Лиззи настояла на своем возвращении в Гласс-Коттедж. Несмотря на то что все пытались ее переубедить, она не могла не вернуться. Даже мистер и миссис Таппер и те добавили свой голос к общему хору, желая внушить ей, что лучше бы ей остаться в Хайтоне или снять дом в Дартмуте. Но Лиззи не желала ни о чем таком и слышать. Ей нужен был покой и одиночество ее дома на море, свобода приходить и уходить когда вздумается. Это было ей необходимо как воздух.

Как ни странно, необходимость считаться с чувствами и нуждами других людей заставила ее обратиться к себе. Не испытывая ни малейшей потребности в постоянном общении, как считали другие, она хорошо сознавала, что должна думать о чем-то еще, кроме себя.

Она вернется к своему плану восстановить Гласс-Коттедж и сделать имение прибыльным. Лучшего способа почтить память Джейми она не знала. Она сделает все, чтобы он гордился ею.

Но не успела Лиззи уехать, как ее покой был нарушен.

Визит соболезнования, нанесенный не родителями, не преподобным Марлоу и миссис Марлоу, но тетей по мужу, леди Мэри Роксхем в сопровождении сына, досточтимого Джереми, удивил ее настолько, что она не могла не проявить вежливости. Будучи ближайшими родственниками Джейми, они участвовали в его похоронах, но их визит стал для Лиззи полной неожиданностью.

— Моя дорогая девочка! — Леди Роксхем взяла ее за руки. — Не могу не думать о тебе. Как ты тут в полном одиночестве? Я должна была к тебе приехать, зная о твоей скорби.

— Благодарю вас, ваша милость, — сказала Лиззи то единственное, что пришло на ум.

— Не за что, моя дорогая. Человек должен полагаться на семью в тяжелые минуты, и я хочу, чтобы ты знала, что можешь рассчитывать на меня и, конечно, на своего кузена Роксхема.

Кузен Роксхем? Джентльмен впервые в жизни был сама обходительность.

— Моя дорогая кузина, я скорблю вместе с вами по поводу вашей утраты, — сказал он, всем видом демонстрируя искренность.

— Благодарю, я бы предложила вам напитки, но вынуждена с сожалением признать, что мы еще не устроились, чтобы принимать гостей.

— Нет, конечно же, — согласилась леди Роксхем с доброжелательной улыбкой, окидывая взглядом пустые комнаты. — Разве это возможно в таком заброшенном доме? Должна признать, что мой племянник, капитан Марлоу, всех нас очень удивил, когда приобрел это имение. Не знаю, о чем он только думал.

— Полагаю, он думал, что здесь очень красиво.

— О да. Ему всегда было свойственно поступать безрассудно.

Лиззи ощутила, как уголки ее рта поползли вверх, складываясь в улыбку.

— О да, — согласилась она, — это для него характерно.

— Но теперь ты наверняка решишь продать имение и купить что-то более подходящее для женского вкуса.

— Но я нахожу его вполне подходящим для меня. И почему только все на этом настаивают? Продавать его я не намерена.

— В самом деле, — мягко возразил Роксхем, — желание сохранить имущество весьма разумно с вашей стороны. Земля всегда в цене и приносит доход, даже если живешь в другом месте.

— О, как это мудро, милый, что ты это понимаешь. — Леди Роксхем с любовью улыбнулась сыну.

— Но я не собираюсь жить в другом месте, — оспорила Лиззи. — С какой стати?

— Потому что вы молоды и красивы, — заговорил Роксхем не с обычным язвительным сарказмом, а со спокойной симпатией, что немало ее удивило. — И несмотря на свою тяжелую утрату, еще долго будете молоды и прекрасны. Человеку в вашем возрасте свойственно желание посмотреть мир, испытать что-то новое, чего не может дать уединенная сельская жизнь.

Лиззи не знала, как отнестись к похвале Роксхема. Вероятно, должна была воспринять его слова как комплименты, но какова была их цель?

— Да, теперь, когда ты независима, стоит вращаться в обществе, — приободрила ее леди Роксхем. — О, я знаю, что Дартмут не может сравниться с Лондоном, особенно в период сезона, но кто знает? Возможно, наши местные развлечения все же подготовят тебя для лондонского сезона. Это как раз то, что тебе нужно, — смена обстановки.

