Хосемария Эскрива де Балагер

Хосемария Эскрива де Балагер родился в Барбастро (Испания) 9 января 1902 г. и умер в Риме со славой святого 26 июня 1975 г.

После рукоположения 28 марта 1925 г. он работал священником в сельских приходах, затем — в беднейших районах и больницах Мадрида, а также среди университетских студентов. 2 октября 1928 г. он основал Оpus Dei — Дело Божие, с самого начала получившее признание епархиальных властей, а в 1943 г. — признание Святого Престола, который 28 ноября 1982 г. учредил Оpus Dei в качестве Персональной Прелатуры.

После 1928 г. жизнь блаженного Хосемария связана с историей и развитием Оpus Dei. Когда отец Хосемария отдал Богу душу, Оpus Dei был уже распространен по всему миру и насчитывал 60 000 членов более 80 национальностей.

Блаженный Хосемария получил степень доктора права в Мадридском университете и доктора теологии в Латеранском Папском университете в Риме. Он был поч етным доктором Сарагосского университета и великим канцлером Наваррского университета (Испания) и Пиюрского университета (Перу). Он преподавал общую и профессиональную этику в Мадридской Школе журналистики, а также каноническое право и римское право в Сарагосе и Мадриде. Блаженный Хосемария был почетным папским прелатом и членом Папской Римской Теологической Академии, консультантом Святой Конгрегации по делам семинарий и университетов и Папской комиссии по толкованию Кодекса канонического права.

Среди его трудов — юридическо-теологический трактат «La Abadesa de las Huelgas» и духовные книги, переведенные на многие языки: «Путь», «Святой Розарий», «Христос проходит рядом», «Ближние Господа», «Крестный путь», «Кузница», «Борозда», «Любить Церквь».

С 1946 г. он избрал своей резиденцией Рим, оставаясь Генеральным председателем Opus Dei до конца жизни. Его тело покоится в штаб-квартире Прелатуры в Риме в церкви Пресвятой Богородицы — Царицы мира. Там постоянно возносятся молитвы и благодарение бесчисленных верующих, которые приблизились к Богу, вдохновленные примером и учением основателя Opus Dei.

Весть о его святости, которая сопровождала блаженного Хосемария Эскрива еще при жизни, после его смерти распространилась по всему миру. Об этом свидетельствует множество рассказов о духовных и материальных благах, приобретенных благодаря его заступничеству. Среди них — множество исцелений, не объяснимых с медицинской точки зрения.

Многочисленными были и письма со всех континентов с обращенными к Папе просьбами открыть дело по беатификации и канонизации отца Хосемария Эскрива. Среди отправителей было 69 кардиналов и около 1300 епископов — более трети мирового епископата.

Дело по канонизации началось в Риме 19 февраля 1981 года. 9 апреля 1990 г. Святой Отец Папа Иоанн Павел II объявил героическими христианские добродетели отца Хосемария Эскрива, а 6 июля 1991 г. обнародовал декрет, признающий чудесное исцеление от болезни благодаря заступничеству блаженного Хосемария. 17 мая 1992 г. на площади Святого Петра в присутствии 300 000 паломников изо всех уголков земного шара состоялась торжественная церемония беатификации отца Хосемария Эскрива де Балагера, возглавляемая Папой Иоанном Павлом II.

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

В этой книге собраны интервью, которые в 1960-ые гг. дал журналистам разных стран блаженный Хосемария Эскрива. В книге помещена и проповедь, которую он произносил в Наваррском университете на Съезде друзей университета, где собралось более 40 тысяч участников из Испании, Италии, Франции, Португалии и других стран Европы. В этой проповеди ясно и кратко изложена сущность духа, которым проникнуты все интервью с блаженным Хосемария.

Для многих имя блаженного Хосемария связано с книгой «Путь», одним из бестселлеров духовной литературы, названным «Подражание Христу нашего времени». «Путь» был издан впервые в 1934 г. под заглавием «Духовные размышления» и выдержал 200 изданий на 45 языках — напечатано было более четырех миллионов экземпляров этой книги. Самые разные люди открыли для себя в советах автора, полных сверхъестественного духа, путь к жизни в единении с Богом в гуще мира.

Для тех, кто знаком с жизнью Католической Церкви, имя Хосемарии Эскрива мгновенно ассоциируется с Opus Dei, организацией, созданной им в 1928 г. Opus Dei напоминает христианам о том, что святость не является достоянием немногих избранных, ибо все земные пути могут вести к ней. Дух Opus Dei открыл возможность для живущих в этом мире обычных мужчин и женщин стремиться к святости и нести апостольскую миссию следуя подлинно секулярной духовности.

Великое значение Opus Dei, как пастырского, так и социологического явления, — очевидно. Ко времени смерти блаженного Хосемария 26 июня 1975 г. Opus Dei был распространен уже на всех континентах и насчитывал более 60 000 членов 80 национальностей. 15 сентября 1975 г. отец Альваро дель Портильо, ближайший помощник отца Эскрива, был избран его преемником. Поддерживая распространение Opus Dei и преданно храня дух его основателя, отец Альваро дель Портильо напряженно продолжал работу бл. Эскрива над тем, чтобы учредить Оpus Dei в надлежащих юридических рамках. Его вдохновляла поддержка Папы Павла VI, считавшего, как и бл. Эскрива, что статус «секулярного института», данный Делу Божию не соответствовал его харизме, т. е. специфике, данной ему Богом при его основании.

Усилия принесли свои плоды: 28 ноября 1982 г. папа Иоанн Павел II учредил Оpus Dei в качестве Персональной Прелатуры. Именно этого статуса желал и предвидел бл. Хосемария. С тех пор Opus Dei явлется Персональной Прелатурой международного масштаба, наделенной собственным статусом и имеющей штаб-квартиру в Риме.

В этой книге блаженный Хосемария дает ряд разъяснений того, что представляет собой Оpus Dei, а также определяет некоторые базовые аспекты его юридического статуса и устройства. Читая эти объяснения сегодня, необходимо помнить о том, что при жизни блаженного Хосемария юридическое положение Оpus Dei было неокончательным. Поэтому отец Эскрива не мог использовать терминологию, укладывающуюся в те юридические рамки, появление которых он предвидел, но которых тогда не было. В этой книге читатель встретит такие термины, например, как «Объединение» вместо «Прелатура», «генеральный председатель» вместо «прелат». По этой причине было сочтено уместным добавить короткие пояснительные замечания к оригинальному тексту.

Некоторые неудобства, связанные с неадекватной юридической терминологией, помогает преодолеть дар языков, которым обладал блаженный Хосемария. На основании его ответов читатель может получить, помимо множества ясно выраженных идей о современных проблемах в жизни Церкви и общества, широкое представление о духовной, пастырской и юридической реальности Оpus Dei. Тем не менее, чтение принесет больше пользы, если иметь представление о нынешнем юридическом статусе этой организации, описание которого предлагается в нижеследующем абзаце.

* * *

Оpus Dei состоит из Прелата (его собственного ординария), клира или пресвитерия прелатуры (священников, инкардинированных в Opus Dei) и мирян, которые по божественному призванию свободно присоединились к Прелатуре.

Священники происходят исключительно из числа мирян Оpus Dei, прошедших требуемый курс духовного обучения: ни священники, ни кандидаты в священники не отнимаются у какой-либо епархии. Миряне Прелатуры — мужчины и женщины любой национальности и социального происхождения, вне зависимости от состояния здоровья, возраста, семейного положения или профессионального статуса. Чаще всего они живут в браке.

У всех членов Оpus Dei, будь они священники или миряне, — одно и то же призвание: все члены Прелатуры принимают на себя одни аскетические и образовательные обязательства, которые они выполняют соответственно условиям и обстоятельствам их личной жизни и жизненного статуса. Все члены Прелатуры в полной мере участвуют в апостольском служении, присущем Делу Божию.

Прелатура Оpus Dei представляет собой пастырскую структуру, органичную и неделимую, осуществляющую апостольскую деятельность отдельно для мужчин и для женщин под управлением и руководством прелата. Вместе со своими викариями и пастырским сотрудничеством клириков Прелатуры, прелат обеспечивает и гарантирует единство духа и управления в обеих секциях Оpus Dei.

Прелат, являющийся Ординарием Прелатуры Оpus Dei, руководит обеими секциями при помощи советов, различных для каждой из них. В каждой стране присутствует Региональный викарий, с которым сотрудничают соответствующие советы.

Прелат имеет юрисдикцию во всех вопросах, касающихся специфической миссии Прелатуры. Помимо управления собственным клиром, он направляет образование мирян — членов Оpus Dei, а также духовное и апостольское попечение о них так, чтобы их служение Церкви было с каждым днем более действенным.

Миряне находятся под юрисдикцией Прелата в вопросах, касающихся выполнения их аскетических, образовательных и апостольских обязательств, которые они принимают на себя посредством договора.

По своему предмету юрисдикция Прелатуры существенно отличается от юрисдикции епархиального Епископа. Последняя состоит из общего попечения о душах. Поэтому в Оpus Dei миряне, оставаясь под юрисдикцией прелата, остаются и под юрисдикцией епархиального Епископа.

Верные Прелатуры Оpus Dei — люди, которые желают вести подлинно христианский образ жизни, стремясь к святости и совершая апостольское служение в своей профессиональной работе. Присоединение к Оpus Dei совершается посредством договора между Прелатурой и тем, кто желает стать е е членом.

Прелатура в свою очередь обязуется предоставлять своим членам интенсивное образование — доктринальное, аскетическое, апостольское, — а также оказывать при необходимости особое пастырское внимание со стороны клира Оpus Dei.

 

СВОБОДА И ПЛЮРАЛИЗМ НАРОДА БОЖИЯ

Интервью, взятое Педро Родригесом и опубликованное в Palabra в октябре 1967 г.

Мы хотели бы начать интервью с вопроса, который многие истолковывают по-разному. Мы имеем в виду аджорнаменто, «осовременивание». Каков, по-вашему, подлинный смысл этого слова в применении к жизни Церкви?

Верность. Для меня аджорнаменто это, прежде, всего верность. Чем с большей верой каждый супруг, солдат и управляющий стоит на страже обязательств любви и справедливости, однажды им данных — каждую минуту, в любых жизненных обстоятельствах — тем лучший он супруг, солдат и управляющий. Эта ненавязчивая верность, действенная и неизменная, — а она нелегка, как нелегко вообще жить в соответствии с определенными принципами в переменчивой действительности непредсказуемого мира — поэтому и служит самой лучшей защитой от духовного одряхления, сердечной черствости и умственного застоя.

То же самое происходит и в жизни институтов, и в особенности в жизни Церкви, повинующейся не преходящим человеческим намерениям, но замыслу Божию. Искупление, спасение мира — плод сыновней верности Христа (а вместе с Ним и нашей) воле Отца Небесного, пославшего Его. Поэтому сейчас, как и в любую эпоху, аджорнаменто Церкви значит, в сущности, следующее: новое, ликующее подтверждение верности Народа Божия Евангелию, возложенной на нас миссии.

Очевидно, что эта верность — живая и насущная во всех обстоятельствах человеческой жизни, может потребовать — и не раз уже это случалось в двухтысячелетней истории Церкви и случилось недавно на Втором Ватиканском Соборе — своевременного развития в области церковной доктрины, когда речь идет о предъявлении миру сокровищ Depositum Fidei, наследия веры. То же самое относится и к соответствующим переменам и реформам, направленным на усовершенствование — в том, что касается человеческого фактора с его способностью к изменениям — организационных структур и миссионерских и апостольских методов. Однако, вывод, что аджорнаменто главным образом подразумевает изменения, или, что любое изменение аджорна, «осовременивает», был бы по меньшей мере поверхностным. Достаточно представить, что немало тех, кто, действуя вне и против соборной доктрины, тоже возжелал бы перемен, которые развернули бы вспять Народ Божий на его пути вперед, заставив его вернуться обратно, по меньшей мере, в эпоху феодализма.

В Документах Второго Ватиканского Собора часто употребляется выражение «Народ Божий», обозначающее Церковь, и таким образом указывающее на всеобщую ответственность христиан в том, что касается осуществления единой миссии Народа Божия. Какими особенностями, с Вашей точки зрения, должно обладать «необходимое в Церкви общественное мнение», о котором уже упоминал Пий XII, для того, чтобы оно, в самом деле, отражало эту всеобщую ответственность? Как затрагивают присущие церковной общине особые отношения власти и послушания, этот феномен «общественного мнения»?

Я не понимаю, как может существовать истинно христианское послушание без добровольного согласия и без всякой ответственности. Дети Божии — не камни и не трупы, они умны и свободны, как те, кто призван править в природном порядке. Но тот, кто не знает, что такое быть воспитанным в истинно христианском духе, никогда не сможет по-настоящему воспользоваться своим умом и своей свободой, идет ли речь о послушании, или же умении судить о мире. Поэтому, основная проблема «необходимого в Церкви общественного мнения», совпадает с проблемой необходимого для верующих воспитания и образования в области церковной доктрины. Безусловно, Дух Святой оделяет Своими изобильными дарами представителей Народа Божия, которые, кстати, все несут ответственность за миссию Церкви. Но этот дар Святого Духа никого не освобождает от обязанности получить соответствующее образование в области церковной доктрины, а, напротив, понуждает.

Под доктриной я понимаю достаточный объем знаний, которым должен располагать каждый верующий, знание о миссии Церкви в целом, о своем неповторимом участии в осуществлении этой уникальной миссии и, следовательно, о своей особой ответственности. В этом и заключается та грандиозная педагогическая работа, которую Церковь — как не раз упоминал Святой Отец — должна провести в нынешний постсоборный период. В непосредственной связи с этой работой должно находиться, по моему мнению, (на это, среди прочего, сейчас весьма уповает Церковь) и решение упомянутой Вами проблемы. Ведь интуитивным озарениям, в той или иной степени профетического толка, некоторых, не опирающихся на доктрину, харизматиков, не под силу обеспечить «общественное мнение» в Народе Божием.

Совершенно приемлемым для этих целей может быть и Пастырский Епархиальный Совет, и газетная статья, хотя бы даже эта газета и не была официальным органом Католической Церкви; это может быть личное письмо верующего своему епископу и т. д. Для верующих существует масса дозволенных способов и возможностей выразить свое мнение, и непохоже, что нужно или должно их притеснять, создавая новый центр или организацию. Уж тем более в том случае, если речь идет об организации, которая рискует тем, что ее монополизирует или использует группа или группка официальных католиков; неважно, в каком направлении движется и какой тенденции придерживается это меньшинство. Такая организация могла бы подставить под удар авторитет Иерархии, а остальным представителям Народа Божия показалась бы насмешкой.

Понятие «Народ Божий», которое мы упоминали ранее, отражает историческую характеристику Церкви, как изначально божественной реальности, использующей на своем пути и преходящие, изменчивые явления. Исходя из этого, какой сегодня должна быть жизнь священника? Какую из черт образа священнослужителя, описанного в Декрете о священниках (Presbyterorum ordinis) Вы бы особо подчеркнули сегодня?

Я бы как раз особо подчеркнул в жизни священнослужителя то, что не входит в число преходящих и изменчивых явлений. Я имею в виду совершенное единение пастырской миссии с посвящением жизни Богу или, что то же самое, единение деятельности священнослужителя с личной жизнью, исполненной благочестия; пастырских и братских отношений с верующими и сыновних отношений с Богом. Если священник не муж молитвы, то в действенность его служения я не верю.

Некоторые представители духовенства выражают беспокойство по поводу появления в обществе священников, которые, опираясь на доктрину Собора (Конституция Lumen gentium, 31; Декрет Presbyterorum ordinis, 8) стремятся проявить себя в мирской жизни в какой-нибудь профессиональной трудовой деятельности — «священники-рабочие» и т. д. Мы бы хотели знать Ваше мнение.

Прежде всего, я должен сказать, что уважаю мнение тех, чей взгляд не совпадает с тем, который я собираюсь изложить, хотя это мнение и представляется мне по ряду причин ошибочным; и что я посылаю свою любовь и молюсь за всех, кто с великим апостольским рвением воплощает его в жизнь.

Я считаю, что истинное пастырское служение — без робости и комплексов, обычно служащих доказательством человеческой незрелости и властных пастырских амбиций, указывающих на весьма умеренную духовную просветленность — само по себе в достаточной мере служит залогом того, что среди остальных членов человеческого общества, с которыми ведется диалог, действительно находится подлинный человек и священник в одном лице. Обычно, большего и не требуется, чтобы быть в полной мере причастным к миру, где трудятся, понимать его проблемы и разделять его судьбу. А вот простодушное любительское заигрывание с разными мирскими занятиями вряд ли возымело бы успех, и по многим причинам могло бы показаться нелепым самим мирянам.

Кроме того, пастырское служение — это работа, на которую уходят абсолютно все силы, и она не оставляет времени для двух работ разом, особенно в наши дни, когда так мало священнослужителей. Люди так нуждаются в нас, пусть многие из них даже и не подозревают об этом, что работы хоть отбавляй. Не хватает рук, времени и сил. Поэтому я часто говорю своим чадам священникам, что если бы однажды они обнаружили в своем расписании свободные часы, то это указывало бы, без всякого сомнения, на то, что они плохо исполняют свои пастырские обязанности.

И обратите внимание, что в случае со священниками Opus Dei, мы говорим о людях, которые до рукоположения в мирской жизни обычно много лет занимались трудовой профессиональной деятельностью: инженеры-священники, врачи-священники, рабочие-священники и т. д. Однако я не знаю никого, кто бы счел нужным в своей работе с душами использовать счетную линейку, фонендоскоп или пневматический молоток — дабы его услышали и заметили в обществе мирян, среди бывших коллег и товарищей. Они и впрямь иногда — так, чтобы это не мешало выполнению священнических обязанностей — применяют свои профессиональные знания на практике, но им и в голову не приходит таким образом «сделаться заметными в обществе мирян», им это нужно по иной причине: если речь идет, например, об общественной благотворительности или проекте, очень важном в экономическом смысле — с целью положить начало некому апостольскому начинанию. Святой Павел тоже иногда прибегал к своему занятию — деланию палаток, но совсем не потому, что Анания в Дамаске велел ему научиться делать палатки, чтобы проповедовать язычникам Слово Божие, как должно.

В общем и целом, — и учтите, что я таким образом не осуждаю никого — мне представляется, что, к примеру, интеллектуал-священник и рабочий-священник — это образы и более реальные, и более созвучные доктрине Второго Ватиканского Собора, чем образ священника-рабочего. Хотя в пастырском служении некая специализация всегда будет необходимой, классический образ священника-рабочего принадлежит прошлому, когда многие не представляли себе удивительные возможности апостольского служения мирян.

Иногда раздаются упреки в адрес священников, занимающих вполне определенную позицию в вопросах, касающихся дел преходящих, прежде всего политики. Их позиция, по контрасту с былыми временами, часто обусловлена желанием помочь людям стать более свободными, добиться большей социальной справедливости, чем раньше и т. д. Но также верно и то, что, за исключением отдельных случаев, священникам не подобает принимать активное участие в политической деятельности. Однако не кажется ли Вам, что священнослужитель должен разоблачать несправедливость, несвободу и т. д., потому что они противоречат христианству? Как же совместить два этих требования?

Священник должен проповедовать — потому что это основная составляющая его учительского назначения — христианские добродетели во всей их полноте и наставлять, как именно им необходимо проявляться в различных жизненных обстоятельствах, и что именно требуют они от христиан, его паствы. Помимо этого, он должен учить паству уважать и ценить достоинство и свободу, которыми Господь наделил каждого человека, а также особое, сверхприродное достоинство, полученное в крещении.

Священник, исполняющий так свой пастырский долг, не может быть обвинен в том, что он ввязывается в политику, разве только причиной обвинения станут недостаток информации или коварные происки. О нем даже нельзя сказать, что он вмешивается в особое апостольское служение мирян, подразумевающее христианское устроение земных дел.

Вся Церковь повсеместно высказывает озабоченность проблемами так называемого Третьего Мира. Известно, что одна из самых серьезных трудностей — это нехватка пастырей, особенно, из коренного населения. Что Вы об этом думаете; во всяком случае, каков Ваш опыт в этой области?

Я думаю, что, действительно, увеличение числа священников из коренного населения — это наиважнейшая проблема сегодня. Это обеспечит Церкви расширение Ее возможностей и подчас даже Ее дальнейшее пребывание во многих регионах, особенно, там, где господствует яростный национализм.

Если говорить о моем личном опыте в этом вопросе, то здесь следует отметить, что, когда я вижу, как усердно учатся сотни мирян со всех концов земли — в духе неколебимой приверженности доктрине, обладая вселенским, католическим мировоззрением и горячим желанием служить ближнему (они лучше меня!) — и принимают священство в Opus Dei, — это зрелище служит для меня еще одним из многочисленных поводов воздать хвалу Господу. Священниками становятся миряне разных стран (они представители более чем шестидесяти национальностей), где существует насущная проблема подготовки пастырей из коренного населения. Некоторые были возведены в епископский сан в этих самых странах и уже основали семинарии, которые сейчас процветают.

Священники инкардинированы в епархии и подчиняются Ординарию. Может ли быть оправдано их членство в неком Обществе, отличном от епархии и даже в Обществе международного уровня?

Оправдание у них очевидное — законное использование права основывать общества или присоединяться к уже существующим. Это естественное право Церковь признает за всеми верными, и за духовенством тоже. Эта многовековая традиция (вспомните о множестве достойных обществ, которые столь полезны были для духовного совершенствования секулярных священников) была вновь неоднократно подтверждена в наставлениях и предписаниях последних Римских пап (Пия XII, Иоанна XXIII и Павла VI), а так же недавно Учительством Второго Ватиканского Собора (ср. Декрет Presbyterorum ordinis, 8).

В связи с этим интересно вспомнить, что в ответе на modus, где была изложена просьба об упразднении всех священнических обществ, кроме тех, которые создаются и управляются епархиальными епископами, соответствующая Соборная Комиссия отклонила это прошение (впоследствии это решение было одобрено Генеральной Конгрегацией). Она объяснила свой отказ существованием естественного права на создание объединений, которое есть также у священнослужителей: «Non potest negari Presbyteris — говорилось там — id quod laicis, attenta dignitate naturae humanae, Concilium declaravit congruum, utpote iuri naturali consentaneum» (То, что по решению Собора уместно для мирян, исходя из естественного права и принимая во внимание достоинство человеческой природы, — и для священников уместно.) (Schema Decreti Presbyterorum ordinis, Typis Polyglottis Vaticanis 1965, p.68)

В силу этого основного права, священники свободно могут основывать общества или присоединяться к уже существующим, если речь идет об обществах, преследующих благие цели, не противоречащие достоинству священнослужителя и его пастырским обязательствам. И законность подобного права, и сфера его использования, когда дело касается секулярных священников, признаются без труда; нет здесь ни угрозы анархии, ни недомолвок, ни сомнений, если только иметь в виду различие между пастырскими обязанностями священника и его личной жизнью. Это различие обязательно существует, и необходимо его уважать.

Действительно, священнослужитель и, конкретно, священник, таинством рукоположения присоединенный к пресвитерскому чину, по божественному установлению становится сотрудником чина епископского. Если речь идет о епархиальных священниках, эта служебно-иерархическая функция, как это предписано общим правом Церкви, выражается в инкардинации. Таким образом, священник прикрепляется к одной из местных церквей и переходит под начало соответствующего Ординария. Эта иерархическая функция так же выражается в канонической миссии, т. е. в определенном служении, которое священник исполняет как член пресвитерия, возглавляемого епископом. Поэтому очевидно, что священник зависит от своего Ординария — и юридически, и через таинства Церкви — во всем том, что касается определения его конкретного пастырского служения, дисциплинарных указаний и директив в области доктрины; его необходимого финансового вознаграждения, пастырских и литургических распоряжений епископа, а также положений общего права Церкви касательно обязанностей и прав священнослужителя.

Наряду с этими необходимыми выражениями зависимости, с точки зрения юридической совмещающими послушание, стремление к единству и общению, которые каждый священник должен проявить по отношению к собственному Ординарию, — в жизни секулярного священника на законных основаниях присутствуют личная свобода, самостоятельность и ответственность. В этой области священник наделен теми же правами и обязанностями, что и все остальные члены Церкви. Его положение, таким образом, отличается и от юридического положения несовершеннолетнего и от положения монашествующего, который из-за своего сана отказывается от всех или некоторых из этих прав.

Поэтому секулярный священник, в рамках основных моральных законов и обязанностей, налагаемых на него саном, может принимать решения и располагать собой — независимым образом или сообща с другими — во всем том, что относится к личным, духовным, культурным и экономическим аспектам его жизни. Каждый свободен исходить из собственных пристрастий и способностей во всем, что касается получения культурных навыков и умений. Каждый свободен поддерживать такие отношения с людьми, какие хочет. Он может организовать жизнь, как ему угодно, лишь бы он не запускал свои священнические обязанности. Каждый свободен располагать своим личным добром, как ему подсказывает совесть. Тем более, каждый свободен в своей духовной жизни, в аскезе и делах благочестия следовать внушениям Духа Святого и выбирать среди множества дозволенных или рекомендованных Церковью путей те, которые представляются наиболее уместными в свете личной жизненной ситуации.

Именно о последнем пункте упоминает Второй Ватиканский Собор и следом за ним — папа Павел VI в своей последней Энциклике Sacerdotalis coelibatus, восхваляя и настоятельно рекомендуя общества, как епархиальные, так и межепархиальные, на уровне национальном или международном, которые, будучи признаны компетентными церковными властями, содействуют святости священника, в то время как он занимается осуществлением своей миссии. Существование подобных обществ, в самом деле, как я уже говорил, не подразумевает, и подразумевать не может, ограничение отношений единства и зависимости, объединяющие каждого священника с его епископом. Оно так же не подразумевает умаление братского единства со всеми членами пресвитерия или действенности пастырского служения в данной поместной Церкви.

Миссия мирян, согласно Второму Ватиканскому Собору, осуществляется в Церкви и в миру. В понимании того и другого часто отсутствует определенность. Как бы Вы объяснили миссию мирян в Церкви и их дело в миру?

Я считаю, что эти две миссии не должны разделяться, они слиты, ибо особое участие мирянина в апостольском служении Церкви выражается именно в освящении изнутри — ab intra — непосредственным образом и напрямик — мирских реалий, устройства жизни, мироздания.

Дело в том, что помимо этой особенной миссии, у мирянина есть еще — как и у духовенства, и у монашествующих — целый ряд прав, обязанностей и наиважнейших полномочий, которые соответствуют его юридическому положению верного. По логике вещей, они осуществляются именно в церковной общине: это ревностное участие в Божественной Литургии, право непосредственно содействовать апостольскому служению церковной иерархии или давать советы епископам, когда они об этом просят.

Эти две миссии, из которых первая характерна именно для мирянина, призванного освящать мир изнутри, а вторая — общая и единая для всех верующих, которую надлежит ему выполнять, как верному Церкви — нельзя назвать противоположными, они скорее налагаются друг на друга; они не противоречат друг другу, а взаимно друг друга дополняют. Выделять только характерную для мирянина миссию, забывая, таким образом, о его единовременном долге верного, значило бы проделывать нечто, не имеющее никакого смысла; это то же самое, что представлять себе цветущую зеленую ветку, растущую саму по себе, без ствола. Забыть же о миссии, характерной для мирянина, или уйти от понимания главных особенностей апостольства мирян и его значения для Церкви, означало бы умалить всю пышность Церковного древа, представив его неприглядным оголенным стволом.

Много лет подряд Вы повторяете, что призвание мирянина состоит из трех дел: «освящать работу, освящаться в работе и освящать других своей работой». Вы не могли бы рассказать подробнее о том, что значит для Вас освящать работу?

Нелегко объяснить это в двух словах, потому что это выражение включает основные понятия учения о Творении. Я учу, вот уже сорок лет, одному: каждую честную работу, интеллектуальную или физическую, христианин должен делать как можно совершеннее — по меркам человеческим (профессиональная компетентность) и по меркам христианским (из любви к Богу и во имя служения людям). Ведь сделанная таким образом работа, какой бы незначительной и ничтожной она ни казалась, помогает по-христиански упорядочить события и дела земной жизни — явить взорам их божественную сущность. Такая работа становится частью дивного процесса Творения и Искупления мира: человеческий труд возвышается и исполняется благодати, он освящается, становится делом Божиим, operatio Dei, opus Dei.

Напоминая христианам чудесные слова из книги Бытия, о том, что Бог создал человека для труда, мы размышляем над примером Христа, почти всю Свою земную жизнь проведшего в плотницкой мастерской за работой. Мы любим трудиться; ведь Он избрал труд Своим уделом, посвящал ему Свои часы и освятил его. Мы видим в труде — в благородных творческих усилиях — не только одну из высочайших ценностей земной жизни, не только средство, необходимое для общественного прогресса и установления справедливых отношений между людьми, — но так же знак Божией любви к Своим созданиям и любви человека к ближним и к Богу: путь к совершенству, способ достижения святости.

Поэтому единственная цель Opus Dei всегда заключалась в следующем: способствовать, чтобы в мире, в круговороте земных дел, были люди — мужчины и женщины самых разных национальностей и социального происхождения, которые стремятся любить Бога и служить Ему и своим ближним, исполняя повседневную работу.

В декрете Apostolicam actuositatem, 5 ясно сказано, что на Церковь возложена миссия придания земной жизни христианской окраски. Это входит в обязанности каждого члена Церкви: епископов, священнослужителей, монашествующих и мирян. Вы не могли бы рассказать, какова роль каждой из этих частей Церкви и их особое назначение в осуществлении этой единой и общей для всех миссии?

Ответ мы находим в самих соборных документах. Церковной иерархии надлежит указывать — это одна из задач ее Учительства — принципы, диктуемые доктриной Церкви, которые должны направлять и озарять своим светом само осуществление этой апостольской миссии (ср. Конст. Lumen gentium, 28; Конст. Gaudium et spes, 43; Декрет Apostolicam actuositatem, 5).

Мирянам, работающим в круговерти земного общества, надлежит выполнять особую задачу — упорядочивать мирские дела в свете принципов церковной доктрины, изложенных Учительством Церкви. В то же время им необходимо уметь действовать самостоятельно, принимая решения, касающиеся их общественной, семейной, политической и культурной жизни (ср. Конст. Lumen gentium, 31; Конст. Gaudium et spes, 43; Декрет Apostolicam actuositatem, 7)

Монашествующим, которые удалились от мирских дел, надлежит свидетельствовать публично, своим особым жизненным статусом, об эсхатологическом видении мира. Им надлежит напоминать всем верующим, что здесь, на земле у них нет постоянного пристанища (ср. Конст. Lumen gentium, 44; Декрет Perfectae caritatis, 5). Нельзя так же забывать о делах благотворительности, милосердия и социальной помощи, которые многие монашествующие осуществляют в духе ревностного самопожертвования. Такие дела имеют немалое значение для придания христианской окраски явлениям мирской жизни.

Одной из главных особенностей христианской жизни, каким бы ни был путь, избранный христианином, является «достоинство и свобода сынов Божиих». Что Вы имеете в виду, всю жизнь неотступно защищая свободу мирян?

Я имею в виду именно личную свободу, которая должна быть присуща поступкам мирян в свете принципов, изложенных Учительством Церкви; это все конкретные решения в плане теоретическом и практическом — например, в том, что касается разнообразных философских мнений, экономики или политики, течений в искусстве и культуре, вопросов профессионального или социального характера и т. д. Это то, что подсказывает совесть и более соответствует личным убеждениям и склонностям.

Эта необходимая область самостоятельных решений, которую мирянин определяет для себя, чтобы в окружении других мирян не прослыть ограниченным, помогает ему осуществлять плодотворное апостольское служение в круговерти преходящих событий. Священники должны глубоко уважать эту сферу жизни мирянина. Если мы будем поступать наоборот и пользоваться мирянином в целях, выходящих за пределы пастырского попечения, то мы станем свидетелями прискорбного проявления отжившего свое клерикализма. В подобном случае возможности апостольского служения мирян уменьшились бы существенным образом, ведь такое наставничество обрекло бы мирян на вечную духовную незрелость. И всего хуже — оно бы поставило под угрозу, особенно сегодня, само понятие власти и единства в Церкви. Нам не пристало забывать, что истинный плюрализм критериев и мнений о вещах, о которых, по воле Божьей, каждый человек призван свободно рассуждать и решать, — не только не противоречит идее иерархической власти и принципу единства Народа Божия, но укрепляет их и защищает.

Cтоль различны призвания мирянина и монашествующего в том, что касается их воплощения в жизнь; хотя, разумеется, их объединяет одно — призвание к христианской жизни. Возможно ли, чтобы монашествующие могли действительно направлять рядовых христиан в их мирской жизни?

Это возможно в той мере, в какой сами монашествующие — а я бесконечно восхищаюсь их достойным служением на благо Церкви — стараются понять все особенности и обязанности призвания мирян к святости и апостольскому служению, хотят и могут объяснить их своим подопечным.

Довольно часто, говоря о мирянах, забывают упомянуть об особой роли женщины; ее место в жизни Церкви представляется неясным. Точно так же, говоря о «продвижении женщин в общественной жизни», обычно имеют в виду только участие женщин в политических делах. Как Вы понимаете миссию женщины в Церкви и в мире?

Разумеется, когда речь идет о мирянах — их апостольском служении, их правах и обязанностях — я не вижу ни малейшего повода проводить различия между женщинами и мужчинами или как-то дискриминировать женщин. Все крещеные христиане — и мужчины, и женщины — в равной мере разделяют достоинство, свободу и ответственность детей Божиих. Есть в Церкви основополагающий принцип, которому еще апостол Павел учил первых христиан: Quicumque enim in Christo baptizati estis, Christum induistis. Non est Iudaeus, neque Graecus: non est servus, neque liber: non est masculus, neque femina. «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского» (Гал 3, 27–28).

Кроме права принятия священнического сана — а это отличие, я считаю, по разным причинам, также имеющим характер божественного установления, надо сохранить — права и обязанности женщины должны быть признаны в Церкви — в ее законодательной сфере, в ее внутренних отношениях и апостольском служении — равными правам и обязанностям мужчин: право заниматься апостольством, основывать общества и руководить ими, право на высказывание взглядов в вопросах, касающихся решения общих церковных проблем и т. д. Я знаю, что все эти вещи, теоретически, если исходить из ясных богословских положений, вполне приемлемые, у некоторых на практике вызовут неприятие. Я до сих пор помню изумление и даже критические комментарии некоторых людей, когда Opus Dei настаивал на том, чтобы женщины — члены нашего Общества тоже могли получать ученую степень в области богословских наук.

