Глава X
Авиационная разведка
В книгах о второй мировой войне, написанных такими авторитетами, как генерал Эйзенхауэр, фельдмаршал Монтгомери, сэр Уинстон Черчилль, лорд Тэддер, Александр Северский, Лиддел Гарт и маршал авиации Гаррис, военной разведке посвящены лишь немногие страницы, да и те представляют небольшой интерес. Это в значительной степени отражает положение разведки, которое она занимала в системе вооруженных сил всех стран на протяжении всей военной истории.
Вскоре после окончания второй мировой войны командующий военно-воздушными силами армии США генерал Арнольд направил на имя военного министра целый ряд докладов. Его доклад от 3 ноября 1945 года был третьим по счету. В этих докладах генерал делился своим боевым авиационным опытом, приобретенным в ходе только что закончившейся войны. Касаясь вопроса добывания сведений о противнике, он писал: "Наши прежние взгляды на разведку не могли в полной мере удовлетворять требованиям войны. Всестороннее, детальное и постоянное знание гражданской и военной деятельности на территории реального или потенциального противника является крайне необходимым для правильного планирования мероприятий как во время войны, так и в мирное время. Непрерывно' поступающие сведения о потенциальном противнике, касающиеся всех вопросов политической, общественной, экономической, научной и военной жизни, необходимы также для своевременного предупреждения о возможной опасности. Стратегические воздушные операции невозможно ни правильно планировать, ни эффективно претворять в жизнь без постоянного притока исчерпывающей разведывательной информации. Полагаться в будущем только на донесения военных атташе и другие обычные или случайные источники получения разведывательных сведений об иностранных государствах равносильно самоубийству. Отсюда вытекает настоятельная необходимость в постоянной государственной организации, которая бы ведала не только общими вопросами разведки, но и собирала, обрабатывала и распределяла непрерывно поступающие разведывательные данные. Кроме того, нам необходимо иметь в системе военно-воздушных сил свою компетентную и активную авиационную разведку, которая бы взаимодействовала с общегосударственной разведкой как в мирное, так и в военное время".
Разделяя озабоченность генерала Арнольда состоянием военной разведки, управление по оценке результатов стратегических бомбардировок США писало в одном из своих отчетов о боевых действиях в районе Тихого океана: "Недостаточность разведывательных сведений в начальный период будущего международного конфликта может иметь катастрофические последствия".
Военно-воздушные силы существуют менее пятидесяти лет, а достойная упоминания авиационная разведка не имеет даже и двадцатилетнего опыта. Мы переживаем сейчас критический момент, когда данные авиационной и военной разведки о России, Китае и других коммунистических государств могут позволить изменить характер политической и военной истории. Если бы западные страны знали об истинном положении дел в области развития советских военно-воздушных сил и атомных вооружений в 1946–1947 годах, вся политическая история Европы и Азии, возможно, претерпела бы радикальные изменения.
До второй мировой войны история военной разведки была довольно странной. За исключением отдельных случаев получения не отвечающей требованиям информации, военная разведка редко доставляла слушателям военных школ сколько-нибудь ценный разведывательный материал. Тот факт, что Адам просил Еву добывать для него необходимые сведения о своем заклятом враге дьяволе, является символическим с двух точек зрения: во-первых, он явился предвестником важной роли, которую играли и будут играть в военной разведке женщины, а во-вторых, он подчеркивает элемент непостоянства в деле добывания сведений о противнике. Если мы обратимся к страницам истории, то увидим, что безразличие и отсутствие системы являются характерными чертами разведки в течение многих веков. Греки и римляне использовали своих рабов для добывания необходимых сведений о противнике. Часто рабов убивали, если доставленные ими сведения не были утешительными, а иногда, если сведения вселяли надежду на успех, им давали свободу. В средние века, и даже вплоть до Ренессанса, основные кадры агентов вербовались, как правило, с среде клерков и школьных учителей, являвшихся представителями низшего сословия. Занимая низкое общественное положение, они вряд ли могли найти более эффективное применение своим знаниям на поле боя. Великие царедворцы и короли тех времен не считали нужным прислушиваться к жалкому лепету представителей низших классов. Король Джеймс II, которому угрожала опасность нормандского вторжения, не обращал должного внимания на деятельность Вильгельма Оранского вплоть до высадки последнего на южном побережье Англии. Только после этого король назначил определенных лиц для добывания разведывательных сведений о противнике.
Безразличное отношение к вопросам разведки не является делом далекого прошлого. Клаузевиц, военный гений XIX века, очень часто жаловался на скудность разведывательной информации. Он писал, например: "Мы не только не знаем численности противника, но, больше того, слухи увеличивают его силы". Во время второй мировой войны недостаточная деятельность разведки американцев позволила японцам добиться победы в начальный период боевых действий в районе Пёрл-Харбора. Во время битвы за Англию Геринг передал вопросы авиационной разведки в ведение и без того сильно загруженных работой адъютантов и начальников служб связи эскадрилий и авиакрыльев. Они должны были заниматься этим в свободное от работы время. Не удивительно поэтому, что немецкая авиационная разведка в этом решающем воздушном сражении не имела ни малейшего представления о реальной обстановке. Состоявшееся в конце августа 1940 года совещание на высоком уровне между генералом авиации Шперле и Кессельрингом вылилось просто в перебранку. На этом совещании должен был обсуждаться весьма важный вопрос: как долго английская истребительная авиация будет в состоянии оказывать эффективное сопротивление. Немецкие военно-морские силы и сухопутные войска были готовы ко вторжению. Командующие немецкими воздушными флотами, принимавшие участие в битве за Англию, встретились с начальником своей авиационной разведки генералом Шмидтом. Грубый и самоуверенный Кессельринг считал, что мощь английской истребительной авиации была близкой к нулю. По примерным же подсчетам Шперле, этого вооруженного моноклем аристократа, всегда готового не соглашаться с Кессельрингом, ВВС Англии насчитывали по меньшей мере 1000 истребителей. Что же касается Шмидта, нерешительного по характеру и ввиду своего невысокого генеральского чина постоянно лавирующего между двумя воинственными, но невежественными маршалами, то он придерживался компромиссной цифры в 100–350 истребителей. Как могло случиться, что в решительный период второй мировой войны важнейшие разведывательные проблемы были отданы на откуп высшим офицерам и решались с такой бесцеремонной легкостью? Объясняется это главным образом тем, что в ВВС Германии не было принято готовить кадры разведчиков из числа старших офицеров.
