Три дня разгребала завалы. Дело сдвинулось с мертвой точки. Дислокация войск в Кадью вылилась в показательные учения на границе. И пока мои агенты любовались полетами и подробно описывали в донесениях аэробатику, и разницу между маневрами рамверсман и хаммерхед, драконы испытали свое сверхсекретное оружие в Дринских горах.

— Бьюи, если у нас не будет этого «взрывчатого порошка», они возьмут нас голыми руками.

— Сначала надо найти того, кто им поставляет эту пакость. Или образец. Хорошо бы заполучить информированного дракона и допросить.

— А потом выкинуть в землях людей? Занятно, а мне нравится, дракона только найти! Надо подумать…

Секретарь покачал головой. После моего: «надо подумать» работы у него прибавлялось в разы.

— Эти люди, они мне все больше и больше вызывают у меня отвращение, — я вспомнила «картинку» снятую с воспоминаний дракона: три человека с закрытыми лицами. У одного из расстегнутого плаща выглядывает краешек медальона: упрощенная октаграмма. Не восьмиконечная звезда что украшает собой герб Лябиса, одной из шести стран Конфедерации, а два наложенных друг на друга квадрата.

— Они не приятны никому, даже сами себе. Отдохнуть тебе надо, принцесса.

— Надо, но не сейчас. Тебе тоже, кстати. Ты безвылазно сидишь в моих покоях…  г-м-м, посмеяться хочешь? На, почитай.

По мере прочтения маркиз все больше хмурился. А моя улыбка становилась все шире.

— Что это?

— Донос. О том, что говорят в едальне «Рататуй».

— Это я вижу. «Принцесса закрывается в опочивальне со своим секретарем и не выходит оттуда днями. Когда к ним присоединяются паж и стражники, они закрывают крыло принцессы. Еще там видели голого дракона». Ваше Высочество, Вы правы, мне надо отдохнуть!

— И покушать не забудь, в этой едальне.

— Обязательно проинспектирую, как там его? «Рататуй»?

— Рика возьми. Пусть тоже…  развлечется.

Отправив маркиза, я завалилась в кроватку. И сны меня не беспокоили.

А утром узнала, что драконы опять воспользовались «порошком», взорвав Школу Магии в герцогстве Рейдих. А спустя два дня герцог Рино Палеодо инициировал сецессию — выход герцогства из Конфедерации.

В святая святых, в моей личной библиотеке, висит довоенная карта мира и карта «Времен становления», раритет, позаимствованный в королевском музее. То, что было. И то, как оно должно быть на, мой взгляд. На этой карте герцогство Рейдих окрашено было родным сердцу алым цветом, означающим принадлежность нашему королевству — Адалии. Теперь на новых картах оно клином врезается в Кадью. Стальным цветом Конфедерации. В свое время эта земля стала пристанищем магов, бежавших из стран, придерживающихся наиболее ортодоксальных взглядов. И демоны приняли людей. А те в ответ их предали. Достойная плата за гостеприимство…  Со «Времен становления» Адалия потеряла два жирных надела. И если Кадью пока недосягаемо, то Рейдих становится лакомым кусочком, без войск Конфедерации за спиной. Обвожу контур герцогства и упираюсь перстом в столицу. Острый коготь прорывает пергамент, оставляя метку. Брат жаждет многого, мне хватит и этого, пока…

Двери торгового дома Стили обычно открываются для посетителей не раньше полудня. Я прибываю заранее. Внимательно изучив досье баронессы Агнес Стани, «обласканной» королевской печатью. Под впечатлением от такого «чтива» странные мысли лезут в голову, поэтому, наверное, и задаю младшему Стили вопрос:

— Марек, мы давно работаем с твоей семьей, ваша верность не вызывает сомнений. Но…  что движет тобой?

— Кроме любви к деньгам?

За верность и сотрудничество расплачиваемся мы всегда щедро.

— Любовь к прекрасному? Возможность прикоснуться к нежному, хрупкому, изысканному королевскому цветку?

Младший Стили с небрежной снисходительностью шнурует корсет и на ходу умудряется отвешивать мне комплименты.

