На следующий день новоиспеченная невестка застала Салли за завтраком. Часы показывали всего лишь семь утра. Черт бы побрал эту девицу… Время было столь раннее, что такая утонченная штучка не должна бы еще даже проснуться, не говоря уж о том, чтобы выглядеть так, будто сошла с картинки в модном журнале.

Салли намеренно укрылась в задней части дома, в комнате, выходившей окнами в сад, которую так любила ее мать. Но эта девица все равно ее отыскала, как натасканная собака-ищейка.

– Доброе утро, – произнесла невестка с непринужденной уверенностью женщины, убежденной, что весь мир готов ей угодить. – Какая чудесная комната. Да и сам дом замечательный. По описаниям Оуэна я представляла его довольно мрачным старым строением без какого-либо комфорта и с безвкусным интерьером. Но теперь понимаю, что Оуэн слишком привык к спартанским условиям корабля, чтобы воспринимать тонкости декора. Если не возражаете, я хотела бы к вам присоединиться. Вчера мы так и не были представлены друг другу. Меня зовут Грейс. Леди Грейс Барроу в недавнем прошлом. Теперь же я леди Грейс Кент, жена капитана Кента.

Это куклоподобное создание выдало свой монолог на едином дыхании, жизнерадостно журча словами, словно маленький звонкий ручеек. Судя по улыбке, юная леди прямо-таки наслаждалась звучанием своего нового имени. На вид ей было не больше шестнадцати, и, возможно, она израсходовала немало чернил, выписывая в школьной тетради различные варианты фамилий, которые можно обрести после замужества.

– Приятно познакомиться. – Салли поднялась, ибо леди Грейс по-прежнему стояла и, похоже, ожидала от нее такого же проявления вежливости. И оказалось, что с высоты своего роста ей было совсем нетрудно взирать на невестку сверху вниз.

Однако леди Грейс это ничуть не смутило. За вялую попытку быть учтивой она вознаградила Салли искрящейся улыбкой.

– Мне тоже очень приятно. Но сидите, пожалуйста. Можно к вам присоединиться?

– Конечно, – коротко ответила Салли, поскольку не знала, что еще сказать, не опасаясь показаться грубой или смешной.

Но когда Грейс села и устремила на нее улыбчивый и полный ожидания взгляд, Салли почувствовала, что у нее нет другого выбора, кроме как заполнить неловкую паузу.

– Я должна извиниться за свое вчерашнее поведение. Не думайте, пожалуйста, будто я вам не рада и не желаю семейного счастья. Как раз наоборот.

Салли ненавидела себя за подобную неуклюжесть и напряженность. Черт возьми, она знала, как вести себя в кают-компании, разбиралась в тригонометрии и навигации, смогла совладать с Гамиджем и даже отравить его, так почему же ей так трудно общаться с этой глупышкой?

– Надеюсь, миссис Дженкинс позаботилась о ваших потребностях и комфорте?

– О да, в полной мере. Хотя я привезла с собой свою горничную. – Грейс указала на девушку, которая как раз вошла в комнату с наполненным подносом. – Вероятно, вы сочтете меня неразумной из-за того, что я совершила побег со своей служанкой, но…

– Побег? – изумилась Салли.

– Ну как вам сказать… – Грейс озорно улыбнулась, ожидая, когда горничная уйдет. – Спасибо, Докинз. Это был не совсем побег, поскольку мой капитан Кент обеспечил наше бракосочетание по специальному разрешению. Мы отпраздновали свадьбу в Лондоне, в доме сэра Чарлза Миддлтона… вы его знаете? – Леди Грейс даже не стала дожидаться ответа и продолжила щебетать: – Мои родители не возражали. По правде говоря, они были вполне довольны таким выбором, как капитан Кент. К тому же они значительно старше и уже давно позволяют мне поступать так, как я сочту нужным.

То чувство, которое не давало покоя Салли, скорее всего являлось завистью. Ей как будто даже хотелось поменяться с Грейс местами, хотя она всегда считала девиц подобного типа никчемными избалованными пустышками, далекими от реальной жизни.

Интересно, каково это – ощущать весь мир у своих ног и вести себя так, как сочтешь нужным?

– Думаю, это только выглядело как побег, – продолжила Грейс. – Потому что мы уехали так внезапно. Но мы ведь отправились к вам, это было необходимо. – Она опять улыбнулась. – Чтобы убедиться, что вы в полном порядке.