Индивидуальные способности офицеров-разведчиков играют важнейшую роль в авиационной разведке, поскольку в действительности нельзя полностью положиться ни на один из источников разведывательной информации. Можно, например, расшифровать содержание сообщения, раскрывающего решение Кремля по вопросу производства самолетов, но это решение может быть отменено в течение суток, а содержание повторного сообщения раскрыть не удастся, и вы останетесь ни с чем. Многие американские офицеры помнят, какой переполох вызвали в штабе объединенных вооруженных сил в Европе захваченные у немцев в конце 1944 года планы производства реактивных самолетов. Имевшиеся в документах цифры были неимоверно преувеличены с единственной целью успокоить расшатанные нервы Гитлера. (За несколько месяцев до этого на него было произведено покушение.) Эти "подлинные" документы порождали уныние в штабе объединенных вооруженных сил в Европе, пока не были тщательнейшим образом изучены одним из наиболее опытных и способнейших разведчиков-специалистов в области реактивного самолетостроения в Германии. После того как был применен его проницательный ум, показатели производства реактивных самолетов в Германии "уменьшились", а вместе с тем постепенно улеглось и возбуждение, вызванное захваченными документами. Во многих штабах до сих пор не понимают той простой истины, что индивидуальные способности офицеров-разведчиков имеют не менее важное значение, чем тот сырой материал, который они обрабатывают. Профессор Р. В. Джонс, назначенный в 1952 году за заслуги в области разведки во время второй мировой войны начальником отдела технической разведки министерства обороны, в своей статье "Научная разведка", опубликованной в журнале Института королевских объединенных вооруженных сил (Royal United Services Institution Journal), подчеркивает огромное значение высококвалифицированных кадров разведчиков. Мы отсылаем читателя к этой статье, как к одной из наиболее авторитетных работ, когда-либо написанных по вопросам авиационной и общей военной разведки. Профессор Джонс пишет: "Разведывательная организация должна обладать хорошей памятью, слагающейся из памяти отдельных ее членов. Наиболее дееспособной разведывательной организацией является та, которая насчитывает минимальное число членов, наделенных максимальными способностями".
Офицеры-разведчики должны быть лучшими из лучших и не представлять собой группу низкооплачиваемых индивидуумов, набранных из числа наименее способных военных и гражданских лиц. Они должны быть столь же маститыми специалистами, как прославленные ученые-исследователи вроде Резерфорда или Коккрофта, Г. Тизарда или любого ведущего специалиста в области атомной энергии. В наш век, характеризующийся преобладанием научной и технической разведки над общей военной разведкой, к разведывательной работе должны привлекаться первоклассные исследователи и ученые. Им нужно предоставлять почетные должности и приличное денежное вознаграждение. Ведь от этого может порой зависеть вопрос жизни и смерти страны.
Один из лучших очерков по вопросам авиационной разведки был опубликован в газете "Тайме" от 2 ноября 1942 года. В нем подвергся критике целый ряд предрассудков в этом вопросе, что видно, например, из следующего отрывка: "Слово разведка в его военном применении ассоциируется у многих людей с понятием сугубо бюрократического заведения на Уайтхолле, где заседают высокопоставленные чиновники, которые посылают во все концы отъявленных головорезов с задачей шпионить за всем и всеми. У других это слово воскрешает в памяти невероятные истории о прекрасных шпионках-блондинках, о мужчинах с фальшивыми усами, об обрывках бумаги, по которым наши герои неизменно воспроизводили полные документы и при том всегда в последний момент, когда еще можно было предотвратить похищение противником секретных чертежей нашего нового танка или самолета. В действительности же разведка далеко не похожа на все это. Для успешного решения своих заданий она полагается главным образом на понимание повседневных явлений и здравый смысл при истолковании скудных фактов, часто не имеющих почти никакой ценности до тех пор, пока они не сопоставлены и увязаны с другими, подобно тому как это имеет место в детской игре в кубики. Результатов добиваются не сразу; чаще всего они приходят в итоге терпеливых исканий и внимательных наблюдений многих людей и последующей сортировки многочисленных фактов и деталей, с отсевом многих из них, способных ввести в заблуждение". Далее в статье говорится: "Стратегическая сторона разведки является наиболее важной. Военно-воздушные силы являются в настоящее время единственно возможным средством проникновения в самое сердце Германии. Важно не только наносить сильные и частые воздушные удары противнику, важно наносить их по чувствительным местам. Задача разведки в том и состоит, чтобы обнаружить эти солнечные сплетения и указать авиации пути полета для выполнения задач с наименьшими потерями от противовоздушной обороны противника. Во время сильнейших налетов немецкой бомбардировочной авиации на Англию в 1940 и 1941 годах нам были преподаны наглядные уроки того, что можно и чего нельзя достичь с помощью бомбардировщиков; эти уроки с успехом использовались в боевых действиях против Германии. Мы знаем сейчас не только слабые места в экономической структуре противника, но также, что вероятно не менее важно, те из них, которые могут стать объектами действия наших бомбардировщиков. Объекты, которые по экономическим соображениям необходимо уничтожить, не всегда удобны для бомбардировок, но мы уже научились сочетать удобство с целесообразностью".
Как было установлено на основании захваченных документов, эта цитата страдает излишним оптимизмом, ибо ни в американских, ни в английских ВВС не станут отрицать, что разведка объектов противника была самым слабым местом в наступательных действиях бомбардировочной авиации в период второй мировой войны. Да это и неизбежно, так как разведка таких объектов включает также оценку причиненного противнику ущерба. Оценка причиненного противнику ущерба является одной из труднейших задач, которые приходится выполнять авиационной разведке. Воздушная разведка никогда не в состоянии произвести достаточное количество самолетовылетов, чтобы полностью осветить: ход строительных, ремонтных и маскировочных работ, расположение зенитных установок и вообще всех объектов, состояние которых меняется еженедельно, а иногда и ежедневно. Если 5 процентов важнейших объектов противника освещаются воздушной разведкой, хотя бы один раз в месяц, работу последней обычно можно считать более чем удовлетворительной. Здесь, как и во многих других случаях, офицер разведки должен приучить себя работать с сырым материалом, не содержащим и 10, а иногда и 1 процента необходимой ему информации. Но, если он хорошо знает свое дело, имеет хорошую память и солидную предварительную подготовку, он будет в состоянии обеспечить командование данными, представляющими в девяти случаях из десяти безусловную ценность для проведения боевых действий. Объединенные усилия нескольких опытных специалистов-разведчиков позволяют иногда на основании незначительного по объему сырого разведывательного материала делать большие и ценные предположения о силах и возможностях противника.