— Или присяга?

— Одно другому не мешает, принцесса. Присяга, конечно, гарантирует верность семьи и личную, но не может заставить, отложив все дела, выбирать для твоего костюма ткани, вышивку для чулок и сорочки, моделировать комплект.

— И лично во все это меня упаковывать?.. Так что же?

Свою человеческую форму я не считаю привлекательной. Слабой, а слабость может вызывать только одно желание — защитить. Или уничтожить. Но среди людей проще быть человеком.

— Для меня честь служить Вашей семье.

Честь у людей продается за деньги? Так однажды мы потеряли Рейдих, доверившись людям, их чести, долгу и той же присяге. Вслух я этого не говорю.

— Что ты знаешь о баронессе Стани?

Не отрываясь от крепления нижней юбки, Марек, не задумываясь, отвечает:

— Кроме того, что она любовница герцога? Мы поставляли ей гобеленовые обои для особняка. Знает, что хочет, платит вовремя.

— А твое личное впечатление?

— Холодная, высокомерная. А вы похожи.

— Чем? — удивляюсь.

Согласно описанию — баронесса противоположный мне тип. Яркая, зеленоглазая и смуглокожая брюнетка. С прямыми, коротко стриженными волосами. Похожи мы с ней, разве что длиной волос.

— Взглядом. Этакая властвующая сила…  которой хочется покориться.

Сила демона. Запечатанная королевским клеймом. Во взгляде, значит? Любопытно…

— Это ты как мужчина говоришь?

Засмущался. Засопел за спиной, расправляя драпировку платья. А я уже не размышляла насколько баронесса мне нужна и какую цену придется заплатить, чтобы ее заполучить. Глянула на себя в зеркало: кукольное личико с розовато-персиковыми губами на тонкой шейке, серые невыразительные глаза. «Властвующая сила, которой хочется покориться?». Хм…

Добираясь до особняка Стани вспоминала все, что мне известно про королевское клеймо, потом мысли закрутились вокруг баронессы. Интересно, где, в каком месте, она носит свою печать? И не заметила, как перешла на истинное зрение. Я говорила, что демона от человека невозможно отличить, когда тот принимает человеческий облик? Это так. При условии, что демон не смотрит на тебя истинным зрением. Люди не выносят такого взгляда, боятся. Крутят фиги от сглаза в кармане, смешно.

Баронесса узнала во мне демона сразу и молча склонила голову в поклоне. А я увидела оттиск — алые змейки на губах. Интересное место выбрал отец, наводит на размышления.

— Чем обязана?

— Департамент по контролю.

Она неосознанно прикрыла губы ладошкой.

— Эления Агнес, — выделяю голосом первое, родовое имя баронессы, — Ты не подавала прошение о помиловании. Почему?

Еще один поклон, более низкий.

— Ваше Высочество, у меня на то свои причины.

Забавно…  что-то отражается на моем лице и баронесса поясняет:

— Вы очень похожи на своею мать.

Я ожидаю продолжения. Всем своим видом демонстрирую заинтересованность.

— Мы были дружны с Мари.

Ничего не поясняя более, она делает рукой приглашающий жест и я иду за ней. В пустом помещении холла центрический цветочный орнамент на полу и круглая потолочная розетка из которой водопадом хрусталиков падает свет. Монохромные стены пусты, если не считать одной единственной картины.

Сегодня у меня день нетактичных вопросов.

Я замираю у парадного портрета. Очаровательная хозяйка дома улыбается полному плешивому мужчине.

— Каково это быть замужем за человеком?

«Как можно терпеть рядом с собой слабого мужчину, подчиняться ему и делать вид, что ты довольна жизнью?»

В ответ получаю тот самый взгляд, в котором и сила, и власть.

— Когда с меня снимут королевское клеймо я убью его. Вторым будет герцог.

«Не снимут», — думаю.

— Мне нужна твоя помощь, Эления, а тебе — моя.

Змейка печати на красивых губах. Отвратительно. Я не могу ничего ей обещать, но сейчас она мне нужна больше, чем я ей.

— Ты присягала короне, а не королю.