Я думаю, однако, что и противодействие, и замалчивание проблемы постепенно пойдут на убыль. На глубинном уровне это лишь проблема понимания сути Церкви: здесь надо отдавать себе отчет, что духовенство и монашествующие — это еще не вся Церковь; к ней принадлежат так же и миряне — женщины и мужчины. Они тоже представители Народа Божия и, по божественному установлению, призваны осуществлять особую миссию и быть ответственными за нее.

Но все же я хотел бы добавить, что, с моей точки зрения, сущностное равенство мужчины и женщины обязательно подразумевает умение осознать их взаимодополняющую роль в созидании Церкви и развитии общества: не зря Бог сотворил их разными. Это различие не должно пониматься в смысле патриархальном, но во всей своей глубине, со всем богатством оттенков и выводов. Такое понимание спасает от искушения видеть Церковь и общество лишь как проявления мужского начала. Оно спасает женщину от искушения осознать свою миссию среди Народа Божия и в мире, лишь как исполнение трудов, которые до того мужчина совершал один, но которые она может совершать столь же плодотворно, как и он.

Мне кажется, что и мужчина, и женщина в равной мере могут ощущать себя главными участниками истории спасения мира, но не должны забывать, что они взаимно дополняют друг друга.

Было замечено, что, несмотря на то, что «Путь» был опубликован в 1934 г. в своей первоначальной версии, многие идеи из этой книги тогда некоторым казались «еретическими», а теперь, однако, они были утверждены Вторым Ватиканским Собором. Что Вы можете сказать об этом? Что это за идеи?

Об этом, с вашего позволения, мы с вами побеседуем в следующий раз более детально. Сейчас я только хотел бы заметить, что неустанно благодарю Бога за то, что и эти издания «Пути», переведенные на столькие языки и в таком количестве — уже переваливает за два миллиона с половиной — послужили Богу для упрочения в умах и в жизни людей из самых разных стран христианских истин, которые нашли свое подтверждение на Втором Ватиканском Соборе, неся мир и радость миллионам христиан и людей, не исповедующих христианскую веру.

Мы знаем, что Вы всегда уделяли особенное внимание духовному попечению о священнослужителях, прежде всего о епархиальном духовенстве; в свое время, Вы, не покладая рук, проповедовали им и наставляли их. Позже, когда это стало возможно, епархиальные священники, которые почувствовали призвание к Opus Dei, стали присоединяться к нему, причем оставаясь епархиальными священниками и подчиняясь своему Ординарию. Нам бы хотелось узнать, какие обстоятельства церковной жизни, помимо других причин, породили эту особую заботу о священстве. Так же, Вы не могли бы рассказать, каким образом это попечение помогает — тогда и сейчас — в разрешении проблем епархиального духовенства и Церкви?

Обстоятельства церковной жизни, которые породили и порождают мою заботу о священниках и нашу работу в этой области, нельзя назвать случайными и преходящими. Они обусловлены духовными потребностями епархиального священника и имеют прямое отношение к его жизни и пастырской деятельности. Я имею в виду, главным образом, потребность в конкретной помощи, по духу и средствам не противоречащей его статусу епархиального священника, но побуждающей его обрести личную святость в исполнении своего пастырского служения. Эта помощь нужна ему, чтобы, сохраняя в сердце вечную молодость и умножая великодушие, он отозвался на благодать призвания, дарованную Богом, и быстро и умело предотвращал возможный духовный кризис, вызванный рядом причин: одиночеством, недостатками окружения, равнодушием, наружным отсутствием отклика на затрачиваемые усилия, рутиной, усталостью, небрежным отношением к повышению своего интеллектуального уровня и даже неумением осознать метафизическую подоплеку своей связи с Ординарием и братьями-священниками.

Епархиальные священники, вступающие в Священническое Общество Святого Креста (они тем пользуются законным правом, а именно — правом присоединяться к существующим обществам), делают это единственно для того, чтобы получить духовную поддержку, во всем совместимую с их пастырскими обязанностями; в противном случае, эта помощь стала бы помехой, она превратилась бы в источник разного рода затруднений и беспорядка.

Главной особенностью духа Opus Dei действительно можно назвать то, что он никого не отрывает от его места в жизни: unusquisque, in qua vocatione vocatus est, in ea permaneat — «каждый оставайся в том звании, в котором призван» (1 Кор 7, 20). Напротив, Opus Dei призывает людей исполнять свои общественные и церковные обязанности с максимальным тщанием. Поэтому можно сказать, что когда священник присоединяется к Делу, его призвание епархиального священника ни в чем не меняется: он продолжается служить Церкви, в которую он инкардинирован, целиком подчиняется своему Ординарию, воспитывает в себе мирскую духовность, работает в единении с другими священниками. Его призвание не меняется. Напротив, он берет на себя обязательство всей душой предаться своему призванию, так как знает, что он должен неустанно стремиться к совершенству именно в качестве епархиального священника — исполняя свои повседневные пастырские обязанности.

В нашем Обществе мы столь часто подтверждаем этот принцип на практике, в юридической области и в аскетической жизни, что говорить об этом можно было бы долго. Я лишь отмечу, для примера, что, в отличие от других Обществ, требующих обета послушания, когда речь идет о повиновении внутреннему Руководству, — зависимость епархиальных священников от Дела не есть суровая зависимость в дисциплинарном порядке, так как внутренней иерархии здесь для них нет, и, тем самым, нет опасности двойственной необходимости повиновения; наоборот, есть добровольные отношения помощи и духовной поддержки.

Священники обретают в Opus Dei, прежде всего, постоянную и необходимую им помощь в аскезе, осуществляемую в мирском и епархиальном духе, независимо от изменений личного или временного характера в руководстве данной поместной Церкви. К общему духовному руководству, выраженному проповедью епископа, его пастырскими посланиями, беседами и дисциплинарными указаниями, — прибавляется личное духовное руководство, непрерывное и усердное, которое принимает священник, где бы он ни был. Это личное наставничество никак не препятствует общему наставничеству епископа; напротив, оно уважает его и слушает. Это личное духовное руководство, столь рекомендованное Вторым Ватиканским Собором и Учительством Церкви, содействует стремлению священника к благочестию и попечению о душах, пестует его желание непрерывно получать образование в области доктрины Церкви, рвение к осуществлению апостольских начинаний своей епархии, любовь и послушание епископу, заботу о семинарии и взращивании в других призвания к священству.

В чем же результат этой работы? Он проявляется в стенах поместных Церквей, где служат эти пастыри. Моя же душа епархиального священника радуется этому зрелищу; ведь, ко всему тому, мне несколько раз было дано утешение видеть, с какой любовью папа Римский и епископы благословляют этот труд, поощряют его и помогают нам.

Несколько раз, упоминая о зарождении Дела, Вы говорили, что единственное, чем Вы на тот момент располагали, это «молодость, благодать Божия и хорошее расположение духа». К тому же, в двадцатые годы церковное учение о мирянах не было столь развито, как в нынешнее время. Однако Opus Dei стал заметным явлением в жизни Церкви. Вы не можете объяснить, каким образом Вы, молодой священник, могли прийти к пониманию этих вещей, позволившему Вам осуществить Ваше намерение?

Моим намерением было и остается исполнение Воли Божией; других намерений у меня нет. Позвольте мне не углубляться в подробности о зарождении Дела, к которому Любовь Божия вела меня по пути предчувствий с 1917 года; ведь они напрямую связаны с историей моей души и являются частью моей внутренней жизни. Я только могу сказать, что действовал с дозволения и горячего благословения мадридского епископа, в чьих стенах и зародился Opus Dei 2 октября 1928 года. Позднее, Дело всегда поддерживал и одобрял Святой Престол и епископы в местах, где мы работали.

Вследствие того, что миряне Дела занимают влиятельные посты в испанском обществе, ведутся разговоры о влиянии Opus Dei на социальную жизнь в Испании. Не могли ли Вы рассказать об этом?

Мне претит все, что отдает хвастовством, но я думаю, нежелание признать, что Дело реально влияет на испанское общество, было бы выражением неблагодарности по отношению к Богу, столь щедро благословляющему наши труды, и попросту неумением видеть правду, а вовсе не проявлением смирения. В странах, где Opus Dei действует уже много лет (в Испании, если быть точным, тридцать девять, потому что по Воле Божией наше Общество зародилось в этой стране), то, что это влияние заметно растет вместе с прогрессивным развитием деятельности Opus Dei, представляется весьма логичным.

Какова природа этого влияния? Очевидно, что Дело — Объединение с духовной, апостольской нацеленностью, и поэтому его влияние и в Испании, и на всех пяти континентах, где мы работаем, по своей природе может быть только духовным и исполненным апостольского духа. Влияние Opus Dei на общественную жизнь не из разряда земных по сути влияний — социальных, политических, экономических и т. д. хотя оно, конечно, отражается на этической стороне человеческой деятельности. Как и влияние души мира, Церкви, оно — иного, высшего порядка, и выражается именно глаголом освящать.

Это подводит нас к вопросу о членах Opus Dei, занимающих, как вы сказали, влиятельные посты. Для Объединения, преследующего политические цели, влиятельными считаются люди, занимающие важный пост в Парламенте или Совете министров. Если речь идет об Объединении, работающем в области культуры, для него влиятельными будут те его члены, которые прославились, как философы или лауреаты национальной премии по литературе и тому подобное. Если же, напротив, как в случае Дела, это Объединение ставит цель освятить повседневную работу, интеллектуальную и физическую, оно явно должно счесть влиятельными всех своих членов: потому что все они трудятся (эта основная обязанность человека имеет в Opus Dei особый дисциплинарный и аскетический смысл), и потому что все стараются сделать свою работу — какой бы она ни была, как святые, как христиане, стремясь к совершенству. Поэтому свидетельство моего духовного сына шахтера среди собратьев-рабочих для меня столь же насущно и важно, столь же влиятельно, как и свидетельство ректора университета в кругу профессоров-преподавателей.

В чем же причина такого влияния Дела? Ответ будет прост, если мы примем в соображение следующий социологический факт: В наше Объединение входят люди из всех социальных классов, всех профессий, возрастов и положений: женщины и мужчины, духовенство и миряне, старые и молодые, состоящие в браке и соблюдающие безбрачие, работники университетов, рабочие, крестьяне, служащие, люди свободных профессий и те, кто трудится в официальных организациях и т. д. Не задумывались ли вы о том, что такое множество совершенно различных людей с огромной силой способствует распространению христианства; особенно, если их десятки тысяч, и вдохновлены одним и тем же апостольским духом, побуждающим их освящать свою профессию и работу, независимо от социальной среды, освящаться в работе и освящать других своей работой?

К индивидуальной апостольской работе надо присовокупить еще и развитие начинаний корпоративного апостольского служения: студенческие общежития, центры для конференций и духовных уединений, Наваррский Университет, Центры образования для рабочих и крестьян, институты профессиональной подготовки, школы, центры развития женщин и т. д. Эти начинания всегда были и остаются, без сомнения, источниками распространения христианского духа. Основанные мирянами, руководимые как профессиональные учреждения гражданами-мирянами, которые ничем не отличаются от своих коллег по работе, открытые представителям всех классов и сословий, они помогли самым разным слоям общества оценить необходимость христианского решения их профессиональных и рабочих проблем.

Вот все это и придает общественную значимость и важность Делу, а совсем не то, что некоторые его члены занимают посты, влиятельные с точки зрения человеческой — нас это интересует в последнюю очередь; мы каждому предоставляем решать этот вопрос самому. Значимость Делу придает то, что все мы — а по милости Божией нас много — занимаемся работой, начиная от самой скромной, которая влияет на мир в смысле божественном.

И это резонно: кто же может подумать, что влияние Католической Церкви на общественную жизнь США началось в тот день, когда католик Джон Кеннеди был избран президентом?

Однажды, говоря об устройстве Opus Dei, вы сказали, что это «организованная неорганизованность». Вы не могли бы объяснить нашим читателям смысл этого выражения?

Я имею в виду, что самое важное и основное для нас — это апостольская свобода каждого, его свободная инициатива, проникнутая личной ответственностью и вдохновляемая Духом Святым, а не организационные структуры, распоряжения, разработки и планы, спускаемые сверху.

Минимальная организация Дела, разумеется, существует; это центральное руководство, всегда действующее коллегиально, чья штаб-квартира находится в Риме, и региональное руководство (оно тоже работает коллегиально), во главе которого стоит Советник*. Но вся деятельность этих структур целиком и полностью направлена на одно — они стремятся предоставить своим членам необходимую духовную поддержку и соответствующее образование, религиозное и человеческое. А затем — вперед! Это значит: христиане, освящайте все пути людские, ведь все они хранят следы Господни.

Едва мы подходим к этой черте, наше Объединение, как таковое, завершило свою задачу — собственно, ту, ради решения которой люди и присоединяются к Делу — больше оно не должно и не может давать никаких указаний. Вот тут и начинается свободная инициатива каждого члена, проникнутая личной ответственностью. Каждый действует, исполненный свободным апостольским духом, располагает полной свободой и, следуя голосу собственной совести, решает, какое решение ему надо принять; он стремится к христианскому совершенству и свидетельствует о вере в той среде, где он живет, освящая свою профессиональную, интеллектуальную или физическую работу. Естественно, когда каждый в мирской, земной жизни, под свою ответственность принимает такие решения, возникают различные мнения, критерии и возможности. Одним словом, возникает эта благословенная «неорганизованность», оправданный и необходимый плюрализм, являющийся главной характеристикой здорового духа Opus Dei. Он всегда казался мне залогом апостольства мирян, единственно верным и четко намеченным путем.

Я хотел бы добавить, что эта организованная неорганизованность проявляется даже в совместных апостольских начинаниях, которыми Дело, как Объединение, руководит с целью способствовать христианскому решению проблем в разных странах мира. Эта деятельность и начинания Opus Dei всегда имеют строго апостольскую направленность, связанную с образованием, социальной поддержкой и благотворительностью. Однако, в согласии с духом Дела, мы стремимся к тому, чтобы эти начинания не спускались сверху, от руководства; так как нужды, обстоятельства и возможности каждого народа или социального слоя обычно индивидуальны, центральное руководство Дела позволяет региональным руководствам (а они пользуются полной независимостью), самим начинать конкретные, на их взгляд нужные, апостольские проекты, и организовывать их по собственному усмотрению. Это может быть все, начиная от университетского центра или студенческого общежития, до центра социальной помощи или крестьянской школы. Поэтому, совершенно логично, что палитра нашей деятельности очень разнообразна: это организованно неорганизованная палитра красок.

В связи с этим, как вписывается Opus Dei в пастырскую деятельность всей Церкви и в экуменизм?

Я думаю, что сперва должен кое-что прояснить. Opus Dei не связан и не может считаться как-то связанным с эволюционным процессом монашеского звания. Нельзя его назвать современной или осовремененной формой этого звания. Действительно, ни богословское понятие status perfectionis (монашеского звания), которую св. Фома, Суарес и другие богословы твердо сформулировали в доктрине Церкви, ни различные юридические формы, которые были приданы или могут быть приданы этому понятию, ничего общего не имеют с духом Дела и апостольской целью, по воле Божией поставленной перед нашим Объединением. Я лишь скажу — потому что полное богословское изложение вопроса заняло бы много времени — что Дело не интересуют обеты, обещания, а так же особое посвящение его членов, отличное от того, которое они получили в Крещении. Наше Объединение не хочет, чтобы его члены изменили свое положение, перестали оставаться рядовыми верующими, дабы приобрести монашеское звание, status perfectionis. Напротив, оно стремится к тому, чтобы каждый исполнял личное апостольское служение и освящался, не изменяя своего положения, в тех же самых условиях и на том же самом месте, которое он занимал в Церкви и мирской жизни. Мы никого не отрываем от его места в жизни, не препятствуем людям заниматься своей работой и посвящать себя многочисленным благородным делам, честным земным задачам.

Социальная реальность, духовность и деятельность Opus Dei, таким образом, вписываются в совершенно иную струю в жизни Церкви. А именно, в богословский и жизненный процесс, ведущий мирян к совершенному приятию их церковных обязанностей, к тому, чтобы участвовать в миссии Христа и Его Церкви своим, особым образом. Мы всегда, в течение почти сорока последних лет существования Дела, неустанно и деятельно, хотя спокойно, заботились об этом; и воля Господня была на то, чтобы наше желание служить Ему — мое и моих духовных чад — воплотилось в этой заботе.

Как же помогает Дело этому процессу? Должно быть, это не самый подходящий исторический момент, чтобы давать такую глобальную оценку. Несмотря на то, что этим вопросам, к моей великой радости, немало времени посвятил Второй Ватиканский Собор, и немало понятий и обстоятельств, связанных с жизнью и миссией мирян были удостоверены и освещены его Учительством, до сих пор остается некоторый свод вопросов, представляющий подлинные «пограничные вопросы» богословия. Большинство обсуждаемых вопросов, мы, в духе Дела, который стараемся воплотить в жизнь с верностью, несмотря на наше несовершенство, — считаем уже решенными с Божией помощью. Однако мы не стремимся представить эти решения, как единственно приемлемые.

В то же время существуют иные аспекты процесса развития учения о Церкви, свидетельствующие о ценных приобретениях в области доктрины. Воля Господня, без сомнения, была на то, чтобы наряду с другими значимыми начинаниями и не менее достойными апостольскими объединениями, Opus Dei внес свой, возможно, немалый вклад в дело их появления. Однако потребуется еще немало времени, прежде чем они смогут действительно войти в жизнь всего Народа Божия. Вы сами в предыдущих вопросах отметили некоторые из этих аспектов: рост подлинно мирской духовности, понимание особой миссии мирян, которую никак нельзя назвать церковной (в смыле «официальной»), уточнение прав и обязанностей, которыми обладает мирянин в силу самого своего статуса, отношения между Церковной Иерархией и мирянами, равное достоинство и взаимодополняемость миссии мужчины и женщины в Церкви, необходимость упорядоченного общественного мнения в Народе Божием и т. д.

Все это имеет очень динамичный характер; иногда не чуждый парадоксальности. То, что сорок лет назад шокировало всех или почти всех, теперь не у кого не вызывает удивления. Но очень мало тех, кто, в самом деле, понимает суть этих новых вещей и последовательно проживает их.

Будет лучше, если я приведу пример. Так, в 1932 году, объясняя моим духовным чадам некоторые аспекты и последствия особого достоинства и ответственности, которыми наделяется крещаемый, я в одном документе им написал: «Надо отказаться от предрассудка, предписывающего обычным верующим ограничиться только помощью духовенству в его церковном апостольском труде. Апостольскую миссию мирян не следует сводить лишь к участию в миссии Церковной Иерархии: мирянам так же пристало выполнять свой собственный апостольский долг. Но совсем не потому, что они получают каноническую миссию, просто они — часть Церкви. А свою миссию… они осуществляют через свою профессию, работу, семью, друзей и коллег».

Сегодня, после недавнего Учительства Второго Ватиканского Собора, наверное, ни один представитель Церкви не поставит под сомнение ортодоксальность этой доктрины. Но вот вопрос — многие ли в самом деле отказались от узкого представления об апостольстве мирян, как о пастырской работе, направленной от верхов к низам?

Многие ли смогли преодолеть это монолитное представление об апостольском служении мирян и признали, что оно может и даже должно осуществляться без вмешательства жестких централизованных структур, без канонической миссии и распоряжений Церковной Иерархии? Мало ли таких, которые все еще считают мирян «длинной рукой Церкви», longa manus Ecclesiae, и таким образом смешивают два понятия: Церковь — Народ Божий и более узкое понятие Церковной Иерархии? С другой стороны, много ли мирян понимают, что только тактичное общение с Церковной Иерархией даст им право претендовать на свою законную сферу апостольской автономии?

Такого же рода идеи могли бы выработаться и в связи с другими вопросами; их очень много и они ждут своего решения. Это касается и богословской формулировки нашей темы, и воспитания людей, и реформы церковного законодательства.

Я всегда прибегал к великой силе молитвы и теперь я молю Господа, чтобы Дух Святой помогал Своему Народу и, в особенности, Церковной Иерархии, в решении этих задач. И еще я прошу Его, как и раньше, использовать Opus Dei, чтобы мы могли помогать, в том, что от нас зависит, этому трудному, но прекрасному делу развития и роста Церкви.

Вы также хотите знать, как Дело вписывается в Экуменизм? В прошлом году я пересказал эту историю одному французскому журналисту, и она нашла отклик даже в публикациях разъединенных с нами братьев. Это слова, которые я, тронутый отеческим радушием Папы Иоанна XXIII как-то раз сказал ему: «Святой Отец, в Opus Dei все люди, и католики, и некатолики, всегда получали теплый прием: я не от Вас, Ваше Святейшество, выучился экуменизму.» Папа засмеялся, потому что знал, что в 1950 году Святейший Престол разрешил Opus Dei принимать в Объединение некатоликов и даже людей, не исповедающих христианство, в качестве Помощников.

Их, действительно, много, — и среди них немало пастырей и даже епископов других конфессий — разъединенных с нами братьев, которых привлекает дух Дела, и которые принимают участие в наших апостольских начинаниях. Наши связи расширяются, и учащаются свидетельства любви и горячего взаимопонимания. Это происходит потому, что средоточием своей духовности члены Opus Dei делают простое стремление ответственно подходить к обязательствам и требованиям, которые накладывает на них таинство Крещения. Стремление обрести христианское совершенство и исполнять апостольское служение, стараясь освятить свою профессиональную работу; жить в круговороте мирских забот и признавать их самодовлеющее значение, относясь к ним при этом с любовью и в духе созерцательности; признание, как это принято у нас, приоритета человеческой личности в организации любых дел; признание основополагающего значения действия Духа Святого в человеческой душе; уважение достоинства и свободы, данных христианам в силу их Богосыновства; наперекор монолитному и институциональному представлению об апостольской миссии мирян, умение отстаивать право на их законную и свободную инициативу, которая уважает общее благо: эти и другие аспекты нашего пути и нашего взгляда на работу — точки соприкосновения, где мы без труда сходимся с разъединенными с нами братьями. Здесь они находят уже воплощенными в жизнь немалую часть тех богословских положений, на которые и мы, католики, и наши братья всегда возлагали столько подтвердившихся экуменических ожиданий.

Меняя направление нашего разговора, мы бы хотели узнать Ваше мнение о нынешней ситуации в Церкви. То есть — как бы Вы ее определили? Как Вы считаете, какую роль могут сейчас играть тенденции, условно названные «прогрессистскими» и «интегристскими»?

На мой взгляд, нынешнюю доктринальную позицию Церкви можно определить, как позитивную и в то же время деликатную, как и всегда, когда дело касается кризиса роста. Позитивная она потому, что сокровища учения Второго Ватиканского Собора вывели всю Церковь, т. е. весь Священнический Народ Божий, на новый, в высшей степени обнадеживающий, путь обновленной верности божественному замыслу спасения мира, который был доверен Ей. Деликатной эту ситуацию можно назвать, потому что богословские выводы, к которым пришла Церковь отнюдь не имеют, так сказать, абстрактного или теоретического характера. Речь идет о богословии бесконечно живом, имеющим прямые последствия в дисциплинарной, аскетической и пастырской областях, оно глубоко затрагивает внешнюю и внутреннюю жизнь Церкви: литургию, организационные структуры Иерархии, формы апостольской деятельности, Учительство, диалог с миром, экуменизм и т. д. Таким образом, это богословие в то же время глубоко затрагивает саму жизнь христианина и сознание верующих.

Оба эти аспекта важны для нас: христианский оптимизм — блаженная уверенность в том, что осененная благодатью Духа Святого, доктрина, которая обогатила по Его воле Невесту Христову, принесет обильные плоды; и вместе с тем и благоразумие тех, кто руководит и занимается изучением соответствующих вопросов, потому что особенно сейчас отсутствие хладнокровия и продуманности в их изучении может нанести Церкви огромный вред.

Что же касается тенденций, которые вы называете интегристскими и прогрессистскими, мне трудно сказать, какую роль они играют в нынешней ситуации, потому что мне всегда казались совершенно нецелесообразными и даже невозможными упрощения и обобщения подобного рода. Иногда проведение подобных разграничений приводит к немыслимым крайностям или укореняется в умах, как будто богословы и вообще все верующие обречены вечно находиться между двумя полюсами. Насколько я понимаю, это проистекает из уверенности в том, что прогресс в доктрине и в жизни Народа Божия — результат постоянной диалектической напряженности. Я же, с другой стороны, предпочитаю верить всем сердцем в действие Духа Святого, Который дышит, где хочет, и на кого хочет.

 

ПОЧЕМУ ПОЯВИЛСЯ OPUS DEI?

Интервью, взятое Питером Форбафом для Time, Нью Йорк, 15.04.1967

Не могли бы Вы объяснить, в чем заключается главная миссия и цели Opus Dei? На основе чего Вы создали Дело? Или все же это Объединение — нечто совершенно уникальное, новое, возникшее в лоне Церкви и в христианстве? Можно ли здесь провести параллель с монашескими орденами, Секулярными Институтами или католическими объединениями вроде Holy Name Society, Caballeros de Col?n, Christopher Movement, и так далее?

Свою цель Opus Dei видит в том, чтобы распространять среди людей из разных социальных слоев желание достигнуть христианского совершенства в суете мира. То есть, Дело старается помочь живущим в миру обычным людям, людям с улицы, вести истинно христианскую жизнь, не изменяя при этом образ жизни, не оставляя свою привычную работу, желания и устремления.

Поэтому, вспомнив фразу, много лет назад написанную мной, можно сказать, что Дело столь же древне, как и Евангелие, и как Евангелие ново. Оно стремится напомнить христианам чудесные слова из Книги Бытия: Господь сотворил человека, дабы тот работал. Мы стремимся подражать примеру Христа, Который почти всю Свою земную жизнь работал плотником. Труд — это одна из высших человеческих ценностей и средство для достижения социального прогресса. Но труд — это так же и путь к святости.

С какими другими объединениями мы можем сравнить его? Непросто ответить на такой вопрос, потому что всегда, когда пытаешься сравнить между собой объединения с духовной направленностью, ты рискуешь не продвинуться дальше сравнения внешних особенностей или юридического статуса объединений, забывая самое главное — дух, наделяющий жизнью и смыслом любую работу.

Если же говорить о тех организациях, которые Вы упомянули, то я лишь скажу, что Opus Dei очень далеко отстоит от монашеских орденов и Секулярных Институтов, более близок он к организациям типа Holy Name Society.

Дело — это международная организация мирян, к которой принадлежат также и секулярные священники (их очень немного, по сравнению с остальными членами). Члены Дела — это люди, живущие в миру, где они и занимаются своей профессиональной работой. Они не присоединяются к Opus Dei, чтобы оставить свою работу; напротив, они ищут духовную поддержку, чтобы освятить повседневную работу, таким образом превращая ее в путь к святости или средство помочь другим освятить свою жизнь. Они по-прежнему остаются как холостыми, так и состоящими в браке, как вдовцами и вдовами, так и священниками. Их задача в том, чтобы служить Господу и ближним, не изменяя жизненного статуса. Opus Dei не интересуют ни обеты, ни обещания; он только ждет от своих членов, чтобы они старались упражняться в человеческих и христианских добродетелях, помнили о своем Богосыновстве в круговерти ошибок и недочетов человеческой жизни.

Если все же и проводить с чем-нибудь параллель, то можно вспомнить о жизни первых христиан. Так легче всего понять Дело. Первые христиане жили подлинно христианской жизнью; они всерьез искали совершенства, к которому были призваны самим простым и возвышенным фактом Крещения. Внешне они ничем не отличались от остальных граждан. Члены Дела — обыкновенные люди; они выполняют повседневную работу и живут в миру, как и до своего присоединения к Делу. Они живут, как и все другие христианские граждане, которые хотят исполнить должным образом требования своей веры.

С Вашего разрешения, я все же продолжу тему Секулярных Институтов. Я читал работу известного канониста, др. Хулиана Эрранса, где он утверждает, что некоторые из них — секретны, а немало и таких, которые практически неотличимы от монашеских орденов: своим членам они предписывают носить облачения, оставить профессиональную работу ради служения тем же целям, что и монашествующие и т. д., вплоть до того, что члены этих организаций сами вполне могут считать себя монашествующими. Что Вы об этом думаете?

Работа, посвященная Секулярным Институтам, о которой Вы упоминали, хорошо известна среди специалистов в этой области. Др. Эрранс — под свою личную ответственность — выдвигает этот основательно проиллюстрированный документами тезис. О выводах, сделанных др. Эррансом, я предпочел бы не распространяться.

Я лишь хотел бы добавить, что подобного рода деятельность никакого отношения к Делу не имеет. Деятельность Opus Dei не секретна; жизнь и работа его членов ни в коей мере нельзя сравнивать с жизнью монашествующих. Ведь члены Opus Dei, как я только что упоминал, являются обычными гражданами, такими же, как и все другие; они свободно занимаются своей профессиональной работой и всеми прочими достойными человеческими делами.

Не могли бы Вы рассказать, насколько со времени своего возникновения расширилось и выросло Opus Dei во всем том, что касается характера его деятельности и целей, если говорить о периоде, в который произошли глубокие изменения в самой Церкви?

С первого дня своего существования Дело преследовало лишь одну цель, о которой я уже упоминал: способствовать тому, чтобы в круговерти мирских забот были люди — мужчины и женщины всех рас и сословий, стремящиеся любить Бога и служить Ему и ближним своим, выполняя повседневную работу. С самого начала существования Opus Dei в 1928 г. я учил, что святость — это не достояние немногих избранных; все земные пути могут вести к ней, ее можно достичь в любом социальном положении, выполняя любое честное дело, любую профессиональную работу. Это многозначная весть; опыт деятельности Opus Dei помог мне яснее понять это и увидеть все многообразие заложенных в ней смыслов. Opus Dei появился на свет небольшим; потом он естественным образом рос и развивался шаг за шагом, как живой организм, как и все, что имеет историческое развитие.

Но его цели и сама его суть не изменились. И какие бы изменения не претерпевало общество, они не изменятся, потому что весть Дела состоит в том, что можно освятить любой честный труд, независимо от обстоятельств.

Сегодня членами Дела становятся люди разных профессий: не только врачи, адвокаты, инженеры и артисты, но также каменщики, шахтеры, крестьяне; представители самых разных профессий — от кинорежиссеров и пилотов реактивных самолетов до парикмахеров, работающих в сфере высокой моды. Для членов Дела естественно быть в курсе событий, понимать, чем живет современный мир, потому что это они порождают этот мир и придают ему современную окраску, как и все остальные граждане, в точности похожие на них.

Так как это и есть дух нашего Объединения, Вы, наверное, понимаете, с какой радостью мы восприняли утверждение Второго Ватиканского Собора о том, что Церковь не отвергает мир, где Она существует; Она не отказывается от прогресса, но понимает и любит этот мир. В остальном члены Дела осознают себя частью Церкви и Государства, и в силу этого свободно берут на себя личную ответственность как граждане и христиане. Это и есть основная характеристика духа Дела, которую его члены воплощают в жизнь уже почти сорок лет.

Вы не могли бы рассказать, в чем состоит различие между тем, как Дело в качестве Объединения исполняет свою миссию и тем, как свою индивидуальную миссию исполняют его члены? Например, какими критериями вы руководствуетесь, чтобы определить какой проект — например, школа или центр для духовных уединений — будет осуществлен Объединением, а какой — например, коммерческое или издательское предприятие — его отдельными членами?

Основная деятельность Opus Dei направлена на то, чтобы предоставить своим членам и всем желающим необходимые духовные средства для истинно христианской жизни в миру. Дело помогает им узнать доктрину Христову, учение Церкви; наделяет их духом, воодушевляющим их работать во имя Божие и ради ближнего своего. Одним словом, речь идет о подлинно-христианском поведении: жить бок о бок со своими ближними, уважать их законную свободу и стараясь сделать наш мир более справедливым, чем он есть.

Все члены Дела зарабатывают на жизнь и служат обществу, занимаясь профессиональной деятельностью, которой они занимались и раньше, до присоединения к Делу. Так, некоторые из них — шахтеры, другие — преподаватели в школах и университетах, есть среди них и бизнесмены, домохозяйки, секретарши, крестьяне. Член Opus Dei может выбрать себе какое угодно достойное поприще, это не имеет значения. Например, тот, кто до присоединения к Opus Dei занимался издательской или коммерческой деятельностью, впоследствии продолжает работать на своем обычном месте. И если член Объединения ищет другую работу или с помощью своих коллег решает открыть новое дело, то здесь он принимает решения под свою личную ответственность и сам пожинает плоды своего труда и отвечает за него тоже сам.

Деятельность Руководителей Opus Dei основывается на огромном уважении к личной свободе его членов. Этот принцип имеет первостепенное значение, поскольку от него напрямую зависит само существование Дела, и никто из членов ему никогда не изменяет. Профессиональная работа каждого члена Дела не зависит от его принадлежности к Opus Dei, поэтому ни само Дело, ни остальные его члены никакого отношения не имеют к работе этого данного конкретного человека. Присоединение к Делу, накладывает на членов Объединения только одно обязательство: они должны стремиться к христианскому совершенству, выполняя свою работу и как можно яснее понимать, как именно надлежит христианину служить человечеству.

Основная деятельность Opus Dei, как я уже говорил, направлена на то, чтобы дать своим членам и всем желающим христианское образование. Дело также осуществляет совместные апостольские начинания с целью способствовать разрешению социальных проблем, потому что именно христианские идеалы ни в коей мере не чужды этим проблемам. Нашим критерием в данной области является то, что Дело, будучи Объединением с исключительно духовной направленностью, может осуществлять лишь такие совместные начинания, которые непосредственно связаны с христианским апостольским служением. Было бы абсурдом думать, что Дело, как таковое, может заниматься добычей угля или основывать экономические предприятия. Все его совместные начинания имеют апостольскую направленность: крестьянская школа, поликлиника в слаборазвитой стране, центр образования для женщин и т. д. То есть, все эти начинания проходят под знаком социальной помощи, имеют образовательный или благотворительный характер. Подобные начинания осуществляют во всем мире различные религиозные организации.

