Когда зазвонил мой телефон, я сидела на кровати, на которой спала ночью. Сейчас она была трансформирована в стол, и мы с родителями только что закончили есть бекон, яичницу и тосты, которые мама приготовила здесь же, в фургоне, на плите.

Телефон лежал рядом с моей тарелкой, и я уставилась на экран.

Там светилась надпись: «Колт».

Колт никогда раньше не звонил мне, и я никогда не звонила ему. Я два года успешно избегала необходимости заносить его номер в свой телефон, и подозреваю, что Колт делал то же самое в отношении меня.

Но вот оно, его имя, на экране моего телефона. Не «неизвестный номер», а его имя.

В какой-то момент грёбаный Морри записал грёбаный номер Колта в мой грёбаный телефон. Козлина.

И кто-то, скорее всего, грёбаный Морри, дал Колту мой номер.

Я схватила телефон, открыла его и поднесла к уху.

— Алло.

— Твой отец поговорил с тобой?

Я посмотрела на папу, который сидел напротив меня, потом на свою тарелку, потом в окно. Потом я вздохнула и сказала:

— Да.

— Когда вы приедете?

Я снова посмотрела на папу:

— Это Колт. Он хочет знать, когда мы будем у него.

Папа посмотрел на узкую дверь позади себя и повернулся обратно ко мне.

— После моей утренней прогулки. Думаю, минут через тридцать. — Папа стукнул себя в грудь и громко рыгнул, после чего закончил: — Может, через сорок пять.

Я закрыла глаза. Папина «утренняя прогулка» будет проходить в помещении, которое служило также душем. Не говоря уже о том, что все это происходит в автофургоне, который по размеру примерно как кровать у меня дома, то есть около пяти квадратных футов.

По крайней мере этот факт помогал мне принять необходимость переехать в дом Колта и в его кровать.

— Ты слышал? — сказала я в телефон.

— Боже. — Он слышал. — Передай Джеку, чтобы припарковался на подъездной дорожке сбоку от дома.

— Ясно.

— Я буду дома, когда вы приедете.

— Жду не дождусь, — соврала я. Знаю, что прозвучало стервозно, но какая мне разница?

— Феб.

Я ждала, но Колт ничего не сказал.

— Что? — спросила я, теряя терпение.

— Ничего. Увидимся.

— Увидимся, — ответила я и захлопнула телефон.

Было девять часов утра, и день не задался с самого начала. В основном благодаря тому, что я всё ещё была в отвратительном настроении после того, как увидела, что Колт подарил Эми Харрис одну из своих сногсшибательных улыбок. И ещё потому, что я была в отвратительном настроении из-за того, как я на это отреагировала, выдав слишком многое.

Потом утро стало ещё хуже, когда папа сказал мне, что я переезжаю к Колту. Он сказал это тем тоном, которым говорил, что я должна убраться в своей комнате, или взять себя в руки и перестать заваливать химию, или сходить к старой леди Баумгартнер и пропылесосить её дом и вычистить кошачий лоток, потому что она была такой старой, что больше не могла делать это сама.

Конечно, я считала, что в своём возрасте могу не обращать внимания на этот тон.

Тогда папа рассказал мне про психологический портрет убийцы. А потом они с мамой посмотрели на меня так, что я поняла, насколько сильно они обеспокоены.

Тогда я сдалась и согласилась переехать к Колту.

Мне это не нравилось, но я сдалась. И несмотря на то, что мне это не нравилось, услышав про психологический потрет, я не могла отрицать, что дом Колта — у которого есть пистолет и который знает, как им пользоваться, — самое безопасное место для меня.

Я воспользовалась временем папиной «прогулки», чтобы собраться с мыслями.

Итак, застенчивая, милая, хорошенькая Эми Харрис, которая за двадцать лет не стала менее хорошенькой, впервые в жизни приходит в «Джек и Джеки», ничего не заказывает (между прочим), болтает с Колтом о чём-то, что заставляет его улыбнуться, и поспешно уходит.

Ну и что?

Это произошло много лет назад. Много-много лет назад.

Пора бы отпустить.

Во-первых, я потеряла половину жизни из-за этого дерьма. Переезжая из города в город в попытке убежать от него, но в итоге так и не отпустила и вернулась туда, откуда начала. Во время этих переездов случалось и хорошее, и плохое, но было не так уж много счастливых моментов. На самом деле, ни одного, который я бы помнила. И если я не буду осторожна, то и вторая половина моей жизни будет не лучше.

Во-вторых, какой-то парень давил собак и убивал людей, находясь во власти безумного заблуждения о том, что наши жизни связаны и он делает всё это для меня. Возможно, в его жизни случилась сильная любовь или что-то ещё, что он не смог отпустить и что теперь, спустя десятилетия, привело к этому: мёртвым людям и собакам в двух штатах.

Таким образом, все факты указывают на то, что мне нужно забыть.

Это было много лет назад, люди живут дальше, а я застряла в прошлом.

Мне нужно вытянуть себя в настоящее, пережить происходящий кошмар и начать жить.

Это я и собиралась сделать.

* * *

Папа подъехал к дому Колта, а я смотрела в окно, пока папа с четвёртой попытки заехал задом на дорожку сбоку от дома.

Дорожка упиралась в одноместный гараж с длинным, прочным навесом сбоку, под которым стояла накрытая брезентом моторная лодка.

Я знала, что у Колта есть моторная лодка — Морри и дети рассказывали, — я просто никогда её не видела. Иногда летом Колт брал Морри с детьми (а бывало, что и с Ди) на озеро. Мои племянники любили, когда их дядя Колт возил их на озеро, и без конца говорили об этом после возвращения. Они оба умели кататься на водных лыжах и рассказывали, что Колт гоняет очень быстро.

Когда-то мои родители возили на озеро Колта, Морри и меня. У папы не было моторной лодки, но он брал её напрокат. Я никогда не могла удержаться на лыжах, хотя и пыталась. Колт дразнил меня, что я ленивая, но на самом деле я предпочитала водную ватрушку. Ты просто держишься изо всех сил как можно дольше и наслаждаешься острыми ощущениями. Ещё мне нравилось просто сидеть в лодке и позволять ветру развевать мои волосы и дуть в лицо. Нет в мире ощущений лучше, чем ветер в волосах, пока мимо проплывает окружающий пейзаж, неважно, находишься ты в лодке или на заднем сиденье мотоцикла.

Я отвернулась от заднего окна фургона и посмотрела в боковое окно на дом Колта.

У Колта был старый дом в старом квартале, который настолько лучше, чем район, в котором живёт Морри, что даже не смешно.

Не потому, что дома здесь были большими, основательными и красивыми. Вовсе нет. Они были маленькими и одноэтажными, но они были построены в те времена, когда требовалось строить дешёвые дома, а пространство считалось очень важным, так что дома были маленькими, но дворы — огромными.

Район был лучше, чем у Морри, потому что эти дома стояли здесь давно. Здесь не существовало правил насчёт того, в какой цвет вы можете покрасить свой дом, или где вам ставить машину, или что вам размещать во дворе. Люди пристраивали застеклённые веранды вместо крыльца и открытые веранды в задней части домов. Они расширяли дома. Они сажали цветы в ящиках на окнах. На задних дворах у них стояли детские площадки и круглые сборные бассейны. Перед домами висели изготовленные на заказ и расписанные цветами деревянные таблички, которые с гордостью гласили, что здесь живут Джонсы (или кто-то ещё).

В настенных флагштоках около входных дверей были закреплены американские флаги. На некоторых домах вместо американских флагов висели фиолетовые с белым с изображением бульдога — эмблемы старшей школы. И все знали, что в этих домах живут школьники, возможно, спортсмены или члены группы поддержки, или сами хозяева — выпускники этой школы, или и то, и другое. На других домах висели чёрно-золотые флаги Университета Пердью или красно-белые флаги Индианского университета. Некоторые флаги и вовсе были сезонными: оранжевые, коричневые и золотистые листья осенью и пастельные цветы весной, пасхальные яйца, хэллоуинские ведьмы, рождественская звезда или снеговики.

Здесь росло множество деревьев, посаженных свободно, без какого-либо порядка, который какой-нибудь ландшафтный дизайнер нарисовал в блокноте. И эти деревья были большими и высокими, с толстыми стволами, которые разрослись так, что залезли на тротуары, и густыми ветвями, которые, когда через месяц-два на них распустятся листья, будут отбрасывать столько тени во время горячих и влажных летних месяцев, что прохладный ветерок будет ощущаться во всем районе.

Это был великолепный район, и этот дом Колт купил для Мелани.

Колт женился на Мелани Сиверс примерно через пять лет после моего отъезда. Три года назад они оформили развод, но Мелани уехала за год до этого.

В школе она училась на год младше меня. Хорошенькая брюнетка с тёмными глазами, милая, тихая, очень похожая на Эми, только Мелани была высокой. Я знала её в школе и после школы тоже. Она приходила в гости вместе с Колтом, когда я приезжала домой на семейные праздники.