— Но я только что понесла утрату… Вы меня простите, но я считаю, что для развлечений и разъездов время не совсем подходящее.

— О, ты можешь спокойно сменить обстановку и никто не сочтет твое поведение непристойным. Я знаю, как это делается, ибо сэр Уильям Роксхем постоянно находится в городе и я очень хорошо знакома с правилами лондонского общества.

Подобных советов Лиззи уже наслушалась за эту неделю в избытке. Вреда от этого, разумеется, не было, но ей это порядком надоело. Ей хотелось тишины и покоя безлюдного дома.

Придав лицу выражение, которое должно было сойти за несчастное, — люди говорили ей, что выглядит она последнее время ужасно, — Лиззи попросила гостей удалиться.

— Надеюсь, вы меня простите…

Роксхем сделал шаг вперед, чтобы предложить ей руку.

— Мы вас утомили.

— Да, простите меня. — Честный ответ принес ей облегчение. — Сожалею, что не могу оказать вам гостеприимного приема после вашего долгого путешествия, но, боюсь…

Она позволила себе не договорить.

Роксхем помог ей подняться и проводил к лестнице.

— Мне больно на вас смотреть, — пробормотал он, как только они оказались вне зоны слышимости его матери.

— О, тогда не стоит.

Роксхем хмыкнул.

— Что ж, это больше соответствует вашему нормальному состоянию.

Лиззи лишь пожала плечами, слегка раздосадованная уверенностью Роксхема, что он знает ее настолько, что способен рассуждать о том, какое состояние можно считать для нее нормальным.

— Но вы же сознаете, что оставаться здесь одной не слишком хорошо для вас, — продолжил он со всей серьезностью. — Лучше подыскать жилье в городе.

— Я не одна. У меня есть слуги.

— Инвалид с женой? Едва ли они для этого годятся. Их даже нигде не видно. Здесь некому заботиться о ваших нуждах.

Лиззи не ответила. Его мнение о Тапперах ее не интересовало, потому что она знала им цену. Как и Джейми.

— А что подумают, люди о вашем желании сидеть в затворничестве?

Лиззи ощутила, как вместе с раздражением стала крепнуть и ее хрупкая сила. Гнев, как ни странно, значительно упрощал задачу, расставляя все по своим местам.

— Люди подумают, если вообще будут думать, что я только что понесла тяжелую утрату.

— Возможно. Но возможно, сочтут, что бы остались здесь, чтобы чувствовать себя свободной и делать все, что заблагорассудится. И с кем заблагорассудится.

На мгновение Лиззи опешила. Он поразил ее извращенным пониманием ее души. В каждом новом слове все более и более обнажалась недобрая суть его характера.

— Может быть, — сказала она со всей холодностью, на какую была способна.

Она действительно стремилась к свободе, но не в том вульгарном смысле, какой он вкладывал.

Все же, когда он ответил, она не заметила в его тоне или выражении лица ни сарказма, ни цинизма.

— Я серьезно. Вы красивая женщина, Элизабет. Слишком красивая, чтобы прятаться здесь и хоронить себя во вдовстве.

Отняв у него свою руку, она хотела отойти, но Роксхем поймал ее за запястье.

— Вы должны знать, что вызываете мое восхищение, — заговорил он низким, напористым голосом. — Непременно должны. Не могу представить, чтобы ваш брак с Марлоу был союзом по любви. Но он дал вам то, в чем вы нуждались: деньги, этот дом. Я могу дать опору, положение в обществе — все, что только пожелаете.

Его признание потрясло Лиззи, Как ничто другое. Не в этом ли заключалась причина его грубого поведения? Не было ли это признанием? Оказывается, он ревновал ее. И продолжал ревновать. Ревновать к мертвому мужчине. Это многое объясняло, но мало что извиняло. Все же его признание смягчило ее закипающий гнев. К нему она ничего не чувствовала, кроме жалости.

— Простите, Роксхем, — сказала Лиззи как можно мягче. — Но я хочу лишь одного — вернуть своего мужа.

