— Кристин! — воскликнула Лейла. — Господи! Что у нее за вид. Дайте ее мне, мистер Холдсток.

Девочка вскинула глаза, быстро оглядела Лейлу и с детской доверчивостью позволила ей взять себя на руки. Лейла села с ней на ступеньку, а Керни поднялся, поправил галстук, пригладил волосы и надел пиджак.

— Что нам теперь делать? — прошептала Лейла, поглаживая мягкие волосы девочки.

— По-моему, ясно что, — произнес он решительно. — Она сказала, что сбежала из школы, чтобы разыскать тетю. Я прежде всего свяжусь со школой, ведь там, должно быть, все переполошились. А вам удалось что-то узнать?

Лейла кивнула, но тут же поймала на себе взгляд девочки.

— Где моя тетя? — спросила она. Голосок у нее был высокий и тоненький. Девочка была некрасивой и бледненькой. Лейла решила что она замкнутый ребенок, но крайне привязчивый и ранимый. Несомненно, она очень любила погибшую жену Филби.

Лейла сразу увидела, что Керни тут не помощник. Он нахмурился и явно собрался открыть малышке всю правду, но Лейла еле заметно покачала головой.

— Твоих дяди и тети нет дома, милая. Мы стучали. И никто не открыл.

— Знаю, я тоже стучала, — сказала девочка и сильно закусила губу. — Мне нужна тетя, а не дядя.

— Думаешь, дядя не очень обрадуется, когда узнает, что ты здесь, а не в школе? — мягко спросила Лейла.

Девочка замотала головой:

— Он жутко разозлится.

Лейла с трудом могла представить Джефри Филби жутко разозлившимся. Хотя понятно было, что он не знает, как правильно вести себя с детьми в возрасте семи лет. Едва ли он поступил бы, как Керни…

— Тогда, может, нам лучше отвезти тебя назад в школу, чтобы он ничего не узнал? — предложила Лейла.

Но в ответ на эти слова девочка снова разрыдалась.

— Нет! Нет! Я не хочу назад… Мне там не нравится. Тетя обещала, что заберет меня одна, без дяди. Я ждала и ждала, но она не приезжала, и тогда я сама решила к ней приехать… Но назад я не вернусь! Я не могу, не могу!

— Я подумал, что можно отвезти ее пока к моей сестре, — вдруг предложил Керни. — В интернат уже в любом случае ехать поздно. Сестра с удовольствием приютит ее на ночь, а потом мы решим, что делать дальше. Но с интернатом надо связаться не мешкая.

Он отнес девочку в машину, и они устроили ее на заднее сиденье, а потом Лейла, перед тем как занять свое место, тихо, чтобы не услышала девочка, рассказала Керни то, что узнала на почте.

Информация заставила его озабоченно нахмуриться.

— Ребенок явно догадался о том, что происходит, а мы ничего не знали. Жаль, что мистер Филби не был до конца откровенен, — пробормотал он и, поймав взгляд Лейлы, спохватился. — Но все же я снова и снова повторю — мы лечим тело, а личная жизнь пациентов касается только их одних. Филби так думал и не считал нужным делиться с нами.

— И мы не должны вмешиваться в жизнь больных, — машинально подхватила Лейла и, отводя глаза, сказала, словно бы обращаясь к себе: — Но ведь на самом деле это получается невольно, само собой, а то как же мы сможем лечить больного, если он сходит с ума из-за домашних проблем?

— У нас есть социальный работник, чтобы разобраться с делами пациента, но врачу совершенно невозможно помимо лечения заниматься еще и частной жизнью больного вне больницы, а уж его родственниками и подавно. — Тут он заметил, что девочка прижалась носом к окну и смотрит на них, и окончил сухо: — Уложите девочку на сиденье, пока я буду звонить в школу. Да… — Он снова повернулся к ней. — Может быть, вы даже знаете адрес и телефон школы?

— Я не знаю, мистер Холдсток. Я не выясняла.

— Попробуйте узнать у девочки, чтобы я все-таки мог сейчас же туда позвонить. А пока я предупрежу сестру.

Всем обликом выражая безграничное терпение, он зашагал к телефону-автомату.

