Сквозь щели жалюзи уже просачивался бледный свет декабрьского дня, когда Сид проснулся с головной болью.
Он встал. На кухне ему попался на глаза настенный календарь, листки которого обычно отрывала приходящая к ним уборщица.
Вторник, шестнадцатое декабря. Осталась всего одна неделя до рождества…
А ведь чего проще — подойти к телефону, набрать несколько цифр, заказать разговор с Брауншвейгом — и он сразу же услышит голос Дорис. Но если она предложит приехать для объяснения в Брауншвейг, ему снова придется лгать. Сид уже знал, что за ним следят. Ему нельзя будет уехать, пока он не выполнит задания, пока за Арендтом не захлопнется входная дверь гостиницы на Штейн-плац.
Предложить сейчас Дорис вернуться в Берлин было бы рискованно. Если сорвется операция с профессором, Батлер непременно покажет ей проклятые снимки.
«Что делать? — в отчаянии думал он. — Если Арендт сегодня действительно придет на встречу, американцы, возможно, оставят меня в покое, но зато этот Адамс начнет меня шантажировать. Ведь он предъявил мне ультиматум, и срок его истекает сегодня. Он тоже знает про ночь у Эвелин. Наверное, между ним и этой девицей существует прямая связь. Разве я буду счастлив с Дорис, если этот разбойник сидит на моей шее! Дорис ждет ребенка… А через неделю наступит рождество… Надо что-то делать. Должен же я наконец найти какой-то выход! Я уже не владею собой, живу одним только коньяком да снотворным. Но и это уже перестает помогать».
Невидимыми наручниками Батлер и Адамс крепко сковали его, не давая сделать ни одного самостоятельного шага.
Внезапно Сид вспомнил, что нужно встретиться с Арендтом. Он поспешил в ванную, разделся и встал под душ. Ледяные струи иголками впивались в тело, а Сид все больше и больше, до отказа, открывал кран. Холодная вода отрезвила его.
Затем он растер себя докрасна полотенцем, оделся и стал бриться.
В зеркало он увидел свое серое, осунувшееся лицо.
Решение пришло внезапно. Он предупредит Арендта, а затем попытается уехать в Брауншвейг. Может быть, ему удастся ускользнуть от следящих за ним шпиков. Он должен во всем исповедаться перед Дорис. Ни в коем случае нельзя позволить, чтобы кто-то третий говорил ей об этом. Если он сам расскажет ей о скверной истории, в которую ввязался, об этих грязных фотографиях, то она откажется потом принять их вообще. Тем самым Батлер и Адамс потеряют над ним свою власть.
А все остальное не имеет значения.
Арендт стоял у окна своего рабочего кабинета и смотрел вниз на палисадник. Тонкий пушистый слой снега устилал газон и кутал ветви деревьев.
Профессор радовался предстоящей встрече со своим старым другом Паули.
«Нельзя так редко видеться, — размышлял он. — А то при встрече можно получить нервный шок. Сразу бросится в глаза, как постарел ты и твой друг».
Арендт подошел к столу. На нем высились стопки лабораторных протоколов с результатами исследований, представленные на утверждение отчеты ассистентов. Он сдвинул их в сторону и вытащил из-под них свои золотые карманные часы с крышкой.
«А может, мне сегодня закончить пораньше? — подумал он и нажал на кнопку — крышка часов отскочила в сторону. — Сейчас начало двенадцатого. Работы последнее время было много, но сегодня можно отдохнуть».
Его взгляд задержался на лежавшем сверху отчете. Он обратил внимание на красную черту графика, на аккуратно вписанные результаты вычислений, пробежал глазами несколько пояснительных строчек и незаметно для себя углубился в чтение материалов.
«Нет, хватит на сегодня, — отложил он бумаги в сторону. — Это немного подождет. Пойду».
Он снял белый рабочий халат и аккуратно повесил его на крючок, надел пиджак, проверил перед зеркалом, как завязан у него галстук. А что, если ему прихватить с собой ящичек настоящих бразильских сигар или бутылку советского коньяка?
Зазвонил телефон, но Арендт не обратил на него внимания. Закрывая на ключ ящики письменного стола, он вспомнил, что в книжном шкафу хранится коробка со старыми фотографиями. Вот чему обрадуется старый Паули! И он пошел доставать’ коробку.
В дверь постучали.
— Входите! — крикнул профессор, не оборачиваясь.
Вошел Гартман. Поздоровался.
— К сожалению, я еще раз должен вас побеспокоить, господин профессор.
Арендт, раздосадованный, повернулся к нему:
— Сегодня вы особенно некстати пришли ко мне…
— Очень сожалею, что не мог отложить своего визита, — тихо произнес Гартман, — но у меня важное дело.
Арендт подошел к письменному столу, сел.
— Несколько дней назад вы поделились со мной вестью о том, что сын вашего давнего друга профессора Паули передал вам приглашение своего отца…
— Да, да. Встретиться сегодня после полудня. Я как раз собираюсь туда ехать. Ах да! Забыл! Я же ведь просил молодого человека сегодня еще раз заехать ко мне на всякий случай…
— Значит, молодой Паули вот-вот появится здесь? — быстро спросил Гартман.
— Да. А в чем дело?