То, что ее несостоявшийся ухажер с матерью тотчас уехал, не вызвало у Лиззи удивления. Коляска укатила с такой стремительностью, что скрылась из виду прежде, чем Таппер успел прийти, чтобы закрыть за ними дверь, что сделал с очевидным удовлетворением.

— Насколько могу судить, вы это не одобряете, мистер Таппер.

— Капитан просил, чтобы дом стоял на замке. На двери даже нет молоточка, но они все же вошли в дом.

Он покачал головой.

— Они явились вроде бы с добрыми намерениями.

Мистер Таппер был столь же красноречив, сколь прямолинеен, когда издал звук, сквозивший полным недоверием.

— Ага. Я их не люблю, особенно леди. Как кошка. Все вынюхивает и лазает по помойкам. И сынок ничуть не лучше. Рад был видеть его спину.

— Мистер Роксхем? Он безобидный. — Хотя его отъезд Лиззи тоже обрадовал, а предвзятость мистера Таппера согрела душу. — Вы так не думаете?

— Он-то? Да я бы не доверил его заднице пукнуть!

Лиззи вернулась в библиотеку, размышляя по пути, что визит Роксхема и его матери явился первым предупреждением, что ей не дадут здесь покоя, если она с помощью слуг не предпримет меры, пресекающие подобные визиты.

Усилия, которые для этого потребуются, в свою очередь, окажут на нее благотворное воздействие, так как у нее не останется времени для скорбных мыслей. Это, конечно, не сделает ее счастливой, но по крайней мере отвлечет, иначе… Л иззи не хотелось думать о том, что последует за этим «иначе».

— Мистер Таппер, — позвала она, — я бы хотела, если вы не возражаете, просмотреть счета по дому и всего имения в целом. Затем вдвоем с вами хотела бы уточнить список необходимых работ по ремонту. Но прежде чем приступлю к составлению бюджета на ремонт и обустройство дома, считаю разумным изучить бухгалтерские отчеты о доходах, получаемых с ферм и от всего остального имущества. Вы согласны?

Лиззи сделала паузу, чтобы улыбнуться, но не оставила ему времени для возражений.

Если ее просьба и удивила Таппера, он не подал вида, выразив сдержанное согласие.

— Да, мэм. Но думаю, лучше поступить так, как просил капитан: запереть дом. Бухгалтерские книги покажут, как дорого обойдется ремонт.

— Хорошо, спасибо за совет.

Который она не желала слушать. Почему никто не может понять, что ей нужно здесь находиться? Ей нужно чем-то заниматься. Нужно ощущать свою связь с Джейми. Только это могло помочь ей сохранить здравый рассудок.

Лиззи аккуратно сменила тему.

— И раз уж заговорили о капитане Марлоу и флоте, я бы хотела, мистер Таппер, познакомиться с остальными слугами.

На загорелом, обветренном лице мистера Таппера проскользнуло выражение, которое Лиззи восприняла бы как настороженное.

— Здесь нет других слуг, мэм. Капитан Марлоу наверняка говорил об этом. Он рассчитывал, что дом будет закрыт.

— Да-да, капитан Марлоу делился со мной своими планами, — попыталась она развеять его настороженность. — Еще он говорил, что здесь есть какие-то землекопы. Мастера на все руки — кажется, так он их назвал. Если мы хотим, чтобы нас не тревожили, нужно сохранять бдительность и не допускать непрошеных гостей вроде Роксхемов, как вы думаете? А как насчет того рослого блондина, которого я видела на днях? Он мог бы одним своим видом отвадить любого визитера.

В попытке смягчить свою настойчивость Лиззи доброжелательно улыбнулась.

— Это Хью, мэм.

— Хью. Хорошо. Я бы хотела его увидеть. А другие?

— Другие кто, мэм?

— Мистер Таппер, я ценю вашу преданность капитану, поверьте, и хорошо помню, что он считал дом непригодным для проживания, но, как я говорила ему и миссис Таппер, теперь здесь все изменится, поскольку появилась я. И поверьте, мне есть чем здесь заняться. Я могу сделать дом лучше — и сделаю, обещаю. Вот увидите.

— Да, мэм, — скорее почувствовала, чем услышала его вздох Лиззи.

— Благодарю вас. А что другой землекоп? Капитан сказал, кажется, что их двое?

— В настоящий момент его нет здесь.

