Следующая неделя оказалась для Колина ужасной. Мало того, что ему пришлось уволить вконец обленившегося управляющего, так он еще и потратил кучу времени на поиски досадной ошибки, которую сделал банкир в бухгалтерских отчетах. Больше всего Колина мучило постоянное желание вновь увидеться с Лотти. Неутолимо хотелось коснуться ее теплой шелковистой кожи, с томной нежностью бесконечно целовать ее и ласкать так, чтобы она просила продлить эти ласки. Прошло уже несколько дней с того знаменательного вечера, когда он наконец осмелился представиться ей. Он, само собой, нарушил обещание не умываться, но его губы все еще помнили вкус подаренного ею поцелуя. Колин испытывал постоянное любовное желание, которое уже не мог подавить.

После недели изнурительного ожидания он твердо решил, что завтра непременно увидится с ней. Все эти дни Колин безуспешно пытался узнать, где живет Лотти. Его мечта прийти к ней в дом без приглашения так и не осуществилась. Он понимал, что окружающая Лотти загадочность еще больше разжигает его любопытство и страсть. В эти минуты ему было все равно, окажется ли она дочерью грязного сборщика налогов или урожденной леди. Колин хотел одного – быть с Лотти, слиться с ней телом и душой…

С величайшим трудом выбросив из головы будоражащие воображение мысли, герцог резко позвонил в колокольчик у входа в городской дом графа Бриксхема. Дверь открылась, и на пороге появился дородный дворецкий. Узнав имя посетителя, он без промедления пригласил герцога войти и подождать в приемной. Идя по коридорам, Колин внимательно осматривался, чтобы по обстановке дома определить, в каком положении находятся сейчас финансы хозяина.

Приемная графа Бриксхема представляла собой элегантную комнату, в которой против ожидания было мало мебели. Два черных кожаных кресла с подлокотниками, оба вполне в хорошем состоянии, стояли возле массивного дубового письменного стола. Среди разложенных на столе деловых бумаг затерялась чернильница. Колин даже заметил, что в одном из углов комнаты надорваны обои, хотя надо было основательно приглядеться, чтобы это увидеть.

Справа, в камине за решеткой, тлели куски угля, над пустой каминной полкой висела небольшая акварель с пейзажем – три дерева на холме.

Пользуясь временным одиночеством, Колин подошел к столу и бегло просмотрел некоторые бумаги, пытаясь понять, насколько их содержание соответствует тому, чем на самом деле занимался граф. Ничего не вызвало у него подозрений, кроме исписанного цифрами клочка бумаги, который мог содержать ключ к ответу о состоянии финансов графа. Сунув бумажку в карман, герцог сел в одно из кожаных кресел буквально за секунду до того, как граф Бриксхем вошел в приемную.

Колин отметил его статную фигуру и ухоженный вид; Граф был одет в светло-коричневый костюм свободного покроя. У Бриксхема были рыжеватые волосы и веснушчатое лицо. Выглядел он старше, чем представлял Колин. Сорокалетний убежденный холостяк.

– Добрый день, ваша светлость, – вежливо приветствовал Колина хозяин, протягивая руку. – Единственное, чем я могу объяснить ваше появление, так это тем, что вы хотите справиться о моей сестре. Я не ошибаюсь? – с приятной улыбкой спросил он.

– О вашей сестре? – Брови Колина поползли вверх. Улыбка на лице Бриксхема слегка потускнела; граф обошел стол и опустился в кресло-качалку.

– Ну, я подумал… Впрочем, это пустяки, не обращайте внимания. – Граф махнул рукой, словно прогоняя от себя неудачную фразу. – Чем могу быть вам полезен?

Колин внимательно посмотрел на графа; ему вдруг пришло в голову, что Бриксхем с превеликим удовольствием избавился бы от своей сестры, выдав ее замуж. Это освободило бы графа от неприятных расходов на ее содержание. Что ж, в этом нет ничего предосудительного, особенно если учесть, что сестра графа уже отклонила несколько вполне достойных предложений, что не могло не беспокоить брата. Ясно, что сэр Томас был прав, утверждая, будто дела Бриксхема не слишком хороши, что он погряз в долгах.

Колин откинулся на спинку кресла и обратился к графу самым безмятежным тоном:

– Сказать по правде, Бриксхем, я здесь для того, чтобы справиться о вашем фортепьяно.

Граф посмотрел на Колина в недоумении:

– О моем фортепьяно?

– Я слышал, что у вас есть старый, антикварный инструмент, и я хотел бы приобрести его. Само собой, за разумную цену.

– Понятно…

Бриксхем, скрестив руки на груди, продолжал внимательно изучать герцога.

– Я собираю антиквариат, – счел нужным пояснить Колин.

