Следующие две недели оказались омрачены постоянными мартовскими дождями. Серое свинцовое небо стало зеркальным отражением состояния души Хелен.

— Я больше никогда не почувствую себя снова в безопасности. Ох, Розали, кто мог сотворить такое?

— Власти ищут виновных, — успокаивала ее Розали. — Почему бы тебе снова не начать писать? У тебя настоящий талант, так же как и к преподаванию. Ты открыла для меня новый мир, Хелен.

Хелен едва заметно улыбнулась:

— О, у тебя была настоящая тяга к знаниям. Ты проглатывала каждую книгу, которую я тебе приносила. Когда я взяла вас на экскурсию в художественную галерею в Оксфорде, мне с трудом удалось вернуть тебя обратно!

— Мой отец был художником, помнишь? — Розали присела рядом с подругой на маленький диванчик. — Думаю, я надеялась увидеть его работы. Конечно, их там не было. Но я искала, как глупо с моей стороны!

Хелен взглянула на нее:

— Я и понятия не имела. Розали, должно быть, ты очень по нему скучала!

— Всегда, — тихо промолвила Розали. — Когда он умер, я была еще такой маленькой. Но никогда его не забывала. — Она попыталась улыбнуться. — Серьезно, Хелен, я понимаю, ты ужасно себя чувствуешь, но как насчет идеи снова начать писать? Рассказы, стихи, да все, что угодно.

Хелен покачала головой:

— Я сейчас слишком обеспокоена, чтобы писать. Мне по-прежнему кажется, что за мной следят.

Розали вздрогнула, ее иногда посещало похожее ощущение.

— Чушь! Помни, братья Бидди всегда рядом и у тебя столько верных друзей. Пожалуйста, прекрати беспокоиться.

— Ох, Розали. Ты так добра ко мне.

— Даже и не вполовину того, как ты ко мне, Хелен.

Она чувствовала себя лицемерной лгуньей. «Это я во всем виновата. Я навлекла на тебя гнев Алека Стюарта».

Чиновники магистрата почти ничего не делали, чтобы разыскать виновного в повреждении печатного станка Хелен. Необходимы деньги и влияние, чтобы привести в действие неповоротливое колесо Фемиды. Кто еще, кроме Алека Стюарта, мог послать своих прихвостней совершить подобный дикий поступок? Он оставил корявую оскорбительную записку, чтобы напугать Розали, заставить ее замолчать и прекратить расследование, касающееся эксплуатации обездоленных солдат. Что он сделает, если узнает, что Линетт открыла его имя на смертном одре?

Розали была права, по крайней мере убеждая Хелен в том, что у нее есть настоящие друзья. Фрэнсис Вилдон, добродушный церковный староста, живший неподалеку от площади Сент-Джеймс, навещал их почти ежедневно. Однажды он спросил Хелен, не могла бы она написать для приходского журнала статью об истории Кларкенвела.

Розали заметила, как лицо Хелен озарилось искренним интересом, и тактично оставила их одних, взяв Кэти и Тоби в Грин-парк поиграть на весеннем солнышке. Ей нравился Фрэнсис. Лишь немногим старше Хелен, он жил вместе со своей незамужней сестрой и был мягким, учтивым джентльменом.

Когда она вернулась домой, Хелен выглядела значительно счастливее и уже сидела за письменным столом.

— Так тебе удалось наконец избавиться от мистера Вилдона? — по-доброму поддразнила Розали.

Хелен обернулась с открытой улыбкой на лице:

— О да. Меня немного смущает то, сколько он со мною возится.

— Он очень мил. И ты много для него значишь, Хелен.

— Глупости! — Хелен начала постепенно оживать. — Однако следует отметить, было бы очень интересно написать серию статей о Кларкенвеле. Фрэнсис такой умный. О, это напомнило мне еще одну вещь, Розали. Я раньше об этом не думала, но Фрэнсис столько знает о французской истории. Я упомянула при нем семью твоей матери, они ведь владели какой-то собственностью к югу от Парижа, не правда ли?

Розали проглотила ком в горле.

— Да, когда-то. Но они все потеряли во время революции, их пораскидало по свету, как говорила матушка.

— Именно это я ему и сказала. Однако Фрэнсис поддерживает переписку с одним своим другом в Париже и попросил узнать новости. Это так великодушно с его стороны, правда?

— Невероятно великодушно, да. — Розали боялась разрушить позитивный настрой Хелен. — И так приятно снова видеть тебя за письменным столом!

