— Тем временем солнце зашло и сгустились сумерки. По лесу разлился вечерний аромат, и в светло-зеленой листве буковых деревьев запел соловей. Глубокую тишину и покой нарушал непрерывный шум — крики и пение, доносившиеся из замка. Несколько человек, перебегая от дерева к дереву, крались по аллее к Хёфдингсгорду и переговаривались тихим, приглушенным шепотом.

Капеллана с ними не было. Свен отпустил его, когда вместе с Ивером вернулся к своим. Добравшись до опушки леса у замка, энги остановились. А Свен и Ивер поползли на четвереньках — один в одну сторону, другой в другую — вдоль рва, чтобы найти переправу. Каждый куст, каждый бугор земли служил им прикрытием. Даже и тут Ивер не оставил заботы о своем щегольском мундире. Прежде чем выйти из леса, он снял камзол, повесил его на ветку дерева и пополз дальше в одной рубашке.

Шум в замке стих. Шведы почуяли приближение опасности.

— Гром и молния! — воскликнул Мангеймер. — Мы сейчас сыграем с ними шутку и заодно выясним, как близко они к нам подобрались.

Он рассказал солдатам о своей выдумке, которая была встречена с ликованием,

— Придется действовать по-другому, — сказал Свен, когда они с Ивером вернулись назад. — В замок можно проникнуть только через мост. Сумерки сгущаются, и скоро взойдет луна. Один из нас должен перебраться вплавь через ров и затем перелезть через вал, чтобы отпереть нам ворота. Кто отважится это сделать?

— Я, — раздался зычный бас Абеля.

— Если они тебя увидят, ты можешь поплатиться за это жизнью, — предупредил Свен.

— Знаю, — сказал энг, — но этой зимой я, помнится, обещал в трудную минуту не пожалеть для тебя жизни. Мне совестно, что я до сих пор не сдержал слова. Если мне повезет, я вернусь цел и невредим, а если нет — не забывай мою жену и сына.

Произнеся эти слова, Абель перекрестился и пополз вниз по склону в сторону рва. Вскоре энги увидели, как по воде быстро плывет что-то темное. Затем Абель начал карабкаться на вал. Свен затаив дыхание следил за каждым его движением.

— А теперь — внимание! — прошептал он, обращаясь к энгам. — Как только увидите в окнах движущуюся тень, стреляйте! Только сначала прицельтесь как следует.

Вскоре и в самом деле в раскрытом окне показалась темная фигура. Свен подал знак, раздались два выстрела, по фигура все так же неподвижно оставалась на месте. Из зала донесся громкий хохот.

Мангеймер осуществил хитроумную выдумку, которой незадолго до этого поделился со своими солдатами. Шведы привязали к карабину подушку и нацепили сверху мундир. Один из солдат, пригнувшись, провел чучело вдоль окон. Оба энга попали в цель. Когда шведы сняли с подушки мундир, из нее выпали пули.

— Я так и думал, что они совсем рядом! — воскликнул капитан с самодовольным смехом. — Теперь нам надо придумать что-нибудь другое. Так мы протянем время, а завтра придет из города подкрепление. Сходи к фогту и попроси еще одну корзину французского вина!

Солдат взял свечу и вышел из комнаты.

— Капрал! — продолжал Мангеймер. — Поставь у моста часового и позаботься о регулярной смене караула. Парень может взять с собой бутылку вина, чтобы не страдать от ночного холода,

Один из драгунов зарядил свой карабин и двинулся к двери. Мангеймер остановил его.

— Неси караул исправно, — сказал он, — от этого зависит твоя жизнь. И если заметишь что-нибудь подозрительное, предупреди нас вовремя.

Этот разговор происходил в гостиной, заваленной вещами, которыми пренебрегли драгуны. После проделки с чучелом шведы принесли перины и подушки из спален Карен и ее матери и сложили на подоконниках, чтобы защититься от вражеских пуль. Через некоторое время дверь отворилась, и драгун, которого Мангеймер посылал к фогту, возвратился назад. За ним шел Танге: он нес корзину с бутылками.

— Гром и молния! — воскликнул Мангеймер, увидев капеллана. — Где это ты околачивался весь вечер? Я уж было подумал, что ты сбежал.

— Что вы! — ответил Танге. — Я сидел наверху, у себя в каморке, и занимался своими делами.

— А теперь ты спустился вниз, как только учуял, что мы принялись за господское вино?

— Нет, не потому, — ответил Танге с кривой усмешкой. — Когда я в сумерках вышел прогуляться на вал, с другого берега ручья меня окликнула старуха и попросила вам передать, что на четырех солдат, которых вы около полудня послали в деревню, напали люди Свена-Предводителя. Люди зовут эту старуху Головешкой.

