Мне снится как бесится Император, отчитывая Лириана ал Ланита. В какой-то момент вместо Императора, подле дракона, оказывается мой братец. Рвет тому когтями грудь и я просыпаюсь, не желая ни вспоминать сон, ни толковать его.

Рик отлавливает меня за завтраком и таким тоном, словно он один тут работает, требует резолюцию под документом, с которым еще надо ознакомиться.

— Сам напиши. Ты прекрасно знаешь каким бы было мое заключение.

— Я не могу, Ваше Высочество.

— Пиши, — махаю ручкой, — Печать у нас кто ставит? Канцлер, рука короля. Ничего неподобающего он не пропустит.

По себе знаю.

— Всю поступающую информацию по герцогству Рейдих ко мне, сразу. И Иржи Даса позови.

Вот так работать мне нравится. Без протокола, в удобном халате, за чашечкой кофе. Озадачиваю своего начальника СБ требованием предоставить два звена, в распоряжение барона Стани с супругой. Остальных держать наготове.

Все идет своим чередом, подстегивать события нет нужды, но оставаться в бездействии и наедине со своими мыслями, уже просто невозможно.

Удачно вспоминаю о незаконченном деле. Так никого и не послала в эту Школу Магии. А теперь и некого.

Отзываю Бьюи и ввожу в курс дела. Подготовка необходимых документов по Рейдих следующий шаг, необходимый шаг. В крючкотворстве маркиз безупречен, как и во многом другом.

— Может сработать, — выносит вердикт Бьюи, — Относительно благоприятный прогноз.

В роли диагноста он тоже хорош. Его одобряющая улыбка излечивает все мои сомнения. Я переодеваюсь и перекидываю себя в Рейдих…

Во всех своих неприятностях вы виноваты сами, говорят демоны. После того как оные случаются и успешно преодолеваются. Несогласные с этим утверждением молчат, уже ни о чем не рассуждая. До некоторых пор эта банальная истина вызывала у меня лишь пренебрежительное пожатие плечами. Теперь же, вспоминая дальнейшее, размышляю, не рука ли Хаоса водила нами?

Гарью уже не пахло и завалы были разобраны. Школа Магии оправилась, чтобы продолжать сеять крупицы человечьих знаний. Расчищенный и вымытый портал все так же стерегли двое. И один из них мне был знаком.

— Это она!

Без приветствия и даже не мне.

— Говорила, дружок у нее из этих. Тебя это еще интересует?

Хмуролицый воспроизводит в воздухе пресловутую октаграмму. Та светится сиреневым, недолго, и пропадает.

Меня это интересует. Меня!

— Красотуля, прогуляемся? Как зовут?

— Аглая, — с трудом вспоминаю придуманное имя.

Странное место действует угнетающе, неестественная заторможенность не дает времени проанализировать аномалию происходящего…  в прошлый раз даже обратный портал получился не правильным: тело переместилось в одно место, сознание в другое, но тогда…  ощущалась…  что-то другое…  не могу вспомнить…

Щелчок пальцами. Вялый ручеек мыслей пересыхает, темнота вбирает в себя разом.

Прихожу в рассудок уже с мешком на голове, связанными руками и адеминовой удавкой на шее.

«Если бы я взрывала Школу Магии, то расчищать завалы стало бы некому!», — думаю зло. Но от этой мысли легче не становится.

— Ты обещал, — глухо каркает знакомый голос.

— Не стоило использовать портал не по назначению. Это последний не подконтрольный портал!

— Допроси ее, она что-то знает. К демонам! Мне нужны деньги, никто не будет работать на тебя за идею!

— Я ее посмотрел, у нее стоят сильные блоки.

— Боль развяжет язык любому.

Удар по ребрам выбивает вскрик и обморочной уже не прикинуться.

— Я все скажу, — хриплю откашлявшись, — Мешок снимите, душно.

— Кто ты?

Меня приподнимают, пытаюсь устоять на ногах, изображать человеческую слабость не приходится. Ощущения непередаваемые.

— Аглая. Я у мадам Брико работаю, там и познакомилась с господином. Тем, что с висюлькой на шее. Щедрый господин, обещал вернуться, забрать, взять к себе…

— Опиши его.

Еще один удар.

— Не могу, не помню…  нельзя…  господину не нравится, когда о нем говорят…  когда я вспоминаю его лицо начинает болеть голова. Он сказал: «Для твоей защиты».

— Врешь!

Локтевой сустав прошивает болью. Он прикладную анатомию на мне изучать намерен?

— Грязная шлюха, как он мог с тобой связаться?

Удар в солнечное сплетение демонстрирует его возмущение. Ох…  притормози.

От разрыва диафрагмы спасает лишь наличие корсета мышц.

— Она красивая, брат.

— Ты мне не брат, червяк.

