Атлантический океан, 1790 год

— Мисс Адамс, я не буду помогать вам захватывать этот корабль, — сказала Эванджелина.

Красивая женщина на другой койке улыбнулась:

— Конечно, будете, мисс Клеменс. Все уже подготовлено. Ваш сводный брат присоединился к нам, и вы тоже должны это сделать.

Эванджелину охватил страх.

— Ну… я вам ничем не смогу помочь. Мне ничего не известно о нападении на тюрьму и освобождении пиратов. Я знаю садоводство, географию и правила этикета.

— И как же вам все это помогло? Только посмотрите на себя! Вы рветесь в Америку, чтобы стать гувернанткой! — Анна наклонилась к собеседнице через узкое пространство между койками. — Бостон — ужасно скучный город. А быть гувернанткой — еще скучнее. Идемте со мной, и вы увидите мир. У Себастьяна много друзей. Возможно, вы кому-нибудь из них понравитесь, такая скромница…

— У меня нет желания выходить замуж за пирата. Ведь именно это ведет к необдуманным действиям, о которых вы сейчас говорите?

Анна засмеялась низким грудным смехом:

— Я никогда не говорила, что выходила замуж за Себастьяна. Он мой любовник, дорогая. И он отбывает срок в грязной тюрьме в Гаване. Я намерена вытащить его оттуда.

Эванджелина съежилась на своей койке, стараясь как можно дальше отодвинуться от ужасной соседки.

— Я искренне прошу прощения. Можете пересадить меня на проходящий мимо корабль, если хотите.

— Чтобы вы рассказали о моих планах всякому, кто захочет вас слушать? Нет уж, мисс Клеменс. Оставайтесь со мной. Что за жизнь ждет вас, когда вы будете присматривать за чужими щенками? Лейтенант Фостер — со мной. Он поднимет мятеж на корабле и поведет его в Гавану. А груз мы потом продадим за хорошие деньги. Вы сможете забрать свою долю, купить себе красивые платья, вернуться в Глостершир и утереть там нос своему волоките Харли.

Эванджелина вспомнила жениха, которого застала кувыркающимся на своей кровати со служанкой. Но ее мать и отчим заявили, что Харли — очень заманчивая партия. И сказали, что все мужчины — повесы.

Однако встреча с ними в тот день, когда она сообщила им о своем решении уехать, бледнела перед встречей с этой красивой женщиной, в каждом слове которой таилась угроза.

— Я начинаю думать, что мне все-таки нужно было выйти замуж за Харли.

— Конечно, так и нужно было сделать. Потом застрелить его, завести любовника и жить-поживать на свою вдовью долю наследства.

— Ах, конечно… Мне следовало подумать об этом.

Анна улыбнулась:

— Вы можете сделать так, чтобы он заплатил вам за все, дорогая. Себастьян и его друзья могут спровадить его на тот свет, если вы захотите. Или они заставят его страдать, пока он не пожалеет обо всех страданиях, которые причинил вам.

Корабль поднялся на волну и внезапно, с глухим шумом, рухнул вниз. А желудок Эванджелины, казалось, подпрыгнул.

— Мисс Адамс, я в самом деле не могу вам помочь. Если вы хотите направиться в Гавану и освободить пирата из тюрьмы, это ваше дело. И если мой сводный брат желает помочь вам, то это его дело. Я же хочу только одного — попасть в Бостон.

Улыбка исчезла с лица Анны.

— Какая вы глупышка! Неужели вы вообразили, что я стала бы посвящать вас в свои планы, чтобы потом отпустить?

— Вы… вы можете запереть меня в каюте, если вам так нужно. Хотя пребывание в каюте вызывает у меня морскую болезнь.

— У вас, мисс старая дева, есть один выбор — помочь мне, хотите вы того или нет. Если вы сделаете это по собственному желанию, я оставлю вас в живых. Если нет — не оставлю. Кстати, я могу сначала застрелить вашего сводного брата, и он умрет у вас на глазах.