Мангеймер расхохотался.

— Головешка! — повторил он, стукнув кулаком по столу. — Да ведь это старая моя приятельница — ведьма, предсказавшая, что мне не суждено умереть ни на земле, ни на воде!

В это мгновение дверь распахнулась, и в комнату вбежал драгун:

— Часовой у моста доложил, что один из энгов перебрался через ров и залез на арку ворот.

— Тысяча чертей! — заорал Мангеймер. — Почему же этот болван не стрелял?!

— Он как раз собирался выстрелить, ваше благородие, но, услышав, как часовой щелкает карабином, энг спрятался за высоким стенным венцом.

— Что же из этого? — воскликнул капитан. — Он все равно мог его застрелить — надо было только взобраться на вал.

— Но господин капитан, видно, забыл о том, что на другом берегу засада! — воскликнул прапорщик.

— Сейчас уже темно, идемте вниз. Тот, кто пристрелит энга, получит дукат.

С радостными криками драгуны схватили свои карабины и поспешили вслед за Мангеймером.

В слабом лунном свете уже серебрились верхушки деревьев, но из окон месяца еще не было видно. В полном молчании драгуны спустились во двор и остановились под прикрытием вала, проверяя, как заряжены карабины.

— Кто будет стрелять первым? — спросил Мангеймер.

Один из солдат вышел вперед.

— Погоди минутку, — сказал капитан, — давайте сначала посмотрим, насколько ловки эти бродяги. Сними шапку, нацепи ее на дуло карабина и подними над валом.

Драгун выполнил это приказание. Тотчас же с другой стороны рва раздался выстрел, и пуля сорвала шапку с дула карабина.

— Эти мужланы не так уж плохо целятся, — прошептал Мангеймер.

Такое происшествие несколько умерило готовность драгунов подняться на вал. Пока, охваченные сомнениями, они молча переглядывались, из-за стенного венца над порталом послышался зычный бас:

— Эй вы там, на другой стороне! Все драгуны уже спустились во двор!

— Вот я тебя изловлю и живьем приколочу к воротам! — в бешенстве заорал капитан.

— Да, только сперва излови! — насмешливо отозвался голос.

— Тащите сюда пуховик, — зашептал Мангеймер, — и мы снова попытаемся их провести!

Один из драгунов поднялся в замок и скоро вернулся с пуховиком.

— Пусть кто-нибудь возьмет в руки пуховик и, загородившись им, взберется на вал. Пуля пуховик не пробьет. За ним пойдет второй с карабином в руках.

Эта затея, сулившая некоторые надежды на удачу, была тут же осуществлена. Один из драгунов поднялся на вал, держа в руках пуховик. За ним следовал второй драгун, всячески остерегаясь, чтобы его не заприметили энги. Так они прошли довольно большой отрезок пути и приблизились к воротам. Мангеймер наблюдал за этой затеей с напряженным вниманием. Вдруг щитоносец остановился, а второй драгун уперся коленом в землю и стал целиться. В то же мгновение раздался выстрел, драгун выронил карабин, с пронзительным воплем подпрыгнул, затем рухнул на вал и остался недвижим. Его приятель, закутавшись в пуховик, скатился по насыпи вниз.

— Тысяча чертей! — воскликнул Мангеймер, пнув драгуна ногой. — Как же ты прикрывал бедного Эрика?

— Ваша милость! — ответил тот. — Видно, сам дьявол командует этими людьми, я вовсе не виноват, что Эрика убили. Они засели в кронах больших деревьев — я видел, как вспышка от выстрела сверкнула на одной из верхних веток.

Свен-Предводитель и впрямь велел двум из своих бойцов взобраться на деревья. Оттуда им был виден весь двор, за исключением небольшой полосы у основания насыпи. В то же время сами они были прикрыты ветвями, и обнаружить их было невозможно. Мангеймер сразу понял, что драгун говорит правду, и приказал своим людям держаться поближе к валу.

— Тут нужно другое средство, — шепнул он прапорщику, — на этот раз я сам рискну своей шкурой.

С этими словами он зашагал вдоль насыпи и, отойдя на некоторое расстояние от ворот, пополз на четвереньках вверх по лестнице замка, где тут же скрылся.

Драгуны молча ожидали дальнейшего развития событий. Двое из них вползли на насыпь и стащили убитого вниз. Осмотрев труп, они убедились, что второй драгун сказал правду. Смертоносная пуля пробила макушку солдата и вышла через затылок.

