– Ну так что мне делать? – взволнованно спросил Эндрю. Его лоб покрылся мелкими капельками пота.

– Попроси ее пойти с тобой, – восторженно сказала Гэбби.

После пожара в доме Брандта прошло немногим больше недели. Сабрина и остальные «пропащие» развалились на садовых стульях, на площадке кемпинга в Седар-Спрингс, и над ними перемигивались тысячи звезд. Может, расследование и закончилось, но их дружба осталась.

Больше в кемпинге никого не было: для туристов лето кончилось уже давно, а для местных осень была очень холодной. Но для «пропащих» это было самое подходящее время. Они припарковали «рэндж ровер» Зи как раз рядом с удобным местом у залива и открыли багажник, где у них лежали еда и напитки.

Как только они добрались, Зи сообщила, что у нее есть важная новость, которую ей не терпится сообщить Эндрю. Раньше в тот же день, когда Али Хануман подошла к их обеденному столу, чтобы напомнить Эндрю о встрече «математлетов», Зи подслушала ее мысли. Похоже, Али неслабо влюбилась в Эндрю. Сабрина старалась не засмеяться, глядя на Эндрю, когда тот услышал об этом и испытал сначала потрясение, затем восторг, потом панику – и все потому, что он понравился девушке.

– Попросить ее пойти со мной? К-как? – Эндрю начал запинаться, как будто впервые услышал, что люди так делают.

Джастин поднял бровь.

– Серьезно, Форман? Ты гений, но тебе нужно, чтобы мы это прямым текстом тебе сказали?

Сабрина поймала себя на мысли, что, когда они все вели себя вот так, смеялись вместе, ночь пожара казалась ей чем-то, что было давным-давно. Но потом она переводила взгляд на след от ожога на своей руке и на повязку на руке Гэбби, где ее задела пуля, и вспоминала, как недавно это случилось на самом деле.

В суматохе нескольких первых дней их всех допрашивали Нэш и его босс, Карл Плуффэ. С того времени им лишь время от времени сообщали новости. Предполагалось, что сыворотка сгорела при пожаре в доме Брандта. Для СМИ придумали историю, которая объясняла бы пожар, полностью скрыв от них роль «пропащих» и их присутствие в доме.

Но самой важной новостью, которую узнали Сабрина и остальные, было то, что Патриция скрыла существование обеих групп «пропащих» от своих начальников из ФБР. Брандт был прав – Патриция и Лили действительно таранили машину Эми, чтобы скинуть ее с моста и сохранить тайну. А Нэш был совершенно не в курсе произошедшего. Хотя он и Сабрина почти не разговаривали друг с другом после пожара, она почувствовала облегчение, когда узнала, что он не врал ей. Он присматривался к ней с самого начала. Сабрина позволила себе размышлять о том, что, может быть, теперь, когда расследование окончено, у них с Нэшем еще есть шанс быть вместе. Что бы это ни значило…

«Маловероятно», – говорила она себе. Хотя Нэш оказался не таким уж неприступным по своей природе, он не обращался лично к ней с ночи пожара вне рамок брифингов и сообщений, адресованных всем «пропащим». Она знала, что он занят после столкновения в доме Брандта, даже ездил на несколько дней в Альбукерке, но его отсутствие по-прежнему задевало ее, и она гадала – может, теперь, когда расследование окончено, закончилось и то, что их объединяло. Думать об этом было настолько больно, что она не могла позволить себе в это поверить…

Сабрина снова переключила свое внимание на остальных.

– Я имел в виду, что ведь есть множество разных способов попросить девушку куда-то сходить, – говорил Эндрю. Его щеки по-прежнему пылали. – Мне следует позвонить ей или написать сообщение?

– Позвонить! – хором сказали Сабрина и Гэбби.

Зи покачала головой.

– Вовсе нет. Звонить – это так официально. Как будто мы – не мы, а наши дедушки и бабушки, которые беспокоятся о соблюдении придворных правил. Когда ты звонишь, кажется, что ты в отчаянии.

– Согласен, – сказал Джастин. – Я за сообщение.

– Если ты хочешь собрать какие-нибудь разведданные перед свиданием, буду рада подслушать, о чем она думает, – сказала Зи. Она подбросила в воздух конфету M&M’s и приготовилась поймать ее ртом, но та внезапно перелетела через костер и оказалась в руке Джастина. Зи посмотрела на него, показывая, что не впечатлена.

