Маркиз никак не комментирует опоздание. В зеркальном отражении настенного хронометра мои глаза влажно блестят, совсем как серебряные жемчужины в распахнутых створках раковин. Я почти счастлива.
— Маркиз, не будем тянуть, хотела бы побыстрей закончить с Рейдих. Документы готовы, завтра подписываем договор с попечительским советом, печать у меня. Лучше с утра, позже мне надо быть во дворце.
— Клятва на крови, никак иначе и Хаос как свидетель и гарант верности.
— Приводить к присяге, так всех разом. А их больше сотни наберется, одной знати. Церемония затянется. Совета будет достаточно.
«Не стоит беспокоить Хаоса по пустякам»- мысленно заканчиваю я.
— От знати никуда не денешься, город битком набит. Слухами земля полниться… Его Величество будет присутствовать?
— Не будет. Возможно позже. Вот он и примет оммаж.
Король исчез. Когда так сейчас мне нужен. И когда объявится теперь — неизвестно. От Бора никаких новостей и возможности вырваться, чтобы придать ускорение, пока нет. Рика натравить на него, если только?
— Все надо проделать быстро, без лишнего шума и представить передачу Рейдих уже в качестве свершившегося факта. Подать как волеизъявление народа, страстное желание вернуться обратно, в состав Адалин, стать ее неотъемлемой частью. Бьюи, мы раскачали ситуацию, на этой волне, сейчас они с радостью бросятся в наши объятья, а что будет потом? Поэтому решительно нельзя больше откладывать. Официальные празднества проведем чуть погодя, можешь начинать их организацию. Возьми у Даса столько демонов, сколько понадобится. Если люди сами раньше выйдет на улицы, дайте им лозунги, хлеба и зрелищ. В рамках запланированных расходов. Людям нужна сказка, почему бы нет?
— Предания о том, как хорошо жилось в составе королевства, они существуют, прошлое обычно идеализируется, на этом и сыграем, но Империя?
— Великая Синайская Империя изойдет желчью.
Это то, что определенно можно предугадать.
— Могут, конечно, закидать нас фейерверками… ха! За моей спиной будут стоять люди и демоны. Правда на нашей стороне! К прошению о вступлении Рейдих в состав королевства от попечительского совета, добавь от Рино Палеодо о переходе на службу к королю Эдаму. Чуть позже организуем чудесное выздоровление герцога и удовлетворим его просьбу. Я даже позволю ему сохранить право владения наследственными землями и титул. Как-никак, герцог Рино Палеодо хоть и сын предателя, но правнук короля Жозе Адали.
— Бастард.
— Королевская кровь!
— Человек!
— Не проявленный демон, если быть точнее. Не важно. А важно то, что Конфедерация признает свершившийся факт присоединения. Из двух зол — мы, определенно, наименьшее. А не признает… в Соттоне засуха — будет неурожай, обозленный голодом, подстрекаемый провокаторами, народ быстро вправит мозги правительству: чем надо заниматься, а чем не стоит. Волнения могут перекинуться и дальше… Слабые места есть у всех — Конфедерация очень хрупкая конструкция.
— Изящно, — улыбается Бьюи.
— Лучше мы, чем драконы, — повторяю, не столько для него, сколько для себя.
Расходимся мы поздно, но довольные друг другом и хорошо проделанной работе. Я в предвкушении и почти счастлива.
Маховик раскачивается, события, как песчинки в часах сыпятся неумолимо.
Герцогство Рейдих, особняк Рино Палеодо, парадный зал, ромашковый аромат… стряхиваю головой, убирая неуместные ассоциации и торжественно принимаю челобитную. Что с того, что роли расписаны и финал определен? Ставлю королевскую печать, подпись и точку. Еще одну точку не возврата.
— Наслаждаешься вкусом победы? — улыбается баронесса.
Улыбка у нее усталая. И не только у нее, все поработали славно. Но если кто тут по-настоящему счастлив, то это она.