Самое важное, что следует усвоить офицеру-разведчику в начальный период его подготовки, заключается, пожалуй, в том, что он должен изучить сильные и слабые стороны своих источников разведывательной информации. Он должен понимать, что любые, даже самые хорошие источники в разное время и по разным причинам могут подвести. Однако глубокое изучение основ предмета и творческий подход к решению любых вопросов в работе помогут ему достичь того уровня совершенства, который позволит почти всегда инстинктивно оценивать степень достоверности поступающей в его распоряжение информации.
Среди многочисленных сведений, полученных из различных источников, сведения, добытые непосредственно во время выполнения боевых заданий, являются самыми ненадежными и трудно поддающимися использованию. Пилот или экипаж самолета, отправляясь на боевое задание, думает только о том, чтобы победить и остаться в живых, и их меньше всего беспокоит необходимость сбора точных разведывательных сведений. Вполне понятно, что в разгар воздушного боя, ведущегося к тому же на больших скоростях, очень трудно судить об истинной обстановке. Тем не менее разведка боем до сих пор считается многими одним из надежнейших источников добывания разведывательных сведений. Для наземных условий такая точка зрения не лишена смысла. И в самом деле, если люди, лицом к лицу сражающиеся с неприятелем, не могут ничего сказать о нем, то кто же в таком случае способен сделать это? Это может сделать высококвалифицированный офицер-разведчик, который, являясь искусным исследователем в своей области, в состоянии отделить зерно от мякины. Обратимся к вопросу опознавания самолетов. В битве за Англию многие летчики утверждали, что они встречались в воздушных боях с десятками немецких истребителей Хейнкель-112 и Хейнкель-113. Многие летчики даже доносили о сбитых ими истребителях противника данного типа. Однако никакими источниками не подтверждается факт участия хотя бы одного звена этих самолетов в воздушных боях над Англией. В действительности, Германия продала эти самолеты югославам и русским перед началом второй мировой войны. Имеется много других примеров ошибок в опознавании самолетов противника. Так, например, летчики польской эскадрильи утверждали, что они обнаружили у побережья Франции группу немецких истребителей, с которыми завязали бой и нанесли им поражение. Представив обычное боевое донесение по возвращении на базу, летчики эскадрильи узнали, что ими была атакована эскадрилья истребителей "Спитфайр" дружественной им Англии. Время от времени такие инциденты имели место в ВВС Германии и Японии. Случаи & обстрела самолетов своей зенитной артиллерией во время второй мировой войны из-за ошибки в опознавании исчисляются многими сотнями.
Летчики не только часто ошибаются в определении типов самолетов противника, но допускают невероятные ошибки в оценке сил последнего. Во время воздушных налетов американской авиации на Германию летом 1943 и 1944 годов силы противостоявших ей истребителей "Мессершмит" и "Фокке-Вульф", как это видно из захваченных документов, преувеличивались в два-три, а иногда в четыре-пять раз. Правда, такое преувеличение — явление вполне нормальное, поскольку один и тот же истребитель может сделать два или три захода для атаки одного и того же бомбардировщика. Известно также, что в ходе боя людям свойственно преувеличивать силы противника. Они редко бывают склонны к преуменьшению в подобных случаях. Тем не менее разведка вооруженных сил Объединенных Наций в Корее продолжала получать разведывательные сведения и сообщать в оперативных сводках о количестве налетов коммунистических истребителей МиГ-15, не подвергая их предварительной строгой проверке, крайне необходимой для получения более или менее истинной картины.
Из всех аспектов деятельности военной разведки определение потерь и разрушений, причиненных противнику, вызывает больше всего сомнений. В мире нет военно-воздушных сил, боевые заслуги которых не преувеличивались бы. Правда, в отдельные дни воздушных боев над Англией в 1940 году, согласно боевым сводкам, число сбитых немецких самолетов было преуменьшено, хотя общий итог немецких потерь в течение всей битвы за Англию, безусловно, слишком преувеличен. Особую известность приобрело раздувание успехов авиации при действиях ее по морским конвоям. Командующий немецкими военно-воздушными силами в Норвегии стремился во что бы то ни стало не допустить раздувания успехов авиации в борьбе против судоходства противника. Потерпев в конце концов неудачу, он в отчаянии отдал приказ: "Любой летчик подчиненных мне эскадрилий, который доложит о потопленном или поврежденном им судне противника, будет немедленно предан военно-полевому суду". Временами подобного рода слабость имела место и в американских военно-воздушных силах. Александр Северский в уже упомянутой книге пишет: "Преувеличение успехов американской авиации бомбардировавшей Швейнфурт в 1943 году не является, к сожалению, исключением из правила. С самого начала этой операции была заметна тенденция (в Вашингтоне, конечно, а не в оперативных центрах) к приукрашиванию сообщений о действиях военно-воздушных сил, в результате чего победы казались более величественными, а поражения — менее значительными".