Для выполнения работы подобного рода мы рассчитываем, прежде всего, на личную помощь наших членов; некоторые из них посвящают себя целиком этой работе. Так же нам помогают очень многие люди, независимо от того, христиане они или нет. Некоторые руководствуются чисто духовными побуждениями; другие, хотя и далеки от наших апостольских целей, понимают, что эти начинания осуществляются на благо обществу, что они открыты для всех и каждого, независимо от расы, религии или идеологии.

Члены Opus Dei — представители самых разных социальных слоев; некоторые из них возглавляют крупные предприятия и коллективы. Можно ли сказать, что Дело пытается координировать их работу в соответствии с какими-либо политическими, экономическими и т. д. взглядами?

Ни в малейшей степени. Дело никогда не вмешивается в политику; оно не имеет никакого отношения к каким-либо политическим, экономическим, культурным или идеологическим тенденциям, группировкам или режимам. Повторяю, наше Объединение преследует исключительно духовные, апостольские цели. От его членов требуется лишь одно — чтобы они жили по-христиански, чтобы стремились подражать Христу. Оно никак не вмешивается в земные дела.

Если кто-то этого не понимает, то, вернее всего, он не в состоянии понять, чт? есть личная свобода человека или не в силах провести различие между чисто духовными целями, ради которых члены Дела и присоединяются к Объединению, и широким спектром разных видов человеческой деятельности: экономикой, политикой, культурой, искусством, философией и т. д. В этих областях члены Дела располагают полной свободой и каждый сам отвечает за свою работу.

С самых первых минут своего пребывания в Opus Dei, его члены понимают, чт? есть личная свобода; так что если вдруг кто-нибудь их них стал бы навязывать ближним свои политические взгляды или использовать других в корыстных, земных целях, остальные возмутились бы и немедленно выставили бы его вон.

Уважение свободы каждого из членов — это главное условие самого существования Дела. Никто бы не пришел в Opus Dei, если бы не этот принцип. И более того — если бы однажды Дело вмешалось в политику или в другую сферу человеческой деятельности — а этого никогда не происходило и, с помощью Божией, никогда не произойдет — первым противником Дела тогда был бы я сам.

Opus Dei особенно делает упор на свободе мнений и убеждений своих членов. Но, если посмотреть на это по-другому, как Вы считаете, до каких пор Дело, как Объединение, морально обязано выражать в частном порядке или публично свое мнение по поводу важных духовных и светских проблем? Могут ли быть ситуации, когда Дело использует свое влияние и влияние своих членов для защиты принципов, которые оно считает священными, как, например, недавно, когда речь шла об узаконении свободы вероисповедания в Испании?

Дело всегда стремится во всем быть заодно с Церковью Христовой: у нас нет другой доктрины, кроме доктрины Церкви. У Дела есть только одна особенность — дух, присущий только ему, свой собственный способ жить по Евангелию, освящая себя в мире и через профессиональную работу осуществлять апостольское служение.

Вследствие этого, все члены Дела свободны сами создавать свои убеждения и действовать в согласии с ними, как и все остальные католики. Поэтому Opus Dei, как таковой, не должен и не может выражать свое собственное мнение, да такого мнения у него и не может быть. Если дело касается вопроса, по поводу которого Церковь имеет определенное мнение, закрепленное в доктрине, все члены Дела будут придерживаться именно его. Если же, напротив, Учительство Церкви — Папа и епископы — никак не высказывалось по данному вопросу, каждый член Дела сформирует свое собственное мнение и будет отстаивать его, как свободный человек, и действовать в соответствии с ним.

Другими словами, принцип, регулирующий деятельность руководства Opus Dei в этой области, это принцип уважения свободы мнений во всем, что касается земных дел. Эта позиция не имеет ничего общего с абсентеизмом, потому что здесь речь идет о том, чтобы каждого из членов Opus Dei привести к пониманию личной ответственности, поощряя его тем самым руководствоваться голосом совести и действовать, как свободный человек. Поэтому крайне неуместно прибегать к Opus Dei, когда речь идет о политических партиях, группировках или тенденциях или, в общем и целом, о земных делах и предприятиях. Более того, это несправедливо и похоже на поклеп, поскольку может сложиться ошибочное мнение, что у членов Дела есть общая идеология или образ мыслей, общая заинтересованность в земных делах.

Разумеется, члены Дела — католики, и католики, которые стремятся быть последовательными в своей вере. Если угодно, можно их определить и таким образом. Однако, необходимо иметь в виду, что быть католиком вовсе не означает группироваться, даже и по идеологическому или культурному сходству, и уж тем более по политическому признаку. С начала возникновения Дела, а не только со времени Второго Ватиканского Собора, мы проповедовали своей жизнью открытое католичество, которое позволяет защищать религиозную свободу и питать братскую любовь к ближним, независимо от того, католики они или нет, и разделять со всеми их благородные идеалы и устремления. В качестве примера можно привести расовые проблемы в США. В этой ситуации каждый из членов Дела будет исходить из непреложного учения Церкви о том, что все люди на свете равны и что любая дискриминация несправедлива. Более того, он будет располагать конкретными указаниями американских епископов в том, что касается этой проблемы. Таким образом, он встанет на защиту законных прав граждан всех рас и будет препятствовать любой ситуации или проекту, связанным с дискриминацией по расовому признаку. Он, кроме того, будет действовать в согласии с принципом, согласно которому христианину необходимо не только уважать права других людей, но и видеть в них братьев, которым мы должны служить бескорыстно и искренне любить их. Предоставляя своим членам — гражданам данной страны образование, Дело будет акцентировать их внимание на этих идеях, и не станет делать этого в других странах, где проблема дискриминации не возникает или не столь остра. Одного Opus Dei никогда не сделает — он не станет диктовать, даже и просто подсказывать конкретное решение проблемы. Каждый из членов Дела сам решает поддержать ему очередной законопроект или нет, вступить в какую-либо организацию или нет, участвовать в демонстрации или не участвовать в ней. И, как следствие этого мы видим, что членам Дела во всем мире чужд групповой принцип, им присущ плюрализм мнений.

Принимая во внимание эти критерии, можно объяснить, почему столько испанцев — членов Дела поддерживают недавно предложенный законопроект о религиозной свободе в Испании. Нет сомнений, что дело здесь в свободном решении каждого из них; тоже самое можно сказать о тех, кто этот законопроект критикует. Но все они научились в Opus Dei действовать в духе нашего Объединения — любить свободу и понимать людей любого вероисповедания. Дело — первое в мире католическое объединение, которое с 1950 года с разрешения Святого Престола принимает в качестве помощников людей, не являющихся католиками и христианами, без малейшей дискриминации, в духе любви ко всем.

Вы, конечно в курсе, что Дело пользуется весьма неоднозначной репутацией в некоторых кругах. Вы не могли бы объяснить, почему это так, и как именно следует отвечать на обвинение в «тайне конспирации» и «тайной конспирации», иногда предъявляемое Opus Dei?

Мне претит все, что отдает хвастовством, но так как вы уже подняли эту тему, я не могу удержаться, чтобы не сказать, что, по моему мнению, Дело — одно из тех католических объединений, у которых больше всего сторонников во всем мире. Миллионы людей, а среди них есть и люди, не исповедующие католицизм и христианство, любят нас и помогают нам.

C другой стороны, Дело — объединение с духовной и апостольской нацеленностью. Если забыть об этой основной особенности Opus Dei или отказаться признать искренность членов Дела, которые утверждают это, будет трудно понять, чем они занимаются. Когда это происходит, изобретаются запутанные объяснения, а так же тайны и секреты, которых нет, и никогда не было.

Вы упомянули про обвинение в таинственности. Это давняя история. Я мог бы скрупулезно объяснить вам, где кроются исторические корни подобных клеветнических обвинений. В течение долгого времени некая могущественная организация, говорить о которой я воздержусь, которую мы любим и всегда любили, искажала факты, которых не знала. Они настаивали на том, что мы ведем монашеский образ жизни и затем вопрошали: почему же их мнения несходны между собой? Почему они не носят рясы или другие какие-нибудь знаки, указывающие на их принадлежность к объединению? И, нарушая все правила логики, делали отсюда вывод, что мы — члены некого секретного общества.

Теперь это все уже закончилось, и любой, кто располагает сравнительно небольшой информацией, знает, что нет здесь никакой тайны. Мы не носим ряс и не прибегаем к отличительным знакам, потому что мы не монахи, а обычные христиане. Тот факт, что у нас разные мнения, говорит о том, что мы приветствуем плюрализм мнений в решении земных проблем и спорных богословских вопросов. Более полное знание фактов и исчезновение навязанных ранее страхов положили конец этим клеветническим измышлениям.

Впрочем, нет ничего удивительного, что кто-нибудь время от времени воскрешает из небытия старые мифы: ведь мы стремимся работать во славу Божию, отстаивая личную свободу всех людей; поэтому мы всегда будем встречать на своем пути врагов этой свободы — сектантов. Они могут быть, откуда угодно, и особенно яростными будут те, кто вообще не может вынести мысль о какой бы то ни было религии или те, кто подвержен религиозному фанатизму.

Тем не менее, в большинстве публикаций, старые вымыслы, к счастью, уже не появляются; их авторы прекрасно отдают себе отчет в том, что быть беспристрастным вовсе не означает выбирать середину между реальностью и клеветой, а в том, чтобы правдиво отражать действительное положение вещей. Лично я придерживаюсь мнения, что говорить правду всегда «ново», особенно, если речь идет о тысячах людей, членах Дела или сотрудничающих с нами, которые стараются служить ближним, несмотря на все свои просчеты — а я, бывает, тоже ошибаюсь и не удивляюсь, что другие в этом похожи на меня. Разрушать лживый миф всегда интересно. Я считаю, что нравственный долг журналиста — тщательно выверять информацию и быть в курсе событий, хотя это и подразумевает перемену старых, устоявшихся суждений. Неужели так уж сложно признать, что есть вещи чистые, благородные и хорошие по сути своей, не подмешивая сюда всякие абсурдные, устаревшие и скомпрометированные временем кривотолки?

Получить информацию об Opus Dei очень просто. В любой стране мы трудимся открыто, мы пользуемся юридическим признанием со стороны гражданских и церковных властей. Прекрасно известны имена руководителей Дела и названия его апостольских начинаний. Каждый, кто хочет получить информацию о нашем Объединении, может легко сделать это через руководителей Дела или придя в один из наших центров. Вы сами можете засвидетельствовать, что все руководители Дела и представители, которые общаются с журналистами, всегда шли навстречу журналистам, отвечая на вопросы и предоставляя им все необходимые документы.

Ни я, ни члены Дела не стремимся к тому, чтобы все без исключения нас понимали или разделяли наши духовные идеалы. Я сторонник свободы и хочу, чтобы каждый следовал своим собственным путем. Но очевидно, что у Дела есть элементарное право — право на уважение.

Как Вы объясняете огромный успех Opus Dei, и какими критериями Вы руководствуетесь в оценке этого успеха?

Когда речь идет о духовных предприятиях, успех или неудача, в привычном понимании этого слова, не особенно важны. Апостол Павел говорил коринфянам, что в жизни духовной не важен суд других и сам он не судит о себе, а судия ему один Господь.

Без сомнения, Дело сегодня работает во всем мире: в него входят женщины и мужчины примерно из семидесяти стран. При мысли об этом я сам удивляюсь. И объяснения никакого на человеческом уровне этому найти нельзя, это Божия воля, потому что Дух дышит, где хочет, — и через тех, кого Он хочет, — и освящает жизнь людей. Это для меня повод, чтобы воздать хвалу Господу, исполниться смирения и попросить Его о ниспослании благодати, чтобы мы и дальше могли служить Ему.

Вы так же спрашиваете, какими критериями я руководствуюсь в оценке происходящего. Ответ очень прост — это святость, плоды святости.

Самая важная апостольская миссия Дела осуществляется всеми его членами в повседневном общении с коллегами по работе и друзьями, когда они своей жизнью и словом свидетельствуют о своей вере. Кто же может измерить высшую, духовную действенность этой смиренной и незаметной апостольской работы? Ведь оценить и измерить помощь верного и искреннего друга или заботливой матери просто невозможно.

Возможно, ваш вопрос относится к совместным апостольским начинаниям Opus Dei и предполагает, что в этом случае можно оценить результаты работы с человеческой точки зрения, с точки зрения специалиста в данной области: то есть, если школа для подготовки рабочих продвигает своих выпускников в социальном плане или университет предоставляет достойное культурное и профессиональное образование своим студентам. Если вы это имели в виду, то я вам отвечу, что результат данной работы отчасти объясняет тот факт, что ведется она людьми хорошо подготовленными, для которых эта работа — их профессия. Я хочу сказать, что, среди всего прочего, эти начинания всегда осуществляются с ориентацией на насущные нужды общества, чтобы приспособить их к реальным потребностям граждан, а не являются плодом загодя составленных планов на будущее.

Но я повторяю, нельзя сказать, что Дело в первую очередь заинтересовано в продуктивности с точки зрения человеческой. Реальные успех или неудача этих начинаний по-человечески добротно сделанных, зависят от того, насколько они воодушевляют на любовь к Господу как тех, кто там работает, так и тех, кто находит в них помощь. Насколько они помогают им чувствовать братскую любовь к своим ближним и, таким образом, бескорыстно служить обществу.

Вы не могли бы описать, как и почему Вы основали Opus Dei и какие события послужили наиважнейшими вехами его развития?

Почему? Начинания, возникшие по воле Божией, возникают только по одной причине — через них изливается божественное желание спасать души людей. С первых дней своего существования Дело было универсальным, католическим. Оно появилось на свет не для того, чтобы с его помощью разрешить проблемы, вставшие перед Европой двадцатых годов, а для того, чтобы сказать женщинам и мужчинам, жителям всего мира, всех рас, всех социальных слоев и наречий, холостым и состоящим в браке, вдовцам и священникам, — что они могут любить Бога и служить Ему, выполняя свою повседневную работу, по-прежнему живя со своей семьей и не отказываясь от многочисленных социальных связей.

Как было основано Дело? Оно возникло безо всяких человеческих средств. Я имел в своем распоряжении только двадцать шесть лет, благодать Божию и хорошее настроение. Когда Дело возникло, оно было очень небольшим: это было стремление молодого священника исполнить то, чего требовал от него Господь, и более ничего.

Вы спрашиваете меня о главных вехах развития Дела. По-моему, любой миг, когда кто-нибудь с помощью Дела приходит к Богу и тем самым все сильнее чувствует, как связан он с другими людьми узами братской любви, — можно назвать такой главной вехой.

Вы, может быть, хотите услышать о самых важных этапах нашего пути в хронологическом порядке. Хотя они и не самые важные, я приведу Вам по памяти некоторые более или менее точные даты. Уже в первые месяцы 1935 все было готово к тому, чтобы Opus Dei действовал во Франции, в Париже. Но сначала разразилась гражданская война в Испании, а потом — Вторая Мировая война, и пришлось отсрочить время распространения Дела. Мы недолго откладывали это, ведь распространение Дела в мире было совершенно необходимо. Уже в 1940 г. мы начинаем работать в Португалии. После нескольких предварительных поездок, почти совпав с концом войны, работа начинается в Англии, Италии, США, Мексике. Затем распространение Дела по миру приняло прогрессивный характер. Начиная с 1949 и 1950 гг., работа ведется в Германии, Голландии, Швейцарии, Аргентине, Канаде, Венесуэле и других странах Европы и Южной Америки. Одновременно с этим Дело начало работать на севере Африки, Японии, Кении и другими странами Восточной Африки, в Австралии, Нигерии, на Филиппинах и т. д.

Так же, говоря о вехах первостепенной важности, мне бы хотелось упомянуть многочисленные случаи, когда Святой Престол выказывал явное расположение по отношению к Делу. Я обосновался в Риме с 1946 г. и таким образом у меня была возможность узнать Папу Пия XII, Иоанна XXIII и Павла VI. Все они всегда проявляли к нам отеческую любовь.

Согласны ли Вы с утверждением, что обстановка, сложившаяся в Испании в последние тридцать лет, способствовала распространению Дела в этой стране?

Мало где в мире мы встретили столько препятствий, как в Испании. Мне грустно это говорить, потому что я очень люблю мою родину, но это страна, где потребовалось больше всего пролить пота и страдать, чтобы Дело прочно здесь укоренилось. Не успел Opus Dei появиться, он сразу нажил себе противников — тех, кто не признавал личной свободы и таких ярых приверженцев традиционализма, что они никак не способны были понять членов Дела, рядовых граждан, стремящихся жить истинно христианской жизнью, не переставая при этом заниматься земными делами.

Совместные апостольские начинания так же не встретили особой поддержки в испанском обществе. Правительства тех стран, где большинство граждан католиками не являются, гораздо охотнее поддерживали образовательные и благотворительные начинания Дела, чем правительство Испании. Эта помощь со стороны правительств, которую они обыкновенно предоставляют в подобных случаях, не является особой привилегией, а только признанием социальной значимости наших начинаний и того, что таким образом экономятся деньги государственной казны данной страны.

Распространяясь по всему миру, дух Opus Dei встречает везде теплый прием и живой отклик. Если мы и сталкивались когда-либо с трудностями, то все они были результатом измышлений, шедших из Испании и от испанцев, представителей совершенно определенных кругов и, в особенности, международной организацией, о которой я уже упоминал ранее; но это дело прошлое, и я зла ни на кого не держу. Среди недоброжелателей Дела есть и такие, кто не понимает, чт? есть плюрализм и заражаются стадным инстинктом, а то еще и отстаивают ограниченный, тоталитарный взгляд на вещи и используют свою принадлежность к Католической Церкви в политических целях. Некоторые из них, уж не знаю, почему, может быть, из неверно понятых благородных соображений, находят особое удовольствие в нападках на Дело. А так как они располагают немалыми средствами — а именно деньгами испанских налогоплательщиков — их нападки могут появляться в отдельных печатных изданиях.

Я прекрасно понимаю, что вы ожидаете от меня конкретных имен и названий организаций. Но я не стану этого делать, и, надеюсь, вы меня поймете. Моя миссия и миссия Дела никакого отношения к политике не имеют; молитва — вот мое прямое занятие. И я не хочу говорить ничего, что могло бы трактоваться, как мое вмешательство в политику. Более того, мне очень тяжело упоминать об этих вещах. Я молчал почти сорок лет; и если я теперь говорю на эту тему, то только потому, что я должен высказать свое мнение об очевидной сфабрикованности измышлений, которые выдумываются некоторыми людьми по поводу нашей исключительно духовной деятельности. Поэтому, хотя я и молчал до сих пор, в дальнейшем я буду об этом говорить и, если потребуется, с большей ясностью, чем сейчас.

Возвращаясь к исходной теме, я замечу, что если многие люди из разных классов общества во всем мире, а также в Испании, стремятся подражать Христу с помощью Дела и в духе Дела, то не надо пытаться объяснить этот факт средой или другими чисто внешними обстоятельствами. Доказательством этому служит то, что многие люди, с такой легкостью утверждающие обратное, видят, как распадаются их собственные объединения; а внешние факторы одинаковы для всех. Возможно, частичное объяснение этому, с человеческой точки зрения, лежит в том, что они основывают закрытые общества, а мы никого не лишаем личной свободы.

Если Opus Dei широко распространен в Испании, это можно объяснить тем, что наша духовная деятельность началась в этой стране почти сорок лет назад, и — как я уже говорил — гражданская война в Испании и Вторая Мировая война заставили нас отсрочить распространение Opus Dei в других странах. Тем не менее, я хотел бы добавить, что уже много лет испанцы составляют в Opus Dei меньшинство.

Не думайте, повторяю, что я не люблю свою родину или что меня не радует деятельность Opus Dei в Испании; просто печально, что нашлись люди, которые распространяют нелепые слухи об истории Opus Dei в Испании.

 

АПОСТОЛЬСКАЯ РАБОТА OPUS DEI В СТРАНАХ ПЯТИ КОНТИНЕНТОВ

Интервью, взятое Жаком Гийемом-Брюлоном, опубликованное в Le Figaro (Париж), 16-V-1966.

Иногда высказывается мнение, что Opus Dei было создано по принципу тайных обществ. Как следует оценивать подобное утверждение? Взяв его в соображение, Вы не могли бы поделиться с нами, тем, что Вы хотели бы высказать людям нашего времени тогда, в 1928, когда был создан Opus Dei?

C 1928 я говорил, что святость не есть удел избранных, все пути земные могут быть освящены, потому что суть духовности Дела и состоит в освящении повседневного труда. Надо отказаться от предрассудка, утверждающего, что миссия рядовых верующих заключается лишь в оказании помощи духовенству в его апостольской работе. И надо заметить, что для того, чтобы достичь этой божественной цели, люди должны чувствовать себя свободными и в действительности быть таковыми; такую свободу даровал нам Иисус Христос. Чтобы учить и проповедовать это, мне никогда не требовалось разводить таинственность вокруг Дела. Членам Opus Dei всякие тайны отвратительны, как и всем обычным верующим: ведь присоединение к Делу никак не изменяет их жизненного статуса. Носить на спине объявление: «Да видят все, что я служу Господу» им бы показалось глупейшей затеей. Это не дело ни в мирском, ни в секулярном смысле. Но те, кто знают членов Дела и общаются с ними, прекрасно осведомлены, что они являются членами Opus Dei; они не кричат об этом на каждом углу, но и не скрывают этого.

Вы не могли бы в двух словах рассказать о том, как устроен Opus Dei во всем мире и каковы его отношения с Генеральным Советом в Риме, председателем которого Вы являетесь?

В Риме находится Генеральный Совет, соответственно, для членов Дела — женщин и для мужчин. В каждой стране введены аналогичные структуры, под руководством Советника данного региона. Не думайте, что это мощная организация, разветвленная по всему миру. Представьте себе лучше организованную неорганизованность, потому что задачи руководителей Дела, прежде всего, и состоит в том, чтобы его члены обрели подлинно Евангельский дух — дух милосердия, добрососедства, понимания, весьма далекий от фанатизма. Для этого им дается достойное и уместное богословское и апостольское образование. В последствие каждый из них располагает полной свободой в своих поступках и, формируя свои собственные критерии и ценности, стремится к христианскому совершенству и старается нести свет Евангелия в свое окружение, освящая повседневную работу, физическую или интеллектуальную, в любой ситуации, а так же и в своей семье.

С другой стороны, руководство Дела всегда работает коллегиально. Мы ненавидим тиранию, особенно в чисто духовном руководстве Opus Dei. Мы любим плюрализм; в противном случае наша деятельность была бы неплодотворна, никто бы не работал, да и не дал бы другим работать, и улучшений бы не было.

В пункте 484 Вашего духовного руководства — книги Путь Вы говорите: «Ты обязан быть орудием». В чем смысл этих слов, если рассматривать их в свете предыдущих вопросов?

Путь, в качестве духовного руководства? Да нет. Я написал большую часть этой книги в 1934 г, обобщив для всех людей, с которыми я общался, мой пастырский опыт. Я и не подозревал, что тридцать лет спустя книга будет издаваться с таким успехом — миллионы экземпляров — на стольких языках. Эта книга не предназначалась только для членов Дела; она написана для всех, в том числе и для нехристиан. Среди тех, кто перевел эту книгу по собственному почину, есть православные, протестанты и люди, не причастные к христианству. Путь следует читать при наличии хотя бы малой толики духовного зрения, внутренней жизни и апостольского рвения. Это не руководство для человека действия. Эта книга написана с одной целью — научить людей общаться с Богом и любить Его, и служить ближним своим. Быть орудием, ведь таков был ваш вопрос, подобно тому, как Апостол Павел хотел стать орудием Господа Иисуса Христа. Быть свободным и ответственным орудием: сами себя обманывают те, кто стремится увидеть на ее страницах нацеленность на земные блага. Не забудем, что для духовных писателей всех эпох рассматривать душу человеческую как инструмент в руках Божиих является обычным делом.

Имеет ли Испания особое значение для Opus Dei? Можно ли ее считать стартовой площадкой для осуществления более интересной и важной программы действий или она для вас лишь один из регионов, не более?

Среди семидесяти пяти стран, в которых действует Opus Dei, Испания, несомненно, просто одна из стран, а испанцев среди членов Дела — меньшинство. Территориально Дело возникло в Испании; но с самого начала Бог ставил перед ним универсальные цели. Впрочем, я сам вот уже двадцать лет живу в Риме.

Некоторые члены Дела играют видную роль в общественной жизни Испании. Не политизировало ли это деятельность Opus Dei? Не компрометируют ли они таким образом Дело и саму Церковь?

Это не происходит ни в Испании, ни в какой другой стране. Я утверждаю, что каждый из членов Дела располагает полной свободой и личной ответственностью, не компрометируя при этом ни Церковь, ни Дело, потому что ни Церковь, ни Дело не предоставляют своим членам поддержки в сфере персональных интересов. Люди, придерживающиеся военизированного взгляда на апостольское служение и духовную жизнь, наверное, рассматривают свободную, личную работу христиан как некую коллективную деятельность. Но я повторяю сейчас и не устаю повторять с 1928 г., что наличие различных мнений и способов действия в земных делах и спорных богословских вопросах для Дела не представляет затруднений: разница во мнениях, которая всегда существовала и будет существовать в Opus Dei, напротив, служит доказательством здорового духа, чистой жизни и уважения законного мнения каждого.

Не думаете ли Вы, что в Испании, из-за идеи сплоченности по национальному признаку, присущей народам Иберийского полуострова, какая-либо часть членов Дела поддастся искушению использовать свое влияние для удовлетворения личных интересов?

Вы выдвигаете такую гипотезу, которая, уж возьму на себя смелость заявить, никогда не воплотится в жизнь в Opus Dei; не только потому, что мы все преследуем исключительно духовные, высшие цели, но и потому что, если однажды один из членов Дела попытается навязать, опосредованно или прямо, какие-либо земные, корыстные критерии своим братьям или использовать их в своих интересах, он будет изгнан без колебаний. В этом случае все остальные члены Дела дадут волю своему законному, святому негодованию.

В Испании Opus Dei ставит себе в заслугу то, что к нему могут присоединиться люди из самых разных социальных слоев. Уместным ли будет такое утверждение для остальных стран или следует признать, что в других регионах члены Дела — это скорее представители элиты — крупные промышленники, работники административного аппарата, политики, а так же представители свободных профессий?

Члены Дела и в Испании, и во всем мире — это люди из самых разных социальных слоев: мужчины и женщины, старые и молодые, рабочие, предприниматели, служащие, крестьяне, люди свободных профессий и т. д. Призвание исходит от Бога, а у Него нет лицеприятия.

Однако надо сказать, что Дело ничего не ставит себе в заслугу: это благодаря дуновению Святого Духа крепнут апостольские начинания, а человеческие усилия здесь не столь важны. В объединениях с земной нацеленностью весьма логично публиковать впечатляющие данные касательно числа, социального положения и качеств своих членов, таким же образом поступают все организации, цель которых — престиж, мирская слава. Но подобный образ действий в том случае, когда речь идет об освящении души, благоприятствует коллективному чванству: Христос ждет от всех и каждого из христиан смирения.

Каково на сегодняшний момент положение Opus Dei во Франции?

Как я вам уже говорил, в каждом регионе руководство Дела автономно. О деятельности Opus Dei во Франции вас лучше всего проинформируют руководители Дела в этой стране. Среди совместных апостольских начинаний Дела, за которые он соответственно и отвечает, есть студенческие общежития, как, например, R?sidence Internationale de Rouvray, в Париже; или R?sidence Universitaire de L'Ile Verte, в Гренобле, лекционные центры, такие, как Centre de Rencontre de Couvrelles и т. д. Но мне хотелось бы напомнить, что совместные апостольские начинания не столь важны: главной задачей Дела является личное, непосредственное свидетельство каждого члена Дела в суете повседневного труда. В этом случае статистика, подсчитывающая число членов Дела как-то неуместна. И не думайте об этой придуманной засекреченности. Ведь в воздухе кружится масса птиц, и секретного в них ничего нет, только никому и в голову не приходит вести им строгий учет.

Каково на сегодняшний день положение Opus Dei в остальных регионах мира и в особенности в англоговорящих странах?

Делу везде хорошо работается — как в Англии, так и в Кении, как в Нигерии, так и в Японии, как в США, так и в Австрии, как в Ирландии, так и в Мексике или в Аргентине; это богословский и пастырский феномен, укорененный в душах людей, жителей данной страны. Он не зависит от определенной культуры или конкретной исторической эпохи. В англоязычном мире Дело, благодаря помощи Божией и поддержке многих людей, осуществляет разные совместные апостольские начинания: Netherhall House в Лондоне, который особое внимание уделяет студентам из Азии и Африки; Hudson Center, в Монреале, для интеллектуального и человеческого развития молодых девушек; Nairana Cultural Center для учащихся из Сиднея… В США, где Дело начало свою работу в 1949 г., можно назвать: Midtown, для рабочих из Чикаго, Stonecrest Community Center, в Вашингтоне для профессиональной подготовки женщин; Trimont House, университетское общежитие в Бостоне и т. д. И последнее, что я хотел бы заметить: влияние Дела, сколько бы его ни было в каждом случае, всегда имеет исключительно духовную, религиозную направленность и никогда не преследует земные цели.

Различные источники утверждают, что многие монашеские ордена, в особенности Иезуиты, и Дело находятся в состоянии вражды. Есть ли хоть какое-то основание у этих слухов или они относятся к области мифов, с которыми носятся люди, незнакомые с реальным положением вещей?

Хотя мы и не монашествующие, и ни в чем на них не похожи, и нет власти на свете, которая заставила бы нас стать таковыми, в Opus Dei мы уважаем и любим монашеское звание. Я каждый день молюсь, чтобы достойные монахи по-прежнему приносили Церкви плоды своих добродетелей, апостольских начинаний и святости. А слухи, о которых вы упомянули… это всего лишь слухи. Монашествующие из многих орденов и конгрегаций всегда восхищались Делом и симпатизировали нашей работе, особенно монахи и монахини, живущие в затворе, которые молятся за нас, состоят с нами в частой переписке, распространяют весть о Деле тысячью разных способов, потому что они знают о нашей созерцательной жизни в суете повседневных забот. Генеральный Секретарь Opus Dei, дон Альваро дель Портильо, общался с прежним Генералом Общества Иисуса и ценил его. С нынешним Генералом, отцом Аррупе, я состою в дружеских отношениях. Непонимание, если бы оно и возникло, показало бы недостаток христианского духа, потому что наша вера ведет нас к единению, а не к разделению и соперничеству.

Как относится Дело к заявлению Собора в пользу религиозной свободы, и особенно к его применению в Испании, где «проект Кастьелла» все еще не приводится в действие? И что Вы можете сказать о так называемом «интегризме», в котором иногда обвиняют Opus Dei?

Интегризм? Дело нельзя назвать ни правым, ни левым, и также нет у него центристских позиций. Я, как священник, стремлюсь быть со Христом, Который с Креста обе руки раскрыл миру в объятии, а не одну: от каждой группы я беру то, что мне представляется уместным и хорошим, что помогает мне и сердце и руки всегда держать наготове, чтобы все человечество обнять. Каждый же член Дела свободен придерживаться любого мнения, если оно не противоречит христианскому учению.

В том, что касается религиозной свободы, Дело с самых первых дней никого никогда ею не обделяло: Opus Dei работает и сосуществует со всеми без различия, потому что в каждом он видит душу живую, которую уважать надо и любить. Это не просто слова; наше Дело — первая католическая организация, которая, с разрешения Святого Престола, принимает в качестве Помощников некатоликов и нехристиан. Я всегда защищал религиозную свободу. Я не понимаю насилия: она, как мне представляется, непригодно для того, чтобы убеждать или побеждать с его помощью; заблуждения исправляются не насилием, а милосердием, молитвой, благодатью Божией и богословским исследованием. С первых дней дух Дела был таков; поэтому недавнее Учительство Второго Ватиканского Собора внушает мне одну только радость. А по поводу конкретного проекта, о котором вы говорите, я не уполномочен решать этот вопрос; Церковная Иерархия в Испании и католики этой страны должны сделать это. Они должны решать такие вопросы в духе Второго Ватиканского Собора, это их обязанность.

Некоторых читателей Пути удивляет утверждение 28: «Супружество существует для рядовых воинов, а не для Генерального Штаба Христова». Прослеживается ли здесь неодобрительный взгляд на брак, что в этом случае противоречило бы желанию Дела вписаться в жизнь современного мира?

Я вам советую прочесть предыдущее утверждение Пути, где говорится, что брак — это божественное призвание. В 1935 году подобные утверждения были не частым явлением. Делать выводы, подобные тем, о которых вы говорите, означает не понимать написанного. В этой метафоре я хотел выразить все, чему всегда учила Церковь — о преимуществе и внеприродной ценности апостольского целибата. И в то же время напомнить всем христианам, что согласно словам Апостола Павла, они должны ощущать себя воинами Христовыми, milites Christi, членами этого Народа Божия, который здесь на земле ведет божественную битву за понимание, святость и мир. Во всем мире — тысячи и тысячи супружеских пар, которые являются членами Дела или живут в духе Opus Dei, прекрасно зная, что солдат может получить награду за храбрость в той битве, где сам генерал проявил себя как трус, бежав с поля сражения.

С 1946 г. вы живете в Риме. Какие черты пап, с которыми вы общались, особенно хотелось бы вспомнить?

Для меня в иерархии любви после Святой Троицы и Пречистой нашей Матери Богородицы идет Папа. Я не могу забыть, что именно папа Пий XII высказал свое одобрение Делу, когда такой, как наш, духовный путь казался многим еретическим; и так же память моя хранит слова любви и приязни, которые были сказаны мне в Риме в 1946 г. Их я услышал от монс. Монтини. Я так же очень ясно помню отеческое и дружелюбное обращение Иоанна XXIII; так он общался со мной всякий раз, как я видел его. Однажды я сказал ему: «В нашем Opus Dei все люди, католики они или нет, всегда встречали теплый прием: я не от Вас научился экуменизму, Ваше Святейшество». И Святой Отец очень смеялся. Что же вам еще сказать? Все папы всегда общались с нами в духе понимания и любви.

 

ПОЧЕМУ СТОЛЬКО ЛЮДЕЙ ПРИСОЕДИНЯЮТСЯ К OPUS DEI?

