Сжимая в руке пистолет, Салли перебралась на шебеку вслед за мистером Раджем.

– Detener! – тотчас гаркнула она, надеясь, что употребляет правильное испанское слово в значении «стоять». Но в подобном окрике не было особой необходимости, поскольку никто на вражеском корабле и не думал оказывать сопротивление.

Матросы с «Дерзкого» принялись разоружать и сгонять испанцев к полубаку, тогда как Салли и Радж устремились к корме. Когда они ворвались в растерзанное ядрами помещение, где еще недавно располагалась капитанская каюта, находящийся там человек как раз собирался поджечь кипу сваленных на полу бумаг.

– Стоять! – крикнул мистер Радж и, угрожая шпагой, заставил испанца попятиться.

Салли, подскочив, выхватила у него из рук свечу и принялась затаптывать языки пламени. Горящая бумага взметнулась вверх, и Салли ощутила, как обожгло ее ногу пониже колена.

– Мистер Кент, заберите у него шпагу!

Салли не имела четкого представления о том, как следует отстранять захваченного офицера от командования. К тому же ее испанский был довольно слаб, и еще ей едва хватало дыхания. Она хотела сказать: «От имени капитана Королевского военно-морского флота Британии сэра Хью Маколдена предлагаю вам сложить свои полномочия». В действительности же получилось:

– Для капитана дона Хью Маколдена я обязуюсь… Черт!

Как по-испански будет «сложить полномочия», вспомнить не удавалось, но можно было обойтись и без этого. Поэтому она просто протянула руку, направив на испанского капитана пистолет.

– Сдавайтесь!

Тот, приподняв бровь, надменно глянул на нее поверх своего внушительного носа.

– И для этого ко мне посылают девчонку?

Салли покосилась на лейтенанта Раджа, который поинтересовался:

– Что он говорит?

«И для этого они посылают девчонку?» Представить такой перевод мистеру Раджу было, конечно, недопустимо. Поэтому она промолчала и, устремив на испанца свирепый взгляд, взвела курок.

Капитан, убежденный таким образом в необходимости поторопиться, вынул шпагу из ножен и на ломаном английском произнес:

– Дон Алонсо де Тальма де Гомес де Вилья Винсенсио, капитан военно-морского флота Его Католического Величества. С кем имею сомнительное удовольствие общаться?

Мистер Радж, как истинный джентльмен, проигнорировал утонченное презрение испанца.

– Лейтенант Фредерик Радж, офицер военно-морского флота Его Величества короля Георга. – Он убрал свою шпагу в ножны и галантно поклонился. – К вашим услугам.

После соблюдения таких формальностей капитан с достоинством сдался.

– Передаю вам свою шпагу и свои командные функции.

– Принимаю от имени капитана Маколдена и приглашаю безотлагательно присоединиться к нему на борту фрегата «Дерзкий». Имею честь вас сопровождать. – Радж протянул руку в сторону выхода и, взглянув на Салли, сказал: – Оставайтесь здесь и разберитесь с этими бумагами. Оружие держите наготове.

Собрать обгоревшие листы с различными приказами и сложить их в жилетку было не таким уж сложным заданием, и вскоре Салли вернулась на палубу. Матросы с «Дерзкого» при помощи плененных испанцев, за которыми присматривали пехотинцы, вовсю трудились, обрубая оснастку рухнувшей бизань-мачты и расчищая палубу от обломков.

– Мистер Кент, – окликнул ее капитан Маколден, стоявший на шканцах «Дерзкого» вместе с доставленным туда капитаном шебеки. – Будьте добры присоединиться к нам.

– Как понимаю, вы владеете испанским не хуже, чем французским, – продолжил Маколден, когда Салли поднялась к ним. – Не могли бы вы представить нас друг другу? Сеньор капитан, видимо, считает, что без этого не обойтись.

Салли бросила взгляд на испанца, который взирал на нее с нетерпением и неприкрытой иронией, все также изогнув бровь. Черт побери… Он наверняка в достаточной мере знает английский, чтобы повторить свою реплику насчет ее половой принадлежности. Меж тем на лице капитана Маколдена также отразилось нетерпение. Поэтому Салли предпочла не медлить.

