Слова Йена Мак вспомнил на следующий день, когда они собрались на ипподроме в Донкастере, чтобы присутствовать на открытии скачек. Камерон с Дэниелом сразу исчезли в конюшнях, Кэм пробормотал что-то о том, что слишком долго не видел лошадей.

Харт тоже исчез по каким-то делам, которые он надеялся быстро завершить. Он использовал любую возможность, чтобы протолкнуть свою политическую платформу. Для этого на каждом светском мероприятии он бродил среди людей и разговаривал с ними. «Пытается заставить их смотреть на вещи его глазами», — подумал Мак. Он знал, что Харту нравилось, когда люди плясали под его дудку.

По дороге на ипподром Харт пребывал в довольно раздраженном состоянии, и с момента прибытия в дом в Донкастере Мак чувствовал, что между Хартом и Йеном присутствует взаимное непонимание. Неумолкающая болтовня Изабеллы и Бет удачно прикрывала это, но все равно скрытое напряжение было очевидным.

Бет объяснила, в чем дело, когда она с Йеном и Изабелла с Маком уселись в ложу Маккензи, устроенную высоко над беговой дорожкой. Оказывается, Харт попросил Бет исполнить для него роль хозяйки на предстоящем светском приеме в замке Килморган. Харт в качестве герцога хотел добиться расположения некоторых членов парламента, и здесь ему нужна была очаровательная женщина, которая станет улыбаться гостям, растапливая их сердца. Йен был недоволен таким предложением и защитил Бет, посоветовав Харту найти для этого собственную жену.

— Хотел бы я стать свидетелем этого разговора, — захохотал Мак. — Я обожаю, когда ты просишь Харта немного отступиться, Йен. Хотя мне жаль, что в этом оказалась запутана и ты, Бет. В спор между братьями Маккензи лучше никому не встревать.

— Это еще мягко сказано, — округлила глаза под своей экстравагантной шляпкой Изабелла.

— Я не возражаю, — торопливо сказала Бет. — Я согласилась немного помочь, но Харт тоже должен понимать, что не всегда происходит все так, как он хочет. И Йен прав: Харту необходимо снова жениться. Кэмерон до смерти боится, что Харт упадет с лошади и он вынужден будет принять титул.

Бесконечная головоломка. Мак всегда чувствовал себя благополучно устраненным от герцогства. Между ним и короной стояли Кэмерон и Дэниел. Если Харт выберет себе невесту и женится на ней, Мак окажется еще дальше от титула. Но после смерти молодой жены и ребенка Харт упрямо отказывался от свадебной церемонии. Семья строила предположения, попытается ли он снова завоевать Элеонору Рамзи, которая до этого бросила его, но по-прежнему была не замужем. Но Харт не предпринимал никаких действий.

Харт зашел в ложу, когда лошадей вывели на первый заезд. Его раздраженный взгляд подсказал Маку, что Харт догадался, кого они только что обсуждали. Он занял стул чуть подальше от всех остальных и стал смотреть в театральный бинокль на лошадей.

Сидевшие рядом с Маком Бет и Изабелла продолжали говорить без умолку обо всем, что приходило им на ум. Женское присутствие на скачках — это возможность для жен, дочерей и сестер продемонстрировать свои самые лучшие шляпки и платья, и Бет с Изабеллой с энтузиазмом подготовились к этому делу. Шляпку Бет с высокой тульей украшали страусовые перья, свисавшие ей на спину. Шляпка Изабеллы была отделана страусовыми перьями и желтыми розами. Угол, под которым шляпка сидела у нее на голове, придавал ей застенчивый вид, и Маку хотелось сдернуть шляпку с ее головы и покрыть Изабеллу поцелуями.

— Вот и они.

Изабелла смотрела в бинокль, указывая на крупную фигуру Кэма в черной куртке и килте. За ним быстрой рысью следовал Дэниел, тоже в черной куртке и килте. Дэниел посмотрел в сторону ложи и помахал рукой.

Изабелла помахала ему в ответ.

— Мак, ты должен спуститься вниз и сделать ставки за нас. Все на лошадей Кэма, разумеется.

— Все? — переспросила Бет.

Для нее это был первый сезон скачек с помешанным на лошадях семейством Маккензи, и она выглядела немного неуверенной.

— Ну конечно, дорогая. Всем известно, что Кэмерон разводит лучших лошадей в Великобритании. Я думаю, на первый заезд десять фунтов на первую и вторую лошадь, да? Потом можно будет рискнуть и поставить больше. Это так забавно.

