересно знать, то да – я купил картину Хокни, принадлежавшую ее отцу. Довольно хорошее полотно. И я удачно перепродал его. Вполне легально. Все остались довольны. Вот сейчас она в первый раз поставила это в вину.

– Я начинаю думать, что над этой моей поездкой висит какое-то проклятие, – проговорила Анна.

– Что – из-за того, что побывали в гробнице Тутанхамона? Я так не думаю, – рассмеялся Энди. – Ладно, забудем о грустном. Давайте-ка пойдем и выпьем еще немного…

Он как раз протянул руку к своему стакану, когда откуда-то из коридора донесся пронзительный вопль. Долю секунды Анна и Энди смотрели друг на друга, потом он повернулся и ринулся к выходу. Анна бросилась за ним.

У открытой двери одной из кают в конце коридора толпились люди. Это была каюта Чарли.

– Что такое? Что случилось? Где Серина? – Растолкав всех, Энди пробрался вперед.

Чарли стояла посреди каюты, по ее лицу текли слезы.

– Это была змея! Там… – Она тыкала пальцем, указывая на лежащий на полу ящик от туалетного столика. Его содержимое было разбросано вокруг. – Она была там, в ящике… поджидала меня! – Чарли начала бить сильная дрожь.

– Она укусила тебя, Чарли? – Бен пробился вперед с аптечкой первой помощи в руках. За спиной у него появился встревоженный Омар.

– Что, что случилось?

Буквально выдавив Бена из дверного проема, он шагнул внутрь каюты.

– Прошу вас, мисс Чарли, успокойтесь, чтобы мы могли слышать друг друга.

Рыдания Чарли становились все более истеричными.

– Ну, ну, успокойтесь… скажите, что случилось. Вы ранены?

– Змея! – Она указала пальцем на ящик. – Там была змея… свернувшаяся…

– Она ужалила вас? – Лицо Омара стало пепельно-серым.

Чарли мотнула головой.

Омар вздохнул с явным облегчением.

– Не понимаю, как это могло произойти. – Нахмурившись, он на шаг отступил от ящика. – Как могла змея попасть на пароход?

За спиной у них, в дверях, возникла фигура Серины.

– Что здесь происходит? Что случилось?

Войдя в каюту, Серина с тревогой и недоумением обвела глазами присутствующих.

– Где ты была? – Чарли снова разрыдалась.

– На палубе – смотрела на звезды. – Серина обняла ее за плечи, заглянула в лицо. – Ну… успокойся. Что случилось?

– В этом ящике была змея, – мрачно ответил за Чарли Омар. – Это так странно… Я просто не представляю себе, как такое могло…

– Ладно, – перебил его Бен. – Теперь главное – выяснить, куда она делась.

Толпившиеся в коридоре люди начали один за другим расходиться. Направляясь к своим каютам, они с плохо скрытой опаской смотрели себе под ноги. Коридор был ярко освещен. Змее негде было спрятаться. Вдоль коридора лежала узкая ковровая дорожка; он выходил в холл перед столовой, где стояли медная плевательница – реликт лучших времен «Белой цапли» – и черная доска, наподобие школьной, для объявлений, касающихся программы следующего дня. Других укромных мест в коридоре не было.

– Она, наверное, еще где-нибудь тут, в каюте, иначе мы бы заметили ее, – произнес Энди, внимательно оглядывая все закоулки. – Нужно посмотреть под кроватью, в шкафах, в ящиках – везде. Она, наверное, не очень большая, раз сумела поместиться в ящик. Серина, почему бы тебе не отвести Чарли в бар, пока мы с Омаром и Беном обыщем каюту?

Омар покачал головой.

– Мы не найдем ее. Змеи умеют прятаться. Они умеют становиться невидимыми. Я позову Ибрагима. Он змеелов. Он умеет звать их, и они приходят.

– Звать их? – удивленно переспросил Бен.

– Да, – кивнул Омар. – Его отец и отец его отца – все они занимались этим. Они обладают властью над змеями. Ибрагим умеет находить их по запаху. Если здесь есть змея, он учует ее, поймает и унесет.

Все недоверчиво и с удивлением уставились на него.

– Вы это серьезно? – наконец проговорил Бен. – Вы хотите сказать, что Ибрагим – заклинатель змей?

Омар пожал плечами.

– Он не такой заклинатель, как те, что сидят по базарам со своими корзинами. У тех змей удалены ядовитые зубы. Ибрагим не причиняет вреда змеям, а они не причиняют вреда ему. Я сейчас приведу его. – Он вышел из каюты, явно испытывая облегчение оттого, что удаляется от столь опасного места.

