Лондон

Ноябрь 1799 года

Было холодно и сыро. Ничто не спасало от проникающей под одежду влаги. Меггс крепче прижала локти к бокам, руки сжала в кулаки и поспешила вниз по пустынной улице. Вместе с братом она уже давно бродила по мокрым улицам Сент-Джеймса, высматривая по дороге возможных клиентов, однако этим утром им редко попадались пьяные джентльмены. Ледяной мелкий дождь шел уже довольно давно, и зловещие темно-серые тучи продолжали нависать над городом. В такую погоду нечего было делать на улице.

Она ненавидела все это — пронизывающий холод, непрерывный дождь, мелкое воровство, но голод по-другому расставлял приоритеты. Не воровать было невозможно.

— Расскажи мне еще раз, — попросил Тимми и потер рукавом замерзший нос.

Ради брата Меггс отогнала гнетущее беспокойство.

— Мы обязательно разбогатеем. И будем жить в очаровательном добротном коттедже, где-нибудь, где тепло, например, в Дорсете. Только ты и я, мой дорогой Таннер, только ты и я…

Меггс понятия не имела, действительно ли в Дорсете тепло. Возможно, она слышала это от кого-то, или кто-то ей сказал, что там растут пальмы. А она знала, что пальмы растут только в теплых местах. Но куда бы они ни отправились, там обязательно должно быть тепло. Они мерзли уже слишком долго. Практически всегда. А сейчас, когда желтый лондонский туман был густо насыщен частицами льда, ей казалось, что зима никогда не кончится. В такие дни Меггс теряла надежду когда-нибудь просохнуть и согреться. Или наесться. Ее пустой желудок возмущенно ворчал.

И в этом безрадостном положении она не могла сказать правду.

— В нашем доме будет много каминов, тепла и уюта. А летом в саду будет цвести множество роз, так что нас окружит приятный аромат, а не запах угля. У нас будет большой сад с яблонями и грушами. Ты сможешь их есть всегда, когда захочешь. Сможешь бесконечно лазать по деревьям. И еще у нас обязательно будут качели.

Брат был слишком мал, чтобы помнить, как они жили раньше. Ему едва исполнилось четыре года, когда они были вынуждены переехать в Лондон. А восемь лет под опекой старой Нэн не могли не оставить своего отпечатка.

— Когда? — спросил он с циничной прямотой ребенка, успевшего за свою жизнь наслушаться сказок.

— Думаю, скоро. — Меггс продолжала фантазировать, не переставая шарить глазами вокруг. — Смотри. Они подходят. Будь внимателен.

Впереди три явно богатых и изрядно подвыпивших джентльмена, покачиваясь, вышли из клуба. Они были пьяны в стельку. Молодые франты, у которых денег куры не клюют. Они и не заметят, что скромная служанка обчистит их карманы. В приятной веселости, защищенные богатством и обильным количеством выпивки от всех забот мира, они не обратят внимания и на маленького, шустрого Тимми, которому она передаст свою добычу.

Тимми кивнул, перешел на другую сторону улицы и растворился в тумане. Меггс с трудом удержалась от того, чтобы не дать ему более точные указания и не проследить за тем, хорошо ли он занял позицию. Так не пойдет. Таннер был уже достаточно взрослым, чтобы хорошо изучить это ремесло, как и она. Если они хотели есть, приходилось воровать.

Мужчины приближались, медленно переходя из одного круга света от фонаря в другой, громко смеясь и распевая непристойные песенки. «Была из Краппа девица, которая любила трахаться…»

Непристойные стихи эхом катились по улице. Парень слева был самым высоким. Его руки были заняты пьяным товарищем, повисшим на плече. Расстегнутый плащ развевался на ветру, демонстрируя всем окружающим карманы жилета, набитые деньгами. Что ж, победил верзила. И она не проиграет.