Хелен хлопнула себя по лбу:

— О боже, Розали, совсем забыла, не окажешь ли ты мне одну услугу? Сегодня вечером меня пригласили на поэтические чтения в небольшой зальчик над книжной лавкой Хатчарда на Пиккадилли, они хотят, чтобы я написала ревю. Но я бы с большим удовольствием продолжила работать над статьей для мистера Вилдона. Не могла бы ты сходить вместо меня?

Розали заколебалась. Общение с поэтами-любителями не всегда лучший способ скоротать вечерок.

— Пожалуйста, — настаивала Хелен. — Я буду тебе так благодарна!

— Конечно я пойду, — быстро ответила Розали. Она слишком многим обязана Хелен.

* * *

Позднее, готовясь к вечеру в компании экспансивных рифмоплетов, Розали услышала стук в дверь. Она поспешила спуститься вниз, открыла дверь и обнаружила Салли, веселую и разбитную девицу из Храма красоты, закутанную в теплый плащ с капюшоном. Розали вздрогнула. Все, что имело отношение к Храму красоты, могло означать неприятности.

— Салли! Какой сюрприз! Как ты нашла меня?

— А, да видала тебя мельком на чипсайдском рынке! — ухмыльнулась та, стоя уперев руки в бока. — Потом порасспросила по округе и сыскала-таки тебя тут! Зашла проведать по-соседски, всего делов-то!

Розали кивнула:

— Как там Храм красоты?

— О, кстати, о нем! Сильно изменился с тех пор, как ты там побывала. Помнишь ту драку? У доктора Би все еще не прошел синяк под глазом, а миссис Би врезала Шарлотте по симпатичной мордашке, обнаружив этих голубков в своей супружеской постельке! Да еще и всю мебелишку перевернули в этой старой берлоге и разбили этот дурацкий рояль!

Розали слегка вздрогнула:

— Надеюсь, доктор Барнард больше меня не разыскивает?

— Господи, конечно нет, он давно все позабыл из-за той бучи с Шарлоттой.

— А ты не видела там снова капитана?

Она попыталась спросить обыденным тоном, однако Салли насмешливо выгнула бровь.

— Все сохнешь по нему, девочка? Не, от него ни звука. Мой тебе совет, позабудь то симпатичное личико! — Салли без приглашения заглянула в коридор. — Здесь миленько. Живешь со своей семьей, девочка? Помню, ты говорила о сестре.

Розали была озадачена. Она не помнила, что упоминала о Линетт в том месте.

— Да, у меня была сестра, но она умерла.

— О, мне жаль, девочка, правда жаль.

— Все хорошо.

— Ну, что же. — Салли оглядела улицу и пожала плечами. — Я так, забежала на минутку. Узнать, как дела, и все такое. Ты выглядишь прелестно. Нарядилась-то для кого?

Розали осмотрела свое синее платье и невольно улыбнулась:

— Ах, все дело в поэтическом сборище на Пиккадилли, хотя, честно сказать, в такой вечер, как сегодня, я бы предпочла остаться дома.

Салли рассмеялась:

— Поэты! О-ла-ла! Одна туда собираешься?

— Найму кеб. Уверена, среди поэтов мне ничто не угрожает!

— Так-так-так. Сегодня я играю роль одной из трех граций, но на мне будет не так много одежды. Ну, мне пора. Просто зашла повидаться!

— Да-да, конечно. Спасибо за визит.

Розали смотрела, как Салли спешит прочь. За окном усилились завывания ветра, гонявшего мусор по каменной мостовой. С комком в горле она вспомнила, как впервые увидела Алека Стюарта, ввалившегося в театральный зал доктора Барнарда. Он потряс ее, потряс так, что перехватило дыхание. Какая глупость! Теперь она понимала, насколько ошиблась в своих чувствах.

Пусть Алек Стюарт и не имеет понятия о том, что, умирая, Линетт прошептала его имя. Но ведь должен сознавать, что Розали догадается, кто стоял за варварским уничтожением печатного станка Хелен?

Несомненно, он не воспринимает ее всерьез. Как изволил заметить капитан Стюарт, ни один судья не примет во внимание слова женщины, некогда выходившей на сцену Храма красоты. Но Розали никогда не допустит, попросту не позволит, чтобы негодяй остался безнаказанным!

Между тем…

Боже, она опаздывала к поэтам!

Салли опустила капюшон и обогнула угол, подойдя к поджидавшему ее мужчине. Она дерзко взглянула на него:

— У нее была сестра. Но умерла. Вы ведь это желали знать?