Надо отдать ей должное, даже несмотря на то, кем я была для Колта, Мелани всегда хорошо ко мне относилась. Никогда не заставляла меня испытывать неловкость и никогда не давала понять, что ей неловко в моём присутствии. Она просто была хорошей девчонкой.

Однако она не могла забеременеть, и проблема была не в Колте, а в ней. Она тяжело это переносила. Ни мои родители, ни Морри с Делайлой никогда не говорили со мной об этом, но, когда мама позвонила мне и сообщила, что Мелани ушла от Колта и они разводятся, она наконец рассказала о причине, хотя и немного.

«Некоторые женщины... не знаю, Феб... они просто не видят смысла в жизни без детей. Мелани такая, она просто ускользнула у Колта между пальцев, как ни старался он её удержать. Она не оставила ему выбора, ему пришлось её отпустить».

Я знала, о чём она говорила, хотя и не про детей. Одна девушка уже ускользнула у Колта между пальцев, как ни старался он её удержать. Думаю, он знал, когда пора перестать пытаться.

Мелани переехала в маленький городок, который находился с другой стороны мегаполиса от нас. Не далеко, если по прямой, но, учитывая поездку через город и петляние по главным и второстепенным дорогам, она с тем же успехом могла находиться в другом штате. Не знаю, чем она занималась сейчас, без детей и без Колта. Знаю только, что я считала её абсолютно сумасшедшей, потому что она оставила Колта. Колт — мужчина, со всеми вытекающими, но даже я не была настолько глупой, чтобы думать, что он не хороший мужчина.

Как только папа заглушил двигатель, я выпрыгнула из боковой двери. В одной руке я несла переноску с Уилсоном, в другой — сумку с вещами, а сумочка поменьше висела у меня на плече.

Колт стоял во дворе своего дома и наблюдал, как паркуется папа, начиная со второй попытки. Когда я выпрыгнула из фургона, он подошёл ко мне и не глядя на меня забрал переноску, потом наклонился и взял мою сумку, а потом пошёл в дом.

Я оглянулась и увидела, что мама несёт лоток Уилсона. Она показала мне подбородком на дверь, и я глубоко вдохнула, выдохнула и последовала за Колтом в свой новый кошмар.

Зайдя в гостиную, я увидела, что переноска с котом стоит на журнальном столике, а Колт сидит перед ней на корточках и открывает дверцу из проволочной сетки.

Я осмотрелась вокруг.

Я была удивлена, увидев, что Колт стёр практически все следы присутствия Мелани, если только она и сама не слишком занималась внутренним убранством дома. Это место совсем не напоминало жилище холостяка, но здесь не было обоев в цветочек, или венков из веточек, или маленьких статуэток ангелов (мне казалось, что именно так Мелани украсила бы их с Колтом дом).

На стене висела огромная нестандартная рама — футбольная форма Колта: фиолетовая с белым футболка школьной команды, а рядом футболка Университета Пердью, обе аккуратно и одинаково сложенные, на обеих один и тот же номер — шестьдесят семь — и фамилия «Колтон» на спине. Они были приколоты к подложке и заключены в раму. Я не видела эту раму с того дня, когда Колт её получил, и тихо втянула воздух, едва взглянув.

Папа подарил эту раму Колту много лет назад на Рождество. Колту настолько понравилось, что, после того как была сорвана оберточная бумага, он посмотрел на раму, потом посмотрел на папу и вышел из комнаты. Я знаю почему: мужчины не очень хорошо умеют выражать подобные чувства. Папа тоже подавил всхлип и скрыл это за кашлем. Мама просто заплакала. Морри вышел вслед за Колтом.

Я прогнала воспоминание, потому что тогда я тоже едва удержалась от слёз и не хотела расплакаться сейчас, так что продолжила осматриваться дальше.

В комнате также стоял удобный длинный диван и кресло, которое нельзя было назвать самым современным, но и старым тоже не назовёшь. Устойчивые лампы с матовыми плафонами на приставных столиках тёмного дерева, тут и там фотографии в рамках. Я стояла не очень близко, чтобы рассмотреть, что именно на них изображено, но на всех фотографиях были люди. Приятное место.

Справа находилась кухня, перед ней, отделённая барной стойкой, обеденная зона. Я видела, что кухню переделали и довольно хорошо, хотя и не недавно, но она определённо была не первоначальная. Кто-то вложил в неё достаточно денег, и полагаю, что этот кто-то – Колт, и сделал он это для бездетной Мелани в надежде, что кухня успокоит её тоску по ребёнку. Именно так поступил бы мужчина — или, если говорить честно, заботливый мужчина — ради жены, которая страдала от болезни, которую он не в силах вылечить.

В задней части дома двойные двери вели в комнату, в которой, как я предположила, Колт проводит своё свободное время. В основном потому, что именно там он держал большой телевизор с плоским экраном (который как раз оказался новейшей моделью, но мой опыт подсказывал, что, когда дело касается телевизоров, мужчины не мелочатся). Перед телевизором под углом друг к другу стояли два больших кресла с откидывающейся спинкой, между ними столик, в углу стереосистема, вокруг неё множество узких полок, забитых дисками, на стенах неоновые знаки с марками пива, переехавшие сюда из бара, и шикарный бильярдный стол. Изначально этой комнаты не было в доме, её пристроил Колт или его предшественник. Учитывая зарплату полицейского, а также кухню и моторную лодку, пристройка, скорее всего, появилась здесь до того, как Колт купил этот дом для Мелани.

Слева находился коридор, который вёл к двум спальням и ванной комнате. Я знала это, потому что бывала во многих домах такого типа.

— Тебе сюда, — сказал Колт, и я перевела взгляд с коридора на него.

Колт выпрямился и снова взял мою сумку. Уилсон, мой пушистый серый кот, выставил передние лапы из переноски, а задними всё ещё стоял внутри. Он осматривался на новом месте и наверняка желал обладать руками, как у человека, чтобы задушить меня, ведь за последние четыре дня ему приходится переезжать уже в четвёртое место.

У меня не было времени успокоить кота, потому что Колт подтвердил свои слова, исчезнув в коридоре.

Я пошла за ним. Колт вошёл в комнату в конце коридора.

Здесь тоже не осталось и следа Мелани. Синие стены. Тёмно-синее покрывало на кровати. Голубое бельё. Над кроватью висела выполненная в коричневых тонах фотография «Шоколадного магазинчика Гарри» — старого бара на углу кампуса Университета Пердью, в котором мы с Колтом и Морри проводили много времени. На снимке была барная стойка и полки за ней, никаких людей, только дерево, стулья, полки, бутылки, зеркало позади стойки — всё выглядело таким же старым и клёвым, как и в реальной жизни.

Я хочу такую фотографию, она чертовски потрясающая.

Но моё внимание привлекла кровать. Она огромна. Огромная королевская кровать.

Колт крупный мужчина, но, думаю, даже он может потеряться на этой кровати. Я точно потеряюсь. Если я заберусь на эту громадину, меня будут искать целый месяц.

Колт опустил сумку на кровать и посмотрел на меня.

— Бельё поменяно, ванная вон там. — Он дёрнул подбородком, и я увидела за открытой дверью большую ванную комнату, ещё одну пристройку, скорее всего, появившуюся здесь до Колта и Мелани. — Обустроиться сможешь позже. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала.

Я перевела взгляд с двери в ванную на Колта, но он уже выходил из комнаты. Я снова последовала за ним.

К этому времени мама с папой уже зашли в дом. Мама делала кофе в кухне. Папа держал в руках переноску Уилсона и направлялся к боковой двери на кухне, которая, вероятно, вела в гараж позади лодки. Уилсон осторожно ступал по ковру. Он принюхивался, чуял запах Пака, и ему это не нравилось. Кроме меня и Уилсона, остальные не были новичками в этом доме. Они чувствовали себя удобно, как дома, где им рады, и у меня мелькнуло неприятное чувство, которое я безуспешно попыталась проигнорировать.

Колт остановился у обеденного стола.

— Я достал свои выпускные альбомы, тебе нужно их просмотреть. — Он постучал пальцем по стопке из четырёх больших альбомов в твёрдых переплетах на столе, а потом взял листок бумаги и, помахав им, положил его сверху. — Это список учащихся, которые занимались геометрией у миссис Хоббс на втором уроке в твой первый год в старшей школе. Просмотри эти имена, просмотри альбомы, подумай, кто может подходить под психологический портрет, который мы получили вчера. Не только из этого списка, любой человек. — Колт посмотрел мне в глаза. — Твой отец рассказал тебе про психологический портрет?

Я кивнула.

— Хорошо. Смотри. Думай. Позвони мне.

Он говорил короткими, рублеными фразами, и мне подумалось, что он не хочет тратить на меня время, и ещё подумалось, что это потому, что он злится на что-то, скорее всего, на моё замечание утром, или на то, что вчера я сбежала от него, когда он повёл себя, как полный засранец, или на то, что я вообще нахожусь в его доме.

Колт повернулся к маме:

— Мне нужно на работу.

Мама подошла к барной стойке со стороны кухни и положила на неё ладони.

— Почему так срочно? Я думала, ты не работаешь над этим делом.

— Рано утром в городе обнаружили тело.

