Это был длинный, очень длинный путь. А она так устала. Голова раскалывалась от боли, рука полыхала огнем. Меггс дважды останавливалась, чтобы отдохнуть, и каждый раз изо всех сил боролась с искушением повернуть обратно или не двигаться вовсе. Но она заставляла себя идти и медленно, но верно продвигалась в южном направлении. К Челси.

Дома, составлявшие Чейн-уок, выходили прямо на реку. От многих вели ступеньки, по которым можно было спуститься к воде. Дом номер восемнадцать выглядел добротным, чистым и аккуратным. Ничто не отличало его от таких же чистых и аккуратных соседних домов. И ничто не подсказывало, что она найдет внутри. Дома — они обычно более скрытные, чем люди.

Ей уже приходилось стоять на холодной улице, глядя на красивые здания перед собой, набираясь смелости, чтобы постучать, и молясь, чтобы ее впустили. Никогда не впускали.

Но сейчас она больше не могла позволить себе ждать, смущаясь, как дебютантка высшего света перед входом в бальный зал. Капитан вполне мог уже найти себе кого-нибудь другого. Обидно, если это так, особенно теперь, когда она свыклась с идеей и даже посчитала заработанные деньги. Так что лучше поторопиться.

Решимость решимостью, но она простояла у входа в дом еще десять минут, прячась в тени большого дерева, прежде чем набралась достаточно смелости. Потом глубоко вздохнула, вытерла замерзший нос рукавом и зашагала по ступенькам дома номер 18. Она должна была получить и выполнить эту работу.

Меггс дважды постучала дверным молотком. Сильно. Решительно.

Дверь открыл странный маленький человечек с расплющенным носом и такой лопоухий, что уши свисали по обе стороны его головы, словно крупные увядшие листья. Он был похож на эльфа из сказки. Увидев гостью, эльф сразу попытался закрыть дверь.

— Убирайся!

Но Меггс затратила слишком много усилий, чтобы теперь, когда цель так близка, уйти. Поэтому она собрала остатки сил и успела поставить ногу на порог. Потом она поднырнула под руку странного человечка и, отпихнув его, проскользнула в дом. Она уже пробежала мимо стоявшего у двери маленького столика с подсвечником и небольшим серебряным подносом, прежде чем человечек пришел в себя и поймал ее за шиворот, причем хватка его оказалась железной.

— Какого дьявола тебе здесь надо?

Ирландец. К тому же грубиян. Это объясняло странные уши.

Меггс надменно вздернула брови и подбородок. Она не позволит запугать себя проклятому ирландцу, пусть даже с такими необычными ушами.

— Пришла к твоему хозяину — капитану, — сказала она и вытащила из кармана карточку. — Вот визитка, которую он мне сам дал.

Человечек выхватил карточку из ее холодных негнущихся пальцев и нахмурился, убедившись в ее подлинности.

— Жди здесь. — Он важно проследовал через зал к двери и, постучав, приоткрыл ее. — К вам мальчишка, сэр. У него ваша карточка. Возможно, он ее украл. — Ирландец обернулся и бросил на Меггс неодобрительный взгляд.

— Мальчишка?

Дверь распахнулась, и она увидела капитана, шагающего неровной походкой по глубокому пушистому ковру. Выражение его лица почему-то вызвало в голове Меггс образ ястреба, стремительно бросающегося на добычу. На его губах мелькнула тень улыбки, но потом лицо снова стало непроницаемым. Меггс слегка поежилась под пристальным взглядом его ледяных голубых глаз. Все внутренности в животе сжались так сильно, что пол под ее ногами покачнулся. Да, пожалуй, она не думала, что все так плохо. Прийти сюда было ошибкой.

— Кто это к нам пришел? Вот уж правду говорят: кто ждет, тот дождется. Заходи.

Он указал ей на два кресла перед горящим камином. Боже, помоги ей! В доме восхитительно тепло!

Меггс сделала неуверенный шажок вперед, не забывая контролировать путь отхода. Оказалось, что лопоухий ирландец стоит в дверном проеме, сложив руки на груди, и сверлит ее злобным взглядом. Еще одна ошибка. Нельзя допускать, чтобы тебя окружили. Всегда надо иметь возможность смыться. На противоположной стене было два окна, но они оказались зарешеченными.

Что ж, раз она уже здесь, будь что будет. Она сильная. Справится.

