— Моя дорогая Розали, во имя всего святого, с какой стати тебя интересует подобное место? — вырвалось у се подруги Хелен, когда два дня назад Розали упомянула Храм красоты. Они находились в печатной мастерской Хелен, где все вокруг было завалено горами еще пахнувших типографской краской брошюр. — Насколько я слышала, этот Храм красоты не что иное, как знаменитый бордель!
— Болдель, — тут же подхватила маленькая Кэти, — болдель.
Хелен моментально повернулась к двум ребятишкам, самозабвенно рисовавшим корявых человечков на обрывках бумаги:
— Тоби, дорогой, пожалуйста, возьми Кэти в кухню и дай ей стакан молока!
— И булочку с патокой? — с надеждой в голосе поинтересовался вечно голодный шестилетний Тоби, сын Хелен.
С комком в горле Розали наблюдала за детьми, потом тихо заметила:
— Тоби ведет себя с Кэти просто замечательно. Хелен, я так благодарна тебе за то, что ты разрешила нам здесь остановиться. Мне бы еще очень хотелось, чтобы ты позволила платить хотя бы за еду.
— А я бы хотела, чтобы ты наконец прислушалась к моему совету и не смела в одиночку соваться в это ужасное место. — Хелен тяжело вздохнула. — У мужчин, посещающих Храм красоты, одно на уме! Ты собралась туда, потому что где-то услышала, будто там бывала Линетт?
— Вот именно. Ты же знаешь, она всегда мечтала стать актрисой. Мне удалось выяснить, что три года назад она могла работать в этом Храме красоты.
— В таком месте! О, бедная, бедная, Линетт!
Хелен когда-то была учительницей в маленькой сельской школе в деревушке, в которой выросли Розали и Линетт. После замужества она переехала в Лондон, где ее супруг занялся печатным делом, приобретя типографскую мастерскую на Эйлсбери-стрит в районе Кларкенвел. Однако спустя несколько лет он бросил жену с маленьким сынишкой ради певички из мюзик-холла. После бегства супруга Хелен сообщила молодой подруге о своем намерении самостоятельно добиться успеха в типографском деле. Когда же поиски Линетт привели Розали в Лондон, она обратилась прежде всего именно к Хелен.
— Хелен, я обязательно заплачу тебе за свое пребывание, — попыталась настоять Розали, появившись впервые на пороге дома бывшей учительницы.
— Какая чушь! — горячо обняла ее старшая подруга. — Я приложу все усилия, чтобы помочь тебе разыскать бедняжку. Что же касается оплаты, дай подумать… Как ты смотришь на то, чтобы начать писать для «Графомана»?
— «Графоман»? Хелен, что это?
«Графоман» был новостным еженедельником, который выпускала Хелен. В своей скромной газете она давала обзоры интересных событий лондонской жизни наряду с рекламными объявлениями и статьями, обличающими праздное времяпрепровождение богачей и нищету простого люда.
— Мне необходим, — заметила Хелен, задумчиво разглядывая бывшую ученицу, — собственный корреспондент, который бы не побоялся взять на себя труд вести еженедельную страничку, посвященную событиям лондонской жизни. Что ты об этом думаешь, Розали? У тебя настоящий талант, я поняла это еще тогда, когда ты была моей ученицей.
Дальновидное предложение Хелен уже очень скоро окупило себя сполна. Еженедельные обзоры Розали, опубликованные под псевдонимом Ро Роуленд, вымышленного светского обозревателя городских событий, приобрели шумную популярность. При других обстоятельствах Розали была бы вполне довольна своей новой жизнью. Она полюбила маленькую типографскую мастерскую в Кларкенвеле с древним печатным станком, весело постукивающим в тесной комнатушке при входе. Однако Хелен была упрямой, а Розали слишком часто приходилось доказывать подруге, в чем состоит главная цель ее пребывания в Лондоне.
— Я хочу разузнать правду о Линетт, — стойко повторяла Розали, несмотря на возражения Хелен. — Моя сестра, должно быть, встретила его в Храме красоты, и я не могу не заглянуть под этот камешек.
