Грейсон вздрогнул. Какие жадные, нежные и невинные поцелуи, восхитительно сладкие дары! Ах, Александра, это опасный шаг!
Она взглянула на него из-под ресниц. От этого взгляда он напрягся. Нет, это подождет. Посмотрим, как поступит она. Ее бедра немного качнулись – она бессознательно выгнулась ему навстречу. Он положил руку на нежное округлое бедро. Воображение нарисовало, как прекрасные бедра находятся в его ладонях, как она смотрит на него глазами, полными страсти, и выкрикивает его имя.
Еще несколько легких поцелуев. Пальцы Александры коснулись края сорочки, с которой он сорвал воротник и галстук, бросив их куда-то в наемном экипаже. Грейсон улавливал любопытный взгляд, скользивший по шраму, начинавшемуся под горлом. Сейчас она сосредоточилась на рубце. Может, стоит поблагодарить Ардмора зато, что не прикончил его в тот день?
Она подняла голову:
– Ох!
– Что? Не останавливайся.
«Пожалуйста, не сейчас».
Она разрумянилась, в глазах появилось смущение.
– Я могу испортить хорошие бриджи.
– Это почему же?
– Не знаю. Я больше не могу. Такое же ощущение я испытывала, когда спала без одежды. В высшей степени странно.
– Могу предположить, в чем дело.
Он скользнул ладонями по внутренней стороне бедра и погрузил большие пальцы в сладостное тепло. От его прикосновения она затрепетала, горячая, страстная и влажная.
– Ты такая красивая.
– Как ты можешь такое говорить?
Он вынул руку и дотронулся до ее губ.
Когда Грейсон открыл глаза, она смотрела на него.
– Прекрасная леди, могу я узнать, какая вы на вкус?
Александра покраснела так, что стала почти одного цвета с волосами. Грейсон ждал, что она в любой момент превратится в миссис Аластер, внучку герцога, и спросит, как он посмел даже подумать такое.
– Да, – прошептала она. – Пожалуйста.
Грейсон замер. Господи, она просит его. Он поцеловал ее долго и настойчиво. Отодвинул, опустив на непослушные ноги и не прерывая поцелуя, задрал шелковое платье до пояса, завязанного под грудью.
Бедра мягко закруглялись, темно-рыжие волоски между ног скрывали средоточие ее женственности. Живот был единственным несовершенным местом. На мягкой округлости выделялись неровные розовые линии, спускавшиеся вниз. Грейсон понял, что это за линии. Когда-то миссис Аластер была беременна. Свидетельством тому следы на коже. Но в доме детей не было, да и она никогда не говорила о них. Теперь он понял, откуда в глубине ее глаз боль. Возбуждение требовало разрядки. Если сможет, Грейсон постарается быть терпеливым и нежным.
Он наклонился и провел языком по отметинам на животе. Под напором прикосновения кожа покрылась мурашками, живот поднимался и опадал, дыхание участилось. Грейсон наклонился и обвел языком то место между бедрами, которое манило больше всего.
Александра вздрогнула. Он улыбнулся, целуя и лаская, вызывая мучительную дрожь. Ее аромат кружил голову, Хотелось вечно быть рядом, вдыхать ее запах и целовать. Грейсон дразнил ее языком и улыбнулся, когда она застонала. Ноги Александры раздвинулись, она открылась ему. Грейсон дотронулся до бугорка, поднявшегося и распухшего от прикосновения. Он пил самые изысканные вина на свете, вкушал королевский нектар, но все это было ничто по сравнению со вкусом этой женщины.
А потом, к его огромному восхищению, она испытала оргазм. Александра вскрикнула и нагнулась к нему, ища губы. Он покорился.
– Грейсон, пожалуйста...
Он воспринял мольбу как приглашение к продолжению. Грейсон жадно упивался ею. Она вскрикнула снова, прижимаясь к нему, моля о продолжении.
Выждав, он замедлил движение языка, доводя Александру до вершин экстаза, потом осторожно отодвинулся и взглянул на нее. Губы раскрыты, глаза – под густыми ресницами. Пальцы запутались в его волосах, стали нежнее, а руки дрожали.