— Спасибо, Джинкс, я позабочусь о нашем госте. — Капитан жестом предложил ей пройти дальше в комнату и закрыл дверь. — Я впечатлен. Джинкс не узнал в тебе девушку. Насколько я понял, ты решила принять мое предложение?

— Ничего я не решила. Пока. — Ей не нравилось находиться в закрытом помещении. Все равно что в ловушке. И бежать некуда. Правда, здесь красиво и тепло.

— Понимаю. Значит, ты пришла для переговоров? — Капитан сел за стол, откинулся на высокую спинку кожаного кресла и забарабанил пальцами по подлокотнику. Тем самым он стремился ей показать, что он здесь главный. — В твоем положении вряд ли стоит особенно кочевряжиться. Одного моего слова достаточно, чтобы тебя бросили в тюрьму или отправили на виселицу.

Он решил запугать ее? Вряд ли у него это получится. Она и так напугана до смерти. Лучше сэкономить им обоим время.

— Я сделаю все, что тебе нужно. Быстро и легко. За соответствующую плату.

Капитан на мгновение задумался.

— Хорошо, — тихо сказал он. — Почему бы тебе не устроиться поудобнее? Может быть, тебе надо чего-нибудь поесть или выпить? Судя по твоему виду, тебе не помешает как следует подкрепиться.

Итак, он хочет затуманить ее ум каким-нибудь пойлом. Вовсе он не так умен, если считает, что она поддастся на такую простую уловку. В груди Меггс на мгновение вспыхнула искра надежды, но она не позволила ей разгореться, безжалостно затушив в самом начале. Она посмотрит, как будут развиваться события, и ни в коем случае не потеряет бдительность.

Капитан дотянулся до колокольчика и позвонил. В следующее мгновение на пороге возник лопоухий ирландец. Подозрительность выпирала из него, как иглы из ежа.

— Ужин для нашего гостя, Джинкс.

— Сию минуту, сэр. — Еще один хмурый взгляд, и человечек выскользнул за дверь.

Капитан проследил за ее взглядом.

— Это мистер Кларенс Джинкс. Он ведет хозяйство в доме. Мистер Джинкс — бывший боксер и моряк, а теперь он очень гордится своим умением эффективно вести хозяйство. Он терпеть не может лентяев.

Значит, ей придется справиться с двумя. Это плохо.

— Я никогда не была лентяйкой.

— Рад это слышать, потому что в таком случае мы все отлично уживемся. — Капитан встал, подошел к камину и снова указал на одно из двух глубоких кожаных кресел. Сам он сел в другое, вытянул ноги и скрестил их перед собой. — Детали твоей работы вполне можно обсудить сидя.

Капитан старался выглядеть гостеприимным джентльменом, но это было невозможно. Он был так же приветлив и безопасен, как судья, отправляющий преступников на виселицу. И он был в одной рубашке с завернутыми рукавами и без галстука — землекоп, а не джентльмен. Даже хромота не мешала ему излучать силу и угрозу.

А еще он был настоящим мужчиной. Очень красивым мужчиной, если, конечно, женщине нравятся сила и грубость. Меггс такие не нравились. Ей вообще не нравились мужчины. Они годились только для того, чтобы изымать у них деньги.

— Что я должна делать, если буду работать на тебя?

— То же самое, что делаешь сейчас, — воровать.

— Что именно воровать?

— То, что мне понадобится. Ты будешь вести себя и совершать кражи так, как я скажу, и под моим надзором. Мы добудем информацию, которая мне нужна, любой ценой и любыми возможными средствами.

Любыми средствами? Кажется, она уже это где-то слышала раньше.

— Я же сказала, что я не шлюха.

— Поживем — увидим.

Ну вот все и стало на свои места. С этим пора кончать. Даже если у нее совсем плохо с рукой, шлюхой она все равно не станет. И не важно почему. Просто есть некоторые вещи, которые она делать не сможет. У нее есть навыки, репутация. Если уж она не сможет очищать карманы, можно подумать о кражах со взломом. Рискованнее, конечно, но и намного доходнее, даже если придется иметь дело со скупщиками. Старуха Нэн попалась именно так — ее сдали скупщики. Но она думает не о том. Сейчас надо сосредоточиться на деньгах.

— Надо договориться о сумме.

— Ты будешь должным образом вознаграждена за потраченное время.

Он опять уходит от ответа. Надо же — вознаграждена!

— Сколько?

