Современные леса в основном мало чем отличаются от тех, которые возникли на Земле вскоре после появления цветковых растений 50 млн. лет назад. Уже тогда существовали азиатские джунгли, дождевые леса Африки и Южной Америки и прохладные нежно-зеленые леса Европы. Везде, где хватало света, росли мягкие травы и папоротники, высокие деревья сплетали ветви, образуя многоярусные навесы. Всюду зеленели листья. Год за годом, на протяжении столетий они служили постоянно обновляющимся, неиссякаемым источником пищи всем животным, которые могли их достать и переварить.

Листья объедали динозавры, с чудовищным треском ломая молодые ясени, буки и вязы в Северной Америке, а в тропиках круша пальмы и разрывая лианы. Но после того как динозавры внезапно вымерли, в лесах воцарилась тишина. Правда, насекомые продолжали свое незаметное дело, обкусывая листья и проедая ходы в коре. Листьями питались и ящерицы. Птицы, оценившие вкус появившихся плодов, помогали деревьям распространять семена. Но со времен динозавров уже ни одно крупное животное не пожирало листья с такой неутомимостью и в таких количествах.

Эта сравнительно мирная жизнь продолжалась тысячи лет. Наконец на смену динозаврам пришли небольшие теплокровные зверьки, покрытые шерстью. Сначала они занимались ловлей мелких беспозвоночных, но постепенно начали осваивать новую пищу. И в то время как одни из них специализировались на насекомых, другие занялись листьями.

Питание растениями — непростая задача. Как любой другой тип питания, он требует определенных навыков и приспособлений. Нельзя забывать, что растительная пища не очень калорийна. Для поддержания жизнедеятельности животному нужно поедать ее в огромных количествах. Некоторым упрямым вегетарианцам приходится три четверти времени своего бодрствования тратить на терпеливое собирание и пережевывание листьев или веток. Этот процесс сам по себе небезопасен, так как пасущееся животное часто находится на виду и ничем не защищено от возможного нападения. Один из способов уменьшения риска состоит в том, чтобы набрать как можно больше, притом как можно скорее, и сразу же скрыться в безопасное место. Именно так поступает западноафриканская хомяковая крыса. Ночью она вылезает из норы и, убедившись в том, что ее не подстерегает никакая опасность, торопливо набивает свои защечные мешки всем, что хотя бы отдаленно похоже на нечто съедобное. К ней за щеки попадает все — семена, орехи, плоды, корешки, порой какой-нибудь жук или улитка. Мешки до того велики, что в них умещается около 200 отдельных предметов такого рода. Когда оба мешка набиты до отказа, крыса едва может закрыть рот, морда у нее так раздувается, что она напоминает больного тяжелейшей формой свинки. Тогда она немедленно скрывается в нору, вываливает там всю добычу и приступает к сортировке. Все съедобное крыса проглатывает, а кусочки коры или камешки, не оправдавшие надежд, откладывает в сторону.

Вегетарианцам особенно необходимы хорошие зубы. Ведь им приходится не только жевать постоянно, но и жевать часто очень твердые материалы., У крыс эта проблема решена так же, как у других грызунов — белок, бобров, мышей, дикобразов. Их резцы устроены таким образом, что растут в течение всей жизни, компенсируя стачивание. Острота же их поддерживается простым, но очень эффективным способом. Основная часть зуба состоит из дентина, а передняя стенка покрыта толстым слоем эмали, часто ярко окрашенной, которая тверже дентина. Режущий край такого зуба имеет форму стамески. При трении верхних резцов о нижние дентин стирается быстрее, чем эмаль, и обнаженный слой эмали на вершине зуба делает его острым.

Сорванную, пережеванную и размягченную пищу надо еще переварить. Это тоже не так уж просто. Стенки клеток растений построены из целлюлозы — одного из самых прочных органических соединений. Никакие пищеварительные соки млекопитающих на нее не действуют. Чтобы достать из растительных клеток питательные вещества, их надо как-то взломать. Если стенки не очень толстые, они частично разрушаются при жевании. Но существуют бактерии, обладающие редкой в природе способностью разрушать целлюлозу с помощью особого фермента. Таких бактерий травоядные млекопитающие держат у себя в желудках: бактерии питаются целлюлозой, а хозяину желудка достается содержимое растительных клеток. Но даже с помощью бактерий достаточно полное переваривание растительной пищи занимает немало времени.

Совершенно удивительным образом выходят из положения кролики. Листья, составляющие их меню, они обрывают резцами, жуют коренными зубами, затем глотают и отправляют в желудок. Там на них набрасываются микроорганизмы и собственные пищеварительные соки кролика. В конце концов пища попадает в кишечник, превращается в мягкие шарики и выводится наружу. Обычно это происходит, когда кролик отдыхает в норе. Как только шарики падают на землю, кролик поворачивается и съедает их. Они снова попадают в желудок, и из них высасываются последние питательные вещества. Только после такой двойной обработки появляются хорошо известные сухие катышки, которые кролик оставляет где-нибудь вне норы.

