Проснувшись и обнаружив, что она в доме одна, Мадлен тотчас же догадалась: Томас отправился к озеру – это было его любимое место. Впрочем, Мадлен там тоже нравилось. Нравилась царившая у озера тишина. Поэтому она решила, что именно у озера и поговорит с Томасом.

Утро было довольно прохладное, но ясное, солнечное, и Мадлен подумала, что это хороший знак. Натянув перчатки и запахнув потуже ворот плаща, она вышла на тропинку позади дома и направилась к дальним кустам.

В эту ночь Мадлен почти не спала – ей вспомнились ласки Томаса и их беседа во время игры в шахматы, вспомнились его глаза, полные страсти. Но он не взял ее. Он ушел от нее, не сказав ни слова, даже не взглянув на нее.

Она никак не могла понять, почему он так поступил. Ведь еще ни один мужчина не оставлял ее... вот так. Хотя Мадлен считала себя опытной женщиной, она все же не могла утверждать, что всегда понимает мужчин – иногда их поступки се удивляли. Но ни один из них не отказывался разделить с ней ложе, тем более когда она сама об этом просила. Конечно, Томас разительно отличается от всех ее знакомых, но все-таки он мужчина, причем мужчина, страстно желающий ее, в этом у нее не было ни малейших сомнений.

Лежа в постели без сна, Мадлен напряженно размышляла о том, что произошло вечером. Сначала она решила, что Томас просто не уверен в себе. Если его нога изувечена сильнее, чем ей казалось, тогда вполне возможно, что ему не хотелось ее показывать. Однако это не объясняет его безмолвного ухода. К тому же ведь он мог бы овладеть ею, не снимая одежды. Что же касается искалеченной ноги, то он уже достаточно хорошо ее знает, поэтому должен понимать: это не оттолкнет ее.

После долгих размышлений ей пришла в голову мысль о мужском бессилии. Разумеется, она чувствовала восставшую плоть Томаса, когда прикасалась к нему, но, может быть, он из тех мужчин, которым не удается долго пребывать в таком состоянии? И тут Мадлен вспомнила: когда она улеглась на диване, то была настолько захвачена своими собственными ощущениями, что даже не попыталась приласкать Томаса. Может, в этом все дело? Впрочем, нет, едва ли... Следовательно, остается одно-единственное объяснение: Томас отказался от нее по каким-то своим, одному ему известным причинам. Именно это больше всего беспокоило Мадлен и даже раздражало. Она чувствовала, что ее с каждым днем все сильнее влечет к Томасу, и ей очень хотелось, чтобы они наконец-то стали любовниками. Действительно, почему он медлил? Ведь она же ему небезразлична...

Отстранив мешавшую ей длинную ветку, Мадлен вышла на поляну у озера. Как она и подозревала, Томас сидел на скамье. Сидел, уставившись на водную гладь и упершись в колени ладонями. На нем, кроме плотного плаща, были перчатки и шарф, и это навело Мадлен на мысль, что он намеревался просидеть у озера довольно долго.

Стараясь ступать как можно осторожнее, Мадлен направилась к скамье. Но под ногами у нее хрустели сухие ветки, так что Томас, конечно же, услышал ее приближение. Он по-прежнему смотрел на воду.

– Какое чудесное утро! – воскликнула Мадлен. Не глядя на нее, Томас пробормотал:

– Да, верно. Я больше всего люблю именно это время дня.

– Я тоже.

Мадлен пристально посмотрела на него, и ей вдруг ужасно захотелось поцеловать его. Она прекрасно понимала, что не следует вести себя столь бесцеремонно – ведь было очевидно, что Томас собирается держать дистанцию. Немного помолчав, она проговорила:

– У меня к вам два вопроса, Томас. Вы не возражаете?.. Он молча пожал плечами. И даже не взглянул на нее.

– Как вы считаете, что барон Ротбери делает с книгами? – продолжала Мадлен.

Томас повернулся и уставился на нее в изумлении. Ее напарник был настолько ошеломлен совершенно безобидным вопросом, что Мадлен едва не рассмеялась. Наконец, взяв себя в руки, он ответил:

– Видите ли, Мадлен, дело в том, что я только что об этом думал. Разумеется, барон не торгует книгами. Это как-то с ним не вяжется. Что же касается библиотеки леди Клер... Конечно, барон весьма образованный человек, но едва ли он интересуется редкими изданиями.

Мадлен окинула взглядом особняк, высившийся на противоположной стороне озера, и стала рассуждать:

– Да, не похоже, чтобы он нуждался в деньгах... К тому же торговля книгами – не такое уж выгодное дело. Следовательно, он лгал леди Клер.

Томас кивнул:

– Думаю, вы правы.

– Но почему? Почему лгал? Томас нахмурился и проворчал:

– Понятия не имею. Знаю лишь одно: хотя они люди одного круга, барон никогда не придет к ней в гости. Он может пригласить ее на какой-нибудь вечер, но только потому, что этого требуют правила хорошего тона. Не думаю, что ему приятно иметь с ней дело. И едва ли ее библиотека пробуждает в нем какой-то интерес.