Теперь мишенью становится моя коленная чашечка.

— А ты мне не хозяин. Оплати, что причитается, как обещал.

— Да? Притащил бесполезную шлюху и смеешь что — то требовать? Забирай ее вместо оплаты.

— Мне деньги нужны! К демонам шлюху!

— К демонам?

Второе колено. Это уже перебор!

Меня откидывают, просто пихнув ногой. Неужели любительский допрос закончен?

— Хорошая идея, девка, любишь стоять на коленях? Пробовала совокупляться с животными?

Какие, однако, странные фантазии у людей.

Всхлипываю, рыдаю, мешок на голове аксессуар неприятный, но добавляет убедительности моему лицедейству.

— Господин, пожалуйста, не надо…  верните меня мадам, она заплатит. Сколько захотите, любыми деньгами…  пожалуйста, пожалуйста, умоляю…

В борделе мадам Брико у меня пара агентов, толковых.

Еще один пинок.

— Избавься, пока не добил. Хочешь денег — продай девку, но подальше, скотам этим, может чем заразит их? И чтобы больше о ней я ничего я не слышал!

Контрольный удар.

«Гасите свет, тушите свечи, пленен огонь…»

Еще не вечер и есть время подумать. А что еще делать в процессе принудительной транспортировки?

«Нелепо и глупо подставилась», — крутилось в голове. Никаких других светлых мыслей не приходило. Утихшая боль, оживлялась от каждого толчка, ошейник с здоровья не прибавлял, мешок на голове тоже. Не буду лгать, аналогии с приключениями дракона я проводила. И да, опасения, что вот сейчас заберут кровь, разденут и подкинут поближе к границе тоже присутствовали. Как и надежда оказаться там. Без кровопускания, желательно.

Тряска — портал, тряска — повозка. Впечатления от путешествия незабываемые. Быть ограниченной пятью органами чувств — слов нет, чтобы передать позорное отчаянье и бешенство, оттого что застряла в слабой форме и ничего в данный момент от меня не зависит. Только это мысленное негодование, да размышления о Агнес: по сути печать короля для нее была сродни адеминовой удавке, удерживали от скатывания в безнадежность. Вернусь, награжу непременно, баронессу, за долготерпение.

Рогожа смердела пылью и плесенью. Плесенью больше, оттого постоянно тошнило. Но выворачивать желудок, когда на голове — мешок, не самая лучшая идея.

«Еще немного и я дойду до предела».

Предел виделся беспорядочным, суетливым мельтешением раскаленных частиц Хаоса, с непрерывным испусканием искр света.

Из фургона выдернули резко, освободили голову и солнце, наотмашь, оплеухой по глазам, добило. Качнувшись, рухнула на колени, в очередной раз. Из меня лилась желчь, темная, со сгустками крови.

— Руки-то развяжите, — кричала женщина.

Визг, ругань, скрип колес — рыночный шум поняла я раньше, чем глаза привыкли к свету. Милосердный Хаос, это была не шутка? Меня! Намереваются продавать?

Руки онемели давно. Освобожденные, теперь они повисли плетьми. Ноги, после удара по коленям, не чувствовались. Шершавые пальцы ухватили за подбородок и потянули вверх лицо.

— Хороша, — все тот же голос, — А ошейник зачем?

— Блоки у нее, в голове. Демон знает, кто ставил, может сама.

— Магичка?

— Нет, шлюшка.

— Зачем били? Как я ее продам с синяками?

— Твоя проблема. Берешь?

— Подсоби, туда ее, к дереву, прислони, аккуратнее.

«Твое лицо, маг, я тебя запомнила», — то ли пригрозила кому, то ли пообещала себе. Только легче не стало. От свежего воздуха, с ароматом лошадиного навоза и обилия потных тел вкупе с ошейником, закружилась голова. Где сейчас так припекает? Не у нас, точно.

В следующем порядке: меня опять бьют, по щекам, с требованием держать глаза открытыми, а спину прямой; солнце начинает закатываться; я, наконец, получаю плошку с водой. Заботливо отпаивают, протирают лицо и обмазывают белилами. Опять!..

— Жемчужина с серебристыми глазами, — говорит каждый раз торговка, предлагая меня очередному прохожему. Таких как я десяток, в глазах у них безнадежность.

Вода не идет впрок и очередной спазм скручивает, сгибает.

«Любишь стоять на коленях?» — подкидывает память.

Подкрашенная желчью вода подступает к горлу и извергается. И еще раз.

Солнце целует горизонт, когда из базарного гомона выхватываю знакомый голос:

— … твой эльфийский жеребчик оказался обычным мерином из Кистерамии. С оригинальным окрасом, согласен.

— Не занудствуй, Лир, и убери от меня это! От эльфов понабрался, испытываешь на себе их новое пыточное приспособление?