– Не смешно, Джастин.

– Не делай ничего такого на виду у Нэша, – сказал Эндрю. – Я не хочу давать ему новые поводы ввести нам антидот.

Несколько часов назад Нэш прислал им всем сообщение о том, что ему нужно поговорить с ними этим вечером, и уже час они обсуждали, в чем причина такой спешки. Хотя Эндрю не оставлял надежды, что у ФБР может найтись новое дело, в котором нужна помощь «пропащих», победила гипотеза, согласно которой Нэш собирался сообщить им, что они должны получить антидот. Теперь, когда они знали, что на программу «пропащих» не было никакого официального разрешения, было бы вполне логичным, если ФБР захотело уничтожить все следы сыворотки и ее воздействия. Нэш уже сказал, что Патриции приказали уничтожить ее еще десять лет назад, и именно поэтому Патриция и Лили спрятали ее. Все они не могли перестать размышлять о том, что это будет значить для каждого из них.

– Не думаю, что они могут связать нас и силой заставить его принять, если мы этого не захотим, – сказал Джастин.

– Это ФБР. Они как раз могут, – ответила Зи.

– А что если они предоставят нам выбор? – спросила Сабрина. – Чего бы вы хотели?

Она знала, что Зи немного беспокоит кровотечение из носа, которое случается у нее каждый раз после того, как она в полную силу пользуется своей способностью. У нее шла кровь из носа, у Эндрю болела голова, и все они задавались вопросом, как еще побочное действие сыворотки может проявиться со временем. И это не говоря о том, какими неадекватными стали Бэсуик и Джарвис. Неизвестно, был ли это какой-то долгосрочный эффект, который им пятерым еще предстояло ощутить, но повод подумать насчет антидота имелся определенно.

– Принять антидот и лишиться возможности вычислять геев? Ни за что, – сказала ей Зи, замаскировав свой ответ сарказмом. Но это было неважно – Зи беспокоилась, что снова впадет в глубокую депрессию. Джастин и Гэбби раньше уже сказали, что готовы бороться, чтобы не принимать антидот. Гэбби чувствовала себя освобожденной, свободной от ограничений, которые накладывало на нее ОКР, и с ценой за это – видениями – она вполне могла смириться. Джастин тоже сказал, что даже не задумывается. Сыворотка позволила ему быть еще сильнее на поле, и теперь он не злился постоянно на весь мир.

– Конечно, я не хочу принимать антидот, – сказал Эндрю. – А ты, Сабрина? Если тебе дадут выбор, что ты будешь делать?

– Думаю, что приму.

Она не могла определиться до последней секунды. Только произнеся это вслух, она убедилась в правильности своего решения. Человек, которым она была сейчас, которым она была последние две недели, – вот кем она была на самом деле, а не той постоянно накачивающейся таблетками незнакомкой, в которую она превратилась. С помощью сыворотки или без – она не позволит себе снова стать той девушкой.

Эндрю прервал ее мысли.

– Эй! Может, все они неправы. Может, Нэш хочет встретиться с нами, чтобы сказать, что нам дадут какую-нибудь медаль. – На его лице медленно расплылась улыбка. – Вроде фэбээровской версии Пурпурного сердца или Бронзовой звезды.

– Нам должны что-то дать, – согласился Джастин. – Мы спасли их задницы.

– Мы вполне замечательно справились, – ответила Зи. – По сути, мы спасли мир.

Сабрина подняла кружку.

– За нас. За то, что мы классные!

Они как раз чокнулись кружками, когда звук подъезжающей машины заставил их замолчать. Нэш заехал на парковку.

Сабрина хотела бы, чтобы ее сердце не билось так быстро от одной мысли, что она увидит его, но, похоже, не могла это контролировать. Когда Нэш подошел к ребятам, у нее внутри все сжалось. Он изобразил намек на улыбку в качестве приветствия, а потом переключился в деловой режим. Некоторые вещи никогда не меняются.

– Я хотел поговорить с вами лично.

Прежде чем он успел продолжить, Эндрю выпалил:

– Вы приехали, чтобы ввести нам антидот.

Нэш стиснул челюсти.

