Молодая женщина стояла у окна в крошечном кабинете и пристально смотрела на улицу, наблюдая, как утренний туман, плывя над городом, белым саваном окутывает высокие дома.

Над заливом тускло румянилось бледное мартовское солнце, похожее на громадный желтый круг. Его контуры словно были выгравированы на фоне поглощающего все тумана.

Через открытую дверь доносился знакомый больничный шум: звук тележки, катящейся на роликах вниз по коридору, приглушенный звонок, вызывающий врача, тихие разговоры, скрип обуви на резиновой подошве по глянцевому линолеуму. И эти запахи! Острые ароматы дезинфицирующего средства, эфира, спирта, перекиси водорода — всего того, что, смешиваясь, создает эту неповторимую больничную атмосферу, которая пропитывает вашу одежду, волосы, кожу.

— О, так рано, а ты уже здесь!

Линда повернулась и улыбнулась только что вошедшей и снимающей пальто Джейн.

— Ты тоже ведь уже пришла. Я только что собиралась просмотреть твою почту, но впала в какую-то задумчивость. — Она глубоко вздохнула. — Этот туман явно обладает гипнотическими свойствами, если достаточно долго и пристально смотреть на него.

Джейн уселась за стол, на котором в беспорядке были разбросаны бумаги, и резко взглянула на подругу своими проницательными бледно-голубыми глазами поверх стальной оправы очков.

— Что-то не так?

— О нет, — поспешно уверила ее Линда и улыбнулась. — Я только, кажется, испытываю некоторое беспокойство. Хотя мне всегда нравилась эта весенняя пора в городе.

Пожилая женщина, ворча, склонила голову над кипой писем на своем письменном столе и, выбрав одно, начала разрывать конверт. Пока Джейн читала, Линда снова вернулась к окну. Подходило время обхода больных. Встреча с одним из пациентов обещала быть трудной. Девочка была очень напугана болью, и эта боль была неизбежна, пока ее сильно покалеченная рука не приобретет былую подвижность.

— Да, — сказала Джейн. — Здесь есть кое-что для тебя, и ты можешь этим гордиться.

Линда повернулась.

— В самом деле? Что же это?

Джейн протянула ей письмо.

— Помнишь запрос на врача, который я получила несколько дней назад от миссис Леонард? Я рекомендовала тебя, моя дорогая, и она согласилась побеседовать с тобой о работе.

Линда взяла письмо и взглянула на него. Оно было коротким, без лишних слов и по существу. Миссис Леонард ничего не обещала, но хотела бы встретиться с ней до того, как примет какое-либо решение. Девочка, о которой упоминалось в письме, была прикована к инвалидной коляске, и какого-либо прогресса в ее состоянии не наблюдалось, несмотря на то, что по прогнозам медиков она должна была уже ходить. К письму прилагалась длинная выписка из истории болезни.

— Ну что? — сказала Джейн. — Что ты думаешь об этом? Мне представляется, что это имеет к тебе непосредственное отношение, с тех пор как твоей специальностью стала работа с детьми. Мне иногда кажется, что ты способна делать чудеса, а здесь как раз такой случай.

Линда улыбнулась и отдала письмо обратно.

— Надеюсь, ты не сказала этого миссис Леонард? По тону, в котором выдержано письмо, можно заключить, что она не удовлетворится чем-либо меньшим чуда.

— Верно, — согласилась Джейн. — Но если ты прочтешь внимательнее, то между строк почувствуешь безнадежность. В любом случае, не хотела бы ты взяться за это дело?

Линда колебалась, обдумывая слова Джейн.

— Не совсем уверена. Как я поняла, предполагается, что врач будет жить в ее доме до тех пор, пока девочка не встанет на ноги. Это может продлиться недели и далее месяцы. Я не хотела бы оказаться в подобной ситуации.

Джейн понимающе улыбнулась.

— Почему? Чтобы не расстаться с Ричардом на длительное время? Боишься, что другая женщина завоюет его сердце, и ты не сможешь защитить свои интересы?

Линда изумленно посмотрела на нее широко открытыми глазами.