Что значит: «Ты не нужна королю, но Адалия нуждается в тебе. Я нуждаюсь в тебе».

— Баронесса Агнес Стани часто бывает при дворе, — говорю, давая понять, что в курсе и не осуждаю, — А в герцогстве происходят любопытные перемены.

— Введение таможенных ограничений, замена дворцовой стражи, расторжение договора с союзом…  Что конкретно интересует Вас, Ваше Высочество?

Отжыг Хаоса, да все меня интересует!!! Эта баронесса на вес золота, почему она еще не в разработке, чье упущение? Придется рискнуть.

— Пойдем, — протягиваю руку.

Она вскидывает взор к потолку, потом смотрит мне прямо в глаза, одновременно слегка хмурится и чуть прищуривается. Потрясение и нерешительность?

— Эления, — зову нежно, — В Адалии сейчас шафран зацветает.

Она почти падает в мои объятья. И я увожу ее порталом.

Рубиновая дорожка в закрытой части королевского парка. Сигнал защиты срабатывает на вторжение и начальник стражи в сопровождении своих гвардейцев появляется незамедлительно.

— Это со мной, Дас, — говорю, они тут же исчезают, глаза баронессы подозрительно блестят.

Рубиновая дорожка, дюжина шагов и выбор пути. Да, демоны не верят в судьбу. Но иногда, в самых тупиковых ситуациях, не пренебрегают подсказками. Как-то я прошла здесь, пробежалась босиком, орошая острые грани камней кровью и получила ответ на свой невысказанный вопрос и кое-что еще.

— Эления Агнес, я хочу услышать твою историю. Но до этого — сделать тебе небольшой подарок. Знаешь, что это за место?

— Знаю. Королевский артефакт. Дорога истины?

— Обнажи ноги и пройди. После поговорим, — звучит как приказ.

Приказ и есть.

То, что никакого после может и не быть, я не сказала. Печать на нее ставил отец. И причины на то могли быть самые разные. Запись в досье: «Неблагонадежна» и «Бессрочно» не делала ситуацию простой. О помиловании речи тут быть не может. Баронесса могла просто не дойти до конца или получить хороший бонус. Я надеялась на второе. Сама баронесса, видимо, уже ни на что не надеялась. Лицо у нее было как у ведомого на казнь. Я приложила свой палец к ее губам, намекая, что терять ей по большому счету нечего.

— Проси о справедливости, — даю подсказку.

Со стороны это выглядело так, словно ноги ее, сами по себе, задумчиво, но спокойно и уверенно преодолевают небольшое сопротивление приливной волны. Только волна эта цвета густой венозной крови, застывшая в камне. А ступни баронессы в более ярких, алых брызгах. Боль станет ощутимой после. Сейчас, погруженная в свои видения, она ничего не почувствует.

Мы можем изменить свою судьбу. Видимо, что-то такое увидела Агнес. Улыбка и взгляд изменились, как у ребенка стали. Вот ведь! Радуется. Я помнится, под впечатлением своих видений, была несколько дней в болезненном состоянии.

Баронесса с улыбкой возвращается ко мне, бежит, а потом падает на колени и припадает к руке. «Неблагонадежна», да, папа? Выпрямляется.

С радостью подмечаю, как змейки на губах расцепляются, бледнеют и сходят на нет. Я, конечно, надеялась на такой исход, иначе зачем все затевать? Но предполагать и видеть своими глазами — разные вещи.

Поцелуй становится для меня неожиданностью. Баронесса вкладывает в него все свое умение, но эротизма в нем меньше, чем признательности.

— Спасибо, — шепчет и утыкается в шею. Человеческое тело удивительно податливо на ласку, некоторое время я наслаждаюсь теплом ее губ, потом отстраняюсь и возвращаю поцелуй. В нем приязнь и легкое сожаление. Она кланяется. Как противнику в спарринге, за удачно проведенный бой:

— Ваше Высочества, для меня честь служить Вам.

Что-то подобное сегодня мне уже говорили…

В малом зале моих дворцовых покоев прислуга быстро накрывает на стол и исчезает. У Агнес Элении нет аппетита, я быстро утоляю свой и распоряжаюсь подать вино. Не терпится услышать ее исповедь.

