Элинор!..

С мыслью о ней Харт очнулся и открыл глаза. Голова у него все еще гудела, и по-прежнему его подташнивало.

Он долго таращился на дощатый потолок над ним, потом наконец понял, что лежит на каком-то поддоне под стеганым одеялом — изрядно потертым и грязным, но все же под одеялом.

Пространство, где он находился, было узким и тесным — к тому же здесь еще лежали весла, веревки и какая-то сеть, — и забраться сюда можно было разве что ползком. А его сюда, очевидно, затолкали.

Харт провел ладонью по подбородку и ощутил отросшую щетину. Сколько же времени провел он здесь? День? Два?

Элинор!.. Йен!..

Он попытался сесть — и ударился головой о низкую балку. Голова снова закружилась, и он откинулся на подушку.

Харт заставил себя лежать спокойно. Нужно было выяснить, где он находится, что с ним случилось и сколько времени он тут провел. Но более всего ему хотелось избавиться от проклятой головной боли.

Вскоре Харт обнаружил, что его пиджак, жилет и рубашка пропали. Но теплые складки килта по-прежнему закрывали его бедра и ноги. И еще на нем была тонкая нижняя сорочка. Пошевелив пальцами ног, он понял, что остался в одних шерстяных носках, а ботинки тоже пропали.

Вероятно, грабители были законченными идиотами. Ведь сотканная вручную шерсть килта была куда дороже всех остальных его вещей, вместе взятых. Да-да, настоящий килт клана Маккензи являлся очень редкой и дорогой вещью.

Харт осторожно сполз с поддона и двинулся ползком к прямоугольнику света, видневшемуся в некотором отдалении. Оказавшись у отверстия, ведущего наружу, он увидел покачивающуюся на воде лодку и дождь над рекой. А за пеленой дождя виднелся купол собора Святого Павла. Следовательно, он находился сейчас у берега Темзы, недалеко от Стрэнд.

А Элинор? Где она? В безопасности, на Гросвенор-сквер? Или, может быть, уже мертва?

Нужно срочно отсюда выбираться! Нужно найти Элинор!

На корме лодки сидел мальчишка, возившийся с сетью. Нет, он не чинил ее, как показалось вначале, а что-то из нее выбирал. Осмотрев свою находку, парень либо бросал ее в лодку, либо выкидывал обратно в реку.

Харт двинулся вперед — и остановился. Голова раскалывалась от боли, и он не смог подавить стон.

Увидев его, парнишка отшвырнул в сторону сеть и помчался на нос лодки, где находилась каюта. А оттуда вернулся с мужчиной в длинной куртке и в сапогах. Лицо же его было покрыто морщинами, и он, судя по всему давно уже не брился. Незнакомец тут же распахнул куртку, чтобы Харт увидел длинный нож у него за поясом. А парнишка, не проявляя больше к Харту интереса, вернулся к своей сетке.

— Пришли в себя? — спросил мужчина.

И Харт тут же вспомнил этот голос. То был голос из подземелья.

— Ублюдок, — процедил герцог. — Ты чуть не убил меня.

Незнакомец пожал плечами.

— Так было проще вытащить вас. Когда без чувств — проще. Вода возвращалась.

— А я еще предложил тебе денег…

Мужчина с ножом снова пожал плечами.

— Одно другому не помеха. Я понял, что вы из богатых. Хотя денежек у вас при себе не оказалось. Моя женушка думает, что дома-то они у вас имеются.

«Домой! Быстрее домой!» — промелькнуло у Харта.

— Полагаешь, я заплачу тебе после того, как ты раздел меня и продал мою одежду? — проворчал герцог.

— От одежды остались одни лохмотья. Я выручил за нее несколько шиллингов у старьевщика. Это в оплату вашего проезда в лодке, а за спасение жизни попрошу больше.

Харт наконец выбрался наружу, перебрался на лодку и, совершенно обессилев, плюхнулся на ящик, стоявший у каюты.

— У тебя восхитительное чувство сострадания. — Герцог помассировал виски. — А вода у тебя есть? Хотя лучше кофе…

— Жена как раз варит. Дайте ей осмотреть вашу голову, а потом расскажете нам, кто вы и где вас высадить.

