С той ночи Анжело стал держаться с женой как совершенно чужой человек; более того, он изменился — стал жестче, сдержаннее, и вся веселость, которая когда-то была в нем, исчезла. Он вставал очень рано, до того как просыпалась Франческа, возвращался только к обеду и то не всегда. По вечерам он запирался у себя в кабинете, говоря, что ему надо работать, или уходил куда-то. Если Франческа спрашивала его о чем-нибудь, то получала вежливые, уклончивые ответы, поэтому она скоро перестала задавать ему вопросы. Сам Анжело никогда не интересовался, как она проводит время. Он был неизменно любезен с ней, но его полное равнодушие к жене было совершенно очевидным.

Хотя Анжело ни разу не упомянул о событиях их первой брачной ночи, Франческа знала, что он не забыл и не простил ее поведения. То неумолимое презрение, которое она видела в нем в Черво во время его разговора с Марией, теперь было направлено на нее. Разрушить его можно было только самым смиренным раскаянием, но ее гордость мешала ей решиться на этот шаг, потому что она не была уверена в успехе. Если бы Анжело любил ее, только тогда он мог бы простить, но для Франчески становилось все очевиднее, что у него к ней не было никаких нежных чувств. Она была его женой, украшением его дома, он хотел видеть ее красивой и нарядной, но ее чувства и мысли не интересовали его. Они были почти чужими людьми, вынужденными жить под одной крышей.

Кроме тех ночей, когда Анжело приходил к ней, ночей, которые при свете дня Франческа старалась забыть, потому что своими ласками он пробуждал в ней такую страстную реакцию, которой она слегка стыдилась, ведь их близость не была освящена любовью. В смысле секса они очень подходили друг другу. Просыпаясь утром после ночи любви, Франческа поворачивалась туда, где только недавно был Анжело, не в силах поверить, что он не встретит ее пробуждение нежным поцелуем, но его уже не было рядом. Когда она выходила к завтраку, Луиджи сообщал ей, что Анжело рано утром уехал на завод. Тогда Франческа начинала понимать печальную правду: ему нужен был сын.

Она тоже хотела ребенка, он мог бы сблизить их. Хотя у Анжело не было любви к ней, а было только физическое влечение к красивой женщине, он стал бы уважать мать своего сына. Забота о ребенке могла бы разрушить барьер уязвленной гордости, который Анжело воздвиг между ними, и Франческа мечтала о том времени, когда они станут счастливой сплоченной семьей. Она начала понимать, что уже неравнодушна к мужу, и теперь даже сомневалась, а было ли когда-нибудь иначе. Ее всегда влекло к Анжело, а сейчас, когда он стал таким отчужденным, она особенно страстно жаждала его расположения. Хотя он иногда проводил с ней ночь, эти отношения не приносили ей удовлетворения, потому что никогда не затрагивали их чувств. Франческа часто думала, смогла бы она чем-нибудь смягчить его, но все ее попытки пойти на примирение встречали с его стороны лишь удивление и презрительную усмешку, поэтому она сделала вывод, что любое проявление нежности нежелательно. У нее тоже была своя гордость, и она находила прибежище в холодном презрении.

О том, что стало с Десмондом, Франческа не знала, да это и не слишком волновало ее. Она решила, что в своем рассказе о встрече с Анжело он несколько исказил события, хотя и не солгал. Анжело, очевидно, велел ему убираться прочь, но он никогда бы не стал применять силу. Это было испытанием храбрости Десмонда, которое он не выдержал. Франческа предположила, что Десмонд, ожидая ее в тот вечер у виллы, увидел машину Анжело и поспешно скрылся. Теперь Десмонд стал частью ее прошлого, далекого прошлого, и она совсем не вспоминала о нем.

Уверенный в том, что сейчас Франческа не попытается его покинуть, Анжело не мешал ей ездить туда, куда она хотела. У нее была своя машина и достаточно денег на карманные расходы. Со стороны казалось, что он балует свою жену и выполняет любую ее прихоть; все их знакомые завидовали Франческе, и только она одна знала, какая пустота таится за всем этим внешним великолепием.