Скорее всего, со стороны все это выглядело глупо. Колин предупреждал сэра Томаса о том, что следователь из него плохой. Но судя по всему, граф не заметил никакого подвоха в его словах. Он сосредоточенно нахмурился, машинально потирая руки.

– Фортепьяно принадлежит моей сестре, – сказал Бриксхем, сдвинув к переносице рыжеватые брови.

– Ах вот как, – только и смог ответить герцог, который не был готов к такому повороту темы.

Неожиданно Бриксхем подался вперед, прижав ладонями разложенные на столе бумаги.

– Однако я опекун сестры, а значит, имею право продать все, что захочу. – Он пожат плечами и засмеялся. – Кроме того, ей пора выйти замуж. Было бы хорошо, если бы ее будущий муж купил фортепьяно, не правда ли?

– Это верно, – согласился Колин, кивнув. – Сколько же лет вашей подопечной?

Бриксхем нравился герцогу все меньше и меньше. Похоже, графа совершенно не заботят чувства собственной сестры. Колин не мог объяснить себе, почему спросил графа о ее возрасте.

– Ей вот-вот исполнится двадцать четыре, – не задумываясь ответил Бриксхем, с трудом скрывая нетерпение. – До сих пор она отвергала всех женихов, и честно говоря, я уже созрел для того, чтобы дать ей хорошего пинка и заставить выйти за первого встречного.

Конин уже с трудом сдерживал неприязнь и поспешил повернуть разговор в другое русло.

– Женщины – опасные существа, – заметил он, улыбаясь во весь рот.

Бриксхем тряхнул головой.

– Право не знаю, – ответил он. – А что, у вас не было сложностей с сестрой?

– У меня две сестры, – сказал Колин. – Обе прекрасно вышли замуж в двадцать лет и уже подарили мне столько племянников и племянниц, что и не перечтешь.

– Да, так и должна поступать каждая добропорядочная леди, – отозвался Бриксхем.

И тут Колин услышал звуки приятной музыки, доносившиеся из соседней с приемной комнаты.

– Это ваша сестра играет?

Бриксхем кивнул:

– Никак не получается отучить ее от этой штуки, но уверен, что смогу продать вам инструмент, и тогда она серьезнее отнесется к выбору мужа.

– Надеюсь, что так, – ответил герцог, слегка поерзав в кресле.

– Хотите взглянуть на фортепьяно? – спросил граф.

– С большим удовольствием, – сказал Колин, на самом деле совершенно не беспокоясь о том, как выглядит это антикварное фортепьяно; однако ему почему-то вдруг захотелось увидеть, как выглядит сестра графа.

Бриксхем быстро пошел к двери.

– Пока Шарлотта играет, вы сможете послушать звук инструмента, К сожалению, она и правда играет очень хорошо.

К сожалению? Очевидно, этот человек искренне полагал, что, играя на фортепьяно, его сестра занимается ерундой.

Граф Бриксхем провел герцога по тускло освещенному коридору и остановился у последней двери по правой стороне.

– Не обращайте внимания, если она будет с вами невежлива, ваша светлость. Она терпеть не может, когда ее беспокоят во время занятий.

– Не волнуйтесь, – ответил Колин тоном чуть более жестким, чем ему хотелось бы.

Решительно толкнув дверь рукой, Бриксхем вошел в музыкальную комнату. Звуки музыки немедленно оборвались.

– Я уже вышивала сегодня, братец, и теперь хочу немного поиграть.

Колин услышал мягкий девичий голос. Высокая фигура Бриксхема заслоняла от него обладательницу этого голоса, и Колин отступил на шаг в сторону, чтобы поскорее взглянуть на упрямую, но, несомненно, талантливую Шарлотту Хьюз.

Вопреки ожиданиям герцога Шарлотта и не подумала встать и поздороваться с гостем. Она осталась за инструментом, но, видимо, желая получше разглядеть герцога, нацепила на нос очки с толстыми стеклами.

– Не надо быть такой невежливой, девочка, – почти приказал граф. – Его светлость герцог Ньюарк здесь для того, чтобы посмотреть на фортепьяно.

Лицо Шарлотты пошло красными пятнами, она прикусила нижнюю губу. Колин остановился перед ней, заложив руки за спину, в молчаливом удивлении отмечая про себя ее растерянность. Он мог видеть только часть ее стройной фигуры, одетой в простое домашнее муслиновое платье кремового цвета. Шарлотта была похожа на брата, но черты лица были мягче. Тяжелые рыжие вьющиеся волосы зачесаны назад, открывая высокий лоб. Большие очки на переносице портили женственное выражение лица. Нос и щеки были усеяны веснушками.

– Ну что ты оцепенела, Шарлотта? – обратился к ней Бриксхем. – Или играй дальше, чтобы герцог мог оценить звук, или вставай и иди сюда.