Директор школы пребывала в крайнем раздражении. Керни сообщил ей о гибели тети Кристин и о том, что дядя ее находится в больнице. Как оказалось, в школе никто и понятия не имел о случившемся. Видимо, газеты опубликовали лишь краткое сообщение о несчастном случае в горах, которое не попалось школьным работникам на глаза. Оказалось, что Кристин считалась трудным ребенком — упрямым и недисциплинированным, и ленилась учиться под предлогом того, что скоро приедет тетя и заберет ее. Керни намекнули, не спросив его даже, насколько близко касается его вся история, что возвращение девочки в интернат не слишком желательно.

Вернувшись к машине, он увидел, что Лейла причесывает девочке волосы и вытирает ей лицо салфетками, которые она достала из своей косметички.

— Она ужасно голодная, — сказала Лейла.

— Сейчас мы отвезем ее к сестре. Я, кстати, предупредил нашу старшую медсестру, что вы сейчас со мной, — я бы хотел, чтобы мы вместе зашли к моей сестре. Она сказала, что все в порядке, но я сомневаюсь… Она тяжело переносит случившееся с мужем. Вот как раз и подходящий случай вам познакомиться, в более удобных условиях, чем в больнице в палате ее мужа.

Арабелла выглядела гораздо спокойнее по сравнению с тем, какой Лейла видела ее в последний раз. Она снова произвела на девушку впечатление очень привлекательной и ухоженной женщины. Девочка робела перед ней и прижималась к Лейле. Керни сказал несколько слов и исчез, предоставив женщинам разбираться с ситуацией самим.

Когда он, сделав необходимые звонки, вернулся назад, девочку успели выкупать и закутать в пушистый халатик Арабеллы. Он был слишком длинным, но Лейла сумела ловко его подвернуть и теперь поила девочку, сидевшую в кресле у электрического камина, теплым молоком, которое принесла Арабелла.

Вымытая и причесанная, Кристин все равно не выглядела презентабельнее. Лейла сделала ей два хвостика и перевязала красными бантиками, но ребенок по-прежнему казался несчастным, подавленным, безучастным к происходящему вокруг. Хлопоты вокруг нее не произвели на девочку особого впечатления. Но она практически не отрывала глаз от Лейлы. Этот взгляд Керни уже замечал, особенно у пожилых пациентов. Одинокие, слабые, заброшенные тянулись к ней, как к благодатному солнцу — такое тепло она излучала.

Эта странная причудливая мысль смутно его тревожила. Прежде подобные ассоциации не приходили ему в голову. И сама девушка вызывала тревожное чувство. Керни все отчетливее ощущал, что его влечет к ней… как и многих других людей.

Арабелла сказала:

— Лейла тут просто чудеса творит. А маленькая куколка будет сегодня спать в мягкой кроватке в нашей лучшей спальне для гостей, да, солнышко?

Маленькая куколка сердито нахмурилась.

— Я хочу пойти с ней. Она хорошая. — И девочка огляделась кругом, словно ожидала, что кто-то станет оспаривать это утверждение.

— Я работаю в больнице, дорогая. Там бы тебе совсем не понравилось, но, если добрая миссис Таппенден разрешит, я приду тебя навестить.

— Конечно, Лейла, я всегда буду рада вам, — искренне сказала Арабелла и многозначительно посмотрела на брата. Если она правильно разобралась в ситуации, когда Лейла зайдет, он непременно появится здесь тоже.

А Керни думал: «Лейла — что за чудесное имя. И как ей идет. Лейла».

— Отвезите меня к тете, — сказала вдруг Кристин. — Вы ведь знаете, где она? — И она в упор посмотрела на Лейлу.

— Завтра я увижу твоего дядю, — спокойно произнесла Лейла, бросив взгляд на Керни. — Посмотрим, что он скажет, хорошо?

Как она и ожидала, девочка от этих слов замолчала и насупилась. Она явно не хотела иметь дело с Джефри. Но все же ее кровным родственником был он, а не его покойная жена.

Когда девочку уложили в постель, она вцепилась в Лейлу и долго не хотела ее отпускать. Керни сказал Арабелле:

— Я сейчас отвезу няню Ричмонд назад. Ты очень всех нас выручила. Ты уверена, что ребенок в доме тебя не слишком обременит?