— Вовсе нет. Что заставило тебя подумать так? На самом деле я желаю, чтобы он нашел кого-либо, кто бы мог действительно оценить его

— Но и ты хотела бы найти такого человека?

— Конечно, хотела бы, — поспешно заверила ее Линда. — Но Ричард замечательный человек, прекрасный доктор. Если бы не он, я до сих пор лежала бы на больничной койке. И твоя заслуга в этом есть тоже. Я благодарна вам обоим.

Пожилая женщина покраснела.

— Глупости! Мы всего лишь выполняли свою работу. Я только не могу понять, почему ты не ухватилась за него. Ведь ясно, что он влюблен в тебя.

— Джейн, я не могу объяснить этого. Когда умер Ник, во мне что-то оборвалось. Не думай, что я не благодарна за все, что ты для меня сделала, — добавила она быстро, — помогла встать на ноги и предоставила работу, когда я очень нуждалась в ней.

— Но ты все еще горюешь о своем муже, не так ли?

Линда нахмурила брови.

— Нет. Не совсем так. Я считаю… я думаю, что примерилась с фактом его утраты. Жизнь продолжается, и я довольствуюсь только этим. У меня есть работа, и я рада иметь такого друга, как Ричард. Я бы желала любить его, но это выше моих сил. — Она улыбнулась. — Может, сделаться более чувствительной?

— Нет, конечно, — сказала Кэт, поднимаясь со стула. — Это твоя жизнь, малышка. Пусть будет так, если тебя это устраивает. Да и кто я такая, чтобы судить тебя? Ну а теперь, что мне ответить миссис Леонард? В любом случае тебе не повредит — съездить в Монтерей, чтобы повидать ребенка, сделать предварительные выводы, поговорить с тетей.

— Нет, конечно, не повредит, — ответила Линда рассудительно. — Я считаю, что могла бы это сделать.

— Отлично, почему бы не поехать после обеда? — Джейн взглянула на перекидной календарь на письменном столе. — Если ты хочешь, послеобеденный обход твоих больных могла бы сделать Анабел?

— Хорошо, — ответила Линда. — Ну что ж, я поеду. Но это ни к чему меня не обязывает.

Днем туман рассеялся. Джейн, предварительно созвонившись, назначила встречу с миссис Леонард на два часа. И Линда сразу после ленча направила свою машину на юг по шоссе, извивавшемуся среди скалистых гор, возвышавшихся над океаном. Путь до Монтерея занимал почти два часа, но день был прекрасным, дорога — живописной, и поэтому Линда не торопилась.

В пути она обдумывала утренний разговор с Джейн. Он затронул те проблемы, о которых она хотела бы забыть. И теперь, ведя машину по залитой солнцем почти пустынной дороге, она мысленно перенеслась во времени примерно на год назад, когда очнулась на больничной койке, и оцепеневшее сознание медленно возвратилось к ней.

Первым ее впечатлением была ослепительная белизна. И как только она попыталась повернуться по направлению к свету, мгновенная, злобно запульсировавшая боль пронзила ее от головы до середины позвоночника. Инстинктивно она вскрикнула и в этот момент услышала голоса.

— О Господи, — сказал мужчина, — наконец-то она пришла в себя. Лучше ей дать сейчас успокоительное, сестра.

— Да, доктор, — ответила женщина.

Доктор. Медсестра. Режущая глаза белизна. Она, должно быть, в больнице. Линда открыла рот, чтобы сказать, но не смогла вымолвить ни слова. Малейшая попытка двигаться вызывала боль. Все, что она могла делать, так это беспомощно, молчаливо и неподвижно лежать.

Она почувствовала что-то влажное и холодное на своей руке, затем легкое жалящее ощущение. После этого боль отступила, и ее веки налились тяжестью. На мгновение, до погружения в небытие, внезапные яркие образы замелькали в ее сознании — размытое дождем шоссе, потерявшая управление машина, ослепительный свет приближающихся фар встречного автомобиля, ужасный скрежет металла и… больше ничего.