— В таком случае… — Хелен запнулась, — тебе может помочь имеющаяся у меня информация о том, что доктор Барнард ведет тайный учет клиентов. Имена, адреса, даты посещений и тому подобное. Мне довелось лишь слышать об этом, поскольку однажды представился шанс опубликовать сенсационные записи. Ко мне явился мужчина, работавший на доктора Барнарда, и показал несколько скопированных страничек. Конечно, я отказалась, этой публикацией я бы нажила себе слишком много врагов. Однако я запомнила, где Барнард хранит тетрадь с секретными сведениями, так называемую зеленую книгу. В своем кабинете, внутри пустой обложки от старинного издания «Мифологической библиотеки» Аполлодора. И поскольку тебе приблизительно известно время пребывания Линетт в этом заведении, тайный дневник может оказаться хорошим подспорьем! Как жаль, что ты не знаешь имени негодяя, совратившего твою сестру.
Розали прервала Хелен, пылко пожав ей руку:
— Спасибо тебе огромное за сведения о тайном дневнике. Ты хорошая подруга.
Хелен обреченно вздохнула и покачала головой:
— Береги себя, дорогая, хорошо? И беги подальше от этого Храма как только сможешь. Понимаешь, мужчины…
— Мужчины меня не волнуют, у меня теперь надежная зашита от всяких глупостей, Хелен. Хотя не стоит забывать о том, что в мире, возможно, существует и парочка хороших представителей мужского рода!
— Что-то мне давно не удавалось повстречать подобных ископаемых! — фыркнула Хелен.
Розали проказливо склонила голову на плечо:
— А как же твой друг мистер Вилдон?
— Фрэнсис? О, знаешь, он совсем другой. — Хелен машинально принялась раскладывать стопками последние выпуски «Графомана». — Ты точно не встретишь его в Храме красоты.
Воистину так. Розали усмехнулась, представив себе, как Фрэнсис Вилдон, добродушный джентльмен средних лет, староста местного прихода, появился бы в подобном месте.
И вот теперь Розали потрясенно рассматривала со сиены представшее перед ней сборище распутных повес. Как могла ее дорогая сестричка влюбиться в кого-либо, посещающего такие места, как это?
Салли подмигнула ей. Десять минут обещали стать долгими. Высоко подняв голову и усилием воли уставившись в абстрактную точку в конце зала, Розали принялась мысленно сочинять статью для «Графомана».
«Сегодня ваш преданный спутник в мире городских развлечений Ро Роуленд собрался-таки посетить знаменитый Храм красоты. И что же он там увидел?..»
Внезапно дверь в зрительную залу с треском распахнулась. Опоздавший посетитель влетел в переполненную залу и резко остановился. Он посмотрел по сторонам, однако вовсе не происходящее на сцене привлекло его внимание. Припозднившийся джентльмен внимательно вглядывался в лица собравшихся в зале мужчин, многие из которых гневно обернулись на грохот входной двери. У Розали перехватило дыхание.
Это был вовсе не престарелый развратник. Высокий темноволосый незнакомец едва ли переступил тридцатилетний рубеж. На него невозможно было не обратить внимания!
— Вот уж бальзам для глаз, — одобрительно пробормотала Салли.
Розали молча кивнула. Большинство джентльменов щеголяли модными голубыми и салатовыми фраками, словно специально напрашивались в модели для лондонских карикатуристов. Однако он — ее мужчина — был одет более чем заурядно, почти небрежно, в длинный, широко распахнутый серый сюртук, под которым виднелись помятая льняная рубашка и узкие кавалерийские панталоны, заправленные в поношенные сапоги для верховой езды. Место роскошного, заложенного изысканными складками вычурного галстука занимал простой шейный платок с немного ослабленным узлом.
Неизвестный джентльмен выглядел сердито, непреклонно и абсолютно неотразимо. Его широко посаженные глаза горели яростной решимостью из-под иссиня черных бровей. Небрежный наряд лишь подчеркивал мужскую привлекательность атлетически сложенного тела — широкие плечи, узкую талию и мускулистые бедра. Волевой подбородок оттеняла по крайней мере однодневная щетина. Он выглядел так, будто ни в грош не ставил растревоженную компанию престарелых ловеласов. Незнакомец словно источал опасность, щедро приправленную цинизмом человека, повидавшего на своем веку гораздо больше, чем следовало в его молодые годы.