Меггс, нервно сглотнув, перевесила корзину на руку и вытерла вспотевшие ладони о фартук. Все получится. Все всегда получается. С пьяными все будет нормально. Это так же просто, как забрать джин у мертвой шлюхи. Меггс прикинула расстояние и двинулась вперед. Стук ее сердца ускорялся вместе с шагами. Ей необходимо было поравняться с ними именно в тот момент, когда они покинут бледный круг света от фонаря. Она будет в темноте, и они ее даже не увидят.

Три ярда. Два. Полностью сосредоточившись на кармане жилета, Меггс не обращала внимания ни на что другое, даже на стук крови в ушах. Она опустила голову и налетела прямо на верзилу. Это было элементарно: поворот тела, сильный толчок плетеной корзиной, и мужчины, разделившись, падают. И вот она, воплощенное терпение, ждет мгновения, когда кошелек длинного перекочует ей в руку, точно спелая слива, сорванная с дерева.

Потом Меггс рванулась в безопасную темноту, и успела еще до того момента, как пьяные осознали ее присутствие.

— Вернись, дорогуша, — позвал ее самый зоркий из парней, сидя в луже. — Не пожалеешь.

Она и так ни о чем не жалела, большое спасибо. Передав Тимми добычу, Меггс устремилась навстречу рассвету и выкинула пьянчужек из головы.

Но все оказалось не так хорошо, как она поначалу подумала. Когда они встретились через два квартала, Тимми уже открыл кошелек и пересчитал деньги.

— Бумажки, — тяжело вздохнув, сказал он, — и немного мелочи.

Банкноты. Не так хорошо, как монеты. Если они попытаются их продать, то не смогут получить полную стоимость. Ведь они не могут пойти на Полтри-лейн к Английскому банку и поменять их. Единственное, чего они добьются таким походом, — это встречи с полицией прямо в вестибюле банка.

— А сколько в монетах?

— Два фунта, три кроны, шесть пенсов.

Меггс не могла смотреть на разочарование, отразившееся на измученном лице брата. Этого было мало. Почему денег всегда недостаточно?

— Нам нужен еще один простофиля. Хороший жирный простофиля!..

Последний кошелек по утрам всегда был самым сложным. После почти четырех часов работы и Меггс, и Тимми начинали уставать, а клиенты только просыпались. Воровать было гораздо проще, когда жертвы были еще одурманены вином.

— Так что смотри внимательно, мой маленький Тимми. Найдешь подходящий объект, и потом мы съедим пирог с мясом.

— Каждый?

Меггс ненавидела этот полный надежды тон, ведь ей всегда приходилось его разочаровывать.

— Пополам. Но только если сможем найти франта с большим кошельком. Так что смотри внимательнее. Опасайся ловушек.

Последнее, что им было нужно, — это убегать сломя голову от полицейских, которые всегда кружили по этому району, защищая достойных богатеев от недостойного криминального элемента — воров вроде них.

* * *

Нога Хью Макалдена начинала болеть. Было холодно и влажно, и прогулка из Челси до здания Адмиралтейства на Уайтхолле отняла у него гораздо больше сил, чем можно было предположить. Он мог взять с собой трость или спуститься по реке на лодке, но утро вроде бы обещало быть теплым, и ему хотелось пройтись.

Обычно нога так болела только во время дождя. Но это же Англия. Более влажным местом на свете, которое он знал, был трюм его корабля. Его бывшего корабля. А единственный путь, при помощи которого он мог вернуть себе командование «Опасным», — это завоевать симпатии представителей Адмиралтейства. Итак, хромая и во взвинченном настроении, он назвал свое имя швейцару и прошел к месту назначенной встречи через лабиринты комнат.

— Капитан Макалден? — спросил служащий, когда Хью удалось отыскать нужную комнату. — Адмирал Миддлтон немедленно вас примет. Прошу следовать за мной.

Сэр Чарлз Миддлтон, которого недавно повысили до адмирала Королевского флота, приветствовал Хью, как старого друга, которым он в общем-то и являлся. Конечно, если можно считать дружбой опасные и сомнительные задания, что он давал Хью, и награды в виде повышения по службе.

