Бойд

Это была плохая идея. Вся эта поездка. Отельный номер. Одна кровать. Хреново, все хреново. Несколько раз за ночь она оказывалась прижатой к моему телу так, что ее попка находилась напротив моего члена. В позе ложки. Мы, блядь, лежали в позе ложки.

Ткань ее футболки прижималась к моей обнаженной груди, и логически я понимал, что жатый хлопок находится в самом конце списка сексуальных вещей на планете, но данное сообщение так и не дошло до моего члена. Каким-то образом мне удалось обернуть вокруг нее руку, когда Хлоя спала, и ее ноги прижались к моим. Осознание того, что они обнаженные прямо под этим крошечным подобием шортов, убивает меня. Затем она ерзает на месте, и ее пальцы ног толкают мою голень — а мои яйца сжимаются еще сильнее. Я проснулся несколько минут назад со стояком, который становится еще хуже, пока вспоминаю, где нахожусь и кто ко мне прижат. Ее волосы по-прежнему едва пахнут ванилью и клубникой, даже несмотря на примесь запаха лака со вчерашнего дня. Они мягкие. И я знаю это, потому что играю с ее прядями, что рассыпались по моей подушке. Веду себя, как какой-то извращенец. Или одуревший мудак.

Надеюсь, я правильно понял реакции Хлои. Надеюсь, этот план по получению мною желаемого сработает. Или я облажался. Отодвигаясь от нее, я скатываюсь с кровати. Она бормочет что-то, и ее веки трепещут перед тем, как девушка перекатывается на спину и потягивается. Мне нужно в душ, прямо сейчас.

Я стою под горячей водой в течение, кажись, часа, моя рука сжимает член, удовлетворяя настолько же, насколько фальшивое свидание с Хлоей. Не поймите меня превратно, я дрочу и наслаждаюсь этим. Но мастурбация никогда не сравнится с настоящими ощущениями. Никогда. Это будто разница между просмотром NFL по телевизору и присутствием на поле. И мой член более чем готов надеть костюм и поиграть с Хлоей.

Я выхожу из ванной, обернув полотенце вокруг талии. Почему-то не подумал об одежде по пути сюда, был слишком занят мыслями о далеком будущем.

— Наконец-то! — говорит Хлоя, когда двери ванной открываются. — Почему ты был в душе тридцать пять минут? — спрашивает она, пока иду в угол, чтобы взять чистую одежду со своего чемодана. — В смысле, в штатах с горным ландшафтом наблюдается нехватка воды, Бойд… — Она смолкает, когда осознает, что я голый под полотенцем.

— Не задавай вопросы, на которые не хочешь получить ответ, — говорю с насмешкой и возвращаюсь в ванную, чтобы одеться.

Хлоя молчит, когда выхожу снова. Она сидит посреди кровати, обнимая прижатые к груди ноги и смотрит на меня. Моему взгляду представлено слишком много обнаженной кожи ее ног, так что говорю девушке принять душ, потому что не уверен, как сказать ей надеть чертовы штаны и не выглядеть при этом полным мудаком.

К тому времени, как Хлоя выходит из ванной одетая с все еще влажными и растрепанными волосами, я уже заказал и получил завтрак в номер.

— Извини, у них не было донатов, — говорю ей, указывая на еду на столе. — Я заказал вафли с нутеллой.

Она замедляется, засовывая что-то в чемодан, и смотрит на меня с подозрением.

— Ты помнишь, что я люблю нутеллу?

— Я очень клевый бойфренд, — отвечаю и выдвигаю для нее стул. Она смотрит на меня еще с секунду перед тем, как сесть.

— Так мы сегодня еще притворяемся? — спрашивает девушка, не глядя на меня, так что не могу точно оценить значение ее слов.

Притворяемся ли мы все еще, что мне нужна поддельная девушка? Притворяемся ли, что я не выдумал все это, лишь бы провести с ней время без волнений о том, что происходящее по-настоящему? Или она спрашивает, притворяемся ли мы все еще напоказ? Делаю глоток кофе и наблюдаю за ней, пока Хлоя отрезает кусочек вафли и сует ее в рот. Она выгибает брови, пока жует, словно спрашивая, почему не отвечаю.