Серина увела Чарли. Проходя мимо Анны, она улыбнулась ей.

– Поговорим завтра. С вами все в порядке?

Анна кивнула. Теперь, кроме нее, оставались только Энди и Бен. Она понимала, что ей тоже следовало бы уйти, но что-то удерживало ее на пороге. Она сделала маленький шажок в каюту.

– Осторожно, Анна, – предупреждающе произнес Бен. – Это могла быть кобра. Их еще много водится в полях вдоль Нила.

Но ее глаза были прикованы к ящику на полу. В нем лежало какое-то женское белье, принадлежавшее, судя по его прозрачности, скорее Чарли, чем Серине, несколько ниток бус, а среди них, как в гнезде… Анна сделала еще шаг.

– Мой флакончик! – Наклонившись, она подняла его. – Это мой флакончик – украденный из моей каюты!

Энди сдвинул брови.

– Вы ведь рассказывали о нем Серине, правда? Может быть, она…

– Нет! – Анна резко повернулась к нему. – Нет, Энди. Это Чарли. Мы с вами оба знаем, что это Чарли. – Ее гнев несколько смягчало чувство облегчения: не придется хотя бы нервничать по поводу того, что ее каюту посещают призраки.

На пороге появился Омар, а за ним – Ибрагим, несший в руках корзину с крышкой.

– Прошу вас, выйдите все. – Посторонившись, Омар пропустил Анну в коридор, а Ибрагима – в каюту. Выйдя на середину, тот осмотрелся и, обернувшись к остальным, столпившимся на пороге, прижал указательный палец к губам.

Они молча застыли, наблюдая за ним.

Несколько секунд Ибрагим стоял тихо, склонив голову и прислушиваясь, потом повернулся и снова подождал. Зрителям было видно, как трепещут его ноздри, втягивая воздух. Ибрагим подошел к окну, провел по нему рукой. Оно было закрыто. Он повернулся, оглядывая каюту, и вид у него при этом был несколько недоуменный.

Наконец он покачал головой.

– Здесь нет никакой змеи.

– Ты уверен? – спросил Омар с порога.

– Уверен. Но здесь есть что-то странное. – Он нахмурился, разглядывая ящик у своих ног. – Если это было здесь, то это было что-то очень маленькое. Кобры – они бывают даже двухметровыми, а то и больше. – Присев на корточки, он протянул было руку к ящику, но, внезапно поняв, что там находится, отдернул ее едва ли не с отвращением. Он встал, повернулся, словно опять прислушиваясь, и прямо взглянул на Анну, все еще стоявшую на пороге вместе с Энди и Беном. Мгновения Ибрагим пристально смотрел на нее, потом покачал головой.

– У мадемуазель есть что-то – что-то, что охраняет королевская змея… – Он помолчал, будто в растерянности, потом закончил: – Змея боится, что вы отдадите это какому-то человеку. Мужчине.

Пальцы Анны крепче сжали флакончик.

– Я не понимаю… – Она почувствовала, как накатывающая паника покрывает мурашками ее кожу. Ибрагим медленно кивнул.

– Сейчас она ушла. От нее нет опасности, но в воздухе есть тень… – Его длинные тонкие пальцы что-то быстро чертили в воздухе, потом сжались в кулак. – Она сердится, и это нехорошо.

– Мы не можем терпеть змею у себя на пароходе, Ибрагим, – вмешался Омар. – Когда мы прибудем в Асуан, придется вызвать кое-кого, если ты не сможешь ее найти. – И он быстро добавил несколько слов по-арабски.

Лицо Ибрагима едва заметно потемнело.

– Ты не веришь мне?

– Конечно, верю, – поклонился Омар. – Но туристическая компания… Ее представитель поднимается на борт в Асуане, чтобы удостовериться, что все в порядке… – Он резко пожал плечами.

– И все будет в порядке, Inshallah! – кивнул Ибрагим. – А теперь идите. Идите все по своим каютам. Королевской змеи больше нет на пароходе.

Энди взглянул на Анну, потом на Омара.

– Вы уверены в этом?

– Разве я не сказал? – нахмурился Ибрагим. И без того высокий, теперь, говоря с ними, он, казалось, стал еще выше.

Сейчас на нем была не белая галабея официанта, а темно-синяя, украшенная по краям богатой вышивкой. Рядом с Омаром, обычно одетым по-европейски – в рубашку и черные брюки, он выглядел экзотически, таинственно и вдруг показался Анне очень могущественным.

Отказавшись от сопровождения и Бена, и Энди, Анна направилась к себе. Проходя мимо дверей салона, она увидела Чарли и Серину. В неярком свете единственной зажженной лампы они сидели, обнявшись, на диване в углу. Кто-то принес им по чашке чаю.