Не так уж трудно понять истинные причины, которые заставили американцев прибегнуть к искажению фактов и цифр, касающихся причиненных противнику во время этой операции потерь. Из 228 американских бомбардировщиков, участвовавших в налете на Швейнфурт, 62 было сбито и 138 повреждено. В тот же день американские военно-воздушные силы потеряли свыше 500 человек. Моральное состояние американцев вряд ли улучшилось бы от того, если бы им были сообщены действительные и несравненно меньшие цифры о причиненных в тот день противнику тяжелых потерях, приведенные в отчете стратегической бомбардировочной авиации США, написанном два года спустя. Согласно этому отчету, разрушения, причиненные шарикоподшипниковому заводу в районе Швейнфурта, были незначительны и ни в коей мере не сказались на выпуске разнообразной продукции, использующей шарикоподшипники. Вряд ли моральное состояние наших летчиков, принимавших участие в битве за Англию, повысилось, если бы мы продолжали настаивать на необходимости безусловного подтверждения их заявлений о сбитых ими самолетах противника представлением фотоснимка или показаниями летчиков-очевидцев. Дело в том, что поведение человека в войне отличается страстностью, безрассудством и честолюбием, а хорошая авиационная разведка должна быть во всех отношениях холодной, бесстрастной и научно-аналитической. Обе потребности в разведданных могут быть удовлетворены только при том условии, если преувеличенные данные будут использоваться лишь для поднятия морального духа или для печати при условии, конечно, что требования последней не превышают известного минимума. Основной урок прошлой войны заключается в том, что определение причиненных противнику потерь и повреждений требует времени для сбора и обработки разведывательного материала и что часто даже через несколько недель, а то и месяцев после операции можно сделать лишь приблизительные подсчеты. Иногда же нанесенный противнику ущерб имеет далеко идущие последствия, которые невозможно вскрыть на основании имеющихся данных. Самые серьезные потери военно-воздушным силам Германии были нанесены в воздушных сражениях начала 1944 года, когда были уничтожены отборнейшие кадры немецких летчиков. Во второй половине 1944 и в 1945 годах Германия располагала достаточным количеством самолетов-истребителей, но не имела для них искусных, хорошо обученных летчиков. Об этом свидетельствуют многие документы; более того, это нашло свое отражение в мемуарах немецких генералов. Во время ударов бомбардировочной авиации по немецким, японским и итальянским железнодорожным и другим центрам коммуникаций было невозможно или очень редко удавалось установить, были ли в результате этих действий задержки в доставке важнейшего оружия. Военные деятели редко упоминают о том, что оценка причиненных противнику потерь и повреждений, по-видимому, навсегда останется ахиллесовой пятой военного искусства. Странно, что такие военные писатели, как Клаузевиц, Наполеон, Северский и другие, не подчеркивают в своих работах этого положения.
К несчастью, данные послевоенного периода позволяют предполагать, что этот урок не усвоен и до сих пор. В некоторых штабных колледжах проблемам и узким местам, связанным с определением потерь и повреждений, не отводится, а если и отводится, то слишком мало места в программе изучения общих вопросов разведки. В Корее мы снова столкнулись с этими же проблемами. X. Болдуин, военный обозреватель газеты "Нью-Йорк тайме", высказал предположение, что данные об уничтоженных в 1951 году авиацией северокорейских танках были преувеличены по крайней мере в три раза. Данные об уничтоженных американской и английской авиацией немецких танках в 1944 году были также, как это видно из захваченных документов, далеки от действительности. Однако 7 лет спустя в Корее снова пренебрегли необходимостью трезвого подхода к вопросу определения потерь противника в танках. Само собой разумеется, что определить такие потери нельзя, не зная, какими восстановительными и ремонтными средствами располагает противник, а также, каковы его возможности в отношении запасных частей. Безусловно, всего этого невозможно знать, чтобы вовремя обеспечить утренние газеты точными сведениями об уничтоженных за предыдущий день танках противника.
В конце 1950 года в Корее была введена новая система определения причиненных противнику потерь и повреждений. Она требовала составления точных отчетов о количестве убитых солдат противника в результате воздушных налетов. Сведения о 50 тыс. солдат, убитых с ноября 1950 по январь 1951 года, являются результатом применения этой новой системы. Официальные представители военно-воздушных сил США пытались добавлять при этом, что данные подтверждены показаниями военнопленных, хотя очень трудно представить себе, как подобные данные могут подтверждаться сведениями из каких-либо других источников, ибо нет способов, позволяющих точно определить, что является истинной причиной смерти солдат: пули, снаряды, бомбы или авиационные реактивные снаряды, если во всеразрушающем урагане боя все они применялись одновременно.
Имеется ряд вопросов, при решении которых военные деятели должны быть беспристрастными математиками. Определение причиненных противнику потерь и повреждений является одним из таких вопросов. Преувеличение потерь и повреждений во время второй мировой войны иногда приводило к неправильным суждениям в высших инстанциях, что нарушало выполнение всей программы стратегических бомбардировок. История может снова повториться, если в деле оценки потерь и повреждений He-возобладают трезвость и реализм.
Самой трудной проблемой в работе офицера-разведчика, если не считать вопросов определения причиненных противнику потерь и ущерба, является, пожалуй, проблема экономической разведки. Последняя, конечно, теснейшим образом связана с определением степени разрушения объектов. Сведения о причиненном промышленности противника ущербе черпаются из донесении летчиков и агентов, фотодокументов и других источников, но только глубокое знание людских ресурсов и запасов сырья, а также ремонтных возможностей противника в сочетании с данными о скорости выполнения ремонтных работ и потенциальных, производственных возможностях позволят сделать правильный вывод о том, насколько результативными являются действия стратегической бомбардировочной авиации. Только недостатком подобного рода знаний можно объяснить тот факт, что в битве за Англию английская экономическая разведка переоценила резервные возможности военно-воздушных сил Германии. Тем же самым можно объяснить также неудачи английской и американской экономических разведок в 1944 году. Во время мощных ударов английской и американской стратегической авиации по объектам самолетостроительной промышленности Германии сведения о развертывавшейся немецкой промышленности по производству истребителей в районах восточнее Берлина, в восточной Пруссии и в Польше не отражали действительного положения вещей. Оценка разрушений поэтому была затруднена незнанием действительных масштабов развития немецкой промышленности по производству истребителей. Сейчас можно сделать почти безошибочный вывод о том, что военная разведка всегда недооценивала способности противника восстанавливать свои силы и средства после ударов бомбардировочной авиации; что же касается донесений, составлявшихся немедленно после нападения бомбардировщиков противника, то они, как правило, не страдали отсутствием пессимизма. Реакция японских официальных властей на атомные удары американской бомбардировочной авиации летом 1945 года была в высшей степени пессимистической, что, безусловно, ускорило окончание войны. Жизнь в Нагасаки и Хиросиме возродилась намного быстрее, чем это можно было предположить в то время. Общественное и промышленное возрождение Ковентри, подвергшегося массированным ударам немецкой авиации в 1940 году, осуществилось намного быстрее, чем предсказывали английские эксперты пессимисты на следующий день после налета.