Особенно трудно приходится слонам, которые помимо листьев едят волокнистые стебли и древесину. Из зубов, кроме бивней, у слона есть только коренные, образующие в глубине рта массивные жернова. Каждые несколько лет эти зубы заменяются новыми, которые формируются в задней части рта и постепенно выдвигаются вперед. Слоновьи зубы измельчают и растирают пищу с огромной силой, но она такая деревянистая, что ее приходится очень долго переваривать, чтобы извлечь что-нибудь ценное. Впрочем, желудок слона достаточно вместителен. Обычно человеческая пища проходит через весь кишечник за сутки. Слону же требуется для этого два с половиной дня, причем большую часть времени пища переваривается в желудке с помощью бактерий и пищеварительных соков. В далеком прошлом некоторые динозавры, питавшиеся папоротниками и саговниками, столкнулись с той же проблемой и нашли тот же выход: стали гигантами.

Тем не менее в помете слонов, несмотря на столь длительную обработку пищи, можно найти множество совсем нетронутых веточек, волокон и семян. Некоторые растения, которыми слоны кормятся уже много тысяч лет, научились «защищать» свои семена от переваривания. Толстая кожура этих семян выдерживает длительное действие пищеварительных соков. Парадоксально, что теперь такие семена вообще не могут прорасти до тех пор, пока их кожура не размягчится от обработки в слоновьем кишечнике.

Самое совершенное приспособление для питания целлюлозой хорошо известно — им пользуются антилопы, олени, бизоны, а также коровы и овцы. Они щиплют траву нижними резцами, прижимая их к языку или верхним деснам, на которых впереди нет резцов. После этого трава сразу проглатывается и попадает в рубец — отдел желудка, где содержится огромное количество бактерий. Там пища, сдавливаемая мускулистыми стенками, перемешивается несколько часов, и все это время бактерии атакуют целлюлозу. Затем масса, называемая на этом этапе жвачкой, постепенно переходит обратно в рот. Там она очень тщательно пережевывается коренными зубами — при этом челюсти у жвачных двигаются не только вверх-вниз, но вперед-назад и даже из стороны в сторону. Жвачку животные обычно жуют во время отдыха, когда уходят с пастбища и пережидают в тени жаркие часы. В конце концов жвачка опять проглатывается. Она проходит рубец и попадает в настоящий желудок, стенки которого имеют всасывающую поверхность. Только теперь все труды хоть как-то вознаграждаются.

Питание листьями чревато еще одним недостатком. В районах с умеренным климатом листья практически полностью исчезают на несколько месяцев. Поэтому те, кто ими питается, вынуждены как-то запастись на зиму. Азиатские овцы, например, хранят запасы пищи, превращенной в жир, в курдюках у основания хвоста. Другие животные не только стараются как можно сильнее растолстеть к зиме, но еще и впадают на несколько месяцев в спячку, снижая этим свои потребности до минимума.

Пока не совсем ясно, что служит сигналом для погружения в сон. Дело не в похолодании, как может показаться, так как животные, содержащиеся в теплом помещении, засыпают одновременно со своими сородичами, мерзнущими под студеным осенним ветром. Возможно, само накопление жировых запасов дает сигнал к засыпанию. Когда животное разжиреет до предела, ему уже незачем есть, вот оно и впадает в спячку.

Соня к осени приобретает почти шарообразную форму. Она забирается в какую-нибудь норку, прикрывает глаза, утыкается мордочкой в брюшко и обертывается мягким пушистым хвостом. Пульс у нее делается очень редким, а дыхание таким слабым и медленным, что его трудно заметить. Мышцы твердеют, тело делается на ощупь холодным как камень. При такой почти полной остановке жизнедеятельности энергетические потребности организма очень невелики. Поэтому жировые запасы могут обеспечить поддержание всех основных физиологических процессов в течение нескольких месяцев. Но очень резкий холод может и разбудить соню. При угрозе замерзания она начинает шевелиться и сильно дрожать, согреваясь за счет окислительных процессов в мышцах. В чрезвычайной ситуации соня может даже израсходовать часть жировых запасов, бегая, пока держатся холода. Потом возвращается в норку и снова засыпает. Как правило, сони и другие звери, спящие зимой, покидают свои убежища, только почувствовав весеннее тепло. В это время у них волчий аппетит, так как за зиму они теряют порой до половины своего веса. Но голодная пора уже пережита, на деревьях снова зазеленела листва.

Подобным образом леса Земли снабжают растительной пищей множество животных. По ветвям деревьев скачут белки, грызя шишки, желуди, кору и молодые побеги. У некоторых видов между передними и задними лапами появились перепонки из кожи, покрытой шерстью, что дает им возможность планировать с ветки на ветку.