— Всего лишь невинный букет. Я домой собирался, пока ты меня не привел сюда.

Дракон. У меня становиться традицией сталкиваться с ним в самых неподходящих местах. Рано или поздно я выпутаюсь из этой неприятности, вспомню со смехом. Быть может поделюсь байкой с Бьюи, как меня тошнило поле общения с людьми. Но, когда Хаос милосердный сам приводит к тебе шанс на скорейшее избавление…

Опять смотрит мимо. А потом привлеченный моими словами разворачивается.

— Лир…  Лир! — голос хрипит вполне натурально.

Поднимаю голову вверх, обнажая шею для его взгляда. Коленопреклоненное положение сейчас не самое важное. Хотя и оно, вкупе с адеминовой удавкой создадут необходимую ассоциативную связь. Ну же, соображай скорее, тупая ящерица!

Я не вижу на таком расстоянии, но мне чудится, что звездочки глаз вспыхивают и маска невозмутимого спокойствия на лице сменяется праведны гневом. Увидел ошейник, понимаю. Сработало.

— Ромашка?

Жест согласия, сиплю, хватаюсь за горло:

— Помоги…

Дракон не торгуется. И первым делом сдирает ошейник.

— Куда тебя отправить, в Рейдих?

Припадаю обратно, к дереву.

— Она на ногах еле стоит, куда ты ее хочешь отправить? Зачем вообще купил?

— Не вмешивайся, Симон. Ромашка, как ты? Опять прячешься от родственников? Неподходящее место для этого выбрала. Говорила, не любишь драконов.

Эта шутка — попытка меня приободрить?

Закрываю глаза и начинаю медленно оседать. Лирианн ал Ланита все понимает верно.

— Поддержи ее.

— Что ты делаешь, не здесь же, Лир, места мало.

— Возьми. И это тоже.

— Не суй мне свои ландыши, я их все равно выкину. Совсем рехнулся?

Шуршание, шорох и любопытство не дают больше изображать из себя бесчувственное тело. Приоткрываю глаза и забываю, что надо притворяться. Передо мной две притоптывающие лапы. Дуновение, от играющими воздухом, перепончатых крыльев и два внимательных желтых глаза. Ноздри втягивающие в себя то, чем от меня несет: запах пыли и сена, плесневелой рогожи и блевотины. Под всем этим, под белилами, синяками, человеческой кожей заперт демон. Перед которым, возвышаясь приплясывает белый дракон. Во власти которого оказываюсь, уже без ошейника, но еще без сил и возможности уйти. Размазать меня он может одной левой.

Но у дракона другие планы на свою лапу и на меня. Подтянутая, я оказываюсь прижатой к брюху и он взлетает. Без разбега, с места.

Внизу быстро уменьшаются дома, деревья, пруд превращается в плевок, а река в ручей. При старании я могла бы дотянуться до его глотки, туда, где чешуя нежнее и тоньше, выпустить когти и вырвать трахею. Если хватит сил. Дракон, словно услышав мои мысли, прижимает крепче, не оставляя выбора. А потом перед глазами предстает уже виденное, с другого ракурса. Лес, луг, дом и постройки. Скинутая на крыльце, обфырканная с ног до головы, провожаю взглядом белого дракона с черным гребнем и порозовевшими от закатного светила крыльями. О, баронесса, к чему было прививать мне бесполезную приверженность к любованию вечерней зарей?

Я сижу на каменной ступеньке, экспромт слагается помимо моей воли. К моменту рождения «Жадного шепота, о любви просящего», меня находят кухарка с горничной, прерывая мой персональный апокалипсис.

Дракон возвращается, когда я умытая, накормленная, в чистой одежде с чужого плеча, пью чай на кухне под болтовню двух женщин. Смотрит недоуменно, потом вспоминает:

— Завтра расскажешь все. Вечером. Отдыхай пока.

— Да.

Кухарка вскидывается:

— Господин, ужин подавать?

Не показное подобострастие, искреннее расположение. Они его любят, он действительно дома.

— Не надо, поел уже. Позаботься о Ромашке.

— Позабочусь.

Провожая взглядом хозяина поясняет мне:

— Много работает.

Мысленно язвлю: «Донором крови» и понимаю, что самой эта шутка кажется глупой и неуместной. Я молчу. Слушаю болтовню прислуги и начинаю понимать, почему дракон в ту пору молчал. Пропадает всякое желание говорить. Выбили из-под ног опору, но ты не падаешь, держит тебя что-то. А что — непонятно.

Просыпаюсь на рассвете. Тело болит, каждый кусочек этого слабого тела отмечен болью. Прислушиваюсь к себе и осознаю, что портал сейчас не сотворю, огонь не откликается, а значит придется задержаться. На какое-то время.

