Тишина. Где-то далеко-далеко заухала сова.

Только один человек в мире мог так выслеживать его. Но он был мертв. Его не стало, его зарыли и забыли. Это нечестно, что его забыли, потому что он был потрясающе хорош в том, чем занимался. Но мир так решил.

Стейси должен быть мертв. Когда Махиндар рассказал ему о его смерти, Эллиот воспринял эту историю как вполне достоверную – Стейси был капризен и специально провоцировал людей.

Вполне возможно, что Стейси спровоцировал и Эллиота. И тогда Эллиот задушил его. Махиндар мог выдумать историю о том, что Стейси погиб в Лахоре, чтобы пощадить Эллиота. Махиндар всегда пытался защитить и уберечь Эллиота.

То, что он не помнил, как убил Стейси, ничего не значило. Эллиот не помнил многих вещей, а убивать научился профессионально.

Соглядатай демонстрировал навыки, похожие на те, которыми владел Эллиот. Многим из них он обучил Стейси.

За ним следил мертвец. Либо тот, кого считали мертвым, а он на самом деле остался в живых. Эллиот до сих пор мог по нескольку дней находиться в подвешенном состоянии, но инстинкты, отточенные за месяцы животного существования, говорили ему о чем-то, что он не мог усвоить.

– Если я прав, – сказал Эллиот в ночь, – тогда скажи своим друзьям, что я не убивал тебя. И держи их подальше от меня и моей жены.

В ветвях деревьев вздохнул ветер. По земле зашуршала прошлогодняя листва. Погода была сухая. Теперь несколько дней не будет дождя.

Эллиот снова заговорил, стараясь не сорваться на крик:

– Если попытаешься забрать ребенка, я тебе не позволю. Прити моя и останется со мной.

Тишина. Соглядатай явно не собирался начинать говорить.

Эллиот подобрался ближе к тому месту, где, как он считал, есть другой вход в туннель, и положил на камень жестянку с бисквитами.

– Имей в виду, если останешься здесь, кто-нибудь донесет на тебя констеблю как на браконьера. У меня есть паренек, который принесет тебе еду.

Опять тишина. И опять вздохнул ветер. И Эллиот сообразил, что соглядатай уже ушел.

Ни одна ветка не закачалась, не хрустнул ни один сучок. Стейси был такой же отличной ищейкой, как и Эллиот. Именно эта способность поначалу легла в основу их мужской дружбы.

Потом Эллиот еще долго стоял в ожидании. Шумы леса вернулись к своему обычному уровню. И только когда луна наконец скрылась за горами на западе, Эллиот переломил ружье, перекинул его через руку и пошел назад по тропинке, которой пришел сюда.

На следующее утро, переодевшись в спальне после ванны, Джулиана спустилась в нижний холл, где обнаружила, что он полон мужчин, желавших получить работу.

Хэмиш постарался на славу. Мужчины разных возрастов, комплекций и ростов пришли сюда из соседней Хайфорт-виллидж и с ферм в отдалении, начиная от крепеньких ребят, которые сейчас должны были сидеть на занятиях в школе, до согбенного старика, готового высказать свое ценное мнение по любому поводу. Все они прибыли, чтобы привести в порядок дом Макгрегора.

Махиндар был слегка ошарашен, так как не знал, чем их всех кормить. Джулиане пришлось отправить Хэмиша в деревню, чтобы тот купил все, что сможет. Помимо того фермеры и арендаторы принесли с собой цыплят, яйца, сыр, хлеб, эль и даже привели живую козу – свои подарки новому лэрду и его леди.

Козочка с первого взгляда понравилась Прити, несмотря на то что эта тварь тут же умудрилась отыскать и изжевать очаровательный шелковый шарф Чаннан. Когда козья проделка обнаружилась, преступница смотрела на всех невинными глазами, хотя изо рта у нее предательски торчал кусочек синего шелка.

Макгрегор уселся вместе со стариком, поболтать и выкурить по трубке. В это время Махиндар и Чаннан носились по кухне, Нандита пыталась укрыться от взглядов незнакомых мужчин, а Прити устроила игры со своей новой подружкой-козой.