— Не знаю, чем ты хочешь сегодня заняться? — Отличный прогиб, Бойд.

Она закатывает глаза, глотая.

— Я имела в виду, должны ли мы заняться сегодня какими-то свадебными делами? — Она отрывает кончик упаковки с сахарозаменителем и высыпает содержимое в пустую чашку. — Встречаемся ли мы с кем-то?

А, ладно.

Я поднимаю графин и наполняю ее чашку, наблюдая, как Хлоя добавляет сливки и мешает кофе, а затем отпивает.

— Гм, не думаю. Возможно. Не знаю, когда остальные разъедутся. Но нет, у нас нет никаких запланированных дел на сегодня. Кроме катания на горке. Мы должны это сделать.

— Правда? — Ее глаза начинают светиться.

— Конечно. Я же говорил тебе вчера, что мы вернемся. Разве я обманывал тебя до этого? Имей хоть немного веры, Хлоя.

— Хм, ладно, за исключением твоего шантажа, нет, ты никогда не обманывал меня.

— Не умничай.

Она откусывает еще кусочек вафли и смотрит на меня. Я вижу, как ее взгляд задерживается на моих руках, когда набираю ложку овсянки.

— Мы можем поехать после завтрака? — наконец-то спрашивает она, очевидное сомнение отражается хмуростью на ее лице.

Я киваю, сомневаясь, к чему она клонит.

— Ты уверен? — спрашивает девушка игриво. — Тебе не нужно сперва сходить в спортзал? — давит она. — Я видела тебя полуобнаженным, и это тело явно не стало таким без особых усилий, — дразнит она.

— О, правда? — Я откидываюсь на спинку и опускаю взгляд на свой покрытый футболкой торс, а затем смотрю на нее. — Я поддерживаю данное состояние частым сексом. Без него ничего бы не вышло.

Ее глаза округляются. Она явно не ожидала подобного ответа. Хлоя немного наклоняет голову, и кожа на ее лбу морщится от концентрации.

— Правда?

Господи, эта девушка.

— Нет. — Я качаю головой и смеюсь. — Я много тренируюсь, — говорю ей. — Но рад, что ты одобряешь, — добавляю, выгибая бровь.

Мы оставляем Arrabelle и следуем по вчерашнему пути к гондоле, Хлоя болтает всю дорогу. Она спрашивает о разных родственниках, с которыми познакомилась вчера вечером. Комментирует, какой красивой была невеста и как очаровательно это место. Она не рассказывает шуток, так что несмотря на то, что кажется немного нервной, думаю, девушка в порядке.

Сегодня нам приходится остановиться и купить билеты на подъемник и подписать форму. Вчера подъемник был заранее заказан, как часть мероприятия. Я хватаю форму и подписываю, затем поворачиваюсь обратно к кассе, чтобы оплатить, но осознаю, что Хлоя все еще читает документ. Строчку за строчкой. Она ловит мой взгляд и опускает глаза на мою форму.

— Ты уже ее подписал? Не читая? — Она потрясена. — Это юридический документ, Бойд, — говорит она, тыкая пальцем в бумагу перед собой.

— Это просто подъём, Хлоя. А не смертельная ловушка.

Она смотрит на меня и затем возвращается к внимательному прочтению формы, пока я до чертиков веселюсь. Наконец, девушка хмурится и, слегка качая головой и вздыхая, подписывает документ.

— Теперь ты удовлетворена, помешанная на безопасности Хлоя? Точно готова к смертельному подъему?

— Хотя бы один из нас готов, — отвечает она.

Я покупаю билеты на подъем, и затем мы переходим к гондоле. Она взяла с собой сегодня телефон и начинает фотографировать, как только заходим в кабинку, и не останавливается, пока не выходит на горе. Сегодня здесь открывается замечательный ясный вид, но так почти всегда. Прохладный воздух и яркие белые пушистые облака создают отличное зрелище, пока Хлоя крутится на месте — реально крутится, словно проигрывает сцену из фильма «Звуки музыки». Но вместо того, чтобы петь, она делает фото.