Эванджелина видела уверенность в глазах Анны. Ее сводный брат, Томас Эджвуд, увлекся этой женщиной с того момента, как они встретились в Ливерпуле. Он очень обрадовался, узнав, что она будет третьим пассажиром на торговом судне «Аврора», направляющемся в Бостон. Эванджелине очень не понравилась пышная женщина с холодными глазами, но Томас сразу в нее влюбился.

Анна разделила каюту с Эванджелиной и попыталась подружиться с ней. Эванджелина же ей не доверяла, но она и вообразить не могла, что эта женщина попытается поднять мятеж на корабле.

А этим вечером Анна вернулась в каюту вместе с Эванджелиной, закрыла дверь и, изложив свой невероятный план, сообщила, что лейтенант Фостер, помощник капитана, вскоре должен захватить судно.

Сначала Эванджелину охватил ужас. А потом ей вспомнилась та ночь, когда загорелся Тоттнем-Грейндж. Тогда она побежала на третий этаж, чтобы помочь двум служанкам, которые оказались там в ловушке. Она отчетливо помнила, как открывала ставни, как приказывала девушкам спуститься по приставленной к стене лестнице, как сама спустилась вслед за ними. Когда все трое оказались в безопасности, она потеряла сознание. Пришла же в себя только через день — и обнаружила, что дом ее отца сгорел дотла.

Тогда слова песни («сначала выжить») звучали у нее в голове, и они же зазвучали и сейчас. Сначала выжить, потом — принимать решение.

Она решительно вскинула подбородок.

— Хорошо. Что я должна сделать?

Анна снова изложила свой план. Эванджелина уставилась на нее в смятении.

— Вы хотите, чтобы я отвлекла внимание капитана? Но ради всего святого, как я это сделаю?

— Очень просто, дорогая. У лейтенанта Фостера много верных ему людей. Вы отвлекаете капитана на четверть часа, а Фостер поднимает мятеж. Все кончится очень быстро.

— Но как же я подойду к капитану? Он закрывается от пассажиров, и у него есть охрана. От меня не будет никакого толку.

— Не будьте такой глупой. Как говорит мистер Фостер, капитан — человек привычки. В свою каюту он удаляется каждый вечер ровно в девять. — Анна взяла миниатюрные часики, висевшие у нее на груди, и открыла их. — Это произошло уже полчаса назад. В десять минут десятого юнга приносит ему графин с бренди. После этого капитан остается один и ложится спать. А охрана пусть вас не беспокоит. Об охраннике уже позаботились.

— Но как? Вы его убили?

— Нет, подмешали ему снотворное, — ответила Анна слишком уж поспешно. — Все, что вам нужно сделать, — это отвлечь внимание капитана Блэкуэлла, пока мы собираем людей, которые будут нам помогать. Вы и глазом не моргнете, как все закончится.

— А что вы потом сделаете с капитаном?

Анна пожала плечами:

— Если он не уступит, тогда мы… — Она посмотрела на Эванджелину. — Он будет заключен под стражу. А когда мы причалим к берегу, его отпустят.

— Вы клянетесь?

— Ах, ради Бога!.. Да, клянусь.

Эванджелина сунула руку под подушку и достала свой молитвенник в красном переплете.

— Поклянитесь на нем. Боюсь, я не могу просто положиться на слово обманщицы и мятежницы.

Анна вздохнула и закатила глаза. Но все же положила руку на книгу.

— Я клянусь. Теперь довольны?

Эванджелина сунула молитвенник обратно под подушку.

— Все равно я не могу вообразить, как отвлеку его. Как вы себе это представляете? О чем мне говорить с ним, чтобы привлечь его внимание?

— Какая вы наивная. Вы будете не разговаривать с ним, а соблазнять его.

Вода плескалась о борт корабля, и этот звук походил на шорох песка. И заскрипел фонарь на цепи. Эванджелина ткнула себя пальцем в грудь и пробормотала:

— Я?.. Соблазнять его? Вы, должно быть, шутите!

— Нет, я говорю серьезно.

— Но я не смогу, уверяю вас. Именно вы должны его соблазнять. Меня он даже не заметит.

— Я занялась бы этим сама, но я не совсем доверяю Фостеру, поэтому хочу быть рядом с ним. Поверьте, это вынужденная мера.

