Еще заря не успела проявиться во всем своем великолепии, как появляется первый вестник будущих неприятностей.

Рик входит бесшумно, лишь по запаху свежезаваренного кофе мне удается уловить его присутствие.

— Канцлер прибыл, просит аудиенции, немедленно. Но пару минут и подождет?

Вяло заглатываю напиток. Ничего хорошего не жду от столь раннего визита, ощущение, что все происходящие лишь барахтанье в стремительно несущемся потоке неконтролируемых событий все усиливается.

— Довольно, зови, — говорю Рику и выхожу в приемную.

Алвас Бор выглядит весьма утомленным, а по тому как начинает говорить и не совсем довольным своим новым назначением. Зря старается, обратно, гонять памфлетистов, я его не отпущу.

— Ваше Высочество…  Ники, я выполнил твое поручение.

— ?..

— Продолжать разговор лучше не здесь.

Очень дурные вести, значит. Позволяю себя увести порталом, Дас увязывается следом.

Но и тут, в башне канцлера Бор не торопиться срывать покров молчания.

— В кабинет, — коротко указывает он.

Значит, ножками. Вместо завтрака — кофе, вместо зарядки — лестничный марш.

В кабинете отца я сажусь за стол, Бор все так же безгласно выкладывает передо мной стопки документов.

— Здесь все. В единственном экземпляре. Кроме меня, никто этих свидетельства не видел. Дознаватели не имеют всей информации, по имеющейся у них, полную картину происходящего воссоздать невозможно.

Бор смотрит на заложенный документами стол задумчиво, с долей горечи. Мыслим мы в унисон и понимание: если что, то и зачищать никого не придется — печально радует. Добавляет:

— Полностью в курсе происходящего на данный момент — только я.

— Иво Варентак? — уточняю.

— Молчит и будет молчать…  пока. Доступ к нему я ограничил. Запас пищи, воды у него имеется.

— Хорошо, спасибо. Иди, прогуляйся, что ли… позову. Посоветуй с чего начать?

Он берет, перебирает стопки:

— Так будет в хронологическом порядке. Собрал все, это оригиналы. Копии уничтожены.

Ого! Это же какой объем работы!

— Спать пойду, — неожиданно заявляет Бор.

— Иди, позавтракай сначала и мне тоже завтрак отправь.

О еде, впрочем, я забываю. Почти сразу, а именно: после ознакомления с указом короля о создании особого, экспедиционного корпуса. Которому предшествовала докладная о пришествии грозных богов, разрушивших город Кхар и превративших цветущий оазис в пустыню.

А потом предо мной развернулась во всей красе страшная сказка, начавшаяся с вполне невинного желания короля разыскать разрушенный город в пустыне. Развернулась во всей своей беспощадной наглядности документальных свидетельств: отчетами экспедиционного корпуса, заметками и планами короля. Счета, приложенный Бором, лишь подтверждали нешуточный размах. Все это могло бы быть не менее интригующим чтивом, чем яойные новеллы в доме дракона, если бы не одно «но»! Погружение в реальность короля сопровождалась все усиливающимся чувством ужаса.

Я застыла, надолго, пытаясь усвоить полученную информацию, а заодно понять: что это? Хитрая мистификация, безумный вымысел или иная действительность?

Спустя час, сбросив оцепенение, послала за кофе. Спустя два захотелось разбудить Бора и послать уже за «водой жизни».

Просидела я в башне до позднего вечера. Читая и перечитывая. Снаружи прошел дождь, от земли парило, запахло сыростью и плесенью. И стало зябко.

Разожгла камин, присела к нему и протянула ладони.

Король жил войной, дышал войной, для него она не закончилась, слово: «мир» было не более чем набором букв в официальных бумагах. Смерть королевы Мари и капитуляция, в которых он винил только себя, переросло в безумную идею переиграть историю. И куда в итоге она привела его? Где ты, отец, сейчас, когда мне так нужен, погоня за причудливой идеей для тебя важней?