— Что ты будешь делать с этими снимками? — спрашиваю у нее, пока спускаемся к горным американским горкам.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты никому не сказала, что мы едем сюда.

— Я не знала, что мы едем сюда, — протестует она, затем смолкает. — Странно, что я никому не сказала. Ты заболтал меня, внушив ложное чувство безопасности, агент Галлахер.

— Ложное? Ты думаешь, что находишься в опасности рядом со мной?

— О, правда. Наверное, нет. Но в моих сериалах никогда не говорят, что «жертве внушили чувство безопасности, отвезли в надежное место, и жила она долго и счастливо».

— Ты смешная.

— Немного, — соглашается она, кивая. — Думаю, мне придется сохранить эти снимки для себя, — произносит она с грустью. — Но данный вид такой прекрасный, что жаль его не снять.

Группа мальчишек идет впереди нас к горкам. Я тыкаю пальцем в бок Хлои и киваю на детей.

— Смотри, Хло. Если спуск безопасен для детей, то, вероятно, и для тебя.

— Заткнись.

Я осматриваю сани для спуска, пока один из сотрудников начинает инструктировать нас по безопасности, а затем спрашиваю у Хлои, сколько она весит.

— Прости, что? — Она останавливается на месте, как вкопанная, и смотрит на меня, словно я чудище.

— Мы можем поехать вместе.

— Я так не думаю. — Она качает головой.

— Конечно, можем. Ты, должно быть, весишь не больше пятидесяти килограмм. Мы значительно ниже предела грузоподъемности саней.

Ее глаза выпучиваются, но я хватаю девушку за руку и тяну к зоне посадки. Сани предназначены для одного или двоих человек, и металлические ручки находятся на несколько футов выше уровня низа саней. Я с легкостью перебрасываю ногу и сажусь, затем перемещаюсь так, чтобы освободить достаточно места перед собой для второго человека.

— Забирайся.

Нехотя она слушается. Здесь слишком высоко для нее, поэтому Хлоя размещает руку на моем плече и перебрасывает ногу через сани до того, как развернуться и плюхнуться попкой на сидение. Ага, возможно, это была все-таки плохая идея. Ее ноги зажаты между моими, и когда я нажимаю на ручки, позволяя саням скользить вниз или замедляя их, моя грудь и руки оказываются чертовски близко к тому, чтобы обнять ее. Работники проверяют, чтобы наши ремни безопасности были надежно закреплены и напоминают о расстоянии, которое нужно выдерживать между санями, а затем мы летим больше километра горы вниз, огибая деревья и перепады. Но она смеется все время, так что боль в моих яйцах от того, что ее тело прижимается к моему, стоит этого.

Сани сконструированы так, чтобы тянуть переднего пассажира назад, а заднего вперед, то есть одновременно в обоих направлениях. Но когда мы достигаем ворот дома, Хлоя ерзает на сидении и говорит:

— Еще раз!

— Еще? Тебе сколько, восемь?

— Заткнись, — отвечает она счастливо и наклоняет голову назад, улыбаясь мне. Мы съезжаем еще два раза с горы, и только тогда она успокаивается.

Затем ходим вокруг вершины горы Вейл, пока Хлое не надоедает снимать и после того, как мне удается испоганить пару селфи, что она пытается сделать. Наконец, девушка передает мне свой телефон, и я делаю снимок нас двоих, затем отправляю его себе с ее мобильного.

После спуска на гондоле вниз, мы бродим по деревне, заглядывая в разные магазины по дороге. Ее заинтересовывает магазин шоколада, но не намного больше других. Главным образом, Хлое нравится смотреть. Она берет футболку в одном магазине и когда направляется к кассе, я спрашиваю, что она делает.

— В школе по пятницам день футболок, — отвечает девушка.

Я смотрю на футболку и затем обратно на Хлою, выгибая в неверии бровь.