За день до этого Джулиана начала составлять список необходимых работ, но поездка с визитами, а потом поход через тоннель и занятия любовью не дали ей закончить его. В конце коридора слышался голос Махиндара, который пытался навести порядок, а Камаль ходила между людьми, отдавая команды, смысла которых никто не понимал.

Пока Джулиана решала, с чего начать, появился невозмутимый Эллиот, который взял на себя всю ответственность.

Часть мужчин он отправил заниматься крышей, часть – чинить окна, кто-то пошел искать проволоку, чтобы восстановить систему звонков, оставшиеся начали чистку и уборку. Приказы были четкими и отдавались без суеты.

К середине утра замок Макгрегора напоминал жужжащий улей: туда-сюда, поднимая тучи пыли, сновали рабочие, стучали молотки, разбивая старье и сколачивая что-то новое. Кухня уже ломилась от еды. А Махиндар, Чаннан, Нандита, Хэмиш и внучка миссис Россморан – Фиона продолжали готовить и одновременно присматривать за Прити. Коза тревожно всматривалась в Махиндара каждый раз, как только он к ней приближался. Но ему от нее требовалось лишь немного молока.

Джулиана отгородила для своих нужд часть обеденного стола, на котором писала письма, дополняла свои списки и вызывала к себе Хэмиша, звоня в колокольчик, который нашла катающимся в одном из ящиков серванта. В одной из маленьких комнат на первом этаже, с окнами на долину, полого спускавшуюся к морю, по утрам будет много солнца. В ней можно устроить кабинет. Другая комната рядом с ней, просторная, с обилием воздуха, станет столовой для завтраков. Джулиана уже видела, как они с Эллиотом проводят здесь утро. Он уткнется в свои газеты, она станет читать и отвечать на письма.

По-домашнему уютно и тепло.

Когда закончится ремонт дома, сказала она себе, Эллиот перестанет страдать от кошмаров, перестанет вскакивать в постели среди ночи. Он был прирожденным лидером. То, как Эллиот держал в кулаке мужчин, работавших в замке, лишний раз доказывало это. Он снова стал самим собой. Теперь у них будут и летние праздники, и охота в августе, и Рождество с Новым годом, а потом они отправятся в Эдинбург или Лондон, – в зависимости от того, куда решит ехать его и ее семья, – и примут участие в новом светском сезоне.

Махиндар накормил всех ленчем, в основном хлебом, мясом и сыром – так, наверное, предложила Фиона. Хотя Джулиане он принес чечевицу, тушеного цыпленка и козьего молока. Невероятная вкуснятина!

Мужчины работали допоздна. Грохот молотков и их крики воспринимались как музыка. Слишком долго в старом доме царила тишина. Теперь его наполняла жизнь.

Даже Макгрегор оживился. Ему страшно хотелось восстановить дом, признался он, годами. Но денег на это не было, а заставить своих арендаторов работать бесплатно – это было недостойно лэрда.

Когда рабочий день закончился, а мужчины отправились по домам к своим семьям, Махиндар подошел к Джулиане, сидевшей в столовой, и откашлялся. Джулиана подняла голову от списка поставщиков и увидела, как он нервно сжимает и разжимает свои большие руки.

– Что случилось, Махиндар? – встревожилась она. – Мистер Макбрайд опять плохо себя чувствует?

– Нет-нет. С сахибом все в порядке, – быстро ответил Махиндар. – Мне не хотелось бы этого говорить, но у нас объявился вор.

– Вор? – Джулиана оглядела мебель, в беспорядке сваленную в углу столовой, чтобы освободить людям рабочее пространство в других комнатах. – Вы хотите сказать, что отсюда что-то пропало? Может, этого с самого начала не было?

– Я имею в виду, с кухни, – пояснил Махиндар. – Продукты.

Джулиана успокоилась.

– Вы сегодня много всего наготовили. Продукты уходили и на то и на другое. Они так много принесли с собой. Я сомневаюсь, что они могли что-нибудь украсть.

– Позвольте мне объяснить, хозяйка.

Он был прав. Джулиана замолчала и повернулась к нему, ожидая, что он скажет дальше.

Но дальше последовало молчание. Он стоял, все так же сжимая и разжимая руки. Видно было, как он переживает.