Интервью, взятое Тедом Шулком для New York Times, 7.10.1966

Полтора года назад мне довелось услышать ваши ответы на вопросы более чем двух тысяч людей, собравшихся в Памплоне. Вы очень настаивали тогда на том, чтобы католики вели себя как ответственные и свободные граждане и «не строить свою жизнь только на том, что они католики». Какое значение Вы придаете этой идее, каков ее масштаб?

Мне всегда казалось крайне неуместным поведение тех, кто делает из причастности к католицизму профессию, а так же тех, кто стремится отринуть принцип личной ответственности, на котором зиждется христианская мораль. Дух Дела и его членов ведет их по пути служения Церкви и всему человечеству, но не использовать при этом Церковь в своих интересах. Мне по сердцу, когда католик всем своим поведением свидетельствует о Христе, а не просто своим именем католика. Мне отвратителен клерикализм и я понимаю, почему наряду с дурным антиклерикализмом существует и здоровый антиклерикализм, происходящий от любви к священству. Эта любовь противится тому, чтобы рядовой верующий или священник использовал свою священную миссию в земных интересах.

Но не думайте, что таким образом я выступаю против кого-то. В Opus Dei нет духа нетерпимости, а лишь желание сотрудничать со всеми теми, которые трудятся во имя Христово, и теми, кто, независимо от того, христиане они или нет, сотворяют из своей жизни великолепную реальность служения.

Впрочем, важно не то, какой масштаб я придаю этим идеям начиная с 1928, а то значение, которое придает им Учительство Церкви. Недавно Собор (на меня, бедного священника, это произвело колоссальное впечатление) напомнил всем христианам в Догматической Конституции О Церкви, что они должны ощущать себя в полной мере гражданами земного града, трудясь во всех областях, как истинные профессионалы своего дела, с любовью к ближним, стремясь к христианскому совершенству, к которому они призваны самим простым фактом Крещения.

Вы можете сказать, имеет ли Opus Dei в Испании экономическую или политическую направленность, и в каких пределах она существует? И если так, то не могли бы Вы ее обозначить?

Дело не имеет никакой политической или экономической направленности ни в Испании, ни в других странах мира. Конечно, движимые учением Христовым, члены Дела всегда защищают личную свободу и права, которые есть у всех: право на жизнь, труд, медицинское обслуживание в случае старости или болезни, на семью, на то, чтобы иметь детей, на то, чтобы давать им образование с учетом способностей каждого из них и на то, чтобы государство с ними обращалось, как подобает обращаться с достойными людьми и честными гражданами.

Но Дело не предлагает им никакого конкретного пути, ни экономического, ни политического, ни культурного. Каждый из его членов располагает полной свободой и может таким образом действовать и мыслить, как он считает нужным. Во всех земных делах члены Opus Dei свободны в своем выборе: в Дело входят люди с самыми разными политическими, культурными, социальными и экономическими воззрениями — любыми из тех, что может позволить себе подлинный христианин.

Я никогда не говорю о политике. Моя священническая миссия — исключительно духовного свойства. Следовательно, если я и высказал бы какое-то мнение касательно земных дел, члены Дела ни в коей мере не должны были бы со мной соглашаться.

Руководители Дела никогда не могут навязать критерии политического или профессионального рода другим членам Дела. Если когда-нибудь один из членов Дела попытался бы это сделать или захотел бы использовать других членов в земных, корыстных интересах, его бы попросили вон без лишних церемоний, потому что другие члены почувствовали бы справедливое негодование.

Я никогда не спрашивал и не спрошу ни у кого из членов Дела, к какой партии он принадлежит, каких политических взглядов придерживается, потому что это было бы посягательством на его законную свободу. И во всем мире руководители Дела поступают также.

Тем не менее, я знаю, что в среде членов Дела, в Испании, как и в любой другой стране, наличествуют самые различные мнения, и я ничего не имею против этого. Я уважаю каждое из них, как я всегда буду уважать каждое мнение о земных делах, высказываемое человеком, который честно стремится жить по совести. Этот плюрализм для Дела — не проблема. Напротив, это проявление здорового духа, который показывает наличие законной свободы каждого из членов Дела.

То, что Opus Dei приобрел политическую и экономическую власть в Испании, благодаря своим членам, занимающим крупные посты в экономической и политической сферах, это миф, наполовину правда или реальность?

Это просто-напросто неверное мнение. Социальное положение большинства членов Дела весьма обычно и даже скромно: это рабочие, клерки, крестьяне, домашние хозяйки, служащие, учителя и т. д. Есть так же и такие — а их гораздо меньше — которые профессионально трудятся на политическом и экономическом поприще. И те, и другие действуют исключительно по своей воле, работают так, как считают нужным, и лично отвечают за свои действия.

Цели Дела — исключительно духовного свойства. Он только просит всех своих членов, независимо от того, пользуются они каким-либо влиянием в общественной жизни или нет, быть настоящими христианами. Он не дает им никаких указаний насчет их работы. Он не пытается руководить их деятельностью. Он не пользуется тем, что они могут занимать какие-либо ответственные посты.

В этом смысле Opus Dei можно сравнить со спортивным клубом или благотворительной организацией, которая ничего общего не имеет с политической или экономической деятельностью, которой могут заниматься ее члены.

Если, как утверждают члены Дела, это религиозное объединение, в котором каждый его член может свободно следовать своим убеждениям, то как Вы объясните очень распространенное мнение о том, что Opus Dei это монолитная организация с весьма четко обозначенной позицией в том, что касается земных дел?

Мне не кажется, что это мнение очень распространено. Многие очень компетентные органы печати признавали не раз плюрализм членов Дела.

Встречаются, конечно, люди, которые придерживаются этого неверного мнения, о котором вы упоминали. Возможно, некоторые, руководимые самыми разными соображениями, распространяли эту идею, хотя и знали, что она никакого отношения к действительности не имеет. Я думаю, что во многих других случаях, это могло быть вызвано нехваткой точных знаний, из-за недостаточной информированности: а из-за недостатка информации нет ничего удивительного в том, что люди, недостаточно заинтересованные в том, чтобы пообщаться с представителями Дела и разобраться во всем лично, принимают мнение отдельных членов за взгляды Дела, как такового.

Абсолютно ясно, что тот, кто имеет хотя бы небольшое представление о ситуации в Испании, не может не признать тот факт, что в среде членов Дела царствует плюрализм. Вы и сами, конечно, можете привести много примеров, которые это подтверждают.

Другим фактором может послужить так же бессознательный предрассудок, такой, как у тех, кто допускает существование лишь одной «партии» в политической или духовной области. Люди, которые придерживаются подобных убеждений и пытаются заставить всех думать, как они, не особенно верят, что другие могут уважать личную свободу ближних своих. Поэтому они и приписывают Делу монолитный характер, тот самый, который наличествует в их собственных группировках.

Как правило, считается, что, как организация, Opus Dei располагает немалыми экономическими средствами. Так как Дело осуществляет многие предприятия образовательного, благотворительного и т. д. типа. Вы не могли бы нам объяснить, как Opus Dei управляет подобными начинаниями, то есть — как он получает финансовые средства, как ими распоряжается и как распределяет?

Действительно, во всех странах, где работает Opus Dei, оно осуществляет социальные, образовательные и благотворительные начинания. Но, тем не менее, это не главная работа Дела. Мы стремимся к тому, чтобы в мире было много женщин и мужчин, которые хотели бы стать настоящими христианами и, таким образом, свидетельствовали о Христе в круговороте повседневной жизни. Центры, о которых вы говорите, строятся с этой целью. Поэтому действенность нашей работы воздвигнута на фундаменте благодати Божией, молитвенной жизни, труда и жертвенности. Но, вне всякого сомнения, для осуществления любых образовательных, благотворительных и социальных предприятий нужны финансовые средства.

Каждый центр финансируется, как и любой другой того же рода. Студенческие общежития, например, содержатся на деньги, которые вносят студенты, живущие там. Школы содержатся на плату, которую вносят учащиеся, сельскохозяйственные школы продают свою продукцию и т. д. Однако, ясно, что этих поступлений почти никогда не бывает достаточно, чтобы покрыть все расходы, тем более, принимая в расчет тот факт, что все начинания Дела осуществляются, исходя из критериев апостольских, и большинство из них строится для людей малоимущих, которые, что довольно часто случается, вносят за образование символическую плату.

Чтобы осуществить эти начинания члены Дела вносят свой вклад, они отдают на это часть своей заработной платы. Но, прежде всего, это осуществляется с помощью очень многих людей, которые не принадлежат к Opus Dei, но хотят принять участие в осуществлении важных социальных и образовательных предприятий. Те, кто работает в каждом таком центре, стараются подогреть в людях апостольское рвение, озабоченность общественными вопросами, братский дух, который их воодушевляет на осуществление этих предприятий. Так как речь идет о начинаниях, которые реализуются с профессиональной компетентностью и отвечают действительным нуждам общества, в большинстве случаев помощь всегда была щедрой. Вы знаете, что, например, Объединение Друзей Наваррского Университета насчитывает 12. 000 членов*.

Финансирование каждого центра производится автономным образом. Каждый из них действует совершенно независимо и стремится найти необходимые средства для того среди людей, заинтересованных в данной, конкретной работе.

Согласны ли вы с утверждениями, что Opus Dei в действительности «контролирует» некоторые банки, предприятия, газеты и т. д.? Если да, то, что значит «контролировать» в данном контексте?

В Opus Dei есть члены (их значительно меньше, чем некоторые думают), которые руководят разного рода предприятиями. Некоторые из них управляют унаследованными ими семейными предприятиями. Другие начали свой бизнес самостоятельно или объединили свои усилия с другими людьми. Третьи благодаря своим способностям были назначены на пост руководителей компаний владельцами этих компаний. Они достигли своего положения честным и обычным путем. Это не имеет ничего общего с членством в Opus Dei.

Так же, как и остальные члены Дела, управляющие компаниями, принадлежащие к Opus Dei, стремятся жить в духе Евангелия, исполняя свои профессиональные обязанности. Это означает, во-первых, что они должны соблюдать безупречную справедливость и честность. Они стараются честно вести дела, по справедливости выплачивать жалование своим сотрудникам, уважать права владельцев или акционеров, исполнять все законы. Они избегают всякого рода фаворитизма по отношению к другим людям, вне зависимости от того, являются ли те членами Дела или нет. Я считаю, что фаворитизм противоречит не только стремлению к святости — а ведь именно это стремление привело их в Opus Dei — но и самым элементарным представлениям о нравственности по Евангелию.

Я уже говорил о той абсолютной свободе, которой пользуются члены Opus Dei в своей профессиональной деятельности. Это означает, что директора корпораций, принадлежащие к Делу, управляют своими компаниями так, как считают нужным, и не следуют никаким инструкциям от руководителей Opus Dei в том, как им должно выполнять свою работу. Они сами несут полную ответственность за ту экономическую и финансовую политику, которой они придерживаются, или — как в случае с газетами и другими печатными органами — за свою идеологическую ориентацию.

Любые попытки описывать Opus Dei как источник светских или экономических директив совершенно безосновательны.

Каково устройство Opus Dei в Испании? Кто его возглавляет, и как осуществляется руководство? Вмешиваетесь ли вы лично в деятельность Opus Dei в Испании?

Управление Opus Dei всегда коллегиально. Решения никогда не принимаются одним человеком. Мы ненавидим тиранию — она несовместима с человеческим достоинством. В каждой стране руководство нашей апостольской деятельностью вверено комиссии, составленной в основном из мирян, занимающихся самыми разными профессиями, и возглавляемой региональным Советником* Opus Dei. Советник в Испании — д-р Флоренсио Санчес Бейа.

Поскольку Opus Dei — духовная организация, ее руководство ограничивается тем, что направляет апостольскую деятельность организации. Любые мирские цели исключены. Дело не только уважает свободу своих членов: оно помогает им полностью осознать ее. Чтобы достичь святости в своей профессии или работе, члены Opus Dei нуждаются в таком образовании, которое поможет им распоряжаться своей свободой перед лицом Божьим с искренним благочестием и в согласии с христианской доктриной. Такова основная задача руководителей: помогать членам Opus Dei познавать и осуществлять на деле христианскую веру, сохраняя при этом полную личную независимость. Разумеется, в сфере чисто апостольской деятельности нужна некоторая степень координации, но даже здесь вмешательство сведено до минимума, необходимого для того, чтобы облегчить проведение образовательных, социальных и благотворительных мероприятий — всей той деятельности, которую они осуществляют в духе деятельного христианского служения.

Принципы, о которых я говорю, свойственны и к центральному руководству Opus Dei. Я не руковожу Делом в одиночку. Решения принимаются Генеральным Советом Opus Dei, находящимся в Риме и состоящим на нынешний момент из представителей четырнадцати стран. Генеральный Совет только предлагает основное направление для апостольской деятельности Дела во всем мире, а конкретное воплощение этого направления оставлено на усмотрение руководителей в каждой стране. Точно также управляется и женская секция. В Центральный Совет этой секции входят женщины из двенадцати стран.

Почему, на ваш взгляд, Opus Dei вызывает недовольство у многих монашеских орденов, таких, как Общество Иисуса?

Мне известно огромное число монашествующих, которые знают, что мы не монахи, но отвечают нам любовью на любовь и молятся за наше апостольское служение. Я питаю уважение к Обществу Иисуса, и меня связывают личные дружеские отношения с Отцом Аррупе, Генералом ордена, и могу вас заверить, что наши отношения основаны на взаимных уважении и любви.

Возможно, вам встречались монашествующие, которые не понимают нас или не сочувствуют нашему Делу. Если это так, то это, должно быть, из-за недопонимания, из-за того, что им не хватает знания о светском и мирском характере нашего апостольского служения, которое ни в коем случае не покушается на принадлежащую им территорию. Мы почитаем и любим всех монашествующих и просим Господа сделать их служение Церкви и всему человечеству еще более плодотворным. Между Opus Dei и монашествующими никогда не будет драки — для борьбы нужны двое, а у нас нет никакого желания бороться с кем бы то ни было.

Чему, по-вашему, можно приписать растущее влияние Opus Dei? Это происходит благодаря привлекательности его учения, или этот факт также отражает заботы современной эпохи?

Господь наш благоволил создать Opus Dei в 1928 году, чтобы напомнить христианам, что, как сказано в книге Бытия, Бог создал человека для труда. Мы пришли, чтобы еще раз напомнить: Иисус тридцать лет работал плотником в Назарете. В Его руках профессиональный труд — такой же, как и труд миллионов людей во всем мире — превратился в божественное задание, стал частью нашего искупления, путем спасения.

Дух Opus Dei отражает чудесную (позабытую за века многими христианами) реальность того, что любой честный и достойный человеческий труд может превратиться в божественное дело. В служении Богу не бывает работы второго сорта, всякая работа важна.

Чтобы любить Бога и служить Ему, не надо делать ничего странного или необычного. Христос призывает всех людей без исключения быть совершенными, как совершен Его Отец Небесный (ср. Мф 5,48). Для огромного большинства людей святость подразумевает освящение их труда, освящение в труде их самих и освящение других людей этим трудом. Так они смогут встретиться с Богом в своей повседневной жизни.

В условиях современного общества, которое все выше ценит труд, людям нашего времени проще понять этот аспект христианской вести, о чем и напоминает нам дух Дела. Но еще важнее — влияние Духа Святого. Его животворящее действие сделало нас свидетелями великого движения обновления во всем христианстве. Декреты Второго Ватиканского Собора со всей ясностью показывают нам, что важной частью этого обновления стала именно эта переоценка повседневного труда и достоинства христианского призвания, заключающегося в жизни и труде в миру.

Как идет развитие Opus Dei в других странах, помимо Испании? Каково влияние Дела в Соединенных Штатах, Великобритании, Италии и т. д.?

На сегодняшний день к Opus Dei принадлежат представители шестидесяти восьми национальностей, работающие почти во всех странах Америки и Западной Европы, а также в различных частях Африки, Азии и Океании.

Во всех этих странах влияние Дела — чисто духовного свойства. Прежде всего, Дело стремится помочь людям в том, чтобы они полнее открывались духу Евангелия в своей повседневной жизни. Все эти люди занимаются самыми разными делами: от мелких фермеров, возделывающих землю в отдаленных андских деревушках, до банкиров с Уолл Стрит. Всех их Opus Dei учит тому, что их повседневный труд — будь он с точки зрения человеческой скромным или заметным — обладает особой ценностью, что он может быть высокоэффективным способом любви и служения Богу и другим людям. Дело учит их любить всех людей, уважать их свободу и, выполняя свою работу так, как каждый считает нужным, стремиться к тому, чтобы между людьми исчезала нетерпимость и взаимонепонимание, а общество становилось более справедливым. Только в этом и заключается влияние Opus Dei, где бы он ни работал.

Что же касается социальных и образовательных начинаний Дела, то они предпринимаются в ответ на конкретные запросы и потребности общества в каждом регионе. Я не располагаю подробной информацией о каждом начинании, поскольку, как я уже вам говорил, наша организация в высшей степени децентрализована. Приведу один пример из многих — Midtown Sports and Cultural Center в Чикаго, который предлагает образовательные и спортивные программы для жителей этого квартала. Важная часть работы этого центра состоит в том, чтобы способствовать общению, в духе дружбы и сотрудничества, различных этнических групп, проживающих в данном районе. Другое интересное направление деятельности — The Heights в Вашингтоне: сюда входят курсы профессиональной ориентации, специальные программы для одаренных студентов и т. д.

В Англии следует упомянуть ряд университетских общежитий, где студентам предоставляют не только место проживания, но и различные программы для завершения их человеческого, духовного и культурного образования. Особенной известностью пользуется, благодаря своему международному характеру, Netherhall House в Лондоне. Здесь всегда жили студенты из более чем пятидесяти стран. Многие из них — не христиане, поскольку центры Opus Dei открыты для всех без различия рас и религий.

Для краткости я упомяну еще только одно начинание Дела — Centro Internazionale della Giovent? Lavoratrice в Риме. Этот центр профессионального обучения молодых рабочих был вверен Opus Dei Папой Иоанном XXIII и официально открыт Папой Павлом VI меньше года назад.

Каким вы представляете себе будущее Opus Dei в ближайшие годы?

Opus Dei еще очень молод. Для организации тридцать девять лет — это только начало. Наша цель — сотрудничество со всеми другими христианами в великой миссии: нести свет Евангелия, напоминать, что Оно может оживлять душу человека в любых обстоятельствах. Ожидающая нас задача огромна. Это безбрежное море, поскольку до тех пор, пока люди существуют на Земле — независимо от того, насколько сильно могут измениться технологии производства — всегда будет труд, который можно предложить Богу и освятить. Opus Dei хочет научить людей, с Божьей помощью, как им превратить свой труд в служение всем людям, любого положения, расы и религии. Служа таким образом людям, они будут служить Богу.

 

OPUS DEI: ОРГАНИЗАЦИЯ, КОТОРАЯ СПОСОБСТВУЕТ ПОИСКУ СВЯТОСТИ В МИРУ

Интервью, взятое Энрико Зуппи и Антонино Фугарди (L'Osservatore della Domenica, государство Ватикан). Опубликовано в трех выпусках, 19 и 26 мая и 2 июня 1968 года.

Opus Dei играет ведущую роль в современном развитии мирян. Поэтому мы хотели бы спросить вас, прежде всего, вот о чем: каковы, на ваш взгляд, основные характеристики этого развития?

Я всегда считал, что основная характеристика развития мирян — это новое осознание достоинства христианского призвания. Призыв Бога, характерная печать, обретенная в крещении, и благодать означают, что каждый христианин может и должен быть живым воплощением веры. Каждый христианин должен быть «другим Христом, самим Христом» (alter Christus, ipse Christus). Святой Отец недвусмысленно выразил это в следующих словах: «Необходимо сохранять за святым крещением всю полноту его значения. Посредством этого таинства мы приобщаемся к Мистическому Телу Христову, Которое есть Церковь… Не следует думать, что быть христианином, принять крещение — это что-то незначительное и неважное. Крещение должно глубоко и радостно запечатлеться в сознании каждого крещеного человека» (Окружное послание Ecclesiam Suam, часть первая).

Из этого следует более глубокое осознание Церкви как общины, состоящей из всех верующих, где у всех одна и та же миссия, которую каждый должен исполнять в соответствии со своими личными жизненными обстоятельствами. Миряне, ведомые духом Святым, еще больше осознают тот факт, что они — Церковь, что у них особая высокая и насущная миссия, поскольку они были призваны Самим Богом к ее осуществлению. И они знают, что эта миссия проистекает из самого их статуса христиан и не обязательно из указаний Иерархии, хотя они, разумеется, должны осуществлять эту миссию в духе единства с Церковной Иерархией, следуя Учительству Церкви. Если они не находятся в единстве с епископами и их главой, Папой, то они не могут, если они католики, быть в единстве с Христом.

Собственный вклад мирян в святость и апостольское служение Церкви — это их свободные и ответственные действия в светских, земных структурах, куда они вносят закваску христианской вести. Свидетельство христианской жизни, слово просвещения во имя Божие, ответственные действия ради служения другим людям, участие в решении общих проблем — таковы пути осуществления божественной миссии обычными христианами.

Много лет, с самого основания Opus Dei, я размышляю и прошу других размышлять над словами Христа, которые мы находим в Евангелии от Иоанна: Et ego, si exaltatus fuero a terra, omnia traham ad meipsum. «И когда Я вознесен буду от земли, все привлеку к Себе» (Иоанн, 12:32; пер. с Вульгаты). Своей смертью на Кресте Христос привлек к Себе все творение. И теперь задача христиан — примирить все сущее с Богом и с помощью своей работы в миру поместить Христа на вершину всех человеческих занятий.

Мне бы хотелось добавить, что, наряду с новым осознанием мирянами своей роли, подобное развитие происходит и среди духовенства. Они тоже начинают осознавать, что у мирян — своя особая роль, которую надлежит пестовать и поощрять пастырским попечением, дабы обнаружить в Народе Божьем харизму святости и апостольского служения, явленную Богом в бесконечном разнообразии форм.

Этот новый пастырский подход, на мой взгляд, совершенно необходим, хотя и многого требует. Он требует сверхъестественного дара различения духов, чувствительность к тому, что идет от Бога, и смирения, не позволяющего навязывать другим свои личные предпочтения и побуждающего следовать тому, что Бог вкладывает в душу человека. Одним словом, это означает любить законную свободу сынов Божьих, которые обретают Христа и становятся носителями Христа, следуя весьма различными, но одинаково божественными путями.

Одна из величайших опасностей, угрожающих сегодня Церкви, заключается, возможно, именно в этом непризнании божественных требований христианской свободы и следовании ложным доказательствам того, что насаждение единообразия среди христиан приносит больше плодов. В основе такого рода установки лежит нечто не просто законное, но даже похвальное: желание, чтобы Церковь оказывала существенное влияние на жизнь современного общества. Тем не менее, я весьма опасаюсь, что это ошибочный путь, поскольку, с одной стороны, он может втянуть Иерархию в земные проблемы (и это грозит впадением в клерикализм, который хотя и отличается от клерикализма прошлых веков, все же не менее отвратителен), а с другой — изолировать мирян, рядовых христиан, от повседневной жизни, превратить их в простых глашатаев решений или идей, возникших вне того мира, в котором они живут.

Мне кажется, что нас, священников, призывают смиренно учиться не быть в моде, быть на самом деле рабами рабов Божьих и принять всем сердцем восклицание Крестителя: Illum oportet crescere, me autem minui. «Ему должно расти, а мне умаляться» (Ин 3:30), чтобы дать возможность рядовым христианам, мирянам, сделать присутствие Христа реальным во всех сферах жизни общества. Одна из фундаментальных задач священника состоит и всегда будет состоять в том, чтобы излагать христианскую доктрину, помогать отдельным людям и обществу в целом осознать личные и социальные требования, предъявляемые им Евангелием, и чтобы побуждать людей различать знаки времени. Но вся работа священника должна выполняться с максимальным уважением к законной свободе мирянина: каждый человек должен давать Богу свободный ответ. И, кроме того, каждый католик, помимо того, что получает помощь от священника, также получает свой собственный свет от Бога и благодать состояния для осуществления особой миссии, посланной ему как человеку и христианину.

Всякий, кто полагает, что для того, чтобы голос Христа был услышан в мире, необходимо, чтобы духовенство высказывалось по каждому вопросу и всегда во всем участвовало, еще не сумел понять, в чем заключается достоинство божественного призвания каждого члена Народа Божия.

Какова в этом контексте роль, которую всегда осуществлял и продолжает в настоящее время осуществлять Opus Dei? Какие формы сотрудничества поддерживают члены Дела с другими организациями, работающими в этой области?

Не мне оценивать работу, которую по милости Божьей делает Opus Dei. Я могу сказать только, что цель Opus Dei — способствовать поиску святости и осуществлению апостольского служения христианами, живущими в миру, каков бы ни был их статус или положение в обществе.

Дело появилось на свет, чтобы помочь понять тем христианам, которые через свою семью, своих друзей, свою обычную работу, свои благородные устремления образуют самую ткань гражданского общества, что их жизнь — такая, какая она есть — может стать благоприятной возможностью для встречи с Христом; что это путь святости и апостольского служения. Христос присутствует во всякой честной человеческой деятельности. Жизнь рядового христианина, которая некоторым людям может показаться банальной и маловажной, может и должна быть святой и святоносной.

Другими словами: если вы хотите следовать за Христом, служить Церкви и помочь другим людям осознать свое вечное предназначение, нет нужды покидать этот мир или держаться от него на расстоянии. Вам даже не нужно заниматься церковной деятельностью. Единственное необходимое и достаточное условие — исполнять миссию, которую поручил вам Господь, в том месте и в той среде, которые указало Его Провидение.

Поскольку на большинство христиан Бог возложил миссию заниматься земными делами и освящать мир изнутри, цель Opus Dei заключается в том, чтобы помочь им обнаружить свою божественную миссию, показать им, что их человеческое призвание — их профессиональное, семейное и социальное призвание — не противоречит их духовному призванию, а, напротив, является его неотъемлемой частью.

Единственная миссия Opus Dei — распространение этого исходящего из Евангелия послания среди всех тех, кто живет и работает в миру, независимо от их образования, профессии или ремесла. И тем, кто сумел постичь такого рода идеал святости, Дело предлагает духовную поддержку и необходимое доктринальное, аскетическое и апостольское обучение.

Члены Opus Dei не работают в группе. Они действуют самостоятельно, полагаясь на личную свободу и ответственность. Таким образом, Opus Dei не является закрытой организацией, которая так или иначе пытается изолировать своих членов от остальных людей. Совместные апостольские начинания — единственный предпринимаемый Делом род деятельности — открыты для всех людей, без различия их социальной, культурной или религиозной принадлежности. И, поскольку члены Дела ищут святости в миру, они всегда работают с теми людьми, с которыми они связаны по работе или по участию в общественной жизни.

Подлинно христианский дух проявляется не только в единении с церковной иерархией — Папой и епископами — но также в ощущении единства со всеми братьями по вере. С давних пор я считаю, что один из серьезнейших недугов сегодняшней Церкви — это неведение многих католиков относительно того, чем занимаются и о чем размышляют католики в других странах или слоях общества. Мы должны вновь возжечь то чувство братства, которое столь глубоко ощущалось ранними христианами. Это поможет нам почувствовать, что все мы связаны друг с другом, и в то же время испытать радость от разнообразия форм, в которых проявляется призвание каждого из нас. А это приведет к тому, что мы избежим многих несправедливых и обидных суждений, от имени католицизма высказываемых определенными группировками в адрес их братьев по вере, которые на самом деле ведут себя благородно и с истинным самопожертвованием в особых условиях своих стран.

Для каждого человека очень важно оставаться верным своему божественному призванию. Только так его особое призвание, которым наделил его Господь, сможет принести Церкви пользу. Обязанность членов Opus Dei, обычных христиан — освящать мир изнутри, занимаясь самыми разными человеческими делами. Поскольку членство в Opus Dei никоим образом не влияет на их положение в миру, они принимают участие — так, как считают нужным — в жизни прихода, в общих богослужениях и т. д. И в этом смысле они обычные граждане, которые хотят быть добрыми католиками.

Тем не менее, члены Дела, как правило, не принимают участия в конфессиональной деятельности. Они участвуют в церковных делах только в исключительных случаях, по экстренной просьбе со стороны иерархии. Они придерживаются такой позиции не потому, что хотят отличаться от других, и уж тем более не из презрения к конфессиональным делам. Просто они хотят заниматься тем, к чему призван Opus Dei. Церковными делами уже занимается большое количество монахов и священников, а также мирян, которые целиком отдаются этой работе.

Задача, к которой Господь призывает членов Дела, — другого рода. Внутри всеобщего призвания к святости каждый член Opus Dei получает свое собственное призвание, которому он свободно и ответственно посвящает себя, чтобы искать святость и осуществлять апостольскую миссию в миру, задавшись целью жить в особой духовности и на протяжении всей жизни получать особое образование. Если бы они пренебрегали своей работой в миру с тем, чтобы заниматься церковными делами, полученные ими божественные дары были бы растрачены попусту, а сами они, увлекшись иллюзией мгновенной эффективности пастырской деятельности, нанесли бы реальный ущерб Церкви. Ибо тогда было бы меньше христиан, положивших своей целью освящать себя во всех профессиях и ремеслах гражданского общества, на всем необозримом поле мирского труда.

Кроме того, требования, предъявляемые постоянным религиозным и профессиональным образованием, а также время, которое каждый человек посвящает делам благочестия, молитве и добросовестному выполнению обязанностей, налагаемых на него его социальным статусом, полностью заполняют всю жизнь членов Дела. У них просто не остается свободного времени.

Мы знаем, что в Opus Dei входят мужчины и женщины из всех социальных слоев, те, кто состоит в браке, и те, кто соблюдает безбрачие. Что их всех объединяет? Какие обязательства берет на себя каждый член для достижения целей, которые ставит перед собой Opus Dei?

Об этом я могу сказать буквально в двух словах: искать святости в миру, nel mezzo della strada, «на улице». Человек, которого его особое, полученное от Бога, призвание привело в Opus Dei, убежден, что он должен достичь святости в своих реальных жизненных обстоятельствах, в своей работе — физической или интеллектуальной, и живет в соответствии с этим убеждением. Я говорю: «????????? (…) и живет в соответствии», потому что дело не в том, чтобы просто принять некое теоретическое положение, но в том, чтобы день за днем осуществлять это положение на практике, в повседневной жизни.

Если вы хотите достичь святости — несмотря на свои личные недостатки и недочеты, которые сопровождают нас всю жизнь — вы должны попытаться, с Божьей помощью, жить в любви, которая есть исполнение закона и связь совершенства. Любовь не есть нечто абстрактное. Она влечет за собой подлинную и полную самоотдачу в служении Богу и всем людям; в служении Богу, Который говорит с нами в тишине молитвы и в шуме мира, и в служении людям, чье существование переплетается с нашим собственным.

Живя в Любви, вы живете в согласии со всеми человеческими и сверхъестественными добродетелями, которые должны быть присущи христианину. Эти добродетели образуют некое единство и не могут быть сведены к простому перечню. Не может быть любви без справедливости, солидарности, ответственности в семье и обществе, бедности, радости, целомудрия,??????…

Вы тотчас увидите, что упражнение в этих добродетелях ведет к апостольскому служению. Оно уже, само по себе, апостольское служение. Ибо когда люди пытаются следовать этому пути в своей жизни, в своем повседневном труде, их христианское поведение становится добрым примером, свидетельством, реальной и эффективной помощью другим людям. Они учатся следовать за Христом, Который coepit facere et docere, «делал и учил» (Деян 1,1), словом и примером. Вот почему на протяжении последних сорока лет я называл это служение апостольским служением дружбы и доверительности.

Все члены Opus Dei одинаково стремятся к святости и апостольскому служению. И поэтому в Деле нет степеней или категорий членства. В Opus Dei людей приводит одно и то же призвание. Это призвание состоит в том, чтобы посвятить себя лично, со всей свободой и ответственностью, тому, чтобы стараться выполнять волю Божию, то есть то, чего Бог хочет от каждого человека. Это великое множество личных обстоятельств — обстоятельств, в которых находится каждый член во всем мире. Одно и то же призвание приспособлено к разным обстоятельствам.

Как видите, пастырский феномен Opus Dei происходит из низов, из повседневной жизни христиан, живущих и работающих бок о бок с остальным человечеством. Таким образом, его нельзя считать частью процесса обмирщения или десакрализации монашеской жизни. Его нельзя назвать последним звеном в цепи, теснее связывающей монашеское и мирское.

Когда человек получает призвание присоединиться к Opus Dei, он обретает новое видение того, что его окружает. Он в новом свете видит социальные отношения, свою профессию, свои интересы, печали и радости. Но он ни на минуту не прекращает жить среди них. Таким образом, нельзя говорить о приспособлении к миру или к современному обществу. Потому что нельзя приспособиться к тому, что является неотъемлемой частью твоей личности. По отношению к тому, что тебе свойственно, можно только быть. В сердце своем ты получил то же призвание, что и те рыбаки, крестьяне, торговцы или солдаты, что сидели у ног Иисуса в Галилее и слышали, как Он говорит: Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф 5,48).

Еще раз повторяю: совершенство, которого ищет член Opus Dei, есть совершенство, подобающее христианину. Это совершенство, к которому призван каждый христианин; оно заключается в том, чтобы жить полностью в согласии с требованиями Веры. Нас не интересует евангельское совершенство, которое подобает монашествующим и некоторым организациям, близким по духу к монашествующим. Еще меньше мы заинтересованы в так называемой жизни евангельского совершенства, которая, согласно каноническому праву, относится к монашескому статусу.

Я считаю, что монашеское призвание благословенно и необходимо для Церкви, и всякое неуважение к этому призванию противоречит духу Дела. Но это не мое призвание и также не призвание членов Opus Dei. Можно сказать, что каждый член присоединяется к Opus Dei на четких условиях — не менять свой жизненный статус. Особая характеристика нашего пути — освящать свой жизненный статус в миру и освящаться там, где каждый встречается с Христом. Таково обязательство, которое принимает на себя каждый из членов Дела для осуществления целей Opus Dei.

Как устроен Opus Dei?