— Кэм снял свою кобылку с первой гонки, — сказал Харт откуда-то из-за спины Мака. — Он сказал мне, что меньше часа назад она захромала.

Изабелла подняла бинокль и увидела, что Кэмерон взял лошадь под уздцы и повел назад.

— Бедняжка, — с сожалением произнесла она.

— Жить будет, — откликнулся Харт, — но в скачках сегодня не будет участвовать.

Изабелла закусила губу. Недоброжелатели могли бы подумать, что она волнуется за свои ставки, но Мак знал, что она переживает за лошадь. Лошади были как дети Кэма, каждая — член семьи, а у Изабеллы в груди билось доброе сердце.

— Давайте поставим на другую лошадь, — сказала Бет, просматривая таблицу скачек.

— Как тебе вот эта? — Изабелла заглянула в таблицу через плечо Бет. — По кличке Леди Дей. Мне нравится.

— Цвет не тот, — сказал Йен.

— Иен, — Изабелла с недоумением посмотрела на него, — лошадь выигрывает скачки не потому, что она гнедой масти вместо вороной.

— Я имею в виду жокея. Цвета неправильные.

На жокее лошади по кличке Леди Дей был камзол в сине-зеленую полоску. Сам Мак представления не имел, о чем сейчас говорил Йен, но когда тот о чем-то заявлял, то лучше было не спорить с ним — только слова бросать на ветер. Йен обычно оказывался прав.

— Он меня убедил, — сказал Мак. — Выбирайте другую лошадь.

— Мне кажется, вы оба сумасшедшие. Леди Дей должна выиграть. Как ты думаешь, Бет? — спросила Изабелла.

— Если у моего мужа нет другого выбора, — пожала плечами Бет и подождала реакции Йена.

Но он стоически смотрел вниз на загон для лошадей, не обращая внимания на происходящее здесь.

Мак ухмыльнулся, коснулся пальцами шляпы и покинул ложу.

— Вернулись обратно, милорд? — спросил букмекер, когда Мак подошел к стойке.

— Обратно? О чем это вы?

— Разве вы не подходили вон туда, к Гейбу, чтобы сделать ставку? — прищурился букмекер, человек невысокого роста, которого все звали Надежный Рон, и кивнул в сторону соседней кабинки. — Около получаса назад? Меня это задело. Маккензи всегда имеют дело с Надежным Роном.

— Я недавно приехал и находился в ложе со своей женой. Она сказала, что твердо верит в победу лошади, которую зовут Леди Дей.

— Хороший выбор. Отличная порода, шансы — семь против двух. Победитель, призовое место или показ?

— На победителя — так сказала жена. — Мак сделал остальные ставки, взяв у букмекера купоны.

— Мог бы поклясться, что это были вы, милорд, — подвел итог Рон. — Одно лицо, такое же непринужденное поведение. Ошибиться почти невозможно.

— Ну что ж, на этот раз вы ошиблись. Вот что я скажу: если увидите меня опять, убедитесь, что это я, прежде чем обижаться.

— Вы правы, милорд, — ухмыльнулся Рон. — Желаю приятно провести время.

Ошибка Рона насторожила Мака, особенно после того, что ему рассказал Крейн о человеке, который принес в магазин картины на продажу, не говоря уж о пожаре. Лакей Мака заявил, что в тот день в дом заходил и выходил только Мак, но должен же был этот человек как-то проникнуть в помещение. Если лакей в этот момент находился в заднем холле или неподалеку от дома Мака и разговаривал на дорожке с другим лакеем или, возможно, с симпатичной служанкой, то он вполне мог принять за Мака другого человека.

Кроме того, сегодня здесь было очень много людей. Море мужчин практически в одинаковых черных сюртуках и цилиндрах наводнило ипподром. Рон мог ошибиться. В эти дни все мужчины выглядели очень похожими друг на друга — мужская мода в Англии была довольно однообразной.

Размышляя подобным образом, Мак пытался успокоиться, но непреодолимое желание прояснить ситуацию не покидало его. Ему не нравились совпадения.

Он вернулся в ложу, где Изабелла и Бет уже были на ногах, ожидая начала скачек. Йен стоял рядом с Бет, обнимая ее рукой за талию. Мак почувствовал укол зависти. Когда-то и у него была привилегия стоять вот так же с Изабеллой. Послышался рев толпы, когда лошади рванули вперед. Бет с Изабеллой поднялись на цыпочки, не отрывая глаз от биноклей, волнуясь все больше и больше, когда лошади промчались мимо трибун. Они кричали вслед Леди Дей, которая бежала изо всех сил, что-то подбадривающее.