Когда Линда проснулась в следующий раз, ее голова, казалось, прояснилась и не так болела Кто-то сидел рядом с ее кроватью, изучая ее. Мужчина был одет в белый халат. Это был доктор.

— Где я? — пробормотала Линда неразборчиво.

— Как вы чувствуете себя? Что-нибудь болит? — раздался приятный мужской голос.

— Нет, ничего. — Она попыталась сесть, но словно какой-то тяжелый груз удерживал ее. — Где я? — повторила она. — Что со мной случилось?

— Вы попали в автомобильную катастрофу и довольно сильно пострадали, но сейчас дела у вас идут на поправку. Что вы можете вспомнить?

Она задумалась на мгновение.

— Я вспоминаю саму катастрофу, но дальше пробел в памяти.

— Ну что ж, ничего страшного в этом нет. Вы были без сознания.

— Как долго?

— Несколько дней.

— Насколько серьезны мои травмы?

— У вас сломано правое бедро, несколько ран на ногах и лице, но повреждений внутренних органов нет. Скоро вы будете выглядеть как новенькая.

Вдруг вопрос молнией пронесся в ее сознании:

— Ник? Что с моим мужем?

Последовало длительное молчание.

— Мне очень жаль, миссис Воэн, — раздался, наконец, тихий сочувствующий голос. — Мы сделали все, что могли, но основной удар пришелся на водительское место, и у вашего мужа не было шансов. Я очень сожалею.

Умер!? Ник умер!? Как могло это случиться? Она вспомнила вечеринку у приятелей: Ник настоял на том, что сам сядет за руль, несмотря на то, что довольно много выпил. Затем авария. Минуту назад он был живым и бодрым, а в следующую его уже не стало.

— А что случилось с людьми в другом автомобиле? — спросила Линда.

— Я бы не хотел, чтобы вы сейчас беспокоились по этому поводу, — сказал официальным тоном доктор. Он поднялся. — Я дам вам сейчас успокоительное, чтобы вы могли еще поспать. Ваше здоровье постепенно улучшается, но более всего вам необходим отдых, дайте организму шанс восстановить себя.

Линда снова почувствовала укол иглы и после этого медленно поплыла в пустоту.

Теперь дни для нее проходили как в тумане, не оставляя никаких следов в сознании. Она могла только измерять их своим медленным, но устойчивым выздоровлением. Постепенно силы стали к ней возвращаться. Наиболее тяжелой частью этих длинных, наполовину бессознательных дней стали воспоминания о Нике. Было невозможно смириться с его смертью. Они были женаты так недолго, менее года, и Линда с трудом могла привыкнуть к тому, что ее муж ушел навсегда.

Тем временем функции ее организма постепенно восстанавливались, и опутывающие ее трубки были сняты. Вскоре она уже могла сидеть и самостоятельно есть безвкусную больничную пищу, хотя и делала это без особого аппетита. Ее лицо было сильно перебинтовано, но теперь она чувствовала себя неплохо, и дважды в день ее вывозили в инвалидной коляске на балкон подышать свежим воздухом и погреться на солнышке.

Хотя медсестры и доктора были любезными и всячески ее ободряли, но все же не хотели ничего говорить ей о людях в другой машине. Ричард Нейли — молодой врач, который выполнил операцию на лице Линды, был особенно дружелюбен с ней. Однажды, когда он делал ей перевязку, Линда принялась за него снова.

— Все выглядит неплохо, — сказал Ричард с улыбкой, — шрамы пока будут видны, но ваши прекрасные каштановые волосы скроют их, а со временем они станут и вообще незаметными.

— Доктор Нейли, — сказала Линда официальным тоном. — Никто не говорит мне здесь о том, что случилось с людьми в другой машине. Скрывать от меня происшедшее значительно хуже, чем рассказывать о нем. Рано или поздно я все равно узнаю об этом.

Улыбка поблекла на лице Ричарда, и он произнес со вздохом:

— Хорошо. Водитель в аварии не пострадал, но двое других пассажиров получили серьезные травмы.

— Насколько серьезные?