Одним из слабейших мест как английской, так и американской экономических разведок во время второй мировой войны была их неспособность точно определить нефтяные ресурсы Германии. Лорд Теддер и маршал авиации Гаррис наряду с другими представителями военно-воздушных сил указывали на это положение. Решение союзников подвергнуть нефтеперерабатывающие заводы Германии интенсивным бомбардировкам в начале лета 1944 года вовсе не базировалось на достоверных данных экономической разведки. В течение марта и апреля этого года немецкие истребители почти не вели серьезных оборонительных боев над территорией Германии. В английской и американской разведках существовали два различных мнения по поводу этого затишья. Одни объясняли пассивность истребительной авиации преднамеренным желанием немцев сохранить экипажи и самолеты для предстоявших решающих боев на побережье Нормандии, ожидавшихся летом 1944 года. Другие же не в меру оптимистично настроенные представители разведки утверждали, что истребительная авиация немцев настолько пострадала от ударов американских и английских бомбардировщиков в феврале и в марте, что немцы уже были не в состоянии собрать 500–600 истребителей с боеспособными экипажами, которые являлись бы оперативным минимумом для борьбы с тяжелыми бомбардировщиками 8-й и 15-й воздушных армий, Задача авиационной разведки и оперативного планирования в данный период заключалась в том, чтобы наметить ряд объектов для ударов с воздуха, что позволило бы вовлечь истребительную авиацию немцев в крупные воздушные операции. Остановились на объектах нефтяной промышленности потому, что они были разбросаны на огромной территории западной, центральной и восточной Германии, а также в Австрии и Чехословакии. Для действий по этим объектам американские бомбардировщики должны были глубоко проникать на территорию противника, предоставляя тем самым немецким истребителям богатые тактические преимущества, что должно было побудить их принять бой с бомбардировщиками. Таким образом, уничтожение объектов немецкой нефтяной промышленности в мае 1944 года являлось второстепенной стратегической целью, хотя в конечном итоге удары бомбардировочной авиации по ним принесли чрезвычайно крупные успехи. К апрелю 1945 года общий выпуск переработанных нефтепродуктов упал до 2 процентов от намечавшегося уровня производства весной 1944 года. Военно-воздушные силы Германии были вынуждены резко сократить число учебных и боевых вылетов; союзники захватили тысячи танков, брошенных немцами из-за нехватки горючего. Все это явилось результатом бомбардировочной кампании, планировавшейся вначале с единой целью — навязать немцам воздушные бои.
Основной урок, вытекающий из ошибок, допущенных экономической разведкой во время второй мировой войны, заключается в том, что разведывательный орган, именуемый "экономической разведкой", вследствие своей строжайшей изоляции не в состоянии решить ни одной сложной разведывательной проблемы, особенно если этот орган является к тому же отдельным министерством, как это имело место в Англии в первые годы второй мировой войны. Решение любой крупной разведывательной проблемы требует применения всех видов разведки. Донесения агентов и даже захваченные документы противника могут, к примеру, указывать на производство определенных типов самолетов и управляемых снарядов, но если в действительности противник перевооружает свои части другими типами оружия, донесения экономической разведки о производстве указанных самолетов и управляемых снарядов должны быть признаны недействительными. Данный случай прост, как просто, по существу, большинство разведывательных проблем, тем не менее экономическая разведка неоднократно сталкивалась с более вескими и убедительными доказательствами, вытекающими из знания состоящей на вооружении материальной части и фактической боевой мощи эскадрилий противника. Министерство экономической войны Англии British Ministry of Economist Warfare), например, считало, что в 1940 году Германия построит значительное количество гидросамолетов и летающих лодок "Хейнкель", в то время как подразделения военно-морской авиации немцев задолго до этого были уже перевооружены сухопутными двухмоторными бомбардировщиками "Юнкерс". Это противоречие существовало в течение многих месяцев войны, поскольку связь между разведкой военно-воздушных сил и министерством экономической войны была недостаточной. Современная разведка, как и современная война, является тотальной Изоляция учреждений и министерств, а также лишение офицеров-разведчиков, работающих над идентичными вопросами, определенных источников разведывательной информации может привести в будущем лишь к повторению ошибок прошлого. Необходимость обеспечения секретности довольно редко является истинной причиной для чрезмерного ограничения круга лиц, допускаемых к разведывательной информации, хотя на нее весьма часто ссылаются. При любых обстоятельствах можно скрыть источник получения разведывательной информации и, не нарушая ценности материала, слегка изменить некоторые деликатные детали текста. Искусная редакция необходима в разведке не в меньшей мере, чем и в печати.
Наиболее горячие споры на почве обеспечения секретности информации разгораются обычно вокруг материалов, добываемых путем дешифрирования перехваченных радио-сообщений. Применение радио неизбежно как в мирное, так и в военное время, и в печати уже не раз приводились яркие примеры, подтверждающие огромную ценность радиоперехвата и дешифрирования радиосообщений. Основная трудность в работе с перехваченными радиосообщениями состоит в том, что их почти всегда недостаточно для составления последовательного и ясного представления об обстановке и намерениях противника. Объясняется это, между прочим, и тем, что часто по техническим причинам не представляется возможным расшифровать бесконечный поток важных донесений или сигналов, на основании которых, собственно говоря, и могло бы сложиться представление о противнике. В мае 1940 года в руки американских криптографов попал основной код японского военно-морского флота, подобранный норвежским китобойным судном. В результате летом и осенью 1941 года в распоряжение Вашингтона поступали ценнейшие сведения, свидетельствовавшие о намерении Японии вступить в войну с целью захвата необходимых ей сырьевых ресурсов в Индокитае, Малайе, на Суматре, а также в других районах. К сожалению, эта информация не доводилась полностью до сведения всех заинтересованных инстанций. А ведь, несомненно, ее можно было разослать в соответствующем виде всем командующим на Тихом океане, включая Пёрл-Харбор. Тогда, может быть, американцы не пережили бы роковое воскресенье 7 ноября 1941 года, после которого они не досчитались многих кораблей своего Тихоокеанского флота.