Грейсон встал и подхватил ее на руки. Тонкое платье превратилось в шелковую складку, собравшуюся вокруг талии, обнажив стройные ноги. Он положил их на свои бедра, прижимая ее к себе и вдыхая аромат ее волос.
«Моя женщина».
Желание рвалось наружу. Он обнимал прекрасную женщину, ту самую, которую только что заставил испытать прекраснейшие мгновения, но что дальше? Бросить ее на койку и завершить начатое? Нет, он лишь обнимал ее, уткнувшись носом в шею. Он ощущал ее тело, вдыхая запах и прикасаясь к коже.
«Моя, моя, моя. Ардмор ее никогда не получит».
Все двенадцать лет, что прошли после того, как Грейсон украл Сару у Джеймса Ардмора, тот забирал у Грейсона всех женщин. Всех – от девушки из таверны, с которой была легкая интрижка, до красивой свободной чернокожей женщины из Чарльстона, с которой были серьезные отношения. Он не делал это грубо – похищения или изнасилования не было. Нет, методы были изысканными, каждая женщина приходила к нему по собственному желанию, независимо оттого, закончены отношения с Грейсоном или нет. Ардмор не верил в свершение мести. Так продолжалось год за годом.
Но не в этот раз.
Грейсон думал, что, после того как они заключили соглашение, позволившее им с Мэгги вернуться в Англию, Ардмор изменит правила. Но Ардмор играл по своим собственным правилам. Грейсон заплатит штраф, он дал слово, но не отдаст ему Александру.
Его женщина поцеловала его за ухом. Он взглянул на нее. Александра устало улыбнулась, глаза ее тлели, словно угли.
– Что случилось? Раньше так не было, ведь правда?
Она покачала головой. Мягкие волосы коснулись его щеки.
– Никогда.
Господи! Она удивлена, словно девушка, к которой никто никогда не притрагивался. А когда Грейсон поцеловал ее в ночь своего спасения, она не знала, что делать.
Наверное, ее муж был слепым, заслуживавшим хорошего пинка. Этой леди нужно наслаждаться, добиваться ее с помощью лести, восхищаться каждым ее ответом, словно глотком изысканного вина.
– Что происходит сейчас? – прошептала Александра. Он отклонился и прижал ее пальцы к натянутым бриджам.
– Это хочет, чтобы я овладел тобой.
Гибкая ладонь обхватила его, делая жар внутри невыносимым.
– Это... – Она облизала губы. – Такой большой, твердый и, наверное...
К Грейсону вернулось чувство юмора.
– Сейчас он просто ненавидит меня за промедление.
Она провела рукой по всей длине.
– Это значит, что ты возьмешь меня у стены?
Грейсон удивился. В ее глазах была лишь наивность, перемешанная с желанием. Внутри затаился смех. «Благодарю тебя, Боже. Благодарю. Как же я нашел эту женщину?» Он взял ее за подбородок и поднял его.
– У стены?
– Разве нет?
У стены. В каюте не так уж много места у стены.
– Александра, если ты хочешь, чтобы я... – Он скользил руками по ее бедрам, снова поднял ее и направился к окнам за палубой. – Взял тебя... – Он прижал ее спиной к деревянной перекладине между оконными стеклами. – У стены... – Грейсон быстро расстегнул бриджи. – Любовь моя, я подчиняюсь.
– Боже! – прошептала Александра.
Он поднял ее бедра. Александра была открытой и влажной, готовой принять его. Наконец он вошел в нее.
Грейсон закрыл глаза и выдохнул. Здесь его место. Да.
Она поцеловала его в губы. Поцелуй был неловким, дыхание прерывистым. Ответом послужил его страстный поцелуй.
– Любимая, – прошептал он.
Желание охватило тело, устремившись вверх. Она была горячей, влажной, податливой и упругой. Теплой и желанной. Грейсон не хотел покидать ее.
Александра бормотала что-то, лаская его лицо. Она нагнулась к его шее. Легкая боль заставила судорожно дернуться и затрепетать. Он проникал все дальше, замедляя ритм. Он любил ее нежно, постепенно двигаясь. Оргазм приближался. Грейсон ощущал, как темнота ищет освобождения. Нет, еще нет. Не здесь. Не сейчас. Он нехотя вышел из нее. Подхватив Александру на руки, Грейсон отнес ее на койку, чуть было не упав сверху. Спутанные волосы рассыпались по одеялу. Прижав ее к матрацу, он раздвинул ей ноги.
