Луна зашла, стало совсем темно, сгустился туман. Это было на руку беглецам, которые безмолвно и бесшумно пробирались по густому лесу, окаймлявшему остров с востока. Внизу у подножия лесистых холмов расстилался залив, затянутый льдом и запорошенный снегом. Беглецы не раз слышали отдаленный стук копыт и шагов по мерзлой земле, однако продолжали незамеченными спускаться к морю.

Опасность, казалось, наконец, миновала. Ивер подошел к капитану и тихо сказал:

— Думаю, на этот раз мы обманули шведов.

— Может, и так, — ответил Кернбук.

— Уверен, что так. Навряд ли они решатся сунуть свой нос сюда. Здесь до самого залива сплошная трясина. А впрочем, скоро в стране не останется такого уголка, где бы не побывали шведы, сея слезы и горе.

— Такова уж доля солдата в немирные времена, — ответил Кернбук.

— Неправда. Доля солдата сражаться в честном бою, а не насиловать и мучить беззащитных женщин и детей.

— Что же сделали шведы твоим женщинам и детям?

— Я расскажу вам об этом, — ответил Ивер, схватив Кернбука за локоть. — Там на опушке леса, который начинается за мостом возле Юнгсховеда, у богатой владелицы Эрремандсгорда служила бедная девушка. Шведы разграбили замок, но, не найдя сокровищ, на которые рассчитывали, они схватили хозяйку и стали ее пытать. Схватили они и служанку и мучили больную девушку до тех пор, пока несчастная не испустила дух. Вот что творят шведы на датской земле. Только не пытайтесь говорить мне, что этого не было, потому что я видел это собственными глазами.

— Я тоже, — сказал Кернбук.

— Девушка эта моя сестра, — продолжал Ивер, — а люди, которые ее убили, носили такую же форму, как вы, — желтый мундир и синюю перевязь!

— Что же было дальше?

— Что дальше? Об этом я хотел рассказать вам позднее, когда вы выведете нас за шведскую линию. Но раз вы спрашиваете: «Что же было дальше?»— я отвечу вам хоть сейчас. Когда палачи покинули усадьбу, в ней остался один человек. Он опустился на колени, прочел «Отче наш», помолился за покойницу, а потом поклялся всемогущему богу, что ни один швед, который носит желтый мундир и синюю перевязь, не уйдет живым из его рук. Поняли? Поклялся в этом спасением своей души.

— Понял, — сказал Кернбук. — Как не понять.

— Сами видите, такую клятву нарушить нельзя.

— Еще бы. Продолжай.

— Да, пожалуй, продолжать-то нечего, — сказал Ивер, и голос его задрожал от ненависти. — Как только наши люди очутятся в безопасности и разбредутся кто куда, а мы останемся с вами вдвоем, я вставлю вам в ухо дуло пистолета и выстрелю. Потом засыплю вас снегом и буду утешаться тем, что сдержал свою клятву, как честный человек.

— Честным человеком, приятель, я называю лишь того, кто равно справедлив как к друзьям, так и к врагам, а ты не был справедлив, рассказывая эту историю.

— Почему?

— Потому, что ты кое-что забыл.

— Что же именно?

— Когда шведские офицеры притащили на допрос больную служанку, один человек вышел вперед и сказал: «Вы хотите совершить подлый поступок, друзья! Он недостоин шведского офицера».

— Правда, — прошептал Ивер, и голос его дрогнул.

— Этот человек заслонил собой несчастную девушку и, обнажив шпагу, пригрозил заколоть первого, кто осмелится прикоснуться к ней. Но офицеры были пьяны и не послушались его, они набросили ему на голову простыню и выволокли из комнаты.

— Правда, — снова шепнул Ивер. — И этот человек?..

— Был я.

— Вы?

— Разве ты не узнаешь моего голоса? — дружелюбно спросил Кернбук.

Ивер хотел что-то ответить, но только» помотал головой.

— А чтобы ты в другой раз не судил так сурово моих земляков, я хочу сказать тебе, что среди тех, кто совершил это подлое убийство, не было вообще ни одного шведа. Весь наш полк состоит из немцев-наемников, которых король завербовал во время отступления из Польши. Это жалкие отбросы, честь и родина умещаются для них в их кошельке, они следуют за армией так же, как вороны, — ради добычи.

— Верно, верно! — сказал Ивер. — Теперь я узнаю ваш голос. Вы заступились за бедняжку Софи. Спасибо, спасибо вам, капитан!

Ивер схватил руку капитана и, несмотря на протест Кернбука, поднес ее к губам.

Меж тем капитана и Ивера нагнал Абель.