— Похоже на то? Должна бы, но нет.
Она оглаживает меня глазами, любуется, есть чем, знаю: Марек на славу расстарался.
— Завораживающий взгляд, загадочная улыбка, да и выглядишь ты прелестно: благоухаешь как цветок, порхаешь, как бабочка, а это томная рассеянность… Невольно возникает вопрос — кто сей счастливчик?
— Никто, — говорю быстро и подкидываю ей, — Работа?
Эления подавляет смешок.
— Конечно. Неутомимая труженица, будущее Адалин, наша королева — так говорят про Ваше Высочество. Вся в заботах, вся в делах… И это только добавляет тебе очарования. Оглянись, твои подданные благоговеют перед тобой.
Покоряясь призыву баронессы, я внимательнее оглядываю зал. Никакого особого страха и смиренной рабской покорности не нахожу.
— Загляни в их сердца, они получили то, что им было нужно и теперь счастливы.
Еще раз оглядываю толпу и замечаю мальчишку. Сын герцога Палеодо, как и я одинок в этой толпе.
Слегка приподнимаю брови и ненадолго руки, ладонями вверх: «Рада видеть тебя» и наклоном головы позволяю ему приблизиться.
— Ты принцесса-демон, — говорит сын герцога.
Гадкий мальчишка не испытывает совершенно никакого почтения. И мне это неожиданно приятно.
— А еще и твоя госпожа, — едва сдерживаюсь, чтобы не показать ему язык.
— Отец — дурак! — бросает отрок.
— А ты?
Он молчит, ответ у него на это если и есть, то он не торопится его озвучить. Ступенька к трону, на которой стоит этот еще не оформившийся мужчина, последняя, если угодно — первая с конца. Вот еще что равняет нас, мы первые на своем месте.
— Тебе здесь не скучно?
Поворот ладони от себя, демонстрирую приязнь. Но он неверно истолковывает жест, отшатывается. Водоворот движения вокруг меня закручивается спиралью:
Барон Стани оказывается рядом, отводит мальчишку. Маркиз Бьюи низко кланяется и напоминает о необходимости вернуться во дворец. Дас горячо его поддерживает. А баронесса шепчет, подытоживая:
— Рейдих наш!
Я делаю маленький шаг назад, отстраняясь от всего. Зал пустеет, под непрекращающееся прощальное: «Ваше Высочество».
На встречу с драконами не успеваю переодеться, в зале приема появляюсь во всем своем парадном блеске человеческой формы. Принц одобрительно цокает языком, оглядывая туалет, венец на моем челе выделяет особо, выражая восторг аплодисментами. А потом исчезает и появляется с подвеской Тари, из королевского свадебного гарнитура. Упс!..
— Вот так ты должна выглядеть на королевском балу, — заявляет он, помещая на меня громоздкое украшение.
Мне идет, согласна, но никаких украшений на шею я не приемлю и братец это точно знает, поэтому говорю недовольно:
— Для своей избранницы сохрани!
И дергаю его за нос. Наконец-то появляется уместная возможность показать язык. А потом хватаю его за рога и трясу пустую голову.
Август ловит мои руки, тянет к себе:
— И еще одно маленькое дополнение, хочу посмотреть…
Отрез белой атласной полоски змеей обвивается на запястье, но принцу и этого мало. Он любовно вяжет из ленты бант, потом распускает и вяжет снова, не переставая транслировать всю совокупность восторженных звуков поочередно. Пока удовлетворенный результатом не заявляет:
— Идеально.
— На рога себе повяжи, охальник!
— Когда я стану королем, прикажу тебе носить только платья!
В куклы не наигрался? Так ведь это и моя любимая игра!
— Когда я стану королевой прикажу тебе носить под платьем корсет!
Страшнее пытки не придумать сходу. И игры занятнее: можно выдавать принца за себя, а сколько это возможностей открывает!