Я резко втянула воздух и сделала это так громко, что Колт снова повернулся ко мне.

— Это другое. Похоже на неудачную сделку с наркотой.

Мама покачала головой:

— Я помню времена, когда у нас не было убийств, а единственным наркотиком в округе была травка.

— Город растёт. Ещё десять лет, и он поглотит нас, — сказал Колт. — Растёт город — растёт и преступность.

Такова была неприглядная правда. Когда-то между нами и городом на многие мили простирались кукурузные поля. За прошедшие пятнадцать лет в каждый свой приезд я видела, что всё больше этих полей поглощают торговые центры и жилые комплексы. Нас всё ещё защищала узкая полоса фермерских земель, но она быстро таяла.

Колт снова обратил своё внимание на меня.

— Внимательно просмотри альбомы, Феб. Не уходи в «Джек и Джеки», пока не закончишь. Я жду звонка к полудню.

Я открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь, но он уже снова двигался, обходя барную стойку. Колт зашёл в кухню и, наклонившись, чмокнул маму в щёку. Папа вошёл через боковую дверь, и Колт, помахав рукой, попрощался с ним и ушёл.

— Куда он? — спросил папа, глядя на закрывшуюся за Колтом дверь.

— На работу. Вчера ночью убили кого-то, связанного с наркотиками, — ответила мама, подходя к шкафчику, в котором, как она знала, стояли кружки.

— Дерьмово. Я помню времена, когда самым плохим, что случалось здесь, была драка в «Джек и Джеки». Копы приезжали, бросали парней в кутузку на ночь, чтобы те протрезвились, и на следующее утро разрешали жёнам забрать их домой. — Папа подошёл к маме и поцеловал её в шею. — Вовремя мы вышли из игры, Джеки.

Это точно.

Они с мамой вовремя вышли из дела.

Однако минус в том, что, когда они вышли, мне пришлось вернуться.

* * *

Мама убирала дом Колта. Папа отправился домой к Ди и Морри, чтобы сделать что-то, что было нужно Ди и на что у Морри никогда не было времени. Я держала в руке свой сотовый и собиралась сделать звонок.

Я целый час изучала имена в списке, рассматривала лица в альбомах Колта и читала, что ему писали. Исходя из написанного, я решила, что Джини Шумахер была предательницей (а еще притворялась моей подругой!) и шлюхой (несмотря на то, что сейчас у неё трое детей, она преподаёт в воскресной школе и даже является председателем родительского комитета). И судя по написанному Тиной Блэккстоун, та была просто сукой (она всегда хотела Колта, даже сейчас она подкатывала к нему в «Джек и Джеки» и смотрела своим фирменным взглядом; и хотя я избегала Колта, но всегда мысленно улыбалась, когда видела, как он раз за разом её отшивает). И ещё я заметила, что Эми Харрис никогда ничего не писала.

Меня так и не озарило. Большинство имён из списка принадлежало людям, которых я даже не помнила и смутно вспоминала, только соотнеся их с фотографиями. Многие уехали из города и даже из штата. Я смотрела, я думала, но никого не вспомнила.

Никого, кроме одного парня.

Я открыла телефон, нашла в списке контактов имя Колта и набрала его номер.

— Феб, — произнёс он мне в ухо.

— Лорен Смитфилд, — ответила я.

— Что?

Если бы мы тогда употребляли это слово, Лорен Смитфилд был бы известен как плейбой. Он был высоким, с русыми волосами, отдающими в рыжину, с хорошим телосложением, хотя и не был спортсменом.

Нет, Лор заигрывал со всей школой и определённо был школьным кобелём.

Даже не знаю, со сколькими девушками он переспал. Знаю только, что он переспал с Джесси, когда она училась в выпускном классе, после трёх лет уговоров. В итоге она пошла на свидание с ним, и на третьем свидании он забрался к ней в трусики и лишил её девственности.

Четвёртого свидания не последовало, и Джесси была раздавлена и унижена, хотя и старалась это скрыть.

Лорен подкатывал к Мимс, он подкатывал ко мне, чёрт возьми, он подкатывал ко всем.

Он сидел рядом со мной на уроках геометрии и безбожно флиртовал, на что решались не многие мальчики, потому что все знали про нас с Колтом и все были в курсе: если Колт узнает, им не поздоровится. Лорен заигрывал со мной до конца школы, особенно на этих уроках и в предпоследнем классе, когда сидел рядом со мной на психологии.

Он был умным, очень умным, получал хорошие оценки, но не только. Мой папа назвал бы его башковитым. Он быстро соображал, умел говорить, успевал думать в три раза быстрее остальных, что помогало ему блистательно флиртовать.

У него был великолепный почерк, и он всегда писал своё имя необычно и причудливо. Творчески. Он не торопился, даже когда просто подписывал тесты, добавляя росчерки, которые я всегда считала очень клёвыми, несмотря на то, что в его присутствии я всегда чувствовала себя немного неловко.

— Лорен Смитфилд, — повторила я Колту.

— Феб, Лор не соответствует психологическому портрету.

Нет, скорее всего, Колт не хочет, чтобы Лор ему соответствовал. Лор был собутыльником Колта и Морри. Он не был постоянным посетителем, то есть не приходил каждый вечер, но бывал в «Джек и Джеки» довольно часто, несколько раз в месяц. И когда он приходил, то сидел рядом с Колтом в конце барной стойки. Морри обычно стоял перед ними, и они вели мужские разговоры, кивая друг другу и обмениваясь понимающими ухмылками, иногда тихо, хрипло смеялись.

— Он сидел рядом со мной на уроках геометрии и всё время заигрывал со мной. Он трахал всё, что движется.

Помедлив, Колт сказал:

— Лор был женат три раза. У него трое детей: двое от первой жены и один от последней. Он работает в строительной фирме своего отца и водит «Форд F160».

— И что?

— Фебрари, парень, которого мы ищем, работает в офисе. Лор работает руками. И наш парень, скорее всего, не может возбудиться, пока не сделает чего-нибудь нездоровое. Лор заделал своих детей старым добрым способом, не из пробирки. И ты думаешь, что у него получилось бы, будь он этим извращенцем?

Я поняла, что хотел сказать Колт. Лор был женат трижды, потому что он не изменился. Он до сих пор трахал всё, что двигается. Он не заводил интрижки за пределами города, а делал свои дела у всех на виду. В какой-то момент его жёнам это надоедало, и они его выгоняли.

Я много повидала, я знаю, что бывают люди, у которых есть свои причуды, и иногда эти причуды могут стать грязными и даже мерзкими. Но не думаю, что в Бурге, который располагается в самой середине «Библейского пояса», найдётся много женщин, которые согласились бы на грязные, мерзкие причуды.

— И свидетели видели, как из переулка выезжал серебристый седан, а не «Форд F160», — продолжил Колт.

— Лорен не дурак, Колт. Если он утром вёз женщину в переулок, чтобы убить, он не стал бы пользоваться своим пикапом. Он взял бы машину напрокат.

— Есть что-то, чего я не знаю о вас с Лором?

Голос Колта зазвучал странно — грубее, резче. Я поняла, что он сердится не только на то, что я показала на его приятеля Лора. Но сейчас у меня были другие поводы для беспокойства.

Не могу сказать, что мне нравился Лор, но и не могу сказать, что он мне не нравился. По большей части он был хорошим парнем, весёлым, интересным. И всё же я его избегала, но по другим причинам, чем те, по которым я избегала Колта. Лорен упорный, и мне не хотелось, чтобы у него сложилось впечатление, будто у него есть шанс, потому что если он так решит, то никогда не отстанет.

Мне нелегко показывать на кого-то, даже на такого козла, как Лорен. Но речь идёт об убийстве.

— Нет, ничего такого нет.

— Не скрывай от меня, Феб, только не сейчас.

Голос Колта всё ещё звучал сердито, на самом деле сейчас даже более сердито.

— Думаешь, мне легко? У Лора есть дети. Джесси переспала с ним в старшей школе. Если выяснится, что это он, Джесси будет в ужасе. Эти дети...

— Это всё, что у тебя есть? — перебил меня Колт.

Я убрала волосы с лица, стянув в узел сзади, и помолчала. Потом я отпустила волосы и тихо повторила:

— Мне не легко, Колт. Не просто не легко, а мне это не нравится.

Я помолчала ещё немного и, сглотнув, продолжила:

— Совсем.

Теперь замолчали мы оба.

Колт первым нарушил молчание, и больше он не казался рассерженным.

— Просмотри список ещё раз, Феб. В нём три мужчины, которые ещё живут в городе или близко и подходят под психологический портрет. И у них серебристые машины.

Меня несколько удивило, что он знал так много и так тщательно подготовился. Он знал, о чём просил меня утром, он точно знал.

— Кто они? — спросила я.

— Не скажу, просто просмотри список.

— Я думала, ты не работаешь над этим делом.

— Официально нет, но я не собираюсь сидеть на заднице ровно, когда ты обнаруживаешь трупы, плачешь у меня на руках, а моя собака мертва.

Эти слова заставили меня замолчать снова.

Колт не молчал.