— Пока рано об этом говорить, — ответил он уклончиво. — В любом случае вы не должны беспокоиться об этом или чувствовать себя виновной. И, в конце концов, не вы были за рулем. И дело не только в том, что у вас были свои утраты, вам необходимо направить все силы на восстановление вашего здоровья.

Линда откинулась на подушки и закрыла глаза.

— Да, — согласилась она. — Хорошо. Спасибо за то, что вы мне рассказали.

Ричард несколько мгновений еще стоял в нерешительности, затем наклонился и мягко сжал ее плечо.

— Ваше дело — это быстрейшее выздоровление. Сконцентрируйтесь только на этом.

Ричард и Джейн поддерживали Линду морально, напоминая ей: то, что было, осталось в прошлом, и она не должна сосредоточиваться на этом.

И сейчас, когда она вела автомобиль по незнакомой ей дороге, неожиданно вспомнила все, что с ней тогда случилось.

Дом миссис Леонард находился на крутом берегу, с которого хорошо просматривался океан, примерно в пяти милях южнее Монтерея. Линда подъехала к перекрестку, повернув направо, оказалась на узкой дороге, которая шла вдоль скалистого обрыва, и ехала по ней до тех пор, пока не очутилась перед железными воротами. Подождав, пока ворота откроются, Линда въехала в них. Вскоре она очутилась перед внушительным домом — низким и вытянутым Здание было сделано из красного дерева, и от него открывался грандиозный вид на Тихий океан. В саду была поляна, покрытая сочной травой с островками ирландского мха, аккуратно подстриженным кустарником и россыпями ярко цветущих азалий и рододендронов.

Она вышла из автомобиля и направилась по вымощенной плитами дорожке к тяжелым резным дубовым дверям. Она позвонила, и вскоре дверь открылась. На пороге показалась высокая, довольно крупная женщина неопределенного возраста.

— Вы, должно быть, Линда Роусон, — произнесла она с улыбкой. — Врач. Пожалуйста, входите.

Дверь открылась шире, и Линда вошла в просторную переднюю с цветным кафельным полом.

— Я Нэнси Леонард, — продолжала женщина. — Не могу передать, как я рада вас видеть.

Я здесь уже несколько недель, пытаюсь помочь Оскару с Энн, пока он не сможет найти кого-то. кто смог бы поработать с девочкой. Признаюсь, я в тупике. — Она улыбнулась. — Не очень удачное введение в курс дела, не так ли? Пожалуйста, извините меня за бессвязную болтовню. Не хотите ли освежиться перед тем, как встретиться с ним.

— Нет, спасибо, — пробормотала Линда в замешательстве. — Я чувствую себя хорошо.

— Прекрасно, в таком случае следуйте за мной, — сказала миссис Леонард, выходя из холла большими шагами. — Оскар сейчас изучает свои бумаги.

Линда шла за ней, и ей было интересно, кто же такой Оскар, но не хотелось спрашивать об этом. Скорее всего — муж этой женщины.

Вскоре они пришли к другой резной дубовой двери. Нэнси Леонард постучала, затем открыла ее и ввела Линду в комнату. За письменным столом около окна сидел мужчина. Его темную голову, склоненную над кипой папок с документами, освещало солнцу, но разглядеть черты его лица было трудно.

— Оскар, — сказала Нэнси. — Это мисс Роусон, врач для Энн. — Она повернулась к Линде. — Или может быть миссис? Как вы предпочитаете?

— Линда — было бы лучше всего, — сказала она, улыбаясь, и ожидающе посмотрела на мужчину

Но когда тот поднял голову, улыбка сошла с ее лица. Шок был настолько силен, что она испугалась, что умрет на месте. Сердце ее забилось так сильно, что она начала задыхаться. К счастью, бросив первый взгляд, он вернулся к бумагам, чтобы закончить то, чем занимался, дав ей тем самым время перевести дух.

Вероятно, мужчина не узнал ее. Да и как бы он мог это сделать? Он видел лицо Линды только тогда, когда оно было перебинтовано, а теперь ее прическа тщательно скрывала шрамы. Да и ее имя ничего не могло ему сказать — после смерти Ника она снова взяла свою девичью фамилию.