Стейси часто навещала сестру, потому что в дни, посвященные разным святым, в монастыре устраивали праздники, и у детей не было уроков. Девочка предпочитала проводить это время у Франчески, а не у родителей. По ее просьбе Бруно привезли на виллу, хотя от этого теперь страдали цветы на клумбах. Ослик становился старым, теперь он не сопротивлялся ограничению его свободы. На вилле о нем заботились и хорошо кормили.

В присутствии Стейси Анжело вновь становился прежним: весело подтрунивал над девочкой, дарил ей подарки, развлекал ее. Наблюдая за ними, Франческа представляла себе, как он будет проводить время со своими детьми, но будет ли она включена в это общество? Устраивая для девочки разные развлечения, Анжело не пытался привлечь к ним Франческу, но он должен будет сменить гнев на милость и простить ее, когда она станет матерью. Но пока этого не случилось.

Перемены в жизни пошли Стейси на пользу. Прекрасно одетая и тщательно причесанная, она стала исключительно хорошенькой, а ее манеры значительно улучшились.

— Я становлюсь такой, какой ты хотел бы меня видеть? — с беспокойством спросила она Анжело, и он сразу же ответил:

Ты уже стала такой. Я горжусь, что меня видят с тобой, — и тут же предложил девочке прокатиться на лодке на Исла-Галлимара, небольшой островок, названный так потому, что римляне держали там цыплят. Он решил устроить и себе праздник.»

Анжело не включил Франческу в их планы, и только по настоянию Стейси неохотно спросил, не хочет ли она поехать с ними.

Зная, что Анжело хотел бы провести день со Стейси, Франческа отказалась, объяснив, что в лодке ее укачивает, однако она с тяжелым сердцем наблюдала из окна за их отъездом. Стейси с гордым видом уселась на переднее сиденье рядом с Анжело и принялась болтать о разных пустяках, а он весело смеялся. Он никогда не смеялся в обществе Франчески.

Глубокая привязанность к девочке, которую питал Анжело, делала ее будущее единственной темой для его редких разговоров с Франческой.

У нее есть способности к рисованию, — как-то вечером сказала Франческа после визита Стейси. — Она могла бы поступить в художественную школу и стать дизайнером. Эта профессия дала бы ей возможность зарабатывать на жизнь.

Ей не придется зарабатывать себе на жизнь, — возразил Анжело. — С такой внешностью она не будет долго одна. Гораздо важнее найти для нее хорошего мужа.

Ты сам собираешься его выбрать? Мне кажется, Стейси предпочтет сделать собственный выбор.

Если она будет встречаться с нужными людьми, она не допустит ошибки, — заметил он. — Я дам за ней хорошее приданое.

Очень щедрый поступок, но его мнение о женщинах было явно ошибочным.

Ты считаешь, что только в этом предназначение женщин, не так ли? — сказала Франческа. — Муж, дом и дети, — и увидела, как дрогнул мускул на его лице.

Да, — признался он, — и я надеялся, что… — Он окинул ее взглядом и вздохнул. — Женщина без детей не может называться женщиной.

— А пока я не выполнила своего предназначения?

Я не хотел упрекать тебя; все в руках Бога, — ответил Анжело и переключил свое внимание на вино.

Франческа молча смотрела, как он налил рубиновый напиток из хрустального графина в бокал и, прежде чем выпить, посмотрел его на свет. Классические черты его смуглого лица сохраняли невозмутимость, и Франческа никогда не могла понять его истинных чувств. Анжело был в вечернем костюме, потому что после ужина собирался куда-то идти. Его белая рубашка и черный пиджак выглядели безупречно. Луиджи тщательно следил за одеждой хозяина; Франческе не разрешалось даже прикасаться к ней. Как отличалась ее жизнь, которую она вела бы с другим мужчиной, таким как Десмонд, думала Франческа; тогда она сама выполняла бы все домашние дела, от которых здесь она полностью отстранена. Даже на кухне все делает опытный повар; от нее требуется только прекрасно выглядеть. Именно так она и выглядела: вечернее платье было заказано в модном салоне в Милане, ее волосы были уложены дорогим парикмахером, бриллиантовое колье сверкало на шее, а руки украшали кольца с бриллиантами. Даже когда они бывали одни, Анжело требовал, чтобы она была нарядно одета. Иногда он неожиданно привозил к обеду гостей, и Франческа должна была принимать их.