Домой! Домой! К Элинор!

Но Харт тут же вспомнил об осторожности. Ведь бомбу на вокзале Юстон подложили, зная, что он будет там встречать свою жену. Йен сказал, что человек, подложивший бомбу, погиб при взрыве, но наверняка остались другие. Очередное покушение — уже после провала Даррага в Килморгане — означало только одно: инспектор Феллоуз арестовал не всех фениев. Или, возможно, появилась новая группа, считающая идеи фениев привлекательными. И если эти люди обнаружат, что он, Харт, после взрыва бомбы остался жив… Тогда они наверняка повторят попытку. Либо начнут охоту за его семьей, чтобы выманить его из укрытия. Но этого не должно случиться. Он этого не допустит!

Герцог окинул взглядом противоположный берег Темзы. Его шансы добраться туда вплавь — особенно с пробитой головой — были ничтожно малы. И если даже ему это удастся… Он не был уверен, что местные обитатели, промышляющие сбором ценного плавня, не воткнут ему меж ребер нож, когда он будет отдыхать после заплыва. Его спаситель тоже не внушал особого доверия. Люди, прочесывающие речные берега и тоннели под Лондоном в поисках «сокровищ», жили по своим собственным законам и давали решительный отпор всем чужакам. Но с другой стороны…

Судя по всему его спаситель понятия не имел о том, кого спас. Полагал, что богача, не более того. И следовало сделать так, чтобы он и потом ничего о нем, Харте, не узнал.

Понаблюдав немного за ребенком, герцог приподнял угол сети. Вытащив из тонких нитей медный пенс, он бросил его мальчику.

— Вот это ты пропустил.

Мальчишка схватил пенс, посмотрел на него и бросил в общую кучу. Он уже нашел несколько монет, жестяную банку, ожерелье из ракушек и оловянного солдатика. Харт указал на солдатика:

— Этот парень — из Хайлендского полка.

Мальчик кивнул и тут же спросил:

— А вы шотландец?

— Само собой, — ответил Харт. — Кто же еще мог затеряться в канализационных тоннелях в килте?

— Папаша говорит, что вниз не спускаются, если не знают дороги.

— Согласен, — отозвался Харт.

Когда папаша вернулся с кружкой кофе, накрытой носовым платком от дождя, Харт добавил в коллекцию мальчика еще одну ракушку, полпенса и сломанную сережку.

Вместе с мужчиной из каюты вышла его жена, дородная женщина в бесформенном свитере и с черными волосами, убранными под кепи рыбака. Она принесла с собой миску с водой и полотенце. Присев, начала промывать рану на голове Харта.

Голова все еще болела, но не так сильно, как в подземелье. Такую боль вполне можно было терпеть.

— Ну, так кто же вы? — спросил мужчина.

Харт уже решил, что ничего им не скажет. Во всяком случае — пока. Нарочито поморщившись — словно от боли, — он пробормотал:

— В этом-то все и дело… Я не помню…

Мужчина взглянул на него, прищурившись.

— Совсем ничего не помните?

Харт со вздохом кивнул:

— Совсем ничего. Может, меня ограбили, ударили по голове и сбросили в люк. Ты ведь сказал, что у меня не оказалось с собой денег, верно?

— Да, это правда.

— Скорее всего так оно и было. — Харт пристально взглянул на собеседника — как бы давая понять, что лучше не задавать дальнейших вопросов.

Мужчина надолго задумался, держа руку на рукоятке кинжала. Наконец кивнул и пробормотал:

— Да, согласен. Так оно и было.

Женщина подняла на мужа глаза.

— Но если он не помнит, кто он, то как же нам заплатит?

— Рано или поздно вспомнит. — Мужчина достал из куртки трубку, сунул ее в рот и добавил: — Чем позднее вспомнит, тем больше заплатит.

— Но у нас нет места, — заметила женщина с беспокойством.

— Ничего, как-нибудь поместимся. Сэр, вы останетесь у нас, но будете отрабатывать свое содержание. И не важно, что вы — лорд. Вернее — лэрд. Кажется, так зовут вас шотландцы.