— Бог с тобой, Керни, мне просто необходимо сейчас на что-то отвлекаться. Я уже и с миссис Пилмер договорилась, что завтра, пока я буду у Марвуда, она присмотрит за Кристин. Очень кстати следующие две недели у Альфа будет ночное дежурство, и миссис Пилмер сможет ночевать здесь, а то мне сейчас меньше всего хочется оставаться одной.

— Ты молодец. Я знал, что могу на тебя положиться, — с благодарностью произнес Керни.

— Лейла, милая, до свидания. Очень рада была с вами познакомиться, и, пожалуйста, заходите без церемоний, когда вам только захочется, — сказала Арабелла.

Выходя следом за Керни на улицу, Лейла подумала, что теперь, когда Арабелла оправилась от потрясения после того, как увидела мужа в больнице в тяжелом состоянии, она кажется очень приятным человеком.

Едва отъехав от дома, Керни неожиданно воскликнул:

— Господи, я только что вспомнил, что вы даже не обедали сегодня. Мы должны заехать куда-нибудь поесть. Я сам умираю с голоду. — Он вопросительно повернулся к ней. — Может быть, вы предпочитаете какое-то конкретное место?

— Все в порядке, мистер Холдсток, я что-нибудь перехвачу в больнице.

— Вы непременно хотите поужинать с подругами? Мне было бы очень приятно, если бы вы согласились перекусить вместе со мной.

— Тогда я согласна. Мне это тоже очень приятно, и я с большим удовольствием съем бифштекс, чем печенье с какао, — засмеялась Лейла.

— Так вот чем питаются наши няни! В таком случае просто поразительно, откуда вы черпаете энергию, чтобы проработать целый день.

— Старшая сестра говорит, что в какао содержатся всевозможные питательные вещества, — с подчеркнутой важностью произнесла Лейла, что заставило их обоих снова рассмеяться, и они все продолжали смеяться, когда Керни подъехал к большому отелю в центре города, где он иногда обедал вместе с сестрой и зятем.

За столиком, уютно отгороженным ширмой, Керни тщательно выбрал вино и сделал заказ. Когда официант отошел, он сказал:

— Знаете, я собираюсь сделать вам выговор. Вы снова вмешались в личные дела больного, и вот — смотрите, к чему это привело! Теперь у нас на руках ребенок и пациент, на которого свалился тяжкий груз ответственности. Он едва ли скажет вам спасибо за то, что вы разворошили его семейные проблемы.

Лейла ответила задумчиво:

— Зато Кристин скажет вам спасибо, когда немного подрастет и поймет, что могло случиться с ней сегодня, после того как она сбежала из интерната, и никто не помог бы ей, если бы мы не поехали туда… если бы вы сперва не предложили меня подвезти. — И она посмотрела ему прямо в глаза.

— Значит, виноват во всем я? Ничего бы не произошло, если бы я вас не подвез? Ну нет, я отказываюсь брать на себя вину только потому, что по доброте своей пригласил вас в машину. Не сомневаюсь, няня, что вы как-нибудь добрались бы до Джурби-Грин всеми правдами и неправдами, не предложи я вас подвезти, — проговорил он с напускной строгостью.

— Не так все страшно, мистер Холдсток. У меня такое ощущение, что теперь, когда все открылось, больной только вздохнет с облегчением. Он с легкой душой займется наконец своей статьей…

— Чем-чем? — изумленно переспросил Керни. — Разве он писал статьи? Я полагал, что он не имеет постоянного источника дохода и потому так нервничает.

— В общем-то да, но у него такой богатый опыт и знания, что я подумала, почему бы ему не попробовать написать на знакомую ему тему. Я знаю одного сотрудника редакции, и он пообещал показать редактору то, что напишет мистер Филби. Это один наш старый пациент, и он так благодарен больнице, что все для нее сделает.

«Она хотела сказать: „Он все сделает для меня“». Эта мысль промелькнула в голове Керни и вызвала в душе новое непривычное чувство, которое у любого другого человека могло быть названо ревностью. Ему было неприятно думать, что у Лейлы Ричмонд много друзей-мужчин, готовых сделать все для нее. У нее такие необычайно выразительные глаза, которые умеют просить о том, что она не решается облечь в слова, и ему хотелось, чтобы она к нему обращалась с просьбами помочь пациентам…

Это как раз и называется «собака на сене»… если только тут не что-то другое, сердито сказал он себе.