Ей казалось, что именно богатство позволяло сохранять барьер между ними. Если бы у них был средний достаток, ей бы пришлось готовить еду и стирать, выполнять разные мелкие домашние дела, которые составляют обязанности каждой нормальной жены, тогда, возможно, им удалось бы разрушить этот барьер. Они могли бы обсуждать домашние проблемы, им было бы над чем погрустить и посмеяться вместе, но в хорошо налаженном хозяйстве ничего такого не происходило, а если что-то и случалось, то хозяин не знал об этом.

Размышляя, Франческа не заметила, как ее лицо смягчилось, утратив выражение строгой сосредоточенности, которое стало для нее привычным, на губах появилась улыбка, а взгляд стал задумчивым. Заметив такое превращение, Анжело даже затаил дыхание, но лишь спросил:

Ты не согласна со мной?

Что? Прости, я немного задумалась.

Очевидно о чем-то приятном.

Не особенно. Я думала о том, как бы ты отреагировал, если бы я стала штопать твои носки и стирать белье.

Какой странный ход мыслей! Ты должна, быть счастлива, что тебе не приходится этим заниматься.

Это было бы хоть каким-то занятием. — Франческа поставила локти на стол, сплела пальцы и, положив голову на руки, пристально посмотрела на сидящего напротив мужчину. — Мне бы доставило удовольствие делать это… для тебя.

Недоверчиво глядя на жену, Анжело никак не отреагировал на нотки отчаяния в ее голосе.

Эти забавы жен бедняков, — презрительно сказал он, — никак не должны касаться тебя в нынешнем положении. — В его глазах вспыхнул знакомый огонек. — Ты делаешь для меня самое важное!

Ах это! — Франческа сложила руки на коленях. — Я не обольщаюсь тем, что я единственная, кто услаждает тебя в постели.

Его лицо окаменело.

Ты всегда была невысокого мнения о моих моральных достоинствах, не так ли? — недовольным голосом спросил он. — Хотя все твои выводы построены на слухах.

А на чем еще я могу их построить? — укоризненно ответила она.

Есть такая вещь как доверие, — заметил Анжело. — Но в случае со мной моя внешность и моя национальность против меня.

О, Анжело… — отчаянно начала она и замолчала, пытаясь найти нужные слова, чтобы обратиться к нему. Он не мог ждать от нее безоговорочного доверия, когда сам не доверял ей.

Хватит, — коротко бросил он. — Я не хочу никаких возражений, потому что я не верю в их искренность.

Обиженная его резкостью, но скрывая свои чувства, Франческа язвительно сказала:

Тогда могу я узнать, куда ты направляешься сегодня и с кем?

Конечно. Я проведу вечер в казино в Сан-Ремо, и еду один.

Значит, он опять стал играть.

Ты возвращаешься к увлечениям прошлых дней? — равнодушно спросила она.

Анжело пожал плечами.

Я много работаю. Время от времени мне нужны развлечения.

— Которых ты не находишь дома? Он недовольно поджал губы.

Ты же не стараешься меня развлечь.

Чего ты хочешь от меня? — насмешливо спросила Франческа. — Чтобы я танцевала, играла на гитаре, пела? К сожалению, меня не готовили услаждать султана.

Анжело язвительно усмехнулся.

Для этого я могу нанять профессионалов, но я не испытываю удовольствия находиться в обществе женщины, которая с трудом переносит мое присутствие.

Не понимаю, почему ты так думаешь, — возразила она, но Анжело прервал ее.

Это очевидно, и тебе не стоит придумывать оправдания, они не смогут стереть из памяти те жестокие слова, что были сказаны тобой. Я ничего не забыл, Франческа.