Наконец Джулиана не вытерпела.

– Уверяю вас, все, что вы мне скажете, не уйдет дальше этой комнаты. Если не захотите, чтобы я передала наш разговор мистеру Макбрайду, я не скажу ему ни слова.

Махиндар вздохнул.

– Мне хотелось бы ошибиться. Очень хотелось! Мне он понравился – такой энергичный, хотя по временам очень неловкий. Однако он схватил огромное блюдо с ветчиной и еще хлебцы, которые Чаннан только что вынула из печи, и помчался к задней двери. Он думал, его никто не заметит. Так оно и получилось бы, только моя мать увидела его. Она мне и рассказала.

Джулиана была готова рассмеяться.

– Если вы говорите о Хэмише, так он, вероятно, просто сильно проголодался. Он сегодня хорошо потрудился.

Махиндар покачал головой:

– Нет, хозяйка. Он все завернул и исчез со свертком, а потом вернулся и стал делать вид, что ничего не случилось.

Хэмиш? Такого она не могла подумать на него. Хэмиш рассказал ей, что живет на небольшой ферме вместе с матерью, сестрой и дядей. Отец умер несколько лет назад. Она не слышала разговоров о том, что семья Хэмиша уж очень бедствует, но дела у людей в Шотландском нагорье шли не блестяще. Земледелие не приносило нужного дохода, овцы в основном принадлежали крупным хозяевам, арендаторы в поисках работы продолжали уходить на фабрики в Глазго и в Северной Англии.

– Спасибо, Махиндар, – сказала Джулиана. – Я поговорю с Хэмишем и выясню, в чем дело. – Она закрыла крышкой чернильницу, отложила в сторону перо и списки. – Не надо ничего говорить ни ему, ни мистеру Макбрайду.

Махиндар с облегчением вздохнул, но вид у него все равно был несчастным.

– Мне действительно нравится этот парнишка. Он постоянно напоминает мне меня в молодом возрасте. Такой же всегда готовый услужить, хотя не всем это нравится.

– Я займусь им. А вы идите и отдохните. Вы и так сегодня много поработали.

Он удивился.

– Нет, ни в коем случае. Нужно еще столько сделать. Очень много сделать. Спасибо, хозяйка.

Она дождалась, пока уйдет Махиндар, а потом отправилась на поиски Хэмиша.

– Джулиана! – громко позвал ее Эллиот. Его голос донесся из узкого коридора между главным холлом и кухней, куда она направилась в поисках Хэмиша. Через секунду Эллиот стоял рядом. Неожиданно он схватил ее и, навалившись всем телом, прижал к стене.

Джулиана окунулась в тепло его тела. Не спрашивая ни о чем, – к примеру, куда она направлялась, – Эллиот взял ее за подбородок, приподнял его и поцеловал в губы.

Продолжая прижимать ее к стене, он заставил Джулиану приоткрыть рот и вошел в нее языком. Она словно оказалась в ловушке. От этого поцелуя украдкой, такого решительного и властного, она задохнулась.

Эллиот перестал ее целовать так же неожиданно, как начал. Мгновение он смотрел на нее, затем отстранился, чмокнул в уголок рта и пошел прочь, не сказав ни слова. Шотландка четко обрисовывала его ягодицы, край килта колыхался на ходу.

Джулиана так и осталась стоять у стены, колени дрожали. Опираясь руками о холодные камни, чтобы не упасть, она смотрела, как он удалялся.

Ей все никак не удавалось успокоиться. И тут в коридоре появился Хэмиш собственной персоной. Как всегда, на бегу.

– Хэмиш! – Она заставила себя выпрямиться. – Хэмиш, остановитесь.

Тот покорно остановился, пыхтя после бега.

– Да, миледи? Я что-то могу сделать для вас? – Вид у него был счастливый, никакого намека на чувство вины.

Джулиана не знала, как бы потактичнее приступить к нему, но потом вдруг решила задать вопрос напрямую:

– Что вам известно о пропавшем хлебе и ветчине?

Хэмиш удивленно вытаращился на нее. В коридоре было не так много света, но даже при таком освещении ей было видно, что его глаза простодушны и бесхитростны.

– Ничего не пропало, миледи.