Надо надеяться, что в будущем подобное воздержание от распространения сверхсекретной дешифрированной информации по мотивам обеспечения ее секретности не будет служить препятствием для сотрудничества разведок западных стран, как это имело место в прошлом. Предположим, что между Кремлем и Мао Цзэ-дуном имел место крупный спор по вопросу поставок русскими реактивных самолетов и что все подробности этого спора известны. Главное, что должно интересовать командующих вооруженными силами западных стран в этой ссоре, состоит в том, действительно ли Советский Союз испытывает трудности в поставках реактивных самолетов Китаю, о каких именно типах самолетов идет речь, являются ли эти трудности кратковременными или они имеют длительный характер. Любая дополнительная информация по затронутому вопросу представляет не меньший интерес, чем сами перехваченные радиосообщения. К такой дополнительной информации могут относиться, например, сведения о количестве реактивных самолетов, производимых в СССР ежемесячно или поставляемых русскими военно-воздушным силам других коммунистических стран, зависящих от советской самолетостроительной промышленности. Расшифрованные сообщения не всегда являются достоверными, хотя они почти всегда принимаются как таковые. И в самом деле, приказ Верховного Командования Советских вооруженных сил, отданный в 10 часов утра, может быть отменен в середине дня. Отмена приказов, кстати, превратилась в своего рода военную забаву. Если первоначальный приказ расшифрован, а содержание второго приказа, отменяющего первый, осталось нераскрытым, то для офицера-разведчика в таком случае было бы, пожалуй, лучше не иметь никаких сведений вообще. Недостаток информации — опасная вещь.
Радиолокация является важным, но неустойчивым источником добывания разведывательных сведений. Она спасла Англию во время авиационного наступления ВВС Германии. Немцы в то время еще не понимали важнейшей роли радиолокации и, не зная всех ее технических особенностей, не воспользовались возможностью безопасного полета ниже зоны действия радиолокаторов. Неспособность англичан своевременно понять, что их прибрежные радиолокационные станции глушились противником, явилась отчасти причиной успешного прорыва через Ла-Манш двух немецких линкоров — "Шарнхорста" и "Гнейзенау", оставивших в феврале 1942 года под прикрытием плохой погоды брестскую гавань, в которой они были блокированы с марта 1941 года. Газета "Тайме" так писала об этом бегстве среди белого дня: "Начиная с XVII века во внутренних водах Англии не случалось ничего более убийственного для морской гордости англичан".
Пёрл-Харбор является еще одним примером, когда радиолокационная разведка могла бы, пожалуй, коренным образом изменить опасную военную обстановку. Радиолокационная аппаратура прибыла в Пёрл-Харбор из Англии в июле 1941 года, но обслуживали ее люди, неподготовленные в вопросах радиолокации. Не хватало электроннолучевых трубок, а также недоставало веры в способность радиолокатора давать точные данные о размерах атакующих подразделений самолетов, о высоте и скорости их полета.
Более чем за час до того, как на Пёрл-Харбор были сброшены первые японские бомбы, дежурный оператор радиолокационной установки, один из немногих энтузиастов своего дела, веривших в возможности нового поискового оборудования, обнаружил на краю экрана своего радиолокатора первые признаки приближавшихся самолетов. Когда он доложил об обнаруженной им в 7 часов крупной группировке самолетов, находившихся на расстоянии около 220 км, дежурный офицер ответил: "О'кэй! Вас понял. Не беспокойтесь. Все в порядке". Мир скоро узнал, что в Пёрл-Харборе было далеко не все в порядке. Примерно в 8 часов того же утра штаб адмирала Кэммэла в Пёрл-Харборе передал по радио следующее сообщение: "Воздушный налет, Пёрл-Харбор. Это не учебная тревога". Таким образом, то обстоятельство, что в американском флоте не проводилось специальных радиолокационных учений явилось причиной полной внезапности японского нападения.
В настоящее время разведка при помощи радиолокационных средств важна, как никогда раньше. С момента окончания второй мировой войны радиолокация нашла самое широкое применение в советских военно-воздушных силах. Война в Корее показала, что советское радиолокационное оборудование действует хорошо. Китайские МиГ' и почти всегда вовремя поднимались в воздух для отражения налетов эскадрилий самолетов "Тандэрджет" и "Сэйбр" в районе реки Ялу Лишь несовершенством тактики ведения войны в воздухе и недостатком у коммунистов первоклассных летчиков-истребителей можно объяснить тот факт, что союзникам удалось захватить и удержать превосходство в воздухе в районе корейско-маньчжурской границы. Эффективность советского радиолокационного оборудования была продемонстрирована также чешскими и советскими истребителями МиГ-15, неоднократно перехватывавшими американские самолеты, пролетавшие вблизи границ, соседних с Германией коммунистических государств, а также в районе Балтийского моря и на Дальнем Востоке. Эти инциденты, несмотря на всю их прискорбность с политической точки зрения, ясно показали, что к 195J году коммунистическая радиолокационная система раннего предупреждения значительно улучшилась и стала достаточно эффективной. Да это и не удивительно, первые советские радиолокационные подразделения раннего предупреждения были созданы еще в 1946 году. За семь лет они, безусловно, добились больших успехов, чему в значительной степени содействовала помощь первоклассных операторов бывших немецких военно-воздушных сил, а также технических специалистов немецких фирм "Сименс" и "Телефункен", специализировавшихся в области производства радиолокационного оборудования.
Однако радиолокатор не всегда является абсолютно надежным средством для определения общего количества находящихся в воздухе самолетов. При благоприятных условиях можно лишь примерно определить, придется ли иметь Дело с мощной группировкой в сотню или более самолетов, небольшой группой в 20 самолетов или просто с одним или двумя разведывательными самолетами. В некоторые дни эти данные могут быть более точными, а в другие, наоборот, более далекими от истины. Работа радиолокатора, подобно телевизору, зависит от качества электронно-лучевой трубки. Владельцы телевизоров знают, что проходящие мимо автомобили, находящиеся поблизости антенны, а также метеорологические условия изменяют качество приема. То же самое можно сказать и о радиолокационных приборах, которые также работают нестабильно. Только опытный и квалифицированный оператор может хорошо подготовить данные о типе и количестве атакующих самолетов, скорости и высоте полета, а также их местонахождении, учитывая при этом такие факторы, как удвоение изображений, радиолокационное эхо, в гористой местности, влияние движущихся облаков и т. п. Во время битвы за Англию английские операторы, считавшиеся в то время лучшими в мире, насчитывали над Англией в некоторые дни до 1000 самолетов противника, когда фактически немецкие самолеты не делали и 500 вылетов. Захваченные у немцев документы по вопросам радиолокационной разведки говорят о том что офицеры-разведчики военно-воздушных сил Германии также сталкивались в своей работе с трудностями в определении количества совершавших налет американских бомбардировщиков во время решающего наступления американской авиации в последний год второй мировой войны. Немцы тоже часто не могли отличить главного удара от второстепенных отвлекающих атак во время налетов на территорию "Третьей империи" в 1943–1945 годах крупных сил "Ланкастеров" и "Галифаксов" из состава бомбардировочного командования ВВС Англии. Радиолокационная разведка японцев в последние годы войны на Тихом океане показала себя еще менее эффективной в деле определения количества участвовавших в налете американских самолетов "Супер-фортрес".