— Но придется все рассказать мистеру Филби, — обеспокоенно произнесла Лейла. — Как вы ему сообщите?

— Я? Но я не собираюсь этого делать, — быстро возразил он. — Попросите старшую. Ей такое хорошо удается.

В ее глазах появилось умоляющее выражение — она явно предпочитала поговорить с больным сама. Но ему решительно не хотелось, чтобы она это делала. Это приведет к нежелательной близости… впрочем, близость — не то слово, но во всяком случае к психической близости. Она станет все больше заниматься этим больным, посвящать его делам свое свободное время, и не успеет Керни опомниться, как сам окажется в этом виноватым, потому что подтолкнул ее нарушить неписаные правила больницы. Ведь ребенок из-за его опрометчивого предложения находится в доме его сестры. А Арабелла намерена общаться с Лейлой, он ясно это понял, Арабелла хочет видеться с Лейлой, чтобы говорить с ней о Марвуде…

Что он может сделать, чтобы удержать Лейлу от тесного общения с Филби?

В голову приходил только отпуск — но он случайно знал, что в этом году отпуск по графику у нее будет еще не скоро.

А может быть, ночные дежурства? И в женском отделении, где и правда не хватает сиделок. Пожалуй, удачная мысль! За ночные дежурства ей положено пять выходных.

Расписание дежурств сиделок было не в его ведении. Единственное, что он в самом деле может, — это намекнуть старшей или главной медсестре больницы, что Лейла сама очень хочет дежурить ночью, а как он сделает это, не будучи уверенным, что это действительно так?

— Почему вы на меня так смотрите? — внезапно вывела его из задумчивости Лейла. — Вы словно замышляете что-то зловещее, а я как раз попалась вам под руку.

Ему даже жарко стало. Какая она догадливая! Пришлось защищаться:

— Я просто думал, какой у вас цветущий вид. Не то что бедные сиделки, назначенные на ночные дежурства.

— Ночные дежурства? Мы как раз говорили об этом с подругой — уже скоро снова подойдет наша очередь.

— И как вы на это смотрите? — спросил он осторожно.

— С удовольствием. На них можно многому научиться, и ночная старшая сестра такой приятный человек. Потом ночью все кажется совсем другим, я помню. В первый раз я очень боялась дежурить. И моя первая ночь выдалась очень напряженной — приезжали целых три «скорые». Наверное, так всегда бывает.

— Да, в жизни случаются странные совпадения. Но хорошее в ночных дежурствах то, что после них полагается длительный отдых.

— Да, целых пять дней! Я просто о них мечтаю.

— Вы уже придумали, чем займетесь тогда? — спросил он как бы между прочим, придумывая тем временем, как бы с достаточным основанием предложить провести некоторое время вместе.

— Буду отсыпаться, — улыбнулась она. — Но нет, это я, конечно, пошутила. Хочется хотя бы на пару дней выбраться на море.

— То есть съездить домой?

— Нет, братья сейчас в отъезде, а мама собирается навестить свою старенькую тетю. Если я внезапно нагряну, то спутаю все их планы, а я этого совсем не хочу. Нет, я съезжу на море с подругой — если ее отпуск совпадет с моим.

— Ну а если нет?

— Тогда останусь и посмотрю, может, здесь что-то подвернется, — улыбнулась она спокойной мечтательной улыбкой. Ей было приятно, что он интересуется ее планами, и самой хотелось помечтать.

— Я вообще-то хотел узнать — не зайдете ли вы в гости к моей сестре на следующей неделе? — Он постарался произнести эти слова как можно равнодушнее. — Я знаю, она будет вам крайне рада.

— Ну что вы, мистер Холдсток! Не стоит вам беспокоиться о моем досуге — я прекрасно смогу сама найти себе занятие. И не надо беспокоить вашу сестру, когда ее мужу так плохо. Да она почти и не знает меня. Зачем ей присутствие в доме чужого человека?

— Вы ей нравитесь. Она сама говорила, что хочет пригласить вас на чай, — настаивал он.

— Ну… если она сама меня пригласит, я, пожалуй, подумаю, — неуверенно сказала Лейла.