Салли не испытывала ни малейшей потребности в подобной заботе.

– Ну и как, убедились?

Грейс ничуть не смутил ее холодный тон.

– Да, и я рада этому. Хотя сожалею, что Оуэн повел себя вчера… довольно бестактно. Я знаю, многим он кажется слишком жестким, даже грубым и бесцеремонным, однако, получив то письмо, он уже не мог думать ни о чем, кроме вас.

Салли вовсе не хотелось быть сосредоточием всеобщей жалости.

– Я не сомневаюсь, что вы испытываете ко мне искреннее сочувствие, – проговорила она твердым и спокойным голосом, копируя Коллиара. – Но я давно знаю своего брата, и если в первые дни медового месяца он думал только обо мне, то, возможно, у него что-то не в порядке с головой.

Вместо того чтобы обидеться, Грейс залилась смехом, который был похож на перезвон серебряных колокольчиков. И Салли начала осознавать, что ей становится все труднее испытывать неприязнь к своей невестке.

– Ну разумеется, Оуэн думал и о другом. Но когда я сказала, что мы должны непременно вас навестить, он тотчас же стал готовиться к отъезду.

– И он всегда исполняет ваши пожелания?

– Почти всегда. Но ведь так и должно быть?

Салли со стуком поставила чашку на стол.

– Вы, должно быть, сильно избалованы.

– Просто ужасно, – сразу же согласилась Грейс. – И мое главное достижение в жизни – умение помыкать людьми.

Вопреки довольно угрюмому настроению, общение с невесткой начало забавлять Салли. Кроме того, на нее произвело впечатление то, что подобная особа может быть столь откровенной и самокритичной.

– Может, и меня научите?

Если до этого улыбка Грейс была искрящейся, то теперь она стала просто ослепительной.

– Ну конечно же, с большой охотой. Но должна предупредить, что в процессе обучения я попытаюсь помыкать также и вами.

– Мною? И что же вам может от меня понадобиться?

– Я хочу остаться здесь с вами.

Первым же побуждением было заявить категорическое «нет», и Салли даже прикрыла рот ладонью, чтобы не позволить вылететь этому слову.

– Да вы в своем уме? Здесь? В этом старом доме? Со мной? Да тут же почти край света, а вы, скажу откровенно, не производите впечатление человека, способного существовать вдали от Лондона. В том смысле, что лучше всего вы будете смотреться лишь при свете множества свечей.

– Думаю, утренний свет все же предпочтительнее, так как он сглаживает контраст между моим лицом и волосами. Но это не самое важное. Дело в том, что когда мой дорогой Оуэн уйдет в море – а я уверена, что он получит корабль в ближайшее время, – я буду чувствовать себя ужасно одинокой. Я всю жизнь мечтала найти мужчину, которого смогу полюбить до такой степени, чтобы сделать его своим мужем. И это свершилось. Но ему придется отправиться в море, и ни один человек в Лондоне не способен понять мои переживания. Меня будут тянуть на балы, заставлять веселиться, а я этого не хочу. Никто меня не поймет, а вы, по утверждению Оуэна, на это способны. Он говорит, что вы привыкли ждать, встречать и провожать. Поэтому я и хочу остаться с вами.

Черт бы побрал этого Оуэна… Черт бы побрал их обоих. В действительности Салли нисколько к этому не привыкла, несмотря на частые отлучки отца и братьев. И вряд ли когда-нибудь привыкнет.

И вообще, на что это будет похоже, если две девицы, страдающие от разлуки с любимыми и притом совершенно не похожие друг на друга, станут изо дня в день в тоске слоняться по дому? Салли надоела даже самой себе, и обрести подобную компаньонку – это будет уже слишком.

– Возможно, Оуэну еще не скоро дадут корабль. То, что он теперь в капитанской должности, вовсе не значит, что его тотчас назначат на командование.

– В самом деле? Но он же герой Трафальгарской битвы – так же, как и вы. И он просто замечательный. Все так говорят, да я и сама знаю. И мой папа, лорд Барроу, конечно же, использует ради него все свое немалое влияние. В сочетании с превосходной репутацией вашего отца и его авторитетом на флоте это наверняка поспособствует тому, что Оуэн очень скоро получит корабль.

Возможно, невестка была права. Однако кое-что следовало прояснить.