Братец шуток не понимает, извращенец. Использует свое преимущество, хватает, поднимает, перекидывает через плечо и прикладывается к мягкому месту, имитируя порку! Масса подъюбников гасит удары, хоть какая польза от женских тряпок. Заигрался!
Сползаю с Августа и бью пальцами по глазам.
Принц ловит звездочки, я даю острастку:
— Издам указ о наказании за жестокое обращение с принцессам!
— Запру в башне, — парирует он.
Звон колокольца прерывает веселье. Едва успеваю отодвинуться от принца, как главный распорядитель королевского двора отворяет дверь и удостоверившись, что августейшая задница на месте, объявляет:
— Ваше Высочество, Полномочный посол Империи Синай его Превосходительство Мириан ал Годе.
Пока посол одновременно кланяется и приветствует принца, я отхожу к окну. Эту демонстрацию неуважения, братик, все еще лучащийся довольством игнорирует, уделяя внимание послу и далее объявляемым по нисходящей советникам, секретарям. Только когда звучит: «Ваше Высочество, военный атташе его превосходительство Лириан ал Ланита!», он замирает, кажется стягивая к себе все пространство вокруг, потом щелкает языком, как плетью.
Я разворачиваюсь.
Эти слова: «военный» и «Лириан» рядом действуют двойственно. И от чего больше мое сердце сбивается в такте не объяснить, может от того, что все возможные чувства нахлынули разом?
Взоры драконов и демонов обращаются на меня.
Только принц сверлит глазами дракона, а Лир в свою очередь раздувает ноздри. Гневно, в своем дерзком голубом мундире с тремя серебряными звездочками на каждом плече. Если можно было убивать глазами: они оба трупы.
Заминка в протоколе оттягивает от меня внимание, ненадолго. Взгляды присутствующих ровно вслед за глазами военного атташе, прицелом падают на меня.
Все.
Все мои шуточки закончились.
Я ошибалась, точка не возврата случилась в этот момент. Линия, черта не возврата, граница. Которую он обозначил, а я перешагнула, на этот взгляд ответив.
«Ты!»- момент узнавания и торжества. И облегчения. Словно груз с плеч свалился. Или исчезли разом все троны этого мира.
Мое сердце несется уже на три такта вскачь. Потому что этот его: «ТЫ!» — удар под дых, по всем моим болевым точкам сразу.
«Я», — отвечаю покорно и что еще остается? Не отрицать же очевидное.
Горделивая, его воистину королевская улыбка победителя и еще одно, вопиющее нарушение протокола — три шага ко мне и кивок, невозможно не залюбоваться.
Далее мне как «Высочеству» следовало бы протянуть руку, и быть может, что-то сказать, незначительное. Но этот его небрежный поклон и чрезвычайно довольное лицо на мгновение отрезвляют. Я задерживаю рукопожатие, нехотя приподнимаю ладонь, словно в раздумьях.
«Не рада?» — подстегивает он.
Моя рука еще чуть вспархивает, но он не ждет окончания движения, резко сокращает дистанцию и одновременно, и вновь, нарушая церемониал, сжимает пальцы. И тоже переходит черту.
За той чертой не возврата исчезает все, даже мысли. Слипаются разом в целое, делясь и упоением воссоединения, и затаенной, выедающей душу тоской, два раздельных, но без этого единства осознавших свою ущербность сознания. И сшиваются нитями эйфории все те дыры, из которых истекала, изнуряя мучительная печаль. Все рассыпается, исчезает и складывается вновь.
«Я за тобой, демон».
«Я знаю, дракон».
«Пойдем?»
— Ники-Августа!.. Ники!!!
Брат, нет, не нарушает, просто вторгается бесцеремонно, грубо и громко, я смеюсь глубоко внутри, счастливо, мы смеемся и одновременно отпускаем руки.