Я вижу, — с болью воскликнула она. — Но ведь было другое время… — Она подумала о Черво, когда она видела нежность в его взгляде, и о дне их свадьбы, когда он ободряюще улыбался ей.

— Я этого не помню, — сухо ответил Анжело. Задетая его ответом, Франческа сердито сказала:

Удивляюсь, зачем ты вообще возвращаешься сюда.

Причина вполне очевидна. — Он задумчиво посмотрел на жену. — Может быть, именно наша антипатия друг к другу мешает добиться желаемой цели.

Франческа хотела закричать, что это его вина, она не испытывает антипатии к нему, но отчужденное выражение на его лице удержало ее. Она не сможет переубедить его; Анжело опять не поверит ей. Неужели он действительно чувствует к ней неприязнь, подумала она. При этой мысли невыносимая боль пронзила ее сердце, и она грустно произнесла:

Наш брак потерпел фиаско, не так ли? Может быть, тебе лучше отпустить меня и найти себе более подходящую жену? Я несчастлива, и ты, кажется, тоже. Нам лучше расстаться.

Анжело вздохнул.

Возможно, но дело в том, что я женат на тебе. В конце концов со временем ты постепенно привыкнешь к жизни со мной. Все изменится, когда… — Он с подозрением взглянул в глаза Франческе. — Ты ведь не стараешься намеренно помешать моим планам?

Франческа с удивлением посмотрела на него, а когда смысл его слов наконец стал ей ясен, она густо покраснела.

Как ты смеешь делать такие намеки? Я не меньше твоего хочу ребенка.

В самом деле? — Он, кажется, сомневался в этом. — Я знаю, что из мести женщины способны совершать непростительные поступки, — добавил он.

Франческа закрыла рот рукой, чтобы он не заметил, как дрожат ее губы. Как жестоко он заблуждается на ее счет и не позволяет ей, ничего сказать в свою защиту. Если он позволяет себе подобные обвинения, значит, он ее ненавидит.

Закончив обед, Анжело закурил сигарету и встал из-за стола. С каким-то загадочным выражением на лице он посмотрел на склоненную белокурую головку жены. Искусственный свет бросал золотые отблески на ее волосы; они были красиво уложены в прическу, которая по мнению Франчески более подходила ее нынешнему положению. Ее белоснежная шея оставалась открытой; на ней лишь блестела золотая цепочка. Сквозь тонкий шифон платья были видны изящные руки девушки. Она по-прежнему сохранила холодный, неприступный вид, который всегда возбуждал Анжело: лед, скрывающий огонь. То, что в ней есть огонь, было хорошо ему известно, но он также знал, что она противилась его стремлению разжечь этот огонь. Анжело наклонился к ней.

Франческа…

Она подняла на него испуганные глаза, опасаясь новых злых обвинений.,

Не лучше ли тебе отправиться в казино? — холодно спросила она. — Я думаю, ты вернешься очень поздно?

Его лицо помрачнело. Каким бы ни был его порыв, он исчез.

— Меня вообще не будет сегодня дома, — сказал он. — Может быть, я вернусь завтра вечером, а может быть и нет. Я сообщу Луиджи о своих планах.

Он встретился с ней взглядом; его губы кривились в язвительной усмешке. Необыкновенно привлекательный в вечернем костюме, с прекрасными манерами и гордо поднятой головой он выглядел как принц крови и был таким же отчужденным.

— Чао, — коротко бросил он и ушел.