Достаточно было взглянуть на него, чтобы представить, как хорошо оказаться в его объятиях. Что он здесь делает? «Ты же и так знаешь ответ на этот вопрос, юная дурочка!» Тем не менее ее мужчина выглядел так, будто, как и она, ненавидел проклятый Храм и его «паству».
Всего на одно невероятное мгновение их взгляды встретились, Розали показалось, будто он раздевает ее глазами. Она густо покраснела. Незнакомец презрительно пожал плечами и, резко развернувшись к ней спиной, покинул зал. Как ни абсурдно, она ощутила внезапное чувство потери. Вернувшись в гримерку, Розали прижала ладошки к пылающим щекам. Господи, кто это был?
Неожиданно подошедшая Салли фамильярно ткнула ее под ребра.
— Ну разве он не самый роскошный парень, который тебе встречался, а? Только попробуй со мной не согласиться! Я ж видела, как ты на него уставилась! — хихикнула новая подруга.
Сердце Розали встрепенулось.
— А он… он часто заходит сюда?
— Бог мой, да я никогда не встречала его здесь, а жаль! — Салли припудрила носик. — Я слышала, одна девчонка говорила, будто он обучает господ фехтованию. Его прозвали Капитан, парень много лет прослужил в армии.
«Никогда не встречала его здесь». Розали уже убирала длинные волосы в тугой узел. Замечательно. Она прекрасно могла себе представить, как Линетт, да и любая другая девушка, побежала бы за ним, не чуя под собой ног. Она взяла платье, в котором приехала, и направилась в сторону раздевалки. Салли преградила ей путь:
— Ой, минутку! А что это ты делаешь, девочка?
— Собираюсь домой, — спокойно ответила Розали. «Как только нанесу краткий визит в кабинет доктора Барнарда».
— Что? И не останешься?
— Я ясно дала понять, что нанималась, только чтобы принять участие в представлении. А в чем дело, Салли? Ты обеспокоена!
Даже более чем обеспокоена. Салли выглядела почти испуганно.
— Доктор Барнард перед представлением говорил со мной о тебе, — прошептала та, стрельнув глазами по сторонам, убеждаясь, что их не подслушивают. — Понимаешь, он сказал, я должна сделать так, чтобы ты осталась на танцы, пусть даже совсем ненадолго.
— Почему? Я же предупредила его, что лишь появлюсь на сцене, ничего больше, по крайней мере в первый вечер! — На самом деле она не имела ни малейшего намерения возвращаться сюда вовсе, если удастся исполнить запланированное.
Салли, закусила губу:
— Доктор Би надеялся, что ты, возможно, передумаешь. Новые девушки всегда в цене, понимаешь, особенно такие симпатичные, как ты. Если ты не появишься в зале для танцев, меня выставят вон, Розали.
— Ах, Салли!.
— Да ладно. Все будет хорошо, — бодро зачастила девушка, — ты лучше иди, это не твоя вина, паршивое это место!
Розали отчаянно хотела подобраться к пресловутой книге с тайными записями. Если не сегодня, придется вернуться завтра и выдержать еще одно представление, ничего не поделаешь. Но спуститься вниз, предложить себя этим мужчинам…
— Так-так-так, только посмотрите на маленькую мисс Неприступность! — раздался насмешливый голос Шарлотты, с издевкой уставившейся на скромное одеяние Розали. — Уже уходишь, да? О, конечно, просто поняла, что никто из этих роскошных господ не даст за тебя больших денег!
— Меня вполне устраивает, — спокойно ответила Розали.
Шарлотта просияла:
— Ага! Я так и сказала Персивалю, доктору Барнарду, — ты воротишь свой добродетельный нос от этого места! Он как раз сейчас в своем кабинете, занимается записями, но скоро поднимется сюда.
«В кабинете. Какая досада!» Розали отложила платье и тряхнула головой, распуская волосы.
— На самом деле, Шарлотта, — заявила она, — я передумала. И остаюсь.
Шарлотта ошеломленно приоткрыла рот. Потом закрыла. Салли обернулась к Розали.
— Ой, только не делай этого ради меня. Ты сказала, тебе не хочется танцевать, я понимаю, ей-богу! Я правда…
Розали упрямо вздернула подбородок:
— Салли, как ты думаешь, сколько времени может потребоваться доктору Барнарду, чтобы закончить записи?