Вывод из сказанного для авиационной разведки абсолютно ясен. Радиолокационная разведка является важным звеном в системе обеспечения боевых действий военно-воздушных сил. Истребители, артиллерия и управляемые или неуправляемые реактивные снаряды приводятся в действие немедленно после получения данных радиолокационной разведки. Более точно оценить количество принимающих участие в той или иной операции бомбардировщиков противника можно при наличии самых свежих данных о численности и дислокации военно-воздушных сил противника вообще. Если группа бомбардировщиков, летящая, например, со стороны Китая, насчитывает, согласно показаниям радиолокатора, скажем, 500 самолетов, то при наличии последних данных о дислокации бомбардировочной авиации противника имеются широчайшие возможности уточнить приведенные цифры. Это означает на практике, что в военное время все оперативные штабы должны по крайней мере один раз в день получать подробные данные о боевом составе и дислокации частей противника, поступающие по всем разведывательным каналам.
Методика опроса является также важнейшим элементом в подготовке разведчиков, особенно в наше время, когда тысячи перемещенных лиц и множество репатриированных граждан несут с собой на Запад массу сведений о восточных странах. На заре военной истории опрос пленных, гражданского населения и своих собственных агентов проводился примитивно и даже жестоко. Искусство разведывательного опроса за время двух мировых войн значительно возросло, что сделало военнопленных и беженцев надежным источником получения разведывательных сведений. Новая методика опроса приобрела еще большее значение, когда многие тысячи беженцев из Советского Союза и зависимых от него стран стали пересекать границы западных государств, неся с собой богатейший сырой материал о военном строительстве за "железным занавесом". В настоящее время есть основания полагать, что в конце сороковых и в начале пятидесятых годов офицеры разведывательной службы западных стран не все сделали, чтобы использовать этих беженцев в разведывательных целях. В этом нет ничего удивительного, если учесть, что опросом беженцев занимались во многих случаях лица, плохо подготовленные к такой работе и не имевшие в этом отношении опыта второй мировой войны, во время которой методика опроса значительно усовершенствовалась. Советский Союз с большой выгодой для себя воспользовался этой новой методикой. В начале войны немецким военнопленным задавался обычно без всякой системы целый ряд политических и военных вопросов, подготавливавшихся, как правило, офицером-руководителем местной разведывательной службы. Когда в 1941 году в район боевых действий на севере России прибыло истребительное авиационное крыло английских ВВС, то здесь обнаружилось несовершенство русских методов опроса военнопленных. Добывавшиеся русскими сведения путем опроса пленных немцев были в то время противоречивыми и ненадежными. В ходе войны под руководством англичан русские усовершенствовали методику опроса, хотя и продолжали с исключительной подозрительностью относиться к советам последних как в этой, так и в других областях разведки.
Был о бы неправильно считать, что перебежчики и военнопленные являются ненадежным источником разведывательных сведений. Верно, конечно, что они дают наивысший по сравнению с другими источниками процент абсурдных сообщений, уступая разве только разношерстной и сомнительной агентуре, услугами которой пользуются все страны. Практика же говорит о том, что и перебежчики и военнопленные являются ценным источником разведывательной информации. Во время второй мировой войны наиболее ценные данные о производстве немецких мин и реактивных двигателей были получены путем опроса военнопленных. В послевоенный период беженцы из-за "железного занавеса" сообщили много ценных сведений об урановых шахтах, об опознавательных знаках новых советских реактивных самолетов, о развитии радиолокации в Советском Союзе и о многих других важных с военной точки зрения вопросах. Подобно атомной цепной реакции, один незначительный факт может натолкнуть на другой и вызвать тем самым целую цепь взаимосвязанных суждений, могущих пролить свет на всю интересующую проблему в целом. Рассмотрим один пример подобной "цепной реакции".
В самом начале января 1943 года Касабланка в Западной Африке был оккупирован американскими войсками и неожиданно подвергся бомбардировке. Даже день спустя не было никаких данных о том, кто бомбил город. Находившийся на месте американский генерал хотел немедленно выяснить, чья это была работа: итальянских или немецких военно-воздушных сил, сколько самолетов принимало участие в налете, какого калибра бомбы были сброшены, а также возможные масштабы подобного нападения в будущем. Все перечисленные вопросы имели исключительное значение для американцев, поскольку речь шла о порте, через который проходили основные грузы вооружения и предметов снабжения для союзных войск в Алжире и который был практически незащищенным. Одно слово в коммюнике, переданном" радио Геббельса" (так называлась машина немецкой пропаганды), указало на то, что налет был осуществлен самолетами Фокке-Вульф-200, а это позволило открыть базу этих бомбардировщиков в Бордо. Послужной список этого подразделения и его задачи на будущее были известны в мельчайших подробностях американской разведке, ввиду чего стало возможным дать обеспокоенному американскому генералу ответы на все интересовавшие его вопросы. В ответах содержалось утверждение, что подобный налет на Касабланку больше не повторится. Это предсказание оправдалось. Итак, опираясь всего лишь на одно слово из радиопередачи, стало возможным составить и передать разведывательное сообщение большой важности.
Отсюда можно сделать вывод: нельзя оставлять непроверенным ни единого слова текста сообщения. Конечно, эта работа должна выполняться высококвалифицированными, обладающими большим запасом сведений, специалистами-разведчиками. Упомянутое выше слово в радиопередаче немцев могло легко ускользнуть от внимания десятка малоквалифицированных специалистов.