— Феб, вернись к списку.

— Хорошо.

Некоторое время он ничего не говорил, и по какой-то причине я не закончила разговор, а просто стояла на его кухне с телефоном в руках, зная, что он на другом конце линии.

— Я поговорю с Салли. Кто-нибудь проверит Лора, — снова нарушил молчание Колт.

От этого мне совсем не стало лучше, но я была рада, что он мне поверил.

— Ладно, — согласилась я.

— Пока.

— Пока.

Я захлопнула телефон и вернулась к списку.

* * *

Она вошла в «Джек и Джеки», когда я стояла за стойкой.

День клонился к вечеру, но была суббота и в баре собралась приличная толпа. Ничего подавляющего, но достаточно, чтобы я подумала, что люди ещё не врубились в ситуацию, а потому пока не шарахаются от меня как от чумы.

Увидев её, я почувствовала, как напряглись мышцы шеи.

Сьюзи Шепард.

Я никогда её не любила, потому что её нелегко было любить. Она выиграла все возможные конкурсы, получила столько корон, что могла бы убедить себя, что она королева мира (подозреваю, так она и делала). С десятого класса она была капитаном группы поддержки, что было неслыханно для десятиклассницы — высшая должность всегда принадлежала выпускницам. Но папочка Сьюзи постарался, и это значило, что она в течение двух лет обманом выживала других девчонок с этой позиции. Я не состояла в группе поддержки, но считала, что это низко.

Еще с тех времён я изредка поддерживала связь с Уайеттом Тейлором, он иногда заходил пропустить стаканчик со мной, когда я зависала в «Джек и Джеки» во время своих приездов. Уайетт был в одной компании с Морри и Колтом, но после школы отдалился от них, главным образом потому, что получил степень магистра и отличную работу, которая требовала много разъездов, иногда даже за границу. Хотя они дружески общались, он не очень вписывался в компанию копов и строителей.

Уайетт встречался с Сьюзи, влюбился по уши и сделал ей предложение. Тогда она решила, что он у неё в руках, и показала свою истинную натуру, так что Уайетт отказался. Он рассказывал мне, что его навестил папочка Сьюзи и предложил путешествие на Гавайи, если он будет молчать о том, что бросил её. Он отправился на Гавайи. И всё равно все знали, что именно Уайетт бросил Сьюзи, в основном потому, что она была стервой.

Она проскользнула к барной стойке, не отводя от меня глаз, и я удивилась, глядя на неё, что она не надела резиновые перчатки и не натянула защитный костюм и маску. Пиво и прочая выпивка в «Джек и Джеки» совсем не в стиле Сьюзи.

Я часто задумывалась над тем, как Колт умудрился связаться с ней, но при взгляде на неё всё становилось понятно. Она и в юности была красивой, а сейчас стала сногсшибательной.

Однако, принимая во внимание всё дерьмо, которое обрушилось на меня за последние несколько дней, я совершенно забыла о ней. А теперь я собиралась спать в кровати её мужчины.

Это не к добру.

Морри был в кабинете, папа на другом конце стойки, а Руфи принимала заказы в зале.

Так что обслуживать Сьюзи придётся мне, главным образом потому, что она подошла прямиком ко мне.

— Привет, Сьюзи, — поприветствовала я, шагнув к ней, когда она села на стул с выражением лица, которое говорило, что она предпочла бы, чтобы стул продезинфицировали, прежде чем она устроит на нём свой безупречный зад.

Я старалась вести себя как обычно. Она знала про меня всё, и все знали, что Колт не хочет иметь со мной ничего общего. Больше того, её мужчина был полицейским, ему нужно с кем-то говорить о своей работе, и мне казалось, что она должна быть именно тем человеком. Она должна знать, что происходит.

— Диетическую колу, — только и сказала она. Я обернулась, схватила с полки стакан, потом взяла диспенсер и зачерпнула лёд из ведёрка.

— Побольше льда.

Я зачерпнула ещё льда.

— И лимон.

Никаких «пожалуйста». Она приказывает — я исполняю.

Я поняла, что она так и осталась стервой.

Я взяла с подноса лимон и нацепила его на край стакана. В завершение я даже бросила в стакан две тонкие красные соломинки. Сегодня ночью я буду спать в кровати её мужчины, так что она заслуживает больше, чем одну соломинку.

Сьюзи взяла стакан, сделала глоток через соломинку и отвернулась. Я заметила, что Джо-Боб наблюдает за ней, словно он неоперившийся цыплёнок, а под ограду курятника только что пролезла лиса.

К счастью, от меня больше ничего не требовалось, так что я пошла в кабинет и сказала Морри, что собираюсь заполнить холодильники, а потом направилась в кладовку в задней части бара.

Когда я вышла оттуда с коробкой, наполненной разным пивом, Морри стоял за стойкой, пристально глядя на Сьюзи (которая его не замечала) и держа возле уха телефон. Разговоры в баре стихли. Люди ждали. Они знали, что здесь будут разборки, Сьюзи просто не терпелось их устроить.

Я не обратила на это внимания и занялась своим делом с коробкой и холодильниками, присев на корточки и переставляя местами старые и новые бутылки.

Через пять минут после звонка Морри в «Джек и Джеки» вошёл Колт. Мне очень хотелось сбежать, но я не хотела, чтобы моё отступление выдало меня, так что я просто подвинула коробку к следующему холодильнику и продолжила заполнять его.

— Колт, — услышала я голос Сьюзи.

— Какого хрена ты тут делаешь? — совсем недружелюбно отозвался Колт.

Я удивилась. Я думала, что он попросит её выйти и сесть в его GMC или позовет её в кабинет. Не в характере Колта спорить прямо в баре.

— Пью, — ответила Сьюзи.

— Чушь.

— Послушай, Колт...

— Если ты так хочешь, давай сделаем это, — объявил Колт, и я сосредоточилась на своём занятии: вытаскивала старые бутылки, отставляла их в сторону, ставила новые бутылки к задней стенке, а старые вперёд.

— Ты не отвечаешь на звонки, — сказала ему Сьюзи.

— Отвечаю. Я не отвечаю, только когда звонишь ты.

О Боже. Может быть, она больше не его подружка, откуда мне знать? Ни Колт, ни Морри, ни кто-либо ещё не держали меня в курсе романов Колта.

— Что я тебе говорила? — сказала Сьюзи противным голосом. — Всё приводит к Фебрари. Прошло три дня, и она уже в твоём доме.

Чёрт, я так и знала, что это из-за меня.

Я решила, что мне самое время сбежать. Я встала и закрыла холодильник ногой, приготовившись исполнить свой план.

— Стоять, — жёстко приказал Колт. Я посмотрела на него и поняла, что он обращается ко мне.

— Что? — спросила я.

— Это место принадлежит тебе. И она не вправе вести себя так, чтобы тебе здесь было неуютно, — сказал мне Колт.

Теперь к нам подошёл и папа.

— Думаю, вам двоим лучше пойти в кабинет.

Сьюзи не обратила на него никакого внимания.

— Мне позвонила Тина Блэкстоун и сказала, что видела, как ты заносил её кота и сумку в свой дом.

Я также забыла, что Тина Блэкстоун — соседка Колта и подруга Сьюзи (хотя Сьюзи, наверное, не знала, что Тина пыталась подцепить Колта при любом удобном случае). И я забыла, что Тина не только сука, но и сплетница. Она выжала из своего бывшего мужа все деньги, так что ей не приходится работать полный рабочий день, а значит, у нее остаётся время на то, чтобы следить за Колтом для Сьюзи.

— И каким образом это касается тебя? — спросил Колт.

— Это касается меня, потому что я не хочу видеть, как ты выставляешь себя на посмешище. Недели не прошло, Колт, а ты уже на пути к этому. Печально.

У меня даже голова закружилась, когда перед мысленным взором пронеслись картины того, как мой кулак врезается в лицо Сьюзи.

Я поняла, что Морри чувствует то же самое, потому что он предложил:

— Кажется, у нас закончилась газировка, Сьюзи. Возможно, тебе лучше отправиться к Фрэнку и узнать, вдруг его кола понравится тебе больше.

Сьюзи не обратила внимания и на Морри тоже.

— Давай проверим, верно ли я предположила, Колт. Попроси её. Попроси её встать на колени и отсосать у тебя. Уверена, она перепрыгнет стойку так быстро...

Я двинулась к ней, так же как папа и Морри, а бар погрузился в молчание. Все и так прислушивались, но теперь даже перестали это скрывать. Колт, не отрывая взгляда от Сьюзи, выставил руку ладонью в мою сторону, и по какой-то причине я, папа и Морри застыли на месте.

— Папочки больше нет, Сьюзи, — сказал Колт, и его голос прозвучал громко в притихшем баре, — так что тебя могут защитить только твои деньги, но поскольку мне на них плевать, я скажу прямо. Я трахнул тебя, потому что был пьян и совершил глупость, а ты напомнила мне Фебрари. Я продолжал трахать тебя, потому что продолжал притвориться, что это правда, до тех пор пока ты не доказала, какая ты стерва, и я больше не мог не замечать этого. Секс с тобой не стоит того, чтобы мириться с остальным дерьмом. Я дал тебе слишком много возможностей переменить моё отношение к тебе, но ты не воспользовалась ни одной. Так что, как я сказал три дня назад, всё кончено. С меня хватит. Ты хотела сцену, что ж, ты её получила.