Мистер Таппер явно юлил. Она это чувствовала. Каждый раз, когда говорил неправду, опускал голову. Бедняга. Очевидно, не привык лгать. Это характеризовало его с лучшей стороны, хотя вызывало беспокойство и недоумение, почему он лжет.

— И где же он, скажите на милость, если не здесь?

— Отправился за покупками. Строительными материалами и прочим. В Дартмут.

Три энергичных кивка в знак подтверждения справедливости сказанного. Что показалось ее пытливому уму не только любопытным, но и чрезвычайно подозрительным.

— Прекрасно. Увижусь с ним, когда вернется. А другого, Хью, можете прислать ко мне при первой удобной возможности. А пока я хотела бы просмотреть все бухгалтерские книги.

— Все бухгалтерские книги, мэм?

— Все. Так будет лучше, вам не кажется? Трудную работу лучше сделать сразу. Можете принести их мне немедленно.

— Слушаюсь, мэм.

Лиззи обнаружила, что предпринятое усилие, направленное на борьбу с печалью, вызвало у нее странное чувство удовлетворения. Окинув взглядом аккуратные ряды своих книг, расставленных на протертых от пыли полках, она позволила себе на короткий миг ощутить некое подобие спокойствия. Несмотря на смерть Джейми, это был ее дом, вернее, место, которое станет ее домом. Впервые у нее возникло чувство, что, возможно, она выживет. Что, возможно, добьется успеха и, возможно, со временем обретет счастье.

Но стоило мистеру Тапперу привести землекопа, как ее охватило необъяснимое беспокойство.

Они появились вскоре после часа дня. Первый нес под своей единственной рукой еще одну стопку бухгалтерских книг в парусиновых переплетах. Второй напоминал своим видом пса, которого насильно притащили в дом с берега моря.

Он имел достаточно приятную наружность, большой и крепкий молодой человек в поношенной одежде неопределенно-грязного цвета, с усталым и покорным выражением лица, говорившим, что не слишком рад здесь находиться.

Вдобавок не слишком респектабельный вид мужчины завершали флотские сапоги, которые носили моряки на протяжении всей береговой линии Южного Девона. Видеть их на землекопе было чертовски странно.

— А вот и вы. Хью, кажется, верно? Проходите.

Лиззи надеялась, что ее улыбка была не такой нервной и испуганной, какой она ее ощущала. Но, судя по хмурому лицу, именно такой реакции он и ожидал.

Он осторожно вошел в комнату и стянул с головы шляпу с мягкими полями, явив взгляду копну волос цвета спелой пшеницы и светло-голубые глаза температуры льда. Она его сразу узнала. Это был определенно тот человек, с которым беседовал Джейми среди низких скал и которого мистер Таппер прислал за ней, когда она бродила по поместью. Значит, он все же слуга. Все любопытнее и любопытнее.

— Вы помощник садовника?

— Землекоп, мэм, — невнятно пробормотал он, бросив взгляд на Таппера.

В голове Лиззи промелькнуло что-то — то, как он стоял в профиль, и этот коричневый сюртук, что был на нем. Она уже видела его где-то раньше. До Гласс-Коттеджа. Не так хорошо, как потом, но все же достаточно, чтобы узнать. С этим человеком она видела Джейми в тот день в городе.

Почти месяц назад на Хай-стрит. Они с Селией направлялись в книжную лавку, когда ее взгляд поймал двух неотразимых мужчин, идущих рядом. В одном из них она узнала Джейми, отчего ее сердце в груди сначала подпрыгнуло, потом рухнуло с высоты вниз. И с этим же человеком Джейми так странно разговаривал на тропинке в то первое утро ее появления в Гласе-Коттедже. И это он сказал, что дому лучше оставаться пустым. И снова ее поразило, что они с Джейми разговаривали тогда и держались как равные.

Равные или почти как равные. Наверное, этот молодой человек тоже был одним из тех, кого Джейми облагодетельствовал, но в отличие от Таппера, обладавшего грубовато-простодушным характером, Хью, казалось, был недоволен и как будто слегка смущен сложившимися обстоятельствами. Чем же еще, если не уязвленной гордостью, можно объяснить нескрываемую враждебность, исходившую от него, как пар от чайника.