– Нет.

Эндрю улыбнулся, и Сабрина обняла его за плечи. Гэбби, Джастин и Зи расслабились. Похоже, каждый сможет получить то, что хочет.

Нэш прочистил горло.

– Потому что у меня его нет.

В первый момент Сабрина решила, что неверно расслышала его слова. Потом ее сердце упало.

– Что вы имеете в виду? Патриция сказала нам, что мы сможем воспользоваться им, когда захотим.

– Я знаю. Но она никогда не говорила мне, где хранит его. И, честно говоря, я не уверен, что он вообще существовал.

Нэш смотрел на кого угодно, кроме Сабрины.

Она молчала, пытаясь уместить в своей голове мысль, что теперь будет видеть призраков весь остаток своей жизни. Когда она подняла взгляд, «пропащие» смотрели на нее, подавленные ее состоянием.

Гэбби начала было говорить что-то Нэшу, но Сабрина прервала ее. Она не хотела оказываться в центре всеобщего сочувствия.

– Ребята, все нормально. Я все равно не уверена, хотела ли я в самом деле принимать его, – соврала она.

– Мне жаль, – произнося это, Нэш наконец посмотрел ей в глаза. – Как вы все знаете, меня тоже держали в неведении относительно многих фактов, как и моего босса. Но прямо сейчас мы работаем над созданием антидота. Патриция не оставила никаких заметок о том, как ей удалось выделить это соединение, но над этим работает целая команда исследователей в лаборатории. Эти люди – лучшие в своей области.

– Но если вы получите антидот, мы не обязаны будем его принимать? Вы не можете нас заставить, верно? – нервно спросила Гэбби.

– Давайте решать проблемы по мере их поступления.

– Это не ответ, – возразила Зи.

На долю секунды лицо Нэша смягчилось.

– Скажем так: я буду изо всех сил добиваться, чтобы вам дали возможность решать самим.

– Я не собираюсь ничего принимать, по крайней мере пока не сдам вступительный экзамен в ФБР, – сердито заявил Эндрю.

– Есть еще кое-что, – сказал Нэш. Его лицо потемнело, и у Сабрины внутри все сжалось. – Я думаю, вы все заслужили право знать. Мы считали, что сыворотка сгорела вместе с домом, но, похоже, мы ошибались.

– Похоже? Что это, черт побери, означает? – спросил Джастин.

– Сначала мы думали, что нашли сыворотку на пожарище. Теперь мы проверили все, и там нет ни малейшего ее следа. Либо она спрятана где-то еще, либо Кевину Бэсуику удалось продать ее раньше, чем мы его настигли.

Сабрина встретилась глазами с остальными «пропащими». Сыворотка по-прежнему была в чужих руках.

– И теперь вы хотите, чтобы мы помогли вам найти ее, – беспечно добавил Эндрю.

Нэш покачал головой.

– Нет. Хотя я на собственном опыте знаю, как полезна может быть ваша помощь, это не вариант. Для ФБР одобрение такой программы представляет слишком большой риск. – Как будто почувствовав, как упало настроение у всей группы, он продолжил: – Но, несмотря на сказанное, благодаря вам пятерым у нас есть шанс найти ее. Вы привели нас к Бэсуику. Я уверен, что мы найдем что-то в оставшихся после него вещах.

– Так что теперь? – поинтересовалась Сабрина.

– Я останусь в районе Седар-Спрингс, чтобы проследить все зацепки насчет сыворотки, которые мы сможем найти. Мой босс пришлет еще несколько человек, чтобы помочь с расследованием.

– Но что с нами?

– Теперь вы можете вернуться к своей обычной жизни. Настолько нормальной, насколько это возможно, если учитывать обстоятельства. Пока мы не решим проблему с антидотом, я буду еженедельно проверять, как у вас дела.

Глядя, как уходит Нэш, Сабрина пыталась сосредоточиться на единственной хорошей новости. Он не исчезнет из ее жизни навсегда. Он останется на связи с ними. Даже если у него нет никакого желания быть с ней, она не смогла бы справиться с мыслью о том, что никогда не увидит его снова.

– Как вы думаете, кому Бэсуик пытался ее продать? – спросила Гэбби у остальных сразу же после отъезда Нэша.