— Извините, что заставил вас ждать, — проговорил он и, поднявшись из-за стола, подошел к Линде и протянул ей руку — Меня зовут Оскар Дистес. Мисс Роусон, не так ли?

Во время рукопожатия Линда рассмотрела его вблизи. Да, это был он. Инстинкт заставлял ее повернуться и бежать из этого дома, но шок начал постепенно проходить. Было ясно, что Оскар не знает, кто она. Все, что она хотела бы сделать, это постоять минуту или две, ответить на несколько вопросов, затем отказаться от работы и уехать.

— Моя сестра уже посвятила вас в некоторые трагические детали случившегося с Энн? — спросил он Линду.

— Вообще-то еще нет, — ответила она.

Его сестра. Да, конечно, женщина, которая написала письмо Джейн, была тетей ребенка.

— Хорошо, — заговорила быстро Нэнси Леонард. — Я покидаю вас обоих, чтобы вы обсудили детали. Было приятно с вами познакомиться, Линда. Думаю, что вы найдете здесь для работы все, что нужно.

Когда она ушла, Оскар Дистес предложил Линде сесть на стул напротив его стола и сел сам подле нее. Некоторое время он молчал, только брови его были нахмурены и длинные пальцы теребили подбородок. Оскар как будто бы решал, с чего начать. Наконец он поднял глаза и пристально посмотрел на Линду.

— Не буду ходить вокруг да около, мисс Роусон. У меня серьезные проблемы с моей дочерью, и я надеюсь, что вы поможете мне их решить. Бедная Нэнси находится здесь уже несколько недель, выбилась из сил и, как мне кажется, не достигла какого-либо положительного результата. Но она ведь профессор английского в колледже, а не врач.

— Может быть, лучше вы расскажете мне о ребенке? — сказала Линда. — Тогда я могла бы немного подумать, прежде чем что-либо решить.

— Конечно же. — Он поднялся со стула, прошелся около окна и несколько секунд смотрел на океан, стоя спиной к Линде. Затем повернулся, руки его были скрещены на груди.

— Около года назад Энн сильно пострадала в автомобильной катастрофе, — сказал Оскар низким голосом. — По мнению лучших врачей, она уже должна ходить, однако все еще прикована к инвалидной коляске, несмотря на то, что мы проводим с ней курс лечения.

— Я поняла, — тихо ответила Линда. — Но если она уже прошла курс интенсивной терапии и все еще не поправилась, что я могу сделать в этом случае?

Он провел рукой по волосам и холодно посмотрел на нее.

— Мисс Роусон, я в отчаянии. Вы — моя последняя надежда. Вас мне рекомендовали на самом высоком уровне, и, как я понимаю, ваша специальность — работа с детьми. Если вы только попытаетесь что-либо сделать, я уже буду благодарен вам до конца жизни.

Линда смотрела в сторону, прикусив губу. Ее сердце рвалось из груди. Принимая во внимание то, что ее муж был виновен в смерти жены Оскара и болезни его дочери, она обязана помочь этому человеку. Но как она могла остаться в доме, узнав кто его хозяин? Правильно ли она поступает? И что, если он узнает обо всем?

— Я бы хотела сначала увидеть девочку, — наконец сказала она. — В моей работе личный подход очень важен. Она ведь может невзлюбить меня.

— Я так не думаю, — ответил Оскар с улыбкой. — Вы кажетесь чуткой и способной молодой женщиной и, конечно же, по роду вашей работы должны любить детей.

Линда поднялась со стула.

— Отлично, в таком случае не могли бы вы познакомить нас и оставить наедине примерно на полчаса-час? После этого я сообщу вам о своем решении.

— Прекрасно, — сказал Оскар. — Пожалуйста, чувствуйте себя как дома, а я пойду за Энн.

Когда он ушел, Линда с любопытством рассмотрела кабинет. Это была уютная комната, удобная для работы и без излишеств. В центре одной из стен был устроен очаг. Рядом стояли книжные шкафы, забитые толстыми томами по юриспруденции.