— Она сделает это. — Изабелла со смеющимся лицом повернулась к Маку. — Я знала, что смогу выбрать победителя.

Она взволнованно схватила Мака за руку, пожала ее и опять повернулась лицом к происходившему на ипподроме.

Этот жест не был каким-то серьезным. Просто мимолетное прикосновение, сжатие пальцев. Изабелла, сама того не осознавая, прикоснулась к Маку так, как делала это, когда они были друзьями и любовниками. Как будто между ними ничего плохого не происходило.

Мак насладился этим моментом и запомнил его. Это было намного важнее того, что происходило между ними в гостиной в Лондоне. Удовлетворение страсти невозможно сравнивать с непреднамеренным доверительным прикосновением двух людей, которые любят друг друга.

Ну что ж, Мак предпочел бы оба типа прикосновений, но тот факт, что Изабелла повернулась к нему, чтобы поделиться своим волнением, переполнял его сердце радостью. Он был настолько увлечен Изабеллой, что даже не заметил, как другие лошади вырвались вперед, оставив Леди Дей позади. Он только обратил внимание, что в глазах Изабеллы погас озорной огонек. Она посмотрела на Мака так, как в прежние времена, в ней исчезло оживление, и Мак, как самый бестолковый идиот, не задумался почему.

Леди Дей пришла только шестой. Жокей погладил ее по холке, когда она с галопа перешла на легкий галоп и потом пошла рысью, как будто хотел дать ей понять, что из-за проигрыша не стал любить ее меньше. Маку хотелось обнять и успокоить Изабеллу.

— Ну хорошо, Йен, — в раздражении обратилась к нему Изабелла, — как, скажи пожалуйста, ты узнал, что Леди Дей проиграет, увидев цвет жокейского камзола?

Йен молчал, погрузившись в раздумья. Он наблюдал за лошадьми, которые ходили рысью вдоль дальней кромки ипподрома.

— Он хотел сказать, что лошадь была недавно продана, — подал голос Харт. — Несколько месяцев назад ее купил лорд Пауэлл. Скорее всего она не привыкла к новому окружению, к новому режиму, к новому жокею. Не следовало выставлять ее на скачки сегодня. У нее нет желания.

— Ты не мог объяснить мне это раньше, Харт Маккензи? — потребовала Изабелла, но тут же смягчилась: — Бедняжка, не надо было заставлять ее.

Если кто и знал о смущении молодой женщины, вырванной из семейного круга и помещенной в незнакомое окружение, так это Изабелла.

— Не хотел мешать твоему веселью, — улыбнулся Харт. — И тебе урок, что не послушала Йена.

Изабелла показала Харту язык и повернулась к Йену.

— Прости, мне не следовало сомневаться в твоих знаниях.

Йен коротко взглянул на нее, и Мак увидел, как он еще крепче обнял Бет за талию, стараясь найти в ней поддержку.

Йен не всегда принимал поддразнивание и добродушное подшучивание, которое являлось в его семье делом обычным. Слова для него будто витали в воздухе, и только потом он мог уловить и понять их смысл. Он со смущенным видом слушал, прежде чем вклиниться в непонятную на первый взгляд разноголосицу со своим резким замечанием. Можно было подумать, что Йен глуповат, но Мак знал, что его брат — поразительно сложный человек, обладающий замечательным умом. Бет распознала это с самого начала, и Мак обожал ее за это.

Лошади Кэмерона участвовали в двух следующих заездах и всякий раз выигрывали. К Изабелле вернулся прежний энтузиазм, и они с Бет своими возгласами поддерживали семейное чувство гордости. Кэмерон оставался внизу у ограды, как встревоженный отец, наблюдая, как его лошади галопом приближаются к финишу.

Дэниел прыгал и танцевал рядом, напоминая всем присутствующим, что лошади Маккензи — самые лучшие. Кэма больше интересовало состояние лошадей, а Дэниел обожал выигрывать.

— Отличное выступление, — счастливым голосом сказала Изабелла после третьего заезда. — А теперь, Бет, пойдем выпьем чаю и поедим чего-нибудь.

— Разве больше заездов не будет?

— Мы вернемся и потом посмотрим еще, но в программу Сент-Леджера входит гуляние. Нас должны все увидеть, иначе зачем же мы потратили столько времени на эти шляпки?

Бет засмеялась, и они, взявшись за руки, покинули ложу. Йен открыл им дверь и двинулся следом, держась на шаг позади.

Мак собрался выйти следом за ним, но его остановила рука Харта, которую он положил Маку на плечо.