Здесь же, наверху, обитают и обезьяны. Большинство их видов питаются самой разнообразной пищей — насекомыми, яйцами, птенцами, плодами; но некоторые едят только листья определенных деревьев и имеют специально приспособленные для этого сложно устроенные желудки. Опасная жизнь на вершинах деревьев сделала всех обезьян замечательно проворными и сообразительными, а их передние лапы научились совершать разнообразные, быстрые и точные хватательные движения. Эта разносторонняя одаренность привела в дальнейшем к развитию способностей такой важности, что об этом следует говорить в особой главе. Но не нужно забывать, что к питанию растительной пищей над землей приспособились не только обезьяны. Одним из первых животных, поселившихся на деревьях в Южной Америке, был ленивец, чей образ жизни почти прямо противоположен образу жизни обезьян.

Существуют две основные разновидности ленивцев: двупалые и трехпалые. Трехпалый ленивец значительно ленивее двупалого. Он висит вниз головой, цепляясь за ветку крючкообразными когтями длинных лап. Питается листьями только одного растения, цекропии, которая, к счастью для ленивцев, встречается в изобилии. Никакие хищники за ними не охотятся, немногие могут даже добраться до них, и никто не соперничает с ними из-за пищи. Убаюканные безопасностью, ленивцы впали в состояние, немногим отличающееся от спячки. Три четверти суток они действительно спят. Ленивцы уделяют так мало внимания личной гигиене, что их грубая шерсть прорастает зелеными водорослями, а в гуще ее заводится моль, гусеницы которой ею питаются. Мускулатура у ленивцев такая вялая, что они не способны развивать скорость свыше 1 км/ч, даже передвигаясь на очень маленькие расстояния. Они практически немые, а слух у них настолько слабый, что если выстрелить из ружья в нескольких сантиметрах от животного, оно лишь не спеша повернется и мигнет. Даже нюх у ленивцев, хоть и лучше, чем у людей, все же хуже, чем у большинства млекопитающих. Спит и ест ленивец в полном одиночестве.

Все же какое-то общение между ленивцами должно происходить. Каким же образом при такой вялой работе органов чувств ленивцы находят друг друга для размножения? Разгадка, видимо, заключается в следующем. Дело в том, что пищеварение у ленивца протекает так же медленно, как и все остальные процессы, и моча и экскременты выводятся из организма всего раз в неделю. Но самое удивительное, что для этого ленивцы спускаются на землю, причем всегда в одно и то же время. Это единственный момент в их жизни, когда они подвергаются опасности: ведь на земле они легко могут стать добычей ягуара. Ясно, что такая, казалось бы, совсем лишняя неосторожность, должна иметь объяснение. Оказывается, моча и помет ленивцев имеют очень едкий запах, а обоняние — единственное, сравнительно развитое у них чувство. Поэтому наземная «уборная» — единственное место в лесу, которое другой ленивец легко может найти. Здесь он примерно раз в неделю может встретить себе подобного. Возможно, что здесь же происходит и спаривание, во всяком случае, можно предположить, что это делается на земле. Но утверждать этого с уверенностью нельзя, так как до сих пор никто не решился выждать, сохраняя томительную неподвижность, столько, сколько требуется, чтобы раскрыть тайну размножения ленивцев.

Земля в лесу не богата растительностью. В некоторых местах тень настолько густая, что на земле нет ничего, кроме пружинящего под ногами толстого слоя гниющих листьев с торчащими из него кое-где грибами. Там, где навес из листьев не такой плотный, встречаются небольшие кустики, островки травы и тоненькие деревца. В Азии и Африке эти растения служат пищей для небольших антилоп — азиатских оленьков, или канчилей, и дукеров. Размером они с собаку и очень пугливые. Однако если после долгих часов ожидания вам посчастливится увидеть, как антилопа, неслышно ступая, возникает из пятнистых лесных сумерек, жеманно пожевывая только что сорванный листик, — это видение лесной жизни останется с вами навсегда. Оба вида имеют очень древнюю историю: среди первых животных, начавших ощипывать листья в этих лесах 50 млн. лет назад, были примитивные жвачные, очень похожие на маленьких антилоп.

На юге Америки ту же роль играют не копытные, а грызуны — пака и агути. Они во многом похожи на оленьков внешним обликом и склонностью к уединению. Они даже еще более пугливые и осторожные. Стоит им заподозрить опасность или почувствовать принесенный ветром незнакомый запах, как они тотчас же замирают, в ужасе тараща огромные блестящие глаза. А затем от малейшего хруста ветки стремглав бросаются наутек.