— Умерла! Ты уверена?

— Как и в том, что стою сейчас тут перед вами. Кстати, послушайте, вы мне заплатите или нет?

— Когда заслужишь, шлюха, — фыркнул мужчина. — Ты разузнала ее планы на ближайшее время?

Салли заколебалась, потом сообщила:

— Сегодня вечером она будет на какой-то вечеринке с поэтами на Пиккадилли.

— Сегодня?

— Попомните, мистер, вы поклялись мне, что не причините ей вреда!

Мужчина со шрамом на лбу презрительно бросил в ее протянутую руку пару монеток:

— Возьми свои деньги, шлюха. И убирайся!

Салли с отвращением пожала плечами и убежала в ночь. Оставалось молиться, чтобы девчонке не причинили вреда.

Розали подавила, зевок, слушая очередного вдохновенного поэта, в пространной форме повествовавшего притихшей публике радости и муки чувствительного сердца.

Решив, что лорд Байрон, чьего «Чайльд-Гарольда» она обожала, дал бы бедняге сокрушительный отпор, Розали направилась в другую часть просторного зала, где были сервированы еда и напитки. Наполнив тарелку несколькими маленькими, но весьма вкусными пирожками, она нашла стул в тихом углу, достала тетрадку для записей, карандаш и начала сочинять статью.

«Сегодня ваш спутник в мире лондонских развлечений Ро Роуленд сподобился посетить литературный прием. Кто бы мог подумать, мой уважаемый читатель, что так много лондонцев стремится выразить свои сокровенные чувства в стихах? И кто бы взял на себя труд сообщить этим начинающим поэтам, что сокровенные чувства оттого и называются сокровенными, что лучше держать их при себе».

Она задумчиво покусала кончик карандаша, нахмурившись нахлынувшим на нее мрачным мыслям. Даже если Хелен удастся приобрести другой печатный станок, никакой «Графоман» не выйдет в свет, пока Алек Стюарт не…

— Не верю своим глазам! Моя дорогая, что вы здесь делаете?! — раздался позади нее знакомый голос.

Розали подскочила со стула, быстро убирая тетрадь и карандаш в ридикюль.

Лорд Стефан Мэйбери. В их встречу в Храме красоты у него вышла оживленная ссора с Алеком Стюартом. И конечно, лорд Мэйбери решил, что она — одна из девочек доктора Барнарда. Кошмар! Розали попыталась быстро взять себя в руки.

— Меня интересует поэзия, милорд! — непринужденно заявила она.

Он придвинулся ближе:

— Надеюсь, вы сами не сочиняете?

На нем был изящный кашемировый фрак с шелковым жилетом в полоску и сорочка с высоким накрахмаленным воротом. Розали подавила инстинктивную неприязнь к щеголям.

— Нет-нет, — поспешила заверить она его. — У меня нет таланта.

— Ну и слава богу. Но, — Розали поняла, что лорд Мэйбери внимательно рассматривает ее скромное платье с длинными рукавами и высоким воротом, — обстановка здесь сильно отличается от царившей в том месте, где мы с вами встретились в последний раз. — Он вопросительно вздернул бровь.

Она выдавила улыбку:

— Вижу, я должна вам кое в чем признаться, милорд. На самом деле я пришла к доктору Барнарду только на один вечер.

— Ах. — Лорд Мэйбери придвинул ей стул и убедил занять его. — Что-то вроде спора?

Розали ухватилась за его слова:

— Да. Да, спора! Нам, дамам, иногда тоже нравится заключать пари, понимаете! Хотя, — она придвинулась к нему чуть ближе, — некоторые мои более робкие подруги были бы немного шокированы, услышь об этом, так что, надеюсь, вы никому не выдадите наш маленький секрет!

Его взгляд остановился на ее обручальном кольце.

— А как же ваш супруг? Будет ли и он шокирован вашим поведением?

Н-да, у нее уже входит в привычку носить это кольцо. Столько людей считает Кэти ее дочкой, история о ее вдовстве может служить прекрасной защитой для них обеих. Она подпустила в свой взгляд немного грусти.

— Мой дорогой супруг скончался некоторое время тому назад, милорд.

— О, моя дорогая, — сочувственно воскликнул он, — вы выглядите молодо даже для замужества, не говоря уже о вдовстве. Какая трагедия! Честно говоря, я уже собирался уходить. Не могу больше слушать эту чушь. Хотя, если бы вы согласились составить мне компанию, вечер из ужасного превратился бы во вполне сносный. Не хотите ли освежиться? Насколько я помню, вы предпочитаете лимонад?