Она снова смотрит на вещь и качает головой.

— Плохая идея? Я собиралась надеть ее в школу, но вероятно, забыла бы и надела перед Эверли, и затем она бы сказала «Хлоя, когда это ты была в Колорадо?», а потом мне пришлось бы лгать, и это привело бы к путанице.

— Я не об этом подумал, — говорю ей.

— О. Думаешь, мне просто нужно сказать ей, что ездила с тобой в Колорадо?

Она откидывает голову назад и смотрит на меня, ее выражение лица серьезное, и я совершенно смущен тем, куда она клонит, но у меня нет времени, чтобы размышлять над этим, так как начинаю смеяться.

— Хлоя, как думаешь, что значит данная надпись на футболке?

Она с отвращением кривится в ответ на мой смех и машет футболкой в воздухе.

— Это дорожный знак, Бойд. — Она произносит это так, будто я сумасшедший. — 420. Видишь? Все дорожные знаки в этой стране такой же формы. Или возможно, это международный знак. Есть разница?

— И ты думаешь, что 420 — это шоссе?

— Гм, да. Вероятно, это шоссе, по которому мы ехали сюда с аэропорта, — говорит она. А затем кивает сама себе. — Наверное, так, раз у них столько вещей с этим знаком.

Я не могу сдержаться. Начинаю хохотать.

— Что? — Она выглядит смущенной.

— Не существует шоссе 420. Это просто референс.

— Нет, не правда. — Она начинает смеяться, но останавливается. — Правда?

— Правда.

Кровь отливает от ее лица, когда она аккуратно складывает футболку и опускает ее на стопку, с которой взяла вещь. Затем Хлоя выпрямляет спину и гордо выходит из магазина. Она начинает смеяться, как только ступает на тротуар.

— Я бы остановилась для обеда. — Она смеется так сильно, что наклоняется вперед. — Что это за референс такой? Почему он в виде дорожного знака? — Затем она скрещивает ноги и объявляет, что описается, если станет смеяться еще сильнее, и падает боком на меня.

Я подхватываю ее, так что девушка не валится на землю, а затем, черт меня возьми. Я целую ее. Ее ноги все еще скрещены, и она теряет баланс, прижимаясь своей грудью к моей. Хлоя издает удивленный писк, который быстро трансформируется в тихий стон, подобный которому я никогда не слышал, и затем ее руки ложатся на мои плечи. У меня на мгновение появляется опасение, что она оттолкнет меня, но оно исчезает, когда ее пальцы нерешительно обнимают мою шею, потому что Хлоя не отталкивает меня, а притягивает ближе. Я обнимаю ее за талию, чтобы поддержать, тогда как второй рукой зарываюсь в ее волосы. И это позволяет мне сделать то, чего хотел с нашей первой встречи — накрутить ее локоны на руку, чтобы управлять этими мягкими розовыми губами так, как тоже желаю. Ну, нет, не совсем так — не в присутствии посторонних.

Я двигаю губы к ее подбородку. Этот поцелуй — лучший в моей жизни. Каждый поцелуй с Хлоей — лучший в моей жизни, но этот, черт. Его будет трудно превзойти. Он лучше, чем тот, что был у ее входной двери, когда я до чертиков шокировал девушку. Лучше, чем на свадьбе, когда я не был полностью уверен, подыгрывает ли она мне. Ее большие пальцы выписывают круги на моей коже прямо над воротником футболки, и мягкие вздохи и низкие стоны, что срываются с ее уст, невероятно заводят меня. Боже, помоги мне, так как где-то в процессе ей удается распрямить ноги и обернуть одну вокруг моего бедра, пытаясь потереться своим пахом о мой.

Она отстраняется, прерывисто дыша, и встречается со мной взглядом.

— Я проголодалась.

Да.

— Мы можем заказать пиццу? — спрашивает она, указывая на кафе в двадцати ярдах от нас. — Думаю, нам стоит заказать пиццу.

И затем она начинает идти.

Постойте. Мы идем за пиццей?

Какого черта только что случилось?