Чтобы объедать листья и кору с более высоких деревьев и кустов, нужен рост повыше. В каждом лесу есть небольшая популяция таких животных размером с пони или лошадь. Но их так мало и они такие скрытные и тихие, что увидеть их удается чрезвычайно редко: в Малайзии и в Южной Америке водятся тапиры, ведущие ночной образ жизни, в некоторых районах Юго-Восточной Азии живет суматранский носорог, шкура которого покрыта редкими волосами. Это самый маленький из носорогов и, к сожалению, встречается он все реже и реже. В Конго живут окапи — короткошеие родичи жирафов. Они самые крупные из всех подобных зверей, но настолько пугливые, что до недавнего времени ученые и не подозревали о них. Впервые живого окапи европейцам удалось увидеть только в начале нашего века.

Все наземные обитатели леса, и большие, и маленькие, предпочитают одиночество. Объясняется это очень просто. Находящийся в тени нижний ярус леса редко может обеспечить листьями одновременно большую группу животных в течение достаточно продолжительного времени. Кроме того, совместная жизнь предполагает связь между животными, которую необходимо так или иначе поддерживать. В то же время в лесу невозможно разглядеть что-либо на большом расстоянии, а подавать голос опасно, так как это может привлечь внимание хищников. Поэтому и канчили, и агути, и тапиры живут либо поодиночке, либо парами. У каждого из них есть своя территория, которую они метят пометом или выделениями из желез, расположенных около глаз. В случае опасности они моментально скрываются в им одним известные тайные убежища, используя для этого свои, незаметные для глаз тропинки.

Так же уединенно живут и их преследователи. Ягуары охотятся на тапиров, леопарды преследуют дукеров. Слоняющиеся по лесу медведи едят почти все, что им попадается, и при случае не прочь полакомиться дукером. Самые маленькие хищники — генетты, камышовые коты, виверры и ласки — ловят мышей и крыс, птиц и ящериц.

Из всех хищников кошачьи наиболее приспособлены к питанию мясом. Их когти не тупятся, так как кошки умеют их втягивать. При нападении они сначала вонзают когти, а затем впиваются в шею жертве зубами, повреждая спинной мозг, от чего животное быстро погибает.

Для любителей мяса характерны два длинных зуба, напоминающих кинжалы, — по одному на каждой стороне сразу за резцами. Эти зубы — клыки — нужны для того, чтобы распороть шкуру добычи. Острые зубы с выступами, расположенные глубже, предназначены для перегрызания костей. Таким образом, все зубы представляют собой орудия убийства. Кошки и собаки не жуют пищу — они просто проглатывают целиком оторванные куски. Мясо переварить гораздо легче, чем ветки и листья, поэтому с пищеварением у хищников трудностей не возникает.

При ночных засадах и выслеживании жертвы хищники пользуются древними приемами, которые были известны еще обитателям самых первых лесов. Но около 25 млн. лет назад некоторым животным пришлось выработать другую тактику. Изменения в мировом климате и смена растительности привели к тому, что и хищники, и их жертвы из укромных уголков попали на открытые пространства. Появились степи.

Травы могут показаться очень простыми, почти примитивными растениями — какой-то листик с корешком, и все. На самом же деле они очень совершенны. Пыльцу их крохотных, невзрачных цветков переносят не насекомые, а ветер, свободно гуляющий на открытых равнинах, где они растут. Трава имеет горизонтальные побеги, пролегающие по поверхности почвы или сразу же под ней. Во время пожаров, часто свирепствующих на открытых пространствах, быстро несущееся пламя пожирает старые сухие листья, тогда как корни и стебли остаются невредимыми и почти сразу дают новые побеги. Это возможно потому, что листья у трав в отличие от деревьев и кустарников растут не от вершины, а от основания. Для животных, кормящихся на пастбищах, в этом — залог благополучия, так как съеденная трава быстро возобновляется.

Присутствие стада выгодно и травам — животные топчут и поедают молодые ростки деревьев и кустарников, которые могли бы вырасти в степи, затенить и в конечном счете вытеснить траву. Естественно предположить поэтому, что эволюция пастбищ и кормящихся на них животных шаг за шагом шла параллельно.

Но равнины привлекли не одних травоядных. Не имеющие возможности спрятаться пасущиеся животные стали желанной добычей для хищников, которые также вышли из леса в поисках пищи. Только самым крупным травоядным, слонам и носорогам, бояться было некого. В лесу животным необходимо уметь легко и бесшумно пробираться сквозь заросли, что ограничивает их размеры. На равнинах надобность в этом отпала, в результате чего слоны и носороги становились все больше. Огромные размеры и толстая кожа сделали их недосягаемыми для хищников. Но для зверей помельче равнины изобилуют не только кормом, но и опасностями.

Некоторые животные спасаются от опасности в норах. Луга — необычайно подходящее для рытья нор место. В земле, где нет переплетающихся древесных корней, легко выкопать длинные ходы, и многие виды использовали эту выгодную возможность.