– Все в порядке, – сказала Анна, приблизившись к ним. – В каюте нет никакой опасности. Змеи там нет.

Чарли взглянула на нее снизу вверх. Она была бледна, на щеках черные полосы от растекшейся туши.

– Они убили ее?

– Нет, – покачала головой Анна, – она просто исчезла. Ибрагим знает толк в змеях. Он уверен, что она ушла. Теперь нечего бояться.

Сев напротив, Анна посмотрела на Серину, потом опять на Чарли.

– Так как же мой флакончик для благовоний попал в ваш ящик, Чарли?

По взгляду Серины она поняла, насколько та удивлена.

Чарли опустила голову.

– Это была шутка. Я не собиралась оставлять его себе.

– Не собирались? – Пару секунд Анна, нахмурившись смотрела на нее. Потом, сунув руку в карман, извлекла флакончик и положила его на стол. – Вы отдавали себе отчет, что это ценная вещь?

– Это не ценная вещь, – с вызовом в голосе возразила Чар ли. – Энди говорит, что это подделка, купленная на базаре.

– И поэтому вы решили, что не будет проблемы, если вы возьмете ее?

– Я же сказала: я бы потом вернула его.

– А каким же образом вы проникли ко мне в каюту?

– Дверь была настежь. Кто угодно мог войти. – Чарли вытерла руками лицо. – Он лежал у вас на кровати – весь грязный, перепачканный землей или не знаю еще чем. Вот я и подумала: а почему бы и нет?

– На кровати? – нахмурилась Анна.

– Да. Если вы думаете, что я рылась в ваших вещах, то вы очень ошибаетесь. Он просто лежал на кровати.

Анна покачала головой, пытаясь понять, что стоит за словами Чарли. Флакончик был завернут в полиэтиленовый пакет и лежал в ее косметичке. Она затолкала его поглубже.

– Но ведь вы приходили ко мне не просто так, верно? Зачем же?

– Да, не просто так. Я приходила поговорить с вами. Сказать, чтобы вы убирались из моей жизни и оставили Энди в покое. – Чарли порылась в кармане, ища носовой платок. Слезы снова лились по ее лицу. – Послушайте, я сожалею. Мне не следовало брать его. Конечно, не следовало. Но ведь с ним ничего не случилось. Он цел и невредим. – Она встала. – Я иду спать. Ты со мной, Серина?

– Я приду через минуту, – ответила Серина, не двигаясь с места.

– Но я не хочу идти одна. Откуда мне знать, хорошо ли он осмотрел каюту?

– Хорошо. Он был уверен, – медленно произнесла Анна. Она сидела лицом к Серине, но сейчас повернулась, чтобы взглянуть на Чарли. – Сейчас все в порядке. Никакой опасности. – Она натянуто улыбнулась рыжеволосой женщине. – Скажите мне одну вещь… Как она выглядела? Только поточнее.

– Кто – змея?

Анна кивнула и отдала себе отчет, что ее руки сжаты в кулаки.

– А как выглядят все змеи? Длинная, коричневатая… покрытая чешуей.

– Это была кобра?

– Думаю, да. Она откинулась назад и раскрыла эту свою штуку… капюшон, и язык у нее то высовывался, то убирался обратно. – Чарли содрогнулась.

– Ну ладно, кто бы это ни был, ее больше нет. Нет причины для беспокойства.

Обе женщины смотрели, как Чарли, еще секунду поколебавшись, повернулась и, пройдя через салон, исчезла за дверями. Лишь тогда Анна снова обратилась к Серине:

– Наш Ибрагим, оказывается, нечто вроде заклинателя змей. Даже не видя эту змею, он назвал ее королевской и сказал, что она охраняет какую-то, вещь, принадлежавшую мне, и боится, что я отдам ее другому человеку – мужчине.

Обе молча посмотрели на флакончик, лежавший на столике перед ними.

– А что, если она снова появится? – Анна прикусила губу и невольно поежилась.

По глазам Серины было видно, что она напряженно думает.

– А что еще сказал Ибрагим? – спросила она.

– Что опасности больше нет, но в воздухе есть какая-то тень. И что змея разгневана. Серина откинулась на подушки, закрыла глаза и покачала головой.

– Нет, не могу сосредоточиться…

Анна опять поежилась.

– Завтра я положу флакончик в сейф, но не знаю, осмелюсь ли я сейчас снова принести его к себе в каюту… А вдруг змея явится ко мне? – Она нервно усмехнулась. – От всего этого наша дискуссия по поводу молитв начинает выглядеть несколько неуместной, вам не кажется?

