— Знаешь, с Йеном случается подобное время от времени, — сказала его жена.

Бет смотрела на Харта с беспокойством, и Элинор чувствовала, что та в большей степени волновалась за герцога, а не за своего отсутствовавшего мужа.

Бет стояла в продуваемом ветром холле с детьми на руках — сыном Джейми и крошечной дочкой Белл. А собаки Маккензи бродили среди прибывших, помахивая хвостами.

— Йен иногда любит побыть один, — добавила Бет. — Ему не нравится столпотворение.

— Но мы не толпа! — выпалил Харт. — Мы семья, понимаешь? Тебе следовало сразу мне сказать, что он уехал.

Элинор, до того целовавшая детишек, вскинула голову и внимательно посмотрела на герцога, явно встревожившегося. Что ж, после стрельбы у парламента он имел полное право беспокоиться, но его тревога, похоже, выходила за рамки этого происшествия.

— Я не знала… — Бет пожала плечами. — Йен обычно говорит мне, когда уходит на длительные прогулки, но сегодня утром, когда я проснулась, его уже не было.

— И ты не удосужилась поставить меня в известность?

— Ты ведь все утро был в Хангерфорде, отправлял в Лондон телеграммы… — оправдывалась Бет. — К тому же я не думала, что это тебя, касается.

От этих ее слов Харт еще больше помрачнел, и было ясно, что он едва сдерживал гнев.

Элинор же отлично понимала, почему Бет не сказала Харту об отсутствии мужа. Герцог имел привычку приезжать к братьям и командовать — считал, что имеет право распоряжаться их жизнями. В связи с этим Йен порой чувствовал необходимость улизнуть из-под деспотичной опеки Харта. Камерон и Мак могли накричать на него, когда своим вмешательством он выводил их из себя. Йен же защищался исчезая. К тому же ему иногда действительно нужно было побыть одному, чтобы отдохнуть от своей многочисленной родни. Элинор не раз слышала о войне, которую Бет вела с Хартом за право Йена жить так, как ему нравится.

— Я замужем за Йеном почти три года, — вновь заговорила Бет. — И я знаю, что ему надо. Пребывание в Лондоне всегда его нервирует, и ты это знаешь. Думаю, что и сегодня он ушел, чтобы насладиться одиночеством. Он вернется, когда восстановится.

Харт готов был испепелить Бет взглядом, но в этот момент Джейми у нее на руках закапризничал, желая, чтобы его опустили на пол, и она переключила все внимание на сына. Герцог же, стиснув зубы, отвернулся и стремительно вышел из дома. Две собаки бросились за ним следом.

Элинор догнала Харта и преградила ему путь. Бен и Руби вились у их ног, помахивая хвостами.

— Я знаю, что ты волнуешься из-за стрельбы, — сказала Элинор. — Но ведь Йен не дурак. Он во многих отношениях осторожнее тебя. Я из Лондона телеграфировала Эйнсли о происшествии — на тот случай если ты сам не посчитаешь нужным сообщить об этом. Так что Йен принял меры предосторожности. Я уверена, что он отправился на рыбалку. Ты же знаешь, как Йен любит ловить рыбу.

Но тревога не ушла из глаз герцога.

— Да, он говорит, что вода его успокаивает, — пробурчал Харт. Он обвел взглядом пустынные поля. — Что ж, пойду поищу его.

Харт сделал шаг вперед, собираясь уйти, но Элинор снова остановила его.

— Мне кажется, наибольшая опасность грозит тебе, Харт Маккензи. Тот, кто стрелял, целился в тебя.

— Я пойду не один. У меня есть личная охрана. Да и Камерон нанял целую толпу слуг.

— Йен не обрадуется, если эта толпа явится за ним, — заметила Элинор.

— Пусть лучше расстроится, чем будет убит. — Эти слова были произнесены спокойным голосом, но Элинор увидела страх в глазах Харта. Более того, она прекрасно знала, чего именно Харт боялся и почему.