Вскоре после этого все устремили взоры на лестницу, по которой сбежала женская фигура и быстрыми шагами направилась к ним через двор. Изобретательный Мангеймер пустился на новую хитрость: он напялил на себя одежду госпожи Эльсебет. Подойдя к драгунам, капитан прошептал:

— Кричите во всю глотку, так громко, чтобы сукины дети на той стороне не услышали парня, засевшего над аркой ворот, если он вдруг вздумает орать! Как только увидите, что я побежал, двое из вас пусть выстрелят из карабинов в воздух. Кричите и галдите что есть силы!

Драгуны повиновались, хотя и не понимали, куда клонит их командир. Они орали как одержимые. Сверху донесся зычный голос Абеля, произнесшего несколько слов, но они потонули в шуме. Капитан оставил своих орущих солдат и поднялся на вал примерно в том же месте, где была предпринята первая, столь неудачная попытка. Бледный свет луны осветил его наряд. Драгуны закричали еще громче — они начали постигать замысел капитана. Один из них выстрелил из карабина. Мангеймер быстро бежал по насыпи на виду у всех, он в испуге звал на помощь и притворялся, будто хочет спастись бегством, а сам тем временем приближался к воротам. На другой стороне рва стояла мертвая тишина.

— Стреляйте же, стреляйте бога ради! — кричал Абель, и в голосе его звучало отчаяние.

Он разгадал хитрость Мангеймера и видел приближавшуюся опасность. Но его крики заглушили драгуны, еще раз пальнувшие из карабинов в воздух. Когда раздался этот выстрел, Мангеймер упал на колени, подался вперед и выстрелил из пистолета. Еще не успел рассеяться пороховой дым, как, скрючившись в три погибели, он уже скатился с насыпи вниз.

С портала донесся громкий, протяжный стон, и все увидели Абеля. Его запрокинутые руки судорожно подергивались; он упал с карниза на вал, а оттуда скатился во двор к ногам Мангеймера, который стоял, прислонившись к насыпи, с еще дымящимся пистолетом в руке.

Горестные крики, донесшиеся с другой стороны рва, казалось, были ответом на радостные возгласы драгунов, увидевших, что их враг, бледный и недвижимый, лежит на земле. Один Мангеймер не разделял общей радости. Мрачное, угрюмое выражение не сходило с его лица. Прапорщик сунулся было к нему с изъявлениями восторга, но капитан оборвал его.

— Похоже, что дело принимает серьезный оборот, — сказал он. — Если один сюда пробрался, значит, и другой может на это отважиться. Надо убираться отсюда.

— Я придумал хитроумный способ, как избавиться от некоторых, самых опасных из этих чертей!

— Прекрасно! — сказал капитан. — Выкладывай свой план.

— Мы расставим наших людей по обе стороны лестницы, так что они будут скрыты в ее тени. Затем пусть кто-нибудь пройдет по двору — энги заметят его и станут стрелять.

— Иными словами, убьют его.

— Да, возможно, — со смехом продолжал прапорщик, — но по вспышкам вражеских выстрелов наши люди определят цель, по которой надо бить. А разделавшись с теми, кто засел в деревьях, мы сможем из-за бруствера прикончить остальных.

— Пожалуй, так! — ответил Мангеймер. — Но кого мы принесем в жертву? Уж не сам ли ты собрался выйти во двор и подставить свою грудь вражеским пулям?

— Я думал, что для этого больше подойдет бледнолицый капеллан.

— Нет! — сказал капитан. — Эта уловка недостойна воина. Мы можем издеваться над датчанами сколько хотим, играть с ними разные шутки, чтобы убить время, но никто никогда не скажет о капитане Мангеймере, будто он воевал как трус и, трясясь за собственную шкуру, подставлял под огонь другого. На этот раз я просто скроюсь от Свена-Предводителя — до сих пор ему приходилось скрываться от меня. Что толку биться с врагами, которые попрятались в кустах и убивают нас исподтишка, не отваживаясь встретиться с нами лицом к лицу?

— Но ведь у нас нет никакой возможности уйти отсюда, господин капитан!

— Возможности, милейший прапорщик, рождаются вот где! — ответил Мангеймер, хлопнув себя по лбу. — Пойдемте со мной в зал, и там я изложу вам мой план.

Приказав своим драгунам охранять ворота, Мангеймер вместе с прапорщиком прокрался в замок.

Войдя в зал, они увидели, что за столом сидит Танге, а перед ним стоит пустая бутылка из-под вина.

— Приятного аппетита, капеллан! — воскликнул Мангеймер. — Кто пьет, а кто воюет — так оно и должно быть. Если ты еще способен что-нибудь соображать, скажи: есть ли из имения другой выход, кроме подъемного моста?