— Сколько времени? Это зависит от тебя, от твоих навыков и желания работать и зарабатывать.

— Нет. Сколько денег?

Капитан пожал плечами:

— Сто фунтов.

— Тысяча, — возразила Меггс.

Капитан издал пренебрежительный звук и нахмурился. Сумма ему явно не понравилась. Но Меггс предвосхитила его отказ следующим вопросом:

— Сколько времени я буду занята?

— Неопределенное время. До тех пор, пока дело не будет сделано.

— Сколько будет мишеней? — спросила она, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию.

Капитан заколебался и несколько секунд задумчиво рассматривал собеседницу, словно прикидывая, что он может ей сказать.

— Первоначально семь, но потом, я полагаю, мишеней… для дальнейшего расследования станет меньше.

— Кражи со взломом? Или только работа по карманам?

— Возможно. Пока не знаю. Будет видно.

— Тогда мне нужна доля с выручки.

— Не будет никакой «выручки». То, что ты будешь красть, не имеет никакой денежной стоимости и не нужно никому, кроме меня.

— Все имеет денежную стоимость, даже бумага — для тебя и для того, кто хочет держать ее подальше от тебя.

— Не думай, что ты сможешь натравить одну сторону на другую, девочка. Я могу сделать так, что ты…

— Тогда не торгуйся. Тысяча, — твердо заявила Меггс.

Капитан покачал головой. Но выражение его лица не было злым, а в глазах горели веселые огоньки.

— Три сотни.

Ну, теперь они могут и договориться. Меггс почувствовала ни с чем не сравнимое облегчение, согревшее ее лучше, чем тепло очага.

— Ну, мы можем поступить и по-другому. — Когда на лице капитана отразилось явное удивление, Меггс улыбнулась и извлекла из недр своей курточки серебряный поднос, еще недавно стоявший на столике у двери. — Узнаешь?

Хью определенно узнал свою вещь. Прищурившись, он потянулся за подносом.

— Если хочешь знать мое мнение, тебе нужно заплатить за него.

— Пять сотен.

— За неопределенное время? Сомневаюсь.

— Семьсот пятьдесят, и это мое последнее слово.

— Заметано. — Но она не плюнула на ладонь и не протянула ему руку, чтобы рукопожатием скрепить сделку. Раненую руку она держала в кармане. Да и ни за что не стала бы пожимать руку человеку, которого собиралась обвести вокруг пальца. Но ему об этом знать было вовсе не обязательно. — Откуда мне знать, что ты не заманишь меня в ловушку после того, как я сделаю, что тебе нужно?

— Какой в этом смысл? Ну, если хочешь, ядам тебе слово.

— Я тебя совсем не знаю. Может быть, твоему слову нельзя доверять. Мне нужен контракт.

— Контракт? — В его голосе звучало недоверие.

Он сомневался, что она умеет читать. Пусть думает что хочет.

— Да, и составленный по всей форме. Я знаю парня, который проверит его для меня. — На мистера Леви можно положиться. Он позаботится, чтобы все было, как надо. Он защитит ее интересы. — И еще я хочу половину вперед.

Капитан снова издал неопределенный пренебрежительный звук.

— На счет. Вы, благородные, ведь думаете о своей безопасности. Я тоже. Ты кладешь сумму на счет, а я получаю половину сейчас, а вторую — когда выполню работу.

Хью отвернулся и уставился в огонь. Создавалось впечатление, что он напряженно обдумывает ее предложение.

— Ну, так что ты решил? — нетерпеливо спросила Меггс.

— Пока ничего. А откуда мне знать, что ты не сбежишь, получив половину суммы? Я же тоже должен подумать о своей безопасности. И кстати, я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы не верить твоему слову.

— Я же здесь. Habeas corpse, как сказали бы сыщики. Ты будешь иметь труп.

— «Тело», — поправил капитан, и глаза его смеялись. — Речь идет о теле.

— Да, в общем, как только я получу подтверждение, что деньги там, где мне нужно, я сделаю все, что ты хочешь. — В процессе работы так легко потеряться. Ничего не может быть легче, чем сбежать, в качестве напутствия выслушав его поручение. Если, конечно, она сможет работать. Или даже ходить. Очень уж сильно болела голова. По ней словно стучали кузнечным молотом. — Ну, так что ты решил?

— Куда должны быть отправлены деньги?

— «Леви энд Леви». Треднидл-стрит, номер двадцать четыре. Ты пойдешь сейчас?