На большом буфете у другой стены стояла фотография. Она притягивала Линду почти против ее воли. Линда медленно подошла, чтобы посмотреть на нее поближе. На фотографии были изображены мужчина, женщина и маленькая девочка, улыбающаяся в объектив фотоаппарата.

Мужчина на фотографии, конечно же, был Оскаром Дистесом, но на несколько лет моложе, с более беззаботным, каким-то мальчишеским взглядом, чем у того, довольно сурового мужчины, с которым она встретилась сегодня. Девочке было на вид четыре-пять лет. Ее прямые длинные светлые волосы были схвачены сзади широкой лентой.

Рассматривая фотографию, Линда почувствовала как у нее перехватило дыхание. Это могла быть только погибшая жена Оскара. Довольно милое создание с такими же, как у дочери, длинными белокурыми волосами. Ее хрупкая красота только выигрывала от контраста с высоким темноволосым мужчиной, стоящим рядом с ней.

Линда подошла к окну и устремила невидящий взгляд на море. Тяжелое положение, в котором оказался Оскар Дистес, тронуло ее сердце, и виной тому был Ник. Оскар, конечно же, глубоко любил свою дочь и готов был сделать для нее все. Линда могла бы чем-то помочь девочке — разве она не обязана сделать для нее и ее отца все, что от нее зависит?

Но отважится ли она остаться? Оскар Дистес, которого встретила сегодня Линда, был, видимо, удачливым, преуспевающим человеком, за исключением, конечно, того, что было связано с его дочерью. И он был рожден для того, чтобы управлять. Но она все еще не могла забыть того Оскара Дистеса, с которым столкнулась впервые примерно год назад.

…В течение длительного пребывания в больнице, после, казалось, бесконечных операций на лице, Линда познакомилась с некоторыми больными и посетителями во время своих путешествий на балкон.

Вскоре она заметила одного мужчину, который отличался от всех остальных. Нервный и изможденный, он никогда не вступал в общие разговоры. Однажды кто-то заговорил с ним, он ответил вежливо, но таким напряженным тоном, что с ним невозможно было долго продолжать разговор, и окружающие покинули его, оставив одного.

Как-то раз после обеда медсестра отвезла ее на балкон раньше обычного. На балконе никого не было.

— Я покину вас ненадолго, миссис Воэн, — сказала медсестра, после того как поставила ее коляску на обычное место, и добавила, что вернется вскоре с ее соком.

В то время со стороны другого входа послышался мужской голос:

— Значит, вы и есть миссис Воэн.

Думая, что это один из докторов, она повернула голову и увидела мужчину, на которого уже раньше обратила внимание. Некоторое время он разглядывал ее, затем медленно приблизился к ней. Лицо его было искажено от злости.

— Рад видеть вас, миссис Воэн, — сказал он с сарказмом в голосе.

Линда отпрянула от него.

— Кто вы? — спросила она дрожащим голосом.

Стараясь подавить в себе бешенство, незнакомец пристально смотрел на нее пронзительным взглядом.

— Мне «посчастливилось» быть мужем женщины, которую вы убили, — ответил он низким, угрожающим тоном.

С этими словами он круто повернулся и вышел.

Возвратившаяся медсестра посмотрела на Линду, поставила сок на стоящий рядом стол и наклонилась к ней.

— Что с вами, миссис Воэн? Что-то не так?

— Кто этот мужчина? — прошептала Линда, задыхаясь. — Тот, который ушел, когда вы вошли.

— Вы имеете в виду мистера Дистеса? О, не думайте о нем, — добавила медсестра поспешно. — Это всего лишь один из посетителей.

— Его жена погибла в автомобильной катастрофе, не так ли? — спросила Линда.

— Миссис Воэн, думаю, вам лучше было бы поговорить об этом с доктором Нейли.