– Боюсь, вас увидели, вы выносили из дома ветчину и свежеиспеченный хлеб. – Она слегка улыбнулась ему. – Или Камаль ошиблась и все съела коза?

Хэмиш удивился еще больше.

– Какая коза? Ее привязали снаружи возле кухни, а я все отнес далеко. Нет, я не думаю, что ей удалось добраться до еды.

Джулиана захлопала глазами.

– Значит, вы признаетесь, что взяли продукты?

– Да. – Хэмиш был абсолютно спокоен.

– И что вы сделали с ними?

– От пешеходного моста по тропинке я отнес их на гору, ту, что за домом моей двоюродной бабки. Ну, вы знаете, выходите из замка, берете влево, доходите до реки… – Он махнул мускулистой рукой в конец коридора, в направлении дома миссис Россморан.

Хэмиш описал ей путь, по которому они с Эллиотом вчера вечером вернулись в замок.

– Вы взяли продукты для миссис Россморан? Надо было сказать мне, я уложила бы все в корзинку.

Хэмиш снова уставился на нее в недоумении:

– Они предназначалась не ей. Я оставил еду на тропе, как он мне и приказал.

– Кто приказал?

– Сам.

Джулиана уставилась на него.

– Правильно ли я поняла вас, Хэмиш? Мистер Макбрайд сам приказал вам отнести эту еду на тропу и оставить там? Зачем?

Хэмиш пожал плечами, словно говоря, что пути лэрдов неисповедимы.

– Понятия не имею. Моя бабка на ночь обычно выставляет за дверь миску с молоком для эльфов. Чтобы они ничего не воровали у нее, ну, вы понимаете. Так вот утром миска всегда оказывается пустой.

– Кто бы сомневался, – усмехнулась Джулиана. – Но блюдо ветчины и несколько масляных индийских хлебов – это совсем не то что миска с молоком.

– Ну да. – Брови Хэмиша снова нахмурились. – Но я не спрашивал. Это дело лэрда, оно меня не касается.

– Забудьте, Хэмиш, – сказала она. – Я сама об этом позабочусь. Но если мистер Макбрайд еще раз прикажет отнести еду эльфам, предупредите меня.

– Он просил меня никому не говорить, миледи. Я бы и сейчас ничего не сказал, если бы вы не вытянули из меня.

– Не важно. Обязательно предупредите.

Хэмиш посмотрел ей прямо в глаза, взвешивая в уме, кому выгоднее подчиниться, лэрду или леди. Потом тяжело вздохнул:

– Да, миледи.

– Прекрасно. Благодарю, Хэмиш.

Он расплылся в улыбке. Вскинув руку ко лбу, отсалютовал хозяйке, повернулся и галопом помчался по направлению к кухне.

Подавив в себе дурные предчувствия, Джулиана отправилась на поиски Эллиота.

Дядюшке Макгрегору наконец удалось затащить Эллиота в старую бильярдную в конце крыла первого этажа. Здесь стояло несколько столов, но только один оказался открытым. На остальных, закутанных в холсты, лежал густой слой пыли.

– Пока твоя жена занимается бальным залом и комнатами для приемов, давай вспомним про убежище для мужей, – начал Макгрегор. – Когда она устроит какой-нибудь грандиозный праздник, простому члену клана потребуется уединенное место.

Эллиот открывал шкафы в поисках кия. Посещая нудные балы вместе с товарищами по полку, он уяснил, что большинство мужей не проявляют никакого интереса к сборищам, от которых бывают в восторге их жены. Еще меньше они проявляют интерес к танцам со своими благоверными. Джентльмены пользуются первой возможностью, чтобы спастись от них за картами и бильярдом, как совершенно справедливо заметил Макгрегор.

Бедняги! Меньше всего Эллиоту хотелось скрыться от Джулианы. Он будет танцевать с ней столько, сколько ей захочется. В объятиях Джулианы он чувствовал себя цельным и сильным. Зачем отказываться от этого? Когда он увидел ее сейчас в коридоре, то не смог удержаться, чтобы не остановиться и не украсть у нее поцелуй. Зачем нужно произносить пустые слова вроде «Привет. Как дела?», если есть возможность неистово поцеловаться с ней и насладиться этим? То, что Эллиот мог поцеловать Джулиану в любой момент, было достойно того, чтобы отпраздновать это.