— За что он так с тобой поступил?

Он — это отец, король Эдам Адали.

— Не знаю.

Она пьет вино, вряд ли чувствуя его вкус, как воду и добавляет:

— Действительно, не знаю. Мы были дружны с Мари, пока она не стала его женщиной.

Баронесса смотрит на меня и я начинаю догадываться.

— Ты любила его?

— Обоих, да. Но когда Мари сообщила о своем выборе, отошла в сторону. Я была сильнее и смогла подавить свои чувства.

— А он свои?

— А он запретил мне поединок с ныне покойным Максом Куос и подарил эту печать.

Она касается губ своих, потом вскидывает на меня удивленные очи.

— Именно, — подтверждаю, — Подарочек моего ревнивого папаши удалось снять. Макс — тот самый? Герой последней войны?

— О!..неуязвимый Макс…

Она улыбается, вспоминая что-то свое, явно приятное, спустя некоторое время продолжает:

— В войну я жила уже в Рейдих. Формально меня не судили, не изгоняли. Но с таким украшением и без боевой формы оставаться в королевстве стало невозможным.

За скупыми словами — драма, длиною в тридцать лет. Фактически отец лишил ее всего. И унизил. Сможет ли она переступить через это?

— Король сделал все, чтобы ты больше никого никогда не могла выбрать! — говорю, — Мама знала?

— Она отдалилась от меня задолго до этого.

— И ты просто исчезла?

— Не совсем исчезла. Ты же меня нашла, — она улыбнулась, — Департамент по контролю, так, кажется?

Ага, внешняя разведка. Хорошо, что напомнила, заскочить к ним пора, наведаться. Лично!

— Не совсем, вернее не только. У меня есть для тебя работа, Агнес Эления Стани.

— Вы настолько мне доверяете, Ваше Высочество?

— А насколько я могу доверять тебе?

Наверное, предложенные мне губы и были ответом: смотри, мол, сама. Контакт состоялся сразу, меня окутало теплом, уютным теплом привязанности и благорасположения. Она вся моя, со всеми потрохами и, да, ничего чувственного в ее симпатии не было. А еще мне позволено было увидеть женщину похожую на меня, и радость от ее присутствия бурлила в груди как поднимающие на поверхность пузырьки игристого вина. Ее она любила больше, чем короля, поэтому и отошла в сторону. Поэтому и приняла все удары судьбы безропотно…

Несколько часов спустя мы уже сидели в саду ее загородного поместья, опустошали винные запасы барона и ожидали закат. Я помнила про все свои неоконченные дела. Но с баронессой было легко и молчать, и болтать ни о чем. И напиваться. Вот только когда разговор зашел о герцоге она вся подобралась и вполне трезвым голосом спросила:

— Тебе он нужен?

— Мне нужно герцогство.

— Выйдя из состава Конфедерации он планирует укрепить союз с драконами. Уже укрепляет. Они постоянно крутятся около.

— Нам то ни к чему…  В случае необходимости, кто возглавит Попечительский Совет?

Баронесса соображает быстро:

— Барон Стани. Наследник герцога несовершеннолетний, проживает в глуши. Из него можно будет слепить что угодно. Со временем.

— Время. У меня его нет. Представишь герцогу?

Баронесса охватывает меня взглядом цепко и лукаво:

— Герцог любит эксперименты. Если я предложу ему познакомиться со своей близкой подругой, он, скорее всего, не откажется.

— Элинея, — зову, она вздрагивает, — Мое слово, жизнью его распорядишься сама.

Когда он мне станет не нужен. Этого не говорю, понятно и так.

Я жду, когда розовый цвет неба смешается с серым, поплывет фиолетовым и тянусь мысленно к цветочному текстилю на стенах и голубому покрывалу. Над резными ножками. И ухожу, оставив баронессу, порталом.