И прежде чем Розали успела ему ответить, он подманил пальцем лакея и прошептал заказ. После этого придвинул свой стул к ней ближе.

— Знаете, я теперь буду всегда думать о вас как об Афине, богине мудрости. Но все-таки не окажете ли вы мне честь, сообщив свое настоящее имя?

— Розали.

— Очаровательно. А вот и наши напитки. — Стефан положил деньги лакею на поднос и протянул ей ледяной бокал. — Я так рад, — с жаром прошептал он, — узнать, что вы случайно оказались в том ужасном месте!

На заднем плане стоял ровный гул голосов, то замирая, то возрастая. Розали почувствовала бешеное сердцебиение, у нее появился неожиданный шанс поквитаться с врагом, шанс, буквально, дарованный ей небом!

— Мне показалось, милорд, вы были обеспокоены, встретив капитана Стюарта. Могу ли я спросить вас, отчего вы его так не любите?

Розали увидела, как легкая тень омрачила его черты.

— Неужели мы должны разговаривать об этом досадном эпизоде? Могу ли я вам просто посоветовать держаться подальше от Алека Стюарта? Этот мужчина способен на самую низкую подлость.

Пульс шумел у нее в ушах. Подлость…

— Конечно, мне известно, он берет деньги с бывших солдат.

Стефан, собиравшийся отпить вино, даже закашлялся.

— Что?

— Я знаю, что он сдает в аренду комнаты в полуразвалившемся доме за огромные деньги.

— Ах. Так вы об этом слышали. — Он заказал еще напитки и наклонился ближе, распространяя вокруг сильный аромат цитрусового одеколона. — Вы прекрасно понимаете, неудивительно, что ни я, ни другие достойные джентльмены не желают с ним знаться! Кроме того, нет-нет, я не могу вам это открыть…

— Пожалуйста. — Розали отпила еще лимонаду в надежде избавиться от комка в горле. — Пожалуйста, расскажите мне.

Лорд Мэйбери поджал губы:

— Что же, так тому и быть. Я вижу, у вас нет иллюзий относительно подлинной сущности этого мерзавца. Боюсь, Алек Стюарт презренный негодяй и подлец. Бывшие солдаты, продажные женщины, он водит компанию с низшими из низших.

Продажные женщины. О нет. Если у нее и оставались сомнения, они разрушились в тот же момент.

— Мне очень жаль, — с беспокойством в голосе произнес лорд Мэйбери. — Я не хотел вас обидеть, Розали, но вы умная женщина и видели его в Храме красоты.

— Да, но ведь и вы были там, — заметила Розали.

Странная настороженность промелькнула на его лице.

— Мне необходимо было навести кое-какие справки. Только и всего. И пришел я туда не для того, что наблюдать представление, в этом вы и сами могли убедиться. А вот капитан Стюарт, я уверен, явился в так называемый храм именно за этим.

Да. Да, так и есть. Розали собиралась согласиться с лордом Мэйбери, однако в горле было по-прежнему ужасно сухо, голова кружилась.

— Простите меня, так глупо, но мне становится нехорошо.

Лорд Мэйбери встревоженно склонился над ней:

— О да, вы сильно побледнели. Надеюсь, не я тому виной, расстроив разговором об этом неприятном человеке, капитане Стюарте. Давайте не будем больше об этом. Допивайте лимонад, и я отвезу вас домой.

Розали поднялась, ужаснувшись тому, как нетвердо она стоит на ногах.

— О, мне обязательно станет лучше, уверяю вас.

— Вы пришли сюда с кем-нибудь, кто может проводить вас домой?

— Нет, я найму экипаж.

Она уронила ридикюль под стол. Лорд Мэйбери наклонился его подобрать.

— Небольшая поправка: экипаж найму я. И пожалуйста, Розали, никаких споров.

Он проводил ее к выходу, принес накидку и поспешил на улицу, нанять кеб. Розали увидела небольшой стульчик и присела на него, прижав пальцы к вискам, чтобы унять пульсирующую боль.

Да как она могла даже на минуту обмануться показной честностью и прямотой Алека Стюарта в ту ночь у доктора Барнарда? Как вообще могла согласиться иметь с ним дело? Почему ей так плохо? «Какая глупость. Мне вот-вот станет лучше. Должно быть, я просто устала».