– Ты не представляешь, сколько ночей я провел здесь вместе с моими университетскими товарищами, – продолжал Макгрегор. В его голосе зазвучала тоскливая нотка. – Я тогда ненавидел Макферсона, на порог его не пускал. Смешно! Но теперь он единственный, кто остался в живых. Единственный, кто был рядом со мной, когда моя супруга преставилась, когда кончились деньги…

Эллиот нашел кии, деревянный ящик с шарами и перенес их на стол.

– Мои старые друзья либо погибли, либо погребли себя в полку без надежды выбраться оттуда.

– Да. – Макгрегор покачал головой, вынул шары из ящика и покатал их по полю. – Когда мы молоды, нам кажется, что это навсегда.

Эллиот пока не был готов предаться грусти и ностальгии. Он рассчитывал, что впереди у него годы, перед тем как наступит время для воспоминаний в присутствии представителей молодого поколения.

В бильярдную вошла Джулиана. Ее глаза горели, на щеках – пыльные разводы. Это стоило запомнить, чтобы потом было, что вспоминать.

– Мистер Макбрайд, – сказала она, – могу я с вами поговорить?

Мистер Макбрайд? Так официально? Эллиот подумал о бильярдном столе за своей спиной. Он представил, как усаживает Джулиану на край, как заворачивает ей юбки вокруг бедер. Она могла бы называть его и мистером Макбрайдом, если бы продолжала улыбаться ему, а ее глаза горели бы желанием.

Макгрегор хмыкнул:

– Говорил же, что рекомендую оранжерею. Укромные уголки, удобные скамейки.

Джулиана удивленно глянула на него.

– До оранжереи еще дойдет очередь. Я отправила заказ на теплолюбивые растения. Уверяю вас, к Иванову дню там будет чудесно.

Макгрегор продолжал усмехаться.

– Люблю практичных леди. – Он выложил последние шары на стол, а сам направился к двери. – Поговорите без меня. И не протрите сукно на столе, это единственная вещь в доме, которую я сохранил в целости и сохранности.

Все так же усмехаясь, он вышел вон и прикрыл за собой дверь.

Желто-коричневое платье Джулианы прекрасно шло к ее рыжим волосам и голубым глазам, даже если он было застегнуто до подбородка. Джулиана, которая соблюдала все правила приличий, к ужину переоденется в другое, вечернее, вероятно, в то, голубое, мерцающее, с открытыми плечами. Эллиот будет поглощать свой ужин и представлять, как струйкой льет еще одну порцию роскошного виски между ее грудей.

Он не устоял на месте, пошел ей навстречу и перехватил в центре комнаты. Не устоял и отвел с ее лба выбившуюся прядку волос. Тот поцелуй в коридоре зажег в нем кровь, и Эллиот пока еще не успел остыть.

– Эллиот, ты меня слышал?

– Нет. Что ты сказала, любимая?

– Я сказала, что узнала от Хэмиша чрезвычайную вещь. Он утверждает, что ты приказал ему отнести в лес и оставить там блюдо ветчины. И хлеб в придачу.

– Да, – кивнул Эллиот и убрал еще одну прядку. – Все правильно. Я рад, что он не забыл.

– Но ради Бога, зачем? И только не говори мне, что это на тот случай, если ты вдруг проголодаешься во время следующей прогулки в лесу.

Вид у нее был такой негодующий, что ему поневоле захотелось засмеяться.

– Это не для меня.

– Тогда для кого? Кроме того, все достанется зверям, ведь Хэмиш положил это у тропы.

– Нет, он завязал узел и подвесил его на дерево. Я ему заранее все объяснил.

Джулиана пристально глядела ему в глаза, пытаясь проникнуть за завесу вокруг него, чтобы добраться до настоящего Эллиота. Он понимал ее желание. Только настоящего Эллиота уже не было, его не стало давным-давно.

– Пожалуйста, скажи мне, для кого? Для бродяг?

– Для Арчибальда Стейси, – ответил Эллиот. Не было смысла лгать ей или рассказывать сказки. – Он пришел за мной.