– Я уверена, что как только в ФБР выяснили, что этот Брандт на самом деле Бэсуик, они отследили каждый его шаг за последние несколько месяцев, – сказала Зи. – Думаю, они смогут запросить записи у АНБ. Все равно они уже записывают все наши разговоры.

Все углубились в спор о том, как много АНБ на самом деле знает об их жизни, но Сабрину отвлекло от разговора неожиданно пришедшее сообщение.

Ее сердце забилось быстрее, когда она увидела, от кого оно.

Нэш.

Нам нужно поговорить.

* * *

Сабрина протянула руку, чтобы постучать, но дверь открылась еще до того, как она успела это сделать.

– Сабрина, – голос Нэша прозвучал мягче, чем несколько часов назад, когда он разговаривал со всеми, и ей приходилось постоянно напоминать себе о необходимости дышать. На нем по-прежнему были те же темные джинсы и угольно-черный свитер – в духе обычной для него одежды серого, черного и синего цветов. Она вошла вслед за ним в квартиру и неловко замерла посреди гостиной, напротив него.

Всю дорогу сюда она ломала голову над тем, о чем же Нэш хочет с ней поговорить, и решила, что придумала убедительное объяснение – он собирается лично извиниться перед ней за отсутствие антидота. Никто не относился к своей работе серьезнее, чем он. Должно быть, он чувствует свою личную ответственность за то, что ничего не знал об этом. Как только он увидел, что Сабрина единственная из всех пятерых испытала разочарование, он сообразил, что обязан дать ей лучшее объяснение.

– Насчет того, что было раньше… – начал он.

Она решила начать говорить первой, чтобы не слушать речь с извинениями, которую он наверняка составил заранее. Вероятно, ему будет неловко ее произносить, а ей – слушать. Сочувствие – все равно не то, чего она от него ожидает.

– Я не виню тебя. Это не твоя вина, – быстро сказала она.

– Что не моя вина?

– Что ты не знал об антидоте. И что мне теперь всю жизнь иметь дело с призраками, без спроса выскакивающими у меня под носом. – Он выглядел смущенным. – Разве не об этом ты хотел со мной поговорить?

– Нет, – ответил он, нахмурившись. – Но ты права. Мне следовало заметить неладное раньше и подробнее расспросить Патрицию. Прости.

Сабрине следовало бы держать язык за зубами. Она старалась избежать как раз таких извинений, а вместо этого вынудила его произносить их.

– Так что тогда? О чем ты хотел поговорить?

Он стал еще серьезнее. Если это вообще было возможно.

– Сабрина, ты спасла мне жизнь. Я хочу поблагодарить тебя.

– О… – сказала она. Этого девушка точно не ожидала. – Что ж, если бы я знала, что ты собираешься исчезнуть сразу после этого пожара, я, может, и не стала бы этого делать.

Сквозь его серьезность пробилась легкая улыбка. Ее сердце всегда начинало биться быстрее, когда она ловила проблеск другой стороны его личности. Может, Сабрина была единственной, кто мог извлечь ее на поверхность.

– Я должен сказать тебе еще кое-что. – Он некоторое время помолчал, прежде чем поднять на нее взгляд. – Формально ты больше не являешься нашим осведомителем.

Сабрина кивнула.

– Ага, я знаю. Ты уже говорил, что ФБР не разрешит нам помогать с поиском сыворотки.

– Верно. А это означает, что я больше не являюсь твоим начальником.

Это такой способ попрощаться?

– Ладно. Поняла.

Он неотрывно смотрел ей в глаза. Этот взгляд выражал так много, что она почти захотела отвести глаза. Почти.

Он наконец заговорил.

– Не считаешь, что нам нужно это отметить?

На долю секунды она совершенно растерялась. А потом до нее дошло. Нэш больше не был ее начальником. Его больше не сдерживали никакие правила ФБР.

Должно быть, он заметил, что она не сразу осознала, в чем дело, потому что в уголках его рта снова появилась легкая улыбка.

– Ты прав, – сказала Сабрина и сделала шаг к нему, так, чтобы они стояли близко друг к другу, но не соприкасались. – Думаю, отпраздновать будет вполне логично…

Нэш поднял бровь.

– Что ты задумала?