Защита Йена долгие годы была самым главным делом в жизни Харта. Впервые Элинор столкнулась с этим, когда Харт привез ее к Йену в лечебницу для душевнобольных. Она хорошо помнила, как Харт пристрастно расспрашивал докторов об уходе за братом и об условиях его жизни. И почти все, что Харт Маккензи делал уже несколько десятилетий, так или иначе делалось ради Йена.

Элинор коснулась его груди. Под ее ладонью гулко стучало сердце.

— Я согласна с тобой, Харт. Раз стреляют, ты должен следить за Йеном. Но мы должны сохранять спокойствие. Поверь, мы найдем его.

Пристально глядя на нее, Харт медленно покачал головой:

— Нет, Эл, не «мы». Ты останешься здесь.

— Но я могу помочь в поисках. Да и все мы…

— Нет! — Герцог снова покачал головой. — Я не хочу потом искать еще и тебя, а также своих невесток. А если Йен вернется сам, то ты понадобишься здесь, чтобы помочь Бет удержать его дома.

— То есть ты не хочешь, чтобы я путалась у тебя под ногами?

— Просто ты будешь отвлекать меня. А я не хочу, чтобы меня сейчас отвлекали.

— Я тебя отвлекаю? Как лестно…

— И это значит, — Харт наклонился к ней, — что рядом с тобой я не могу думать ни о чем другом, кроме тебя. Это твой недостаток, Эл. Ты соблазняешь меня… как сирена. А теперь оставайся здесь. А я должен найти брата.

Элинор понимала, что Йен будет раздосадован, когда брат помешает его рыбалке, — но Йен-то знал, как поставить Харта на место. Посторонние считали, что «тугодум» Йен подчинялся Харту, но родные прекрасно знали, как обстоят дела в действительности.

— Бог в помощь, — тихо сказала Элинор.

Харт коснулся ладонью ее щеки и вдруг пылко поцеловал в губы. Потом отвернулся и зашагал к пастбищу, где стояли в ожидании Камерон и его сын Дэниел, такой же рослый и широкоплечий, как и отец.

Харт полагал, что Бет и Элинор правы. Йен скорее всего отправился на прогулку, чтобы укрепить свой дух, перед тем как соберется вся семья. У Йена ведь всегда были трудности в общении с людьми — даже с самыми близкими.

К тому же Йен говорил только то, что думал, поэтому со временем научился молчать и уходить в себя в многолюдном окружении, а иногда он и вовсе отворачивался от мира, пока не находил в себе силы, чтобы сосуществовать с ним.

Харт поддерживал в себе веру, что с Йеном все в порядке, но вскоре его охватила тревога — он не нашел брата ни на берегу канала с удочкой в руке, ни в окружавших поместье полях.

Уже после захода солнца Харт встретился с Камероном, Маком и Дэниелом в Хангерфорде. Все трое сказали, что не видели Йена и не нашли никого, кто видел бы его.

Беспокойство Харта переросло в липкий страх; он не мог отделаться от ужасной мысли, что Йен сейчас лежит в поле, уткнувшись лицом в землю и истекая кровью. Или, возможно, его где-то держали связанного, чтобы заполучить старшего брата, то есть самого Харта.

Немного подумав, герцог распорядился:

— Дэниел, отправляйся на юг, в Кумб. Я знаю, что Йену нравится подниматься на холм к старой виселице и взирать оттуда на окрестности. Камерон, осмотри канал к востоку от Ньюбери. Если Йен провел весь день, разглядывая шлюз, я надеру ему задницу. А ты, Мак, возвращайся домой, чтобы дамам не пришло в голову тоже отправиться на поиски. Я велел Элинор сидеть дома, но ты же знаешь женщин Маккензи…

Мак нахмурился и пробурчал:

— Братец, а чего-нибудь полегче для меня не найдется? Может, лучше выйти против армии наемных убийц в исподнем?

— Я не позволю женщинам бродить по окрестностям, ясно?! Так что держи их дома и охраняй.

Мак еще больше помрачнел, но все же кивнул:

— Ладно, хорошо. Однако мне придется заткнуть уши ватой.

