Салли побаивалась, что ее руки будут дрожать от волнения. Но имеющийся опыт и воодушевление сделали свое дело, и она очень быстро добралась до вершины мачты. Вокруг нее жилистые, ловкие марсовые занимали свои места при минимуме указаний от их старшего, длинного и худощавого мужчины с серьгой в ухе по имени Уиллис.

– Распределись, ребята, – подавал он команды. – Так… А теперь ждем.

Матросы замерли вдоль рей в ожидании приказа разворачивать паруса. Члены экипажа, несомненно, хотели, чтобы корабль покинул порт в полном соответствии со своим именем, то есть дерзко и стремительно.

– Стоп-анкер выбран! – донесся возглас с носа.

Внизу, у шпиля, собрались, наверное, самые могучие матросы и пехотинцы. А здесь, наверху, Салли могла окинуть взглядом чуть изогнутую и бесконечную линию горизонта. В этом не было ничего особенного, и в то же время в этом заключалось все. Это был мир безграничных возможностей.

Воодушевление словно опиум будоражило ее кровь. Салли еще никогда не была так счастлива.

У шпиля один довольно пожилой матрос зажал подбородком старую потертую скрипку и заиграл – для того, чтобы товарищам было легче и веселее двигать рычаги и разворачивать паруса. Салли тотчас узнала мелодию – любимую в их семье, но редко используемую на флоте, где предпочитали песню «Сердце дуба». И от неудержимого восторга она запела:

Она осеклась, обнаружив, что на нее смотрят. Но один молодой матрос подбодрил ее:

– Продолжайте, сэр. У вас отличный голос.

От этого комплимента внутри у Салли даже потеплело. Вообще-то ее голос был средним, и им вряд ли бы восхитились в светских гостиных. Но он казался достаточно сильным и звонким и вполне годился для бодрящих флотских мелодий. И Салли продолжила:

Припев подхватила бо́льшая часть матросов подразделения. Однако пение не отвлекало внимания Салли.

– Берегите конечности. – Она убедилась, что руки и ноги матросов расположены правильно и их не зацепит освободившимися линями. – Готовсь!

Корабль, повинуясь штурвалу, стал разворачиваться на якорной цепи, и вслед за этим раздался громкий голос Коллиара:

– Развернуть прямой фок!

– Прямой фок – пошел! – во всю мощь легких продублировала команду Салли. – Тяни, ребята!

Внизу под ней хлопнул развернувшийся парус и начал разбухать от наполняющего его ветра.

– Выбрать шкоты! – последовала очередная команда, как только фок также поймал бриз.

Салли чувствовала себя окрыленной – она буквально задыхалась от восторга, стараясь вобрать в легкие как можно больше воздуха – и ощущала, как корабль послушно реагирует на повороты штурвала. Натянутый пеньковый линь в ее руках будто живой вибрировал под напором ветра, который обдувал ее со всех сторон, сметая, казалось, все ненужное. Салли чувствовала себя свободной, избавленной от всех тревог.

И в то же время наполненной возможностями.

Салли глянула выше, на следующий ряд парусов. Мистер Коллиар вот-вот подаст новую команду, и она должна быть к этому готова. Матросы ее подразделения также не должны подвести, чтобы она могла показать мистеру Коллиару, что знает свое дело не хуже других. Она должна стать наилучшим примером для экипажа «Дерзкого».

– Вытащите подкладки и будьте наготове, – крикнула она матросам, и едва те выполнили указание, до нее опять донесся голос мистера Коллиара.

– Фор-брамсель – пошел! – скомандовала Салли, едва распоряжение достигло ее навостренных ушей.

Все это доставляло дополнительное наслаждение – ожидание, дублирование и исполнение его приказов. Салли пьянило осознание того, что она играет немаловажную роль в этом почти хореографическом действе по разворачиванию парусов. Это дарило ощущение собственной значимости. Ее так и подмывало желание сообщить Коллиару, что именно она, Салли Кент, а не Ричард, столь четко и умело исполняет его указания. Что именно она заслуживает его восхищения.