И тут все ее переживания за последние недели вырвались на волю. Она заключила его в объятия и с жадностью поцеловала. Он крепко обхватил ее за талию, и она почувствовала, как от прикосновения его теплых рук по всему телу пробегают искры.

– Подожди, – в следующее мгновение сказал Нэш, отстранившись. Сабрина вопросительно посмотрела на него. Он так быстро передумал?

– Я очень долго думал обо всем этом. И не хочу торопить события. – Не отрывая от нее взгляда, он повернул ее лицо к себе и замер, просто глядя на нее. Затаив дыхание, Сабрина перенеслась мыслями в тот момент, когда он впервые появился перед ней, вспомнила бессознательное ощущение, что он видит в ней что-то, о существовании чего не подозревает и она сама. Но теперь, глядя на него, в его горящие зеленые глаза, она тоже видела это в нем.

Наконец он поцеловал ее, прижав к себе, и она осознала, что он прав. Они могут не спешить. У них впереди целая ночь.

* * *

На следующее утро Зи вышла в кухню немного раньше, чем обычно, и с удивлением увидела, что там нет никого, кроме отца, – и только потом поняла, что сегодня суббота. Это означало, что ее мама все еще спала под воздействием двойной порции снотворного, принятого прошлым вечером. Зи смутно вспомнила, как Скотт обсуждал план поездки в Теллурид с несколькими друзьями, чтобы кататься на лыжах с вертолета.

Наслаждаясь тишиной, Зи подошла с чашкой эспрессо к столу, за которым сидел отец и читал газету.

– Ты сегодня рано встала, – прокомментировал он, удивив Зи, которая не думала, что ее перемещения по дому вообще как-то отражаются в его сознании.

Зи пожала плечами и взяла маффин с тарелки, которую оставила на столе Луиза, их домработница. Ей с трудом удалось поспать после того, как Нэш прошлым вечером сообщил им, что сыворотка по-прежнему неизвестно где. Убивало то, что она не сможет участвовать в расследовании. Как они вообще должны вернуться к «нормальной жизни», когда сыворотка в руках какого-то психопата и он может пустить ее в ход в любой момент?!

Отец отложил Wall Street Journal и перешел к местной газете «Седар-Спрингс», всю первую полосу которой по-прежнему занимала история Брандта.

Зи совершенно не удивилась, что ФБР немедленно вмешалось, чтобы взять под контроль информационный поток и очистить новости от лишних подробностей. Конечно, там не было ни слова о том, что существовали группы «пропащих», прошлая или нынешняя, что существует сыворотка, а Брандт на самом деле – Кевин Бэсуик. В официальной версии сообщалось, что в доме Брандта были найдены улики, подтверждающие, что он убил Лили Карпентер. Патрицию превозносили за то, что она выследила Брандта и пожертвовала своей жизнью, попытавшись арестовать его. Когда Брандт застрелил ее, объясняли они, он поджег дом и предположительно совершил самоубийство.

– Они выяснили, почему этот человек убил Лили Карпентер? – невинно поинтересовалась Зи.

– Лучшая их версия – ограбление, которое пошло не по плану. Начнем с того, что этот тип был психически нестабильным.

Зи пришлось буквально прикусить язык, когда она протянула руку к черничному маффину. Но звон в ушах заставил ее вскинуть голову. Впервые она услышала мысль отца, и она прозвучала так же громко и ясно, как и мысли других людей.

Но она потрясла ее до глубины души.

Она застыла, вцепившись в край стола, как в спасательный плот. Ее отец по-прежнему флегматично перелистывал страницы, но Зи понимала, что она только что услышала.

Почувствовав ее взгляд, он оторвался от газеты и увидел, как она смотрит на него широко открытыми глазами:

– Зельда, ты в порядке?

Она могла бы бросить обвинение ему в лицо в ту же секунду. Слова обжигали ей горло, стремясь вырваться на волю. Но кто знает, как он отреагирует?

Вместо этого она сдержанно кивнула, опустив глаза в пол.

– Я… это… забыла кое-что… наверху.

Ее ноги тряслись, когда она поднималась по черной лестнице в свою комнату, перешагивая через две ступеньки.

Только надежно укрывшись в своей спальне и плотно закрыв дверь, она достала свой телефон и позвонила Нэшу.

– Я знаю, кто купил сыворотку. Мы только что завтракали вместе.