– Капитан Маколден, разрешите представить вам дона Алонсо де Тальма де Гомес де Вилья Винсенсио, капитана фрегата «Рай (Cielo)» из состава военно-морского флота Его Католического Величества…

Выполнив отведенную ей роль, Салли сразу же поспешила уйти на задний план.

– Приветствую вас, сэр, – склонил голову капитан Маколден.

– Капитано Мик-алдайн, мой шпага. Я сдавать вам корабль.

И плененный капитан, чрезвычайно эффектно поклонившись, протянул искусно инкрустированную шпагу из толедской стали.

Капитан Маколден, слава богу, не был склонен к помпезности. Его голову занимали мысли о трофейном корабле, и потому, передав шпагу Раджу, он сразу двинулся к борту.

– Мистер Радж, проводите сеньора в мою каюту, – распорядился капитан на ходу. – Пусть Эдвардс позаботится о том, чтобы ему было комфортно, а также снабдит напитками и закусками. Ну что, мистер Чарлтон, корабль пригоден к дальнейшему плаванию? – обратился он уже к штурману, который подошел доложить о результатах обследования захваченной шебеки.

– Вполне, сэр.

– Замечательно. Мистер Коллиар, соберите команду для транспортировки трофея.

– По большей части в нее должны войти марсовые, чтобы управиться с этими треугольными латинскими парусами, – заметил Коллиар. Он всегда мыслил на пару шагов вперед. – На шебеке более двухсот работоспособных пленных, поэтому понадобится около двадцати матросов с «Дерзкого» и какое-то количество пехотинцев.

– Очень хорошо. А кого назначим старшим?

– Думаю, с этими обязанностями справится мистер Кент.

Салли на секунду застыла при упоминании ее имени, хотя внутри у нее все затрепетало. Осторожно, стараясь выглядеть непринужденно, она стала продвигаться поближе к борту, чтобы лучше слышать продолжение разговора. Активная деятельность вокруг давала возможность не слишком бросаться в глаза.

– Мистер Кент? – с явным сомнением переспросил капитан.

– Он знает эти воды, между Лизардом и побережьем Бретани, как свои пять пальцев. Поскольку исходил Ла-Манш вдоль и поперек на их семейном кече. И сможет дойти до любого английского порта с завязанными глазами.

Салли польстил подобный комплимент со стороны мистера Коллиара, хотя, с другой стороны, он явно стремился спровадить ее с «Дерзкого».

– Однако наш трофей является боевым кораблем, это отнюдь не маленький кеч. Кроме того, мистер Кент нужен мне самому. Как я понимаю, именно он обнаружил поутру апельсины? Я так и подумал, когда вы прислали его ко мне.

– Разве он сам вам этого не сказал? – В голосе Коллиара чувствовалось некоторое раздражение.

– Нет, не сказал. Эту заслугу он приписал вам.

– Прошу прощения, сэр. Я не ожидал, что он так поступит. По правде, я отправил его к вам намеренно…

– Не нужно извиняться, мистер Коллиар. Теперь мне все ясно. – Последовала пауза, затем капитан продолжил: – Что касается трофея, то отправить на нем, думаю, лучше мистера Раджа. Самостоятельное командование пойдет ему на пользу. Так что действуйте, мистер Коллиар.

Салли усилием воли заставила себя сдвинуться с места, как сквозь вату слыша дальнейшие распоряжения Коллиара. Она пребывала в каком-то оцепенении, одновременно испытывая облегчение от того, что ей не придется командовать трофейной шебекой, и потрясение из-за намерения Коллиара избавиться от нее. Ей-то казалось, что они достигли определенной договоренности и взаимопонимания. И она несомненно доказала ему сегодня свою полезность. Чего еще ему надо?

И почему ей так больно? Отчего так сжимается горло, и отчего там так горячо?