— Мне кажется, за нами кто-то идет, — шепнул он.

Ивер остановился, приложил ухо к земле и прислушался.

— Да! — воскликнул он. — Я слышу стук копыт. Снег заглушает шаги, но все же я слышу, что всадники приближаются; должно быть, они напали на наш след, иначе они не скакали бы рысью.

— Как ты намерен поступить? — спросил Кернбук.

— Что-нибудь придумаю, — ответил Ивер. — Вы свободны, капитан. — С этими словами он схватил руку капитана, пожал ее и добавил вполголоса: — Когда будете читать вечернюю молитву, помолитесь заодно и о душе бедняжки Софи. И да хранит вас бог!

Потом он шепнул несколько слов своим спутникам, и маленький отряд быстро и бесшумно стал спускаться в ложбину между холмами, которая тянулась до самого залива. Капитан постоял, глядя вслед энгам, потом повернулся и зашагал в противоположном направлении по дороге, которая вела к Юнгсховеду.

А Ивер между тем привел свой отряд к берегу залива и, повернувшись к энгам, сказал:

— Похоже, что дело наше плохо, но все же у нас еще есть надежда одурачить шведов. Вон там впереди, как раз против входа в бухту Престё, темнеет небольшой островок, шведы зовут его Мадернё. У берегов его так глубоко, что дна не увидишь, и лишь с одной стороны, той, что обращена к побережью, до островка в любую пору можно добраться вброд, почти не замочив ноги. Идите за мной гуськом. Только смотрите не сворачивайте в сторону. Хоть бухта нынешней зимой и замерзла, течение взламывает лед, а после оттепели на прошлой неделе лед и вовсе подмыло. Идите вперед вон на тот огонек — это светятся окна постоялого двора в Таппернойе, скоро мы доберемся до места. А там пусть шведские конники попробуют нас догнать. Идем, Ане-Мария. Мальчугана давай мне. Ты уж, поди, устала нести его на руках.

Ивер взял ребенка на руки и первым ступил на лед.

Через некоторое время маленький отряд добрался до островка, покрытого огромными валунами, между которыми пробивались вереск и песчанка, а кое-где из-под снега выглядывали и кусты терновника. Хотя весь залив Престё, насколько хватал глаз, был покрыт коркой льда, время от времени было слышно, как подо льдом плещут волны, но энгов это уже не тревожило — они ступили на берег островка.

— Ну вот, благодарение богу, мы спасены! — воскликнул Ивер, усевшись на камень. — Под ногами у нас твердая земля. Теперь и шведская пуля нас не достанет, а этого я, по правде сказать, боялся больше всего. Разбредемся же по островку, и не бойтесь немножко пошуметь: пусть шведы услышат наши голоса, может, нам удастся заманить их на лед.

— Сдается мне, — сказал один из энгов, — весь их отряд собрался у подножия прибрежных холмов возле Ронеклинта. Когда мы проходили мимо, я слышал, как там заржал конь.

— Ясное дело, это они! — с торжеством воскликнул Ивер. — Они наверняка видели нас и теперь держат совет, идти ли им по льду. Надо заставить их решиться на это.

Он взял пистолет, взвел курок и выстрелил. Выстрел отозвался раскатистым эхом среди холмов на берегу. И в ту же минуту энги увидели, как темная масса шведов, вытянувшись длинной цепочкой, ступила с берега на лед и двинулась к островку. Ивер сидел на камне, подавшись всем телом вперед. Его маленькие глазки, казалось, хотят просверлить темноту.

— Ивер! — воскликнула Ане-Мария. — Что мы станем делать, если они придут сюда?

— Они не придут, милая Ане! — ответил он уверенно и серьезно. — Всемогущий бог вырыл пропасть между нами и нашими врагами, и ни одному из шведов ее не перейти.

— Но они приближаются, они скачут, их много. Я слышу их голоса!

— Я тоже, — ответил Ивер. — Но разве ты не слышишь, Ане-Мария, еще один голос? Это заговорил лед. Молись, Ане-Мария, за упокой души наших врагов.

Ивер еще не закончил своей фразы, как глухой, свистящий вздох разнесся по поверхности льда. Всадники остановились, казалось, они колеблются — некоторые повернули коней к берегу, но было уже поздно» Лед затрещал, раздались пронзительные крики. Лошади ржали, лед прогибался под их копытами, с треском разламывался, всадники звали на помощь, они барахтались в воде и уходили под лед. А на острове Ивер и его товарищи, потрясенные, молча следили за этой сценой…

Меж тем Свен-Предводитель, проводив своих товарищей, долго смотрел им вслед, пока спина последнего из них не исчезла в ночной тьме. Тогда он запер дверь, а потом закрыл окно ставнем, чтобы с улицы не было видно света.

