Усталый царь Атлантиды сидел на троне в Золотом зале Храма Посейдона и не сводил взгляда со своего брата Амфира. Они оба молчали и пожирали друг друга взглядами. Вскоре Атлас не выдержал и спросил:

– Ты меня изучаешь или объясни, как я могу понимать твои нерешительные взгляды?

Амфир поднялся с кресла и сжал губы, собираясь с мыслями.

– Так и будем глазеть друг на друга? – продолжал Атлас. – Ты желал со мной встретиться наедине и теперь молчишь. Что тебя привело в таком случае ко мне? Почему ты не высказался на совете при всех братьях? У тебя есть что-то личное?

Амфир поднял на Атласа усталые глаза.

– Ты меня знаешь, – сказал он. – Я от братьев ничего не скрываю и всегда откровенничаю перед ними. Мне нечего бояться в своих соображениях.

– Тогда почему мы с тобой сейчас вдвоем? Ты же этого захотел.

– А ты не догадываешься?

– Не догадываюсь? О чем я не догадываюсь? У тебя есть какие-то секреты, которые ты желаешь мне раскрыть от всех втайне?

Амфир глубоко вздохнул и расслабился.

– Извини меня, Атлас, но я никогда не скрывал своего мнения и всегда высказывался откровенно. Я не веду закулисную борьбу против тебя, как некоторые. Я прямой человек.

– Так говори же. Я тебе позволяю говорить все, что ты желаешь, – потребовал Атлас. – Я знаю, что ты всегда меня поддерживал в моих начинаниях, никогда не становился поперек, и мы вместе много раз сражались за океаном, добиваясь своего превосходства в этом мире. Разве я не прав? На последнем совете я не услышал от тебя слов, противоречащих моим мыслям. Разве я не прав? Что ты теперь желаешь мне сказать наедине?

– А ты не догадываешься? – спросил Амфир и лукаво взглянул на царя. – Ты не забыл еще, что случилось за столь короткое время, когда мы после похода ступили на нашу святую землю? Ты забыл про Зевса, который неожиданно посетил Великий Храм Посейдона и жеста ко говорил с нами? Я, например, это отчетливо помню, и мне неприятно встречаться с Верховным Богом земли и видеть его разъяренный взгляд. Неужели ты думаешь, что наши братья не понимают того, что произошло?

– Что ты желаешь мне этим сказать?

– Я? Ничего.

– В таком случае наша встреча является совершенно ненужной, – сделал заключение Атлас.

Амфир резко развернулся и направился к двери. Перед ней он остановился и обернулся к царю, который неподвижно сидел на троне и смотрел ему вслед.

– Мне очень жаль, что ты, Великий правитель Атлантиды, не понял, что произошло за этот промежуток времени.

– Постой. – Атлас сорвался с места и схватил Амфира за плечи, развернул к себе лицом. – Останься, я тебя прошу, – прошептал он. – Я все понимаю, но меня толкает какая-то неведомая сила на новый поход за океан, – признался царь.

Амфир понимал, что с Атласом творится что-то неладное.

– Тебе стоит отказаться от этой идеи. Она не нравится Зевсу и некоторым нашим братьям.

– Отказаться?

– Да. Все твои решения не всегда принимаются богами, как ты это утверждаешь совету. Об этом знают все, и все это понимают. Зевс неспроста явился в Храм Посейдона. Я слышал в его словах предупреждение о наших войнах, которые мы ведем там, за океаном. Зевс – справедливый Бог, но он бывает и суровым. Он не прощает ошибок святых, таких, какими являемся мы с тобой.

– Что ты хочешь? – спросил Атлас.

– Я хочу, чтобы ты отказался от предстоящего похода за океан. Это будет ошибка, которая может стать роковой не только для нас, но и для всего нашего народа. Зевс воспринимает твои решения как решения всей Атлантиды от мала и до велика.

– Возвратись и садись в кресло, – попросил Атлас.

– Я тебя не понимаю: то ты меня постоянно поддерживаешь, то идешь против моих решений. Объясни мне свою тактику.

Амфир вернулся к креслу, на котором недавно восседал.

– Я сказал все, – продолжал он. – Ты меня понял.

– Давай все сначала, – попросил царь. – Давай забудем о чинах и поговорим, как человек с человеком. Что ты думаешь о посещении Зевсом Храма нашего отца?

– Что я думаю? Милый мой брат, неужели не ясно, что Верховный Бог лично сделал всем нам предупреждение? Ты прекрасно понимаешь, что гневить Зевса не стоит – это чревато последствиями. А он знает свое дело.

– Ну, и… Ты говори, я тебя слушаю.

– Позволь мне отказаться от своих необдуманных решений тогда, там, на совете, когда я тебя поддержал. Я против этого похода. Недавно мне приснился очень дурной сон, и я в него поверил. Представляешь, поверил, хотя я не сторонник этих дел.

– И что ты увидел в своих снах? – поинтересовался Атлас.

– Смерть.

– Смерть? Какую смерть? – Атлас с удивлением взглянул на Амфира. – Мы все бессмертные, как и весь наш народ, как вся великая наша страна.

– Ты зря так говоришь, – возразил Амфир. – Перед Зевсом бессмертных не бывает.

– Ты перечишь предсказаниям нашего отца, дорогой Амфир. Что с тобой происходит? Неужели ты испугался появления Зевса на земле? Я заметил, что твой сын, оказавшийся тогда случайно в зале советов, отнесся к этому как к должному. Верховный Бог обязан был посетить нас и выслушать наши решения.

– Он нас посетил, но выслушивать ничего не стал. Он просто нас предупредил о неправильности этих решений. Это заметили все, кроме тебя.

Атлас смутился. Он уставился на Амфира, и некоторое время молчал, припоминая встречу с Верховным Богом.

– Что ты думаешь решать в дальнейшем? – нарушил тишину Амфир.

– Уже все решено, и я не желаю выглядеть посмешищем перед братьями. Раз принято решение, значит, нам необходимо выступить за океан. Это произойдет ближе к осени, и нам надо будет хорошо подготовиться к этому походу, чтобы навсегда поставить жирную точку в судьбах тех народов, которым мы желаем добра и процветания.

Амфир тяжело вздохнул.

– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, – сказал Амфир, снова поднимаясь с кресла. – Я пойду, у меня много дел на моих землях.

Атлас тоже поднялся, чтобы проводить Амфира до двери.

– Это будет последний наш поход, – на прощание пообещал Атлас.

Амфир обернулся.

– А без него нельзя?

– Нет. В этом и заключается престиж нашего государства. Мы должны довести начатое дело до конца. Ты меня обязан понять. – Царь похлопал по плечу Амфира и распрощался.

Двери тихо закрылись, а Атлас подошел к распахнутому окну, наблюдая, как Амфир садится в свою золотую карету, запряженную великолепными скакунами.