И Салли продолжила петь:

Да, Салли была полезной здесь, в переплетениях такелажа. И это давало ей ощущение счастья. И потому она пела с таким воодушевлением, а ветер разносил слова ее песни по всему свету.

* * *

Догадка сверкнула в голове Коллиара подобно молнии. Это было так неожиданно, что он отмахнулся от нее, не поверив своей безошибочной интуиции.

Кроме того, сейчас было некогда обдумывать столь невероятный вариант. Ему нужно руководить экипажем и выводить «Дерзкий» из гавани, меж тем как на них глазеют на всех прочих кораблях.

– Грот развернуть! – скомандовал Коллиар. – Переложить на правый галс! Развернуть бизань!

Все это он прокричал через медный рупор, чтобы его слова наверняка были услышаны наверху, несмотря на пение. Которое, черт побери, ударяло по мозгам, как тревожный звон рынды.

Обычно Дэвид ничего не имел против пения. И даже приветствовал наличие скрипача около шпиля, чье пиликанье помогало матросам, подбадривая их и задавая темп.

Вытягивание двух якорей представляло собой тяжкий труд, и потому любое содействие было кстати. Что же касается марсовых, отличающихся ловкостью и бесстрашием, то они частенько пели, разворачивая или сворачивая паруса.

Однако эта песня… Она всплывала в памяти Дэвида всякий раз при воспоминании о том лете, проведенном в доме Кентов в Фалмуте. Он пробыл у них всего полтора месяца, усиленно готовясь к экзаменам на получение лейтенантского звания, пока «Фортуна» находилась в ремонте, но воспоминания о том времени оставались яркими и сильными.

А живой образ их сестры, той девочки с золотисто-рыжими волосами и зацелованными солнцем щеками, отпечатался в его сознании, точно гравюра. Сара Элис, или, кратко, Салли. В то лето она, словно тень, следовала за ними повсюду – вместе с ними ходила под парусом, ловила рыбу, смеялась. Она делала то же самое, что делал Дэвид и ее братья. Она была хорошим компаньоном, можно даже сказать – отличным. Всегда задорная, смешливая. Салли стала первой девчонкой, общением с которой он не тяготился. Братья без возражений принимали ее в свою компанию, чего никогда не случалось с Ричардом, которого считали слишком маленьким, слишком вялым и скучным для участия в их играх и приключениях. Поэтому и Дэвид ее принял. И Салли тогда часто пела.

По вечерам, когда уходил день и сгущалась тьма, они играли на музыкальных инструментах, а Салли смеялась и пела так светло и радостно, что Дэвид просто не смог этого забыть. Так же, как и ее саму.

Нет, парень, поющий там наверху, не может быть Ричардом Кентом. Он не может быть тем робким и неуверенным мальчиком из писем Мэтью, который играм и развлечениям предпочитал уединение и чтение назидательных проповедей. Ричард Кент, прятавшийся от насмешек братьев, не стал бы карабкаться по вантам с таким энтузиазмом, не говоря уж о ловкости и сноровке. Ричард Кент, предпочитавший домашний уют, никогда бы не подставил лицо гуляющему в вышине ветру. Коллиар обошел шканцы кругом и шагнул вперед, позабыв о своих обязанностях, не замечая удивления капитана. Ведомый потребностью увидеть и убедиться.

Коллиар запрокинул голову и, заслонив глаза ладонью, вгляделся в юного Кента. В это лицо, излучающее восторг. В золотисто-рыжие волосы, выбившиеся из косички и развевавшиеся на ветру. В эту широченную улыбку. Без шляпы, мешавшей рассмотреть черты лица, этот Кент действительно выглядел мягким и миловидным мальчиком, как метко выразился капитан.

Потому что это никакой не мальчик. И сейчас, при свете дня, Дэвид отчетливо видел перед собой не Ричарда, а его сестру Салли. Черт бы ее побрал!

Теперь, когда его рассудок обрел согласие с внутренним чутьем, факт узнавания произвел эффект разорвавшегося пушечного ядра. Это открытие словно обожгло Коллиара. Как же так? Он должен был узнать ее с первого взгляда!