Расставшись с братьями и племянником, герцог прихватил с собой несколько человек из охраны и возобновил поиски. Пустив лошадь шагом, он поехал по берегу каната в западном направлении.

— Черт бы тебя побрал, Йен, — пробормотал Харт себе под нос. — Почему ты выбрал для прогулок именно этот момент?

Было слишком темно, чтобы ехать быстро. Один неверный шаг — и можно было свалиться в канал. Харт старался соблюдать осторожность, но инстинкт понуждал его торопиться. «Спеши, спеши, спеши», — говорил он себе.

Они проехали Литл-Бедвин, затем — Грейм-Бедвин и теперь двигались в направлении Уилтона и Крофтона. Увы, Йена Маккензи нигде не было. Нигде не было видно высокого шотландца, глядевшего на воду или прогуливавшегося по берегу канала.

Впрочем, Йен мог находиться где угодно. Мог забраться в овин, чтобы поспать, или сесть в поезд, идущий неизвестно куда. Йен не следовал никаким правилам, кроме своих собственных. И о билете на поезд он не заботился до той поры, пока в него не садился. Йен, конечно, прислал бы Бет телеграмму, чтобы сообщить о своем местонахождении, но он, к сожалению, не всегда помнил, что следовало бы сделать это как можно быстрее. И даже теперь, когда у него появилась Бет, он по-прежнему любил иногда внезапно исчезать.

Будучи ребенком, Йен часто убегал от людей — и бежал, бежал, бежал, чтобы избавиться от своих страхов, которых не понимал. Харт тогда следовал за ним, находил и молча садился рядом, чтобы успокоить брата. Только он, Харт, мог остановить слезы Йена и мог утешить его. А когда Йена привезли домой из психиатрической лечебницы, он часто уходил из дома и пропадал где-то по нескольку дней. Харт сходил с ума от волнения, но брат почти всегда возвращался сам. Герцог кричал на брата и приказывал больше так не поступать. Йен молча слушал, отводя глаза, а через некоторое время снова куда-то уходил. И никакие крики не могли изменить его привычек.

Но теперь дела обстояли иначе. У Йена появилась Бет, поэтому он стал реже убегать из дома. Он не любил оставлять жену и своих детей и большей частью сидел дома.

Но тогда почему же он ушел сейчас?

«Я ни за что не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Йен Маккензи, — мысленно поклялся Харт, проезжая очередную деревню. — Обещаю, что не изменю своему слову до самой смерти».

Харт не заметил, как отделился от сопровождавших его людей, — теперь он ехал далеко впереди. А его охранники, вероятно, свернули или, возможно, решили, что он поехал по мосту.

Харт хотел вернуться обратно, но потом передумал. Он не видел ничего подозрительного — ничего такого, что указывало бы на присутствие поблизости врагов. И никто из тех, с кем он разговаривал, тоже не встречал в округе незнакомцев. А его люди, конечно же, нагонят его, когда смогут.

Но отсутствие подозрительных личностей не избавляло герцога от тревоги за брата, и он продолжал поиски.

Харт заезжал в тихие деревушки, наведывался в местные пабы и расспрашивал на фермах — мол, не остановился ли тут на ночь «высокий джентльмен». Большинство людей в окрестностях знали Йена или слышали о нем, но никто ничем не мог помочь.

Церковные часы пробили четыре, когда герцог пересек еще один мост через канал. Он порядком устал, а его люди, возможно, уже вернулись в Уотербери. Глаза Харта сами собой закрывались, несмотря на все попытки держать их открытыми. Наверное, ему следовало остановиться и отдохнуть, чтобы на рассвете возобновить поиски. Тревога толкала Харта вперед, но разум подсказывал, что дело пойдет лучше, если он на несколько часов прервется и дождется наступления утра.

Харт расседлал лошадь, снял узду и, приладив постромки, привязал кобылу к крепкому молодому дереву. Затем, завернувшись в плащ, улегся на землю, положив седло себе под голову.

Харт проснулся, когда все те же часы на церкви пробили восемь. В глаза ему ярко светило солнце, и над ним возвышалась массивная фигура Йена Маккензи.