— Нет. — Он очень быстро оправился от удивления. — Как ты совершенно верно заметила, я должен оставаться с «телом». Я отправлю с деньгами моего человека.

Меггс не понравилось, как он произнес последние слова — остаться с телом.

— А как ты узнаешь, что он их не прикарманит?

Вопрос отвлек капитана от мыслей о «теле» и изрядно его позабавил. Криво усмехнувшись, он извлек какую-то книжицу и что-то написал.

— Триста пятьдесят фунтов будут положены на твой счет сейчас и еще четыреста — по частям по мере выполнения тобой работы.

Меггс внимательно следила, как капитан, сильно хромая, доковылял до двери и отправил своего человека на Треднидл-стрит.

— Ты можешь спуститься вниз по реке на барже, — от себя добавил он.

Потом раздался стук закрывшейся двери, и Меггс подошла к окну, чтобы лично удостовериться, куда пойдет слуга капитана. Но у нее сильно закружилась голова, а перед глазами заплясали огненные точки.

Она сделала над собой усилие, чтобы держаться прямо, и зажмурилась, чтобы точки исчезли, но к тому моменту, как она снова открыла глаза, на улице уже никого не было видно.

Что ж, будем надеяться, что деньги он доставит. Она без сил опустилась на ближайший стул. Деньги — это главное.

Все остальное не имеет значения. Учитывая эти триста пятьдесят фунтов, у Томми будет более семисот, чтобы начать новую жизнь. Этого достаточно на первое время. А потом… Впрочем, загадывать далеко вперед смысла нет.

Капитан вернулся в комнату. Он окинул Меггс долгим взглядом, потом проковылял к уставленному бутылками подносу. Меггс видела, что он доволен собой. Он слегка расслабился и даже позволил себе улыбнуться, плеснув в бокалы какой-то темно-коричневой жидкости.

— Что ж, всякую сделку надо обмыть, — сообщил он и протянул Меггс изысканный резной бокал, на дне которого переливалась всеми оттенками от светлого янтарного до коричневого ароматная жидкость.

Французское бренди. Возможно, контрабандой провезенное на судах королевского флота. Мир все же полон иронии. Но Меггс должна играть свою роль. Поэтому она понюхала напиток и сделала маленький глоток. Он обжег губы.

— Черт! Как вы называете эту адскую смесь?

— Коньяк. Очень старый. Еще довоенный. Он принадлежал моему деду.

— Значит, твой дед тоже был джентльменом?

— Нет, он не был джентльменом. Он был шотландцем.

Похоже, это его чрезвычайно забавляло, потому что он широко ухмыльнулся, и его физиономия сразу стала счастливой, безобидной и даже чуть-чуть глуповатой.

Боже, как он красив, даже с этой глуповатой усмешкой на лице. В его широко расставленных пронзительных голубых глазах больше не было ничего пугающего, даже наоборот — в них плясали смешинки. А его прямой нос и пара гранитных булыжников, заменявших челюсть, выглядели заметно мягче. Волосы, остриженные так коротко, как будто он только что снял парик, — правда, Меггс ни разу не видела его в парике, — теперь выглядели слегка взъерошенными, мягкими и золотистыми.

Молчание затянулось, и в конце концов капитан хмыкнул:

— Язык проглотила?

— Нет, я, словно жена Лота, обратилась в соляной столп при виде того, как правительство творит беззаконие.

— Беззаконие, говоришь? — засмеялся капитан. — Значит, ты не хочешь денег? Будешь работать бесплатно? Чтобы помочь родной стране?

Теперь настала очередь Меггс смеяться.

— Даже не думай! Я здесь только из-за денег.

— Ну и ладно. — Капитан кивнул, сделал большой глоток, потом наклонился к Меггс и протянул руку, чтобы похлопать ее по щеке. — А теперь давай посмотрим, что прячется под этой уродливой кепкой. Хотелось бы знать, что я купил за триста пятьдесят фунтов.

Он забыл, насколько девчонка дикая. В тот самый момент, когда он, поддавшись импульсу, коснулся ее щеки, она дала деру, сея вокруг себя хаос, словно пушка, сорвавшаяся с места и начавшая двигаться по палубе судна.

Первым делом она выхватила из его руки бокал и плеснула обжигающую жидкость ему в лицо, а когда он инстинктивно поднес к лицу руки, чтобы протереть глаза, которые невыносимо жгло, Меггс всем своим весом навалилась на него, опрокинула на пол и бросилась к двери.