Франческа почувствовала, как болезненно сжалось ее сердце. Значит, у него есть другая женщина, и он опять вернулся к старым привычкам. До сих пор Анжело не уходил на всю ночь. Она знала, что он здесь, в другой комнате, даже если он не был с ней. Франческа взглянула на прекрасно накрытый стол, на столовое серебро и венецианское стекло, на розы, которые она сама принесла из сада. Окна столовой были распахнуты, и ночь, бархатная итальянская ночь заглядывала в них, принося с собой запах моря. Франческа не могла найти изъяна в этом доме, за исключением того, что он не был домом для нее. Наконец Франческа начала понимать свое сердце; теперь она понимала, что оно всегда принадлежало только ее мужу. Анжело превосходил Десмонда не только в смысле физической привлекательности, но и во всех прочих отношениях, и Франческе давно следовало бы это понять. Вместо этого она всегда стремилась противостоять ему, отказываясь прислушаться к голосу своего сердца, уступала, но никогда не сдавалась окончательно; ее гордость требовала, чтобы Анжело не узнал ни за что на свете, что он сумел завоевать ее любовь.

Франческа отдала бы что угодно, только бы вернуть те жестокие слова, которые она бросила ему в лицо в день их свадьбы. Анжело сказал, что никогда не простит ей этого, и он даже не давал ей шанса загладить свою вину. Когда-то она читала, что есть три вещи, которые невозможно вернуть назад — пущенную стрелу, сказанное слово и утраченную возможность. Теперь она с горечью осознала правоту этого высказывания.

Луиджи зашел, чтобы сказать Франческе, что кофе подан в гостиную.

— Спасибо, — машинально ответила она, борясь с желанием отказаться от кофе. На столе будет только одна чашка — Луиджи точно знал, когда его хозяин отсутствует. Франческа встала, чтобы перейти в гостиную. Ее достоинство требовало, чтобы приличия были соблюдены по крайней мере перед слугами; они не должны видеть, что отношения между хозяином и хозяйкой не такие, какими должны быть. Франческа заботилась и о достоинстве Анжело тоже.

* * *

Длинное жаркое лето сменилось более прохладной осенью; поспели маслины, и начался их сбор. Под деревьями натягивали сетки и стряхивали на них плоды. Устроенные террасами плантации не требовали применения лестниц, которые было бы невозможно поставить на крутых склонах. Пожилые женщины с морщинистыми усталыми лицами собирали упавшие маслины, освобождая их от листьев.

Вопреки прогнозам «Беллависта» дала хороший урожай. Во время одного из своих визитов в замок Франческа увидела, как хорошо идет работа в ее старом доме. Арендатор, который поселился там, руководил всем хозяйством. Его смуглые ребятишки весело бегали по террасам. Франческа с грустью смотрела на них, сожалея, что они не ее. Ей не нравилось приезжать в замок и каждый раз чувствовать, как маркиз бросает взгляд на ее талию и вопросительно смотрит ей в лицо. Пока она не дала его сыну то, ради чего он на ней женился.

Время шло, и они с Анжело все больше отдалялись друг от друга. В период сбора урожая Франческа целыми днями не видела мужа, а иногда он даже не возвращался ночевать. Этому всегда находилось объяснение для Луиджи: деловая поездка или какая-то критическая ситуация, требующая обязательного присутствия Анжело в Онеглии, но Франческа этому не верила. Терзаемая ревностью, она ворочалась в своей одинокой постели, тоскуя без него, но когда Анжело возвращался, она становилась холодной и замкнутой, считая, что он проводит с ней ночь лишь из чувства долга. Она худела и бледнела, и Анжело стал настаивать, чтобы она показалась врачу.

Я в полном порядке, — сказала она в ответ на его уговоры. — Летняя жара вымотала меня. С наступлением прохлады мне станет лучше.

Она упорно отказывалась идти к врачу. У нее болело не тело, а душа.

А у Стеллы снова обострилась болезнь, и врачи настоятельно советовали сделать операцию. Ее лечащий врач порекомендовал ей знаменитого английского хирурга. Оставаясь подданной Великобритании, Стелла имела право на государственное медицинское обслуживание, и Генри, не доверявший местным врачам, решиЛ отправить жену в Англию. Стелла хотела, чтобы Франческа поехала с ней. У Генри не было желания оставлять работу, чтобы сопровождать жену, и он надеялся, что Франческа сможет выполнить эту задачу вместо него.

Девушка обрадовалась возможности сменить обстановку, которая уже стала ее угнетать, но она сомневалась, что Анжело позволит ей уехать. Однако он согласился на это удивительно легко.