– Грейс, я вовсе не герой Трафальгара. Там был Ричард. Не знаю, что вам рассказывал Оуэн…

– Он рассказал мне все как есть, поскольку считает, что между мужем и женой не должно быть секретов, даже касающихся родственников. Он сказал, что ради чести семьи вы заняли место Ричарда, когда тот сбежал. Кстати, Оуэн еще говорит, что нужно непременно разыскать Ричарда и рассказать обо всем также и ему, чтобы он знал, что говорить, когда кто-то заведет с ним разговор о Трафальгаре, а это непременно случится. Он же пока ничего не знает, ведь так? Оуэн говорит, что Ричард скрывается где-то в Кембриджшире и учится читать проповеди.

Салли не собиралась рыскать по всей стране ради того, чтобы решить проблемы Ричарда. Именно такая попытка и доставила ей столько неприятностей.

– Честно говоря, у меня нет желания его искать. Да и сам Ричард вряд ли хочет, чтобы его нашли.

– Ничего страшного. Я как раз и славлюсь своим умением заставлять людей делать то, чего им вроде бы и не хочется. Вот увидите.

– Похоже, это действительно так, – с некоторым удивлением признала Салли. – Потому что я волей-неволей начинаю вам симпатизировать.

– Правда?! – воскликнула Грейс и заключила ее в объятия, обдав ароматом утонченного парфюма. – Я так рада. Очень хочу стать вашей подругой. Я никогда не слышала о таких отважных девушках, как вы, совершивших столько подвигов. Я завидую вашим приключениям и очень горжусь, что у меня такая золовка, почти сестра. У меня никогда не было сестры, но если бы я могла выбирать, то непременно выбрала бы такую, как вы!

– В самом деле? Такую ужасную великаншу, как я? А вы не боитесь, что я перемелю ваши косточки в муку и испеку из нее хлеб? Одна моя ступня больше, чем все ваше тельце. Я могу переломить вас надвое, как фарфоровую статуэтку.

Грейс снова зазвенела смехом, как веселый рождественский колокольчик.

– Это полнейший вздор. Не желаю и слушать о подобных ужасах. Вы теперь моя сестра, и вы не способны на такое. Вы богиня, достойная изваяния в мраморе. И, кроме того, не такая уж я и хрупкая. Возможно, я кажусь слабенькой, однако вполне способна скушать такую девушку, как вы, на завтрак. – Грейс улыбнулась. – Но я не стану этого делать. Я предпочту жить вместе с вами в любви и согласии.

Салли ничего не могла противопоставить столь забавной и очаровательной тактике. К тому же она уже столько времени провела в одиночестве. Возможно, стоило внести в свою жизнь некоторые изменения и для разнообразия обзавестись сестрой.

* * *

– Знаешь, чего мне больше всего хочется? – спросила Грейс, полулежащая на диванчике около окна. Они обе находились в спальне Салли, куда зашли после совместной прогулки.

За две недели Салли уже привыкла к этой манере невестки мгновенно перескакивать с одной темы на другую. Это ее забавляло и отвлекало от ненужных мыслей и хандры.

– Корабль под парусами и звезду, на которую можно держать курс? – пошутила Салли. – Хотя нет, это скорее подходит мне. Ну а ты, наверное, мечтаешь о шоколадном торте или о доме, наполненном детьми?

– Дети? – Грейс была настолько удивлена таким предположением, что даже приподнялась и села. – Да что я буду с ними делать? Нет, я пожалуй предпочту шоколадный торт.

– Ты их наверняка полюбишь, – заверила Салли. – Сколько тебе лет?

– Двадцать один.

– Никогда бы не подумала. – Оказывается, она ошиблась почти на шесть лет, и на самом деле Грейс старше ее.

– Я многим кажусь моложе оттого, что миниатюрная, – пояснила невестка, словно прочитав ее мысли. – И еще потому что избалованная.

Искренность невестки в который раз вызвала у Салли улыбку. Грейс нисколько не заблуждалась на свой счет. Она знала свои сильные стороны и использовала их без зазрения совести. Возможно, подобную стратегию следовало взять на вооружение.

– А я бы очень хотела, чтобы у тебя появились дети. Я бы искренне обрадовалась. Думаю, ты бы тоже была довольна. Тем более если ты намерена жить здесь со мной после отъезда Оуэна. Если бы у вас появился ребенок, у тебя как бы осталась частица любимого мужа, которую ты могла бы холить и лелеять. А также баловать, как баловали тебя.