— Теперь и мне надо убираться отсюда, пока шведы не нагрянули в дом, — заметил он вслух. — Вокруг все тихо, остальные спасены, капитан их не выдаст, поскольку Ивер не спускает с него глаз, и никто не видал, как они вышли отсюда.

— Никто, кроме меня, — ответил голос из угла, и пораженный Свен, оглянувшись, увидел незнакомца, который, никем не замеченный, спокойно просидел весь вечер на соломенном стуле.

Первым побуждением Свена было схватить заткнутый за пояс пистолет, но, увидев бледное и кроткое лицо говорившего, он выпустил из рук оружие и подошел к незнакомцу.

— Кто вы такой, черт побери? — с удивлением спросил он. — И как вы сюда попали?

— Я просидел здесь целый вечер, — ответил незнакомец. — У меня к тебе поручение, Свен Поульсен!

— Тогда погодите, — сказал Свен. — Первым делом нам надо убраться отсюда. Вы датчанин?

— Ты мог бы догадаться об этом по моей речи.

— К сожалению, — сказал Свен, — я не раз встречал людей, которые чисто говорили по-датски, но вели себя совсем не так, как надлежало бы добрым датчанам. Впрочем, я хотел лишь сказать, что, если вы не стакнулись со шведами, вам может повредить, если вас увидят в этом доме.

— Ну что ж, я готов идти за тобой.

— Ладно, да только я предпочел бы знать, с кем имею дело: в моем положении приходится быть осторожным, незнакомец!

— В моем положении тоже, — последовал ответ.

Свен с минуту в сомнении разглядывал незнакомца, потом подошел к постели, сорвал с нее две простыни и прихватил две пары шерстяных чулок.

— Вот что, — сказал он. — Завернитесь в простыню, а на башмаки натяните вот эти чулки. Тогда мы сможем пройти в десяти шагах от шведов, и они нас не увидят и не услышат. Я отведу вас в безопасное место, где вы изложите мне, что вас ко мне привело.

Человек послушно выполнил распоряжение Свена. Свен погасил лучину, выскользнул за дверь, постоял прислушиваясь, потом тихо окликнул гостя, и они покинули дом.

Свен выбрал тропинку, которая через несколько минут вывела их к глубокому рву — он отделял королевские охотничьи угодья от помещичьих земель. По обе стороны рва высились деревья и кусты, ветви которых образовали над ним плотную крышу, и чувствовалось, что этой тропинкой часто пользовались, потому что снег был так хорошо утоптан, что даже на расстоянии нескольких метров не слышно было шагов.

— Идите впереди меня, а еще лучше рядом со мной, — шепотом приказал Свен. — Так мне будет веселее.

Незнакомец повиновался:

— Далеко ли до твоего убежища?

— Недалеко. Еще немного вперед по дну этого рва, и мы на месте.

Хотя они двигались в полной темноте, окутавшей все вокруг после захода луны, Свен продолжал уверенно идти вперед. Наконец они дошли до леса. Свен взобрался на каменную ограду и сказал своему спутнику:

— Перелезайте смелее, вот моя рука, я вас поддержу. Мы в лесу, а значит, в безопасности. Ни один враг не проберется в темноте сквозь эти заросли — во всяком случае, никто не знает здешнюю дорогу так, как я. Садитесь вот на этот камень, переведите дух, и мы двинемся дальше.

— Незавидная у тебя жизнь, скажу я тебе, — заметил спутник Свена. — Наглядевшись на нее нынче вечером, я решил, что ты мог бы добиться лучшего.

— Пожалуй. Но как?

— Ты храбрый воин.

— Да, но я не дворянин. А только дворянин может дослужиться до высокого военного чина.

— Ну, это только здесь, в Дании, а ведь ты мог бы поступить на службу к другому хозяину.

— К кому же, например?

— К тому, на чьей стороне сила, Свен-Предводитель. К тому, кто сумеет по заслугам наградить тебя за твою доблесть. И, поскольку сила нынче на стороне шведов, па твоем месте я выбрал бы шведского короля.

— Хороший совет, ничего не скажешь, — насмешливо ответил Свен. — Тем более, что шведский король объявил меня вне закона. Так вы на моем месте поступили бы на службу к шведам? — переспросил он с притворным равнодушием.

— Без всякого сомнения.

— Да они еще, пожалуй, и не взяли бы меня.

— А может быть, и взяли. Как знать.

— Но я даже не знаю, к кому мне у них обратиться.