Эти вопросы по-прежнему оставались без ответа, когда Коллиар нашел ее уже после того, как бо́льшая часть экипажа вернулась на «Дерзкий», а трофейная шебека отправилась в сторону Англии. Вместе с матросами Салли как раз занималась тем, что сворачивала растянутые сетки и опускала цепи.

Коллиар возник перед ней внезапно, безмолвный и могучий как акула. Она заметила его в самый последний момент.

– Кент, на пару вопросов…

Он не предложил ей отойти в сторону, туда, где можно было бы поговорить без свидетелей. Дэвид так и стоял здесь, около бака, где их могли услышать многие. Тем не менее Салли была готова выложить ему все аргументы и доводы, вертевшиеся у нее на языке. Однако он выглядел таким усталым, как будто прошедший бой выжал из него все силы.

– Мистер Коллиар, с вами все в порядке?

Этот вопрос, похоже, изумил лейтенанта. Он словно в шоке откинул голову назад. Как будто Салли произнесла что-то оскорбительное, а не просто поинтересовалась его самочувствием.

– Вы выглядите несколько напряженным.

– Да, Кент, я напряжен. В том и состоит работа первого лейтенанта, чтобы постоянно напрягаться.

– Извините, сэр. Я думал, вы возлияниями отметите победу вместе с капитаном и другими офицерами.

Коллиар усмехнулся и совершенно неожиданно сказал:

– Надо бы научить вас пить бренди, Кент.

– Бренди? Сэр, в самом деле, с вами все хорошо?

– Нет, Кент, не все. Но дело не в этом, а в том, что я послал вас сегодня утром к капитану не просто так.

– Да, сэр. И я доложил ему.

– Доложили. Но представьте мое удивление, когда я узнал, что мне причитается львиная доля капитанского восхищения.

– Сэр, я всего лишь заметил апельсиновую кожуру, – проговорила Салли. – Однако именно вы догадались, что это значит.

– Кент, не испытывайте мое терпение и не считайте меня наивным. Вы достаточно умны и проницательны. И не мне, а вам нужно доказывать свою необходимость на корабле.

Черт… Об этом она и не подумала, стремясь произвести впечатление на мистера Коллиара.

– Примите мои извинения, сэр.

– Принимаю. В следующий раз говорите правду о ваших достижениях. Избавьте меня от утомительной обязанности наводить ясность задним числом.

Коллиар стоял так близко, что его голос вибрировал у Салли в груди. Эта близость была чрезмерной как для ее внутреннего комфорта, так и для относительно внешних приличий. Салли сделала шаг назад.

– Вы хотели сказать что-то еще, сэр?

– Да… Во-вторых, я хотел сказать, что вы проделали хорошую работу. Можно даже сказать, отличную.

– Спасибо, сэр. Но если я действительно хорошо работаю, почему вы хотели спровадить меня на трофейный корабль?

Коллиар приподнял свои черные брови. Судя по его взгляду, ответ он считал вполне очевидным.

– Я полагал, мистер Кент, вам следовало предоставить возможность вернуться в Портсмут. Чтобы вы могли решить свою семейную проблему, не вмешивая в это дело посторонних.

Салли не хотелось соглашаться с его логикой – она причиняла ей боль.

– Но я ведь выполняю свои обязанности, разве не так? Я воздерживаюсь от конфронтации с мистером Гамиджем. И думаю головой.

Салли не нравилась нотка отчаяния, пробивавшаяся в ее голосе. Все это походило на детский лепет, не подобающий морскому офицеру.

Коллиар двинулся вдоль левого борта, уводя ее туда, где их вряд ли могли подслушать.

– Кент, ваши способности никогда не подвергались сомнению. Вы сами знаете, что прекрасно справляетесь. Суть не в том.

Салли тотчас уцепилась за последнюю фразу.

– Если суть не в том, чтобы исправно исполнять свои обязанности на благо флота и страны и во славу короля, тогда в чем же?

– О боже, Кент… Вы слишком напористы. И слишком самоуверенны. Но я убежден в одном – в чем бы ни заключалась суть, не мне ее определять. И не вам. Мы живем в обществе, и в своем поведении должны руководствоваться определенными правилами. Не я их придумывал, и они не всегда мне нравятся, но я должен им подчиняться. Так же, как и вы.