А потом я задала себе еще один риторический вопрос: когда заканчивается взросление? Мой окончательный слом происходил прямо сейчас, с осознанием себя на вершине иерархии. В полном одиночестве.

Сначала по одной, потом пачками, оставшиеся — все разом — я жгла бумаги. Документы, которые и под грифом «Совершенно секретно» хранить было нельзя.

Расшевелив кочергой, убедившись, что от них остался лишь пепел, я подтянула к себе и зачитала еще раз, единственное оставленное в неприкосновенности свидетельство.

Если переводить на язык «коротко и ясно» содержимое документа составило бы два слова: «Я ухожу». Такое впечатление сложится у всех. Правду будут знать двое: я и Алвас Бор.

А теперь вернемся к вопросу: когда заканчивается взросление? У меня оно закончилось в тот момент, когда я еще раз, зачитала, но уже вслух:

— Мы, милостью Хаоса и Его закона, Эдам Адали, король государства Адалия приняли необходимое решение, сочтя за благо Наше отречение от престола королевства Адалия, передав долг государственных забот перворожденной, посему первой по праву престолонаследия принцессе Ники-Августе Адали.

Далее следовали: подпись и заверяющий подлинность документа автограф канцлера, графа Варентак.

Долго рефлексировать над бумажкой мне не позволил вездесущий Алвас Бор, явившись кстати и вовремя.

— Что скажешь?

— Дата не проставлена. Король не собирается давать ход этому документу.

— Верно, — соглашаюсь с очевидным, — А что ты думаешь про все это? — наклоняю голову в сторону камина.

Огонь уже прогорел, и пепел смешался с золой. Исчезло все. Лишь послевкусием остался едва уловимый запах дыма.

— Это безумие.

Он не сказал прямо: король сошел с ума, не высказал ту мысль на которой я себя ловила читая и перечитывая его заметки.

— Я невольно вспомнила Евгеника Глупого, с его лженаукой.

Король Евгеник Адали, потомками припечатанный столь нелестным прозвищем, тоже уединился, в свое время, для проведения «научных» экспериментов, желая доказать превосходство расы демонов над остальными. Под его руководством распиливали черепа, изучали мозги, милосердно, надо сказать, предварительно умертвив подопытных. А требовались они ему в большом количестве. До реализации планов борьбы с вырождением расы дело не дошло.

Наследники, объединившись, отправили короля к Хаосу, выполнив последнюю волю — послужить науке. После изъятия оказалось, что мозг короля весом меньше усредненного, даже человеческого. Череп — эталон истинного чистокровного демона ныне выставлен в королевском музее. Но это такая древность! Корректно ли проводить параллели?

— Если король получит желаемое, боюсь и черепа не будет, чтобы пополнить коллекцию музея, — говорю, следуя своей мысли, — Не буду лгать, мне страшно.

— Ничего еще не произошло, король жив, это то, что доподлинно известно. А так же, что ты являешься наследницей, а отречение на данный момент, его страховка.

— Меня не это волнует. Искать его? Ждать? — задаю вопрос Бору и себе, — Я не уверена что хочу, чтобы он вернулся. А если он действительно найдет? И…

Что последует за этим «и» мне даже думать страшно.

— Я хочу видеть, то, о чем пишет отец, если это не плод его фантазий. Еще раз осмотри башню, надо будет, разбери ее по камешку. Ищи любые материальные следы…  С графом Варинтак я сама поработаю. Не ограничивай себя в расходах. И еще!

Я передаю ему королевскую печать и манифест отречения короля.

— Ваше Высочество! — говорит он.

В этом восклицании все. И осознание ответственности, и присяга.

— «Желая мира — готовься к войне», — цитирую фразу из дневника короля, — Это не безумие, отец прекрасно осознавал все, что делает. И осознает. Тем хуже. Груз, что я взваливаю на тебя, кажется чрезмерным?

— Я справлюсь.