— Одну минуту, господин профессор. Скажите, вы хорошо помните слова молодого Паули о том, что его отец будет сегодня в Берлине?
— Мне уже шестьдесят два года, молодой человек, — сердито отозвался Арендт, — но глухотой я еще не страдаю. И ведь я уже говорил вам обо всем этом. Сколько можно?..
Гартман вынул из кармана газету и медленно произнес:
— Профессор Паули умер два месяца назад. Здесь напечатан некролог.
— Что вы говорите?.. — Арендт окаменел.
— Прошу вас… — Гартман протянул ему газету.
Дрожащими руками профессор водрузил на нос очки.
— Невероятно! Кто же это так глупо изволит шутить? Ведь его сын был здесь. Уж он-то должен был знать о смерти отца!
— Он прекрасно знал об этом. И никакой глупой шутки здесь нет. Объявление о смерти было напечатано в нескольких западногерманских газетах. Мы точно проверили это. Вот номер телефона его молодой вдовы. Можно заказать разговор с Гамбургом. Убедитесь сами. Профессор умер от инфаркта сердца. В Эппендорфской клинике. Его лечащего врача звали доктор Баумбах.
— Непостижимо! — простонал профессор, — Зачем же его сын приходил ко мне с такой кощунственной ложью?
Снова зазвонил телефон.
Арендт с досадой снял трубку.
— Да, да! — ответил он кому-то. — Да, я слышал уже звонок, но был занят… Кто?.. Ах, он ждет уже полчаса? Один момент!
Он закрыл ладонью микрофон и шепнул Гартману:
— Внизу ждет молодой Паули.
— Пригласите его подняться, — последовал ответ.
— Я жду его, — сказал Арендт в трубку. — Что вы собираетесь с ним делать? — поинтересовался он у Гартмана.
— Побеседовать. Представьте меня, пожалуйста, как своего сотрудника.
Арендт кивнул.
В дверь постучали, и вошел Сид.
— Добрый день, профессор. Я вам не помешал?
— Нет, нет! — Арендт сделал движение рукой. — Знакомьтесь: мой ассистент доктор Гартман. Господин Паули.
— Ваш отец знаком мне, — произнес Гартман.
Сид учтиво улыбнулся, с нетерпением ожидая, когда Арендт отпустит своего ассистента.
Но профессор неподвижно сидел за столом и молчал.
«Вот некстати этот ассистент. Надо бы намекнуть, что мне нужно поговорить с профессором с глазу на глаз», — решил Сид.
— У меня к вам большая просьба, — обратился к нему Гартман. — Я слышал, ваш отец находится сегодня в Берлине?
Сид молча кивнул.
— Он недавно опубликовал несколько научных работ… Подождите, где это мой список… Я же записал себе, — Гартман, порывшись в карманах, нашел листок бумаги. — Эти публикации у нас трудно достать. Помогите мне, пожалуйста, через отца достать их.
Сид облегченно вздохнул. «Вот почему задерживается здесь этот ассистент!»
Складывая листок с названиями работ и пряча его в карман, Сид поспешил заверить, что обязательно вышлет все, что просят. Только вот еще адрес нужен…
— Лучше всего, если вы вышлете сюда, на имя профессора Арендта, — произнес Гартман и после небольшой паузы добавил: — Жаль только, что этого никогда не будет.
— Почему? — встревожился Сид. — Во всяком случае, я попрошу отца…
Гартман встал и вплотную подошел к Сиду.
— Ведь ваш отец умер два месяца назад. В Гамбурге.
Сид переменился в лице. На него испытующе посмотрел Арендт.
— Разве не так? — продолжал Гартман.
— Да… он умер, — срывающимся голосом подтвердил Сид.
Гартман развернул перед ним свое удостоверение.
— Я сотрудник министерства государственной безопасности, господин Паули. Советую отвечать мне исчерпывающе и точно.
Сид кивнул.
«Опоздал… — горько подумал он. — Скажи я, что приехал сюда, чтобы предупредить Арендта, они все равно не поверят ни одному моему слову».
— По чьему указанию вы пытались завлечь профессора Арендта в Западный Берлин? — задал вопрос в лоб Гартман.
— По указанию Си-Ай-Си.
— Это правда? — профессор совершенно растерялся. — Но это же неслыханная подлость!
Гартман спокойно продолжал:
— Следовательно, вы работаете в этой американской секретной организации?
— Да.
— Давно?
— Почти полтора месяца.
— Чего хотят от профессора Арендта? Почему вы должны были пригласить его на встречу в отель на Штейнплац?
— Этого я не знаю, — сказал Сид.
— Только не лгите! — возмущенно воскликнул Арендт. — Скажите правду! Боже! Ваш отец стыдился бы вас!
— Я действительно не знаю, — чуть не плача, повторил Сид.
— Ну хорошо, — проговорил Гартман, — я верю вам. Мы не станем больше беспокоить профессора Арендта. Вы понимаете, господин Паули, что нам с вами надо еще продолжить беседу?
— Разумеется, — Сид встал.
«Конец! — пронеслось у него в голове. — Я пропал. Они отправят меня в тюрьму…»
— Позвольте мне, пожалуйста, встретиться с женой. Она ждет ребенка, — обратился он к Гартману.
— К сожалению, это невозможно. Пойдемте!