Мадлен внимательно посмотрела на собеседника.

– А может, леди Клер хочет стать вашей любовницей? – предположила она с невозмутимым видом. – Может, в этом все дело? Леди Клер не скрывает, что питает к вам нежные чувства, а барон почему-то вас не любит. Возможно, он считает вас опасным соперником.

Томас едва заметно улыбнулся. Мадлен вдруг сообразила, что сказала глупость, – она готова была убить себя за то, что высказалась, не подумав.

– Вы хотите сказать, что барон покупает книги у леди Клер только ради того, чтобы привлечь ее внимание? – спросил Томас. – Нет, не думаю. Вряд ли она ему нравится больше, чем мне. – Понизив голос, он продолжал: – Вы ведь очень неглупая женщина, Мадлен, и наверняка прекрасно все понимаете. Полагаю, вы вовсе не об этом хотели со мной поговорить. Так о чем же?

«Разумеется, он прав», – подумала Мадлен и почувствовала, что краснеет. Она понимала, что Томас это заметил, но отворачиваться не стала, решила, что должна наконец-то объясниться.

Томас молча ждал ответа. Глядя ему прямо в глаза, Мадлен заявила:

– Я хочу знать, почему вы вчера от меня ушли. Он ухмыльнулся:

– Так я и думал. Вы именно об этом хотите поговорить. Мне очень жаль, что я так поступил.

– Я не спрашиваю, жаль вам или нет. Я спрашиваю почему?

Томас медлил с ответом.

– Видите ли, Мадлен... Это так сложно...

Мадлен в раздражении передернула плечами. Томас явно не желал отвечать на личные вопросы, и она уже устала от этого. По-прежнему глядя ему в глаза, она заметила:

– Это ваша обычная отговорка, Томас. Но на сей раз я хочу услышать объяснение... Мне кажется, я этого заслуживаю.

Томас поерзал на скамье и снова уставился на озеро.

– Дело не в вас, Мадлен.

– Надеюсь, – кивнула она. – Вы постарались вчера доставить мне удовольствие и не могли не заметить, что я его получила, не так ли?

Томас озадаченно молчал.

Так и не дождавшись ответа, Мадлен вновь заговорила:

– Вы боялись, что я увижу ваши искалеченные ноги? Мадлен прекрасно понимала, что задала бестактный вопрос, возможно, оскорбительный, но решила во что бы то ни стало добиться ответа.

Томас пристально посмотрел на нее, потом вдруг поднялся на ноги и, взъерошив волосы, принялся расхаживать вдоль скамьи.

Мадлен молча смотрела на него; она знала, что на сей раз ему придется ответить на ее вопрос.

– Ошибаетесь, я вовсе не боялся, – возразил он. – Дело не в этом...

– А в чем же? Почему вы от меня ушли?

– Я вполне здоровый мужчина, Мадлен, уверяю вас. Она кивнула:

– Да, я знаю. Я это вчера поняла.

– О Господи, вы не понимаете... – Сунув руки в карманы, Томас снова уставился на воду. – Вы были готовы принять меня, я чувствовал это, чувствовал, какая вы... горячая и влажная.

Мадлен нахмурилась. Немного подумав, заметила:

– Это была естественная физическая реакция, Томас. Меня влечет к вам с самого первого дня нашего знакомства.

– Мадлен, но почему? – прошептал он, не глядя на нее. Этого вопроса Мадлен не ожидала. «А может, он хочет перевести разговор в другую плоскость?» – промелькнуло у нее.

– Вы необыкновенно привлекательный мужчина, Томас. – Она подошла к нему почти вплотную. – Мне нравятся ваша улыбка, ваше спокойствие... многое нравится. Вы не похожи ни на одного из моих знакомых, и с каждым днем мне все больше хочется стать вашей любовницей. Полагаю, мы могли бы наслаждаться близостью, пока будем вместе, и я не понимаю, почему вы медлите. Если из-за вашего физического недостатка, то повторяю: я считаю вас необыкновенно привлекательным мужчиной. И еще... Мне кажется, я вам далеко не безразлична. Так почему же вы противитесь тому, что неминуемо должно произойти?

Томас тяжко вздохнул:

– Я бы не сказал, что противлюсь желанию. Но я, кажется, уже говорил: если мы вступим в связь, это может осложнить расследование.

Мадлен почувствовала, что у нее отлегло от сердца. Улыбнувшись, она заявила:

– Вы непременно станете моим любовником. Томас промолчал, и Мадлен поняла: на сей раз его молчание означает согласие. Тронув его за локоть, она спросила:

– Томас, но почему не вчера вечером?

Он опять вздохнул и прикрыл глаза – очевидно, собирался с мыслями.