Салли понимала, что он прав. И в принципе была с ним согласна. Но почему ей не позволено подчиняться тем же правилам, что и ему? Почему ей навязывается совершенно иной свод правил и шаблонов поведения? Почему она не может служить на флоте, хотя вполне на это способна? И отчего у нее так горячо в горле, и почему оно так сжимается? Она должна бы испытывать радость победы, а вместо этого ей хочется плакать.

– Это несправедливо.

– Да, Кент, несправедливо. Абсолютно несправедливо. Но иногда справедливость не лучший выбор. – Расправив плечи, Коллиар одернул камзол. – Ну а теперь перейдем к третьему пункту. Сходите умойтесь и наденьте чистое белье. – Он кивнул в сторону кормы. – Вас ожидает капитан.

– Вы что, рассказали ему? И оттого выглядите таким изнуренным?

Боль и отчаяние, прозвучавшие в голосе Салли, пронзили Коллиара словно нож. Ему хотелось утешить ее, позаботиться о ней, исполнить любое ее желание. Ему, черт возьми, хотелось прикоснуться к ней, прижать к своей груди и прошептать, что все будет хорошо.

Однако ничего хорошего не предвиделось. И Дэвид не мог чего-либо изменить. Потому что она не доверяла ему.

– Кент, имейте хотя бы немного веры в людей.

И после этих слов он оставил Салли, поскольку у него просто не умещалось в голове все то, что хотелось ей сказать.

Коллиар поспешил укрыться в своем благословенном убежище – в маленькой каюте, отгороженной от общей кают-компании парусиновыми переборками, чтобы умыться и сменить белье. Впрочем, даже кают-компания в скором времени, возможно, перестанет быть убежищем и святилищем, если капитан действительно поручит «гардемарину Кенту» исполнять обязанности лейтенанта.

Ведь когда люди день за днем живут довольно тесным кругом, возникают определенные интимно-бытовые нюансы, от которых никуда не денешься. Черт возьми, если она будет рядом, прямо под рукой…

Сумеет ли он сохранять здравомыслие?

Вполне понятно, почему Салли получила продвижение раньше не только таких мальчишек, как Уэрт и Джеллико, но и более опытных гардемаринов, как Дейнз и Бичем, которые при всем их старании не могли сравниться с ней в математике и способности замечать важные детали. Дейнз и Бичем выполняли полученные приказы, тогда как Салли действовала, предугадывая их.

Однако храни Господь этих мальчишек, когда о повышении «гардемарина Кента» узнает Гамидж. То, что его обошел Лоренс, прослуживший на «Дерзком» шесть лет, прежде чем его произвели в лейтенанты, это еще куда ни шло, но когда через его голову перепрыгнет Кент, пробывший на корабле неделю… Гамиджу нелегко будет снести такое унижение.

– Мистер Коллиар, мое почтение… – На соседний стул опустился штурман.

Коллиар не был расположен к беседе, поэтому попытался уклониться от нее наилучшим способом – с помощью вежливости и выпивки.

– Не желаете ли бренди?

– Весьма признателен. Благодарю. – Чарлтон сделал большой глоток.

– Сегодня мы хорошо поработали, – произнес Коллиар. Ибо, если не желаешь говорить сам, лучше всего побудить к этому другого.

– Да, замечательный день и отличная работа, – согласился Чарлтон. – Как понимаю, за трофей нам следует благодарить остроглазого мистера Кента?

Коллиар лишь молча кивнул, сосредоточенно повязывая вокруг шеи галстук.

– Он типичный представитель семейства Кентов. Хотя кое-что в нем вряд ли вам понравится.

Коллиар напрягся:

– Простите, не понял.

– Его склонность создавать себе героев. Это заметно по тому, как он смотрит на вас. Следит за каждым вашим шагом, подражает вашей осанке и походке. Я часто это наблюдаю. Вполне естественная вещь, пока это не становится болезненной манией. И если вы не начнете эксплуатировать такую склонность.