И она спросила Ричарда об этом при первом удобном случае, он подтвердил ее подозрения, однако не упомянул о том, что дочка мужчины тоже серьезно пострадала…

Вдруг она услышала звук приближающихся к кабинету шагов и, повернувшись, увидела Оскара Дистеса. Он нес на руках маленькую девочку лет семи или восьми. Крепко охватив руками шею отца, она с ужасом смотрела на Линду.

— Дорогая, — Оскар говорил тихим успокаивающим голосом. — Это мисс Роусон. Надеюсь, она поможет тебе встать на ноги снова. — Он взглянул на Линду. — Моя дочь Энн.

Линда мягко улыбнулась и начала медленно подходить к девочке.

— Здравствуй, Энн, — сказала она. — Я очень счастлива познакомиться с тобой.

С каждым ее шагом глаза девочки становились только шире от страха, и наконец с коротким криком она спрятала лицо на груди отца. Линда остановилась и взглянула на Оскара. Рот его был искажен гримасой, глаза выражали расстройство. Она сделала еще несколько шагов и легко положила руку на худенькое плечо девочки.

— Я не сделаю тебе ничего плохого. Я только хочу помочь тебе.

Но девочка отпрянула от нее и начала громко плакать. Оскар кинул полный отчаяния взгляд на Линду, и ее сердце чуть не вырвалось из груди. Он явно был в тупике.

Рыдания девочки перешли в пронзительный, полный ужаса крик, и Оскар снова посмотрел на Линду.

— Мне жаль, — сказал он, — но думаю, что лучше отправить ее назад к Нэнси.

— Да, сейчас было бы лучше сделать именно так, — ответила Линда.

Оскар поспешил выйти, а она принялась обдумывать ситуацию, ожидая, когда он возвратится. Линда прочитала историю болезни Энн до того, как приехала сюда, и не нашла там каких-либо физических причин, из-за которых девочка не могла бы ходить.

Правда, после знакомства с девочкой и ее отцом Линда поняла истинную причину нарушений у ребенка — основной вклад в продолжение ее болезни вносил сам Оскар Дистес. Вопрос теперь был в том, говорить ему об этом или нет

Когда он вернулся, то остановился в дверях и несколько секунд смотрел на Линду, затем холодно улыбнулся и начал ходить по комнате

— Вы думаете, что ситуация ухудшается?

Линда улыбнулась в ответ.

— Поверьте мне, мистер Дистес, ситуация не так уж плоха. — Она выдержала паузу, находясь в нерешительности. — Если я соглашусь взяться за работу, — продолжала она медленно, — то буду настаивать на том, чтобы вы дали мне полную свободу. Я нахожу, что иногда любящие родители могут быть большой помехой в выздоровлении своих детей.

Он поднял подбородок и, сузив глаза, перебил ее:

— Позвольте вас уверить, мисс Роусон, что я очень люблю свою дочь и хотел бы помочь ей стать нормальным человеком.

— О, я не сомневаюсь в этом, — поспешно заверила Линда Оскара. — Но мне кажется, вы чрезмерно опекаете девочку и поэтому не можете по-настоящему помочь ей. У меня будет более независимый и объективный подход.

— Я понял, — ответил он жестко. Он пересек комнату и, подойдя к столу, на какой-то момент уставился в пустоту с озабоченным выражением лица.

Пока она смотрела на него, ожидая ответа, то не могла не заметить, что Оскар Дистес был довольно привлекательным мужчиной с прекрасной фигурой и красивыми чертами лица, густыми темными, аккуратно постриженными волосами. Он был одет в темные брюки, белую рубашку с открытым воротником и зеленый пуловер. Ей вдруг стало интересно, почему он снова не женился. Видимо, сильная любовь так легко не забывается.

Когда он повернулся, то казался несколько смягчившимся, но лицо его выражало решимость.

— Я полагаю, вы знаете условия? — сказал он спокойно. Она кивнула. — Они приемлемы?

— Да, конечно, — ответила Линда тихо. — Но я еще не решила, браться за работу или нет.

Его глаза вновь сузились.

— Вы свободны в выборе, не так ли? — упорствовал Оскар. — Надеюсь, вы не замужем и не состоите с кем-либо в отношениях, не терпящих разлуки?