И тут Мадлен осенило. «А ведь есть, наверное, и другое объяснение его поспешного ухода», – думала она, глядя на него с ласковой улыбкой.

– Так как же, Томас?

Он посмотрел на ясное безоблачное небо, потом снова взглянул на озеро и, наконец, заговорил:

– Вы не понимаете, Мадлен, какие чувства я испытал, когда вы, такая божественно прекрасная, признались, что желаете меня. Да, не понимаете... Ведь вы со стоном произносили мое имя, и в ваших глазах была мольба... А ваш чудесный запах, Мэдди... мне казалось, я мог бы наслаждаться этим запахом бесконечно. Когда же я принялся ласкать вас и вы содрогнулись в экстазе...

Томас внезапно умолк и, судорожно сглотнув, прикрыл глаза. Мадлен смотрела на него в изумлении; она не знала, как реагировать на подобные признания.

Томас вновь заговорил:

– Когда вы содрогнулись в экстазе... О Господи, какие это были сладостные мгновения... Ведь именно я вызвал у вас такие ощущения. Вы достигли вершин наслаждения, потому что я прикасался к вам, ласкал вас... – Томас покачал головой и стиснул зубы. – О, Мэдди, вам не понять мои чувства. Когда я смотрел на вас в эти чудесные мгновения, мне казалось, что я в жизни не видел ничего более прекрасного. И это был не сон, вы были не пригрезившейся мне, а вполне реальной женщиной... – Он содрогнулся всем телом. – И знаете, Мадлен... Я не смог сдержаться, ведь я так давно не был с женщиной...

Мадлен смотрела на Томаса во все глаза. Его искренность поразила ее. Еще ни один мужчина так с ней не говорил, хотя многие из них и пытались быть с ней откровенными. И еще ни один мужчина не описывал ее чувственность такими словами. Было совершенно очевидно: Томас считал ее чувственность прекрасной и направленной лишь на него одного. И Мадлен поняла: прошлый вечер – один из самых замечательных в ее жизни, возможно самый замечательный.

Но что сказать ему сейчас? Что он прав? Что все это не уничтожит ее влечения к нему? Что она его понимает? Но ведь это не так. Будучи женщиной, она никогда не сможет понять его до конца. Может, спросить его, почему он так давно не был с женщиной? Интересно, сколько у него их было? Однако Мадлен понимала, что Томас смущен, понимала, что сейчас не самое подходящее время для подобных вопросов. И все же ей следовало как-то отреагировать на его откровенность, она обязана что-то сказать...

Откинув со лба прядь волос, Мадлен вновь коснулась локтя Томаса и тихо сказала:

– Вы, конечно же, догадываетесь, что у меня было много мужчин, но только вы были со мной по-настоящему искренним. И только вам удается самыми обычными словами пробудить во мне чувственность.

Он смотрел на нее молча. Мадлен едва заметно улыбнулась и продолжила:

– Вы не поэт, Томас, но вы человек необыкновенно искренний и даже романтичный. Надеюсь, в следующий раз вам удастся пробудить во мне чувственность не только словами. И не сомневайтесь, я постараюсь сделать так, чтобы это длилось как можно дольше. Молю лишь Бога, чтобы я оказалась достойной вас.

Взгляд Томаса смягчился, и Мадлен показалось, что в глазах его вспыхнули огоньки, видимо, ее слова понравились ему.

Немного помедлив, Мадлен спросила:

– Итак, какие у вас планы на сегодня?

Томас усмехнулся, казалось, такая внезапная смена темы его позабавила. Мадлен, сделав вид, что не заметила усмешки, с невозмутимым видом сказала:

– Если помните, речь шла о бароне... Томас кивнул:

– Да, я сегодня собирался нанести визит миссис Беннингтон-Джонс. Надеюсь узнать что-нибудь о Дездемоне. А вы чем намерены заняться?

Мадлен в эти мгновения больше всего на свете хотелось обнять Томаса, прижаться губами к его губам... и соблазнить прямо здесь, у озера. Но она все же. взяла себя в руки:

– Мне хотелось бы принять ванну в местной гостинице, а потом переодеться и нанести визит барону Ротбери. Полагаю, что пора с ним познакомиться.

Не дожидаясь ответа, Мадлен приподняла юбки и направилась к дому. Но почти тотчас же оглянулась и увидела, что Томас смотрит ей вслед. Улыбнувшись, он сказал:

– Будьте осторожны, Мэдди.

Если бы это сказал другой мужчина, Мадлен непременно возмутилась бы, усмотрев в подобных словах выражение мужского превосходства. Но сейчас она твердо знала:

Томас искренне беспокоится за нее. Улыбнувшись ему в ответ, Мадлен сказала:

– Мне кажется, я должна предупредить вас о том же. Миссис Беннингтон-Джонс способна до смерти замучить своим любопытством. К тому же она, возможно, попытается выразить вам сочувствие, так как полагает, что у вас... весьма специфическое ранение.

Томас, не удержавшись, рассмеялся.