– Мы еще не кончили? – прошептала она.
– Еще нет, милая. Очень скоро, обещаю всем сердцем.
Он скользнул в нее вновь. Жар и желание укрыли, словно покрывало. Александра положила ему на плечо трясущуюся руку.
– Мне не нравится... в постели.
Почему, Грейсон решил выяснить позднее.
Он поднял ей руки над головой и начал любить ее снова.
На ее лице отразилось желание, глаза потемнели. К щеке прилип рыжий локон.
– Грейсон.
– Да, милая?
Она согнула пальцы, не пытаясь освободиться.
– Грейсон.
– Александра. – Имя слетело с языка как нечто привычное. – Любимая.
А потом его охватила тьма. За мгновение до этого он ощутил полное освобождение, выйдя из нее и излив семя на одеяло.
Александра вздохнула и легко погладила его волосы.
– Ах, это было совсем неплохо!
Прохладный воздух освежал разгоряченную кожу. Она услышала ровное глубокое дыхание, ощутила жар.
Над головой паучок плел паутину, лениво спускаясь по невидимой нити. Александра почувствовала общую усталость и удивление, в животе началась дрожь, которая никак не прекращалась. Если заплакать, он испытает отвращение и прогонит ее? Или заставит возвращаться в Лондон одну? Она подавила слезы.
Грейсон отпустил запястья и поцеловал ее в шею.
Заколка, стягивавшая волосы, расстегнулась, и выгоревшие локоны рассыпались во все стороны. Александра запустила в них пальцы.
Он поднялся и взглянул на нее. Ленивая улыбка заставила сердце биться сильнее.
– Совсем неплохо?
– Да.
Глаза Грейсона сияли улыбкой. Прежняя злость улетучилась.
– Миледи, я счастлив, что доставил вам удовольствие.
Александра убрала ему локон со лба.
– Нет, милорд, вы ублаготворили себя.
Он тихо рассмеялся, отчего затрясся матрац.
– Я совершенно доволен. Я лежу в постели с самой красивой соседкой, какую только может пожелать мужчина.
– Вы находите меня привлекательной?
– Я никогда не грешу против истины, когда речь заходит о женской красоте.
– А о чем вы лжете?
– О поразительно большом количестве вещей. А вы?
– Ни о чем. Я лгу очень неудачно, поэтому стараюсь это не практиковать.
Грейсон лениво улыбнулся.
Он поцеловал Александру как раз там, где висело бриллиантовое ожерелье, потом коснулся его:
– Это один из подарков вашего супруга?
– Да.
Говорить о Тео не хотелось. По правде говоря, за последнюю неделю Тео превратился в полузабытый сон. Заученное остроумие, полное пренебрежение ее желаниями, вопиющая неверность, вся боль, которую он причинил, улетучились, словно туман перед сильным морским ветром. Виконт поселился рядом, и все внезапно изменилось.
– Отвратительная вещь. Это мог увидеть кто угодно.
– Это – самое лучшее. – Александра помолчала. – Собираетесь его украсть?
– Что?
– Я думала, такова традиция. Именно так поступают пираты.
– А кто вам сказал, что я пират?
– А разве нет?
Рука переместилась с ожерелья на обнаженный живот.
– Я виконт. У меня есть дочь.
– Именно это и сказала леди Федерстон.
– Леди Федерстон?
– Она считает, что у пирата не может быть дочери.
– Мудрая женщина.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Какой? – осторожно поинтересовался Грейсон.
– Вы украдете мое ожерелье?
Он зажмурился на мгновение, а когда открыл глаза, в них сквозило веселье.
– А почему ты хочешь, чтобы я это сделал?
– Это будет память о случившемся.
Грейсон рассмеялся.
– Я и так буду вечно помнить об этом.
– А-а...
Александра была довольна.
Он погладил ее живот. Золотой перстень с печатью холодил кожу. Грейсон провел по одной из линий, оставленных беременностью.
– Что произошло?