— Нет, — ответила она. — Это относится к обоим вопросам.

Он поднял темную бровь.

— Почему нет?

Хотя она была несколько смущена таким некорректным вопросом, однако быстро успокоилась и посмотрела прямо ему в глаза.

— Не думаю, что особенности моей жизни как-то отразились на моей квалификации, — ответила она приятным голосом, но с официальным оттенком.

Их глаза на секунду встретились.

— Конечно, вы правы. Это была только шутка.

Он медленно обвел Линду полузакрытыми глазами.

— Вы очень привлекательная женщина, умная, способная. Я только подумал, что мужчины должны обращать на вас внимание.

— Могу заверить вас снова, что моя личная жизнь не сказывается на моей работе.

— Я понял, — сказал он жестко. — Извините, что вторгся в ваши личные дела. — Он встал со стула. — Хорошо, теперь не хотели бы вы приступить к делу? Я действительно очень нуждаюсь в вас, мисс Роусон, и за деньгами дело не станет. Вас устроила бы более высокая зарплата?

— Нет, зарплата прекрасная.

— В чем же тогда дело? — улыбнулся он обезоруживающей улыбкой. — Если в том, что нужно жить здесь, то можете не беспокоиться — вам во всем поможет моя экономка, она порядочная женщина. А я сам трачу много времени на работу и не буду вас ничем стеснять.

— А чем вы занимаетесь, мистер Дистес? — спросила Линда.

— Я юрист. Работаю в Сан-Франциско, у меня там квартира, где я останавливаюсь, когда у меня дела в суде. Конечно, сейчас, в связи с тем, что случилось с Энн, я стараюсь меньше задерживаться на работе. У меня прекрасная сестра, но у нее своя собственная жизнь, и она не может оставаться с Энн долго.

Линда все еще колебалась. Может быть, сказать ему, кто она такая? Оскар Дистес, безусловно, был человеком сильным и волевым, но также и глубоко чувствительным, хотя это скрывалось за маской суровой сдержанности. Что будет, если он узнает обо всем?

Он обошел вокруг стола и теперь стоял перед Линдой.

— Скажите, что мне надо сделать, чтобы уговорить вас? — сказал Оскар низким голосом, подходя еще ближе.

Она подняла голову, чтобы посмотреть в его глубокие серые глаза, и па миг замерла, испытывая какое-то странное чувство. Что-то в этом мужчине было такое, от чего у нее перехватило дыхание. Его лицо было настолько близко от нее, что она могла почувствовать свежий запах мыла, исходивший от его кожи, и увидеть крохотные морщинки в уголках его глаз под тяжелыми черными бровями.

Она положила руку на горло, ощущая исходящую от Оскара силу, которой не могла противиться.

— Хорошо, мистер Дистес, — сказала она наконец. Я возьмусь за эту работу.

Оскар тепло улыбнулся и положил руку ей на плечо.

— Прекрасно. Теперь как насчет того, чтобы отпраздновать ваше решение? — Он подошел к буфету. — Что бы вы хотели? Вишневую наливку? Скотч?

— Вишневую наливку, если не возражаете, — сказала Линда дрожащим голосом и приблизилась к буфету, чтобы присоединиться к Оскару.

Он передал ей рюмку и произнес тост

— Хорошо, мисс Роусон… Линда, за счастливое и плодотворное сотрудничество.

Она сделала глоток вина и пристально посмотрела на него поверх своей рюмки.

— Надеюсь на это, — произнесла она с нервной улыбкой. — Но, как я вам уже сказала, если я буду работать с Энн, то должна быть свободной в своих действиях. И мне не должен мешать сильно любящий папа. Таким образом, постарайтесь не делать того, о чем мы договоримся.

— Да, конечно. — Он согласно кивнул головой. — Я могу это понять. Я доверяю вам. Правильно судить о людях — это часть моей работы, и я чувствую, что вы женщина с сильным характером и четко отличаете хорошее от плохого. И ценю это, — добавил Оскар и еще раз обезоруживающе улыбнулся. — Мне нравятся такие люди.