— Хотела бы сказать то же про себя, Алвас, но и в этом я не уверена. Опять же процитирую: «Необходимо правильно расставить приоритеты». Отказаться от лишнего, я так понимаю. В его стремлении к цели лишней оказалась я. Это болезненно само по себе, но было бы приемлемо, будь цель достойной!

Все остальное словами не выразить.

— Поговори с Иво, если не об этом, то просто поговори.

— Сегодня же сделаю это.

— Я займусь экспедиционным корпусом.

— Держи меня в курсе.

Мы нехотя перекидываемся репликами замалчивая одно, самое главное и то, что на самом деле волнует и беспокоит меня и моего Канцлера: короля в его безумии необходимо остановить!

Откладывать неприятный разговор нет смысла. Как бы я хотела сейчас быть совсем в другом месте и заниматься другими вещами!

В Инженерной башне тихо. Граф Варентак поднимается с дивана едва я появляюсь.

— Наполнятся дни благостью, Ники-Августа.

Уже, до краев, твоими стараниями в том числе.

— Я знаю, чем занимался отец, почему принудил тебя молчать. Скажи лишь одно: я действительно перворожденная?

— Да, Ники. Не просто перворожденная, а осененная Хаосом и благословленная на престол.

— Поясни, — прошу.

— Мари рожала тебя в храме, в горах Леониды, король присутствовал при этом и призвал Хаос на крови рождения. Он говорил, что ты появилась на свет одновременно с Ники королевской звездой, в честь ее тебя и назвали. Август чуть позже, они и не ждали второе дитя. Это все, что я могу сказать.

Очень быстро я спрашиваю:

— Где искать короля? В песках Кхар, он ведь там?

— Возможно.

— Он нашел, что искал? Ответь!

Иво Варентак слегка покачивает головой и прикладывает руку к голове.

— Я ведь могу взломать тебя. Ты все равно скажешь все, что знаешь.

— Не стоит, Ваше Высочество, не много я знаю. Никаких тайн король мне не открывал. Ники, вы так похожи с ним. Напором, энергичностью, и умением прятать потаенное. Я могу только догадываться, это я открою и так: не ищи далеко, лучше не ищи совсем. Он вернется. Завершит начатое и вернется.

Моя очередь качать головой, но я этого не делаю. Насколько мы похожи с отцом, со стороны, конечно виднее. Возможно, в безумии увлеченности тоже.

— Я надеялась, что поговорив с тобой мне станет легче. Ты предан ему, веришь, это правильно, верно. За эту преданность тебя стоило бы наградить. Но при этом…  ты знаешь то, что знать опасно, смертельно опасно.

Что я хотела от старика? Индульгенцию за еще не совершенное? Не знаю, в тот момент мне было куда тяжелее чем ему, словно я была заключена в эту башню, без выхода.

— Срок моей жизни подходит к концу, большую часть ее я посвятил служению своему королю и отечеству. Я послужу и Вам, Ваше Высочество, так, как Вы сочтете нужным.

Послужишь, не знаю пока как, но послужишь.

— Он безумен, скажи, это оружие — бред больного воображения?

— Ничего не знаю про оружие, но король не выглядел безумным.

«Тем хуже», — вновь повторяю себе, — «Он осознавал меру ответственности за свои поступки».

К обеду приглашаю главного оружейника. Мой интерес передовыми технологиями ему льстит, поглощаю лекцию о металлах, сплавах и сопряжении материи и магии. Особо радуют работы в исследовании «гномьего порошка».

— Он должен быть стабильным, — озвучиваю главное требование, — И нужно мне его много. В емкостях которые легко и безопасно можно будет транспортировать.

— Будет война? — интересуется оружейник.

— Нет! Но это не значит, что мы можем расслабиться…

Я озвучиваю очевидные вещи. А потом аккуратно расспрашиваю о интересующем меня вопросе. Польщенный моим вниманием, очарованный, вот уж не знаю чем, Ша Го отправляется восвояси. А я, ставлю галочку в голове, приступаю к реализации следующего пункта.