Хотя какая-то часть его сознания это и сделала. Та часть, которая бодрствовала ночами и где возникали образы высокой, рыжеволосой, смеющейся девчонки. С естественной грацией ловкого тела. И, вероятно, бесподобным вкусом губ.

Салли Кент… Разрази ее гром!

– Мистер Коллиар, – окликнул его штурман, призывая вернуться к исполнению обязанностей.

– Бом-брамсель развернуть! – выдавил Дэвид.

И команда была немедленно продублирована наверху. Эта девица как будто наперед знала, что он скажет. Черт бы побрал ее смеющиеся серые глаза!

Коллиару хотелось за шиворот стащить ее с салинга и буквально вытряхнуть признание. Хотелось швырнуть ее за борт! А также обследовать каждую частицу ее тела и убедиться, что она не приснилась ему как следствие бесплодного томления. Дэвиду хотелось убедиться, что это действительно она, а не Ричард Кент. Что он не вообразил себе столь невообразимое, удовлетворяя изводящее, грешное влечение.

Да поможет ему Господь! То, что он хочет, не имеет никакого значения. Он офицер Королевского военно-морского флота, и его мысли и действия также служат его кораблю. Где-то там по левому борту Наполеон собрал свою чертову армаду менее чем в десяти милях от британского побережья. И потому им нужен каждый годный к службе человек. Даже если он и не мужчина.

И все же, черт возьми, Коллиар должен быть абсолютно уверен!

Салли Кент… Будь прокляты ее прекрасные серые глаза!

Когда Дэвид вернулся на прежнее место, к нему приблизился капитан.

– Мистер Коллиар… – Командир был явно удивлен. – Вы, кажется, чем-то озабочены? Вы сами на себя не похожи.

– Извините, сэр, – отозвался Коллиар и быстро оценил обстановку. Несмотря на его краткое замешательство, корабль шел, как и полагается, – левым галсом в юго-западном направлении.

Наступающий день обещал быть замечательным. Но сам Дэвид был просто в ужасном состоянии, поглощенный мыслями о Салли.

Утешением может быть то, что он не сходит с ума. По крайней мере, не окончательно. Он оказался прав – что-то было неправильным. Чудовищно неправильным. И до ужаса верным.

Ему следует обо всем рассказать капитану. И чем скорее, тем лучше. Потому что с каждой милей, оставленной за кормой, будет все труднее высадить Салли на берег. Так что если Коллиар намерен рассказать о ней, сделать это надо прямо сейчас.

И тем не менее он колебался. Находя другие дела, требующие немедленного внимания.

– Выбрать слабину из верхнего браса бизани!..

И Дэвид собирался с мыслями, формулируя аргументы, одновременно подыскивая веские основания ничего не предпринимать.

Список таких причин был кратким и не очень-то вдохновляющим. Ну, во-первых, семейство Кентов пострадает, будет опозорено перед всем экипажем, если он заставит Салли сейчас же спуститься вниз. Во-вторых, «Дерзкому» необходим каждый человек, способный выполнять работу, и пока Сара Элис это делает, Дэвид вправе выбирать время и способ сообщить обо всем капитану, не создавая лишних проблем Кентам и своему кораблю. А в-третьих, Коллиар не был еще абсолютно уверен.

Да, он должен удостовериться, хотя это отнюдь не извиняло неуместную привязанность, начавшую было возникать к «юному мальчику».

Будь прокляты его собственные глаза!

– Надеюсь, этот поход окажется чрезвычайно выгодным, – сказал меж тем капитан мистеру Чарлтону. – Несмотря на задачу по обеспечению блокады.

Коллиару обычно импонировали подобные разговоры, да еще среди таких людей. Несмотря на разницу в возрасте, капитан и штурман всегда обращались с ним не как с подчиненным, а как с коллегой. В свои пятьдесят восемь мистер Чарлтон был самым пожилым из офицеров, а капитану Маколдену недавно исполнилось тридцать шесть. Коллиару же было всего лишь двадцать четыре, но эти два гораздо более опытных моряка никогда не заставляли его ощущать себя низшим звеном. И подобное обращение давало ему модель собственного поведения при общении с подчиненными, начиная с такого седого ветерана, как боцман, и заканчивая самым зеленым гардемарином.