— Это не одно и то же, — сказал Харт. — Лорд — это титул, который дает монарх. А лэрд — землевладелец, тот, кто заботится о своих людях.

— Да?.. — Хозяин лодки достал кисет с табаком и спрятался под навес каюты, чтобы дождь не капал на табак, пока будет набивать трубку. — Как можно помнить об этом, не помня своего имени.

Харт пожал плечами:

— Как-то само собой вспомнилось… Может, и имя мое так же вспомнится.

Хозяин набил трубку и снова сунул ее в рот. Затем достал коробку спичек, зажег одну о стену каюты и поднес огонь к трубке. Затянувшись, выдохнул дым, потом снова затянулся и снова выдохнул. Перехватив взгляд Харта, сказал:

— У меня есть еще одна трубка, если хотите курить.

— Пока хватит кофе. — Харт отхлебнул из кружки. Кофе был горький, но, к счастью, довольно крепкий.

Тут лодочник достал из кармана фляжку и плеснул бренди себе в кофе, затем — в кофе Харта.

— Меня зовут Рив, — сообщил он. — А того парня — Льюис.

Харт кивнул и хлебнул кофе.

— У меня тут надо кое-что сделать, — сказала миссис Рив Харту и указала на каюту. — Нужно вынести два отхожих ведра с ночи.

— Два отхожих ведра? — переспросил герцог.

— Да, два. — Синие глаза миссис Рив сверлили его с вызовом.

«Отрабатывать свое содержание», — подумал Харт и со вздохом поднялся на ноги.

Нырнув в каюту, герцог взял указанные ведра, прошел с ними по лодке и, шагнув на берег, осмотрелся. Итак, герцог Килморган, один из богатейших и влиятельнейших людей империи, выносил отхожие ведра, полные английского дерьма.

Поиски Харта Маккензи, герцога Килморгана, еще некоторое время продолжались, но и полиция, и журналисты уже пришли к выводу, что его не было в живых. Полагали, что он остался где-то в тоннелях, промываемых дождевой водой, и, следовательно, рано или поздно его тело всплывет в Темзе.

Только Йен Маккензи не сдавался. Он уходил каждое утро на рассвете и зачастую не возвращался до вечера. Потом молча ел, спал несколько часов и снова уходил из дома. Когда же его расспрашивали о поисках, он заявлял, что непременно найдет Харта, но больше ничего не сообщал.

А Дэвид Флеминг тем временем стал лидером коалиционной партии. Предвыборная кампания набирала силу, и даже без Харта коалиция крепла. Как сообщали газеты, мистер Флеминг не сомневался, что соберет большинство голосов. «Жаль только, что герцог уже не порадуется победе, но так уж устроен мир», — писали газеты.

Газеты также сообщат, что жена герцога стоически отказывалась надевать траур, так как еще не получила доказательств смерти мужа. Какая стойкая леди!..

Элинор отказывалась сидеть дома и рыдать, заламывая руки. Каждое утро она гуляла в парке на Гросвенор-сквер и неизменно направлялась к дереву в самом центре парка, где сходились все извилистые тропинки. Когда же не находила в условленном месте цветок, ее сердце болезненно сжималось.

Здравый смысл подсказывал ей: если бы Харт смог прийти в парк, чтобы подать сигнал, то и домой вернулся бы. Но Элинор все равно продолжала туда ходить каждое утро. А затем, после обеда, надевала перчатки и шляпку, садилась в ландо и ехала в Гайд-парк. Там, спешившись, снова шла к условленному месту — и снова ничего не находила.

Она знала, что ничего не обнаружит. В конце концов, Харт мог и забыть об их тайном сигнале.

Но этот ритуал давал ей утешение и надежду на то, что в другой раз, когда она придет в условленное место, непременно найдет цветок. И она держалась за надежду. Надежда придавала ей силы.

Тем временем трагическая смерть герцога и скорбь его семьи отодвинулись на последние полосы газет, уступив место ужасным новостям о генерале Гордоне и Судане. «Журналистам нет дела до Харта, — с грустью думала Элинор. — Им нужны лишь занимательные истории».