Я старалась не думать о том, что Колт только что сказал мне, моему брату, моему папе, своей бывшей подружке и ещё примерно двадцати жителям нашего городка, что он трахал Сьюзи, потому что представлял на её месте меня. Но не думать об этом было невозможно, потому что он сделал это. Прямо сейчас, прямо здесь, прямо в моём присутствии.

Сьюзи подалась ближе к Колту.

— Ты дурак.

— Только думаю, это ты дура. Блядь, да половина парней, которые тебя трахали, думали в это время о Феб, — ответил Колт.

Морри рассмеялся, как и некоторые из посетителей. Только я не видела, кто именно, потому что не могла отвести взгляд от происходящего прямо передо мной.

У Сьюзи не нашлось ответа, потому что на подобное нечего ответить. Она выбрала неверную стратегию и сейчас поняла это.

В конце концов она выбрала ещё одну неправильную стратегию — напускную храбрость — и прошипела:

— Не думай, что после такого, Александр Колтон, сможешь приползти обратно.

— У тебя избирательная память, Сюз. Это не я ползал. Стоило мне попросить, и это ты вставала на колени.

— Отправляйся в ад.

— Я уже в аду, если ты рядом.

Колт был хорош, и я мысленно сделала себе заметку никогда не вступать с ним в словесные поединки. Сьюзи в совершенстве владела искусством быть стервой. Я очень удивилась, что Колт её превзошёл. Меня бы он разнёс в пух и прах.

Сьюзи соскользнула со стула, повесила сумку на плечо и, метнув в Колта злобный взгляд, ушла.

Я решила не напоминать ей, что она должна за колу. Колт насыпал уже достаточно соли на её раны, мы вполне обойдемся без полутора долларов.

Сьюзи вышла из бара, высоко держа голову и встряхнув волосами. Джо-Боб шумно выдохнул от облегчения. Все взгляды в баре метнулись к нам с Колтом.

— В кабинет, — отрывисто приказал мне Колт и пошёл в сторону кабинета.

Я решила, что лучше будет последовать за ним. Я закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Обычно моей первоочередной задачей было держаться от Колта подальше, но в последнее время это не слишком получалось. Однако после того, что произошло и что он сказал, дистанция стала принципиальной.

— Нам с Салли удалось не допустить в городе разговоров о записках, федералах и твоей причастности ко всему этому дерьму. Люди видят, что мы с тобой постоянно удаляемся в кабинет, знают, что произошло в участке, и слушают, что рассказывает грёбаная Тина Блэкстоун, это мы контролировать не можем. Учитывая всё происходящее, ты в состоянии с этим справиться?

Очевидно, что Колт решил не заострять внимания на том, что он сказал Сьюзи, и это хорошо, так что я тоже не стала.

— Да, — ответила я.

— Они сделают поспешные выводы.

— Они всегда их делают.

— Мне нужно знать, что ты не сорвёшься.

— Не сорвусь?

— Не сорвёшься.

— О чём ты? — спросила я.

— Не станешь действовать сгоряча.

Я уставилась на него и повторила:

— О чём ты?

— Феб, всем известно, что ты не отличаешься рассудительностью. На тебя многое навалилось. Дерьмо случалось и раньше, и оно не включало чокнутых убийц и сучек вроде Сьюзи, но ты исчезла на пятнадцать лет. Я не смогу защитить тебя, если ты смоешься.

Я начала злиться, и та мысленная заметка не вступать в словесные поединки с Колтом затерялась где-то у меня в памяти.

— Когда мы успели переключиться на меня?

Он не ответил на мой вопрос.

— Мне нужно знать, что ты сможешь это выдержать.

— Поверить не могу.

— Просто пообещай мне, если станет слишком тяжело, ты поговоришь с Морри, со своей мамой, с Джесси, с Мими, с кем угодно, а не просто уедешь.

И тут я сорвалась. В три шага преодолев расстояние между нами, я встала вплотную к Колту.

— Колт, мне было двадцать пять лет, меня избил и унизил собственный муж. Половина города меня жалела, другая половина считала идиоткой. Я не могла поднять голову. Ты понятия не имеешь, каково это, но позволь сказать, это дерьмовое ощущение. Ты меня слышишь? — выкрикнула я. — Меня ничего здесь не удерживало, поэтому я уехала. Сейчас удерживает. Этот бар. Уважение к брату. Я обещала ему, что как партнер буду выполнять свою работу, и я собираюсь это делать. И мне ни хрена не нравятся твои намёки на то, что я поступлю иначе.

Колт заговорил тихо и успокаивающе, но не сдался и не отступил от меня.

— Я ценю это, Феб, но признай, что мне известно: ты не склонна делиться проблемами. А если федералы не раскроют это дело в ближайшее время, всё станет только хуже, прежде чем стать лучше.

— Я не идиотка, Колт, я это понимаю.

— Тогда ты не можешь не понимать, что не справишься в одиночку. Если попробуешь, то просто свалишься под этой тяжестью или, почувствовав давление, испаришься.

— Ты не настолько хорошо знаешь меня, чтобы так говорить.

— Ты знаешь, что знаю. — В его голосе не осталось ни намёка на спокойствие.

— Я уже не та, какой была раньше, Колт.

— Твою мать, Феб, это я тоже знаю и уже давно, блядь, живу с этим кошмаром.

— Бедняжка, — выплюнула я. Я была настолько зла, что даже не подумала, что говорю и надо ли это говорить. — Попробуй пожить в моём кошмаре, засранец.

Теперь уже Колт придвинулся ко мне вплотную.

— Если бы ты рассказала, я бы рискнул.

— Почему ты так говоришь? — заорала я. — Мне не нужно рассказывать то, что тебе и так чертовски хорошо известно.

— Ты постоянно это повторяешь, Феб. А ты не задумывалась, что, возможно, я не вру и ни хрена не знаю, о чём ты?

— Ни на секунду!

— Да Господи, — рявкнул он, но я уже сделала шаг назад. С меня хватит.

— Всё давно закончилось. Не понимаю, почему мы это обсуждаем?

— Может быть, потому что это важно?

— Для кого?

— Да твою ж мать! — закричал Колт. — Ты считаешь, что два человека станут орать о чём-то, что не имеет для них значения?

У меня не было ответа на это, в основном потому, что я даже не собиралась об этом задумываться.

Колт всё понял и снова подошёл вплотную ко мне, сократив расстояние между нами.

— В это дерьмо втянуто много людей, которые небезразличны нам обоим, и теперь оно их задело. Опять. Нам нужно поговорить, чтобы наконец-то закрыть эту тему и жить дальше.

— Я закрыла, Колт.

— Чушь, Феб, ты застряла. Так же, как и я.

Я отвернулась от него к двери, но он поймал меня за руку и рывком развернул обратно.

— Мы не закончили.

— А вот тут ты ошибаешься, — огрызнулась я и сказала ему то, что он и так знал: — Мы закончили. Двадцать два года назад.

Я заметила, как он вздрогнул, прежде чем вырвала руку из его хватки и вышла за дверь. Мне было очень неловко от осознания, что все всё слышали. Некоторые сделал вид, что это не так, другие даже не удосужились. Но, следуя примеру Сьюзи, я высоко держала голову и, подняв руку, убрала волосы с шеи и плеч, чтобы они свободно рассыпались по спине.

Я вернулась за стойку и спросила:

— Хочешь ещё, Джо-Боб?

— Всегда, Феб, — тихо ответил Джо-Боб. Я знала, что он ласково смотрит на меня, но отказалась встречаться с ним взглядом, когда налила ему пиво.

Я много времени проводила с Джо-Бобом. Он был по большей части тихим пьяницей и выглядел старше своих лет. Жена его бросила, дети давно разъехались. Он мало говорил, когда напивался, хотя иногда на него находило настроение поговорить, но это случалось редко, так что я не слишком хорошо его знала. И всё же он был постоянной величиной в моей жизни довольно долгое время, и я знала, что расклеюсь, если встречусь с его ласковыми глазами.

Колт не закончил со мной, мне следовало бы догадаться, учитывая, как он обошёлся с Сьюзи.

Проходя мимо стойки к двери, он сказал достаточно громко, чтобы все услышали:

— Увидимся дома, Феб.

Что ж, в эту игру могут играть двое.

— Буду поздно, — крикнула я ему в спину, — откинь для меня одеялко, детка.

Он остановился, придерживая открытую дверь рукой и глядя прямо на меня. Каким-то чудом я сумела не съёжиться под его тяжёлым взглядом, а он, не колеблясь, нанёс сокрушительный удар.

— Милая, ты же знаешь, для тебя — всё что угодно.

И он скрылся за дверью, а бар продолжал потрясённо молчать четыре удара сердца, прежде чем приглушенные разговоры заставили меня двигаться.

Морри скользнул ближе ко мне.