Одним из наиболее привлекательных источников разведывательной информации, краткие упоминания о которых можно найти на страницах многих военных книг, является перехват радиотелефонных переговоров летных экипажей между собой и с наземными радиостанциями. Эти переговоры представляют богатейший источник разведывательной информации, который часто по-настоящему не ценится и не используется. Верно, что радиотелефонные переговоры ведутся с помощью кода, но коды неизбежно должны быть простыми. Обладая небольшой специальной подготовкой, можно без особого труда расшифровывать содержание переговоров почти одновременно с их перехватом. Последняя возможность позволяла, например, работникам английской разведки давать немедленные оперативные указания английским и американским бомбардировщикам, уже находившимся в воздухе на пути к немецким объектам. Перехват радиотелефонных переговоров помог также обнаружить недостаточную боевую подготовку летчиков коммунистических стран во время войны в Корее в 1951–1953 годах. Но по сравнению с первыми годами второй мировой войны от радиоперехвата можно ожидать большего в смысле установления численного состава авиационных подразделений противника. Он позволяет добывать ценные сведения о моральном состоянии летчиков противника. Возгласы "Ахтунг, Спитфайр!" по радиотелефону, а также поток ругательств и путаных вопросов со стороны немецких летчиков, заполнявших эфир во время битвы за Англию, служили лучшим доказательством упадка их морального духа. Это, конечно, подтверждалось и данными, содержавшимися в боевых донесениях, тем не менее получить сведения из первых рук, безусловно, приятнее.
Понятно, что основная задача авиационной разведки заключается в том, чтобы предвосхитить оперативные потребности авиации. Не для всех, пожалуй, ясно, что авиационная разведка сама по себе является военной операцией со своими планами, своей очередностью, своей тактикой и даже своим специальным оборудованием, таким, как аппараты подслушивания и поисковые самолеты. Поскольку авиационная разведка должна предвосхищать оперативные потребности авиации, она должна максимально использовать свои оперативные ресурсы с твердой уверенностью в успех выполнения задачи. Авиационная разведка никогда не будет в состоянии охватить большие территории. Поэтому она должна тщательно выбирать объекты для разведывания. Безусловно, мораль советских людей, советская система противовоздушной обороны, а " также советское промышленное производство интересуют разведки западных стран, но такие объекты, как радиолокация и радио должны, несомненно, быть в центре ее внимания, поскольку они являются основным ключом к мировой стратегической воздушной обстановке. Если советская радиолокационная система является сильной и эффективной, она может помешать стратегической авиации западных стран прорваться достаточными силами к жизненно важным объектам Советского Союза и, наоборот, если она ненадежна и неэффективна, как это было, например, в Японии во время второй мировой войны, стратегические бомбардировщики западных стран будут иметь больше возможностей достигать объектов бомбометания, не встречая на своем пути сильного сопротивления.
Было бы нереальным полагать, что сведения о советской радиолокационной системе сами по себе потекут в картотеки разведывательных органов. Радиолокационная система Советского Союза должна стать объектом организованного штурма с помощью высококвалифицированных специалистов. Необходимо иметь карты размещения советских радиолокационных объектов или предполагаемых объектов, вести специальную воздушную разведку, иметь поисковые самолеты, оснащенные аппаратурой подслушивания, а также располагать специально обученными "кадрами и заранее подготовленными вопросниками для опроса военнопленных или беженцев. Следует, кроме того, заниматься изучением старых подшивок разведывательных материалов. И, наконец, необходимо всесторонне изучить радиолокационные системы западных стран с тем, чтобы офицер разведки в совершенстве владел терминологией и знанием специальных вопросов, которые необходимы при разведке радиолокационных объектов.
Во время второй мировой войны английская научная разведка с успехом провела такую комбинированную разведку немецких радиолокационных станций. Она установила местонахождение 99 процентов немецких радиолокационных станций. Наибольших успехов в этой области англичане добились во время подготовки к вторжению в Нормандию в 1944 году. Оперативный штаб союзников в то время не разделял мнения разведки о необходимости обнаружения, бомбардировки и уничтожения немецких прибрежных радиолокационных станций в районе высадки союзных войск и поблизости от него. Но разведка оказалась на этот раз на высоте своих задач: она добыла необходимые разведывательные данные о радиолокационных объектах. Теперь уже стал достоянием истории тот факт, что английские самолеты "Тайфун", вооруженные реактивными снарядами, и другие самолеты в результате смелых и точных ударов с воздуха на 80 процентов вывели из строя немецкую прибрежную радиолокационную сеть. Когда же наступил день вторжения, для союзников не составило особого труда успешно имитировать работу радиолокационных и радиостанций и таким образом убедить немцев в том, что союзники высадились в районе Па-де-Кале. Подобное отвлечение внимания и сил немцев явилось решающим фактором в первые дни высадки десанта. Более того, слабость немецкой радиолокационной системы позволила многим английским и американским эскадрильям достигнуть намеченных районов необнаруженными и таким образом создать полный хаос на линиях коммуникаций сухопутных войск.
В военных библиотеках имеется огромное множество книг по стратегии, тактике, планированию и работе службы тыла. Но вы не найдете ни единого пособия по подготовке современного офицера-разведчика. Такое пособие необходимо создать. Оно должно содержать многочисленные примеры, иллюстрирующие причины успехов и неудач разведки. С ростом разрушительной способности современных видов оружия и по мере укрепления положения коммунистических стран все больше возрастает необходимость в эффективной разведке со стороны стран Запада. В 1939 году немецкие бомбардировщики в результате внезапного налета могли в самом худшем случае сбросить на район целей бомбы с тротиловым эквивалентом в 1 тыс. т. В наши дни в результате такого внезапного налета бомбардировщиков целые районы столичных городов могут оказаться стертыми с лица земли, повреждения могут достичь таких размеров, для которых во время второй мировой войны потребовались бы многие тысячи бомбардировщиков. Иногда задают вопрос, будет ли когда-нибудь написан учебник по вопросам военной разведки и будет ли когда-либо достигнуто объединение всех разведывательных сил и средств западных стран во имя достижения общей цели. Процесс объединения разведок и разведывательных средств слишком медлителен. Мы не должны забывать, что Франция, Бельгия и Норвегия имеют много сыновей и дочерей, готовых посвятить свои интеллектуальные способности делу разведки во имя общих интересов. Ни Америка, ни Англия не могут монопольно завладеть умами населения западных стран, даже если они монополизируют в своих руках все источники добывания разведывательных сведений этих стран. Поэтому высококвалифицированный личный состав разведки и особо ценные источники добывания разведывательных сведений должны стать предметом особой заботы западных государств. Старшие офицеры разведки должны обладать не только отличными умственными способностями, но и особой тягой к исследованиям. Исследовать же — значит непрерывно заниматься определенной работой. В военно-воздушных силах западных стран руководители разведки меняются каждые 2–3 года. За это время они редко успевают сделать больше, чем поверхностно ознакомиться с проблемами разведки. Для решения же таких проблем требуется значительно больше времени.