Пожалуй, наиболее удивительны приспособления к подземной жизни у одного из грызунов — восточноафриканского голого гетероцефалуса (землекопа). Он поедает не зелень, а корни трав заодно с луковицами и клубнями. Гетероцефалусы живут семьями и строят настоящие подземные дома со сложной планировкой — у них есть свои спальни, детские, кладовки и туалетные комнаты. Жизнь, которую они целиком проводят в теплой сухой земле африканских равнин, изменила их до неузнаваемости. Надобность в зрении у них отпала. Исчез и шерстный покров. Их голые тела напоминают серую сморщенную сардельку, да к тому же еще на слепой морде торчат нелепые, чудовищные резцы. Они сильно выдаются вперед, образуя перед головой как бы костяной полукруг. Гетероцефалусы пользуются этими зубами не столько для еды, сколько в качестве инструмента для рытья. Казалось бы, прогрызать дорогу в земле — занятие не из приятных. Но гетероцефалусу земля в рот не попадает: он, как и многие другие роющие животные, научился сжимать губы позади своих необычайно выпяченных зубов и умудряется работать зубами, держа рот закрытым.

Роют гетероцефалусы целыми командами. Передний зверек лихорадочно буравит землю, отбрасывая ее прямо в глаза следующему. Но поскольку тот совершенно слеп, его это вовсе не смущает. Он просто отсылает землю следующему, проталкивая ее между лапами. И так до тех пор, пока последний зверек не выбросит землю на поверхность. Участки, заселенные гетероцефалусами, густо усеяны коническими выбросами из нор, похожими на постоянно курящиеся песчаные вулканчики.

Едва ли какие-нибудь хищники питаются гетероцефалусами. Они роют землю быстрее любых кошек и собак, и им совершенно незачем вылезать на поверхность. А вот тем обитателям нор, которые едят не корешки, а зелень, приходится рано или поздно появляться на поверхности, и в это время они подвергаются большой опасности. На равнинах Северной Америки живет грызун размером с небольшого кролика, которого называют луговой собачкой. Они не только вылезают пастись на поверхность, но делают это днем, когда рыщущие вокруг койоты, рыси, хорьки и ястребы только и ждут случая ими поживиться. Способ защиты, который выработали эти зверьки, основан на высокоразвитой системе взаимоотношений между ними.

Луговые собачки живут огромными скоплениями, так называемыми городами, в которых может насчитываться до тысячи особей. Каждый город делится на несколько групп, примерно по тридцать членов в каждой. При этом члены одной группы хорошо знают друг друга, у многих из них норы объединены. В любое время несколько зверьков из каждой группы стоят дозором у входа в нору, обозревая окрестности с холмика выброшенной земли. При опасности они издают серию звуков, похожих на свистящий лай. На разных хищников они реагируют по-разному, извещая соседей не только о наличии опасности, но и о том, от кого она исходит. Находящиеся поблизости луговые собачки подхватывают крик, и он быстро распространяется по всему звериному городу, предупреждая его обитателей об опасности. При этом зверьки не исчезают немедленно, а, поднявшись на задние лапки, стоят настороже у входа в норки и наблюдают за каждым движением непрошеного гостя. По мере того как койот пересекает их город, сигнал тревоги передается от группы к группе и все обитатели провожают его неподвижным взглядом. Они как будто издеваются над койотом, позволяя ему подойти совсем близко, и лишь после этого скрываются в норе.

Групповая жизнь луговых собачек не ограничивается только защитой. При помощи другого сигнала — свиста, сопровождающегося одновременным прыжком в воздух, взрослые самцы заявляют свое право на территорию. В брачный период группы держатся очень обособленно и охраняют свои владения от посягательств. Но после завершения этой тревожной поры нравы вновь смягчаются. Жители свободно бегают по всему городу, заходя на чужие территории. Когда зверек из местной группы встречает незнакомца, они обмениваются весьма сдержанным поцелуем, после чего обнюхивают друг другу анальные железы с целью удостовериться, что они в самом деле не знакомы. Если это так и есть, зверьки расстаются и чужак отправляется восвояси. Если же оказывается, что оба зверька из одной группы, они приветствуют друг друга с большой нежностью и часто отправляются кормиться вместе.

Луговые собачки тщательно заботятся о растительности внутри своего города. Они кормятся так интенсивно, что совершенно выедают многие растения, которые им нравятся. После этого они переходят на другой участок своей территории, позволяя старому пастбищу восстанавливаться. Более того, они даже способствуют росту определенных трав. Например, они не любят полынь — одно из самых распространенных и живучих растений прерий. Обнаружив росток полыни, они тут же срывают его, освобождая пространство для растений, которые им больше по вкусу.

Дальше к югу, в аргентинской пампе, водится морская свинка ростом со спаниеля, которую называют вискача. Они тоже живут сообща, но пастись выходят только на рассвете и в сумерки. Как и у других сумеречных животных, у вискач есть яркие опознавательные знаки — их морда исчерчена широкими черно-белыми полосами. У входа в свои норы они строят настоящие пирамиды из камней. Заметив во время рытья подходящий камень, они хватают его и старательно волокут на поверхность, водружая на вершину кучи. Более того, как рачительные хозяева, вискачи следят за чистотой своих пастбищ: любой попадающийся им крупный предмет тащат на ту же кучу. Поэтому если вы обронили что-нибудь в пампе возле колонии вискач, искать потерю следует на вершине выстроенной ими пирамиды.