Дракон кланяется. Уже чрезмерно вежливо и спиной, не отпуская, отходит, а потом с насмешливым: «Ваше Высочество», передает взбешенному принцу свои верительные грамоты.
Если влюбленность — всего лишь опьянение астральным светом, то я готова пригубить еще и еще, во славу великого Хаоса!
А потом Лириан вновь ловит меня взглядом, я пью уже сияние его черных звезд и мое внутреннее «Да!», как подхваченный ветром лепесток падает в его протянутую ладонь.
Драконы разворачиваются, уходят.
Август-Ники Адали, едва мы остаемся за закрытой дверью, срывает с меня ленту, бросает свиток, все топчет ногами, а потом четко и ровно произносит:
— Я его убью!
В сопровождении Даса, четверть часа спустя, возвращаюсь в герцогство. Отпраздновать «Рейдих наш» и завершить еще одно дело. Или не завершить, как получится. Получается первое и затягивается надолго. Когда остаемся с баронессой наедине, жалуюсь. Доброй любящей, все понимающей матушки мне сейчас очень не хватает.
— Август взъярился, — ворчу, — Устроил скандал.
— С чего бы?
— Драконы прислали своего военного советника в составе посольской делегации.
— Объявление войны?
— А?… Что?… Нет, конечно, — я вздыхаю, — Он такой краси-и-вый, и форма ему идет и без формы краси-и-вый!..
— Принцесса, ты о чем сейчас?
— О драконе… Военный атташе, красиво звучит?
— Ну да, — с сомнением произносит баронесса, — А Август?
— «Убью», — сказал.
— Ревнует, — заключает она.
— Брат?
Я тянусь за еще одной бутылкой, выхлопываю пробку и обливая, и обливаясь глотаю игристое вино. Пузырьки дружно щелкают по небу, прокатываются по языку.
— Принц тебя любит.
Угу, по башке и в башню. И сиди, жди принцесса рыцаря, что спасет… Асакура ни разу не рыцарь!.. Прилетит дракон и утащит. Народ будет плакать, принц будет плакать, но поздно! Асакура плакать не будет. Крас-с-сивая сказка! Надо будет литераторам моим заказать, будем все читать и плакать!
— А что народ, тоже меня любит? — отчего-то спрашиваю.
Баронесса жадно поглощает глазами все мои неловкие телодвижения и делает свои, в корне неверные выводы:
— Народ ликует. А Вам, Ваше Высочество довольно.
— Довольно, довольно, — соглашаюсь я.
И делаю еще один, не маленький глоток. Пузырьки взрываются грохотом в голове.
— Пора! Пора! — ликую и я… хм… скорее пытаюсь, — Уже гремит гроза, ты слышишь?
— Ники, оставь бутылку!
— И кони роют землю, содрогается мой маленький Рейдих!
— Народ празднует, — сердиться баронесса. — А тебе хватит. Все! Спать!
Хватит и впрямь.
Визу… визузали… тьфу! Визуализировать свои покои не удается. Все пошатывается, плывет, всячески мешая проявиться нужной картинки, мое витальное подсовывает все умножающиеся образы, да сплошь в голубом…
— А пойдем твоего герцога расколдуем, — меня захватывает новая мысль, — Человек свой счет оплатил и закрыл!.. Тоскуешь по нему, хоть немного?
Кружение становиться нестерпимым, в нем вязнет все и голос Агнес доносится издалека, урываю:
— Полноте… домой… позволить… куда?., держите…
К нему присоединяется еще один голос или несколько.
— Свободу принцессе! — пытаюсь крикнуть и следом улыбнуться. Улыбкой джокера, той самой, что у Хаоса в рукаве.
Сквозь слой ваты не пробиться, вокруг сворачивается и накручивается еще плотнее. Полотно очевидности укрывается черным покровом не искривленного пространства и последний всплеск моего возмущения умирает в этой абсолютной пустоте.