Перемены пойдут тебе на пользу, — сказал он. — На твоих бледных щеках появится румянец, хотя в это время года Англия вся окутана туманами.

Так бывает не всегда, — возразила Франческа, вспомнив мягкие тихие дни, освещенные бледным солнцем.

Странно, но согласие Анжело не понравилось ей; у нее возникли самые худшие подозрения. Франческа была уверена, что он хотел ее отъезда, чтобы ее присутствие не мешало ему развлекаться, потому что пока она жила на вилле, он вынужден был соблюдать приличия.

Тебе нужен отдых, — сказал Анжело.

— Подальше от тебя? — спросила она. Он пожал плечами и отвернулся.

Возможно, короткая разлука, будет на пользу нам обоим.

Может быть, ты тоже возьмешь отпуск? — Франческа пристально посмотрела на него. — Скоро в горах начнется лыжный сезон.

Она знала, что он — прекрасный лыжник, а на горных трассах лыжников ждет много развлечений и не только спортивных.

Замечательная идея, но у меня слишком много работы. У отца становится все меньше сил для занятия бизнесом и мне приходится брать все на себя.

Хотя оба Витторини были равноправными партнерами в фирме, Франческе всегда было трудно себе представить Анжело в роли бизнесмена.

Как будто прочитав ее мысли, Анжело с улыбкой заметил:

Я действительно зарабатываю на жизнь своим трудом.

Но ведь так было не всегда?

Мне повезло, отец позволил мне довольно долго заниматься только развлечениями, но пришло время оставить детские забавы.

Твои развлечения вряд ли можно назвать детскими забавами.

Пожалуй, но я совершенно бесцельно проводил время. О Боже, как ответственность старит человека! Пройдет еще немного времени, и я стану лысым и толстым.

Франческа взглянула на его густые волосы и стройную фигуру.

Тебе еще долго это не будет угрожать.

Ты так думаешь? А Мария говорит… — Он осекся, увидев, как сверкнули глаза Франчески.

Значит ты по-прежнему встречаешься с этой женщиной?

Я не могу этого избежать, — мягко возразил он. — Разве ты не знаешь, что она — директор компании по производству масла?

Франческа была поражена.

Женщина в бизнесе? В Италии?

Да, женщины проникают и в сферу бизнеса. У ее отца контрольный пакет акций, и не имея сына, он поручил дочери представлять его интересы.

Эта информация очень расстроила Франческу. Ее муж контактировал, вероятно, ежедневно, с ее соперницей. Был ли Анжело с ней и по ночам, когда оставался в Онеглии?

Ты, конечно, не одобряешь такое положение, — ядовито заметила она. — Ты считаешь, что место женщины — дома.

Времена меняются, а у Марии положение особое. Ее мать неизлечимо больна, и отец привык во всем полагаться на дочь. Конечно, он хочет, чтобы Мария вышла замуж, но у нее пока нет такого намерения. (Конечно, потому что она не может заполучить тебя, подумала Франческа.) Она, может быть, не слишком красива, но очень умна, — сказал Анжело с невольным восхищением и добавил: — и у нее прекрасная фигура.

Очень жаль, что ты не женился на ней, — воскликнула Франческа, уязвленная похвалой своей сопернице. — У вас так много общего.

На сей раз он ничего не возразил, а только спокойно сказал:

Мало ли что могло бы быть; от таких предположений нет никакой пользы.

Значит он начал жалеть, что отказался от Марии Доницетти, и это было самой неприятной мыслью, которую Франческа увезла с собой в Англию.

Франческа надеялась, что Анжело проводит ее в аэропорт, но в последний момент важные дела потребовали его присутствия на заводе, и вместо него в аэропорт поехал Генри. Думая, что Анжело будет провожать ее, Франческа даже не попрощалась с ним; утром в день отъезда она его тоже не видела. Он встал очень рано и уехал в Империю еще до того, как она проснулась. У Франчески было смутное воспоминание, что в темноте спальни Анжело наклонился над ней, поцеловал в лоб, и его голос нежно прошептал: «Addio, атоге mia», но учитывая их нынешние отношения, она решила, что это ей приснилось. Анжело уже давно не называл ее «любовь моя».