– Эксплуатировать? Каким образом?

– Приближением к себе. Сотворением из него прихвостня или фаворита. У него есть стремление угодить вам, и он умеет это. Искушающее сочетание.

Ощущение, возникшее у Коллиара, было чем-то большим, нежели просто неловкостью. Однако мистер Чарлтон, разрази его гром, верно все подметил своим зорким глазом.

И это следовало принять во внимание.

– Да, наверное… Он напоминает мне своего брата. Точнее, обоих братьев, с которыми я вместе ходил. Вероятно, он похож также на своего отца, хотя я никогда не служил под его началом и точно сказать не могу.

– Я тоже. Но, вероятно, так и есть. – Мистера Чарлтона, видимо, вполне удовлетворило такое объяснение.

На некоторое время повисла пауза, во время которой штурман спокойно потягивал бренди, пока Коллиар не решился нарушить молчание. Он всегда ценил искренность мистера Чарлтона.

– Насколько я понял, капитан намерен поручить Кенту исполнять обязанности лейтенанта на время отсутствия Раджа.

– В этом есть смысл, – заметил штурман. – Из гардемаринов он наиболее способный, и такое продвижение будет достойным вознаграждением за старание. Однако это может вызвать побочные негативные явления.

– Вы имеете в виду мистера Гамиджа?

– Именно.

Коллиар даже не знал, хорошо или плохо то, что другие также обеспокоены антагонизмом, возникшим между Салли и Гамиджем. Но никто не догадывался об истинных ставках. Ведь если их конфликт перерастет в реальную потасовку, тайна Салли неминуемо откроется. А то и хуже. Гамидж может быть жестоким и мстительным, если его не урезонить.

– И что же делать?

– То, что мы уже делаем. Проявлять бдительность. И стараться, чтобы наш проблемный гардемарин всегда был занят работой. Ну и ставить оппонентов в противоположные вахты.

– Что будет лишь подпитывать злобу Гамиджа.

– Скорее всего, так. Этот парень не перестанет злобствовать, пока его не треснет пушечным ядром. Но даже и тогда, умирая, он будет винить во всем других. Несчастный ублюдок.

– Это, кстати, определение Кента, – заметил Коллиар. И, видя вопрошающий взгляд Чарлтона, пояснил: – Не то чтобы он считал его ублюдком – хотя тот ублюдок и есть – нет, он просто испытывает к нему жалость. После всех его выходок. – Коллиар покачал головой. – Непостижимо.

Чарлтон в задумчивости сделал очередной глоток бренди.

– Этот паренек кажется гораздо старше своих лет. Сообразителен не по возрасту. Ладно, незачем беспокоиться… Наш капитан знает, что делает. Посмотрим…

Оставалось только надеяться, что мистер Чарлтон окажется прав. Потому что сам Коллиар не очень-то понимал, что делает и что будет делать. Он также не представлял, как ему жить бок о бок с Салли, оставаясь при этом ответственным офицером и джентльменом.

* * *

Салли не знала, что и думать. Она медленно поднималась по трапу, словно к ее ногам привязали такое же пушечное ядро, как и к телам погибших испанцев, похороненных в водах Ла-Манша. Теперь ей была понятна причина усталости Коллиара. Мысль о предстоящем разговоре с капитаном буквально вытягивала из нее энергию. Каждый последующий вызов к капитану давался тяжелее, чем предыдущий. Но оттягивать нельзя.

Когда Салли подошла к каюте капитана, один из плотников как раз заканчивал навешивать снятую перед боем дверь.

– А, мистер Кент! Заходите, – довольно тепло поприветствовал ее капитан. – Все собрались? Отлично.

В какой-то мере в каюте уже был наведен прежний порядок. Переборки уже установили, но мебель на место вернули еще не всю. Поэтому находящиеся здесь мужчины стояли вдоль кормовых иллюминаторов. Салли с удивлением обнаружила, что здесь присутствуют мистер Чарлтон, Коллиар, командир морских пехотинцев майор Лесли, корабельный врач мистер Фрэнсис, третий лейтенант мистер Хорнер, а также боцман мистер Робинсон и главный канонир мистер Дэвис.