Поскольку, как я уже сказал, призвание к Делу находит мужчину или женщину посреди их обычной жизни и работы, легко понять, что Opus Dei не основан на комитетах, ассамблеях, встречах и т. д. Иногда, к удивлению некоторых, я заходил так далеко, что называл Opus Dei неорганизованной организацией. Большинство членов — на самом деле, практически все — живут там, где бы они жили, не будучи членами Opus Dei: в своем доме, со своей семьей, там, где они работают.

И именно там каждый член Дела обретает цель Opus Dei: стремиться к святости, превратить свою жизнь в ежедневное апостольское служение, обычное, нешумное, но упорное (это самое главное) и действенное служение Богу. Для содействия этому апостольскому служению и жизни в святости Opus Dei предоставляет своим членам необходимую духовную помощь, совет и направленность — но только лишь в строго духовном смысле. Во всем остальном — в своем труде, социальных отношениях и т. д. — они действуют по собственному усмотрению, осознавая, что это не нейтральная почва, а среда, которая может быть освящена, и сама стать средством освящения и апостольского служения.

И так все живут своей жизнью, со всеми ее отношениями и обязательствами, и обращаются к Делу за духовной помощью. Для этого нужна структура, но лишь в очень небольшой степени. Все сделано для того, чтобы ограничить ее лишь самым необходимым. Дело предоставляет члену Opus Dei в течение всей его жизни религиозное доктринальное образование, которое позволяет ему обрести активное и искреннее благочестие и рвение, побуждающее к постоянной созерцательной молитве и к личной ответственной апостольской деятельности, лишенной всякого фанатизма.

К тому же все члены знают, где им найти священника из Opus Dei, с которым они могли бы обсудить нравственные проблемы. Некоторые члены — их очень немного в сравнении с общим числом — живут вместе, чтобы заботиться о духовном благе других или заниматься какой-либо апостольской деятельностью. Они живут в обычном доме, как любая христианская семья, и в то же время продолжают заниматься своей профессией.

В каждой стране есть региональное руководство, всегда коллегиальное по своей природе, возглавляемое Советником; а в Риме находится центральное руководство, состоящее из представителей самых разных национальностей. В Opus Dei существует две секции, одна для мужчин, а другая для женщин: они абсолютно независимы и образуют две различные ассоциации, объединенные только в лице Генерального Руководителя.

Надеюсь, мне удалось объяснить, что я имею в виду под неорганизованной организацией: мы отдаем духу преимущество перед организацией, и поэтому жизнь членов не стеснена директивами, планами и митингами. Каждый член идет своим путем. С другими его объединяет общий дух и общее стремление к святости и апостольскому служению, которое сопутствует ему в его желании освятить свою повседневную жизнь.

Иногда Opus Dei описывают как интеллектуальную элиту, которая стремится просочиться в ключевые политические, финансовые и культурные сферы, чтобы контролировать их изнутри, хотя и с добрыми намерениями. Это правда?

Почти все организации, которые несли с собой новую весть или серьезно пытались служить человечеству в живом духе Христианства, сталкивались с непониманием, особенно в начале. Вот почему некоторые люди вначале не поняли учение об апостольском служении мирян, которое проповедовал и согласно которому жил Opus Dei.

Я также должен добавить — хотя и не люблю говорить о таких вещах — что в нашем случае велась также организованная и упорная кампания по искажению фактов. Находились люди, говорившие, что мы действуем тайно (возможно, это был их собственный стиль поведения), что мы хотим захватить важные посты и т. д. Если говорить точнее, эту кампанию начал около тридцати лет назад один испанский монах, который позже оставил свой орден и Церковь. Он заключил гражданский брак и сейчас является протестантским пастором.

Раз начавшись, искажение фактов дальше продолжалось уже по инерции: некоторые люди пишут, не удосуживаясь проверить информацию, и не все действуют, как то подобает профессиональным журналистам, которые, понимая, что они не всегда безупречны, достаточно честны, чтобы исправить свою ошибку, когда выясняется вся правда. Именно это и произошло в этом случае, хотя клевета и опровергается очевидными доказательствами, не говоря уже о том, что она с самого начала выглядела совершенно неправдоподобной. Как бы то ни было, все эти слухи, о которых вы упомянули, касаются только Испании, и всякий, кто думает, что международная организация вроде Opus Dei крутится вокруг проблем только одной страны, просто близорукий провинциал.

Большинство членов Opus Dei — в Испании и повсюду — домохозяйки, рабочие, мелкие коммерсанты, клерки и т. д., т. е. люди, не обладающие никаким особенным политическим или социальным весом. Тот факт, что огромное количество рабочих являются членами Opus Dei, не привлекает внимания; но стоит появиться одному политику, и все сосредотачивают на этом свое внимание. Я убежден, что призвание к Делу у железнодорожного носильщика столь же важно, как и призвание директора компании. Призывает Господь, а в делах Господних не бывает никакой социальной дискриминации и уж тем более демагогии.

Всякий, кто видя, что члены Opus Dei работают в самых различных областях человеческой деятельности, рассуждает об этом в терминах «влияния» и «контроля», просто-напросто демонстрирует свои весьма примитивные представления о христианской жизни. Opus Dei не обладает властью и не желает власти, ни в одной из сфер земной деятельности. Все, чего он хочет — это распространять Евангельскую весть, нести всем людям, живущим в мире, послание о том, чего Бог хочет от них, чтобы они любили Его и служили Ему своими земными делами. Следовательно, члены Opus Dei, обычные христиане, работают там, где хотят, и так, как им нравится. Единственная забота Дела — помогать им духовно, чтобы они всегда могли действовать в согласии с христианской нравственностью.

Но давайте поговорим конкретно об Испании. Те немногочисленные члены Opus Dei, которые занимают в Испании значительное социальное или политическое положение, руководствуются в своей деятельности (так же, как и во всех других странах) личной свободой и ответственностью, и каждый следует своей совести. Вот почему на практике они придерживаются очень разных и нередко противоположных взглядов.

Мне бы также хотелось предупредить, что разговоры о том, что присутствие членов Opus Dei в испанских политических кругах имеет какое-то особое значение, приводят к возникновению в высшей степени искаженного взгляда на факты. Членов Opus Dei, принимающих участие в испанской общественной жизни, очень немного, по сравнению с числом католиков, активно вовлеченных в деятельность в этой области. Поскольку практически все население этой страны — католики, логично было бы предположить, просто по статистике, что люди, участвующие в общественной жизни, тоже, скорее всего, католики. На самом деле на всех уровнях общественного управления — от министерств до местных городских советов — можно обнаружить большое количество католиков, принадлежащих к самым разным организациям верующих: некоторые отделения Католического Действия, Национальная Католическая Ассоциация Пропагандистов, чьим первым президентом был покойный кардинал Эррера, Конгрегации Святой Девы и т. д.

Я не хочу дальше распространяться на эту тему, но мне бы хотелось воспользоваться этой возможностью, чтобы еще раз сказать: Opus Dei не связан ни с какой страной, ни с каким правительством, ни с одной политической партией, ни с какой-либо идеологией. Во всех земных делах его члены всегда действуют совершенно свободно и берут на себя ответственность за все свои действия. Они питают отвращение к любой попытке использовать религию в политических или партийных интересах.

Простые вещи порой трудно бывает объяснить. Вот почему я так долго отвечаю на ваш вопрос. Как бы то ни было, слухи, о которых вы говорите, теперь уже в прошлом. Эти наветы давно уже разоблачены: теперь уже никто им не верит. С самого начала мы всегда действовали при свете дня (у нас нет никакой причины действовать иначе), открыто объясняя природу и цели нашего апостольского служения. Любой, кому нужны были факты, всегда мог их получить. Правда в том, что огромное количество людей — католиков и не-католиков, христиан и не-христиан — с любовью и уважением относятся к нашей работе и сотрудничают с нами.

Правда также и в том, что прогресс в истории Церкви привел к исчезновению определенного рода клерикализма, который стремился исказить все, что делали миряне, подозревая их в лицемерии. Сейчас, благодаря этому прогрессу, легче понять, что то, чем всегда жил и что проповедовал Opus Dei — ни больше, ни меньше как божественное призвание рядового христианина, в рамках четко определенной харизмы.

Я надеюсь, что придет время, когда фраза «католики проникают во все сферы общества» выйдет из употребления, потому что все поймут, что это клерикальное выражение. В любом случае она совершенно неприложима к апостольскому служению Opus Dei. Членам Дела нет нужды проникать в земные сферы по той простой причине, что они обычные граждане, такие же, как и все остальные люди, и они уже там находятся.

Когда Господь призывает любого, кто работает на фабрике, в больнице или в парламенте, присоединиться к Opus Dei, это означает, что отныне этот человек принимает решение использовать все необходимые средства для освящения, с Божьей помощью, своего труда. Это не больше, чем осознание радикальных требований евангельской вести, в применении к тому особому призванию, которое получил этот человек.

Полагать, что это осознание подразумевает отказ от нормальной жизни — вывод, который можно сделать только в том случае, если человек получил от Бога монашеское призвание, с его contemptus mundi, т. е. презрением к мирскому. Но было бы очевидной нелепостью пытаться сделать этот отказ от мира квинтэссенцией или вершиной христианства.

Так что это не Opus Dei помещает своих членов в определенную среду — повторяю, они уже там и им незачем уходить оттуда. Более того — призвание к Opus Dei, обретаемое по милости Божьей и благодаря тому апостольскому служению дружбы и доверительности, о котором я уже говорил, можно обнаружить во всех сферах жизни.

Возможно, именно эта простота природы и способа работы Opus Dei представляет определенную трудность для тех, кто полон сложностей и, похоже, не в состоянии понять ничего искреннего и прямодушного.

Конечно, всегда будут люди, не понимающие сути деятельности Opus Dei, но не стоит этому удивляться, поскольку Господь наш предупреждал Своих учеников об этих трудностях, сказав: Non est discipulus super magistrum, «ученик не выше учителя» (Мф 10:24). Никто не может надеяться на всеобщее понимание, хотя каждый вправе ожидать уважения к себе как к человеку и сыну Божию. К сожалению, всегда находятся фанатики, стремящиеся в тоталитарной манере навязать свои идеи; им никогда не понять той любви, которую члены Opus Dei питают к личной свободе других людей и к своей собственной личной свободе — а личной свободе всегда сопутствует и личная ответственность.

Я вспоминаю одну историю, очень подходящую к случаю. В одном городе (пусть он останется безымянным) городской совет обсуждал вопрос финансовой поддержки образовательному начинанию, проводимому членами Opus Dei — как и все совместные начинания Дела, этот проект осуществлялся на благо общества. Большинство депутатов высказались за поддержку. Один из них, социалист, обосновал свое мнение личным знакомством с этим начинанием: «Эта деятельность, — сказал он, — характеризуется тем, что люди, которые ею занимаются, высоко ценят личную свободу: они рады в своем общежитии всем студентам, какой бы религии или идеологии те ни придерживались». Коммунисты проголосовали против гранта. Один из них так объяснил социалисту свое решение: «Я против, потому что если дело обстоит таким образом, то значит, это общежитие представляет собой активным орудием пропаганды в пользу католичества».

Всякий, кто не уважает свободу других или стремится противодействовать Церкви, не способен оценить апостольскую деятельность. Но даже и в этом случае я как человек обязан уважать его и пытаться вывести его к истине; а как христианин я должен любить его и молиться за него.

Теперь, когда мы все это выяснили, я хотел бы спросить Вас, что в духовном образовании членов Opus Dei мешает тому, чтобы принадлежность к нему была связана с какими-то мирскими выгодами?

Всякая «выгода», кроме духовной, начисто исключена, поскольку Дело требует многого — отрешенности, жертвенности, самоотдачи, неустанного служения душам, — а не дает ничего. Конечно, я употребил это слово в мирском, материальном смысле; в духовном плане оно дает немало — учит вести невидимую брань и побеждать в ней, видеть Бога во всех обстоятельствах и общаться с Ним неустанно, относиться к Христу как к брату и чувствовать себя сыном Божиим, который неизбежно распространяет Его учение.

Тот, кто не продвигается на духовном пути и не поймет, что, служа Господу, ст?ит отдать все, даже собственную жизнь, не сможет остаться долгое время в Opus Dei, ибо святость — не этикет, не какой-то вид поведения, но глубокая внутренняя потребность.

Кроме того, у Opus Dei нет никаких политических, экономических, идеологических целей; цель одна — духовное образование и апостольское служение, то есть непрестанное духовное внимание к каждому из членов, а также совместные апостольские начинания воспитательного или благотворительного характера.

Члены Opus Dei объединились только для того, чтобы идти определенным путем святости и совместно трудиться в определенных апостольских начинаниях. Их сотрудничество исключает какую бы то ни было мирскую выгоду по той простой причине, что все наши члены свободны, а значит, каждый идет своим путем. Цели их и задачи различны, а порой — противоположны.

Поскольку цели Opus Dei связаны только с Богом, наш дух — дух свободы. Мы любим личную свободу каждого искренней, а не умозрительной любовью, и потому нам дорог неизбежный плод свободы — плюрализм. Opus Dei почитает и ценит его, а не просто терпит. Когда я вижу, сколь различны у членов Дела идеи и взгляды, связанные с политикой, экономикой, обществом или искусством, я радуюсь — ведь это свидетельствует о том, что Дело развивается так, как хочет Бог.

Духовное единство и различия в земных мнениях вполне совместимы, если нет фанатизма и нетерпимости, особенно же — когда люди живут верой и знают, что соединены не только узами симпатии или выгоды, но действием Святого Духа, Который, делая нас братьями Христа, ведет к Богу Отцу.

Истинный христианин никогда не подумает, что единство веры, верность Учению и Преданию Церкви и совместная проповедь спасительной вести Христа хоть как-то противоречат различию в том, что Бог, так сказать, оставил на наше усмотрение. Мало того, он прекрасно знает, что разнообразие это входит в Божий замысел и любезно Богу, Который распределяет как Ему угодно Свои дары и озарения. Христианин должен любить других людей, а значит — уважать чужие мнения и жить в полном ладу с теми, кто думает иначе.

Именно потому, что члены Opus Dei воспитаны в таком духе, никто и не рискнет использовать принадлежность к Делу ради личной выгоды или для того, чтобы как-то воздействовать на чужие решения в политической или культурной сфере. Другие просто не допустят этого, и ему придется вести себя иначе или покинуть наши ряды. В этом пункте никто из нас не допустит мельчайшей уступки, ибо мы должны защищать не только свою личную свободу, но и духовную суть того дела, которому мы служим. Вот почему я считаю, что личная свобода и ответственность — самая лучшая гарантия высших, Божьих целей Дела Господня.

Можно предположить, что до сих пор Делу помогал энтузиазм первых его членов, хотя они исчисляются тысячами. Есть ли способы, гарантирующие, что так пойдет и дальше, несмотря на то, что каждая институция утрачивает со временем первоначальный пыл и постепенно охладевает?

Дело Божье зиждется не на энтузиазме, а на вере. Поначалу, достаточно долго, было очень и очень нелегко, мы одни трудности и видели. Opus Dei развился и расцвел не человеческими средствами, а Божьей благодатью, молитвами и жертвами первых членов. У нас были только молодость, хорошее расположение духа и стремление творить волю Божию.

Оружием нашим с самого начала стали молитва, самоотдача, молчаливый отказ от всякого себялюбия, чтобы служить душам. Как я уже говорил, к нам приходят, чтобы обрести дух, побуждающий отдать все ради любви к Богу и к Его созданиям, не прекращая при этом своей обычной, профессиональной деятельности.

Духа этого мои дети никогда не теряют; вот и гарантия против охлаждения. Конечно, дела человеческие изнашиваются, человеческие — но не Божии, если мы сами их не испортим. Порча и упадок возможны лишь тогда, когда угасает порыв. В нашем же случае ясно виден Божий Промысел, который за очень короткий срок, всего за сорок лет, сделал так, что это особое призвание приняли и осуществили самые обычные люди в самых разных странах.

Скажу снова: наша цель — освящение каждого члена Opus Dei, который, будь то мужчина или женщина, не оставил свое место в миру. Если кто-то приходит к нам не для того, чтобы стать святым при всех своих лишениях и личных недостатках, он тут же уйдет. Я думаю, святость побуждает к святости, и молю Бога, чтобы в Opus Dei не убывала эта глубокая убежденность, эта жизнь в вере. Как видите, мы ограждаем себя не человеческими или юридическими гарантиями. Дела, вдохновленные Богом, движутся благодатью. Рецепт у меня один — будь святым, стремись к святости, своей, неповторимой, личной.

Почему в такой подчеркнуто мирской организации есть и священники? Каждый ли член Opus Dei может стать священником или только тот, кого укажет начальство?

Призвание к Делу может обрести всякий, кто хочет стать святым в нынешнем своем положении — холостяк, женатый и вдовец, мирянин и священник.

Поэтому в Opus Dei вступают и епархиальные священники, не покидая своего статуса епархиальных священников. Opus Dei помогает им стремиться к тому виду христианского совершенства, которого требует их служение, освящая их каждодневный труд, который и заключается в священнослужении на благо своему епископу, своей епархии и всей Церкви. Положение их ничуть не меняется, они по-прежнему всецело заняты тем, что доверит им церковное начальство, и другими апостольскими делами, Opus Dei в это не вмешивается; и обретают все большую святость, воплощая как можно лучше добродетели, свойственные священнику.

Кроме пастырей, вступивших в Opus Dei после рукоположения, есть у нас и такие, которые cтали членами Дела в качестве мирян, а потом уже приняли священство. По сравнению с общим количеством членов их очень мало, примерно — двое на сотню, и священством своим они служат апостольским целям Opus Dei, в меньшей ли, в большей ли мере (это уж — когда как), отказываясь от своей прежней профессии. Собственно говоря, они — профессионалы, призванные к священству после того, как овладели каким-то делом и сколько-то лет занимались им — скажем, были врачами, инженерами, крестьянами, педагогами, журналистами. Кроме того, они очень серьезно, никак не наспех, изучают церковные дисциплины, и обычно получают докторскую степень, не теряя интеллектуальных навыков, свойственных прежней, мирской профессии, так что после хиротонии становятся врачами-священниками, юристами-священниками, рабочими-священниками и так далее.

Для апостольского служения Дела они необходимы. Как мы уже говорили, это служение осуществляют в основном миряне. Каждый член Opus Dei старается быть апостолом в своей среде, приближая души к Христу примером и словом, в живой беседе. Однако если ты ведешь душу по стезе христианской жизни, рано или поздно оба вы придете к стене святых таинств. Мирянин не может освящать без священника, который исповедует, причащает и возвещает Слово Божие от имени Церкви. Поскольку наш апостолат предполагает особую духовность, непременно нужно, чтобы и священник давал о ней живое свидетельство.

Священники эти служат не только собратьям по Opus Dei, но и многим другим. Пастырское рвение, правящее их жизнью, естественно приводит к тому, что они непременно передают им хоть частицу света Христова. Мало того, сам дух Opus Dei, не ведающий «своих» и «чужих», побуждает их чувствовать тесную связь с другими епархиальными священниками. Они ведь и сами — пастыри своих епархий, которым служат со всем возможным рвением.

Хочу подчеркнуть, это очень важно, что наши миряне, ставшие священниками, не меняют призвания. Свободно ответив на предложение руководителей Дела, они не считают, что священство теснее свяжет их с Богом или вернее обеспечит им святость. Они прекрасно знают, что призвание мирянина само по себе обладает полнотой и, с первого же шага, их вверенность Богу в Opus Dei ведет по пути совершенства. Тем самым, рукоположение — не какое-то «повышение», увенчание призвания к Делу, а призыв, обращенный к некоторым членам, чтобы они новым, иным способом служили всем прочим. Вообще же, у нас нет двух «классов», мирян и священства; все равны, все живут одним и тем же духом — духом освящения в собственном жизненном статусе.

Вы часто говорите о работе. Не скажете ли, какое место занимает она в духовности Opus Dei?

Призвание наше ни в коей мере не изменяет и не подменяет прежнего занятия и статуса. Человеку положено трудиться, а потому сверхъестественное призвание к святости и апостольскому служению в духе Opus Dei только укрепляет прежнее, естественное призвание к труду. Подавляющее большинство наших членов — обычные миряне, то есть христиане, у которых есть своя профессия, чаще всего, занимающая у них много времени. Она кормит их, развивает, позволяет содержать семью и способствует общему благу.

Призвание наше только укрепляет все это. Конечно, у всех есть недостатки, но мы можем сказать, что человек с призванием к Делу живет и работает в миру как можно лучше и с человеческой, и с Божьей точки зрения. Другими словами, его работа, отличающаяся и духом умения, и духом служения, способствует созиданию земного града, освящает мир, а потому мы вправе считать ее освященной и освящающей.

Тот, кто поистине всерьез хочет жить по вере и осуществлять апостольскую миссию в духе Opus Dei, должен освящать себя трудом, освящать самый труд и, наконец, освящать своим трудом других. Не отличаясь от тех, с кем он вместе работает, он подражает Христу, Который тридцать лет был плотником в Назарете.

Работа, обычный труд — не просто среда, в которой человек освящается, но и самая материя святости. В обычных, будничных делах он узнает руку Божию и находит повод для молитвы. Работа сводит его с другими людьми — родными, друзьями, коллегами, и с важными проблемами, касающимися общества, даже всего мира, предоставляя тем самым возможность послужить ближним, а это — важнее всего для христиан. Он должен, как только может, поистине, без фальши, свидетельствовать о Христе, чтобы все узнали Его и полюбили; должен показывать, что обычная жизнь, каждодневный труд могут стать встречей с Богом.

Словом, святость и апостольство неотделимы от жизни наших членов, а потому обычный труд — стержень их духовной жизни. Вверенность Богу сливается с работой, которую они делают, и которая не изменилась после того, как они пришли в Opus Dei.

Когда в первые годы священства я стал это проповедовать, не все меня понимали, а кое-кто и пугался — ведь люди привыкли, что «мирскую жизнь» вечно бранят. Но Господь показал мне, а я старался показать ближним, что мир хорош, мало того — совершенен, как всякое творение Божие, и только мы сами оскверняем его грехом.

Я говорил тогда, говорю и теперь, что мир надо любить, ибо в нем мы встречаем Бога, который является нам в мирских делах, в мирских событиях.

Добро и зло перемешались в истории, и христианин должен различать их; но, различая, он должен не отвергать благость дел Божиих, а, напротив, распознавать божественное в делах человеческих, даже в слабостях. Чтобы понять Замысел Божий, Который хочет спасти мир, мы найдем прекрасное правило у апостола: «Все ваше, а вы — Христовы, а Христос — Божий» (1 Кор 3,22).

Не могли бы вы рассказать, как распространялся Opus Dei за эти сорок лет? Какие апостольские труды для вас важнее всего?

Скажу для начала, что я очень благодарен Господу, Который дал мне увидеть, как всего за сорок лет Дело распространилось по всему миру. В 1928 г., когда Opus Dei появился на свет в Испании, он уже был римским, то есть католическим, вселенским. И он сразу стал распространяться на все страны, иначе и быть не могло.

Думая о прошедших годах, я вспоминаю много хорошего. Как-никак, кроме бед и трудностей, которые в каком-то смысле можно назвать солью жизни, были и великие радости — и действие благодати Божьей, и полная, радостная самоотдача множества людей, которые умели быть верными. Поймите, это очень важно: главное апостольство Opus Dei — то, которое совершает каждый из его членов там, где он есть, на работе, в семье, с друзьями. Дело это почти незаметно, его не уложишь в статистику, но оно порождает плод святости в тысячах душ, которые тихо и деятельно следуют за Христом в обычной, рабочей, будничной жизни.

Больше ничего и не скажешь. Я мог бы поведать о примерной жизни очень многих людей, но, приоткрыв сокровенное, лишил бы ее человеческой и Божественной красоты. Еще хуже свести все к цифрам, к статистике; ведь тогда мы попытаемся представить в виде перечня те плоды, которые порождает в душах благодать.

Могу рассказать об апостольских начинаниях, которые ведут члены Opus Dei в разных странах. В этих начинаниях, которые требуют и рвения, и человеческого совершенства, с нами сотрудничают многие люди, не принадлежащие к Opus Dei, но понимающие духовную ценность нашей работы или ценящие хотя бы ее непосредственную пользу, что бывает, когда нам оказывают помощь многие люди иной веры. Речь идет всегда о мирских задачах, предложенных обычными гражданами в рамках их гражданских прав, в соответствии с законом своей страны и выполняемые с должной профессиональностью. Другими словами, это — задачи, которые не требуют никаких привилегий или особого отношения.

Несомненно, вы знаете об одном из таких дел, совершаемом в Риме — о центре ELIS, который готовит и всесторонне развивает рабочих в школах, библиотеках, спортивных клубах и т. п. Там, в Риме, это очень нужно, особенно — в районе Тибуртино. Нечто похожее есть в Чикаго, в Мадриде, в Мехико и многих других городах.

Другой пример — Strathmore College of Arts and Science1 в Найроби. Эта школа готовит к университету; через нее прошли сотни студентов Кении, Танзании и Уганды. С ее помощью члены Opus Dei, родившиеся в Кении, осуществили вместе с согражданами дело, очень важное и для образования, и для всего общества, основав первый центр Восточной Африки, в котором учились вместе студенты разных рас. Этот центр во многом способствовал африканизации культуры. Примерно то же самое можно сказать о Kianda College, тоже в Найроби, который осуществляет исключительно важную задачу, помогая воспитать африканскую женщину нового типа.

Скажу еще об одном нашем детище, Наваррском университете. Основанный в 1952 году, он насчитывает теперь 18 факультетов, институтов и училищ, в которых учится больше шести тысяч студентов. Недавно газеты писали, что университет существует на государственные деньги. Это не так. Государство наше, Испания, не содержит его ни в малой мере, оно помогло только с некоторыми профессорскими ставками. Университет существует благодаря частным лицам и сообществам. И университетская жизнь, и система образования, ставящая во главу угла личную ответственность и единение всех сотрудников, доказали свою эффективность, создав положительный образец в современном университетском мире.

Мог бы я поговорить и о трудах другого рода в США, в Японии, Аргентине, Австралии, Англии, Франции, на Филиппинах и т. д. Однако это не нужно. Достаточно сказать, что Opus Dei существует фактически на пяти континентах, а принадлежат к нему люди самых разных рас (конкретно — семьдесят национальностей) и самого разного общественного положения.

 

УНИВЕРСИТЕТ НА СЛУЖБЕ СОВРЕМЕННОМУ МИРУ

Интервью, взятое Андресом Гарриго и опубликованное в Gaceta Universitaria (Мадрид) 5.10.1967

Спрошу напоследок, довольны ли Вы этими сорока годами? Быть может, события последних лет, социальные перемены, II Ватиканский Собор и тому подобное как-то изменили вашу структуру?

Доволен ли? Конечно. Ведь, несмотря на мои личные тяготы, я вижу, сколько чудес сотворил для нас Господь. Для человека, живущего верой, его собственная жизнь — история милостей Божиих. Иногда историю эту нелегко прочитать, все кажется тщетой, суетой, даже неудачей; иногда Господь дозволяет увидеть обильные плоды, и сердце, естественно, ликует в благодарности.

Особенно радовался я, когда II Ватиканский Cобор с предельной ясностью провозгласил божественное значение призвания мирян. Скажу, не хвалясь, — что до нашего духа, Собор не осудил, не изменил его, но всячески поддержал то, что милостью Божией мы столько лет делали и проповедовали. Ведь главное в Opus Dei — не какие-то приемы благовестия и не особое строение, а тот самый дух, который приводит к освящению обычных трудов.

Скажу снова, у всех нас есть свои ошибки и немощи. Все мы должны поверять себя перед Богом, сравнивая нашу жизнь с тем, чего требует от нас Господь. Но, главное, нельзя забывать слова: si scires donum Dei! — «Если бы ты знала дар Бога», как сказал Христос самарянке (Ин 4,10). Апостол же добавляет: «Сокровище сие мы носим в глиняных сосудах, чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не нам» (2 Кор 4,7).

Смирение — проверка христианина — начинается с того, что мы принимаем дар Божий. Это совсем не похоже ни на слепую покорность ходу событий, ни на приниженность и бессилие перед историей. В личной жизни, и порой в жизни учреждений и сообществ, многое можно и нужно менять; но, подходя к таким задачам, христианин, прежде всего, должен дивиться величию дел Божиих по сравнению с нашей, человеческой немощью.

Чтобы аджорнаменто, «осовременивание», не шло вразрез с этой древней евангельской вестью, осуществлять его надо, прежде всего, в своей собственной жизни. «Быть современным», «злободневным», значит отождествляться с Христом, а Он никуда не делся, Он жив и будет жить вечно, вчера и сегодня и вовеки (Евр 13, 8).

Что до Opus Dei в целом, можно смело сказать без всякой спеси, напротив — с благодарностью к Богу, что у него никогда не будет такой проблемы, как проблемы приспособления к миру. Ему и не нужно обретать «злободневность», Господь наш раз и навсегда приспособил его к каждому дню, одарив его особым, мирским характером. Не придется ему и поспешать за прогрессом, поскольку члены его, вместе с другими людьми, и создают этот прогресс своей обычной, насущной работой. Поскольку члены Opus Dei — люди этого, нашего мира, у них никогда не будет нужды приспособиться к миру.

Отец, мы хотели бы услышать от Вас, каковы, по Вашему мнению, главные цели университета и какое место занимают в занятиях религиозные дисциплины.

Университет (как вам известно, поскольку Вы этим живете или хотите жить), так вот, университет должен вносить в прогресс человечества вклад первостепенной важности. В жизни народов много сложных проблем — духовных, культурных, общественных и т. п., и университет тесно с ними связан.

Мало стремиться к труду на общее благо. Чтобы стремление это не было бесплодным, нужно сформировать людей, способных хорошо к нему подготовиться и передать другим плоды своих успехов.

Религия — самый крупный мятеж человека, который не хочет жить, как зверь, и не смирится, не успокоится, пока не узнает Творца. Тем самым, изучать ее исключительно важно. Без религиозного образования человек неполон, незакончен. Поэтому в университете надо преподавать религиозные дисциплины, и на самом научном уровне, на высотах богословия. Университет без таких дисциплин тоже неполон, поскольку он исключает главное измерение человеческой личности, которое не отменяет других ее измерений, а требует их.

Однако никто не может насиловать свободу личностей. Преподавание этих дисциплин должно быть свободным, хотя христианин знает, что ради последовательности в вере он просто обязан освоить эту область знаний и тем самым обрести религиозную культуру. Не зная учения Церкви, он не сможет жить по нему, а значит — свидетельствовать о Христе и словом, и примером.

На нынешнем этапе истории придают значение только демократизации образования, его доступности для всех слоев общества и не представляют высшего учебного заведения без общественной функции или роли. Как понимаете Вы демократизацию? Как может выполнить университет свою социальную функцию?

Университет должен воспитывать в студентах дух служения, чтобы они служили обществу, способствуя общему благу и своей непосредственной работой, и своей общественной деятельностью. Человек, окончивший университет, должен знать, что такое ответственность, здраво беспокоиться о чужих делах, обладать тем величием души, которое не позволит эти дела обойти и находить для них самое лучшее решение. Все это университет и обязан дать ему.

Те, у кого есть соответствующие способности, должны иметь доступ к высшему образованию независимо от происхождения, имущественного ценза, расы или веры. Пока здесь еще есть хоть какие-то препоны, демократизация образования — лишь пустые слова.

Короче, университет должен быть открыт для всех и, с другой стороны, должен так воспитывать студентов, чтобы их будущая работа приносила всем пользу.

Многие студенты ощущают солидарность и хотят активно действовать, видя, что буквально повсюду множество людей страдает морально и физически или живет в бедности. Какие социальные идеи предложили бы Вы современной думающей молодежи?

Главное — научить их хорошо работать, подготовить их научно за университетские годы. При такой основе найдутся тысячи мест, где нужны люди, стремящиеся к ответственному, нелегкому и самоотверженному труду. Университет не должен выпускать людей, которые тут же воспользуются в своих целях благами образования; он готовит их к делам, требующим щедрой помощи ближним, христианского братства.

Нередко вся эта солидарность сводится к устным и письменным декларациям, а то и к бесплодным, если не опасным авантюрам. Что до меня, я поверяю солидарность действенным служением. Я знаю тысячи студентов — и наших, испанских, и в других странах, — которые не создают удобный частный мирок, а служат людям своим прямым делом, исполняя его как можно лучше — преподают, ведут научную или общественную работу и т. п., не старея душой и не теряя радости.

В нынешней общественной и политической обстановке, перед лицом войн, несправедливости, насилия, какую ответственность Вы возлагаете на университет в его целостности, то есть и на учащих, и на учащихся? Может ли университет хотя бы допустить, чтобы студенты и преподаватели занимались политикой в его стенах?

Прежде всего, хотел бы сказать, что сейчас выражаю свое, частное мнение — мнение человека, который с шестнадцати лет (сейчас мне шестьдесят пять) связан с университетами. Я говорю от своего имени, а не от имени Opus Dei, члены которого во всех мирских и спорных вопросах неизменно, добровольно и свободно говорят только от себя, и сами за свои слова отвечают. Причина в том, что цели Opus Dei — исключительно духовны.

Что до вашего вопроса, мне кажется, прежде всего, надо бы договориться о том, что такое «политика». Если мы называем так стремление к миру и миротворчество, заботу о социальной справедливости и свободе для всех, можно сказать, что все в университете и весь университет (корпорация) обязаны следовать этим идеалам и трудиться над разрешением важнейших проблем человеческой жизни.

Если же мы называем политикой конкретное решение той или иной проблемы и нетерпимую его защиту, тогда как решений этих — множество, я думаю, университету политикой заниматься не нужно.

В университете готовят к решению проблем. Это — общий дом, где дружат и учатся; в нем мирно сосуществуют разные тенденции, которые в тот или иной момент, так или иначе, выражают законный плюрализм нашего общества.

Если политические обстоятельства в какой-то стране дойдут до того, что студент или преподаватель сочтет нужным внести политику в университетскую жизнь, поскольку иначе он не может избежать национальной беды, вправе ли он это сделать, используя личную свободу?

Если где-то нет совершенно никакой политической свободы, университет может утратить свой естественный строй, превратившись из общего дома в поле боя.