Вискача — потомок одного из тех плацентарных млекопитающих, которые пришли из Северной Америки после того, как впервые образовался Панамский «мост». Когда «мост» снова исчез, все эти животные оказались запертыми в Южной Америке. Муравьеды, броненосцы и своеобразные обезьяны обосновались в лесах, другое предпочли луга. Потомки некоторых из них превратились в совершенно удивительных созданий. Двух из них мы уже упоминали — это гигантский муравьед и вымерший броненосец, панцирь которого достигал в высоту 2 м. Много было и животных, питавшихся травой и листьями. Из них сохранилась не одна лишь вискача. До наших дней дожили и маленькие морские свинки, по окраске напоминающие кроликов. Но когда-то здешние травоядные достигали огромных размеров. Одно из них походило на верблюда, а в высоту достигало размеров слона. Другое было ростом 7 м! Это был родственник ленивца; он неуклюже двигался по земле, объедая листья и веточки с кустов и деревьев.

Когда Панамский «мост» образовался вновь, с севера на юг двинулись другие звери, и многие удивительные существа, обитавшие на юге, вымерли. Эта печальная участь постигла и гигантского верблюда, и огромного ленивца. Поэтому в конце прошлого века сообщение о том, что в Патагонии, на самом краю материка, найдены сравнительно свежие остатки гигантского ленивца, было воспринято как сенсация. Следы обнаружил фермер, который обследовал пещеру на своем участке. В задней ее части за грудой валунов, делившей пещеру надвое, он нашел огромную кучу костей, остатки шкуры, покрытые спутанной бурой шерстью со странными костяными наростами, и помет, выглядевший довольно свежим. Кусок шкуры фермер повесил на межевой столб, где его через несколько лет увидел один шведский путешественник. В конце концов шкура и кости попали в Лондонский музей естественной истории, и было объявлено, что они принадлежат гигантскому ленивцу. Остатки казались совсем свежими, некоторые ученые даже усомнились в том, что зверь этот полностью вымер. Груда валунов в пещере весьма походила на основание стены, сделанной руками человека. Стебли трав, найденные в помете, имели ровные концы, словно их не выдрали с корнем, а срезали. Было высказано предположение, что индейцы загоняли этих чудовищ в пещеру и держали за стеной, где они кормились специально скошенной для них травой, как полудомашний скот.

Долгое время эти фантастические теории нельзя было ни принять, ни отвергнуть. Сейчас от них, к сожалению, пришлось отказаться. Стоит лишь войти в пещеру, как становится ясно, что она слишком просторная, а ряд камней в глубине, на плане казавшийся основанием стены, почти наверняка является следствием обвала. Воздух в пещере необычайно сухой и холодный. Поэтому помет замерз, из-за чего и выглядел свежим. К настоящему времени все окрестности там достаточно хорошо исследованы, и маловероятно, чтобы где-то в этом суровом, но уже обжитом краю незамеченными бродили существа, вдвое больше коров. Однако, как теперь считают, индейцы в этом районе Южной Америки появились восемь-десять тысяч лет назад, а ленивцы, судя по возрасту ископаемых остатков, еще существовали пять тысяч лет назад. Так что люди все же застали этих удивительных животных.

В то время как на юге эволюционировали ленивцы, по другую сторону образовавшегося Панамского пролива, в прериях Северной Америки, развивались совсем другие травоядные животные. Их предки обитали в лесах, обликом напоминали тапиров, но ростом не превосходили канчиля. У них были округлые зубы, приспособленные к ощипыванию древесных листьев. Когда они попали на равнины, им пришлось научиться быстро бегать, чтобы спасаться от врагов. Сначала у них было четыре пальца на передних ногах и три на задних. Но чтобы достаточно быстро бегать, им были необходимы как можно более длинные и сильные ноги. Со временем эти животные, чтобы удлинить ноги, встали на кончики пальцев. Постепенно боковые пальцы делались все меньше, и появились первые лошадки размером с собаку, бегавшие на удлиненном среднем пальце. Лодыжка при этом оказалась на месте колена, от боковых пальцев остались лишь внутренние рудименты, так называемые накостки, а увеличившийся коготь образовал защитное пружинящее копыто.