– Не переставайте молиться, – резко ответила Серина, поднимая руку. – Я сейчас думаю о кобре. В Древнем Египте это был символ великого могущества. Символ власти на головных уборах фараонов и богиня-змея Ваджет, слившаяся с Исидой, – это были изображения именно кобр.

Анна вздрогнула.

– Но ведь в Египте, кажется, не водятся королевские кобры… Как вы думаете, она была настоящая?

Серина ответила не сразу.

– Похоже, Чарли считает, что настоящая. Но так или нет, я думаю, Анна, что, пожалуй, вам лучше смотреть на нее как на источник вполне реальной опасности – так, на всякий случай Если вдруг, не дай Бог, она попадется вам на глаза… – Покачав головой, Серина провела рукой по глазам. – Господи, у меня в голове полный сумбур… Дорогая, уже поздно. По-моему, нам следует разойтись и постараться уснуть. Можно внести предложение? Почему бы нам не спрятать флакончик в каком-нибудь надежном месте – за пределами вашей каюты? Скажем, на палубе. До того момента, как вы положите его в сейф. Мне кажется, вам не стоит брать его с собой.

Анна не стала спорить. Поднявшись, они вышли из салона на палубу.

– В цветочный горшок! – шепнула Анна. – Давайте спрячем его в цветочный горшок!

Они поднялись на верхнюю палубу, в солярий. Там стояло около дюжины больших горшков с яркими цветами – геранью, гибискусом, бугенвиллеями. В столь поздний час в солярии, естественно, не было ни души.

– Мне нужно что-нибудь, чем раскопать землю, – тихо сказала Анна. – Она такая твердая… я не хочу, чтобы флакончик разбился. – В поисках подходящего предмета она подняла глаза и увидела, что берег впереди сверкает множеством огней.

– Скорее! Наверное, это уже Асуан, – поторопила ее тоже заметившая огни Серина. – Мне говорили, что там всегда полно разных судов, и они будут стоять рядом с нами. Это наш последний шанс, пока никто не видит. Подождите, я принесу кое-что… – Она исчезла в темноте и снова появилась меньше чем через минуту. – Вот, я заметила ее раньше, и слава Богу, что она еще была там. Кто-то забыл ее на одном из столиков. – В руках у нее была расческа – металлическая, с длинной острой ручкой.

Анна лихорадочно начала копать затвердевшую сухую землю. Через несколько минут маленькая ямка была готова; она положила в нее флакончик, как следует засыпала землей и стряхнула руки.

– Тут он будет в безопасности – до тех пор, пока кому-нибудь не придет в голову выдернуть это растение.

– Никто не выдернет, – успокоила ее Серина. – О них очень заботятся. Разве вы не заметили, что цветы неукоснительно поливают каждое утро, на восходе солнца?

«Белая цапля» замедлила ход и начала поворачиваться носом к берегу. До города еще оставалось некоторое расстояние.

– А здесь здорово, – заметила Серина, подходя к перилам. – Знаете, не исключено, что мы простоим здесь до утра. Наверное, у причалов слишком тесно, чтобы подходить к ним в темноте. Анна, дорогая, с вами все будет в порядке? Вы не станете бояться? – Говоря это, она покосилась на горшки с цветами.

– Я не стану бояться, – как заклинание повторила Анна. Ей нужно было заставить себя поверить в это.

И все же, дойдя до своей каюты, она занервничала. Дверь все еще была открыта, свет горел. Прежде чем войти, Анна постояла на пороге, оглядывая все углы, почти готовая увидеть где-нибудь извивающееся коричневое тело.

Уже войдя, она трижды обыскала всю каюту, от пола до потолка, и лишь после этого закрыла и заперла дверь. Она не обнаружила никаких следов змеи, ни того, что Чарли назвала «землей». Обшарила она и постель, потом, еще раз испытующим взглядом окинув потолок в ванной, разделась, включила теплую воду и долго-долго стояла, ощущая, как струи стекают по ее телу. Когда наконец она выключила душ, вытерлась и легла в постель, глаза у нее слипались.

Однако хватило легчайшего звука, донесшегося из ванной, чтобы она проснулась, как от толчка, и ощутила, как по, жилам несется поток адреналина. Она зажгла свет, еще раз тщательно осмотрела ванную, потуже завернула краны и снова улеглась.

Лежа в темноте, она почувствовала какой-то слабый, вроде бы смолистый, но тошнотворный запах. Откуда он доносился и что могло так пахнуть? Поежившись, Анна зажгла лампу у кровати и протянула руку к дневнику. Сон как руко сняло.