— Пойми, дорогой, у меня нет настроения слушать сейчас твои нотации, — нетерпеливо заметил Мак, видя, как исчезают из виду Бет с Изабеллой. — Как только я опять прижму Изабеллу к своей груди навсегда, тогда можешь меня запугивать. Но только не сейчас.

— Я собирался сказать, как рад опять видеть тебя с ней, — сухо заметил Харт. — Тебе потребуется много времени, чтобы вернуть доверие Изабеллы, но то, что она вообще разговаривает с тобой, дает мне надежду.

Мак, удивившись, повернулся к брату. Они с Хартом были одного роста, и Мак смотрел прямо в глаза Харту. В них отражалось и бремя герцогства, и ответственность за братьев, и его собственное несчастливое прошлое, а еще едва заметный намек на облегчение. Мак и не подозревал, что напряженность между ним и Изабеллой так тревожила Харта.

— С годами ты становишься сентиментальным, — пошутил Мак. — Что же так тронуло твое сердце?

— Потеря.

Харт как-то странно моргнул глазами, и Мак закрыл рот. Многолетняя любовь Харта умерла при трагических обстоятельствах, и Харт переживал. Он никогда ни словом не обмолвился об этом, но Мак знал, что он горевал по ней.

— Если что и тронуло мое сердце, так это счастье, которое излучает Йен. — К Харту вернулось самообладание. — Я уж и не думал, что когда-нибудь увижу это.

— Я — тоже.

Мак действительно был рад за Йена. Он и жалел, и защищал младшего брата, который несколько лет провел в приюте, куда его поместил их злобный отец. Но Йен недавно обрел радость жизни, которая ускользнула от Мака. Йен был теперь мудрым человеком.

— В этот раз не упускай, — вдруг резко сказал Харт. — Цени то, что у тебя есть, и держись за это. Никогда не знаешь, когда можешь все потерять.

— Ты говоришь так исходя из собственного опыта?

Когда Харт сделал предложение Элеоноре, он был настолько в ней уверен, что, когда она его бросила, все удивились. Но может быть, это и не удивительно вовсе. Такого самоуверенного типа, как Харт, трудно было выносить.

— Совершенно верно. Учись на моих ошибках. — Харт сурово посмотрел на Мака. — И не совершай собственных.

— Есть, сэр! — ответил Мак, и Харт отпустил его.

— Просто сногсшибательно.

Изабелла поднесла ко рту полную ложку взбитых сливок, смакуя их нежный вкус. Ей не понравилось, что на ум сразу же пришли воспоминания о том, как в своей гостиной она слизывала такие же сливки с возбужденной плоти Мака. Тогда вид его напряженно выступающей плоти вызвал в ней такую волну ощущений, которых она давно уже не испытывала.

— Восхитительно, — согласилась с ней Бет. — Я знаю, что это звучит легкомысленно, но, кажется, обстановка роскоши доставляет мне удовольствие.

Вряд ли сидение на скамейках в тесном шатре можно было назвать роскошью, но Бет выросла в бедности. Чай в изящных чашках с пирожными и сливками, красивые платья и шляпки — все это должно было казаться ей порочным. Бет происходила из мелкопоместного дворянства, и манеры, которым она научилась у своей давно умершей матери, были безупречными.

— Наши джентльмены выглядят отлично, правда?

Бет аккуратно откусила кусочек пирожного и посмотрела по сторонам.

Изабелла взглянула на Мака и Йена, стоявших неподалеку. Они действительно выглядели великолепно. Два высоких рыжеволосых шотландца в черных куртках и килтах. У Мака и Йена была небольшая разница в возрасте: Йену — двадцать семь, Маку — тридцать.

Будучи девчонкой, Изабелла смеялась, представляя мужчин в юбках, но когда впервые увидела Мака в килте, ее мнение изменилось самым коренным образом. В килте Мак являл собой впечатляющее зрелище.

Мак насмешливо улыбнулся Изабелле, как будто именно она была той ложкой сливок, которую он хотел съесть, и у нее заколотилось сердце.

Возможно, но только возможно, Мак изменился. Он больше не бормотал нечленораздельных слов, как это было раньше, в нетрезвом состоянии, его речь больше не отличалась сумбурностью, а поведение — непредсказуемостью. Нет, ей не хотелось, чтобы Мак был абсолютно предсказуем, но теперь, когда он говорил с ней, Изабелла была уверена, что его внимание сосредоточено на ней, а вовсе не на его последней картине или на какой-нибудь проделке, которую он учинил с друзьями. Теперь его мысли не тонули в парах виски. Он не пил три года, как сказали Изабелле его братья. Она слышала, что его бросили многие друзья, посчитав, что трезвый, здравомыслящий Мак недостаточно интересен для них. Эгоистичные подхалимы.