– По правде говоря, я об этом не думала.

– В самом деле? Грейс, милая, ты вообще представляешь, откуда берутся дети? Может, ты думаешь, что Бог подарит тебе уже готового ребенка, как только ты захочешь его заиметь?

– Салли, не смеши меня. Разумеется, я представляю, откуда берутся дети. Оуэн просветил меня на этот счет, хотя я и без него уже многое знала. Мы с Оуэном…

– Верю, верю… – Салли не желала слышать дальнейших подробностей. Если Грейс собиралась расхваливать брата еще и в интимной сфере, то это было бы уже чересчур. Салли интересовал не процесс сотворения детей, а его результат.

– Итак, решено: вы обзаводитесь детьми и делаете меня тетей, чтобы я могла вволю портить и баловать племянников и племянниц.

– Ты хочешь стать тетей? В таком случае ты превратишься в забавную особу. – Судя по улыбке, Грейс начинала нравиться подобная перспектива.

– Да, я буду забавной и очень полезной. Я отправлюсь со своими племянниками и племянницами – думаю, от вас с Оуэном я получу самых первых – навстречу удивительным приключениям, несмотря на запрет их матерей. Особое внимание я уделю племянницам. Мы будем ходить под парусом в нашей бухте, и я научу их всяким полезным и интересным вещам, которым никто другой их не научит. Например, свистеть, как свистят матросы. Это должен уметь каждый мальчишка, но девочкам тоже не помешает.

– А меня научишь?

– Конечно. Тем более что Оуэну это сильно не понравится. Ему ведь хочется видеть тебя нежной и утонченной. Будет здорово, если удастся его разочаровать.

– Ах, Салли, я так тебя люблю! Из тебя получится замечательная тетя. Ты столько всего знаешь. А у меня столько разных вопросов, которые Оуэн не разъясняет, а только смеется.

– И что за вопросы?

– Разные… – Грейс пересела к ней на кровать. – Я хотела бы знать, как все происходит. Какая жизнь была у тебя на корабле. Среди такого количества мужчин. И, конечно же, какая жизнь будет у моего милого Оуэна, когда он получит корабль.

– Ну, жизнь капитана сильно разнится с моей жизнью в качестве гардемарина.

– Оуэн говорит, что все гардемарины болваны и тупицы, вынужденные есть крыс. – В своем любопытстве Грейс походила на Уилла Джеллико. – Но я не представляю, чтобы ты могла быть тупицей.

– Спасибо, Грейс. Однако в некоторых вещах я все-таки тупица. – Скорее даже во многих вещах, мысленно добавила Салли. Хотя бы в том, что касается Коллиара. – Возможно, я достаточно сведуща в том, что относится к флоту, в том числе и к поеданию крыс – их, кстати, называют «мельниками». Зато в других вещах – увы. Я мало разбираюсь в том, что так хорошо получается у тебя – вращаться в свете и нравиться окружающим.

– Мельники, – с некоторой торжественностью повторила Грейс. – Но почему ты думаешь, что можешь не нравиться окружающим? Тебе нужно только улыбаться. Своей улыбкой ты способна разогнать темноту, стоит только постараться. Да даже и не стараясь. Ты обладаешь тем же, что и твои братья, – блеском глаз, который очаровывает людей.

– Ты просто по-родственному льстишь мне. Спроси Оуэна. Он охотно расскажет тебе пару баек про свою огромную неуклюжую сестру.

– Полнейший вздор! Думаю, в нынешнем состоянии ты слишком придирчива к себе, но все сложится по-другому, когда ты полностью поправишься.

Они наконец подошли к сути проблемы. Грейс проявляла предельную деликатность относительно ее шрама, избегая разговоров о нем, однако Салли не страшилась этого, тем более что вечно обходить тему ее изуродованного лица все равно бессмысленно.

– Грейс, я не поправлюсь, потому что мой недуг неизлечим. У меня навсегда останется этот ужасный шрам.

– Сестренка, дорогая… – Грейс сжала Салли руку. – Твой шрам станет менее заметным, так бывает всегда. Тем более что рана поверхностная. Когда люди смотрят на меня, они видят лишь мое кукольное личико и склонны относиться ко мне соответствующим образом, но я не позволяю судить обо мне исключительно по внешности. Так же должна поступать и ты. И Оуэн на самом деле прав – с твоим шрамом все не так уж и плохо.

– А что было бы плохо? Ожог, выбитый глаз, ампутированная конечность?