— Ещё не хочешь поговорить про Колта?

— Отвали, Морри, — огрызнулась я.

— Не думаю, — пробормотал Морри, но в его голосе слышался смех, и я заметила, как он обменялся улыбками с Джо-Бобом. Под десятками любопытных взглядов я принялась вытирать стойку, каждый дюйм, каждое пятнышко, так что в итоге она, чёрт возьми, засверкала.

* * *

Колт лежал на диване в темноте, свет от включённого фонаря на крыльце, который он оставил для Феб, проникал сквозь закрытые жалюзи на окнах. Он понял, что, когда сидишь на этом диване, всё в порядке, но когда лежишь, даже не раскладывая, он действительно неровный.

Кот Феб, который поначалу обходил его по широкой дуге, запрыгнул в ноги Колту, как только тот устроился на диване. Животное обоснованно помедлило, прежде чем пройтись по ноге Колта ему на живот, потом на грудь и улечься там.

Колт хотел снять с себя чёртову зверюгу, но вместо этого его пальцы коснулись кошачьей шеи и почесали за ушами. Кот тут же замурчал.

Чтобы не заводиться, Колт старался не думать о Фебрари и их сегодняшней стычке.

По этой же причине он старался не думать о Сьюзи и о том, что её поведение в «Джек и Джеки» может вписать её имя в список убийцы.

Вместо этого Колт размышлял об Эми Харрис.

Утром он ходил в банк, но выяснил только, что она позвонила и сказалась больной. Дэйв Конноли, её управляющий, был расстроен, он беспокоился. Дэйв рассказал Колту, что Эми работала в этом банке всегда, ещё до того, как его сюда взяли, и за всё время, что он там работал, она только однажды взяла отгул на полдня, чтобы пойти на похороны бабушки. Она приходила на работу даже с простудой или головной болью, и поскольку она жила близко, то всегда приходила первой во время снегопада, потому что выходила рано и шла пешком.

Не застав Эми в банке, Колт отправился к ней домой. Её машина стояла на подъездной дорожке, и, хотя он видел движение за шторами, она не открыла дверь, когда он позвонил. Ни на первый звонок, ни на второй, ни на третий.

Колт был полицейским в маленьком городке. В прошлом здесь мало что происходило: штрафы за превышение скорости, подростки, которые лихачили на дороге, чья-то слишком шумная вечеринка, драка в «Джек и Джеки». Время от времени случались семейные скандалы, иногда поступали звонки от людей, которых беспокоило, как их соседи обращаются со своими детьми.

Теперь стало больше наркотиков, и не просто экспериментирующие подростки, а взрослые люди, открыто их употребляющие. Это означало больше преступлений. Колт многое видел, многое слышал, он знал, что люди могут причинять вред своим соседям, партнерам, детям, самим себе.

И всё-таки у него не было такого жёсткого опыта, как у полицейских в большом городе.

Но это не значило, что он не учился, а первое, чему ты учишься, когда работаешь в полиции, — наблюдать за поведением людей. Обращать внимание не на слова, а на поступки, на выражение лица, тон голоса, и всегда прислушиваться к своему чутью.

И то леденящее кровь ощущение, которое охватило его прошлой ночью, вернулось, когда он обнаружил, что Эми исчезла после своего неожиданного появления в «Джек и Джеки», бывшем по сути местом преступления, и такого странного поведения, особенно в отношении Феб. Его чутье говорило: с Эми что-то не так. Он не мог взломать её дверь, но мог копать, и именно так он провёл остаток дня после инцидента со Сьюзи и Феб в баре.

Он обнаружил, что у Эми хорошая кредитная история, она вовремя оплачивает все счета, скоро полностью выплатит сумму за дом, потому что большую часть времени платила в двойном размере (это значит, что, учитывая зарплату кассира, ей больше не на что было тратить деньги), и не имеет ни одного штрафа, даже за нарушение правил стоянки.

Вечером он позвонил Дэйву Конноли домой и спросил, не слышал ли тот что-нибудь об Эми, сказал, что прошлым вечером она заходила в «Джек и Джеки» и не выглядела больной, но вела себя странно, и поэтому он решил проведать её днем, потому что беспокоился.

Колт открыл для себя, что Дэйву необходимо пойти на курсы для руководителей. Сколько Колт его знал, Дэйв всегда любил поговорить, и, несмотря на то, что Эми была его сотрудницей, потребовалось совсем немного уговоров, чтобы Дэйв без колебаний всё про неё рассказал.

Не то чтобы о ней можно было много рассказать, кроме того, что он уже сообщил Колту в банке. Эми надёжный сотрудник, хватило бы пальцев одной руки, чтобы пересчитать случаи, когда в конце дня в её кассе не сходилась сумма. Она была общительна ровно настолько, чтобы нравиться коллегам, но не настолько, чтобы назвать кого-либо из них друзьями, и большую часть времени держалась особняком.

— До смешного застенчивая. Чудо, что она может разговаривать с клиентами, — сказал Дэйв. — Даже не знаю, есть ли у неё друзья, она никогда не говорит о них и о том, чем занимается в выходные. Я знаю, что она поддерживает тесные отношения со своими родителями, но теперь они живут в Аризоне. Думаю, она коллекционирует бабочек, потому что все девушки дарят ей вещи с бабочками на Секретного Санту и всё такое. Серьёзно, Колт, она такая застенчивая, что я удивлён, как она зашла в «Джек и Джеки» и не покрылась пятнами. — Он помедлил, а потом сказал: — Чертовски досадно. Она хорошенькая. Милашка, все так считают.

Да, похоже на Эми. Колт не слишком обращал на неё внимание в школьные годы, но насколько мог припомнить, в школе она тоже была такой.

Но также это звучало странно, потому что Колту ни хрена не нравилось, что людей убивают, а на кону стоят их с Феб жизни.

В итоге отсутствие друзей и семьи, к сожалению, значило, что у него не было подходов к Эми.

Он услышал, как в двери повернулся ключ, и понял, что Феб дома.

Как только она вошла, кот оставил Колта и, продолжая мурчать, пересёк комнату.

Колт слышал, как по стене скользнули кольца, пока Феб наощупь искала выключатель, а затем свет снаружи погас. Феб носила серебряные цепочки и серёжки, часто браслеты, и на пальцах у неё тоже всегда были разные кольца, иногда на нескольких пальцах, иногда почти на всех.

Колту стало интересно, снимает ли она их, когда ложиться спать.

Мурчание усилилось и переместилось, и Колт понял, что Феб взяла кота на руки и пошла в спальню.

Она была в коридоре, когда раздался её шепот:

— Тихо, Мистер Мурлыстер. Я знаю, ты рад, что я дома.

Господи, она зовет кота «Мистер Мурлыстер». Колт мало что знал о кошках, но он знал, что кот Феб не был глупым, и если бы чёртова животина знала английский и понимала, какой удар нанесен по его достоинству, то выцарапал бы Феб глаза.

Феб закрыла дверь в спальню, но дом был построен не из самых качественных материалов, так что в нём можно было услышать всё. Поэтому Колт слышал, как Феб спустила воду в туалете, как несколько раз включила и выключила воду, наверное, мыла руки, умывалась, чистила зубы.

Потом наступила тишина, и он понял, что Феб забралась в его кровать.

— Господи, — пробормотал он в темноту.

На журнальном столике громко зазвонил и завибрировал его телефон. Повернувшись, Колт схватил его и увидел на дисплее имя Салли. Он открыл телефон и приложил к уху.

— Салли.

— Я тебя разбудил?

— Нет.

Салли помолчал, а потом сказал:

— Дерьмово, Колт, у нас ещё одни труп.

Колт закрыл глаза и сел.

— Рассказывай.

— Парень по имени Бутч Миллер. Судя по тому, что вчера рассказала Феб, она работала в его баре несколько лет назад. Айдахо Спрингс, штат Колорадо. Тело обнаружила его подружка. Как только поступил звонок, можно сказать, у нас завыла сигнализация. Уоррен и Родман уже в самолете.

— Проклятье, — выругался Колт. — Полагаю, почерк тот же.

— В точности, как с Питом, — сказал Салли. — Включая тюльпаны и вазу из «Поттери Барн». Значит, этот парень убил Пита, приехал сюда, убил Энджи, потратил два дня на поездку в Колорадо и убил этого Бутча.

— Это также значит, что он знает Феб лучше, чем мы считали, и мстит тем, кто знал её последние семнадцать лет, а не только жителям города, — ответил Колт.

— Да.

— Это плохо, — констатировал Колт очевидное.

— Это плохо, — повторил Салли.

— Вы что-нибудь узнали?

— Лор в городе и никуда не уезжал, у него есть алиби на каждый шаг. Ты же знаешь Лора, он не любитель одиночества.

Это не удивительно.

— Что насчёт трёх других?

— С двумя мы побеседовали. Вряд ли это они. А вот Денни Лоу на данный момент главный подозреваемый.

Колт подумал о Денни Лоу.