Господин много работает, слышу я то и дело, в течении дня. Мне это на руку, чем реже будем встречаться, тем лучше. Он редко бывает дома, но в последнее время чаще, просвещает кухарка. Она удачно болтлива, прямо находка для шпиона.

Элла, горничная спускается с второго этажа неся увядший букет, словно гадюку в руках. Я деланно удивляюсь:

— Разве господа драконы любят этот запах?

— Господа драконы ненавидят этот запах. Только нашему отчего-то он вдруг полюбился.

В голосе Эллы неодобрение, но точно не моему любопытству.

— Запах воздействует на рецепторы?

— Еще как! Не представляю, как он спит рядом с этим!

— Если ему нравится…

— Не нравится! — получаю нелогичный ответ.

Неужели мое вмешательство в чужие мозги не осталось без последствий? Или это влияние магии огня проявляется столь диким образом? Хотя…  могло быть и хуже. Помешательство на цветочках не самое страшное психическое расстройство.

Остаюсь на кухне одна и достаю из мусора букетик. Запариваю кипятком. Даю настояться и спешно протираю себя ландышевой водой, сбрызгиваю одежду. Чудо, что он меня еще не унюхал. Даже предположить не могу реакцию дракона на присутствие демона в своем логове. Хм…  гнезде? Доме, да.

Кухарка подает посуду, я помогаю ей — сервирую стол. Сочиняю легенду, которая сможет удовлетворить всеобщее любопытство. По моим прикидкам необходимо выиграть пару дней. Глубокий крепкий сон идет на пользу, что странно, учитывая обстоятельства…  так расслабиться на чужой территории, фактически — в лапах врага. За этими размышлениями не замечаю, как натыкаюсь на объект своих дум. Он отступает, давая пройти, я радуюсь, что так предусмотрительно и вовремя скрыла запах.

— Ромашка, как твое настоящее имя?

— Оно настоящее, Ромашка…

Осекаюсь, не желая добавлять Стани. В мои планы не входит становиться заложницей.

— Все время прячешься и попадаешь в беду, — поддразнивает дракон.

Потом хмыкает:

— Составишь мне компанию? Будь гостьей.

Вчера надо было это сказать.

— Благодарю за приглашение.

Вываливаю, едва сдерживая слезы, все свои горести и беды, пытаясь не выйти из образа глупой сиротки. Делаю акценты на описании своих похитителей, детально воспроизвожу все, опустив лишь имя барона и откорректировав мотивы посещения Школы Магии. Развожу трагедию и даю наводку, изощренно подбивая дракона поработать на благо Адалии, в моем лице. В кои веки наши желания совпадают — решительно разобраться с этими магами-похитителями.

— Твоя семья будет тебя искать, беспокоиться. Не хочешь отправить им весточку? Я посодействую твоему возвращению в ближайшее время.

— В очередной раз спасая мою репутацию? — улыбаюсь, самую малость флиртуя.

— Пытаюсь войти в твое положение. Чем тебя заинтересовала Школа Магии?

— У меня есть способности. И нет стремления к замужеству на котором настаивают опекуны.

— Одно другому не мешает, хотя торопиться с замужеством действительно не стоит. Любишь учиться?

— Читать люблю.

О, всемогущий Хаос, не люблю, но приходится. Ежедневно и помногу.

— Можешь пользоваться библиотекой. Ее собирала моя матушка, девичьи романы в основном, посмотри, может найдешь что-нибудь по своему вкусу. Или интересует что-то конкретное?

Дразнить хищника — не лучшее занятие, если ты у него в гостях. Но не удержаться:

— А про демонов есть что-нибудь?

Он застывает, у меня ощущение, что я сказала непристойность.

— Я имею ввиду их магию.

— К чему такой интерес?

— Мы соседи. И любопытно тоже.

— У меня есть пара книг по магии огня. Можешь взять.

— Овладеть этой магией сложно? Человеку или дракону?

— Никто никогда не думал о таком: дракон и магия огня. Люди…  в той или иной мере ею могут овладеть, я думаю. А ты загадочная девушка с необычными интересами.

Да уж. Даже не представляешь, насколько.

— Не думать не означает, что это невозможно, так? Никто ведь не признает открыто, что занимается демоническими штучками.

— Ни один дракон в таком не признается, — соглашается он.

— Спасибо, — говорю и чуть тише добавляю, — За все.

Дракон молчит и не торопится принимать мою благодарность, только смотрит странно, а потом говорит:

— Как-то мне пришла помощь, откуда не ждал. Я не желал ее, но принял. Не благодари меня, я отдал самую малость своего долга.

Дракон опять глядит сквозь меня, мысли его явно не здесь и я не уверена, что сейчас он говорит с Ромашкой. Но на душе становиться спокойнее.