Садизм начинается с издевательств над животными, но животные выживают. Следующая стадия — мучить животных до смерти. Потом будут мучить людей, которые выживут после пыток. И последняя стадия — мучить людей до смерти.

Инго М. в детстве ловил лягушек и надувал их через соломинку, пока те не лопались. Не то чтобы они разлетались на куски — у них разрывались внутренние органы, и земноводные умирали в муках. Инго находил это захватывающим.

Но в какой-то момент этого стало ему недостаточно, и он перешел на крупных животных. А позже принялся искать людей. Мальчиков и девочек. Использовать их было проще: ребенку легче дать почувствовать, что он избран для каких-то «особых» вещей, так что это не выглядело как принуждение. Сначала Инго отпускал детей после того, как «поиграл» с ними, но в какой-то момент это показалось ему рискованным. В конце концов, они ведь могли проговориться.

А сделать этого они не могли, только будучи мертвыми.

Страх в их глазах стал для Инго эликсиром жизни. Крики и плач — это цветы их души.

И Инго М. пил слезы убитых детей.

Было непросто постоянно иметь то, что особенно возбуждало. Иногда приходилось довольствоваться мальчиками по вызову. Их он не мог просто так убить, но за небольшие деньги они делали все, что он пожелает.

Это случилось в начале года, еще лежал снег. Инго познакомился в Интернете с парнем, который в точности соответствовал его вкусам. Его звали Чилл, он был рослым, спортивным, со светлыми волосами. И покорным. Он готов был сделать все, воплотить самые грязные фантазии и не стал бы настаивать на презервативе… Так он написал о себе.

И Инго действительно видел это. Нет, он просто чуял это.

Они встретились в баре клуба. Это было самое популярное в Берлине место, где проходили как гетеросексуальные вечеринки, так и для геев. Иногда после садо-мазосборищ пол там становился скользким от крови. Гремели хардкор и техно, пары исчезали в каких-то темных комнатах. Инго встретился с геем, который называл себя Чилл, и почувствовал отвердение в штанах.

— Две сотни за ночь? — спросил он сквозь громыхание техно-бита. — На всю ночь? И никаких запретов?

Чилл кивнул.

— И без резинки?

Чилл снова кивнул.

Они поехали в бункер, который снял Инго М. Обычно там репетировали музыкальные группы, но, конечно, не в два часа ночи. Подвал был звуконепроницаемым, три этажа под землей, двери в нем блокировались. Инго М. уже задушил здесь трех своих жертв, после того как закончил с ними. Он смотрел им в глаза, надеясь рассмотреть то, что видели они, умирая. Но видел лишь ту же панику, те же мольбы, что и несколькими часами ранее. И сердился.

На нижнем этаже бункера находилось все, что могло ему пригодиться: наручники, кляп, веревки, стул, точнее, каркас от него с металлической сеткой вместо сиденья, намертво привинченный к бетонному полу.

В углу — камера. Инго любил снимать то, что делает. Его компьютер тоже стоял там, и в нем хранились самые классные его фильмы. В бункере не было Интернета, и Инго это вполне устраивало. Фотографии и видео предназначались только для него, потому что если бы его поймали, то охоте настал бы конец.

Он был извращенцем, но не идиотом.

Чилл разделся, наклонился и расстегнул штаны Инго. Прекрасно! После этого Инго намеревался связать парня и немного поиздеваться над ним. Чилл был крупнее и сильнее, но Инго его не боялся. В конце концов, он ведь платил парню, а если веревки начнут рваться, то за маленьким шкафом у него всегда имелись запасные.

Чилл расстегнул его штаны, и Инго почувствовал нарастающую эрекцию. Он пускал слюни от возбуждения и, вытянув шею, чтобы лучше видеть парня за «работой», посмотрел вниз горящими глазами

Сейчас он возьмет в рот. И это может длиться долго, пока Инго…

Что-то просвистело, и за доли секунды все окрасилось красным, остались только боль и шок. Ужасный шум заполнил голову Инго, во рту появился медный привкус. То, что еще секунду назад было его лицом, превратилось в месиво из осколков зубов и рваной плоти.

Он ощутил на носу и разбитых губах жгучую жидкость и затуманенным взглядом посмотрел на Чилла. Парень больше не выглядел покорным, в нем угадывалась смесь холодного презрения и предвкушение садистской радости.

Инго вдруг учуял резкий запах, который был знаком ему еще со времени работы в больнице.

Хлороформ.