Уже выспавшиеся жители Олехау, столицы Рейдих вновь своим гомоном ликования наполняют улицы. Я поддаюсь атмосфере празднества, тянусь на ванильнокоричный аромат и покупаю в кондитерской лавке набор сладостей. Моя боевая форма пирожником воспринимается восторженно, второй набор он вручает бесплатно. Даже не пробую отказаться, очередь его поддерживает его, мне приятно и так хочется этим зарядом позитива поделиться…  Ребят Даса, ловко затесавшихся средь людей вычисляю не сразу, им и презентую лишнюю коробочку.

За баронессой приходится побегать, вернее побегать приходится моей охране, в поисках ее. Находим в саду, где она выгуливает юного Палеодо.

— Ни слова. Ни полслова, — говорю и протягиваю гостинец.

О том, что невольно вклинилась в их утеху, понимаю, когда глаза отрока вспыхивают в мою сторону, смотрит взглядом неприрученного волчонка. Дразню пуще:

— Я принцесса-демон. Боишься меня, малыш?

Он делает очень невозмутимое лицо, баронесса подавляет улыбку. Кажется, в ней он нашел себе очень терпеливую опекуншу.

— Я не боюсь, — краснеет мальчишка, скорее от злости.

Неожиданно для себя предлагаю:

— Пойдешь со мной?

Нет, я вовсе не ожидаю, что человечек подаст мне свою руку. Тем более — схватиться за мою. При этом он даже не спрашивает: «Куда?».

— С нами? — вопрошаю Агнес.

— Надолго?

Как получиться. Но вернее будет: пока душеньке моей не будет довольно.

— Надолго, не беспокойся, надоест твой малыш — верну.

Материнский инстинкт, подобно тебе, у меня пока еще не проснулся.

Я проделываю шутку, которую очень не любил Август. Телепортируюсь с Юки прямо в воду, в центр чаши королевской купальни. Течение стока хватает его за одежду, мне проще, я в боевой форме и быстро всплываю. Юки барахтается отчаянно, в этом отчаянье решимость и она хороша, но в отличие от принца он совсем не умеет плавать. Вытаскиваю его из воды, подтягиваю на бортик, пусть отдышится. Пред нами, в солнечных лучах, нежится город-сказка, город ожившей мечты, сокровище скалистой долины — Лианида.

— Что там? — любопытствует Юки.

— Много чего. Общественные купальни, гостиные дворы, торговые лавки.

Наши горы пусты, термальные воды их единственное сокровище. И этот город.

— Красиво, — говорит отрок, — Мы в твоем королевстве? А зачем?

— В Адалин, в Леониде. Поговорить. Подумать. Покупаться. Навестить Хаоса. На твой выбор.

Я показываю в сторону ущелья, где прячется старый храм, в котором, по словам графа я появилась на свет. И сверкает в радужных объятьях переливчатое разноцветье водопада.

— Хаоса? Но я человек, — в голосе Юси сомнение.

— А ты уверен? И что такое человек, как не одна из форм проявления Хаоса?

Как и демон, дракон, эльф или гном. Но тс-с! Это тайна!

— Почему? — удивляется Юси.

— Подумай сам. Если кому нибудь придет в голову овладеть огненной силой Хаоса, какие возможности он получит?

— Станет демоном.

— И?

— Сможет управлять огнем, прыгать порталом и вырастить на голове рога.

Именно, прыгать порталом, как верно заметил!

— Юси, понимаешь, чем различаются демоны и не демоны?

Он мотает головой.

— Магией?

— Ничем! При рождении любое разумное существо получае возможность развить свой внутренний потенциал во что ему будет угодно! Внешняя форма разная, но суть едина. Мы все творения Хаоса.

— То есть, я могу стать демоном, если захочу, потому что все уже есть во мне. Этот…  Хаос, да?