— Ну, если дело только за этим, мы что-нибудь придумаем.

— Что ж, продолжайте, раз уж вы начали, посоветуйте, как взяться за дело.

— Так ты, значит, всерьез помышляешь об этом?

— А почему бы нет?

— Пожалуй, легче ответить, когда спрашивают «Почему?», чем когда спрашивают «Почему бы нет?». Но, впрочем, я готов приступить к делу без обиняков. Я знаком с одним высокопоставленным лицом у шведов, этот человек может дать тебе хорошую должность в армии.

— Кто же этот человек?

— Это личный секретарь графа Ульфельда.

— Когда же я узнаю его ответ?

— Да хоть сейчас.

— Сейчас? — повторил Свен. — Так, стало быть, это вы и есть?

— А если бы и так, что ты на это скажешь?

— Если это так, — ответил Свен и, подскочив к незнакомцу, одной рукой схватил его за грудь, а другой вытащил пистолет, — ты заслуживаешь, чтобы я тебя пристрелил, но, пожалуй, нет, ты не стоишь пули честного человека.

И Свен неожиданно с такой силой отшвырнул незнакомца в сторону, что тот грохнулся оземь. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Свен его перебил:

— Жалкий негодяй! Ты даже не заметил ловушки, которую я тебе расставил, чтобы узнать, что ты задумал. Так, значит, шведы вообразили, что достаточно им подослать ко мне такого мозгляка, как ты, и я предам свою родину и свой народ?! Уж если правду говорить, я не нуждаюсь в твоем посредничестве, потому что шведский генерал Густав Стенбук еще в прошлом году предлагал мне чин офицера в своей армии. Ступай прочь, секретаришка! Сегодня я отпущу тебя живым, но помни: если ты еще раз попадешься мне в руки, моли бога о своей грешной душе. Убирайся! Теперь ты знаешь, кто я такой!

Свен круто повернулся и зашагал прочь, но голос незнакомца заставил его остановиться.

— Да, Свен-Предводитель! — воскликнул тот с самообладанием и хладнокровием, которых трудно было ожидать от него в такой момент. — Я теперь знаю, кто ты такой, но ты еще не знаешь, кто я. Веди же меня туда, куда намеревался, и я открою тебе самую важную часть того, что хотел сказать. Пока ты слышал лишь половину.

— Что это значит? — с удивлением спросил Свен. — Может, ты хочешь еще раз попытаться подкупить меня? Мне думается, первая неудачная попытка должна была отбить у тебя к этому охоту.

— А с чего ты взял, что первая моя попытка была неудачной?

— С чего я взял? — гневно переспросил Свен и шагнул к незнакомцу. — Да с того, сударь мой, что она кончилась тем, что я едва не проломил вам череп.

— Это было бы весьма неосмотрительно с твоей стороны. Во-первых, ты только повредил бы самому себе, а во-вторых, если бы это произошло, я навряд ли сумел бы объяснить тебе, что все, сказанное мной до сих пор, было сказано лишь для того, чтобы тебя испытать.

— Испытать? — недоверчиво повторил Свен.

— И как видишь, мне это удалось, и моя ловушка была похитрее твоей, раз ты в нее попался.

— Что ж, придется вам поверить, но только если вы представите доказательства, что теперь говорите правду, — ответил Свен. — И, однако, в одном вы проявили неблагоразумие, сударь! Я человек горячий, и тот, кто вздумает меня оскорблять, будь то в шутку или всерьез, должен держаться от меня подальше, чтобы я сгоряча не свернул ему шею. Черт побери! Тот, кто хочет дразнить собаку, не полезет к ней в конуру. Но если вы не секретарь графа Ульфельда и не друг шведов — кто же вы такой?

— Это я скажу тебе, когда мы очутимся в твоем убежище. Если мои объяснения тебя не удовлетворят, ты всегда успеешь проломить мне череп.

— Ваша правда, — сказал Свен. — Пошли.

После долгого и трудного пути по бесчисленным, запутанным тропинкам, когда спутник Свена уже совершенно перестал понимать, где он находится, они наконец остановились перед высоким могильным курганом, обложенным серыми камнями. Свен отвалил один из камней, и за ним обнаружилось отверстие, достаточно большое, чтобы в него можно было проползти на животе.

— Ложитесь на землю и ползите, — приказал Свен. — Нам уже давно пора укрыться в тайнике. Скоро рассветет, и тогда от наших простыней будет мало проку.

Незнакомец вполз в пещеру внутри кургана, которая оказалась настолько широкой, что в ней можно было встать во весь рост. Свен снова завалил отверстие камнем и высек огонь своим огнивом.