Но теперь Мак казался слишком подавленным, в его глазах, даже когда он шутил, таилась глубокая грусть.

«Неужели это из-за меня?» У Изабеллы сжалось сердце. Она знала, что своим уходом причинила ему боль. Ей тоже было больно, но в тот момент она думала, что другого выбора у нее нет. Вот только понимание того, сколько боли она причинила Маку, делало ее несчастной.

— М-м-м, — Бет отставила в сторону свою тарелку и прижала руку к груди, — кажется, я съела лишнее.

Изабелла уже собиралась пошутить, что ей и положено есть за двоих, но, увидев лицо Бет, она вскочила на ноги и начала звать Йена.

Йен выронил свою тарелку, кусок пирожного полетел на землю. Он подбежал к ним и подхватил Бет на руки.

— Ради Бога, Йен, — запротестовала Бет, — со мной все в порядке, не надо суматохи.

Изабелла видела, что с Бет не все хорошо. Ее лицо побелело, как лист бумаги, губы стали бледными, зрачки расширились.

Йен, не тратя времени впустую, быстро вынес ее из шатра, вспугнув, как стаю птиц на своем пути, встревоженных дам. Изабелла бросилась за ним, чувствуя, что и Мак не отстает. В какой-то момент Мак попытался схватить Изабеллу за руку, но она вырвалась и поспешила за Йеном и Бет к воротам.

Она слышала, как у нее за спиной Мак остановил кого-то и приказал бежать за экипажем Маккензи. Спасибо тебе, Господи, за Мака. Господь обожал его шутки и смелые проделки, но в критический момент знал, как сохранить ему присутствие духа. Вскоре к ним уже приближалось ландо Харта, на козлах стоял кучер.

Йен посадил жену, сел сам, успокаивая Бет, и, дождавшись, когда в ландо поднимется Изабелла, велел кучеру везти их домой. Верх экипажа был опущен, потому что стоял чудесный день, и сиденья прогрелись под солнцем.

Экипаж тронулся с места, едва Изабелла успела сесть. Мак остался позади. Изабелла оглянулась назад и увидела, как он поднял руку им вслед, и, несмотря на собственную панику, почувствовала благодарность к нему за то, что он знал, что делать.

Изабелла мысленно поблагодарила Мака еще раз, когда они приехали домой, потому что буквально следом за ними прибыл доктор, чтобы осмотреть Бет. Он объяснил, что Мак направил посыльного, чтобы нашли его в городе, и передал деньги на двухколесный экипаж.

Изабелле доктор приказал выйти. Она не хотела выходить, но Бет слабо улыбнулась и повторила, что с ней все в порядке. Йен выходить отказался, и доктор не стал с ним спорить.

Изабелла мерила шагами холл на верхнем этаже большого дома, едва замечая великолепный вид на бескрайние сады, который открывался с галереи. Собаки с беспокойным видом ходили за ней следом, понимая, что что-то не так. Прислуга вбегала и выбегала из комнаты Бет с полотенцами и тазами, но никто не остановился поговорить с Изабеллой. А из спальни не доносилось ни звука.

Изабелла все еще ходила взад и вперед по холлу, когда приехал Мак. Все пять собак бросились по ступенькам вниз, чтобы поприветствовать его, а потом точно так же бросились наверх следом за ним.

— Какие новости? — спросил он, и Изабелла почувствовала, что сейчас разрыдается.

— Они не позволяют мне войти, ничего мне не говорят. Я не знаю, что происходит. — Из ее глаз брызнули слезы. — Они не говорят, все ли у Бет хорошо.

Ее обняли сильные руки Мака, и все куда-то исчезло. От него пахло улицей и дымом. Эти запахи успокаивали Изабеллу. Он ничего не говорил, не тратил времени на банальности или фальшивые слова утешения, и она была благодарна ему за это. Мак прекрасно понимал, почему так тревожится Изабелла, и знал, что ее страхи не беспочвенны. Он просто держал ее, как якорь, в безопасной гавани, и Изабелла без всякого стыда уцепилась за него.

Она положила голову ему на плечо, и они долго стояли так, согреваемые солнечными лучами, проникавшими через западные окна. Собаки уселись на месте и затихли, наблюдая за парочкой.

Солнце клонилось к горизонту, когда из комнаты Бет появился доктор.

— Теперь вы можете повидать ее, — сказал он Изабелле.

Изабелла оторвалась от Мака и устремилась в спальню, даже не спросив у доктора, все ли хорошо.