– О Салли! Все дело в том, что шрам еще свежий и розовый. Но со временем он поблекнет. К тому же есть такое средство, как макияж. С помощью пудры можно творить настоящие чудеса. Ты думаешь, как мне удается выглядеть столь безупречно? – Грейс перевела дыхание и продолжила: – Но в действительности тот, кто тебя знает и любит, даже не будет ничего замечать. Теперь, когда я узнала и полюбила тебя, я вижу именно тебя, а не твой шрам. И твой брат видит в тебе все ту же сестру, которую он всегда обожал. Он не видит никакой разницы.

– Но разница есть.

– Ты просто себя в этом убедила. – Грейс взглянула на Салли с прищуром. – Вообще складывается впечатление, что на самом деле ты страдаешь из-за того, что у тебя разбито сердце.

Несчастное разбитое сердце дрогнуло в знак протеста, но Салли проигнорировала его и продолжила гнуть свою линию:

– Не говори ерунды. Ты прекрасно знаешь, что я ужасная великанша, у которой нет сердца. И не нужно отходить от изначальной темы обеспечения меня племянниками и племянницами. Кстати, это следует делать в уединении, без моего участия, так что ступай.

– Эй, вы где? – донесся с лестницы голос Оуэна. – Салли, Грейс, любовь моя! Куда вы подевались?

– Ну вот и братишка. – Салли подтолкнула невестку. – Иди, используй шанс.

Грейс шлепнула ее по коленке и спрыгнула с кровати.

– Я здесь, у Салли. Но не смей заходить, если не вытер свои грязные сапожищи.

– Я их вытер самым тщательным образом, – весело отозвался Оуэн, появляясь в дверном проеме. – Я принес почту.

В сердце Салли закралась надежда.

– И какие новости? – поинтересовалась Грейс.

– Пришло письмо от отца, – ответил Оуэн. – Хотя, судя по дате, он должен был бы обогнать почту.

Внутри Салли все затрепетало.

– И что он пишет? – спросила Грейс.

– После победы при Трафальгаре адмиралтейство расщедрилось на отпуск, и он намерен прибыть домой не позднее…

– Когда, Оуэн, когда? – нетерпеливо запрыгала Грейс.

– Я видел, как в Каррик-Роудз входит некий фрегат, и если его появление что-то означает, то, возможно, после полудня…

Салли даже не дослушала и со всех ног устремилась в верхнюю часть дома, на огороженную площадку, окружающую остроконечную крышу. И уже оттуда увидела в подзорную трубу упомянутый фрегат, идущий по проливу.

– Приятное зрелище, не так ли? – проговорил подошедший Оуэн. – Остальные тоже подъедут. Пришли письма также от Доминика и…

– Мэтью? – Голос Салли звенел от волнения.

– И от Мэтью, и даже от Питера. Черт возьми, я не видел Питера уже несколько лет. Так-то вот, Салли. Похоже, съедутся все, чтобы проведать тебя.

Нет, она не будет плакать. Она встретит прибывших со счастливым выражением лица, как и подобает такому небывалому случаю – одновременному появлению дома всех ее братьев.

Вернее, появятся почти все, ибо от Ричарда по-прежнему нет ни слуха, ни духа.

– Надеюсь, они приедут также и для того, чтобы посмотреть на меня, – с улыбкой напомнила о себе Грейс, тоже поднявшаяся сюда.

Салли подумала, что ее бесподобная невестка будет рада оказаться в центре всеобщего внимания, отвлекая тем самым от нее переизбыток этого самого внимания.

– В этом, Грейс, можешь не сомневаться, – заверила Салли. – Мои братья будут в диком восторге от того, что у них появилась новая сестра. И мы как следует отметим их приезд. А также все вместе отпразднуем Рождество. Папа не сообщил, как долго он пробудет дома?

– Нет, но сегодня вечером ты сможешь спросить у него сама.

Некоторое беспокойство по поводу предстоящей встречи с отцом не могло омрачить радость, наполнявшую сердце Салли.

– Пойдемте предупредим миссис Дженкинс, чтобы она готовилась к встрече гостей.

– Да, пойдемте, – поддержала Грейс и первой устремилась на лестницу. Но на полпути остановилась и обернулась к Салли. – Я вспомнила, что хотела сказать. – Она в восторге захлопала в ладоши. – Больше всего на свете мне хочется устроить бал.