Менялись, разумеется, не только конечности Дело в том, что трава на равнинах становилась все жестче, и жевать ее было все труднее. В некоторых травах стали скапливаться мельчайшие кристаллики кварца, сильно стачивавшие зубы. Поэтому округлые коренные зубы первых лошадей заменялись все более массивными жерновами с толстым слоем дентина. Еще одна проблема, с которой столкнулись эти животные, состояла я том, что им было трудно наблюдать за происходившим вокруг, так как большую часть времени они проводили с опущенной головой. Поэтому им выгодно было иметь глаза, расположенные как можно выше. Из-за этого, а акже из-за того, что увеличившимся коренным зубам требовалось больше места, челюсти очень сильно удлинились. Так постепенно лошади приобретали свой современный облик. Они расселялись по американским равнинам, а когда на месте Берингова пролива образовался перешеек, добрались до Европы. Отсюда они распространились на юг и заселили открытые пространства Африки. На своей родине, в Америке, они позднее вымерли и появились снова лишь около 300 лет назад, завезенные испанскими конкистадорами. В Европе же и Африке они продолжали жить, дав начало современным лошадям, ослам и зебрам.

Зебры живут в африканских саваннах бок о бок с другими быстро бегающими травоядными, которые сформировались примерно в то же время, но имели совсем другое происхождение. Их предками были маленькие лесные антилопы, похожие на канчиля и дукера. У них уже были длинные ноги, приспособленные для бега по лесу, однако строением несколько отличающиеся от лошадиных: у них сохранились два пальца, я не один. Когда они стали жить на равнинах, их ноги сделались еще длиннее и они превратились в современных парнокопытных — антилоп, газелей и оленей. К настоящему времени эти животные сильно расплодились и образовали множество самых разнообразных видов — их огромные живописные стада представляют собой одно из самых красочных зрелищ в природе.

Антилопы, обитающие в кустах по краю степей, где еще есть кое-какие укрытия, небольшого роста. Это дукеры и антилопы дик-дик. Они живут каждый на своем охраняемом участке поодиночке или парами и ощипывают кусты, совсем как их лесные сородичи. Антилопы же более открытых мест, где укрыться негде, ищут спасения в количестве, объединяясь в большие стада. Когда антилопа пасется, она периодически поднимает голову, чтобы оглядеться по сторонам. Но если острых глаз и чутких ноздрей много, едва ли какой-нибудь хищник может приблизиться к стаду незамеченным, Если же нападение все-таки происходит, перед хищником встает сложная проблема: какую из убегающих возможных жертв ему избрать? Стадо антилоп импала, например, рассыпается на сотни отдельных особей, и каждая бежит в свою сторону, совершая при этом головокружительные прыжки до 3 м в высоту.

Такие огромные стада, конечно, быстро истощают пастбища, поэтому животные вынуждены постоянно передвигаться на большие расстояния. Они могут почуять дождь за полсотни километров и устремляются туда, чтобы попастись на свежей траве. Но кочевые привычки предъявляют свои требования к общественной жизни, которая в лесу сводилась к простой разбивке на отдельные пары. У некоторых антилоп — импала, спрингбок, газель — сохраняется территориальное поведение. Самцы и самки образуют отдельные стада. Несколько сильных самцов покидают стадо холостяков и заводят собственные участки. Каждый помечает свои границы, охраняет их от других самцов и старается привлечь к себе самок, с которыми и спаривается. Однако такой образ жизни не из легких. Месяца за три эти самцы совершенно обессиливают и теряют форму. В конце концов им приходится уступать более свежим и сильным соперникам, а самим возвращаться в стадо холостяков.

Наиболее крупные антилопы-канны и равнинные зебры принадлежат к немногочисленной группе животных, отказавшихся от территориального поведения. В их стадах всегда присутствуют представители обоих полов, и проблемы, связанные с самками, самцы решают путем поединков, устраиваемых на месте возникновения конфликта.

Чтобы настичь зебру или антилопу, хищникам равнин пришлось научиться бегать так же быстро. Они не стали бегать на одном-двух пальцах, поскольку когтистые лапы были для них важным орудием нападения. Для удлинения конечностей во время бега они пользуются необычайной гибкостью своей спины. На большой скорости их передние и задние ноги скрещиваются точно так же, как у бегущих антилоп. Гепарды обладают длинным узким телом и бегают быстрее всех на Земле. Говорят, что на отдельных участках они развивают скорость свыше 110 км/ч. Конечно, для достижения такой скорости приходится затрачивать очень много энергии. Быстрое сгибание и разгибание спины требует огромного мускульного напряжения, которое гепард не может выдерживать больше минуты. При этом он либо преодолевает несколько сотен метров, отделяющих его от жертвы, и убивает ее, либо в изнеможении останавливается, тогда как антилопа, имеющая более длинные ноги и жесткую спину, продолжает удирать в безопасное место.