Да, за исключением сбрасывания страдающих от морской болезни мальчишек за борт, Дэвид относился к собратьям по офицерскому сословию с уважением, которого удостаивался сам. И с тем же уважением он должен отнестись к данному представителю семьи Кентов, учитывая возможную ошибку, пока окончательно не будет уверен.

– Блокадное дежурство имеет лишь два положительных пункта: канонирские тренировки и парусные. – Слова капитана полностью соответствовали мнению Коллиара. – Через месяц будет достигнута нужная сноровка, и экипажу все это чертовски надоест.

– Если нам удастся захватить трофеи, они смирятся с любым объемом муштры, – отозвался мистер Чарлтон.

– Трофеи будут, как только нам кто-нибудь попадется, – заверил капитан. – И мы сделаем не только это, чтобы нанести французам наибольший урон. Мы навяжем им бой, если они не навяжут его нам сами.

В словах капитана чувствовался несдерживаемый энтузиазм.

– Что вы имеете в виду, сэр? – поинтересовался Коллиар.

– Мы жертвы собственного успеха. При слишком жесткой блокаде французы не осмелятся высунуться, и у нас будет меньше шансов захватить трофеи. Нам нужно быть смелее и мыслить шире. – Капитан сдержанно улыбнулся, после чего спросил: – Мистер Коллиар, когда вы последний раз были на берегу?

От одной мысли о суше у Коллиара внутри все сжалось.

– Вы ведь знаете, я стараюсь не сходить на берег без особой необходимости.

– Но вы хотя бы ступали на причал в Портсмуте?

– Ставлю гинею, что этого не случилось, – вмешался штурман.

– Обойдемся без пари, мистер Чарлтон. Тем более что ваша позиция выигрышнее, – отшутился капитан. – Так что скажете, мистер Коллиар?

– Нет, сэр, я не ступал на берег с прошлой весны, когда мы были в Гибралтаре. Да и тогда я оставался на суше не более десяти минут. Мне как-то не нравится ощущение твердой почвы под ногами.

Все трое улыбнулись.

– Даже дамы не способны выманить на берег нашего мистера Коллиара, – заметил капитан. – Но могу вас заверить, ваше восприятие изменится, когда вы обзаведетесь супругой.

Коллиар не стал повторять, что не намерен жениться именно по той причине, что это потребует частых визитов на берег. Они уже слышали его аргументы против брака, и новая полемика их только позабавит. Капитан Маколден, вполне естественно, придерживался иного мнения. Во время предыдущего похода, когда они гнали через Атлантику французский флот под командованием Вильнева, он даже отклонился от курса в сторону острова Нью-Провиденс – якобы ради пополнения провизии для обратного пути в Англию с донесениями от адмирала Нельсона, а в действительности, чтобы проведать свою жену, которая там жила.

– Я буду очень рад, мистер Коллиар, если вы измените свое отношение, – проговорил капитан. – Не по поводу брака, поскольку это личное дело каждого, а насчет суши. Потому что я хотел бы послать вас на берег для осуществления одной задумки.

Коллиар приложил все усилия, чтобы казаться невозмутимым, не показать свой страх и колебания.

– На берег или же в глубь побережья? С какой-либо миссией вроде диверсионной вылазки?

– Скорее, с диверсионной целью, мистер Коллиар. Ваша проницательность лишь подтверждает мое мнение, что вы один из наилучших молодых офицеров, оказавших мне честь служить под моим началом. И, как ни жаль с вами расставаться, я буду рад предоставить вам полную инициативу.

– Благодарю за доверие, сэр. Но каким образом эту вылазку осуществить?

Капитан усмехнулся.

– Естественно, полагаясь на везение.

– Я полагал, вы не верите в удачу и везение, сэр.

– Конечно, не верю, – с иронической улыбкой отозвался капитан. – Я верю в подготовку. Удача появляется при встрече подготовки с возможностью. Я хочу, чтобы вы были готовы к любым поворотам, мистер Коллиар. В том числе и на берегу. Но времени пока достаточно. Впрочем, поговорим о другом. Какова ваша оценка нынешнего состояния экипажа?