Мысль, что она не попрощалась с мужем, очень беспокоила Франческу. Это казалось ей роковой ошибкой, хотя она не могла объяснить почему. Франческа была замужем уже шесть месяцев, и за все это время Анжело ни разу не покидал ее не попрощавшись, даже если это было выражением обычной вежливости.

— Я буду звонить каждый день, — сказал Генри, пока они сидели в зале ожидания аэропорта. — Витторини сказал, что я могу пользоваться телефоном в офисе. Твой муж, Фран, очень заботится о нас. — Он посмотрел на дочь. — На наше счастье он так тебя любит.

Франческа улыбнулась, но ничего не ответила на его ошибочное утверждение. Анжело был действительно щедрым, но что касается любви, его сердца, его мыслей, то они были далеки от нее, как звезды. Он бывал близок с ней физически, но как ей не хватало его доверия, духовного единения с ним. Их отношения нельзя было назвать даже дружескими; временами ей казалось, что Анжело — ее враг.

Резкий голос в динамике, объявивший посадку, прервал невеселые размышления Франчески. Генри поцеловал жену на прощание.

— Пора, дорогая. Я буду думать о тебе день и ночь.

Стелла, усталая и бледная, опираясь на руку дочери, медленно пошла к выходу на летное поле, а Генри помахал им вслед рукой.

Самолет взмыл вверх над генуэзской гаванью и стал быстро набирать высоту. Внезапно у ФранчеСки появилось предчувствие, что она больше никогда не увидит Италию.

Когда Стеллу поместили в больницу, Франческа нашла себе тихую гостиницу в Блумсбери. Хирург отложил операцию до тех пор, пока Стелла как следует не отдохнет после утомительного перелета, и эта задержка стала настоящим испытанием для всех. Генри звонил каждый день, как и обещал. Несколько раз Франческе звонил маркиз, чтобы справиться о здоровье Стеллы, но Анжело не позвонил ни разу.

Наконец, наступил день операции, день больших волнений. Все прошло удачно, но Франческе несколько дней не разрешали видеть мать. Когда ей стало лучше, ее перевели в частный санаторий, где за счет Витторини для нее была заказана комната. Должно было пройти достаточно много времени, прежде чем Стелла будет в состоянии вернуться в Италию.

За исключением визитов к матери Франческе нечем было заняться. После долгого пребывания в солнечной, веселой Италии Лондон показался ей чужим и недружелюбным. Она отыскала старых подруг по колледжу; они снимали крошечные квартирки и были увлечены любовными делами. Франческе почему-то было с ними скучно, их так называемые современные взгляды показались ей глупыми и вульгарными. Она не стала больше с ними встречаться. Девушка много читала, часто писала письма отцу, подробно рассказывая ему, как происходит выздоровление Стеллы. Она также послала открытку Стейси и короткое письмо Анжело. Оно далось ей с трудом; ей так много хотелось ему сказать, но Франческа не решалась. В конце концов у нее получился лишь короткий отчет о том, чем она занималась в Англии, но девушка надеялась, что Анжело ей ответит.

Наступил декабрь, стало сьпро и пасмурно, а Генри рассказывал по телефону, что в Лигурии тепло и солнечно. Стейси написала в письме, что Анжело несколько раз возил ее на прогулки, чтобы она не скучала по матери и сестре. Очень мило с его стороны, думала Франческа, но Анжело всегда был добрым и заботливым по отношению ко всем, кроме нее. Без сомнения, он старается отдалить ее от Стейси.

Тем не менее, она ждала от него письма. Она знала, что хотя он не звонил и вероятно счел ее письмо не слишком интересным, даже из вежливости он не мог оставить ее послание без ответа.