Боже, какая же она проворная! И намного более ловкая, чем любой недокормленный беспризорник, коим она, по сути, и являлась. Вероятно, именно скорость до сих пор приносила ей успех или по крайней мере спасала от петли. Глупо с его стороны настолько ослабить бдительность, но он слишком обрадовался тому, что она наконец согласилась, и не имел в виду ничего дурного — всего лишь хотел коснуться ее щеки. Идиот. Но не мог же он знать, что она поведет себя как дикий зверек, при одном только намеке на личный контакт.

Хью быстро, хотя и неловко, поднялся с пола и успел поймать ее за талию раньше, чем она добежала до двери. По инерции они оба врезались в стену. У него даже не было времени повернуться, чтобы принять удар на себя. Господи, только бы она не пострадала. Не хватало сломать ее тощую ручонку еще до того, как они приступили к работе. Он отстранился.

— С тобой все в порядке?

В ответ он получил весьма чувствительный удар локтем в ребра, и пока его тело пыталось справиться с этим неожиданным нападением, она пнула его тяжелым ботинком прямо в челюсть. Удар был настолько сильным, что у Хью едва не отвалилась голова. В глазах потемнело.

Ну все. Хватит нянчиться с этой дикаркой. Капитан громко выругался и несколько секунд старательно удерживал на расстоянии отчаянно извивающуюся кучу тряпья, ожидая, пока его зрение не прояснится достаточно, чтобы отчетливо разглядеть конечности. Зрение вернулось как раз вовремя, и Хью успел перехватить ее левую руку до того, как маленький, но увесистый кулачок врезался в его нос. Он довольно сильно вывернул ей руку, из-за чего девчонка должна была завизжать от боли, но она не сделала этого, а, извернувшись, впилась зубами в его запястье. Хью сморщился и стукнул ее спиной о стену, чтобы вышибить дух, после чего высвободил пострадавшую руку. Но девчонка все равно не унималась и, наклонившись, боднула его головой в живот.

Капитан утробно рыкнул, и они оба повалились на пол, причем Меггс оказалась внизу, довольно сильно врезавшись затылком в доски пола и опрокинув стул. Она на несколько мгновений прекратила борьбу, дав ему возможность прижать ее к полу своим телом, завести ее руки над головой и стиснуть мертвой хваткой.

— Не играй со мной! — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Учти, если ты когда-нибудь осмелишься повторить нечто подобное, я выдеру твою тощую задницу так, что ты месяц не сможешь сидеть.

Девчонка не шевелилась. Удивленный капитан приложил одну руку к ее груди, чтобы проверить, дышит ли она. Чертова драчунья! Наверняка для нее подобное не редкость.

Оказалось, что одна ее рука обмотана грязным окровавленным тряпьем.

Пострадала в драке? Нет, пожалуй, в потасовке такую рану не получишь. Дьявол! Стена со стеклянными осколками и пятнами крови. Там она и поранилась. Плохо, очень плохо. Пальцы распухли. Он коснулся одного из них, и Меггс застонала.

Она быстро пришла в себя и снова начала бороться, ни за что не желая сдаваться. Ее худенькое тельце отчаянно извивалось под ним. А потом по какой-то непонятной причине Хью, сам того не желая, посмотрел вниз. Он взглянул на ее грудь и отчетливо увидел под не слишком чистой тканью рубашки розовый напрягшийся сосок. Его глаза машинально переместились в поисках другого, но он был надежно скрыт под плотной хлопковой повязкой, которой девчонка стянула грудь. Должно быть, во время драки повязка сползла. Взгляд Хью непроизвольно вернулся к соблазнительной выпуклости, увенчанной твердой горошинкой соска, которая воинственно торчала, обтянутая мягкой изношенной тканью.

Тело Хью внезапно оказалось во власти похоти, чистейшей животной первобытной похоти. Всемогущий Господь! Вероятно, он слишком долго не имел женщины, если испытывает эротическое желание, да что там говорить, самую настоящую бесстыдную похоть к этой злобной особе, завернутой в грязное вонючее тряпье. Но тем не менее нельзя не признать, что это проблема. Девчонка двигалась. Под ним. Вероятно, его телу это показалось в высшей степени эротичным, поскольку его мужское естество мгновенно стало твердым, как пушечное ядро.