Коллиар только приветствовал смену темы, тем более что он был хорошо подготовлен к такому разговору. Мысленно он уже распределил личный состав по различным сменам и подразделениям, учитывая индивидуальные способности и черты характера.

– С последнего похода у нас сохранилась бо́льшая часть экипажа. Лишь двое заболевших остались в Портсмуте. Так что марсовые и канониры могут быть полностью укомплектованы ветеранами. У нас пятеро абсолютных новичков, и понадобится продолжительное обучение, прежде чем включить их в боевой расчет.

– Замечательно. Мистер Чарлтон, у вас есть какие-либо рекомендации?

– Мистер Дэвис предлагает назначить Уильяма Моффата помощником канонира. Надежный человек, уравновешенный. На флоте уже семь лет.

– Что скажете, мистер Коллиар?

– Отличный выбор, сэр.

И так они прошлись по всем позициям. Капитан никогда не оспаривал решения штурмана или первого лейтенанта, однако, вполне естественно, желал знать, что происходит на вверенном ему корабле. Включая комплектацию подразделений, что являлось прерогативой Коллиара.

– Что ж, отлично, – резюмировал капитан. – А как насчет офицерского состава? Что скажете о гардемаринах?

Не так уж и далеко они ушли от скользких тем.

– Дейнз и Бичем продолжают совершенствоваться, – ответил Коллиар. – Особенно преуспевает мистер Дейнз.

– Отлично. А мистер Гамидж?

Коллиара, как и других, огорчала неудача в случае с мистером Гамиджем. Военно-морской флот хотел видеть отдачу от своих вложений в обучение, и Коллиар воспринимал как недостаток собственного профессионализма тот факт, что Гамидж не достиг успехов.

– Мистер Гамидж остается все тем же Гамиджем, – произнес он, стараясь, чтобы его голос не звучал слишком обреченно.

– Ну как ему помочь, если он не может освоить математику в достаточной мере для прохождения экзаменов? Мистер Чарлтон, что вы думаете о том, чтобы назначить его помощником штурмана?

– Я уже высказывал такую идею, однако Гамидж заявил, что подобная должность не достойна джентльмена.

– Хм… Но без познаний в математике ничего нельзя поделать. А как новые мальчишки? Я возлагаю большие надежды на юного Кента. Смышленый и энергичный парень. И определенно знает, как действовать наверху. Его отцу приятно будет об этом услышать.

– Так вы уже написали капитану Кенту? – по инерции спросил Коллиар и сразу же пожалел об этом.

Капитана, который редко вмешивался в его служебные дела, наверняка озадачил этот вопрос, касавшийся личной переписки. Хотя в нем и не прозвучало какой-либо требовательности.

– А у вас есть какие-то возражения, мистер Коллиар? Вы не разделяете моего мнения о юноше? Если вы видите за ним какие-либо недостатки, то высказывайтесь. Потому что мне не хотелось бы понапрасну обнадеживать капитана Кента.

Как раз теперь и настал самый подходящий момент поделиться своими опасениями по поводу «юного Кента». Именно сейчас, пока они не успели далеко отойти, Салли можно было бы по-тихому высадить на берег.

Но вдруг его предположения ошибочны? Что, если интуиция его подвела? Оскорбление, нанесенное Ричарду Кенту и его семье, будет чудовищным. Не говоря о том, что подобная оплошность унизительна для него самого.

Поэтому Дэвид должен окончательно удостовериться.

– Нет, сэр, – выдавил из себя Коллиар. – У меня нет каких-либо замечаний.

– Прекрасно. Решать, конечно, вам, но я рекомендовал бы определить столь способного мистера Кента в пару с мистером Гамиджем. Полагаю, что подобный вариант будет менее проблематичным.

– Полностью согласен, сэр. И я уже поставил юного мистера Уэрта в пару с мистером Дейнзом, а мистера Джеллико – с мистером Бичемом.

– Отлично, – улыбнулся капитан. – Я знаю, что всегда могу на вас положиться. Вы неизменно находите верные решения.

– Надеюсь, что так, – кивнул Коллиар, проглатывая свои сомнения, точно горькое лекарство.