У Шарлотты дрогнули ресницы, она опустила глаза и, сделав неудачную попытку встать со стула, пролепетала:

– Ваша светлость…

Герцог слегка поклонился, одарив девушку обворожительной улыбкой.

– Очень рад познакомиться с вами, леди Шарлотта.

Шарлотта совсем смутилась и перевела взгляд с герцога на брата.

– Что происходит, джентльмены? – спросила она робко.

Колин почувствовал жалость к несчастной девушке, про себя пожелав ей как можно скорее найти себе мужа и освободиться от тяжелого ига брата.

– Его светлость хочет купить фортепьяно, и я намерен продать инструмент ему. За хорошую цену, разумеется – громко объявил Бриксхем, нервно одергивая рукава сюртука.

– В этом вы можете не сомневаться, – подтвердил Колин.

Лицо у Шарлотты так и вспыхнуло, однако голос прозвучал по-прежнему мягко и спокойно:

– Оно не продается.

Наклонив голову набок, Колин смотрел на нее с удивлением и недоверием. Он понял, что мягкость ее манер и голоса всего лишь игра. Чувствовалось, что на самом деле перед ним решительная и сильная особа, готовая постоять за себя. Тем более при таких обстоятельствах.

– Не продается? – скептически переспросил ее брат. – Это тебя совершенно не касается. Давай не будем препираться, позволь нам обсудить сделку.

Губы у Шарлотты задрожали от ярости, которую она уже не пыталась скрыть. Шарлотта вышла из-за инструмента, и теперь Колин увидел, насколько хорошо она сложена: тонкая талия и высокая грудь. Непослушные волосы и немного простоватое веснушчатое лицо, но привлечь внимание мужчины Шарлотта могла благодаря своим пышным формам. Разглядев ее хорошенько, Колин удивился, почему она отвергала всех, кто к ней сватался. Она явно не в своем уме, отказываясь от достойных предложений. Вместо того чтобы воспользоваться случаем и выскочить замуж, Шарлотта продолжает страдать от домашнего тирана. Колин не хотел бы оказаться на ее месте.

В эту минуту Шарлотта, опустив руки, медленно подошла к брату.

– Вы разрушаете мою жизнь.

– Мне не пришлось бы этого делать, если бы вы вовремя вышли замуж, – сквозь зубы процедил граф. Он старался выглядеть невозмутимым в присутствии гостя, но явно побаивался Шарлотты.

Глаза Шарлотты полыхнули гневом, и сила этого гнева повлияла на Бриксхема. Колин со все возрастающим удивлением смотрел на девушку, которая вдруг показалась ему очень знакомой. Он лихорадочно пытался вспомнить, где мог видеть это лицо. Щемящее, необъяснимое чувство вины охватило герцога, он уже был готов бросить все и немедленно отправиться к сэру Томасу с требованием оставить в покое несчастную леди Шарлотту вместе с ее фортепьяно.

Лицо у Шарлотты стало пунцовым, а глаза превратились в узкие щелки. Теперь она стояла, уперев руки в бока, и прямо смотрела на Колина. Едва слышно она проговорила:

– Я вам этого никогда не прощу.

После чего она гордо прошествовала мимо и вышла, громко хлопнув дверью.

Граф Бриксхем испустил мученический стон и отер глаза.

– Ну, теперь вы понимаете, что я имел в виду? Она совершенно невыносима!

Колин чувствовал, что негодование вот-вот выплеснется наружу. Он должен покончить со всем этим, причем как можно скорее.

– Я думаю, что она вполне привлекательна и, безусловно, талантлива, – сухо сказал он.

Граф усмехнулся и с досадой махнул рукой.

– Она слишком поглощена своей музыкой.

Последнее замечание графа заставило Колина вспомнить Лотти Инглиш, коварную соблазнительницу с чарующим голосом и привлекательными формами.

Он откашлялся и поправил волосы.

– Почему бы вам не потратить часть денег, которые я плачу вам за фортепьяно, и не купить ей новый инструмент? – спокойно предложил он. – Может быть, это побудит ее принять предложение следующего жениха?

Граф Бриксхем косо взглянул на него. Он уже с трудом сдерживал нетерпение, его лицо приобрело жесткое и упрямое выражение.

– О Шарлотте я позабочусь, – отрезал он. – А пока давайте спустимся вниз и вернемся к нашему делу.

Колин понял, что если он продолжит выказывать симпатии к леди Шарлотте, то его попросту попросят удалиться, и в этом случае он не получит купчую. У него не будет образца подписи графа, не будет и фортепьяно. Он через силу улыбнулся:

– Конечно, Бриксхем, давайте вернемся к делу.