И все-таки, я думаю, лучше потратить университетские годы на серьезную учебу, формируя при этом социальное мышление. Те, кому придется править, хотя сейчас они учатся, не должны обрести поистине патологического свойства — ненависти к свободе. Если университет превратится в говорильню, где спорят и решают конкретные политические проблемы, он может утратить академическое спокойствие. Студенты пропитаются партийностью, а университет вместе со всей страной не вылечится от хронического тоталитаризма, как бы его ни именовать.

Конечно, говоря о том, что в университете — не место политике, я не отрицаю, а утверждаю, что каждый гражданин может свободно ею заниматься. Но это — мое личное мнение, и распространяться я не стану, я ведь — священник, а не политик. То, что я сказал, меня в какой-то мере касается, я сам учился в университете, и все, что связано с университетами, мне далеко не безразлично. Политикой я не занимаюсь, заниматься не хочу и не могу, но юридический и богословский склад мысли — а также христианская вера — предписывают мне отстаивать законную свободу для всех.

Никто не может, даже если хочет, навязывать догмы в мирских делах — их там просто нет. Если же речь идет о какой бы то ни было конкретной проблеме, надо изучить ее получше и действовать так, как велят совесть, личная свобода и личная ответственность.

Что должны, по-вашему, делать студенческие сообщества или союзы? Как должны они строить отношения с университетскими властями?

Вы спрашиваете моего мнения по очень широкому вопросу. Поэтому я не стану вдаваться в детали, поговорю только о некоторых общих идеях. Я думаю, что студенческие союзы должны участвовать в чисто университетских делах. Нужно выбрать представителей (выберут их сами студенты, совершенно свободно), а те уж свяжутся с университетскими властями, зная, что работать придется в унисон, делая общее дело. Вот еще одна возможность истинного служения.

Нужен устав, который определил бы, как делать это успешней, справедливей и разумней. Надо все проработать и продумать, как следует. Если предлагаемые решения хорошо изучены и порождены созидательным стремлением, а не страстью к противоборству, они обретают собственный, внутренний авторитет и выполняются сами собой.

Для всего этого нужно, чтобы представители сообществ были хорошо подготовлены; чтобы они, прежде всего, почитали чужую свободу, а с нею — и свою собственную, неотъемлемую от ответственности; чтобы не стремились выделиться и не замахивались на то, что им не по силам, а пеклись о благе университета, то есть о благе своих соучеников. Только если представителей изберут по этим принципам, а не из каких-нибудь посторонних соображений, не связанных с Alma Mater, университет станет очагом мира, заводью взвешенного и благородного беспокойства, а это поможет и учебе, и воспитанию студентов.

Как Вы понимаете свободу образования и при каких условиях считаете ее необходимой? В связи с этим, какие прерогативы должно сохранять за собой государство в том, что касается высшего образования? Считаете ли Вы, что автономия — основной принцип организации университетов? Не могли бы Вы наметить основные направления, на которых она должна быть основана?

Свобода образования — просто одна из сторон общей свободы. Я считаю, что личная свобода необходима всем и во всем, что законно с моральной точки зрения. Тем самым, свобода образования нужна на всех уровнях и для всех людей. Другими словами, каждый человек и каждое сообщество должны иметь возможность основать учебное заведение на одних и тех же условиях и без лишних трудностей.

Роль государства зависит от ситуации в обществе. Если говорить о странах с разнообразными формами обучения, одно дело — Германия, другое — Англия, или Япония, или США. Государство, несомненно, поддерживает, проверяет, наблюдает. Для этого нужны равные возможности для частного и государственного секторов. Наблюдать не значит «мешать», ставить препоны, стеснять свободу.

Поэтому я — за автономию учебных заведений. Ведь автономия, в сущности, — то же самое, что свобода образования. Университет как корпорация должен обладать той свободой, какой обладает орган в живом теле; свобода эта действует в рамках определенной задачи, ради общего блага.

Чтобы эффективно осуществить такую автономию, можно, среди прочего: свободно выбирать профессоров и администраторов; свободно составлять учебные планы; иметь возможность накапливать имущество и распоряжаться им. Словом, нужны все условия, без которых университет не сможет жить собственной жизнью. Если он такой жизнью живет, он сумеет использовать ее на благо обществу.

Студенты все острее критикуют то, что преподавателя нельзя уволить. Такую критику одобряют. Как, по-вашему, обоснованно ли?

Да. Хотя я и признаю высокий уровень испанских профессоров — и научный, и нравственный, мне кажется, что лучше — система свободных контрактов. На мой взгляд, система эта, не ущемляя преподавателя в денежном отношении, побуждает его непрестанно заниматься наукой. Кроме того, кафедры не превращаются тогда из места службы в феодальные владения.

Не исключено, что в каких-то странах штатная система может принести пользу, поскольку нередко встречаются очень компетентные преподаватели, которые превращают кафедру в истинное место служения. Однако, на мой взгляд, при договорной системе таких случаев больше, а иногда, в идеале, таковы все сотрудники кафедры.

Не кажется ли Вам, что после II Ватиканского Собора как-то устарели все эти «церковные училища», «католические колледжи», «церковные университеты» и т. п.? Быть может, такие понятия принижают Церковь, а может быть, в них есть призвук привилегированности?

Нет, не кажется. Ведь такие училища и университеты просто показывают, что Церковь, монашеские ордена и религиозные конгрегации имеют право создавать учебные заведения. Основать училище или университет — не привилегия, а тяжкое бремя, если, конечно, туда принимают всех, а не только богатых.

Собор и не собирался отменять религиозные школы. Он просто хотел показать, что существует и другая (возможно, более необходимая и широкая) форма участия христиан в образовании — свободный труд учителей-католиков в государственных или частных заведениях. (Замечу, что этим давно успешно занимаются члены Opus Dei.) Вот еще один пример того, как ценит теперь Церковь апостольскую деятельность мирян.

Признаюсь, однако, что мне не нравятся словосочетания «церковное училище», «католическая школа» и т. п., хотя и уважаю другое мнение. Лучше им выделяться не названиями, а плодами. Училище можно считать поистине христианским, когда оно обеспечивает полноценное воспитание, человеческое и христианское, глубоко почитая личную свободу, осуществляя как можно действенней социальную справедливость. Если все — именно так, неважно, как это называется. Но лично я, скажу снова, не люблю таких определений.

Поскольку Вы — великий канцлер Наваррского университета, мы бы хотели поговорить с Вами о принципах, которые побудили основать его, и о месте, которое он занимает среди испанских университетов.

Наваррский университет возник в 1952 году, после многолетних молитв (рад заметить) о высшем учебном заведении, в котором осуществились бы культурные и апостольские замыслы группы ученых, глубоко озабоченных задачами образования. Я хотел тогда и хочу сейчас помочь вместе с другими университетами разрешению важнейшей образовательной проблемы, стоящей перед Испанией и перед многими странами, которые нуждаются в людях, хорошо подготовленных к тому, чтобы создать более справедливое общество.

Те, кто основал этот университет, были тесно связаны с высшим образованием в нашей стране. Они учились и преподавали в Мадриде, Барселоне, Севилье, Сантьяго, Гранаде и многих других университетах. Сотрудничество это (посмею сказать, более тесное, чем между соседними университетами) не оборвалось — преподаватели часто общаются, ездят друг к другу, собирают национальные конгрессы, где работают в едином духе, и т. п. Такая же связь была и осталась с иностранными университетами. Она подтверждается тем, что профессорам из Сорбонны, Гарварда, Мюнхена, Коимбры мы присуждаем почетную докторскую степень за совокупность заслуг.

Кроме того, Наваррский университет дал возможность внести свой вклад многим людям, считающим, что на университетском образовании зиждется прогресс страны, если оно доступно всем, кто действительно может учиться, независимо от финансовых обстоятельств. Союзу Друзей университета действительно удалось, благодаря щедрым даяниям, выделить немало дотаций и стипендий. Число их растет, как и значение афроазиатских и латиноамериканских студентов.

Я читал, что Наваррский университет доступен только богатым и при этом еще получает субсидии от государства. Что до богатых, мы знаем, что это не так, поскольку учимся там сами и знакомы с жизнью наших соучеников. А как обстоит дело с государственной помощью?

Каждый может ознакомиться с конкретными цифрами, они опубликованы, и увидеть, что хотя обучение стоит примерно столько же, сколько в других университетах, денежную помощь у нас получает гораздо больше народу, чем где-либо еще. Могу сказать вам, что помощь эта растет и, надеемся, достигнет того уровня, который есть в самых доступных университетах других стран, или даже его превзойдет.

Я понимаю, люди видят, что Наваррский университет — живой и очень деятельный организм, и это наводит на мысль о каких-то особых дотациях. Однако они не учитывают, что для прекрасной работы мало материальных средств; своею деятельной жизнью университет обязан, прежде всего, тому рвению, той преданности, которую проявляют преподаватели, студенты, служащие, сторожа и поистине посланные Богом, замечательные женщины, которые наводят у нас чистоту. Без этого университет вообще не смог бы работать.

В экономическом смысле он существует благодаря субсидиям. Прежде всего, деньги на содержание дает Совет Памплонского Региона. Необходимо отметить и то, что муниципальные власти Памплоны выделили землю для постройки зданий; так делают во многих странах. Вы знаете по опыту, как важно для Наварры и для самой Памплоны в моральном и экономическом плане иметь современный университет, который дал бы всем возможность получить хорошее университетское образование.

Вы спрашиваете о государственных субсидиях. Испанское правительство не дает денег на каждодневные нужды Наваррского университета, но выделило несколько преподавательских ставок, что заметно облегчает бремя необходимых расходов.

Кроме того, Высшее Инженерно-техническое училище получает дотации от корпораций провинции Гипускоа, особенно — от Гипускоанского Фонда сбережений.

Особое значение имела с самого начала помощь испанских и иностранных фондов, как государственных, так и частных. Например, Соединенные Штаты официально выделили средства на техническое оборудование Школы промышленных инженеров, немецкое благотворительное общество Misereor помогло построить новые здания, Фонд Уарте дал денег на онкологические исследования; Фонд Гульбекена — на другие нужды и т. д.

Еще более мы благодарны, насколько это возможно, тысячам людей из всех сословий, часто — далеко не богатых, которые сотрудничают с нами и в Испании, и за границей, по мере своих сил помогая университету.

Наконец, нельзя забывать и о предприятиях, которые связаны с университетской работой или как-то ей способствуют.

Может быть, вам кажется, что денег у нас очень много. Это не так; Наваррский университет приносит убытки, а не доходы. Хотелось бы, чтобы нам помогали еще больше людей и фондов, тогда мы могли бы лучше и шире исполнять свое социальное служение.

Как основатель Opus Dei, вдохновивший к тому же появление самых разных высших учебных заведений по всему миру, не могли бы Вы сказать нам, по каким причинам именно Opus Dei занялся высшим образованием, и что он в него внес?

Opus Dei стремится к тому, чтобы множество людей во всем мире узнало в теории и на практике, что можно освятить свое обычное дело, свой каждодневный труд; что христианского совершенства можно искать, скажем так, прямо на улице, не бросая работы, к которой Господь призвал нас. Поэтому самая важная наша миссия — та, которую отдельные члены выполняют лично, по отдельности, при всех ошибках и недостатках, которые есть у каждого, трудясь как можно лучше на всяком поприще и в любой стране. Ведь к Opus Dei принадлежат люди 70 стран, всех существующих рас и всех сословий.

Кроме того, Opus Dei выполняет вместе со многими людьми, не входящими в него, а иногда — и вообще в Церковь, совместные задачи, пытаясь способствовать решению проблем, которые ставит современный мир. Речь идет о школах, училищах, благотворительных учреждениях, центрах специального обучения и т. п.

Университеты, о которых вы спрашиваете, — одна из сторон этого дела. Основные их черты можно обобщить так: воспитание в условиях личной свободы и личной ответственности. Когда есть и свобода, и ответственность, человек трудится охотно, его не надо проверять, за ним не надо присматривать, вполне достаточно простого расписания — ведь все себя чувствуют дома. Так рождается дух сотрудничества, без каких бы то ни было дискриминаций. В такой обстановке и формируется личность, именно в ней каждый узнает, что требовать уважения к своей свободе можно только тогда, когда ты уважаешь чужую. Наконец, рождается дух человеческого братства, каждый служит другим своим дарованием. Совместные, соборные труды, осуществляемые Opus Dei по всему миру, всегда служат ближним, ибо это — христианское служение.

В мае, на собрании студентов Наваррского университета, Вы обещали написать книгу о студентах и университете. Не скажете ли, скоро ли она будет?

Простите старику на седьмом десятке небольшое тщеславие, но я верю, что книжка выйдет и принесет кое-какую пользу студентам и преподавателям. По меньшей мере, я вложу в нее всю мою любовь к университету, которую испытываю с тех пор, как впервые в него вошел, так давно, столько лет назад!

Может быть, я немного затяну ее выход, но она будет. Как-то, в совсем другом случае, я обещал наваррским студентам поставить посреди кампуса статую Девы Марии, чтобы из Нее исходила чистая и мощная любовь к вашей молодости. Статуя пришла чуть позже срока, но пришла — Дева Мария, Матерь Прекрасной Любви, благословленная для вас Святейшим Отцом.

Что до книги, должен сказать: не ждите, что все ее примут. Там я скажу, что думаю. Надеюсь, что мнения мои будут уважать те, кто с ними не согласен, как уважаю я чужие, чуждые мнения, и всех тех добрых, благородных людей, которые не разделяют со мной веру во Христа. Расскажу то, что со мной часто случалось, последний раз — здесь, в Памплоне. Подходит ко мне студент поздороваться и говорит:

— Отец, я не христианин, я мусульманин.

А я отвечаю:

— Ты, как и я, — сын Божий.

И обнимаю его от всей души.

Не скажете ли под конец чего-нибудь лично нам, работникам университетской прессы?

Журналистика — великое дело, в том числе — университетская. Вы можете много сделать для того, чтобы среди ваших товарищей распространились высокие идеалы, чтобы товарищи эти стремились побороть свое себялюбие, принимали к сердцу общее дело, были верны братству. Снова, еще раз, попрошу вас: любите истину!

Не скрою, меня отталкивает страсть к сенсациям, свойственная иным журналистам, склонным к полуправде. Сообщать что-либо не значит оставаться на полдороге между правдой и неправдой. Это нельзя назвать ни информативным, ни нравственным, а журналистов, мешающих правду с вымыслом, даже с клеветой, нельзя назвать журналистами. В той ли, в иной ли мере они — не что иное, как хорошо смазанные шестерни какой-то фабрики вранья, знающие, что ложь их будут искренне повторять многие, ведь на свете немало темных и глупых людей. Признаюсь, на мой взгляд, таким журналистам совсем неплохо, потому что я, например, молюсь за них каждый день, прося Бога просветить их совесть.

Словом, прошу вас, внушайте любовь к истинной журналистике, которая не удовлетворяется необоснованными слухами, всякими этими «а вот, говорят», порожденными нетрезвым воображением. Сообщайте факты, результаты, не судя о намерениях, принимая многообразие мнений, не опускаясь до личных нападок. Без настоящей информации трудно жить в согласии, а настоящая информация — та, что не боится правды и не руководствуется мыслями о престиже или корысти.

 

ЖЕНЩИНА В МИРЕ И В ЦЕРКВИ

Интервью, взятое Пилар Сальседо, опубликованное в Telva (Мадрид) 1.02.1968 и перепечатанное в Mundo Cristiano (Мадрид) 1.03.1968.

Отец, женщина все больше участвует в общественной жизни, тогда как до сих пор она ограничивалась почти только домом и семьей. Что Вы об этом думаете? Какими основными свойствами должны, на Ваш взгляд, обладать женщины, чтобы успешно выполнять порученную им миссию?

Прежде всего, мне кажется, не нужно противопоставлять друг другу названные вами сферы действия. Как и у мужчин, хотя с особыми оттенками, очаг и семья всегда будут занимать у женщин главное место. Само собой разумеется, что семейная жизнь предполагает дела, важные для людей вообще, и для христиан — в частности. Однако это не исключает других, профессиональных занятий (домоводство — тоже профессия) во всех благородных делах и сферах, какие только есть в обществе. Понятно, что хотят сказать, ставя эту проблему; но, по-моему, подчеркнуто и последовательно противопоставляя семью и работу с тем ли, с иным ли предпочтением, мы быстро придем к социальной ошибке, которая гораздо опаснее той, которую хотим исправить.

Даже в личном плане нельзя односторонне утверждать, что женщина достигает совершенства только вне дома, словно время, потраченное на семью, она у себя крадет, не давая развиваться личности. Для женщины всегда самой важной останется семья. Заботясь о муже и о детях, а в более общих понятиях — создавая вокруг себя душеполезный и уютный мир, женщина выполняет то, в чем без нее не обойдешься, и тем самым может достигнуть личного совершенства.

Как я сейчас говорил, это не противоречит общественным и даже политическим занятиям. Женщина как личность может много дать и в этих сферах, всегда прибавляя что-то особое, женское, причем — в той мере, в какой она и лично, и профессионально подготовлена к такому труду. Естественно, и семья, и общество нуждается в ее вкладе, который ни в коей мере нельзя назвать второстепенным.

Развитие, зрелость, эмансипация женщины — совсем не претензия на тождество, на полное сходство с мужчиной и не подражание мужскому образу действий. Если понимать их так, женщина не обретет, но утратит, не потому, что она лучше или хуже мужчины, а потому, что она — другая. Надо признать юридически, и в гражданском, и в церковном праве, что можно и должно говорить о равноправии полов, поскольку женщина точно так же как мужчина наделена достоинством личности; и мужчина, и женщина — дети Божии. Однако вне этого, основного равенства каждый из них должен достигать того, что ему или ей присуще, и в этом смысле эмансипация — просто реальная возможность полностью развить свои дары и особенности. У мужчин они одни, у женщин — другие. Равенство перед законом, правовое равенство возможностей не отменяет, но предполагает и развивает эти различия, идущие только на пользу.

Женщина призвана к тому, чтобы вносить в семью, общество, Церковь что-то свое, специфически женское — тонкость, нежность, неисчерпаемую щедрость, любовь к конкретному, остроту ума, чутье, глубокую и чистую набожность, немыслимую стойкость. Нельзя претендовать на истинную женственность, не замечая всей красоты этих незаменимых даров и не приобщая их к своей собственной жизни.

Чтобы выполнить эту миссию, женщина должна развивать свою личность, а не увлекаться подражанием, которое, чаще всего, поставит ее ниже мужчины и помешает раскрыть свои, самые удивительные особенности. Если личность развивается правильно, искренне, самобытно, женщина сможет хорошо выполнить свою миссию, какой бы та ни была. Жизнь ее и труд будут поистине полными, плодотворными, осмысленными, проводит ли она день в служении мужу и детям или, отказавшись от брака по какой-нибудь высокой причине, отдает все силы другой работе. На своем пути, сохраняя верность человеческому и божественному призванию, она может осуществить и действительно осуществляет всю полноту своего женского естества. Не надо забывать, что Дева Мария, Матерь Божья и Мать всех людей — не только образец, но и доказательство той трансцендентной ценности, которой может достигнуть неяркая с виду жизнь.

Однако бывает и так, что женщина не уверена, нашла ли она свое место и призвание. Нередко она работает вне дома, не справляясь с домашними обязанностями, или служит семье, ощущая, что это ограничивает ее возможности. Что сказали бы Вы женщинам, страдающим от таких противоречий?

Чувства эти, вполне реальные, нередко порождены не столько внешними ограничениями, которые есть у всех, поскольку все мы — люди, сколько недостатком четких и ясных идеалов, которые определили бы и направили нашу жизнь, а то и неосознанной гордыней — мы хотели бы порой стать самыми лучшими в какой-то области или на каком-то уровне. Поскольку это невозможно, мы теряемся, расстраиваемся, падаем духом, даже впадаем в уныние или не знаем, чем же заняться — ведь на все нас не хватит, и не занимаемся толком ничем. Душа открыта зависти, воображение легко укрывается в фантазиях, отдаляясь от действительной жизни и усыпляя волю. Именно это я неоднократно называл мистикой типа «Ах, если бы!..», сводящейся к пустым мечтаниям и мнимым порывам духа — «Ах, если бы я не женился!», «…выбрал другое дело!», «…был здоровее!», «…был помоложе!», «…имел побольше времени!»

Средство (нелегкое, как все, что хоть чего-то стоит) тут одно: искать истинный центр человеческого бытия, иными словами — то, что расставит все по местам, придаст нашей жизни смысл и должный иерархический порядок. Если мы живем во Христе и центр этот — Он, мы открываем все значение доверенной нам миссии, обретаем человеческий идеал, который становится Божьим, видим новые горизонты, дарованные надеждой, и приходим к тому, чтобы охотно отдать не ту или другую сторону нашей деятельности, а всю свою жизнь. Как ни странно, именно это делает ее совершенной, совершенной в самом глубоком смысле слова.

В проблеме, которую вы находите у женщин, нет ничего специфически женского, многие мужчины испытывают то же самое. Корень здесь один — нет глубокого идеала, который открывается только в свете Божием.

Тем не менее, в любом случае надо применять и «малые средства», которые только кажутся банальными. Когда у нас много дел, надо распределить их, установить порядок, собрать себя. Многие трудности вызваны беспорядком, несобранностью. Некоторые женщины делают тысячу дел, и все у них спорится, потому что они властно внесли порядок в свой неподъемный труд. Они умеют заниматься конкретным делом, не блуждая мыслями в том, что им предстоит, или в том, что они могли бы сделать в прошлом. А вот другим это не удается, дела их захлестывают, и, вконец растерявшись, они не делают ничего.

Конечно, всегда у многих женщин будет одно занятие — вести дом. Это, поверьте, великое дело, оно стоит труда. Это — истинная, благородная профессия, которая дает возможность хорошо влиять не только на семью, но и на друзей, на знакомых, на всех, с кем имеешь дело; и требует она подчас больше, чем другие профессии. Не говорю уж о тех случаях, когда эти знания ставят на службу сотням людей в особых центрах, где воспитывают истинных женщин, которыми руководят по всему миру мои дочери из Opus Dei. Так становятся профессорами домашнего очага и, поверьте, приносят больше пользы, чем многие преподаватели университетов.

Простите, что говорю все о том же — в письмах, приходящих в редакцию, некоторые многодетные матери жалуются на то, что роль их сведена к деторождению. Они чувствуют огромную неудовлетворенность тем, что не могут посвятить жизнь чему-нибудь другому — профессиональной работе, культуре, общественной деятельности. Что бы Вы им посоветовали?

Нет, вы посудите — что такое «общественная деятельность», если ты не отдаешь себя другим, не служишь им, не жертвуешь собой, не способствуешь общему благу? То, что делает женщина у себя дома, само по себе идет на пользу обществу, а кроме того, легко обретает б?льшие масштабы.

Представьте себе, что семья очень большая; тогда труд матери можно сравнить с трудом профессиональных учительниц и воспитателей, и нередко выигрыш будет в ее пользу. Преподавателю удается едва ли не за всю свою жизнь в большей или меньшей мере сформировать несколько мальчиков или девочек. Мать формирует детей на гораздо большей глубине, в самом важном и основном, и может сделать так, чтобы они, в свою очередь, формировали других людей, образуя непрерывную цепь ответственности и добродетели.

В этой сфере, как и в других, нетрудно поддаться чисто количественным критериям. Тогда мы решим, что труд преподавателя, через чей класс проходят тысячи детей, или писателя, который обращается к тысячам читателей, лучше иных видов работы. Пусть так; но сколько человек действительно сформируют преподаватель и писатель? Мать печется о трех, пяти, десяти детях и может сделать из них произведение искусства, истинное чудо образованности, уравновешенности, отзывчивости, христианского подхода к жизни, благодаря чему сами они будут счастливы и многих осчастливят.

С другой стороны, естественно, чтобы дети помогали по дому. Если мать этого добилась, у нее останется время на то, чтобы с пользой развивать свои склонности и дарования, обогащая тем самым культуру. К счастью, в наши дни хватает технических средств, которые, как вы хорошо знаете, очень облегчают домашний труд, если использовать их с толком. Здесь, как и всюду, дело решают личные свойства: у некоторых женщин есть стиральная машина самой новой модели, а с бельем у них хуже, чем у тех, кто стирает вручную. Техника полезна лишь тогда, когда ее умеют использовать.

Я знаю немало замужних и многодетных женщин, которые прекрасно ведут дом и, кроме того, находят время для других сфер апостольской деятельности, подобно раннехристианской чете, Акиле и Прискиле. Оба трудились и дома, и «на службе», а к тому же очень хорошо помогали апостолу Павлу, скажем — словом и примером привели ко Христу Аполлоса, который стал великим проповедником рождающейся Церкви. Как я уже говорил, большую часть ограничений можно преодолеть, если действительно хочешь, не в ущерб какому-либо долгу. Ведь времени хватит и на то, чтобы умело вести дом, и на то, чтобы отдавать себя ближним, и на то, чтобы повышать свой — и чужой — культурный уровень, словом — на многое.

Вы затронули мимоходом участие женщины в общественной жизни, в политике. Теперь в Испании предпринимаются важные шаги, связанные с этим. Что именно, на ваш взгляд, должны делать на этом поприще именно женщины?

Участие женщины во всей общественной жизни вполне логично и положительно; оно входит в то более широкое явление, о котором я говорил. Современное, демократическое общество должно признать за женщиной право участвовать в политической жизни и создавать благоприятные условия для всех, кто пожелает этим заняться.

Женщина, которая хочет активно предаться общественным делам, должна получить соответствующую подготовку, чтобы роль ее в жизни общества была плодотворной и ответственной. Всякий профессиональный труд требует обучения, а потом — постоянных усилий, чтобы соответствовать новым обстоятельствам. На тех, кто стремится занять руководящие посты в обществе, лежит неоспоримейший долг, они должны осознать, что призваны к важнейшей деятельности, от которой зависит всеобщее благо.

Женщине, получившей достаточную подготовку, должны быть открыты все области и все уровни общественной жизни. В этом смысле нельзя указать особые, исключительно женские занятия. Как я уже говорил, особую окраску придают здесь не дело и не тот или иной пост, а самый способ работы, особые женские свойства, помогающие решать и даже ставить проблемы.

В силу своих естественных даров, женщина может во многом обогатить жизнь общества. Это бросается в глаза, если мы посмотрим на широкую область социального и семейного законодательства. Женские качества гарантируют как можно лучше глубокое почтение к истинно человеческим и христианским ценностям, а кроме того обеспечат меры, которые так или иначе отразятся на семейной жизни, на образовании и на будущем юношества.

Я только что сказал о том, как важны христианские ценности, когда речь идет о решении семейных и общественных проблем, и хочу подчеркнуть, что они насущны для всей жизни социума. Если женщина занимается политикой, христианская вера помогает ей, как, впрочем, и мужчине, ощутить поистине апостольскую ответственность, то есть понять, что она по-христиански служит обществу в целом. Речь не о том, чтобы представлять в политической жизни Церковь, и уж никак не о том, чтобы использовать Церковь для своей карьеры или своей партии. Напротив, в том-то и дело, чтобы самостоятельно формировать свои взгляды в тех мирских делах, о которых мы вправе судить свободно и лично отвечать за свои мысли и дела, непрестанно сверяясь со своей верой.

Прошлой осенью, в октябре, на мессе во время Ассамблеи друзей Наваррского университета, нас очень тронуло, как Вы говорили в проповеди о человеческой любви. Многие читательницы писали нам о том, как это на них подействовало. Не скажете ли Вы, какие ценности особенно важны для христианского брака?

Скажу о том, что хорошо знаю, поскольку много лет, во многих странах сталкивался с этим как пастырь. Большей частью члены Opus Dei — люди, живущие в браке, так что человеческая любовь и супружеские обязанности входят в их божественное призвание. Opus Dei сделал брак Божьим путем, призванием; это отражается на личном освящении и на апостольской миссии. Почти сорок лет я проповедую, что брак — призвание. Сколько сияющих глаз видел я, когда люди, когда-то думавшие, что несовместимы вверенность Богу и чистая, высокая любовь к мужу или жене, слышали, что брак — божественный путь на земле!

Брак создан, чтобы те, кто в него вступает, освятились им и освящали через него других. Для этого супругам даруется особая благодать, которую дает таинство, установленное Христом. Призванные к браку находят в нем, Божьей милостью, все, что нужно для святости, то есть — для того, чтобы с каждым днем все больше уподобляться Спасителю и приводить к Нему тех, кто рядом.

Вот почему я с надеждой и нежностью думаю о христианских семьях, рожденных таинством брака. Они предоставляют светоносное свидетельство о великой Божьей тайне, sacramentum magnum (Еф 5:32) любовного союза между Христом и Его Церковью. Будем трудиться, чтобы эти христианские клеточки общества рождались и развивались в духе святости, понимая, что начальное таинство крещения уже препоручает всем христианам божественную миссию, которую каждый должен выполнить на своем пути.

Супругам-христианам надо помнить, что дело их — освящать себя, освящая ближних; что они призваны к апостольству, а начинается оно в семье, дома. Они должны понимать, что создание семьи, воспитание детей, христианское воздействие на социум, подобное излучению — дело сверхъестественное. От того, понимают ли они свою миссию, в немалой степени зависит их счастье, успешность их жизни.

Однако пусть они не забывают, что секрет супружеского счастья — не в мечтах и грезах, а в буднях. Он — в том, чтобы, возвращаясь домой, найти сокровенную радость очага, в ласковой дружбе с детьми, в повседневной общей работе, в благодушном отношении к трудностям, которые надо встречать со стойкостью спортсмена, да и в пользовании благами, которые дарует нам цивилизация, чтобы дом стал уютней, жизнь — проще, воспитание — действенней.

Тем, кто призван Богом к созданию дома и семьи, я постоянно говорю: любите друг друга, сохраняйте зачарованную влюбленность жениха и невесты. Жалкое же у вас представление о браке — идеале, таинстве, призвании, — если вам кажется, что любви конец, когда начались неизбежные хлопоты и сложности! Именно тогда и пускает корни настоящая привязанность. Бурным потокам домашних бед не сокрушить истинной любви, они только укрепляют таинство, благородно разделенное супругами. Как сказано в Писании, «большие воды» — физические и нравственные трудности — «не могут потушить любви» (Песн 8,7).

Мы знаем, что учение о браке как пути к святости не ново в Вашей проповеди. Уже в 1934 году, когда Вы написали «Духовные размышления», Вы настаивали на том, что в браке надо видеть призвание. Однако и в этой книге, и в «Пути» Вы пишете, кроме того, что супружество создано для рядовых воинов, а не для генерального штаба Христова. Не объясните ли Вы, как согласуются эти стороны вопроса?

Ни дух, ни жизнь Opus Dei никогда не препятствовали тому, чтобы их согласовывать. Кроме того, надо помнить, что особая ценность целибата, обусловленная духовными причинами, — не мое богословское мнение, а вероучение Церкви.

Когда лет тридцать назад я писал эти фразы, в повседневной практике католических священников стремилось побудить молодых людей к поискам совершенства путем признания сверхъестественной ценности одного безбрачия, оставляя в тени ценность христианского брака, другой дороги к святости.

Как правило, в учебных заведениях юношей и девушек воспитывали не так, чтобы они по достоинству ценили добродетели брака. Да и теперь нередко бывает, что духовные упражнения, предлагаемые ученикам в самом конце курса, скорее ориентированы на монашеское призвание, чем на вполне возможное призвание к супружеской жизни. Есть и люди (хотя их все меньше), которые не ценят семейной жизни и внушают ученикам, что Церковь ее просто терпит, словно созидание очага не позволяет всерьез стремиться к святости.

Мы в Opus Dei всегда учили иначе и, ничуть не затемняя ни причин, ни всей высоты апостольского безбрачия, указывали, что и брак — это Божий путь на земле.

Меня не пугает человеческая любовь моих родителей, которой Господь воспользовался, чтобы даровать мне жизнь. Я благословляю ее обеими руками. Супруги не только совершают таинство брака, они — его материя, подобно тому, как хлеб и вино — материя Евхаристии. Поэтому мне очень нравятся все песни о чистой любви мужчины и женщины; ведь они для меня — песни о человеческой любви, обращенные к Богу. Кроме того, я твержу, что люди, призванные к апостольскому безбрачию — не «холостяки», ничего не смыслящие в любви и не ценящие ее. Напротив, их жизни может объяснить и оправдать только реальность той Любви (мне хочется написать это слово с большой буквы), в которой — самая суть всякого христианского призвания.

Между тем, чтобы высоко ценить брачное призвание, и тем, чтобы понимать особую ценность безбрачия «ради Царства Небесного» (Мф 19,12), противоречия нет. Я убежден, что любой христианин прекрасно понимает, как и почему это вполне совместимо, если он знает, принимает, любит учение Церкви и знает, принимает, любит свое личное призвание. Другими словами, если он верит в Бога и живет этой верой.

Когда я писал, что супружество создано для рядовых воинов, я просто описывал то, что всегда бывало. Вы знаете, что епископов, которые, надо сказать, составляют коллегию, возглавляемую Папой и управляющую всей Церковью, выбирают из числа безбрачных. Так обстоит дело даже в восточных церквях, где священники могут жениться. Нетрудно понять и принять, что неженатый человек свободней и духом, и действием, а потому может полностью посвятить свою жизнь апостольскому делу, даже если он не священник. Это не значит, что женатые миряне не могут прекрасно выполнять самые ответственные апостольские миссии. Просто есть разные роли, разные призвания и разная ответственность.

Сравнение мое значило одно: в армии рядовые воины так же нужны, как генеральный штаб, а порой проявляют больше отваги и обретают большую славу. Словом, есть разные занятия, все они важны и достойны. Здесь нам важно только то, как соотносится каждое из них с личным призванием. Самое лучшее для каждого человека — просто следовать воле Божьей.

Поэтому христианин, который освящается в браке и осознает все величие своего призвания, непременно, почти невольно почитает и любит тех, кто призван к апостольскому безбрачию. Когда кто-нибудь из его детей, благодатью Божьей, выбирает этот путь, он искренне радуется и еще больше ценит свое, брачное призвание, которое дало возможность предложить Христу, Которого любят превыше всего и семейные, и безбрачные, плод любви человеческой.

Многие семейные пары не знают толком, сколько им иметь детей. Люди, в том числе — и священники, дают им разные советы. Что бы Вы посоветовали в таких случаях?