Львы бегают далеко не так быстро, как гепарды. Максимальная скорость их бега — 80 км/ч. Такую же скорость могут развивать и их жертвы — антилопы-гну и выдерживают они ее значительно дольше. Поэтому львам пришлось выработать более сложную тактику. Иногда они предпочитают подкрадываться к жертве незаметно, прижимаясь к земле и пользуясь любым укрытием. Такая охота ведется в одиночку. Но львы могут охотиться и целым прайдом и этим отличаются от всех остальных кошачьих. Они преследуют своих жертв — зебр, гну или других антилоп, — выстроившись в шеренгу. Когда львы приближаются к стаду, те из них, кто находится с краю, забегают вперед, и стадо оказывается в окружении. Тогда крайние нападают и подгоняют стадо к львам, расположенным в центре шеренги. Такая тактика приносит успех часто сразу нескольким охотникам. Однажды наблюдали охоту львов, когда было убито одновременно семь гну.

Гиены бегают еще медленнее, чем львы. Самое большее, на что они способны, — это бежать со скоростью 65 км/ч, поэтому совместные усилия и искусная тактика охоты играют у них еще большую роль. Они живут стаями, имеют свою охраняемую территорию, хотя каждая самка выращивает щенят в отдельной пещере. Между собой они общаются с помощью богатого набора движений и звуков. Они могут рычать и покашливать, лаять, скулить и похрюкивать, а порой хохочут ужасающими голосами. Необычайно выразительны движения их хвостов. В спокойном состоянии хвост у гиены опущен. При угрозе хвост поднимается, от страсти закидывается на спину, а от страха гиена поджимает хвост под брюхо. Благодаря своим слаженным действиям гиены охотятся столь успешно, что в некоторых местах большую часть убийств производят именно они. Львы же, пользуясь своим превосходством в росте, прокладывают себе дорогу к уже мертвой добыче. Так что реальные отношения этих двух видов прямо противоположны бытующим о них представлениям.

Обычно гиены охотятся ночью. Если они выходят вдвоем или втроем, это скорее всего означает, что предстоит охота на гну. Сначала они для проверки атакуют стадо. Затем слегка отстают, как бы приглядываясь к бегущим животным и выбирая слабого. В конце концов они намечают свою будущую жертву и начинают упорно ее преследовать. Они догоняют гну, хватают за пятки, пока наконец не заставят обернуться. После этого гну обречен. В то время как он поворачивается к одной гиене, остальные бросаются сбоку и вспарывают ему брюхо. Несколько мгновений — и животное мертво.

Охота на зебр несколько сложнее. Для этого гиены объединяются в большую стаю. Видимо, решение идти на зебр принимается заранее. Вечером гиены собираются на специально предназначенных для этого площадках и тепло приветствуют друг друга. Они обнюхивают друг другу морды, шеи, головы, тычутся друг другу под хвост, нюхая и вылизывая гениталии. Затем стая выходит на охоту. Бывает, что они останавливаются у границ своей территории, чтобы подновить мочой метки. Иногда задерживаются, столпившись, и начинают возбужденно сопеть. Место, где все это происходит, ничем как будто бы не примечательно — возможно, что так подкрепляются перед боем их связи в стае. Теперь гиены устремляются прямо к цели; если на пути им попадется стадо антилоп, они не обратят на него никакого внимания. Но вот наконец замечена зебра, и охота начинается.

Обычно вместе пасутся пять-шесть зебр во главе с жеребцом. Чаще всего именно он возвещает тревогу резким ржанием. Стадо кидается наутек, а жеребец защищает тыл, становясь между убегающими кобылами и жеребятами с одной стороны и преследующими их гиенами — с другой. Гиены бегут, расположившись полукругом. Жеребец, развернувшись, нападает на стаю, он кусает и бьет гиен копытами. Он может даже обратить в бегство их вожака, и тот предоставит остальным заканчивать охоту. Но в конце концов одна из гиен нагоняет зебр и набрасывается на какую-нибудь кобылу или жеребенка. Она впивается зубами в ногу, брюхо или гениталии жертвы и валит ее с ног. Предоставив перепуганному стаду удирать, гиены с воем и хрипом рвут поверженную зебру на куски. Минут через пятнадцать вся туша исчезает вместе с костями и потрохами, и на месте драмы остается только череп.

Так быстрый бег антилоп вынуждает хищников использовать хитрость и совместные усилия. Эти приспособления выработались не только у собак и кошек. В степях охотились и другие животные. Члены одной группы таких животных оказались особенно медлительными и плохо вооруженными, так что общие согласованные действия приобрели для них особую важность. В конце концов они стали самыми хитрыми, самыми искусными и теснее других общающимися между собой из всех степных хищников. Чтобы проследить их историю, нам придется вернуться в лес, где обитали их предки, собирая плоды и нежные листья на вершинах деревьев.

Стада антилоп гну и зебр (Танзания)

Лемур катта метит деревце запахом (о-в Мадагаскар)

Лемуры сифака (о-в Мадагаскар)

Гепард нападает на антилоп-гну (Танзания)

Молодой лори (Малайзия)

Долгопят (о-в Калимантан)

Обезьяна «Мертвая голова», или укари (Бразилия)

Карликовая игрунка (бассейн р. Амазонки)

Гиеновые собаки на охоте (Восточная Африка)