— Огонь созидающий, вода творящая, воздух питающий, земля производящая.

Все есть во всех. Стихия демона — огонь, дракона — воздух, эльфа — вода и земля — гнома. Это разделение искуственное, по склонности к той или иной стихии, и даже не по склонности, а по наработанным техникам.

— А человек?

— Это существо, болванка, недоделок, в котором спят все стихии. Не проявленный демон.

Или дракон. Или все вместе.

— Я смогу стать демоном?

Наконец-то он задает точный вопрос, в котором уже не сомнение, хоть и оно бывает полезным, а стремление.

— Если твоя кровь проснется.

Полуправда не совсем правда, поэтому добавляю:

— Если очень сильно постараешься.

Или сказать ему все?

— Ты демон и в тебе течет королевская кровь. Нет причин по которым Хаос не откликнется. И еще: в этом тебе нужна будет помощь.

Он кивает, ожидая еще каких-то моих слов. И я даю их ему:

— Юки Палеодо, — Принцесса- демон забрала у тебя многое, чем ты дорожил. Но взамен даст гораздо больше, если ты захочешь.

Если захочешь взять и сможешь.

Но он опять меня удивляет, вдруг неожиданным вопросом:

— Теперь будет война? С драконами?., так говорят…

Подпись. «Рейдих наш». Одна из точек не возврата.

— Я буду служить Вам!

А потом жмется как приблудный щенок. Начинаю понимать баронессу, когда льнут, так доверчиво — не возможно не откликнуться.

Шутя возлагаю на него руку и торжественно изрекаю:

— Мой маленький рыцарь, я принимаю твой обет.

А потом скидываю в воду и сигаю следом. Спустя время утомленные, довольные мы разваливаемся на деревянных лежанках. Солнце сушит его раскиданную по камням одежду. Я же возвращаю себе человеческую форму и подставляю бока под вечерний загар…  Отрок искоса поглядывает, отводит смущенный взгляд и вновь скашивает глаза в мою сторону. Да, совсем не малыш, человечки взрослеют быстро.

— Я не боюсь тебя, принцесса, — вдруг заявляет, — Если будет война — буду сражаться за тебя!

Мило, но кто тебе позволит?

— Не все наши войны очевидные, Юки. Можешь сражаться за меня иначе, нежели кровь проливая. Не будет больше крови, во всяком случае, я приложу для этого все свои силы. Поможешь мне в этом, мой первый рыцарь?

Присягать-брать присяги по правилам и голяком несколько несподручно. Но весело. Юси ограничивается горячим, искренним:

— Конечно!

Наконец-то могу сказать то, к чему исподволь подводила:

— Тебе многому придется научиться…

Ближе к закату мы поднимаемся в ущелье, к деревянному, покрытому соломой старому дому — храму Хаоса. Храмом сие сооружение только называется. Когда-то это было место уединения королевы Нияды, чем она тут занималась, что после этот убогенький домик обозвали храмом, не ясно. Но судя по огромному ложу выполняющему вместо и как бы алтаря, фантазию можно не придерживать.

— Я могу его попросить? — спрашивает Юки, торжественно и взволнованно. Огромный портрет королевы, во всю стену, несколько вылинявший, но все еще внушающий благоговение юный рыцарь принимает за изображение Хаоса, в боевом обличье она весьма величественна. Улыбаюсь, но даже не думаю разочаровывать человека, имеет значение лишь его искренняя устремленность.

— Можешь.

Отхожу и читаю по губам. Он действительно отчаянно просит. Безыскусно и трогательно. Боль его сердца выплескивается словами молитвы о здоровье герцога.

— Все будет хорошо, обещаю, — говорю, но мальчишка меня не слышит.

Когда надеяться не на что, что остается? Молиться — смиренно просить. По сути верно, но есть в этом доля поражения, слабости, не так ли?

Я подхожу ближе, встаю с Юным Палеодо рядом и присоединяю к его мольбам свои. О здравии короля Эдама Адали.