– Эдвардс, – обратился капитан к своему стюарду, – налейте мистеру Кенту шерри.

– Ну что вы, капитан, – добродушно прогудел мистер Чарлтон. – Я настаиваю на вине, хотя бы кларет. Доктор, поддержите меня.

Тут и Коллиар подал свой голос:

– Кларет – это компот для мальчишек. Но тот, кто стремится стать настоящим мужчиной, – он глянул в сторону Салли, – должен пить бренди.

Но капитан не собирался уступать.

– Нет, только шерри, – постановил он. – Для портвейна и бренди он пока еще молод.

Эдвардс поспешил выполнить распоряжение командира.

– Господа, – провозгласил капитан, когда Салли налили шерри. – Предлагаю выпить за нашего зоркого гардемарина.

Подняв бокалы, все обратили к «Кенту» полные ожидания взоры. Какое-то время она не знала, что сказать, пребывая в замешательстве, испытывая одновременно и надежду, и воодушевление, и страх. Но мало-помалу воодушевление начало побеждать. И, не затягивая больше всеобщее ожидание, Салли тоже подняла свой бокал и сказала:

– За апельсины из Валенсии.

– Ура! Ура! – хором поддержали тост остальные.

Затем капитан снова поднял бокал.

– За нашего мистера Коллиара. Отличная гонка, сэр. Не думал, что наш старичок способен так быстро летать. А также за мистера Чарлтона. Ей-богу, испанцы, наверное, решили, что «Дерзкий» запрыгнет к ним прямо на палубу. Отличная работа, сэр.

В том же духе капитан продолжил и дальше, раздавая заслуженные похвалы:

– Мистер Дэвис и мистер Робинсон… Вы тоже замечательно себя проявили. Надеюсь, в плимутском доке сумеют восстановить на шебеке кормовую надстройку, которую вы разнесли. Канониры поработали на славу.

И после этих слов капитан провозгласил последний тост:

– За наших матросов!

– За наших матросов! – единодушно поддержали все.

Это был изумительный миг. То, о чем Салли лишь мечтала, вдруг воплотилось в реальность. Она буквально гудела от восторга, словно довольный шмель, накачавшийся нектаром. Все ее действия совершались именно ради этого ощущения удовлетворенности и сопричастности. И своей нужности.

Единственное, что могло бы сделать Салли еще более счастливой, это если бы ее семья, отец и братья, тоже присутствовала здесь и видела ее триумф, разделила с ней ее победу. Но она еще отпразднует этот день со своими друзьями, со своей новой семьей, со своими братьями из нижнего носового кубрика. Они устроят собственный праздник, только уже без жонглирования бутылками.

В этом радостно-благодушном довольстве Салли плавала словно в тумане, из-за которого не сразу расслышала, что ее зовут.

– Мистер Кент…

Стоявший рядом мистер Чарлтон указал глазами на капитана.

– Да, сэр?

– Вы уже посещали нашу кают-компанию?

– Да, сэр. Доставляя сообщения офицерам.

Все вокруг взирали на нее с улыбкой. Все, кроме Коллиара, который выглядел слишком серьезным и каким-то напряженным.

– А как вы смотрите на то, чтобы там столоваться? Я решил возложить на вас лейтенантские обязанности убывшего мистера Раджа. – Капитан Маколден выложил ей эту новость с таким же любезным безразличием, с каким принял шпагу от плененного испанского дона.

Однако Салли хотелось, чтобы этот момент длился вечно. А еще ей хотелось пуститься в радостный пляс прямо здесь, в капитанской каюте. А потом ворваться в кают-компанию и сбацать хорнпайп уже там. После чего пронестись по кораблю и жать руки всем подряд. Ей хотелось поделиться своим счастьем. Расцеловать всех без исключения. Обхватить Коллиара за шею и…

О господи!.. Боже-боже мой…

Ведь ей же придется и жить при кают-компании. Прямо рядом с ним…