Те, кто так смущает чужую совесть, забыли, что жизнь священна, и заслужили горький упрек Господа слепцам, которые ведут слепых, или тем, кто сам не хочет войти в Царство Божие и других не пускает. Я не сужу об их мотивах и даже уверен, что многие дают такие советы из сострадания, стремясь разрешить сложную ситуацию, но, не скрою, этот разрушительный, во многих случаях, бесовский труд очень меня печалит. Такие советчики не учат добру, они искажают благое учение.

Слушая эти советы и рекомендации, супруги должны помнить: главное — знать, чего хочет Бог. Когда есть искренность, честность и хоть какое-то христианское воспитание, совесть поймет, в чем воля Божья, и в этом случае, и в других. Ведь иногда ищут совета, который потворствовал бы себялюбию, властно заглушающему голос души, и даже постоянно меняют советчиков, пока не найдут самого снисходительного. Кроме всего прочего, это — фарисейство, недостойное детей Божиих.

Совет другого христианина, особенно совет священника, связанный с нравственностью или верой, очень помогает понять и признать то, чего хочет от нас Бог в определенных обстоятельствах. Однако совет не исключает личной ответственности: в конце концов, должны решать мы сами, каждый из нас, и каждый ответит за это перед Богом.

Превыше всех частных советов — закон Божий, содержащийся в Священном Писании. С помощью Святого Духа его хранит и проповедует Учительство Церкви. Когда частные советы противоречат Слову Божьему, как учит ему Церковь, мы должны решительно их отвергнуть. Тому, кто достаточно тверд, поможет Бог Своей благодатью, подсказав, как поступить, и, если надо, сведет со священником, который сумеет провести душу чистыми, прямыми путями, хотя пути эти нередко окажутся трудными.

Духовное руководство надо направлять так, чтобы оно не создавало каких-то бесхребетных людей, которые просто исполняют то, что им скажут другие. Наоборот, оно должно формировать личность, способную к суждению. Суждение это, свой критерий предполагает зрелость, твердость убеждений, достаточное знакомство с христианским учением, духовную тонкость и развитую волю.

Очень важно, чтобы супруги ясно ощутили всю достойность своего призвания. Они должны знать, что призваны Богом постичь Божью любовь через любовь земную; что они избраны от века, чтобы сотрудничать с Богом и Его созидательной силой в продолжении рода, а после — в воспитании детей; что Бог просит их, наконец, доказать свое христианство, создавая очаг и семью.

Я не устану повторять, что супружество — Божий путь, великий и прекрасный. Как все в нас, он зримо проявляется в щедрости, в служении, в жертве; словом, в нашем ответе милости Божией. Эгоизм, в любых проявлениях, противоположен Божьей любви, которая должна царить в нашей жизни. Когда речь идет о браке и о количестве детей, прежде всего, надо учитывать именно это.

Некоторые женщины, у которых уже немало детей, не решаются сообщить родным и близким о том, что будет еще один ребенок. Они боятся, что их осудят те, кто думает: если есть «пилюля», многодетная семья устарела. Несомненно, в современных условиях нелегко содержать такую семью. Что Вы об этом скажете?

Я благословляю тех родителей, которые, с радостью принимая миссию, данную им Богом, имеют много детей, и призываю супружеские пары не поражать источники жизни. Пусть у них будет достаточно мужества и чуткости к запредельному, чтобы растить большую семью, если такова Божья воля.

Когда я хвалю многодетные семьи, я имею в виду не простое последствие чисто физиологических отношений, а попытку воплотить в жизнь христианские добродетели. В такой семье высоко ценят достоинство личности и знают, что, даря детей Богу, мы не только даем им естественную жизнь, но и собираемся их воспитывать. Родить ребенка — первое дело, но никак не последнее.

Иногда воля Божья, выраженная обычными способами, как раз в том, чтобы семья была небольшой. Но теории, которые делают ограничение рождаемости каким-то идеалом, всеобщим долгом или просто обязанностью, преступны. Они — ниже человека и несовместимы с христианством.

Тот, кто ссылается на «послесоборный дух», чтобы осудить многодетную семью, подменяет и искажает христианское учение. II Ватиканский Собор провозгласил: «Стоит особо упомянуть те семейные пары, выполняющие завет, данный им Богом, которые по взаимному и глубоко продуманному согласию принимают более многочисленное потомство, чтобы достойно его воспитать» (Конституция Gaudium et spes, 50). В обращении от 12 февраля 1966 года Павел VI говорил: «Завершившийся Второй Ватиканский Собор распространяет среди христианских супружеских пар благородное устремление увеличив???????????????????????????… Помните всегда, что распространение Царства Божия и возможность Церкви проникнуть в общество для его вечного и земного спасения, препоручено и вашей щедрости».

Главное — не количество детей само по себе. Семья становится хоть в какой-то мере христианской не потому, что в ней много детей; это еще не все. Главное — чистота и честность в семейной жизни. Настоящая взаимная любовь выходит за пределы данной пары, мужа и жены, и распространяется на свой естественный плод — детей. Эгоизм же, напротив, гасит любовь, в конце концов, низводит ее до простого удовлетворения инстинкта и разрушает отношения между родителями и детьми. Вряд ли ребенок будет чувствовать себя настоящим ребенком своих родителей, если сможет подумать, что он появился на свет против их воли — не от чистой любви, а по случайности или из-за ошибки в расчетах.

Я говорил, что само по себе число детей — не главное. Однако я ясно вижу, что нападки на многодетные семьи объясняются недостатком веры. Их породила атмосфера в обществе, которое не способно понять высоких побуждений и пытается скрыть эгоизм и постыдные дела под видом альтруизма. Приводят парадокс: в тех странах, где больше всего пропагандируют контроль над рождаемостью (откуда потом он навязывается другим странам) достигли самого высокого уровня жизни. Вероятно, довод этот можно было бы всерьез считать экономически и социально обоснованным, если бы он побудил отказаться хотя бы от части немалых благ, которыми в тех странах пользуются, ради других, неимущих людей. Трудно отогнать мысль о том, что на самом деле доводы основаны на гедонизме, тяге к политическому господству и демографическом неоколониализме.

Я не отметаю ни тех серьезных проблем, которые волнуют человечество, ни тех конкретных сложностей, которыми может столкнуться каждая конкретная семья. Я часто думаю о них с той отеческой заботой, которую обязан испытывать христианин и священник. Но на этих путях искать решения нельзя.

Я не понимаю католиков (среди них есть и священники), которые уже несколько лет назад со спокойной совестью советовали использовать противозачаточные таблетки для предохранения от беременности. Как никак, отметим с грустью, папские послания они знают! Обычно они с неправдоподобной легкостью ссылаются на то, что Папа, когда не говорит ex cathedra, — частное лицо, и может ошибаться. Так все-таки нельзя! Что за непомерная гордыня? Папа заблуждаться может, а они — нет.

Кроме того, они забывают, что Папа — не только частное лицо, мнение которого нельзя истолковывать по-своему, но и высший законодатель. В данном случае нынешний понтифик Павел VI однозначно сказал, что в таком деликатном деле необходимо и обязательно следовать остающимся в силе указаниям незабвенного и досточтимого Папы Пия XII, который разрешил в некоторых отдельных и очень критических случаях только некоторые естественные способы предохранения, а не пилюли. Таким образом, давая иной совет, мы оказываем грубое непослушание Святому Отцу в серьезном моральном вопросе.

Я бы мог написать толстую книгу о несчастьях, которые несет за собой использование противозачаточных средств: опустошение супружеской любви (муж и жена смотрят друг на друга не как супруги, а как сообщники), несчастье, неверность, духовное и душевное расстройство, бесчисленные обиды детей, утрата семейного мира. Но зачем ее писать? Можно просто подчиниться Папе. Если когда-нибудь он решит, что применение того или иного медицинского средства допустимо, я пересмотрю свои взгляды. Если бы это сказал Святой Отец, я, основываясь на папских решениях и принципах нравственного богословия, рассматривал бы в каждом конкретном случае очевидные опасности, о которых я уже говорил, и давал бы каждому совет, посоветовавшись со своей совестью.

При этом я помнил бы о том, что наш сегодняшний мир спасет не тот, кто хочет превратить людей в зомби, сведя все к экономическим условиям или материальному благополучию, а тот, кто знает, что моральное учение связано с окончательной судьбой человека, кто верует в Бога и великодушно принимает требования веры, распространяя среди окружающих чувство, что земная жизнь трансцендентна.

Такое чувство должно не уводить людей от реальной жизни, а внушать им, что надо как можно эффективней трудиться для того, чтобы у всех было достаточно средств, чтобы у всех была работа, чтобы никто не испытывал несправедливых ограничений в своей семейной и социальной жизни.

Бесплодие семейной пары, по-видимому, ведет к разочарованию, а иногда — к непониманию и отчуждению. Какой смысл должны, на Ваш взгляд, вкладывать в свою семейную жизнь те христианские пары, у которых нет детей?

Прежде всего, должен сказать, что нельзя так легко сдаваться. Сначала надо просить Бога о том, чтобы Он послал вам детей, благословил супругов, если такова Его воля, как благословил патриархов Ветхого Завета, а потом — и мужу, и жене обратиться к хорошему врачу. Если же Господь все равно не дает им детей, отчаиваться не стоит, надо смириться, видя в этом Божий промысел. Часто Господь не дает детей потому, что хочет большего — чтобы человек служил ближним с той же любовью и тем же самопожертвованием, которое он проявил бы к своим детям, но при этом не испытывал святой радости отцовства или материнства. Словом, здесь нет оснований ни для чувства неполноценности, ни для отчаяния.

Если супруги живут богатой духовной жизнью, они поймут, что Бог требует от них, чтобы они по-христиански служили ближнему. Это поистине апостольская миссия — не родительская, иная, но все равно прекрасная.

Пусть они оглянутся вокруг. Наверняка, найдутся люди, нуждающиеся в их помощи, сострадании и любви. Кроме того, есть немало апостольских начинаний, в которых они могут работать. Если они умеют вкладывать душу в подобные дела, если они умеют жертвенно служить людям, забывая о себе, их жизнь принесет обильные плоды и они обретут то духовное отцовство, которое даст их душам истинный мир.

Конкретные решения различны в каждом случае, но в основе своей все они сводятся к тому, чтобы посвящать себя усердному и любовному служению ближним. Бог непременно воздаст за это, ниспослав их душам глубокую радость, которую даруют смирение и способность забывать о себе.

Есть семьи, в которых женщина по разным причинам уже не связана с мужем и глубоко страдает от унижения. В таких случаях ей трудно согласиться с тем, что развестись нельзя. Женщины сетуют на то, что им не дают построить новый очаг. Что Вы говорите в таких случаях?

Я бы сказал этим женщинам, понимая их страдания, что они могут увидеть в своей беде проявление Божьей воли, которая никогда не бывает жестокой, потому что Господь — любящий Отец. Возможно, какое-то время им будет очень тяжело, но если они обратятся к Господу и Пресвятой Деве, то всегда будут чувствовать поддержку и милость Божью.

Нерасторжимость брака — не прихоть Церкви, даже не какое-то церковное постановление. Это — естественный закон, Божественное правило, которое отвечает и нашей природе, и высшему, благодатному порядку. Чаще всего нерасторжимость необходима и для счастья супругов и для духовной безопасности детей. Всегда, даже в тех мучительных случаях, о которых мы говорим, повиновение воле Божьей приносит глубокое удовлетворение, которое ничем не заменишь. Это не средство, не утешение, а самая суть христианской жизни.

Если у женщины есть дети, о которых она заботится, она должна понять, что обязана посвятить себя материнству, отдавая свою любовь тем, кому она особенно необходима, ибо призвана восполнить в их душах то, чего они лишились при распаде семьи. Благородство и доброта должны подсказать ей, что нерасторжимость, которая лично для нее подразумевает жертву, в большинстве случаев оберегает единство семьи, облагораживает любовь супругов и препятствует тому, чтобы дети ощутили одиночество.

Строгий взгляд христианства на нерасторжимость брака давно поражает людей. Когда Иисус говорил об этом, апостолы удивились. Да, это может показаться тяжким бременем, игом, но тот же Христос сказал, что бремя Его благо, а иго — легко.

С другой стороны, признавая, что некоторые случаи уж очень тяжки (чего можно и должно избегать), не надо слишком драматизировать ситуацию. Действительно ли такая жизнь тяжелее, чем жизнь тех женщин, которых постоянно избивают или унижают, или тех, которые просто испытывают моральные или физические страдания, неотделимые от земной доли?

Настоящее несчастье и человеку, и всему обществу приносит лихорадочное стремление к богатству и желание, во что бы то ни стало, избежать помех. Жизнь многогранна, положения складываются разные, одни — очень тяжелые, другие — полегче. В каждом из них — своя благодать; каждый — прямой призыв Бога, который дает нам неповторимую возможность ответить на Божию милость. Тому, кто унывает в трудной ситуации, я бы посоветовал забыть хоть немного о своих проблемах и подумать о чужих. Поверьте, он успокоится и даже воспрянет духом.

Одно из основных благ семьи — размеренная и спокойная жизнь. Однако, к сожалению, по разным причинам социального или политического характера в семье нередко возникают конфликты. Как, по-вашему, можно их преодолеть?

Ответ у меня один: претерпеть их вместе, понять друг друга и простить. Некоторые супруги думают по-разному, однако это не может оправдать не только враждебности, но даже холодности или безразличия. Христианская вера подсказывает мне, что милосердие надо обращать ко всем, даже к тем, кто, на свою беду, не верит в Христа. Представьте себе, вы должны жить в милосердии, объединенные узами крови и общей веры, если вы во многом несогласны. Мало того, никто не может претендовать на владение абсолютной истиной, а потому при хороших, любовных отношениях обмен мнениями дает возможность научиться чему-то у другого и научить чему-то его. Всегда есть чему научить и научиться.

Ни по-христиански, ни по-человечески семью не должна разделять разница во взглядах. Когда свободу понимают по-настоящему и трепетно ценят этот великий дар, любят и различие мнений, которое она влечет за собой.

Приведу пример. Что происходит в Opus Dei, большой семье людей, объединенных единой духовной целью? В земных вопросах каждый волен думать и поступать, как хочет, с полной свободой и личной ответственностью. Плюрализм, логически вытекающий из такого подхода, не составляет для нас проблемы; более того, мы считаем его хорошим духовным симптомом. Поскольку мы не боимся плюрализма, а ценим его, как естественный плод свободы, разница во мнениях не мешает нам относиться друг к другу с пониманием и добротой. Свобода и милосердие, в сущности, едины. Ведь основополагающие условия жизни — свобода, которую обрел для нас Христос, и милосердие, которое Он дал нам как новую заповедь.

Вы только что говорили о единстве семьи как об огромной ценности. Это дает мне основание задать следующий вопрос. Почему же Opus Dei не организовывает мероприятий по духовному развитию, в которых могли бы участвовать и муж, и жена?

В этом, как и во многом другом, мы, христиане, имеем возможность выбирать соответственно нашим собственным предпочтениям или взглядам. Никто не вправе навязывать нам какой-то единой системы. Ни в коем случае нельзя понимать пастырство и апостольский труд как новое, исправленное и дополненное издание однопартийной системы, применяемой к религиозной жизни.

Я знаю, что некоторые католики организуют для мужей и жен мероприятия, посвященные духовному формированию и другие действия в этом роде. Мне кажется, очень хорошо, что, используя свою свободу, они делают то, что считают нужным, и что ходят на эти мероприятия те, кому они помогают совершенствоваться в христианском призвании. Однако я считаю, что это не единственный и не самый лучший выход.

Многое в церковной жизни супружеские пары и даже все члены семьи могут, а иногда и должны, переживать вместе, например, участие в Евхаристическом жертвоприношении и других обрядах. Однако я полагаю, что определенные виды духовного образования более эффективны, если мужья и жены участвуют в них отдельно. Так подчеркивается исключительно личный характер самого освящения, духовной брани, единения с Богом; затем они распространяются на остальных, но ничью совесть нельзя заменить чьей-то другой. Кроме того, так легче приспособить образование к потребностям каждого, и даже выстроить его в соответствии с психологией отдельного человека. Это не значит, что в таких мероприятиях не обращают внимания на то, состоит ли человек в браке — такой подход противоречил бы самому духу Opus Dei.

Вот уже сорок лет я говорю и пишу о том, что каждый мужчина, каждая женщина должны освящать себя в реальных условиях своей повседневной жизни. Наилучший способ освящения для супругов — безукоризненное исполнение своих семейных обязанностей. В молитвенных уединениях и других методах духовного совершенствования, которые организует Opus Dei, в том числе — для семейных людей, всегда стремятся к тому, чтобы супруги осознали достоинство своего призвания и с Божьей помощью стремились исполнять его как можно лучше.

И требования, и проявления супружеской любви у мужчин и женщин во многом различны. Особые методы духовного совершенствования могут помочь супругам полнее раскрыть себя в реальной жизни. Разлука на несколько часов или несколько дней объединяет их еще больше и побуждает любить друг друга еще сильнее в остальное время, причем не просто любить, но и почитать.

Еще раз повторю, мы не думаем, что только наш образ действий единственно правильный, и все должны его принять. Мне кажется, что он дает очень хорошие результаты, и что, помимо долгого опыта, есть веские причины действовать именно так; но я не осуждаю тех, кто думает иначе.

Кроме того, должен сказать, что мы в Opus Dei разделяем супругов только на определенных занятиях по духовному совершенствованию; в других, самых разных направлениях нашей деятельности они участвуют вместе. Например, в детских школах, руководимых членами Opus Dei, управление работает вместе с родителями; в наших студенческих общежитиях родители приглашаются на собрания, конференции, трехдневные богослужения, специально посвященные им.

Как видите, когда необходимо присутствие обоих супругов, и муж, и жена принимают участие в работе. Но эта деятельность отличается от той, которая прямо направлена на личное духовное совершенствование.

Продолжая нашу тему, мне хотелось бы задать вопрос о воспитании детей и об отношениях детей и родителей. Изменения ситуации в семье приводит иногда к тому, что родителям и детям трудно понять друг друга, а то они и просто становятся чужими, то есть возникает так называемый конфликт поколений. Как можно его преодолеть?

Эта проблема не нова, хотя, вероятно, возникает сейчас чаще или в более острой форме, потому что современное общество очень быстро меняется. Совершенно понятно, естественно и не ново, что молодые и взрослые видят мир по-разному. Было бы странно, если бы подросток думал так же, как зрелый человек. У всех нас бывали приступы неповиновения старшим, когда мы начинали формировать собственные взгляды на жизнь; и все мы по прошествии лет понимали, что наши родители были во многом правы, а правота их была плодом опыта и любви. Поэтому, прежде всего, они, родители, уже пережившие переходный возраст, должны способствовать взаимопониманию, проявлять гибкость, быть молодыми духом и избегать возможных конфликтов, опираясь на мудрость любви.

Я всегда советую родителям дружить со своими детьми. Можно прекрасно сочетать родительский авторитет, который необходим для воспитания, с дружбой, которая позволяет поставить себя на один уровень с ребенком. Дети — даже самые, на первый взгляд, непослушные и упрямые — всегда стремятся к сближению, ищут дружбы с родителями. Решение надо искать в доверии, родители должны доверять детям, не проявлять подозрительности, предоставлять свободу и показывать, как ею ответственно пользоваться. Пусть лучше они дадут иногда себя обмануть; доверие, которое поселяется в детях, побудит их самих устыдиться того, что они им злоупотребили. Дети сами исправят свою ошибку; если же ребенок не чувствует себя свободным, если он видит, что ему не доверяют, у него всегда будет повод для обмана.

Дружба, о которой я говорю, способность к равенству, позволяют ребенку доверительно говорить о своих маленьких проблемах. Тогда возможно то, что кажется мне необычайно важным: именно родители должны объяснить своим детям происхождение жизни, постепенно подстраиваясь под уровень их развития и слегка опережая естественное любопытство. При разговоре о том, что само по себе чисто и свято, не нужно создавать ощущения постыдности. Такой разговор правильней и лучше, чем стыдный секрет, рассказанный другом или подругой. Это очень важный шаг в достижении дружбы между родителями и детьми; он позволяет избежать отчуждения в тот важнейший момент, когда закладываются нравственные ценности.

С другой стороны, родители должны по мере сил сохранять молодость сердца, которая позволит им легко и доброжелательно воспринимать добрые устремления, а то и странные выходки детей. Жизнь меняется, появляется много нового, оно нам может не нравиться, мало того — оно может быть не лучше, а хуже того, что было раньше, но эти изменения — не зло как таковое, а просто другой образ жизни. Во многих случаях конфликты возникают потому, что мы придаем излишнее значение мелочам. Их можно преодолеть, призвав на помощь чувство юмора, и проницательно глядя в недалекое будущее.

Но не все зависит от родителей. Дети тоже должны вносить свой вклад. Молодость всегда стремилась к великим свершениям, к возвышенным идеалам, ко всему первозданному. Надо помочь им увидеть и понять простую красоту в жизни их родителей, иногда — очень неприметную, и всегда воспринимаемую как что-то само собой разумеющееся. Надо в ненавязчивой форме показать, на какие жертвы, часто — героические, пошли родители ради того, чтобы их воспитывать. Дети должны научиться не драматизировать события и не играть роль непонятых; они должны помнить, что всегда будут в неоплаченном долгу перед родителями, а ответить могут почитанием и благодарной любовью.

Скажем прямо: единая семья — это норма. В ней есть противоречия и различия, но это все обычные вещи, которые даже в некотором роде придают жизни остроту. Противоречия эти несущественны, время их преодолеет; останется только главное — любовь, настоящая любовь, построенная на самопожертвовании, истинная, а не притворная любовь, которая побуждает одних заботиться о других, позволяет угадать малейшую проблему и помогает найти единственно правильное решение. Именно так и должно быть, большинство меня поняло правильно и не удивляется, что с 20-х годов я не устаю называть сладчайшим заветом четвертую заповедь Декалога: «Чти отца твоего и матерь твою».

Возможно, протестуя против принудительного религиозного воспитания, сводящегося часто к нескольким рутинным и неискренним действиям, часть современной молодежи почти совсем отказалась от христианского благочестия, видя в нем одно «ханжество». Как, на Ваш взгляд, решить эту проблему?

Решение заключено уже в самом вопросе: надо учить — сначала примером, затем словом — настоящему благочестию. Ханжество — просто жалкая пародия на духовность, обычно вызванная недостатком религиозных познаний, а также некоторым искажением в формировании личности. Естественно, что она отталкивает тех, кто не выносит лжи и фальши.

Я с радостью замечал, что молодежь — и современная, и та, что была сорок лет назад — начинает почитать Бога, когда видит искреннее благочестие в настоящей жизни. Когда же именно?

— Когда понимают, что возносить молитву к Богу — все равно, что разговаривать с отцом или другом, и не анонимно, а лично, один на один;

— когда в душах находят отклик слова Христа, приглашающие к доверительной встрече: «Я назвал вас друзьями» (Ин 14,15).

— когда проникаются глубокой верой и видят, что Господь — «И сегодня и вовеки тот же» (Евр 13,8).

С другой стороны, молодые люди должны видеть, что сердечная и искренняя вера в Бога требует совершенствования человеческих добродетелей и не может ограничиваться несколькими ежедневными или еженедельными обрядами. Вера должна органично войти в жизнь, придать смысл работе, отдыху, дружбе, развлечениям, всему на свете. Мы не можем быть Божьими детьми иногда, время от времени, хотя есть некоторые особенно важные моменты в жизни, когда мы с особой отчетливостью это осознаем, постигая глубокий смысл того, что Господь — Отец наш, а это и есть сущность богопочитания.

Я уже говорил о том, что молодежь это прекрасно понимает. Теперь добавлю, что тот, кто старается жить именно так, всегда чувствует себя молодым. Христианин, даже восьмидесятилетний старик, живя в единении с Христом, может осознать всю справедливость слов, произносимых у алтаря: «И подойду я к жертвеннику Божию, к Богу радости и веселия моего» (Пс 42,4).

Итак, Вам кажется, что нужно учить детей с самого детства принципам христианского богопочитания? Вы думаете, что в семье нужно соблюдать христианские обряды?

Я считаю, что это самый правильный путь для того, чтобы дать детям подлинное христианское образование. Священное Писание рассказывает нам о семьях первых христиан. Апостол Павел называет домашней церковью (1 Кор 16,19) тех, кому свет Благой Вести дал новый стимул и новую жизнь.

Все христиане знают по опыту, какие хорошие плоды дает этот естественный и сверхъестественный способ ввести ребенка в жизнь, построенную на принципах христианского богопочитания, если начать его в теплом кругу семьи. Ребенок учится ставить Бога на первое место среди основополагающих жизненных ценностей; он учится общаться с Богом как с Отцом, а с Девой Марией — как с Матерью; он учится молиться, следуя примеру родителей. Когда понимаешь все это, становится ясно, что родители призваны исполнять апостольскую миссию, и они обязаны искренне почитать Бога с тем, чтобы передать это своим детям не только словом, но и примером своей жизни.

Как же этому учат? В христианских семьях всегда совершались определенные обряды (их немного, они коротки и привычны). Как прекрасны благословение пищи, или утренние и вечерние молитвы, или совместная молитва по розарию, хотя в наше время многие ее отвергают! Обряды — разные, есть и местные, но я думаю, всегда надо поощрять те, которые вся семья могла бы совершать вместе, просто и естественно, без ханжества.

Так мы достигнем того, что Бог не будет кем-то чужим, посторонним, кого посещаешь один раз в неделю, по воскресеньям, в церкви. Он будет постоянно присутствовать в жизни, Его будут воспринимать как реальность не только в храме, но и дома, потому что, как сказал Господь, «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф 18:20).

Скажу с благодарностью и гордостью, что утром и вечером я произношу слова молитвы, которые выучил ребенком, повторяя их за матерью. Они возносят меня к Богу, они дают мне ощутить любовь с которой меня учили моим первым шагам в христианстве, и, посвящая Господу начинающийся день или благодаря Его за день прошедший, я прошу у Него, чтобы Он преумножил небесное счастье тех, кого я особенно люблю, а позже — не разлучал нас на небесах.

Если Вы не возражаете, продолжим разговор о молодежи. Наш журнал в соответствующем разделе обсуждает многие ее проблемы. Одна из основных проблем в том, что родители нередко навязывают свое мнение детям, когда те определяют свой жизненный путь — поступают на работу, избирают профессию или жениха (невесту). Мало того, они стараются влиять на детей, если те решили служить Богу. Можно ли это оправдать? Не кажется ли Вам, что родители покушаются на ту свободу, без которой не достигнешь зрелости?

Конечно, решения, которые определяют жизненный путь, каждый должен принимать самостоятельно, свободно, без давления и принуждения.

Это не значит, что другие тут не нужны. Счастье человека во многом зависит от того, как будут сделаны решающие шаги, которые повлияют на всю жизнь. Именно поэтому надо избегать поспешности, проявлять спокойствие, ответственность и мудрость; а мудрость отчасти и заключается в том, чтобы попросить совета. Мысль о том, что мы можем принимать такие решения без Божьей помощи, без участия других людей, прежде всего — наших родителей, это гордыня, за которую обычно приходится дорого платить.

Родители могут и должны оказывать своим детям помощь: открывать перед ними новые горизонты, рассказывать о своем опыте, заставлять задуматься, не поддаваясь сиюминутным настроениям, предлагать реалистический взгляд на жизнь. Иногда нужно помочь личным советом, иногда — поощрять детей, чтобы они обратились к другим, более компетентным людям, к искреннему и преданному другу, к священнику, благочестивому и верному учению Церкви, к эксперту по профессиональной ориентации.

Это — не ограничение свободы. Совет содержит информацию, побуждающую к размышлению, он расширяет возможность выбора; тем самым, окончательное решение исходит из рациональных фактов. Выслушав мнения других людей и все хорошо взвесив, человек подходит к моменту выбора, и тут никто не имеет права ограничивать его свободу. Родители должны воздерживаться от искушения подчинить детей своим собственным вкусам; уважать склонности и способности, которыми Бог наделяет каждого. Если есть настоящая любовь, это нетрудно. Даже в тех случаях, когда ребенок принимает решение, с которым родители не согласны, предвидя, что такой выбор к добру не приведет, надо не навязывать свое, а понимать чужое, мало того — быть рядом, чтобы, если надо, помочь или постараться извлечь все хорошее из сложившихся обстоятельств.

Родители, которые по-настоящему любят своих детей и искренне хотят им добра, после того, как дали совет, должны отойти в сторону, чтобы не препятствовать великому дару свободы, благодаря которому человек способен любить Бога и служить Ему. Родители должны помнить: Сам Бог хотел, чтобы Его любили и Ему служили свободно. Он всегда уважает наши личные решения: «Он изначала сотворил человека, — говорит нам Священное Писание, — и оставил его в руке произволения его» (Сир 15,14).

Скажу еще несколько слов о последнем случае, решении посвятить себя Церкви и ближним. Когда верующие родители не понимают этого призвания, я думаю, что они не сумели создать христианскую семью, и даже не понимают, какое глубокое достоинство придает христианство супружескому долгу. Кроме того, мой опыт в Opus Dei очень положителен. Обычно я говорю своим чадам, что своим призванием они на девяносто процентов обязаны родителям, потому что те сумели их воспитать, и научили душевной щедрости. Могу вас заверить, что в подавляющем большинстве случаев, почти во всех, родители не только уважают такое решение своих детей, но и радуются ему, а вскоре видят в Opus Dei как бы расширение их собственной семьи. Это — одна из самых больших моих радостей и еще одно подтверждение того, что мы станем Божьими, если, прежде всего, станем очень человечными.

Теперь некоторые считают, что любовь оправдывает все, и делают вывод, что добрачные отношения — что-то вроде пробного брака, такой репетиции. Не подчиняться «велению любви», на их взгляд, — искусственно и старомодно. Что Вы об этом думаете?

Я думаю то же, что должен думать любой порядочный человек, особенно христианин. Такие взгляды недостойны человека, они унижают человеческую любовь, подменяя ее эгоизмом и наслаждением.

Старомодны ли те, кто так не делает и не думает? Скорее уж старомоден тот, кто хочет вернуться в джунгли, где царствует инстинкт. Добрачные отношения должны дать возможность глубже узнать и полюбить друг друга. Это — школа любви, в которой нужно руководствоваться не жаждой власти, а духом жертвенности, понимания, уважения, деликатности. Поэтому я хотел примерно год назад подарить Наваррскому университету образ Пречистой Девы — Матери Прекрасной Любви, чтобы девушки и юноши, которые ходят на лекции, научились у Нее высокой любви, не только божественной, но и человеческой.

Пробный брак? Как мало знает о любви тот, кто о нем говорит! Любовь очень реальна, очень конкретна, неотделима от человека. К ней нельзя относиться как какому-нибудь товару, который испытывают, а потом или принимают, или отвергают по прихоти, из корысти или ради удобства.

Эта безответственность так прискорбна, что тех, кто ею страдает, даже незачем осуждать — они сами обрекают себя на тоску, пустоту, одиночество, которые ждут их, по меньшей мере, через несколько лет. Я не перестаю за них молиться, я очень люблю их и стараюсь объяснить, что они могут вернуться к Христу, могут стать святыми, настоящими христианами, если постараются, потому что Господь не откажет им ни в прощении, ни в милости. Только тогда они поймут, что же такое любовь — и Божия, и поистине человеческая; и познают мир, радость, истинную плодовитость.

Важная проблема для женщин — одиночество. Мы говорим о тех, кто хочет выйти замуж, но не может. Когда женщине не удается завести семью, она думает, зачем вообще жить в этом мире. Что бы Вы ей ответили?

Зачем жить? Чтобы любить Бога всем сердцем и душой и чтобы делить эту любовь со всеми созданиями. Разве этого мало? Бог не предоставляет ни одну душу слепой судьбе, Он всем что-нибудь предназначил, к каждому обращается лично, как к единственному.

Брак — это Божий путь, это призвание, но не единственный путь и не единственное призвание. Божий Промысел для каждой женщины различен и не всегда связан с замужеством. Она хочет выйти замуж и не может? Это бывает, но иногда тут виноваты эгоизм или самолюбие, которые помешали Промыслу; а иногда, чаще всего, это значит, что у нее нет настоящего призвания к брачной жизни. Да, она любит детей, чувствует, что была бы хорошей матерью, что отдала бы сердце мужу и детям. Но ведь это естественно для любой женщины, в том числе — и для тех, кто по Божьей воле не выходит замуж, хотя и мог бы, а посвящает себя служению Богу и ближним.

Они не вышли замуж. Что ж, надо, как и раньше, любить Волю Божию и чувствовать сердцем любовь Христа, Который никого не оставит, не покинет, заботится о нас всю нашу жизнь и отдает нам Свое Сердце ныне и во веки веков.

Кроме того, женщина может исполнить свою миссию, требующую именно женских качеств и материнской любви, не только в собственной семье, но и в других семьях, в школе, в тысяче разных мест, где она помогает людям. Общество бывает очень жестоким и несправедливым к женщинам, которых называют одинокими. Есть незамужние женщины, которые создают вокруг себя ощущение мира, спокойствия, радости, востребованности; они умеют истинно служить другим, быть матерями в глубоко духовном смысле, подчас — более реальном, чем те, кто просто родил ребенка.

Я спрашивал Вас о добрачных отношениях; теперь я затрону самый брак. Что Вы посоветуете замужним женщинам, чтобы их семейная жизнь оставалась счастливой, не становилась скучной и однообразной? Возможно, вопрос покажется несущественным, но наш журнал получает много писем, где спрашивают именно об этом.

Мне кажется, это действительно важный вопрос, поэтому важны и пути его решения, хотя на первый взгляд они могут показаться не столь уж существенными.

Для того, чтобы супружеская жизнь сохранила все очарование начала, жена должна завоевывать мужа каждый день, а муж — жену. Надо каждый день восстанавливать любовь, завоевывать ее жертвенностью, приветливостью, даже хитростью. Если муж приходит с работы усталый, а жена болтает без умолку, жалуется и ворчит, удивительно ли, что он теряет терпение? Неприятные темы можно оставить для более подходящих времен, когда муж не так устал и больше расположен к такому разговору.