— Капитан Макалден! — Адмирал вышел из-за стола и протянул руку. — Очень рад тебя видеть. Выглядишь вполне здоровым. После того, что я слышал о твоих ранениях, я ждал, что ты будешь чувствовать себя гораздо хуже.

— Я поправляюсь, сэр. Благодарю вас.

— Хорошо, очень хорошо. — Адмирал удержался от того, чтобы похлопать Хью по спине, и по его улыбке понял, что правильно сделал. — Я был рад услышать о твоих действиях в Абукирском заливе — о том, как, искусно управляя «Опасным», ты подошел к французам с тыла. Очень хорошо сработано, просто прекрасно, но меньшего я от тебя и не ожидал. Депеши так и пестрели подробностями. Да и твои действия при Акре поражают. Интересно, каково это — моряку получить ранение в битве на земле? — Он взглянул вниз: — Как твоя нога?

— На месте.

— Ха! Мы быстренько вернем тебя обратно в строй. Пойдем со мной.

Хью сумел сдержать гримасу боли и похромал следом за сэром Чарлзом обратно по лестнице через заднюю дверь по направлению к парку.

— Отвратительно, когда командир находится в такой плохой физической форме, да еще и хромает, — сказал он, стараясь не слишком показывать свою неуклюжесть на лестнице. — Не знаю, что больше меня беспокоит — нога или собственная бесполезность.

— О, здесь ты очень ошибаешься, капитан. Надеюсь, ты окажешься для меня полезным даже в нынешнем состоянии.

— Неужели?

— У меня для тебя есть очень интересное задание.

Хью обнаружил, что при такой перспективе его нога стала гораздо меньше болеть. Да и погода улучшалась. Мелкий ледяной моросящий дождик уступил место снегу.

— Интереснее, чем последнее?

Прошло более четырех лет с тех пор, как сэр Чарлз, который в тот момент был влиятельным представителем комитета Адмиралтейства, дал ему специальное задание. Его истинная цель не называлась, по крайней мере публично. Однако сэр Чарлз позаботился о том, чтобы Хью за его выполнение достойно наградили. Этой наградой стало командование кораблем «Опасный». Результатом же назначения — успех в Абукирском заливе и при Акре. И в конечном счете — его проклятая рана. Однако осторожность никогда не приносила ему успеха. А выполнение сомнительных задач сэра Чарлза Миддлтона — приносило.

— Адмирал, я полностью в вашем распоряжении.

Тот довольно кивнул:

— Хорошо. Я думаю, ты должен знать, что сейчас идет речь о том, чтобы выдвинуть тебя — ну, то есть тебя уже выдвинули — на посвящение в рыцари. Твоя кандидатура находится на рассмотрении у его величества. В особенности Нельсон восхваляет твое мужество и бесстрашие, хотя, конечно, не он один обратил на это внимание.

Хью был очень удивлен и даже немного разочарован. Его дед-шотландец перевернулся бы в гробу, узнав, что внук стал английской версией джентльмена. Однако он гордился бы всем, чего Хью сумел добиться самостоятельно. Но сэр Чарлз явно давал понять, что повышение по службе и рыцарство будут ждать его только после выполнения того сомнительного задания, которое он собирался ему дать. Хью чувствовал, как губы сами собой расплываются в улыбке. Наконец-то его ждет работа.

Они шли по недавно замерзшей земле парка, и тон сэра Чарлза стал более строгим и тихим, что особенно ощущалось теперь, когда на них падал легкий снег.

— Ты, должно быть, заметил, что я хочу поговорить с тобой один на один, — сказал он, указав на окружавшее их пустынное пространство, — и сообразил, что было бы лучше, если бы нас никто не услышал.

— Никто в Адмиралтействе? — спросил Хью, оглянувшись на здание, являвшееся бастионом стойкого патриотизма.

Сэр Чарлз кивнул. В этот момент он выглядел старым и измученным заботами.