Да и первого впечатления, что человек контрабандист, тоже забывать не следовало. Как же все это было чертовски любопытно.

— Прошу назвать ваше полное имя, Хью.

— Мэм?

— Вашу фамилию, пожалуйста. Хью…

— Хью Макалден.

— Благодарю, И чем вы, Хью, занимаетесь?

— Я… я тут вроде как за землекопа.

— Помощник землекопа, что ли? Другими словами, наш личный крот, да?

Ее шутке он не рассмеялся, как следовало бы хорошему слуге, чтобы доставить госпоже удовольствие. Очевидно, он не слуга. Все это невероятно любопытно. Она бы с удовольствием занялась решением этой загадки, чтобы занять голову чем-то другим, вместо того чтобы непрестанно скорбеть.

— А как зовут вашего землекопа, Хью?

— У-У-У…

Он пытался произвести впечатление простофили. О нет. Каким бы ни хотел казаться, Лиззи знала, что он отнюдь не простак. Будь он глупым человеком, в его холодных голубых глазах не светились бы ум и осторожность.

— Да, — продолжила Лиззи тоном, в котором, как полагала еще звучала мягкая доброжелательность. — У мистера Таппера в этом вопросе тоже возникла загвоздка. Что и меня ставит в затруднительное положение, как вы понимаете. Если работник, слуга, долго отсутствует, так что даже наниматель не знает его имени, значит, справедливо заключить, что он плохо выполняет свою работу, разве нет?

Это, вероятно, значило, что неизвестный скорее всего занимался контрабандой. И эти двое — Таппер и Макалден — возможно, тоже. Господи, во что Джейми впутался?

— Вас нанял сам капитан Марлоу или мистер Таппер, Хью?

— Капитан Марлоу, мэм.

— И вы ветеран флота, Хью?

— Ага, да, мэм.

Он стрельнул глазами в сторону мистера Таппера.

— А в каком чине вы служили, Хью, позвольте спросить? — вернула Лиззи его внимание.

Его взгляд сфокусировался, и он посмотрел ей прямо в глаза, что было нетипично для слуги.

— Помощника капитана, мэм.

Что было достаточно сомнительно.

— Уорент-офицер. А не позволите узнать, почему вдруг решили бросить профессию, в которой достигли столь высокого положения?

Прежде чем ответить, он выдержал длинную паузу.

— Не хотел больше, чтобы в меня стреляли, мэм.

Неприятное напоминание остудило любопытство Лиззи на градус-два. Она не могла винить человека в том, что не хотел быть убитым, как Джейми. Этого она бы никому не пожелала.

— Да, это невозможно оспаривать. Как я сказала мистеру Тапперу, занятие это представляется смертельно опасным, правда?

В знак извинения Лиззи кивнула и, ощутив, как защипало глаза, стиснула зубы, чтобы не расплакаться.

— Я вам сочувствую, мэм, по поводу вашей утраты.

— Спасибо, Хью. Вы очень добры. Х тя, подозреваю, должна выразить вам то же самое. И Тапперам. Вы все знали капитана Марлоу и все переживаете потерю.

Мужчины снова обменялись взглядами, на этот раз беспокойными, если не сказать смущенными. Не стоило далее распространяться на тему, которая всем им доставляла боль.

— Правильно ли я понимаю, что вы все еще умеете управлять лодкой? Там в бухте есть как будто рыбачья плоскодонка.

— Да, мэм.

И снова взгляд на Таппера, но другой, полный на этот раз скрытого смысла. Боже, они определенно оба были в чем-то замешаны.

— Мистер Таппер говорил, что здесь имеются сети и корзины для угрей и прочие, — неопределенно махнула она рукой, — рыболовные снасти. Я подумала, что обеспечение стола для дома и коттеджей было бы для вас более подходящим занятием.

— Мэм.

— Я надеюсь сделать Гласс-Коттедж самодостаточным. Но для этого все мы должны трудиться добросовестно и с полной отдачей.

— Мэм.

— И вот еще что. Я не в восторге от чужого общества, поэтому хочу просить вас, чтобы, занимаясь своим делом, вы также следили за появлением посторонних и выпроваживали незваных гостей.