— Мне, по крайней мере, ничего об этом не известно, — ответил Танге.

— Какой из рвов, по-твоему, всех мельче?

— Я думаю, тот, что с западной стороны, там, где не. т вала. Говорят, в прежние времена через ров шла каменная галерея, которая впоследствии была разрушена. Во всяком случае, в ясную погоду, при солнце, все еще можно различить груды камней под водой. Но если вы собрались уйти отсюда таким путем, — добавил он, — вам будет нелегко спуститься к этому рву, потому что дверь, выходящая к нему, давным-давно замурована.

— Ты говоришь, с западной стороны… Значит, замок должен отбрасывать туда тень, ведь луна пока еще стоит не слишком высоко. Можешь ты показать мне этот ров?

— Конечно, окно в комнате Карен как раз выходит туда.

— Если так, пошли!

Танге поднялся и последовал за Мангеймером в одну из соседних комнат.

Вскоре со двора послышались громкие крики и непрерывно нараставший шум. Один за другим прогремели два выстрела. Капитан поспешил обратно в зал.

— Они уже здесь, — крикнул он, — мы не успеем спастись! Прапорщик, за мной!

С этими словами Мангеймер выхватил свою длинную шпагу и рванулся к выходу. Но его остановили солдаты.

— Гром и молния! — воскликнул он. — Что здесь происходит?

— Мы погибли, ваше благородие! — ответил один из драгунов. Он был бледен и с трудом переводил дух. — Два человека подкрались к нам сзади, и мы их не заметили. Один был без камзола — он ринулся в самую гущу наших людей. Двое выстрелили, но не думаю, что попали. Весь вал кишит врагами. Вот, послушайте! Звенят цепи — это они опускают мост!

— Надо бежать! — сказал Мангеймер. — Капеллан, не можешь ли ты раздобыть нам толстую веревку, такую длинную, чтобы от окошка, которое ты мне показал, ее хватило до земли?

— Где же мне взять такую длинную веревку, ваше благородие? — ответил Танге. — Управляющий сидит у себя в комнате на другом конце двора, а мы ведь не можем выйти отсюда!

— Сорвите с кроватей простыни! — приказал капитан.

Драгуны принесли четыре простыни, их разорвали на полосы, а затем связали. Пока это делали, шум во дворе продолжал нарастать. Мангеймер подошел к окну и прислушался. Он узнал голос Свена — тот отдавал приказания и подбадривал своих людей.

— Отодвиньте пуховик от окна, — распорядился капитан, — и попробуйте подстрелить энгов из карабинов!

Два драгуна взялись было выполнить это приказание, по осторожные энги так плотно прижимались к стене, что драгуны не могли даже прицелиться. Зато снизу раздался выстрел, и одного из шведов ранило в руку. Несчастный выронил карабин и отскочил от окна с воплем боли и ужаса. Мангеймер велел своим людям снова загородить окно.

Шум становился все громче. Дверь сотрясалась от мощных ударов. Как только свили веревку нужной длины, Мангеймер взял свечу и кивнул своим людям. Когда драгуны вышли из зала, по лицу Танге скользнула коварная усмешка. Мангеймер обернулся в дверях и воскликнул:

— Будет лучше, если ты пойдешь с нами, Танге! Ты поможешь нам, если понадобится.

Это распоряжение явно не понравилось капеллану. Улыбка на его лице погасла, но он встал и последовал за шведами.

Место, которое выбрал для побега Мангеймер, находилось у западной стены замка, где, как уже говорилось, вал возводить не стали, но зато расширили ров, так что он пролегал футах в двенадцати от замка. Стена была толстая, без дверей. На верхнем этаже в сторону рва выходило лишь одно-единственное узкое длинное окно в спальне Карен. Через это окно шведы и собирались совершить побег.

Замок, как и предполагал капитан, отбрасывал здесь на воду широкую тень. Лес по другую сторону рва был окутан густым серым туманом.

— Потушите свет, — прошептал Мангеймер, — и соблюдайте полную тишину. Одно неосторожное слово, один возглас — и наш замысел сорван! Как только спуститесь вниз, ищите брода, а если не найдете, перебирайтесь вплавь через ров. Я спущусь последним.

Отдав эти распоряжения, он открыл окно. Один из драгунов залез на подоконник, его обвязали веревкой, затем двое ухватились за нее и спустили драгуна вниз. Первая попытка удалась, вторая тоже. Капитан улыбнулся, потирая руки, и шепнул прапорщику:

— Что ж, все идет, как надо. Я думаю, этой ночью мы оставим старину Свена в дураках.