— Когда страна втянута в войну с Францией, может показаться, что Адмиралтейство является самым безопасным местом из всех прочих, однако, боюсь, это не так. Мы пройдем еще немного и, поскольку твоя нога, без сомнения, болит, вернемся обратно, чтобы встретиться с… штаб-офицером армии.

— Сэр? — Хью охватила тревога. Он был честным человеком, получал приказы и исполнял их, однако по тону адмирала понял, что встреча эта будет с человеком не очень приятным. Речь, безусловно, шла об армейском штаб-офицере, не имеющем официальных функций. Люди такого типа обычно работают с осведомителями в темных аллеях и подворотнях. Хью предпочел бы провести корабль через гавань, полную подводных мин, нежели встретиться с подобным субъектом.

Адмирал кивнул:

— Это, без сомнения, дело военно-морского флота. Однако наши коллеги в армии чувствуют себя… спокойнее, принимая в нем участие. Они прислали своего представителя.

Хью предположил, что участию представителя предшествовало жесткое сопротивление. Однако он промолчал и продолжил внимательно слушать.

— Ты знаешь, что я ушел из комитета Адмиралтейства. Сейчас первым лордом Адмиралтейства является граф Спенсер, а лордами-заседателями — его близкие друзья из Кембриджа. Однако он обратился ко мне, не принимающему участие в жизни комитета, с просьбой вмешаться и прекратить серьезную утечку информации.

Хью почувствовал, как кровь стынет в жилах, ведь последствия подобного были непредсказуемы.

— Ценные секретные данные, связанные с государственной тайной, а точнее, то, что должно было быть секретной информацией, систематически похищаются. Причем здесь, в здании, где честь и преданность каждого человека не должны подвергаться сомнению! — Лицо адмирала покраснело от еле сдерживаемой ярости. — Это недопустимо!

— Боже… — Хью тихо выругался. — Это же предательство! У вас есть подозреваемый?

Адмирал Миддлтон сурово взглянул на Хью:

— Я получил список перехваченных сообщений из военной разведки, также мне известно время, когда это происходило. Я немедленно сопоставил данную информацию с датами заседаний комитета.

— Неужели… один из лордов-заседателей?

— Да. В комитете их семеро. Все занимают очень высокое положение как в правительстве, так и в обществе.

Так вот почему сэр Чарлз просил именно его. Он знал, что Хью нет никакого дела ни до социального, ни до служебного положения чиновников. Военно-морской флот научил, что все, что имеет значение, — это достоинство и характер.

— Но ведь это не один из лордов военно-морского флота?

Адмирал хмуро покачал головой:

— Я охотно отбросил бы такую возможность, ведь они знают все последствия подобного положения дел так же хорошо, как ты и я. Но как бы я ни хотел этого, было бы более чем глупо считать, что совершить такое мог только гражданский политик.

— Вы хотите, чтобы я узнал, кто именно за все это несет ответственность?

— Да. Прежде чем произойдет следующее официальное заседание коллегии, ты должен найти изменника и, связанного и готового к повешению, привести к графу Спенсеру. Я хочу, чтобы все прошло тихо. Никакая другая часть правительства не должна быть втянута или извещена о том, что происходит.

Хью прекрасно понимал последствия предательства такого масштаба. Даже меньшие скандалы приводили к падению правительств.

— Этот представитель армии знает о моем участии?

— К сожалению, да. Я бы очень хотел, чтобы вся эта история не покидала военно-морского ведомства, но министров нужно было успокоить. Пришлось привлечь специальных штаб-офицеров. Но я ничего не сказал им о своих подозрениях в отношении лордов-заседателей. — Адмирал и капитан вернулись на лестницу. — Они прислали майора Росторна. В армии двадцать лет. Большую часть времени служил в Индии. Сейчас ты с ним познакомишься.