Однажды вечером, соскучившись по его голосу, Франческа позвонила на виллу. Ей ответил Луиджи, сообщив, что его хозяина нет дома. Она, конечно, не могла ожидать, что он обедает один в пустом доме, но она была разочарована. Когда в очередной раз ей позвонил маркиз, она спросила его, как поживает Анжело. Он ответил, что его сын здоров и очень занят. Франческа почувствовала, что он что-то не договаривает, и испугалась.

Санаторий, где находилась Стелла, был в Хампсте-де; Франческа добиралась туда на метро, но однажды в подземке ей стало плохо. Она пересела на автобус, но и это не помогло. Тогда она взяла такси; Анжело ведь дал ей достаточно денег, так что она могла не экономить, но тошнота не проходила. Франческа решила, что на нее действует перемена климата.

Наконец она получила письмо от Анжело. Дрожащими руками она вскрыла конверт, размышляя, как редко она видела его четкий почерк. Письмо начиналось резко:

«Франческа!

Недавно ты просила отпустить тебя, а я отказался, считая, что это не решение наших проблем. С тех пор я много думал о твоей просьбе и понял, что твое требование не лишено основания, потому что мне ясно, что ты несчастна и никогда не будешь счастлива, пока ты со мной. Мне не следовало жениться на тебе, но я надеялся… — теперь это уже не имеет значения. Я вовсе не похотливый монстр, каким ты меня, кажется, считаешь, и мне не безразлично твое отношение ко мне. Наши нынешние отношения и у меня вызывают боль, поэтому я предлагаю их прекратить. Хотя в нашей стране разводы запрещены, при определенных обстоятельствах брак все же можно расторгнуть. Поскольку у нас нет детей, и мы принадлежим к разным вероисповеданиям, я думаю, этого будет нетрудно добиться. Пока мой адвокат будет вести это дело, не пытайся связаться со мной, чтобы не помешать успешному исходу. До тех пор, пока ты вновь не выйдешь замуж, что ты, несомненно, сделаешь, когда получишь развод, я буду выплачивать тебе содержание через английский банк. Я надеюсь, что мое решение поможет тебе обрести счастье, которого у тебя не было со мной. Анжело Витторини

P. S. Я бы хотел, чтобы ты вернула себе девичью фамилию».

Франческа читала и перечитывала сухие строчки, чувствуя, что за ними скрывается боль раненого сердца и уязвленная гордость. Зная, что она его не любит, Анжело надеялся за время, предшествовавшее их свадьбе, покорить ее. Хотя она попыталась сбежать с другим мужчиной, но сколько раз за последние месяцы она готова была загладить свою вину, и если бы он проявил к ней хоть каплю участия… Но он совершенно отгородился от нее. Франческа знала лишь его тело; его чувства оставались для нее закрытой книгой. В таком финале была виновата не только она.

Ее логика подсказывала ей, что за этим неожиданным желанием свободы наверняка скрывается другая женщина. И вероятно, это Мария Доницетти, оказавшаяся злым гением супружеской жизни Франчески. Она опять вспомнила жестокие слова Марии: «Она такая пресная, ты через неделю пресытишься ею». Их отношения продолжались дольше, но Анжело уже не стремился завоевать расположение Франчески. Когда Анжело в последний раз говорил о Марии, в его голосе звучало сожаление о том, что могло бы быть. Может, эта девушка и была некрасивой, но она была умна и добилась своего. Она убедила Анжело в том, что в ней есть огонь и страсть, не уступающие его собственным.

Мысленно перебирая все события, Франческа осознала^ что она ни разу не дала почувствовать Анжело свою нежность. С их первой брачной ночи ее сдерживала его отчужденность, и только сейчас, когда она уже теряла его, поняла, как сильно его любит.

Сложив письмо и спрятав его в конверт, Франческа ощутила холодную пустоту в душе. Подсознательно она уже считала дни до своего возвращения в Италию — к солнцу, теплу и Анжело. В окно стучал дождь, льющийся с серого неба, и в комнате было зябко. Теперь Англия станет местом ее ссылки.

Франческа встала и внезапно почувствовала тошноту; комната поплыла у нее перед глазами. Потянувшись к звонку, она упала в обморок.