По дороге в больницу Керни больше не возобновлял этот разговор. Он боялся, что и так сказал слишком много и его интерес не остался незамеченным. С запозданием он вспомнил, как она говорила Таппендену, что влюблена. Кто это и как далеко зашли их отношения? Если роман Лейлы в самом разгаре, его повышенное внимание может только смутить ее. Он ее начальник, а в таком старомодном заведении, как Сент-Мэри, это имеет значение, к тому же у них существенная разница в возрасте: тридцать три по сравнению с двадцатью — это почти что старость. Да и с чего он взял, что хотя бы просто ей нравится?

Когда Лейла вышла из машины и мило попрощалась, его сомнения достигли высшей точки.

— Вы были очень добры, что накормили и подвезли меня, мистер Холдсток. Я просто выполняла свои обязанности по отношению к родственнице больного. Но я и правда страшно проголодалась, и поэтому спасибо за вашу доброту.

«Вот так, — думал он, все еще видя перед собой ее лучезарную улыбку, даже когда она скрылась за дверями общежития, — вот я и поставлен на место. Она смотрит на меня, все равно как на доброго дядюшку».

Он и сам чувствовал себя кем-то вроде вселенского дядюшки, пока ставил машину на стоянку.

Оставалось утешиться мыслью, что Лейла и правда ждет ночного дежурства, и если он по-умному переговорит с кем надо, то старшая и главная решат, что сами пришли к этой мысли. И имя Лейлы переставят в списке дежурств на первое место. И все останутся довольны.

Зато Джефри Филби, услышав новости о своей племяннице, отнюдь не был доволен.

Керни нахмурясь смотрел на него.

— Я полагал, вам принесет облегчение знать, что девочка в хороших руках, особенно принимая во внимание, что в школе, которую вы для нее подобрали, она была крайне несчастна.

— Вы ничего не понимаете, — проговорил Джефри, беспокойно двигая головой на подушке. — Пока она оставалась в школе, я по крайней мере знал, что она определена на место, к которому привыкла, которое нашла моя жена. Я уверен, что для нее это было самое лучшее. А теперь ее жизнь снова не упорядочена, она, конечно, скоро узнает и про жену, и про меня, и как это на ней скажется?

— Филби, почему ребенок был так привязан к вашей жене? — спокойно спросил Керни. — Мне это в самом деле важно знать. Я вам потом объясню.

— Тут нет ничего удивительного, — ответил Филби устало. — Жена страстно хотела детей. Она жила для Кристин и не скрывала этого. А альпинизм ее совсем не интересовал. Девочка знала, что я пытаюсь заинтересовать жену своим увлечением, и по-своему решила этому помешать, уверяя жену, что боится. Теперь, когда она узнает, что… жена погибла, она никогда меня не простит. Этот ребенок возненавидел меня, как только я уговорил жену пойти со мной в горы.

— Вы хотите, чтобы девочке лгали? — спросил Керни.

— Я не хочу, чтобы она узнала про несчастный случай, — выговорил Джефри, на лбу которого выступила испарина. — Я что-нибудь придумаю, а пока она должна вернуться в школу. Ее обязаны принять назад! Учение оплачено до конца года. Школа эта хорошая, и не следует спускать ей с рук такой побег. Мой брат с женой никогда не приучали ее к дисциплине, и вот теперь это приносит плоды. Она должна вернуться и ответить за свое поведение, или мне потом с ней ни за что не сладить.

Керни решил убедить его сказать девочке правду, но не успел начать, как Джефри произнес:

— И тут встает главный вопрос, который вы пока обходите молчанием. Моя спина! Смогу я когда-нибудь самостоятельно передвигаться или нет?

Керни сунул руки в карманы.

— Шансы есть, и неплохие, хотя на данной стадии сказать что-то определенное невозможно.

— Но что потребуется? Новые операции?

— Боюсь, что да, — спокойно ответил Керни.

Джефри помрачнел. Утренний визит социального работника тоже не принес ему утешения. Социальный работник был раздражен оттого, что у него «отнимают работу», а он не собирался передоверять ее никому. Он был на стороне Джефри по вопросу, касающемуся школы, и считал, что ребенка следует вернуть туда. Он пообещал Джефри связаться со школой этим же утром и потом рассказать ему, что это дало.

Немного погодя в палату вошла Лейла.

— Вы еще не написали статью? — спросила она негромко. — Я забежала буквально на минутку — сестра разрешила поздороваться с вами. Дело в том, что моя подруга согласилась отпечатать ее на машинке, а потом я сразу отошлю ее моему знакомому из редакции. И уже дня через два мы получим ответ.