Майор Росторн оказался бледным человеком средних лет, окруженным ореолом собственной важности. Если Индия и оставила на нем какой-то отпечаток, то он хорошо это скрывал. Он выглядел как любой правительственный офицер, выходец из хорошей семьи, а не как закаленный ветеран, чего ждал Хью. Взгляд армейского представителя был проницательным, но понимания в нем не было. Политик. Хью никогда не любил представителей политических кругов, однако, наученный жизненным опытом, чувства и мысли держал при себе.

— Майор Росторн — капитан Макалден, — представил их друг другу Миддлтон. — Капитан Макалден будет заниматься этим делом.

Росторн поднял брови и медленно оглядел Хью. Тот не стал ему мешать, предпочитая не сводить глаз с адмирала Миддлтона. Пусть Росторн знает, что он моряк и верен адмиралу.

— А у капитана Макалдена есть опыт решения такого рода… деликатных дел?

Напыщенный ублюдок.

— Да. — Адмирал сделал вид, что не заметил язвительного тона майора. Он прекрасно умел играть в эти игры. — Вы все поймете, прочитав доклады о событиях в Акре.

— Мне известно, что капитан использует в своей работе уличную шантрапу, рожденную в мире преступности. Но ведь Лондон — не обнесенный стеной, осажденный город с толпой голодных одичавших беспризорных.

А этот напыщенный человек, оказывается, умеет добывать информацию: каким-то образом он уже узнал о делах Хью. Но майор не прав. Видит Бог, в Лондоне тоже полно уличных мальчишек, хитрых и быстрых, чья жизнь — сплошная борьба с нуждой.

Адмирал чувствовал то же, что и Хью.

— Одичавшие или нет, в Лондоне тоже есть беспризорные. Один из этих маленьких дьяволят стащил у меня шесть серебряных пуговиц, когда я садился вчера в экипаж. Срезал их одним движением ножа, я даже не сразу заметил!

Вот оно. Теперь Хью прекрасно знал, что он будет делать. Еще пять минут назад он посмеялся бы над безрассудством этой затеи, но сейчас все приобрело смысл.

— Нет, — настаивал Росторн, — я уверен, что капитан Макалден — компетентный и отважный командир боевого корабля, однако такого рода дела вы должны оставить нам. У нас есть достаточный опыт в решении подобных проблем. Мои люди…

— Адмирал Миддлтон, я понял задание. — Хью поклонился адмиралу и обернулся, равнодушный и послушный, чтобы отдать честь и Росторну, хоть и был старше его по рангу. — Майор.

Майор считал себя настолько важным, что не заметил этой любезности.

— Послушайте, я не хочу спорить, но это наша юрисдикция. Мы не потерпим дальнейшей утечки информации.

— Я прекрасно вас понимаю, майор. Вы можете считать, что вопрос решен. Адмирал Миддлтон.

— Капитан Макалден. — Адмирал пожал его руку. — Поговорим снаружи.

Они вышли из кабинета.

Как только они дошли до входных дверей, Хью спросил:

— Лорды-заседатели… Ваш служащий предоставит мне список?

— Он у меня есть. Я лично его запечатал. — Миддлтон протянул ему конверт: — Вся информация, какая у меня имеется. На каждого из них.

— Спасибо. Нужно ли держать вас в курсе во время расследования?

Миддлтон сделал предупреждающий жест:

— Нет-нет. Делай, что сочтешь нужным. Я не хочу слышать ни о каких деталях — будем считать, что этого разговора не было. — Он криво улыбнулся. — По крайней мере до успешного выполнения задания.

— Сколько у меня времени?

— По возможности… чем меньше — тем лучше. Самое большее — две недели. Это нужно сделать, Хью.

Сэр Чарлз никогда раньше не называл его по имени.

Он протянул адмиралу руку:

— Даю вам слово, сэр. Немедленно приступаю к выполнению.

Хью попрощался и похромал вниз по мраморной лестнице, а потом вдоль по улицам, не обращая внимания на холод и снег. Он думал об Акре, о жаре и нищете… и о лицах детей.