Вся семья решила вернуться в Килморган, и Элинор тоже просили поехать вместе со всеми. Камерон же постоянно был мрачен и неразговорчив.

— Отцу, наверное, придется стать герцогом, — проговорил Дэниел перед самым отъездом, во время семейного собрания в гостиной Харта. — Но он не хочет.

— Он и не будет, — сказала Элинор. — Я жду ребенка.

В комнате воцарилась тишина. И все Маккензи — только Йен отсутствовал, занимаясь без устали поисками Харта, — уставились на Элинор.

— Бога ради, скажи, что это будет мальчик, — произнес наконец Камерон. — Харт не мог поступить так жестоко — исчезнуть, не оставив мальчишки.

— Оставь ее в покое, Кам, — сказала Эйнсли. — Откуда она может знать?

— Я уверена, что это будет мальчик, — ответила Элинор. — Я это чувствую. Мой отец сказал бы, что это, безусловно, нелепо, но…

Элинор умолкла. Она не теряла уверенности в том, что Харт выжил. Такой сильный — как мог он исчезнуть? Да, она не теряла уверенности. Что же касается ребенка, то о нем она мужу не говорила, так как в Килморгане еще не знала точно. Но сейчас она была абсолютно уверена. Да и мучившая ее теперь по утрам тошнота не оставляла ни малейших сомнений.

Ей не терпелось рассказать о ребенке Харту. Она представляла его радость, его восторг… Он, конечно же, велит Уилфреду дать официальное сообщение в газетах. А потом они вдвоем отпразднуют…

«Нет, я не потеряю надежду, — сказала себе Элинор. — А если сдамся, то тогда Харт уже не появится…»

Дэниел, сидевший рядом с ней на диване, обнял ее за плечи и тихо сказал:

— Йен найдет его, вот увидишь.

Элинор кивнула, с трудом сдерживая подступившие слезы.

— Очень важно, — заметила Бет, — чтобы ты поехала с нами в Шотландию, Эл. Ребенок Харта должен находиться в безопасности.

— Да-да, конечно, — закивала Изабелла.

— Нет! — Элинор покачала головой. — Когда его найдут… я хочу сразу же его увидеть. — А если его обнаружат мертвого, то она никогда не простит себе, что ее в этот момент не оказалось рядом.

Кам с Маком молча смотрели на нее. Оба, конечно же, прекрасно знали, что их жены, окажись они на ее месте, тоже отказались бы покидать Лондон.

Женщины также перестали уговаривать ее — очевидно, сознавали всю тщетность уговоров.

Позже, когда семья уехала, Элинор удалилась к себе в спальню, достала из ящика альбом воспоминаний и вытащила фотографии. Были тут, конечно, и самые последние снимки, сделанные в Килморгане, — их она поместила отдельно.

Элинор стала разглядывать фотографии — сначала те, где Харт был совсем молодой. На снимке с килтом он смеялся. Смеялся, вскинув руку, чтобы остановить фотографа.

Потом она принялась разглядывать фотографии, сделанные ею в Килморгане. На одной из них Харт держал перед собой килт, почти ничего не закрывающий. На другой — хохотал, прислонившись нагой к стене.

Тут ей вдруг вспомнилась сцена в темноте. Прижимаясь к ней всем телом, Харт шептал: «Ты нужна мне, Эл. Ты нужна мне…»

И Элинор наконец не выдержала и разрыдалась. О Боже, она потеряла Харта… А ведь так его любила!

Она вспомнила, как нашла мужа у гробницы сына, когда он водил пальцами по табличке с его именем. Конечно же, он ужасно переживал из-за того, что не смог спасти малыша Грэма.

Элинор положила руку на живот, где билась жизнь. То был его ребенок, наследник… Элинор всхлипнула и снова разрыдалась.

В следующее мгновение она вдруг услышала, как кто-то вошел в комнату. «Наверное, Мейгдлин», — подумала Элинор. Но поступь вошедшего была слишком тяжелой. К тому же от него исходил запах сигар.