Джефри сказал, что статья готова, и показал, где она лежит. Усилий Джуэль явно не хватало на то, чтобы навести порядок в его тумбочке, и, когда Лейла открыла дверцу, все содержимое вывалилось на пол. Среди них оказался бювар для письма и несколько фотографий. На одной Лейла сразу узнала Кристин, которая с обожанием глядела на миловидную молодую женщину, видимо покойную миссис Филби…

Лейла подняла взгляд и увидела, что Джефри смотрит на нее. Его глаза буквально обожгли девушку.

— Уберите это назад, Ричи! Я не хочу, чтобы они попадались мне на глаза.

— Вы уверены? — мягко спросила она.

— Да, уверен, — ответил он резко. — Я знаю, что виноват в ее гибели, а с этим сознанием нелегко жить, все равно оно останется со мной до самой смерти. Но фотографии я по крайней мере могу убрать с глаз. Хватит того, что она постоянно приходит ко мне ночью!

Лейла положила ладонь ему на руку.

— Вы плохо спите? Я вот что сделаю — приготовлю вам хорошего крепкого чая и зайду к вам поболтать перед сном. А скоро у меня вообще начнутся ночные дежурства.

— Правда? — Его лицо просветлело. — Когда?

— Уже с завтрашней ночи! Просто сюрприз. Кто-то внушил главной медсестре, что я сплю и вижу, как бы мне заполучить ночные дежурства, вот она и пошла мне навстречу. — Она невесело улыбнулась. — Я не ждала, что это случится так скоро.

— Вы будете здесь ночью, — проговорил Джефри. — Этого стоит ждать.

Когда Лейла покидала палату со стопкой исписанных листов, с ней столкнулся Керни Холдсток.

— Вы, кажется, сказали, что начинаете ночные дежурства? — спросил он.

— Да, мистер Холдсток. Какое совпадение, ведь мы только накануне говорили об этом с вами.

— Но почему так скоро? Кажется, вы упомянули завтрашнюю ночь? — Вид у него был несколько растерянный.

— Да, это как-то странно. Я ждала, что у меня будет время подготовиться, но у них не хватает ночных сиделок, а тут одна еще и подвернула ногу. Но вообще непонятно, откуда узнали, что я согласна на ночные дежурства…

Керни разозлился и на себя, и на обстоятельства, и на то, как они обернулись. А когда вечером он завел разговор с Арабеллой о том, чтобы она пригласила к себе назавтра Лейлу, его досада достигла апогея.

Арабелла окинула его задумчивым взглядом.

— Я и впрямь приглашала ее заглядывать. Но чтобы сразу на чай — я, пожалуй, с этим поспешила.

— Это не поспешность, старушка, а сердечность. И теперь я ловлю тебя на слове. Я вообще-то хотел предложить, чтобы ты пригласила ее на ленч. Это хоть позволит мне побеседовать с ней, прежде чем она отправится на ночные дежурства.

Арабелла ответила не сразу.

— Я не настроена приглашать ее сейчас.

— Что ты подразумеваешь под сейчас?

— Кое-что изменилось, — холодно проговорила Арабелла. — Ты беспокоился из-за этой сиделки. Ты расписал мне в красках, какая она привлекательная и что все мужчины-пациенты ею очарованы. Как видно, и ты не избежал ее сетей? Мне это все равно, Керни, ты можешь сам о себе позаботиться. Мои мысли сейчас о Марвуде. Я была сегодня в больнице и поняла, что она собой представляет!

— И что, скажи на милость, это значит?

Его раздраженный тон резанул ей слух, но впечатление, которое произвели ее слова, сейчас мало беспокоило Арабеллу. Она провела отвратительные четыре часа с тех пор, как вернулась от мужа.

— Это значит, что ты был прав, когда беспокоился о том, как она действует на пациентов-мужчин. Дверь в палату Марвуда была открыта… Я заметила, что он намеренно избегает говорить о ней. И вдруг мы услышали ее голосок и увидели, как она с кем-то проходит мимо по коридору. Видел бы ты, что сделалось с Марвудом! — выговорила она горько. — Мой Марвуд! Он сроду не смотрел на других женщин, а теперь… она сумела и его очаровать!