Не люблю цветы. Особенно умирающие цветы, пусть даже благопристойно, в красивой вазочке. К чему я это? Так вот: дракона в комнате не было и вопросы, соответственно, тоже некому было задавать. Поэтому, осмотревшись, я остолбенела над букетом, нет, не тех самых, те почти сразу исчезли, иллюзия же, но очень похожих ландышей. Вполне себе натуральных. В спальне дракона. И что это значит? Он после моего сканирования повредился головой? Или непереносимость этого запаха ящерицами — всего лишь миф?

Выдернула букетик из вазочки, проверила — пахнут же! А потом зацепила взглядом аккуратно сложенный плед, мой любимый клетчатый плед! Нет, мне не жалко, пусть пользуется, могу и кровать ему порталом отправить, все равно выкидывать. Хотя, вроде не бедствует. Не хоромы, конечно…

В моих покоях меня поджидал братец. Я просто всей кожей ощутила как он мысленно хихикает, оглядывая мою худосочную фигуру в человечьих тряпках. И кто тебя только пустил? Ведь был же приказ!

— Что?

— Так, мимо шел. Дай, думаю, зайду. Второй день не выходишь, твой секретарь исчез, этот тупой служака — Иржи Дас только и выдает, что: «Ее Светлость изволит почивать».

Август замолкает и, ткнув в меня пальцем, уже не сдерживает улыбку. Демоны не краснеют! Даже если и краснеют, то от гнева! Так какого?..

— Это цветы, просто цветы. А начальнику стражи передай, пусть ждет внеплановую учебную тревогу и аттестацию по ее результатам.

— Поня-я-я-тно, — тянет принц, — А я уж обрадовался, что ты на свидание ходила.

Нда, больная тема.

— Уйди, а?

Но принц уже засел в кресло. Всем своим видом показывая, что выковырнуть его оттуда вряд ли кому-нибудь удастся.

— Ники, а откуда цветочки? Это так не похоже на тебя — что-то делать без причины. А запах? Бритское вино, ты возвращаешься с букетом?

Я молча пытаюсь содрать свое облачение, стойко игнорируя подтрунивания брата, но он и не думает останавливаться.

— … раскрасневшаяся, довольная. Ландыши — нежная, трепетная, тайная любовь.

— Что?

— Символическое значение цветка.

Я останавливаюсь на шнуровке корсета и поворачиваюсь спиной к принцу. Пусть лучше руками поработает, чем языком.

— А разве не символ мира?

— Между примирившимися любовниками — годится. Да не дергайся ты!

Не долго думая (а принц вообще умеет думать?), он просто поддевает когтями завязки и срезает их. Как же здорово вернуться обратно в свою демоническую форму! Даже если случайно покраснеешь, на черном алого не увидать.

— Тогда понятно… — я постаралась, чтобы прозвучало двусмысленно, — Эти цветочки просили тебе передать.

— Кто?

— Просили не говорить. Тайная любовь, значит?

Забавно было смотреть на самодовольную улыбку принца.

— Скромная, стеснительная…  Красивая?

Я представила дракона, соотнесла с канонами мужской красоты.

— Пожалуй, красивая. Правда есть недостаток.

Я сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться в голос, принц же подается вперед, внимая мне.

— Один, но довольно приличный недостаток!

Вино в венах заиграло, иначе чем объяснить, что этот «довольно приличный недостаток» так ярко и совсем неприлично предстал пред моим взором?

— Тебе совсем не понравится, да.

— Ну и ладно, мне своих постоянных поклонниц хватает. В отличии от тебя. Жаль, я уж напридумывал себе разное: романтическое свидание и все такое…

Смеяться расхотелось. Стало чуть обидно и неловко.

— Ты прекрасно знаешь, чем рано или поздно заканчиваются подобные встречи. У меня уже два месяца не было регулярных тренировок. И в спарринге вряд ли одолею. И сама не поддамся.

— Без трагедий, умоляю. Убивать принцессу никто не осмелится.

— Не осмелится, — соглашаюсь, — Поэтому отступит. Так стоит ли начинать, если результат очевиден?

— Ники, ты хороший боец. На самом деле.

— Знаю. Но играть в любовь и давать кому-то ложные надежды…  стоит ли? Да и дела!

Дело оставалось одно и о нем хотелось поразмыслить спокойно и в одиночестве.