Наконец драгуны беспрепятственно покинули замок, Все совершалось в полной тишине; даже в десяти шагах и то никто не заподозрил бы неладного. Когда последний драгун спустился на землю, Мангеймер обернулся к Танге. Тот стоял, молча скрестив на груди руки, и из угла комнаты наблюдал за тем, что происходило у окна.

— Теперь ты должен мне помочь! — прошептал капитан.

— Извольте! — с готовностью отозвался Танге.

— Если я буду цел и невредим, то завтра же пойду к священнику и замолвлю за тебя словечко, чтобы у тебя опять все пошло на лад с твоей невестой. А вздумаешь дурить — вовек не забудешь Мангеймера и его драгунов. Дай-ка мне пуховик.

Танге снял с кровати пуховик. Мангеймер бросил его во двор, и пуховик упал прямо под окошком.

— Дай еще один! — прошептал капитан.

— Зачем он вам? — спросил Танге.

— Чтобы мягче было падать, если лопнет веревка.

Побросав в окно пуховики со всех кроватей, Мангеймер прокрался в зал и сразу же вернулся назад со скатертью, в которую были увязаны самые разнообразные вещи, — он отобрал их еще днем как свою часть добычи. Капитан повесил этот узел на шею, затем, взобравшись на подоконник, завязал у себя под мышками веревку.

— А теперь принеси мне бокал вина, и давай выпьем за мое счастливое путешествие!

— На здоровье! — сказал Танге, когда Мангеймер осушил бокал.

Затем, взяв веревку, начал опускать капитана.

— Вы не забудете о вашем обещании замолвить за меня словечко священнику? — вдруг прошептал он, придерживая веревку.

— Нет, конечно, нет, — ответил Мангеймер. — Скорей опускай веревку!

— Погодите, — продолжал Танге, постепенно повышая голос. — Конечно, вы можете заставить господина Кристена Нильсена простить меня, но заставите ли вы его дочку снова меня полюбить?

— Конечно, заставлю! — ответил Мангеймер не без некоторой тревоги в голосе. — Я буду хлопотать за тебя, как за родного брата. Опускай же веревку!

— По справедливости говоря, — продолжал Танге, — вы тяжко провинились передо мной. Это вы совратили меня с истинного пути, вы пробудили во мне греховную страсть к игре и угрожали мне, когда я пытался ей противиться.

— Почему ты заговорил об этом сейчас? — спросил Мангеймер; его испугали слова капеллана, произнесенные решительным, угрожающим тоном.

— Что-то мне стало очень тяжело вас держать, капитан! Боюсь, что у меня не хватит сил!

— Подлая скотина! Значит, ты все-таки замышлял обман. Но я этого ожидал и потому заранее побросал на землю пуховики.

— Нет, этого вы не ожидали, капитан Мангеймер, — возразил Танге, говоривший теперь таким громким голосом, что стены замка подхватывали его эхо. — Я вовсе не собираюсь выпускать из рук веревку, как вы полагаете. Напротив, я сейчас крепко-накрепко привяжу ее к подоконнику.

Выполнив свою угрозу, капеллан закричал истошным голосом:

— Энги, сюда! Зайдите с левой стороны — здесь вы найдете верную мишень для ваших пуль и увидите, как капеллан держит свое слово!

Шведские драгуны, которые уже успели перебраться через ров и войти в лес, дважды выстрелили в Танге. Укрывшись за стеной, он продолжал громко кричать. Мангеймер тем временем сулил ему золотые горы, умоляя опустить веревку.

Над замком взошла луна, осветив мертвенно-бледное лицо капитана, прилагавшего отчаянные усилия, чтобы развязать узел веревки. Вскоре несколько темных фигур осторожно высунули головы из-за вала, который тянулся вдоль боковой стены замка. У Мангеймера вырвался вопль ужаса. Он видел, как в лунном свете сверкнули ружья, из которых целились в него энги. Прогремели четыре выстрела. Тело капитана скорчилось, и руки его задергались в воздухе. Затем раздался глухой стон, и Мангеймера не стало. Его окоченевший труп повис вдоль стены.

В это время луна осветила сгорбленную, тощую фигуру старухи, сидевшей на камне по другую сторону рва, откуда она наблюдала описанную сцену. Ее сморщенное лицо было искажено злорадной усмешкой. Когда Мангеймер испустил свои последний вздох, она поднялась и пробормотала себе под нос:

— Я ведь знала, что так случится, я говорила, что ему не суждено умереть ни на земле, ни на воде. Тогда он смеялся над моим пророчеством. Сегодня оно сбылось, и он скрепил его своей кровью.

С этими словами Головешка скрылась в лесу.