На его губах промелькнул призрак улыбки с презрительной усмешкой, заставившей ее попятиться. Почему она ходит на цыпочках вокруг этих людей с их многозначительными взглядами и играми? Почему должна поощрять их связи с контрабандистами?

— Я тоже буду бдительно следить за нежданными гостями и прочими… — она все же выбрала отцовское словечко, оно единственное показалось ей подходящим, — и прочими шалтай-болтаями.

— Шалтай-болтаями? — В его глазах блеснули искры подлинной улыбки. — Да, мэм.

— Отлично. А эту вашу устрашающую ухмылку можете смело пускать в ход для отпугивания незваных посетителей. Можете говорить всем — чему вы должны быть рады, мистер Таппер, — что дом закрыт.

Землекоп, похоже, остался доволен, как и Таппер.

— Закрыт, — повторил Хью с кивком.

— Да, закрыт. Благодарю. Вы можете идти. А теперь, мистер Таппер, насчет вашего второго землекопа. У меня есть целый список работ, которые нужно выполнить в огороде.

— Можете передать его мне, мэм. Я буду знать, что сказать ему.

— Не сомневаюсь, мистер Таппер. Тем не менее хотела бы увидеть всех, кто находится у меня в услужении. Учитывая, что на службе состоят всего четыре человека, моя просьба не кажется мне невыполнимой.

Она снова улыбнулась, чтобы смягчить твердость своих слов.

— Прошу прошения, мэм, вы собираетесь нанять еще людей?

— Конечно. Постепенно. Посмотрим, как будут идти дела.

— Мэм, я знаю, что это не мое дело, но хозяин, капитан Марлоу, говорил, что не хочет, чтобы вы здесь жили.

— Да, вы уже мне это говорили. Я понимаю и ценю вашу преданность. Но я должна здесь находиться. Надеюсь, вы в состоянии уважить мои пожелания и примирить их с вашей преданностью памяти капитана. Итак, когда мне ждать другого землекопа?

Таппер наклонил голову.

— Его нет.

— Нет? Вы сказали, что он уехал в Дартмут за покупками. Когда мне ждать его возвращения?

— Послушайте, миссус…

Боже, у них, кажется, проблемы. Слуги ее матери называли ее «миссус», когда юлили или хотели задобрить. Либо сразу и то и другое. От Таппера она такого не ожидала. Но начинать нужно было так, как она собиралась продолжить.

— Мистер Таппер, пожалуйста, — сказала она голосом спокойным и в то же время ласково-требовательным, каким обычно говорила ее мать. — Если землекоп не явится в имение с необходимыми для ремонта материалами и не предстанет передо мной с объяснением своего отсутствия, мне просто придется его уволить.

— Послушайте, мэм, я присматриваю за парнем. Даю ему задания, и он делает все как миленький. Вам не стоит на этот счет заморачиваться. Я обо всем позабочусь.

— Да, мистер Таппер.

Лиззи с трудом пыталась сохранить самообладание. Непредсказуемая в лучшие времена, она стала в последнее время вообще сумасбродной. Но нельзя было поддаться искушению и впасть в горячую ясность ярости. Чертовски устав от этого разговора, Лиззи добавила своему тону спокойствия и твердости.

— Дело в том, что я очень хочу его видеть. Я не собираюсь контролировать ни его, ни его работу, но намерена посмотреть на него, взглянуть ему в лицо. И буду вам признательна, — она усилила в голосе твердость, исключив заискивание, — если вы это сделаете без дальнейших проволочек. Я ясно выразилась?

— Ясно, как джин, мэм.

Она невольно рассмеялась. Только раздосадованный мужчина мог это сказать. И получилось смешно. Она явственно представила, как мистер Таппер одной рукой опрокидывает в горло стопку мутной жидкости.

Изменение ее настроения дало ему лазейку.

— Если позволите, мэм, этого землекопа нанял сам капитан Марлоу, и никто из нас не вправе его увольнять.

— Что? — Ее солнце застлала новая туча. — Хотите сказать, что я не могу уволить собственного слугу? — Она чуть не задохнулась от возмущения. — Боже правый, только не говорите, что он тоже ветеран флота. — Лиззи разбирал смех. — Можно подумать, что у нас не усадьба, а дом отставных моряков!