— О, десять минут или что-то вроде того, всего делов-то, ему ж неймется подняться в танцевальную залу к благородным господам!
— Тогда я тоже поднимусь к вам, — заявила Розали. — Ненадолго, пусть он меня там увидит, и я ускользну прочь. Подходит?
— Конечно! — прошептала Салли. — Спасибо, что сохранила мне работу.
Салли поспешила подняться наверх. Стоило Розали остаться одной, как вновь накатили тягостные воспоминания о той кошмарной зимней ночи два года назад, когда она получила записку от Хелен.
«Розали, мне жаль, но я нашла твою сестру».
И снова воспоминания вернули ее к событиям прошлого декабря. Холодный промозглый вечер в сыром, продуваемом всеми ветрами Лондоне. Уже два месяца Розали жила у Хелен, посвящая дневное время поискам
Линетт, спрашивая о ней в театрах, мюзик-холлах — везде, где существовала хоть малейшая возможность узнать что-нибудь о судьбе сестры. Она следовала расплывчатым указаниям записки:
«Розали, я в Лондоне. Я в беде. Пожалуйста, помоги мне».
Однако именно Хелен, регулярно пускавшаяся вместе со своими друзьями из церковного прихода в небольшие экспедиции по беднейшим районам Лондона, чтобы раздать скромную похлебку и хлеб голодающим, нашла Линетт.
Розали поспешила встретиться с Хелен по указанному в записке адресу. Заброшенный дом неподалеку от Рэтклифф-хайвей. Здесь на сыром матрасе у разбитого чердачного окошка лежала ее девятнадцатилетняя сестра. Ее некогда прелестное лицо было обезображено смертельной болезнью и нищетой. Рядом с ней Розали разглядела очаровательную малышку с темными кудрявыми волосами, удивленно взиравшую на внезапно появившихся людей, сжимая в руках потертую тряпичную куклу и шепча: «Мама, мама, мама».
Поиски Розали окончились.
Хелен немедленно забрала плачущего младенца в свой дом в Кларкенвеле. В это время Розали всеми силами старалась побороть охватившие ее горе и еще более страшный гнев, обнимая умирающую сестру, вытирая ей пот со лба, откидывая мешавшие дышать спутанные белокурые волосы.
— Отвези меня к нему, — прошептала Линетт, сжимая руку старшей сестры.
— К кому, Линетт? — Розали пыталась говорить спокойно, чтобы не сорвался голос, несмотря на то, что сердце готово было разбиться от горя.
— У него есть замок. Прекрасный замок. Отвези меня к нему, пожалуйста. — Линетт попыталась сказать еще что-то, но не смогла. Наконец она прошептала его имя и мгновение спустя умерла на руках у сестры.
С тех пор Розали удвоила усилия в поисках совратителя Линетт, обходя все лондонские театры, знаменитые и едва сводящие концы с концами. Она старалась не спрашивать напрямую, опасаясь навлечь на себя беду. Согласно придуманной легенде, Розали разыскивала пропавшую подругу. Несколько дней назад, почти потеряв надежду, она неожиданно набрела на убогий театрик в Стрэнде.
Человечек с сальными, давно немытыми волосами, представившийся директором театра, некий Альфред Марчмонт, с любопытством заметил:
— О, я помню девушку по имени Линетт. Линетт Лаваль. Симпатичная, с грамотной речью, чудесными белокурыми волосами.
У Розали перехватило дыхание, и ее буквально захлестнули эмоции.
— Когда она здесь была?
— О… Она пришла на прослушивание… Когда же это было? Гм… Конечно, три года назад весной. Она была красивой, как я уже говорил, а спустя пару месяцев перешла к доктору Барнарду.
Три года назад.
— А доктор Барнард также держит театр?
Марчмонт смутился:
— О, скорее нечто вроде живых картин. Своего рода сценическое шоу.
Так Розали очутилась в знаменитом Храме красоты. Однако пусть только доктор Барнард появится в танцевальной зале и заметит ее там, она сразу ускользнет в его кабинет, посмотреть записи в тайном дневнике посещений, относящиеся к лету 1813 года, когда Линетт могла здесь работать, и познакомиться с отцом Кэти.