Важен и внешний вид. Если другой священник скажет, что это не так, я думаю, что он ошибается. Чем старее человек, призванный жить в миру, тем больше внимания он должен уделять не только совершенствованию своего внутреннего мира, но и тому, чтобы быть приятным внешне, в соответствии с возрастом и обстоятельствами. Обычно я говорю, что чем старее дом, тем больше его фасады нуждаются в ремонте. Вот вам совет священника. Есть старая испанская пословица: «Себя украсишь — мужа не утратишь».

Поэтому я посмею сказать, что в неверности мужей чаще всего, процентах в 80, виноваты сами женщины. Они не умеют ежедневно завоевывать мужа, не уделяют внимания тонким и очень важным мелочам. Внимание замужней женщины должно быть сосредоточено на муже и детях, как и внимание мужа должно быть направлено на жену и детей. Это требует времени и сил, иначе ничего не получится. Все, что этому мешает, не годится, приносит вред.

Тем, кто не выполняет этого долга, не найти оправданий. Конечно, нельзя считать оправданием ни возможную работу вне дома, ни даже религиозную деятельность — если ее никак не совместить с домашними обязанностями, она неугодна Богу. Замужняя женщина, прежде всего, должна заботиться о семейном очаге. А вот и народная мудрость. Там, откуда я родом, говорят: «Кто ради церкви дом забудет, наполовину бесом будет». Мне кажется, не наполовину, а целиком.

Оставим ссоры между отцами и детьми, ведь ссорятся и родители, и это нарушает семейный мир. Что бы Вы им посоветовали?

Любить друг друга. И еще — знать, что в жизни будут ссоры и трудности, которые, если их разрешать естественным путем, помогут приумножить любовь.

У каждого из нас свой характер, свойства, свои вкусы, свои недостатки, свой ангел-хранитель и свой бес. У каждого есть хорошее, за которое, как и за многое другое, нас можно любить. Совместная жизнь возможна, когда все стараются исправить свои недостатки и пытаются не замечать чужих. Иными словами, если есть любовь, она уничтожает и преодолевает все то, что легко могло бы привести к разрыву или ссоре; и наоборот — если раздувать незначительные противоречия, упрекать друг друга, указывать на любые ошибки и недостатки, спокойствию конец. Так можно убить любовь.

Супружеским парам дана особая благодать — благодать Таинства брака, чтобы каждый проявил человеческие и христианские добродетели, присущие совместной жизни — взаимопонимание, оптимизм, терпение, прощение, доброту друг к другу. Главное, чтобы супруги собой владели, не поддавались нервозности, гордыне или эгоистичным наваждениям. Для этого муж и жена должны совершенствовать свой внутренний мир и учиться у Святого Семейства гармоничной жизни, соблюдая достоинство христианского очага. Тогда, повторяю, Бог их не оставит.

Если кто-то говорит, что он чего-то не может вытерпеть или не может смолчать, он преувеличивает, чтобы оправдать себя. Надо просить у Бога силы, чтобы преодолеть свою прихоть и обуздывать себя. Опасность в том и состоит, что, гневаясь, мы перестаем собой владеть и можем горько обидеть, оскорбить, ранить другого.

Надо научиться молчать и ждать, пока не сможешь говорить спокойно, конструктивно. Когда муж раздражается, жена должна быть особенно терпеливой, пока снова не вернется спокойствие; и наоборот. Если супруги искренне любят друг друга и пекутся о том, чтобы приумножить эту любовь, вряд ли оба они одновременно сорвут на другом плохое настроение.

И еще одно важное замечание: привыкнем к мысли, что мы никогда не бываем полностью правы. Можно даже сказать, что в семейной жизни, когда идет спор, чем больше мы уверены в своей правоте, тем вероятнее, что мы ошиблись. Если об этом помнить, потом легче изменить свои взгляды, и если надо, попросить прощения, а это — самый лучший способ покончить с гневом, путь к миру и любви. Я не призываю вас ссориться, но ссоры естественны, мы иногда спорим с теми, кого больше всего любим, потому что, как правило, именно они живут вместе с нами. Мы вряд ли будем ссориться с пресвитером Иоанном, живущим в Индии. Мелкие и, надеюсь, редкие столкновения между супругами, не доказывают, что нет любви, а иногда помогают ее приумножить.

И последний совет: никогда не ссорьтесь при детях. Договоритесь просто о каком-нибудь слове, взгляде или жесте. Поспорите потом, в более спокойной обстановке, если этого не избежать. Между супругами должен царить мир, это необходимо для глубокого и эффективного воспитания. Если дети видят в родителях пример самопожертвования, нежности, взаимопомощи и понимания, мелкие подробности повседневной жизни не скроют истинной любви, которая побеждает все.

Порой мы относимся к мелочам слишком серьезно. Иногда мы сердимся по необходимости, иначе нельзя, иногда — по недостатку жертвенности. Важно показывать, что раздражение не мешает любви, и с улыбкой восстанавливать семейную нежность. Словом, пусть муж и жена любят друг друга и детей, ибо именно в этом — их любовь к Богу.

Перейдем к конкретной теме: только что объявили, что в Мадриде открылся интернат, возглавляемый женской секцией Opus Dei, которая собирается создать там семейную обстановку и всесторонне обучать домоводству. Что принесет, на Ваш взгляд, эта деятельность?

Есть много видов деятельности, когда мы сотрудничаем с другими людьми, не из Opus Dei. Апостольский труд, о котором вы говорите, стремится облагородить, возвысить домоводство и поставить его на научную основу. Я говорю «научную», потому что очень важно, чтобы к работе по дому относились как к настоящей профессии.

Не надо забывать, что такую работу многие считали унизительной. Это не так. Унизительными, конечно, нередко были те условия, в которых ее выполняли. Они и сейчас бывают унизительными, потому что служанка зависит от каприза хозяев, которые не считаются с ее правами, плохо относятся к слугам, мало им платят. Надо требовать, чтобы они соблюдали условия контракта, ясно и точно оговаривать гарантии, четко устанавливать права и обязанности каждой стороны.

Помимо юридич0еских гарантий необходимо, чтобы человек, который оказывает такие услуги, был профессионалом, умел работать. Я сказал «услуги», хотя это слово теперь не очень любят, но ведь хорошо выполненная работа как раз и заключается в предоставлении высококачественных услуг, идет ли речь о домашней работнице, об учителе или о судье. Услугой нельзя назвать лишь ту работу, которую делают для личной пользы.

Хорошо организовать работу по дому — исключительно важно! Как и любая работа, она может быть выполнена с блеском и освящена; нет больших и маленьких дел — все большие, если их выполнять с любовью. Те, кто считает свою работу очень важной, уменьшают ее значимость, если забудут об ее христианском смысле. И наоборот, вроде бы мелкие дела становятся очень важными в зависимости от того, как они влияют на окружение.

Для меня одинаково важны и работа моей духовной дочери из Opus Dei, которая помогает по хозяйству, и работа другой дочери, имеющей дворянское звание. И там, и здесь меня интересует только то, чтобы их работа была средством и возможностью освящать себя и освящать ближнего. Важнее работа того человека, который, трудясь, освящает свою душу и с большей любовью выполняет Божью миссию.

Перед Богом равны профессор университета и продавщица, секретарша, работница или крестьянка. Все равны, дело только в том, что иногда прекрасней души более простых людей; и всегда милее Господу те, кто душой ближе к Отцу, Сыну и Святому Духу.

Школа, которая открылась в Мадриде, может многое сделать. Можно оказывать настоящую, действенную помощь обществу и выполнять христианский долг, ведя хозяйство, принося в дом радость, мир и понимание. На эту тему я говорил бы часами, но и так сказал вполне достаточно, чтобы увидеть: для меня работа по дому — особая и важная профессия, потому что с ее помощью можно сделать много добра и много зла; ведь речь идет о самом уязвимом месте каждой семьи, домашнем очаге. Мы надеемся, что все будет хорошо; найдется достаточно людей с теми знаниями и тем апостольским вдохновением, которые превратят эту профессию в очень важный труд, способный нести радость во многие дома по всему миру.

Разные события, а также высказывания и поучения церковных иерархов вызвали в обществе глубокое беспокойство. Много говорят о том, что христианин должен быть бедным. Что делать хозяйке дома, которая печется о благополучии своей семьи?

В Евангелии от Матфея (11, 5) сказано: «Бедным проповедуют Благую весть». Это — одно из знамений, предвещающих Царствие Божье. Тот, кто не любит и не упражняется в добродетели бедности, не имеет духа Христова. Это касается всех — и отшельника в пустыне, и обычного христианина, который живет среди людей, пользуясь благами этого мира или не имея такой возможности.

На этом мне хотелось бы немного остановиться, потому что не всегда бедность проповедуют так, чтобы ее правильно поняли. Безусловно, с благими намерениями, но не чувствуя духа времени, некоторые проповедуют умозрительную, выдуманную бедность, у которой есть весьма впечатляющие признаки; но внутри, а порой — и извне она никак не соответствует Евангелию.

Я часто говорю, что мы должны учиться жить каждой добродетелью; должно быть особенно верно это, когда речь идёт о бедности. Мы должны ею жить, осуществлять её в жизни, иначе она сведётся к идеалу, к умозрению, который никто всерьёз не применяет на практике. Мы должны показать людям, что бедность — это приглашение, призыв нашего Господа к каждому христианину и, тем самым, что она должна формировать каждую отдельную жизнь.

Бедность — не нищета, тем более — не грязь и убожество. Ведь христианина определяют не столько внешние условия, сколько то, как он на них откликнется. Кроме того (тут мы приближаемся к очень важной вещи, от которой зависит правильное понимание мирского призвания), бедность — не просто отказ. В определенных случаях завет бедности требует, чтобы христианин оставил все, бросил все и противостоял миру, который стремится только к обогащению, громко проповедуя, что кумир, поставленный выше Бога, не может быть хорошим. Но разве такого свидетельства просит сегодня Церковь? Разве она не хочет, чтобы мы искренне любили мир и всех людей?

Иногда, думая о христианской бедности, имеют в виду монахов, которые должны всегда и всюду дать публичное, официальное свидетельство христианской истины. Опасно то, что это мешает заметить особенности простого, повседневого свидетельства, которое призваны дать миряне изнутри общества.

Каждый христианин должен совмещать в своей жизни две стороны, которые на первый взгляд могут показаться несовместимыми. Его бедность должна быть реальна, видна и ощутима, проявляться на деле и выражать веру в Бога, показывая, что сердцу мало тварных вещей, оно ведь стремится к Творцу, хочет исполниться любовью к Богу и поделиться с другими. В то же самое время он должен быть одним из братьев-людей, участвовать в их жизни, радоваться с ними, работать, любя мир и все хорошее, что в нем есть, используя все тварное, чтобы разрешить проблемы человеческой жизни, и создать духовную и материальную атмосферу, в которой могут развиваться личность и общество.

Достичь гармоничного сочетания этих двух сторон, по большей части — личное дело каждого. Понять в каждый конкретный миг, чего же Бог хочет от нас, — вопрос внутренней жизни. Поэтому я не хочу устанавливать строгих правил, а предпочитаю дать общие рекомендации, особо обращаясь к матерям семейств.

Бедность на деле по большому счету — это жертвенность. Мы должны довольствоваться необходимым, не исходя из каких-то теорий, а прислушиваясь к внутреннему голосу, который предупреждает нас о том, что в нашу душу закрадывается эгоизм или излишняя привязанность к удобству. Есть и благое удобство — не роскошь и не жадность, а приятная и уютная жизнь для семьи или других людей, которая только помогает служить Богу.

Бедность — это настоящая отстраненность от мирских благ, умение радостно выносить неудобства или нужду, если они есть. Это умение гибко планировать ежедневные дела, чтобы нашлось время для всего, и непременно, кроме ежедневных молитв, — отдыху, семейному общению, чтению, тем или иным искусствам и благородным развлечениям. Надо заполнять каждый час полезными делами, стараясь во всем достигать максимального совершенства, во всем проявлять такие качества, как пунктуальность, порядок, радость. Словом, надо находить время и для служения ближним, и для самого себя, не забывая при этом, что все люди, а не только бедные, обязаны трудиться. Достаток, то есть обстоятельства, при которых человек может свободно вздохнуть, говорит только о том, что он несет еще большую ответственность перед обществом.

Смысл жертвенности придает любовь. Каждая мать знает, что такое жертвовать ради своих детей — не уделять им несколько часов, но посвящать их благу всю свою жизнь. Жить, думая о других, делиться материальными благами — вот мерило бедности, обеспечивающее действенную отстраненность от мирских благ.

Мать должна не только жить так сама, но и научить этому детей, воспитывая их, развивая в них веру, радостную надежду и любовь. Она учит их преодолевать эгоизм и щедро уделять время для служения тем, кому повезло меньше, кто обеспечен хуже. Для этого надо участвовать в делах, соответствующих их возрасту и развивающих стремление к солидарности.

Словом, каждый должен исполнять свое предназначение. Для меня лучший образец бедности — те родители, те матери многодетных и бедных семейств, которые ничего не жалеют ради детей и неотступно, через силу, в лишениях и нужде, но не сетуя, растят детей, ведут их вперед, создавая счастливый дом, в котором все учатся любить друг друга, служить друг другу и трудиться.

В ходе интервью у меня была возможность поговорить о важных сторонах человеческой, особенно — женской жизни, и понять, как их оценивает Opus Dei. Могли бы Вы сказать в заключение, как, по-вашему, надо развивать роль женщины в церковной жизни?

Не скрою, что такие вопросы вызывают у меня искушение, обычно мне не свойственное, ответить полемически. Ведь некоторые используют слово «Церковь» как синоним клира, церковной иерархии. Тем самым, церковную жизнь они понимают как помощь в приходе, участие в каких-нибудь сообществах с благословения священника, деятельное участие в обрядах и т. п.

Тот, кто так думает, забывает, хотя иногда и принимает в теории, что Церковь — это весь Божий народ, объединение всех христиан. Где есть хоть один христианин, который старается жить во имя Христово, там есть и Церковь.

Я совсем не хочу принизить помощь, которую женщина может оказывать в храме. Напротив, я считаю ее необходимой. Я посвятил свою жизнь тому, чтобы все миряне, все самые обычные верующие, живущие в миру, могли исполнять без ущерба свое христианское призвание. Таким образом, я выступаю за полное юридическое и теологическое признание их миссии в Церкви и в мире.

Я просто хочу обратить внимание на то, что некоторые пытаются неоправданно ограничить это содействие. Я хочу подчеркнуть, что обычный христианин, неважно — мужчина или женщина, может выполнять свою особую миссию (в том числе — такую, которая подходит ему в церковной структуре), только если не «клерикализуется», останется мирянином, который живет в этом мире, участвуя во всех его заботах.

Миллионы христиан, живущих на свете, должны нести имя Христа во всякое человеческое дело, доказывая своей жизнью, что Он любит и хочет спасти всех. Поэтому лучший, самый главный способ участвовать в церковной жизни — быть настоящим христианином в том месте, которое ты, по призванию, занимаешь в обществе.

Мне очень приятно думать о том, сколько христиан и христианок даже не ставит перед собой никакой особой задачи и живет своей обычной жизнью, стараясь воплотить волю Божью. Чтобы они осознали высший смысл своей жизни, надо показать им, что вроде бы неважные вещи очень ценны, и научить их внимательнее прислушиваться к голосу Бога, Который говорит с ними через реальные события и ситуации. Вот в чем особенно нуждается Церковь, вот в чем требует от нее Бог.

Миссия христианина — нести христианство в мир изнутри, показывая, что Христос спас все человечество. А женщина должна участвовать в этом деле в той форме, которая ей больше подходит, и дома, и в других сферах, где она может применить присущие только ей достоинства.

Главное — как Мария, — Женщина, Дева и Мать, — жить лицом к Богу, говоря Ему: «Да будет мне по слову Твоему» (Лк 1,38). От этого зависит верность личному, неповторимому призванию каждого человека, которое дает нам возможность участвовать в деле спасения, осуществляемом Богом и в нас, и во всем мире.

 

С ЛЮБОВЬЮ К МИРУ

Проповедь, прочитанная в кампусе Наваррского университета 8.10.1967

Вы только что слышали торжественное чтение двух библейских текстов, которые положено читать на Мессе в XXI воскресенье после Пятидесятницы. Слово Божие перенесло вас в ту атмосферу, ту среду, в которой подобает звучать и моим словам — словам священника, обращенным к большой Божьей семье в Его святой Церкви. Я бы хотел, чтобы слова эти взывали к духу, возвещали величие Божье и Божью милость к людям; чтобы они приготовили вас к чуду Евхаристии, которую мы совершаем сегодня в университетском кампусе.

Подумайте минутку о том, что я сказал. Мы совершаем Святую Евхаристию, т?инственную жертву Тела и Крови Христовых, таинство веры, в котором сливаются все христианские тайны. Значит, действие наше — самое священное, самое запредельное, какое, милостью Божией, может совершить в этой жизни человек. Приобщаясь Тела и Крови нашего Господа, мы, в определенном смысле, расторгаем земные и временные узы, чтобы уже сейчас быть с Ним в небесах, где Сам Христос отрет слезы очей наших, и смерти не будет уже, ни плача, ни вопля, ни болезни, ибо прежнее прошло.

Истина эта (богословы называют ее эсхатологическим смыслом Евхаристии) глубока и утешительна; однако ее можно неправильно понять. Собственно, так ее и понимали там, где хотели представить христианскую жизнь чисто духовной и полагали, что ею живут особые, чистые люди, далекие от презренного мира или хотя бы терпящие его, пока они здесь, на земле. Мирские вещи, так думали они, противопоставлены духу.

Когда видят вот так, христианская жизнь сосредотачивается в храмах. Быть христианином — значит ходить в церковь, участвовать в священнодействиях, заниматься церковными делами, словом — жить в особом, отдельном мирке, как бы в преддверии рая, пока другой, обычный мир идет своим путем. Тогда христианское вероучение и жизнь в благодати даже не встретятся с бурной земной историей, а лишь коснутся ее причудливого течения.

В это октябрьское утро, готовясь вспомнить Пасху Господню, мы отвергнем такое искажение христианства. Подумайте минутку о нашей Евхаристии, о нашем благодарении. Храм у нас — особенный. Можно сказать, что неф его — университетский кампус, иконостас — библиотека. Вокруг — какие-то строительные орудия, над нами — наваррское небо…

Так вы и запомните, не забудете, что христианская жизнь протекает в обычном мире. Дети мои, где ваша любовь, ваша работа, воплощение ваших стремлений — там место вашей повседневной встречи с Христом. В круговерти самых обычных событий, среди самых земных, материальных вещей мы должны освящать себя, служа Богу и людям.

Я всегда этому учил, ссылаясь на Писание. Мир — не плох, он вышел из рук Божиих. Бог его создал, и посмотрел на него, и остался доволен. Это мы, люди, портим и уродуем его грехом и неверностью. Поверьте, дети мои, если вы, живущие в мире, уклонитесь от честных будничных дел, то нарушите волю Божию, это уж точно.

Поймите, Бог призывает вас служить Ему в мирских, материальных делах, как бы из них, изнутри. Он ждет нас каждый день в лаборатории, в операционной, в казарме, на университетской кафедре, на фабрике, на заводе, в мастерской, в поле, в семье, словом — везде, где трудятся. Что-то есть божественное и сокровенное в самых простых вещах, и каждый из вас должен открыть это что-то…

Студентам и рабочим, которые собирались со мной в тридцатых годах, я говорил, что им надо овеществить свою духовную жизнь. Я хотел, чтобы они избежали соблазна двойной жизни, распространенного и тогда, и теперь: по одну сторону — жизнь внутренняя, связь с Богом, по другую, совсем отдельно — профессиональная, социальная, семейная, где толпятся и кишат мелкие земные дела.

Нет, дети мои! Мы так жить не можем! Мы — христиане, а не шизофреники. Жизнь — одна, ее мы и должны освятить, наполнить Богом и плоть, и дух. Невидимого Бога мы открываем в самых видимых, материальных вещах.

Другого пути нет, дети мои. Или мы научимся находить Бога в повседневной жизни, или вообще Его не найдем. Поэтому я и говорю вам, что теперь, в наши дни, надо вернуть высокое значение материи. Надо одухотворить самые мелкие и неприметные аспекты человеческой жизни, поставить на службу Царству Божию, сделать средством, которое поможет нам постоянно быть с Иисусом Христом.

Истинное христианство верит в телесное воскресение, а потому, вполне логично, всегда отвергало развоплощение, ничуть не боясь, что его обвинят в материализме. Мы вправе говорить о материализме христианском, который смело противостоит материализму бездуховному.

Что такое таинства (ранние христиане называли их следами Воплощения Слова), как не явственное свидетельство пути, который избрал Сам Бог, чтобы освящать нас и вести к небу? Со всей своей творческой и спасительной силой Он дарит нам Себя через материю, вещество. Что такое Евхаристия, которую мы сейчас совершим, если не драгоценное Тело и драгоценная Кровь нашего Спасителя, предложенные нам в смиренной материи мира, хлеба и вина, естественных составляющих, возделанных человеком, как напомнил нам последний Собор.

Стоит ли удивляться, дети мои, что апостол писал: Все — ваше, вы же — Христовы, а Христос — Божий? Вот оно, восходящее движение, которым Святой Дух, ниспосланный в наши сердца, хочет призвать нас отсюда ввысь, к Божией славе. А чтобы мы поняли, что в движение это входит все, даже самое будничное, апостол прибавил: Итак, едите ли, пьете ли, или что иное делаете, все делайте во славу Божию.

В этом библейском учении — самая основа, самая суть того духа, которым живет Opus Dei. Вы должны очень хорошо работать, должны любить Бога и людей, вкладывая эту любовь в мелочи повседневной жизни, а в них — открывая то божественное начало, которое в них скрывается. Здесь очень подходят стихи Кастильского поэта: Пиши медленно, красиво. Делать хорошо — важнее, чем делать.

Уверяю вас, дети мои, когда христианин делает с любовью самое ничтожное дело, дело это преисполняется славой Божией. Потому я и твержу, и вбиваю вам в голову, что христианин призван творить высокую поэзию из житейской прозы. Нам кажется, дети мои, что земля и небо смыкаются у горизонта, а они смыкаются у нас в сердце, когда мы освящаем будничную жизнь.

Освящайте будничную жизнь, — сказал я: в словах этих — целая программа христианской жизни. Оставьте мечтанья и вымыслы, оставьте то, что я обычно называю мистикой типа «Ах, если бы!..»: «Ах, если бы только я не женился!», «если бы имел другую профессию», «…был поздоровее», «…помоложе», «…постарше»… Трезво обратитесь к самому насущному, к самой очевидной реальности; где она, там и Господь. Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои, — сказал Воскресший Христос; — это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня.

Многое в этом мире, где вы и живете, можно увидеть именно так. Подумаем, к примеру, о вашей гражданской ответственности. Человек, знающий, что Христа можно найти не только в храме, но и в мире, этот мир любит. Он старается получить хорошее образование, ему хочется стать ученым и умелым. Проблемы, возникающие вокруг него, он решает свободно, а решения, как всегда у христиан, обусловлены и собственными размышлениями, и смиренной покорностью воле Божьей, проявляющейся во всех событиях, важных и неважных.

Однако он никогда не подумает, тем более — не скажет, что спустился из храма в мир, чтобы возвестить волю Церкви, или что решения его — какие-то особенно католические. Вот это — клерикализм, вот это — церковничество, а главное — это насилие над самой природой вещей. Вы должны нести повсюду поистине мирское мышление, которое включает три непременных черты:

быть достаточно честными, чтобы брать ответственность только на себя;

быть достаточно христианскими, чтобы почитать братьев по вере, которые думают иначе, чем вы, о том, что подвластно спору;

быть достаточно католическими, чтобы не впутывать Церковь, нашу Матерь, в человеческие раздоры.

Само собой разумеется, что здесь, как и везде, вы программы не выполните, если у вас не будет всей той свободы, которая стоит на достоинстве человека, созданного по образу Божию. Церковь эту свободу признает, без нее не может быть христианской жизни. Но помните, дети мои, что я всегда имею в виду свободу ответственную.

Поймите меня правильно — я призываю вас осуществлять ваши права каждый день, а не в особых, исключительных случаях. Но я призываю и честно выполнять свои гражданские обязанности, везде, в политике и в делах финансовых, в университете и на службе, храбро принимая то, к чему приведут ваши свободные решения и ваша личная независимость. Это мирское мышление поможет вам избежать нетерпимости и фанатизма. Если же сказать то же самое «положительно» — он поможет жить в мире со всеми согражданами, мало того — пропитывать терпимостью и миром всю общественную жизнь.

Конечно, незачем напоминать вам то, что я повторяю много лет. Учение о христианской свободе, сосуществовании и понимании — исключительно важная часть той вести, которую несет Opus Dei. Надо ли снова говорить, что люди, стремящиеся служить Христу в Деле Божием — такие же граждане, как всякий другой, только они пытаются выполнять до конца свое христианское призвание, ощущая всю степень своей ответственности.

Ничто не отличает моих детей от их сограждан. С другой стороны, кроме веры, у них нет буквально ничего общего с членами монашеских орденов. Я люблю монахов, высоко почитаю их апостольское дело, их затворничество, их презрение к миру. Все это — иные свидетельства святости Церкви. Но Бог не дал мне монашеского призвания, и если бы я этого хотел, я бы нарушил Его волю. Никакая власть на земле не заставит меня постричься, как не заставит и жениться. Я — секулярный священник, священник Христа, пламенно любящий мир.

Кто пошел за Христом вместе с этим жалким грешником? Совсем немного священников, у которых были прежде мирские профессии. Много секулярных священников из разных епархий, со всего света, которые только укрепили свое повиновение епископам и любовь к работе, им порученной. Все они раскинули крестом руки, чтобы каждая душа могла найти приют в их сердце, и стоят вместе со мной, в самой гуще того озабоченного мира, который так сильно любят. Наконец, совсем уж много людей, которые вообще не священники. Они принадлежат к разным расам, говорят на разных языках, большей частью — состоят в браке, все где-нибудь работают, со своими согражданами они разделяют важнейшую обязанность — сделать этот, земной мир почеловечней и посправедливей. Работают они, скажу снова, очень ответственно, вместе с другими плечом к плечу встречают они успехи и неудачи своей благородной борьбы, пытаясь выполнить свой долг и осуществить свои права — и просто, естественно, совсем не считая, что делают что-то особенное. Не отделяясь от соратников, они, в то же время, стремятся обнаружить хотя бы отблеск Божией славы, сияющей сквозь обычную жизнь.

Дела, которым способствует Opus Dei — такие же земные, не церковные. В них никоим образом не отражается иерархия Церкви. Порождают их культурные и социальные замыслы, выполняют — обычные люди, которые хотят, чтобы они отражали свет Евангелия. Чтобы вы меня лучше поняли, скажу, что Opus Dei не занимается и не займется семинариями, в которых епископы, поставленные Духом Святым, готовят будущих священников для своих епархий.

А вот училищами, где готовят индустриальных или сельскохозяйственных рабочих, школами, колледжами, университетами и другими земными делами мы занимаемся, ибо апостольское рвение, как я писал много лет назад, — словно безбрежное море.

Однако нужно ли об этом распространяться, когда самое ваше присутствие — красноречивей слов? Вы, Друзья Наваррского университета, — из тех, кто знает, что их дело — способствовать развитию общества, в котором они живут. Ваш искренний пыл, ваши молитвы и жертвы порождены не преданностью католической конфессии. Они свидетельствуют о зрелом гражданском сознании, которое обращено к общему благу здесь, на земле. Вы сами — знак того, что университет может быть порожден и поддержан силой народа.

Вот я и хотел бы снова поблагодарить за помощь город Памплону, область Наварру, Друзей университета из всей Испании, а особенно — тех, кто вообще не испанец, и не католик, и не христианин, но все же понял суть и дух нашего замысла и показал это на деле.

Благодаря вам всем наш университет стал, и все больше становится обителью гражданской свободы, интеллектуального развития, профессионального соревнования. Без вашей благородной самоотверженности просто невозможна вся эта работа, цель которой — умножить знания, увеличить благосостояние и научить вере.

Все это прекрасно поняли жители Наварры. Поняли они и то, что их университет способствует экономическому развитию, а уж тем более — социальному, и дает их детям профессии, которыми без него было бы трудно, а иногда — и невозможно овладеть. Именно эта уверенность в том, какую роль он сыграет, побудила их с самого начала оказывать ему помощь, которая, несомненно, будет все больше и сердечней.

И справедливость, и опыт многих стран позволяют мне надеяться, что рано или поздно испанское правительство поможет облегчить бремя тем, кто совершенно не ищет своей выгоды, служит только обществу и стремится способствовать настоящему и будущему процветанию нашей страны.

А теперь, сыновья мои и дочери, разрешите поговорить немного об иной, особенно дорогой мне стороне обычной жизни — о любви. Я имею в виду высокую любовь между мужчиной и женщиной, влюбленность, брак; и хочу сказать снова то, что мы не только терпим ее и попускаем где-то сбоку от истинной, духовной жизни, как те ложные поборники духа, о которых я говорил. Сорок лет, устно и письменно, борюсь я с ними, и теперь даже самые непонятливые что-то уразумели.

Любовь, которая ведет к браку, к семье, может быть святым и дивным призванием, которое поможет отдать себя Богу без остатка. Помните, я говорил вам о том, что все надо делать как можно лучше, наполняя любовью каждую мелочь и находя в ней искру Божию? В семье, которую создает любовь мужчины и женщины, это особенно важно.

Все вы, работающие в университете — студенты, профессора, помощники — знаете, что я препоручил вас Марии, Матери Прекрасной Любви; здесь, в этом лагере, есть часовня, мы строили ее с благоговением, чтобы вы могли молиться Божьей Матери, вручая Ей ту чистую любовь, которую Она благословляет.

Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои? Перед статуей Пречистой Девы, Матери Прекрасной Любви, вы будете радостно и уверенно отвечать апостолу: «Да, знаем, и хотим так жить с Твоею помощью, о Дева и Матерь!»

Всякий раз, когда вы будете об этом думать, сами собой родятся созерцание и молитва: «Святой Дух избрал мое материальное тело… Тело мое и душа принадлежат Богу…». Такая молитва принесет плоды, ведь и апостол Павел сулит богатые плоды, если вы будете прославлять Бога и в телах ваших.

С другой стороны, вы, конечно, знаете, что только тот, кто во всей глубине понимает и ценит истинную, честную любовь мужчины и женщины, поймет и то, о чем говорил Христос — не все вмещают слово сие. Это — дар Господень, который побуждает препоручить и тело, и душу Господу, предложить Ему неразделенное сердце, уже не прибегая к земной любви.

Я должен закончить. Я говорил вам в начале, что хочу рассказать о величии Божием и о Его милости. Надеюсь, я и рассказал, когда говорил о том, что надо освящать свою каждодневную жизнь. Надо жить как святые, среди мирской суеты — без суеты, просто и верно. Разве такая жизнь в наше время — не самое трогательное знамение тех «magnalia Dei», великих дел Господа, которые Он творил и творит, чтобы спасти мир?

Теперь попрошу вас вместе с Псалмопевцем присоединиться к моей молитве и хвале: «Magnificate Dominum mecum, et extollamus nomen eius simul», величайте Господа со мной, и превознесем имя Его вместе. Другими словами, дорогие мои, будем жить нашей верой.

Возьмем ее щит, и шлем спасения, и меч Духа, Слово Божие, как сказал нам апостол Павел в Послании к Ефесянам, которое только что читали во время службы.

Вера — та добродетель, которая очень нужна многим христианам, особенно в «год веры», который объявил наш Святой Отец Павел VI. Ведь без нее нам просто не на чем поставить освящение будничной жизни.

Живая вера нужна сейчас, когда мы приближаемся к «mysterium fidei», таинству веры, святой Евхаристии. Мы разделим с Господом Его Пасхальную трапезу, в которой сочетаются все Его милости нам, людям.

Верьте, дети мои, иначе вы не поймете, что через несколько мгновений на этом престоле, возобновится дело нашего Спасения. Верьте, чтобы истово прочитать Символ веры, а потом здесь, в этом Собрании, испытать присутствие Христа, который делает нас «cor unum et anima una», одним сердцем и одной душою; семьей; единой, соборной, апостольской и Римской Церковью, которая для нас — то же, что Вселенская.

И, наконец, мои любимые дочери и сыновья, верьте, чтобы показать миру, что вера наша — не обряды и слова, но жизнь в Боге. А покажете вы это, явив людям свидетельство самых простых дел, которые стали святыми ради Отца и Сына и Святого Духа и Девы Марии.

Català: Converses amb Monsenyor Escrivá de Balaguer, Rialp, Barcelona, 1991 (1L, 1970)

Deutsch: Gespräche mit Msgr. Escrivá de Balaguer, Adamas, Köln, 1992 (1L, 1970)

English: Conversations with Monsignor Escrivá de Balaguer, Ecclesia Press, Dublin, 1972 (1L, 1968)

Conversations with Monsignor Escrivá de Balaguer, Sinag-Tala, Manila, 1985 (1L, 1977)

Conversations with Monsignor Escrivá de Balaguer, Little Hills amp; Scepter, Sydney, 1993

Español: Conversaciones con Monseñor Escrivá de Balaguer, Editora de Revistas, México D.F., 2000 (1L, 1991)

Conversaciones con Monseñor Escrivá de Balaguer, Mi Nos, México D.F., 1992 (1L, 1968)

Conversaciones con Monseñor Escrivá de Balaguer, Rialp, Madrid, 2001 (1L, 1968)

Conversaciones con Monseñor Escrivá de Balaguer, UDEP, Piura, 1986

Conversaciones con Monseñor Escrivá de Balaguer, Vértice, Caracas, 1974

Français: Entretiens avec Monseigneur Escrivá, De Boog, Bruxelles, 1987

Entretiens avec Monseigneur Escrivá, Le Laurier, Paris, 1987

Entretiens avec Monseigneur Escrivá, Paris, 1969

Italiano: Colloqui con Monsignor Escrivá, Ares, Milano,1987 (1L, 1968)

Nederlands: Gesprekken met mgr. Escrivá, De Boog, Utrecht, 1990

Polski: Rozmowy z prlatem Escrivá, Ksiegarnia Swietego Jacka, Katowice, 1993

Português: Temas actuais do Cristianismo, Aster, Lisboa, 1973 (1L, 1969)

Temass atuais do Cristianismo, Quadrante, São Paulo, 1986 (1L, 1968)