— Мне кажется, что он просто рассмеется и прогонит меня.

— Чепуха! Лейтенант Фостер сказал, что капитан долго пробыл в море, так что у него нет постоянной любовницы в порту. Похоже, любое существо женского пола, даже такая простушка, как вы, привлечет его внимание.

Эванджелина недоверчиво покачала головой:

— Уверяю вас, я не имею ни малейшего понятия о том, как соблазнить джентльмена.

— Просто постарайтесь, вот и все. — Анна выдернула прядь волос из туго заплетенной косы Эванджелины. — Это поможет. И снимите свои очки.

Эванджелина вздохнула и поправила на носу очки.

— Нет-нет, без них я почти ничего не вижу.

— Что ж, тогда по крайней мере покажите ему хоть немного вашу грудь.

Она взялась за жакет-пьеро, который был на Эванджелине, и расстегнула верхние крючки. Увидев маленькие груди девушки, чуть приподнятые корсетом, воскликнула:

— О, вы безнадежно худая! Но некоторые джентльмены согласны на любую грудь. Их такие вещи завораживают.

Эванджелина запахнула жакет.

— Но моя их никогда не завораживала.

— Тогда вам представится шанс блеснуть, дорогая. Вы с капитаном будете наедине. Притворитесь, будто вам слишком жарко, и расстегните еще один крючок. — Анна провела пальцем по планке с застежкой, слегка раздвигая полы жакета.

Эванджелина всхлипнула:

— Я… я думаю, что не смогу это сделать.

— Дорогая, это очень просто. Его кровать — рядом, а вы…

— Его кровать?!

— Ах, не будьте глупой. Мы закончим свои дела задолго до того, как до этого дойдет. Идемте, уже пора.

Эванджелина встала. Колени у нее дрожали.

— И все-таки я очень сомневаюсь в том, что мне удастся завлечь его.

Анна подтолкнула ее к двери каюты.

— Потрясите грудями у него перед носом, если будет нужно. Это его возбудит.

— Я и в этом сомневаюсь…

Они подошли к двери. Анна словно когтями впилась в плечо девушки. Ее горячее дыхание коснулось уха Эванджелины.

— И знайте, мисс Эванджелина, если вы предупредите его, если вы хоть намекнете о наших намерениях, я выстрелю ему в живот и брошу тело акулам. Вы меня поняли?

Эванджелина посмотрела в ее холодные злые глаза и поняла: так и будет.

— Да, поняла.

Они вышли на палубу и направились к трапу, ведущему к капитанской каюте. Холодный морской ветер прижал юбку к ногам Эванджелины и растрепал ее косу. Под ясным ночным небом корабль покачивался на волнах. Ночная вахта проходила спокойно, но матросы то и дело переговаривались, как бы предчувствуя беду.

На корме, на командном мостике, стоял, небрежно прислонившись к борту палубы, лейтенант Фостер. Он сверху наблюдал за Эванджелиной и Анной, но не подал и виду, что заметил их. А те вскоре спустились вниз и укрылись от ветра. Эванджелина посмотрела на дверь капитанской каюты в самом конце прохода. Эта полированная дверь из орехового дерева с медными вставками внушала ей больше страха, чем пруд Миллера в ту зиму, когда Сайлас Бернс подбил ее пересечь его по тонкому льду. Она вспомнила, какой ужас охватил ее, когда лед затрещал у нее под ногами, превратившись в мелкие обломки, и она оказалась в ледяной воде.

Такое же чувство охватило ее и сейчас. В душе она понимала: Анна скорее всего убьет и ее, и Томаса, невзирая на свои обещания. Похоже, мисс Адамс от остального мира отделяла ледяная стена. У этой женщины не было ни чести, ни совести.

Охранник, обязанный не допускать команду и пассажиров к капитану без доклада, лежал в коридоре с закрытыми глазами.

Анна подтолкнула Эванджелину:

— Идите же.

Тяжело вздохнув, девушка перешагнула через охранника и быстро подошла к двери. Ухватившись за медную дверную ручку обеими руками, она с трудом открыла тяжелую дверь и вошла в каюту.