– Ничего. Я родила ребенка, а он умер.
Он нагнулся и поцеловал живот. Но Александра почему-то заговорила:
– Его звали Джереми Марк Брендан Аластер. Он прожил всего лишь день.
Грейсон поцеловал еще одну отметину из тех, что видели лишь она, служанка, а теперь и сосед-виконт.
Александра утратила обычный контроль над собой. Из глаз скатилась слеза, мгновение спустя – еще одна. Она прижала руки к вспыхнувшим щекам и молча затряслась.
Грейсон привлек ее к себе и обнял, стараясь успокоить:
– Ш-ш...
Она плакала, будучи не в силах остановиться и извиниться. После потери сына она вынуждена была прятать слезы. Тео не хотел говорить на эту тему, и, казалось, забыл обо всем к началу следующей недели. Александра продолжала жить, сдерживая эмоции. Сейчас же опадала выход горю, чувству болезненной пустоты, ощущениям тех дней, когда хотелось умереть.
Виконт погладил ее по голове.
Александра вытерла слезы тыльной стороной ладони.
– Извини.
– Лучше выплакаться, чем хранить горе в себе. Если не дать ему выхода, оно будет мучить тебя вечно.
Боль в глазах Грейсона свидетельствовала о том, что и он хранил в себе нечто причинявшее муку и не мог от этого избавиться. Александра потерлась лицом о его рубашку, пораженная тем, что нашелся тот, кто ее понял. Даже леди Федерстон, как бы добра ни была, не смогла дать ей необходимого утешения. Осушить слезы Александра смогла на груди у пирата, укравшего ее и привезшего к себе на корабль.
Она шмыгнула носом.
– Мы куда-нибудь поплывем на этой лодке?
– На корабле, – поправил Грейсон. – Нет.
–Я подумала, может быть, мы отправимся во Францию.
– Нет, я не покину Англию. Я собираюсь остаться здесь.
Александра коснулась его лица. На подбородке опять появилась жесткая поросль. Тео Аластера это повергло бы в шок.
– Я никогда не выезжала за пределы Англии.
Его брови причудливо изогнулись.
– Не может быть.
– Мой мирок очень мал, всего лишь Лондон и Кент. У тебя же в распоряжении огромный мир.
– Больше нет.
Грейсон поцеловал ее, словно желая прекратить спор, до того как придется объясниться. Александра не стала возражать. Его язык медленно и лениво переплелся с ее языком, будто впереди у них была вся ночь. Так оно и было – Александра слишком устала, чтобы спускаться по борту корабля и возвращаться на лодочке в Лондон, в Уэст-Энд.
Дверь распахнулась. Александра подскочила и задела зубами язык Грейсона.
– Ох!
– Сэр! – Послышались торопливые шаги. – Прибыл Макдэниелс с новостями. Ой... – Рыжеволосый молодой человек остановился. – Прошу прощения, сэр. Хм... я подожду снаружи. С Макдэниелсом и новостями.
Молодой человек кашлянул, залился краской, выбежал и закрыл за собой дверь.
Грейсон сел, откинув волосы с лица. Улыбка сменилась выражением недовольства.
– Я всего лишь на минуту, любимая.
Александра кивнула, не зная, что ответить. Грейсон встал, сделал шаг, но запутался в бриджах и чуть не упал.
Александра закрыла рот рукой, и смех превратился в приглушенный кашель.
Грейсон проворчал что-то, нагнулся, схватил бриджи и быстро оделся. Бледные бедра контрастировали по цвету с загорелыми ногами.
– Продолжай смеяться, милая. Мне нравится твой смех.
Добравшись до двери, он послал ей воздушный поцелуй и вышел.
Снаружи его ожидали Пристли и третий офицер – мистер Макдэниелс.
– Простите, что помешал, сэр.
Пристли же, так не вовремя ворвавшийся в каюту, все еще заливался краской.
– Прошу прощения, сэр.
Взгляд Грейсона был суровым.
– Пристли, когда видишь, что я несу к себе в каюту красивую женщину, не стоит так сильно удивляться, если я окажусь внутри без штанов. – Он повернулся к Макдэниелсу: – Что ты узнал?
– Король Франции, сэр. Он сел на корабль.