Денни жил в этом городке почти всю жизнь. Ребёнком он был мелким и хлипким, с вечно грязными волосами, поздно начал расти и много натерпелся, его жестоко дразнили, в основном Сьюзи и её друзья. Но потом он вырос. К тому времени Сьюзи уже закончила школу, но все поражались, каким он стал. Симпатичный парень, не высокий, среднего роста, сухощавый, но крепкий. Он был болезненно застенчивым, как Эми, но с возрастом избавился от этой застенчивости. Он не был самым популярным парнем в школе, но и психом не был. Салли выяснил, что Денни учился в Северо-Западном университете и получил образование, связанное с компьютерами, вернулся домой, много зарабатывал, жил в большом доме рядом с полем для гольфа, женат, детей нет. Колт не часто его видел, иногда «У Фрэнка», где Денни обедал с женой, иногда в продуктовом магазине, тоже всегда с женой, пару раз в винном магазине, без жены.

Денни бывал в «Джек и Джеки», но совсем не был постоянным посетителем. Колт не видел его там много лет. После возвращения Феб уж точно.

И всё же Денни подходил под психологический портрет.

— Колт? — послышался голос Феб.

Он смотрел в пол и думал о Денни Лоу, поэтому пропустил момент, когда Феб вышла из его комнаты. Колт поднял голову и увидел её темный силуэт в коридоре.

Проклятье, сейчас ему придется рассказать ей обо всём.

— Подожди секунду, Феб, — пробормотал он, повернулся, включил лампу позади себя и повернулся обратно. Феб стояла в одной большой футболке с котом на руках. Колт опустил глаза, чтобы не смотреть на её ноги, и сказал в телефон:

— Почему Денни у вас на крючке?

— Он исчез. Его жена тоже. Никто не открывает дверь, и он не появлялся на работе. Там сказали, что он взял отпуск на неделю.

— То есть, возможно, он уехал отдыхать.

— Возможно. Его машины точно нет на месте, но ни в одной авиакомпании не зарегистрированы билеты на их имена. Семья и друзья ничего не знают насчёт отпуска. И на отдыхе люди пользуются кредиткой. Ни по его карте, ни по её не проходило никаких операций. Забавно, однако, что за последние пару месяцев Денни Лоу снимал крупные суммы с их общего счёта. В целом он снял пятнадцать тысяч.

Уже знакомый холод сковал грудь Колта, и он спросил:

— В каком банке у него счёт?

— В окружном банке.

Чёрт, там работает Эми.

— Похоже, это серьёзно, — заметил Колт.

— Достаточно серьёзно, чтобы ты рассказал о нём Феб, — сказал Салли.

Твою ж мать.

Колт поднял голову и встретился глазами с Феб. Она опиралась плечом на стену и чесала шею мурчащего кота.

— Она здесь. Только что пришла из «Джек и Джеки».

— После случая в участке, может быть, тебе лучше влить в неё немного бурбона, прежде чем рассказывать, — попытался пошутить Салли.

Колту было не до смеха.

— Феб пьёт ром.

— Точно. — Салли всё ещё думал, что это смешно. — Слышал, что произошло сегодня в «Джек и Джеки», мужик. Чихнуть не успел, как это дерьмо разлетелось по городу. Я знаю, что тебе нравится твой дом, и надеюсь, вы двое сумеете ужиться под одной крышей, не взорвав её к чертям.

Колт начал терять терпение.

— Ты хочешь поболтать или хочешь, чтобы я поговорил с Феб?

— Достань ром. Поговори с Феб.

— Пока.

Колт хотел убрать телефон, но Салли его остановил:

— Колт.

— Да.

— Я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но я всё равно скажу. Если верить Лорейн, вы двое созданы друг для друга. И то, что я услышал вчера от Феб... — Он замолчал, но прежде, чем Колт успел что-то ответить, продолжил: — Если вы не разберётесь со своим дерьмом, мужик, это будет трагедия.

— Всё сказал? — спросил Колт.

— Всё.

— Я позвоню тебе, если появится какая-нибудь информация. Пока.

— Пока.

Колт захлопнул телефон, бросил его на журнальный столик и посмотрел на Феб. Она всё ещё опиралась на стену и держалась так, словно приготовилась к удару.

— Ты по-прежнему пьёшь ром? — спросил он.

— Просто скажи мне, — ответила она.

Колт откинул одеяло, встал и прошёл в кухню. Включив свет, он подошёл к шкафчику, где хранил спиртное. Ди тоже пьёт ром, как Феб, он помнил, что у него была бутылка, и оказался прав. Он достал её вместе с бутылкой «Джека Дэниэлса» и стаканами.

— Колт, я серьёзно, — сказала Феб ему в спину.

— Чем разбавляешь? — спросил он.

— Я сделаю, — вздохнула Феб.

Колт повернулся к ней.

— Ты сегодня сделала уже достаточно коктейлей. Чем ты его разбавляешь?

Уже двинувшаяся к холодильнику Феб остановилась, замерла на мгновение, а потом отошла к противоположной столешнице. Колт смотрел, как она прислонилась к ней и отпустила кота на пол.

— Диетической колой, — наконец ответила она.

Колт открыл холодильник и не смог удержаться:

— Мать твою.

Холодильник был забит продуктами и напитками. Он никогда не был таким полным, даже когда Мелани жила здесь, а Мелани любила готовить.

— Что? — спросила Феб.

— Здесь побывала Джеки, — ответил Колт, взял две банки газировки, одну диетическую для Феб, но потом поставил свою обратно, подумав, что сейчас предпочитает бурбон только со льдом.

Он смешал коктейль для Феб, налил себе, добавил лёд и передал Феб её стакан. Они стояли рядом, Феб спиной к столешнице, а Колт боком, прислонившись к ней бедром.

Он наблюдал, как Феб пригубила напиток, глядя в пол.

— Не знаю, как смягчить это, Фебрари, — сказал Колт чистую правду.

— Не надо, — ответила она, продолжая смотреть в пол.

— Он убил одного из твоих знакомых, в Колорадо, парня по имени Бутч Миллер.

Феб повернула голову так быстро, что стакан у неё в руке дрогнул и лёд зазвенел о стенки.

— В Колорадо? — тихо спросила она.

Колт кивнул.

— Бутч? — так же тихо продолжила она.

Колт кивнул ещё раз.

Феб снова приложилась к стакану, на этот раз сделав большой глоток, и опять уставилась в пол.

— Этот парень тебя обидел?

Продолжая изучать пол, она облизнула губы и кивнула.

— Что он сделал?

— Неважно.

— Важно, Феб.

Она повернулась к нему. По её лицу Колт понял, что она готова сорваться.

— Да? Почему?

— Если это произошло только между вами, нам просто нужно знать. Если случилось на публике, то это совсем другое дело.

Некоторое время Феб смотрела ему в глаза, прежде чем отвернулась и пробормотала:

— Чёрт, логично.

— Что он сделал?

Феб круговым движением размяла шею, потом убрала волосы с лица, собрав их на затылке, и быстро и тихо проговорила:

— Он был владельцем бара, в котором я работала. Мы сошлись. Некоторое время всё шло хорошо, потом стало плохо. После этого я уехала.

— Что именно стало плохо?

— Он мне изменил.

— У вас были отношения?

Она уронила руку, но глаз не подняла.

— Я думала, что да, но он, определённо, не был согласен.

— Кто-нибудь знает об этом?

— Я, Бутч, женщина, которую он трахал.

— Кто-нибудь ещё?

— Нет.

— Ты уверена?

Тогда она посмотрела на него.

— Нет, я не уверена. Бутч мог похвастаться своими похождениями, она тоже могла. Я её не знала и не стала задерживаться, чтобы поболтать. Просто упаковала вещи и ушла. Из того, что я видела, она была похожа на лыжницу — возможно, туристка или городская девушка, приехавшая в горы, к её парке был прикреплен билет на подъёмник. Я работала в баре, пошла домой, потому что плохо себя чувствовала, и застала их в процессе.

Господи, а он-то думал, что его сцена со Сьюзи сегодня днём была ужасной. Никакого сравнения.

— Ты жила с ним?

Феб отвела глаза, но Колт заметил боль, отразившуюся на её лице. Не страдание, но тем не менее видеть это было так же нелегко.

— Переехала за неделю до того.

— Чёрт, Феб.

Она сделала глоток, продолжая смотреть в пол.

— Он был красивым парнем, который владел баром в клёвом городе. Умел веселиться и любил это делать, очевидно, что с любой, кто придётся ему по вкусу. — Феб покачала головой. — Даже несмотря на то, что его измена оказалась ударом... — Она замолчала, сделала ещё глоток, опять покачала головой и прошептала: — Бутч.

Колт положил ладонь ей на шею и притянул к себе. Она не сопротивлялась, просто сместилась вбок, коснувшись плечом его груди и двигаясь, пока её плечо не оказалось у него подмышкой, а её висок не коснулся его ключицы.

Колт сжал рукой её шею.

Он дал ей минуту, потом убрал руку, но только чтобы убрать её волосы, чтобы он мог касаться её кожи. И она снова не сопротивлялась, не отодвинулась, несмотря на то, что они стояли на его кухне посреди ночи, Феб в одной футболке, а Колт в одних шортах.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Нет.