Тут кресло рядом с ней скрипнуло, и Элинор, повернув голову, увидела Йена. От него пахло не только сигарами, но и угольным дымом, а также сыростью.

— Поверь, Йен, я не потеряла надежду. — Элинор сделала глубокий вдох. — Просто мне себя жалко, потому и расплакалась.

Йен не ответил. Он смотрел на альбом, все еще открытый на странице с нагим Хартом.

Элинор зарделась и закрыла альбом.

— Йен, это…

— Знаю. Фотографии, сделанные миссис Палмер. Хорошо, что они оказались у тебя.

Элинор внимательно посмотрела на Йена, и ее губы приоткрылись. Так неужели это…

— Йен Маккензи, признавайся… Йен, это ты посылал фотографии горничной Джоанне? Ты, да?

Он тут же кивнул:

— Я.

— Боже, но зачем?!

Йен стал разглядывать причудливые завитушки на обложке альбома. Немного помолчав, проговорил:

— У миссис Палмер были и остальные, но я не смог их найти. Я тогда боялся, что они попадут в газеты. Когда миссис Палмер умерла, я весь дом перерыл, но кто-то побывал там раньше меня. Так что я нашел всего лишь восемь штук. Их засунули за кирпич печной трубы. Какое-то время они находились у меня, а потом я отправил их Джоанне.

— И попросил переслать мне?

— Да.

Йен снова вернулся к созерцанию завитушек на обложке. И теперь водил по ним пальцем.

— Но зачем? — снова спросила Элинор.

Йен молча пожал плечами, потом все же ответил:

— Чтобы ты поехала к Харту.

— Почему только сейчас, а не тогда, когда нашел снимки после смерти миссис Палмер? И зачем использовать Джоанну в качестве посредника?

— Джоанна хорошо относится к Харту. Я знал, что она захочет ему помочь.

Йен умолк, и Элинор пробурчала:

— Ты не ответил на мой первый вопрос.

С Йеном такое случалось иногда. Он отвечал на тот вопрос, на который хотел ответить, и пропускал мимо ушей остальные. Так он справлялся со своей неспособностью лгать.

Но на этот раз он все же ответил:

— Я не отправил снимки сразу, потому что Харт был тогда слишком занят. Он бы не обратил на них особого внимания.

— Но ты же не можешь сказать, что теперь он менее занят. Он ведь вот-вот станет премьер-министром… И тогда у него будет еще больше дел.

Йен покачал головой:

— Нет, не будет. Он просто хотел добиться своего. И теперь почти добился. Но Харт недолго пробудет премьер-министром. Он потом проиграет. — Йен оторвал взгляд от альбома и уставился на Элинор. — И ты ему понадобишься.

— Йен, о чем ты?.. Ведь его коалиция очень сильна. Все газеты пишут об этом. Сейчас они даже без Харта выигрывают. И его партия сумеет…

— Харт будет плохим лидером, — перебил Йен. — Он всегда хочет, чтобы все было так, как хочет он. И все должны ему подчиняться.

— То есть он не умеет идти на компромиссы, да?

Йен молча кивнул, а Элинор продолжала:

— Я знаю, что ты имеешь в виду. У Харта грандиозные идеи, но он не замечает мелких, по его мнению, проблем. А если замечает, то слишком поздно. Харт не замечал фениев, пока они не попытались его убить. И только тогда он соизволил удивиться, верно?

Йен промолчал. И он смотрел на нее так, как будто она его гипнотизировала. Элинор помахала перед его лицом рукой:

— Эй, ты слышишь меня?

Йен вздрогнул и отвел глаза.

Отодвинув альбом в сторону, Элинор продолжала:

— Ты говоришь так, будто совершенно уверен в том, что найдешь Харта. Как будто уже нашел. Ты знаешь, где он?

Йен по-прежнему молчал. Только теперь он смотрел в окно, за которым сгущались туманные сумерки. И Элинор вдруг подумала, что Йен и впрямь знал, где его брат, и теперь решал, сказать ей или нет.

Тут он поднялся и произнес:

— Нет.

В следующее мгновение Йен стремительно вышел из комнаты.