Грязно выругавшись, Хью скатился с драчливой девицы и встал на ноги. Несколько глубоких вдохов и выдохов, и он вновь обрел контроль над своим неуправляемым телом и своенравными мыслями.

Приходилось смириться с крайне неудобным, но неопровержимым фактом: он испытывал к этой грязной девчонке физическое влечение. Этого нельзя было предвидеть, ни когда адмирал Миддлтон инструктировал его, ни когда он впервые заметил ее на улице.

Интересно, какого черта он лжет сам себе? Он заметил ее на улице именно потому, что она показалась ему привлекательной. По крайней мере ее лодыжки. Хотя одному Богу известно, почему его привлекла оборванка, которую Джинкс ввел в его кабинет. От нее исходил весьма неприятный запах. Хью просто обязан был почувствовать к ней отвращение, но не почувствовал — скорее, наоборот.

Девица попыталась встать. Но потом ее голова качнулась, и она снова повалилась на пол.

Прежде чем Хью успел сказать себе, что это может быть очередная уловка, он уже стоял на коленях рядом с ней и тряс за плечо. Она перекатилась на спину, но глаза не открыла — была без сознания. Он приложил руку к шее. Она была дьявольски горячей. Девчонка буквально горела в лихорадке, вероятно, вызванной раной на руке.

— Джинкс! — крикнул Хью — Ты еще здесь?

Тот появился, часто и тяжело дыша.

— Я как раз уходил, сэр. Услышал шум, решил, что вас тут убивают.

— Меня действительно убивали. А она потеряла сознание. Девочка больна, насколько я могу судить. Мне понадобится горячая вода, соль и хорошее мыло.

— Сейчас все будет, сэр.

— Да, Джинкс, и, пожалуйста, будь осторожнее. Маленькая чертовка кусается. — Ему потребуется щелочное мыло и для собственной руки.

Вместо того чтобы взвалить девушку на плечо, как мешок с картошкой, что было бы вполне разумно, Хью осторожно взял ее на руки и прижал к груди. Будь он проклят, если знал, почему сделал именно так. Она оказалась почти невесомой. Даже не верилось, что еще несколько минут назад она так отчаянно дралась.

— Это ее укус? — Джинкс, придерживая дверь, указал взглядом на руку Хью. — Лучше вымойте как следует руку.

А то от нее можно заразиться бешенством. В любом случае она запаршивела больше, чем любая дворняга. Куда вы ее несете?

— В кухню. Там можно, если потребуется, привязать ее к столу. Черт бы побрал эту девицу! Она мне бесполезна, если потеряет руку.

— Все так плохо, сэр?

— Не знаю, Джинкс. Понятия не имею. Вскипяти воду, и выясним.

Оказавшись в кухне, Хью осторожно положил свою ношу на стол и принялся стягивать с нее куртку. Себе он сказал, что хочет посмотреть, нет ли у нее на теле других ран, а уж потом заняться ее рукой, но при этом понимал, что есть и другая причина. Осознав это, он отдернул руки сразу, как только начал расстегивать рубашку на ее груди, и сделал шаг назад.

После этого он активно занялся практическими приготовлениями: зажег фонарь, поставил его вблизи, осмотрел бинты, убедился, что они не более чем грязное тряпье, заскорузлое от засохшей крови и бог знает чего еще. Их придется разрезать.

— У нас есть ножницы, Джинкс? И какая-нибудь посудина? Да, эта подойдет.

Джинкс наполнил глубокий таз горячей водой из чайника, добавил крупной соли и отправился в кабинет искать ножницы. Вернувшись, он протянул их Хью, который тотчас принялся осторожно срезать бинты, стараясь не причинять лишней боли девушке, но сразу понял, что их придется отмачивать. Ему даже думать не хотелось, что он увидит под ними.

— Боже! — Все было плохо. Очень плохо. Он взглянул на мертвенно-бледное лицо девушки только на высоких скулах горел лихорадочный румянец. Она казалась нежной и хрупкой. Хотя характером, конечно, обладала бойцовским.

В таком состоянии она была для него бесполезна, но Хью не был настолько бессердечным, чтобы предоставить ее собственной участи. Нет, он чувствовал себя обязанным сделать для нее все, что в человеческих силах.

— Пошли кого-нибудь за хирургом, Джинкс. Будет лучше, если удастся разыскать в госпитале Первиса. И убедись, что у нас есть чистый нож.