Он еще раз сжал её шею.

— Знаю, Феб, — мягко сказал Колт, — но ты можешь говорить дальше?

Она закинула голову и посмотрела на него.

— Есть ещё что-то?

— Я должен задать несколько вопросов о Денни Лоу.

Между её бровей снова появились морщинки, и Феб отстранилась. Колт опустил руку, забрал у неё стакан, снова наполнил его и вернулся к ней, встав на прежнее место.

Феб позволила, не отодвинулась, просто подняла к нему лицо и посмотрела в глаза.

— Они проверяют Лоу, — сказал ей Колт. — Ты помнишь его?

— Я, да, я... — Она замолчала и склонила голову набок. — Денни пришлось нелегко, Колт. Сьюзи его доставала. Но он выстоял, посмеялся последним. Он был красавчиком, когда выпускался. Половина девчонок из моего класса были влюблены в...

Неожиданно Феб замолчала, её лицо лишилось всякого выражения, и она шагнула в сторону. Потом она повернулась к Колту, и тяжело оперлась рукой на столешницу.

— Что? — спросил Колт, но она не ответила, поэтому он придвинулся к ней и повторил: — Феб, что?

Она сосредоточилась на нём.

— Первый год в старшей школе, обед, на обеде... — Она замолчала и покачала головой, потом отвела глаза и прошипела: — Твою мать!

Колт скользнул рукой под её волосы и снова положил ладонь ей на шею, слегка сжав, но уже по другой причине, чтобы снова привлечь её внимание. Он добился своего, Феб снова посмотрела на него.

— Фебрари, расскажи мне.

Она дёргано кивнула.

— Сьюзи его доставала, она и другие девочки из группы поддержки, несколько парней из команды. Господи, я даже не помню, кто там был, но помню, что говорила в основном Сьюзи.

Когда она замолчала, Колт спросил:

— Что произошло?

— Я вмешалась, — ответила Феб, — мы с Энджи, но в основном я. У меня всегда был длинный язык.

Это правда.

— И? — продолжал настаивать Колт.

— И всё. Я просто подошла к ним и сказала отвалить, оставить его в покое. Я тоже не была вежливой. Сьюзи и мне сказала несколько слов, но парни ушли, наверное, знали, что вам с Морри не понравится, если они сцепятся со мной. Как только Сьюзи поняла, что её никто не поддержит, она тоже отступила. К тому времени Денни уже давно ушёл. Он ничего не сделал, ничего не сказал, просто сбежал как можно скорее. Я даже не заметила, как он ушёл, поскольку была занята со Сьюзи. Он просто испарился.

— Это был единственный раз?

Феб кивнула.

— Денни сказал «спасибо», выказал признательность, хоть что-нибудь?

— Ничего. Я даже не знала, что он знает о моём существовании, — сказала она, потом её взгляд, все ещё направленный на него, стал отсутствующим, и она продолжила: — Я улыбалась ему в коридорах. Я помню. Я улыбалась ему, даже когда он был щуплым. Но и когда он вырос. — Она снова сосредоточилась на Колте и закончила: — Он никогда не улыбался в ответ, смотрел мимо меня.

Колт никогда не был щуплым, и его никогда не дразнили. Тогда ему приходилось сражаться с собственными демонами, но не с этим.

Фебрари тоже никогда не была щуплой, и благодаря ему и Морри её совершенно точно никогда не дразнили. Она была хорошенькой девчушкой, которая выросла в красивую девушку, которая в свою очередь стала прекрасной женщиной.

Хорошенькая девочка, улыбающаяся застенчивому, тощему, забитому мальчишке с грязными волосами. Чёрт, ему, должно быть, казалось, что облака расступились и ангелы пролили на него свой свет.

— Денни часто приходил в бар? — спросил Колт.

— Я не видела его с тех пор, как вернулась домой, — ответила она и добавила: — Колт, не думаю, что хоть раз видела его после окончания школы.

— Насколько мы знаем, он подходит под описание, Феб, и он исчез, а перед этим снял со своего счёта пятнадцать кусков.

Феб снова опустила голову и закрыла глаза.

— Этого не может быть.

Он опять сжал её шею, чтобы привлечь внимание, и получил его. Феб подняла голову и снова посмотрела на него.

— Что угодно может запустить одержимость, — мягко сказал Колт, — возможно, тот случай запустил его.

— Это безумие.

Колт не смог удержаться от улыбки:

— Милая, он мужчина и он действует не обычно.

Кожа вокруг её глаз утратила напряжение, и она подняла уголки губ, прежде чем пробормотать:

— И правда.

Он никогда не видел, как её лицо становится таким расслабленным, никогда не видел эту слабую улыбку, её вид много обещал, она разделяла юмор, но при этом оставалась сдержанной. Чертовски сексуально.

Феб не отодвинулась, не отпрянула от его руки, а продолжила говорить.

— Я могу понять, откуда он знает об Энджи, он был в том же классе, он мог взять записку. И про Пита. — Она даже не запнулась, называя имя своего бывшего, удивлённо отметил Колт, а ведь она не произносила имени Пита в присутствии Колта с того дня, когда окровавленная и избитая показалась на пороге Морри. — Все о нём знали. Но Бутч?

— Это он, у нас есть след, и мы найдём его.

Минуту она внимательно смотрела на него, потом кивнула и перевела взгляд на его горло.

— Сделаешь кое-что для меня, Колт?

Что он хотел сделать, так это велеть ей перестать называть его Колтом, а снова звать Алеком, но он этого не сделал.

Вместо этого он спросил:

— Что?

Феб взяла его руку, в которой он держал бурбон, и подняла её между ними, а потом прикоснулась своим стаканом к его. Она опустила голову и мгновение смотрела на их напитки, прежде чем посмотреть на него.

— Энджи была неудачницей, но она была хорошим человеком. Её родители были почти такими же дерьмовыми, как твои, и ей досталось не много любви, — тихо сказала Феб, потом прижала свой стакан к его.

— За Энджи, — прошептала она и выпила.

Прежде чем сделать глоток, Колт сжал шею Феб, и она подвинулась чуть ближе.

После этого она снова подняла свой стакан между ними, и Колт дотронулся своим стаканом до её. Её взгляд смягчился, но на этот раз по-другому, прежде чем она заговорила.

— У тебя была отличная собака, Колт.

Чёрт, она его убивает.

— Знаю, — прошептал он.

— За Пака, — прошептала она в ответ, и он почувствовал, как его стакан вжался ему в ладонь, прежде чем они оба подняли стаканы и выпили.

— Сейчас будет сложнее, — сказала она, снова держа свой стакан против его и глядя на его горло.

— Давай, — тихо сказал он.

Феб посмотрела на него и сказала:

— Он был мудаком, но не заслужил такого.

Она прижала свой стакан к его.

— За Пита.

Колт подумал, что если и существовал тост, который полностью описывал Пита Холлистера, то это он. Так что Колт выпил следом за Феб, и они вернулись в исходное положение.

— Ты его не знал, и он обманул меня, но он был весёлым парнем, который заставлял меня смеяться. — Она коротко вдохнула и на выдохе закончила: — За Бутча.

С последним тостом Колт выпил свой стакан до дна, Феб тоже. Колт поставил свой стакан на столешницу, забрал у Феб её стакан и поставил рядом со своим. Потом, не убирая руку с её шеи, он притянул Феб к себе и заключил её в объятья.

Она обняла его за пояс и прошептала ему в грудь:

— Видишь. Я же говорила, что не уеду.

— Ты здорово держишься, малыш.

Сопротивление, о котором он и не подозревал, покинуло её, и она прильнула к нему.

— Теперь я могу поплакать? — спросила она, но судя по голосу, уже плакала.

— Начинай.

Четыре дня, четыре смерти, четыре раза Феб плакала в его руках.

Он будет дураком, которым его назвала Сьюзи, если не признает, что ему нравится присутствие Феб там, где она находится сейчас.

Но это не значит, что он не станет прыгать от радости, когда это дерьмо закончится, и в эту минуту он продал бы душу, чтобы ей больше никогда не пришлось плакать.

Когда он услышал, что рыдания стихли, он сказал:

— Спасибо.

— За что? — спросила она его грудь.

— За то, что доверилась мне, вместо того чтобы держать всё в себе и позволить этому съедать тебя изнутри.

Феб слегка вздрогнула в его руках, не сопротивляясь, а от удивления, но потом снова успокоилась.

Наконец она запрокинула голову, и Колт посмотрел на неё, но рук не разжал.

— Мне нужно поспать, — мягко сказала Феб.

— Ты сможешь заснуть?

— Я приму таблетки, которые дал мне Док.

— Ничего что ты пила?

— Почитаю инструкцию.

Поскольку у него больше не осталось предлогов, Колт отпустил её.

Феб пошла к двери, но в проёме обернулась и посмотрела на него.

— Я знаю, это тяжело, Колт. Спасибо, что разделил со мной эту тяжесть, — прошептала она и торопливо ушла, а он остался и ещё долго смотрел ей вслед.

Да, она его убивает.

Колт выключил свет на кухне, сел на диван, достал телефон и позвонил Салли.