Батлер зевнул и посмотрел на часы.
— Черт возьми, уже поздно. Час ночи.
Эвелин промолчала.
Перед тем как спрятать бумаги в сейф, майор в последний раз просмотрел их.
— Итак, мы пришли к заключению, мисс Эвелин, — сказал он, — что завтра утром вы снова выезжаете на Восток. Вас будет ждать другой связной. На этот раз в Трептов-парке. Запомните место встречи: у первой урны справа, возле южного входа в парк. Если около нее вы найдете кусок оберточной бумаги с отпечатанным на нем названием фирмы «Кондитерская Блюмлейна, Штеглиц, Шлоссштрассе», значит, все в порядке. Наш человек обратится к вам. Он спросит вас о результатах тотализатора от двадцатого ноября. Вы должны ему ответить: «Я предпочитаю ходить на кэтч». Все ясно?
Эвелин машинально кивнула головой.
Батлер поднялся.
— Завтра вечером я жду вашего отчета.
В этот момент, не постучав, в кабинет ворвался Вильямс. Его лицо было красно от волнения. В руке он держал катушку с магнитофонной пленкой. Заметив недовольное выражение лица Батлера, он торопливо объяснил:
— Прошу прощения, сэр! Но мне кажется, что вам надо прослушать это как можно скорее. Здесь разговор агента по телефону Триста одиннадцать.
Майор насторожился и медленно опустился на стул.
— Это же номер Паули, — тихо произнес он. — Значит, этот парень вернулся? Почему же я ничего не знаю об этом? Эта старая заклепка Мюллер ни на что не способен!
Эвелин стояла у самой двери и беспокойно оглядывалась на нее. Те двое не замечали ее.
Сержант установил катушку в магнитофон, стоявший около стола Батлера, и включил его.
Майор внимательно слушал разговор Сида с Дорис, время от времени потягивая свою черную сигару. Сержант уже выключил магнитофон, а Батлер все еще пребывал в состоянии сосредоточенного молчания.
Эвелин замерла. Сейчас разговор шел о Паули, а вскоре вот так же они могли заговорить и о ней.
— Вильямс, — повернулся к сержанту Батлер, — надо немедленно кончать с этим делом. Где лейтенант Перси?
Эвелин бесшумно выскользнула за дверь.
— Я думаю, что он лег спать, — ответил сержант.
Батлер снял трубку.
Отозвался сонный голос Перси.
— Переодеться в гражданское и через десять минут прибыть ко мне в кабинет! — приказал Батлер.
— И мне тоже переодеться? — спросил сержант.
— Да.
Эвелин остановилась на тихой, едва освещенной улочке.
Ей было точно известно, что ожидает Сида. Это произойдет еще до рассвета. Она хорошо знала Батлера.
Она зябко поежилась и плотнее запахнула меховую шубку.
«Сид — моя жертва, — рассуждала она. — Без моей помощи они бы так быстро не обработали его. Правда, тогда рядом с ним оказалась бы другая… Таких, как я, у них достаточно, и все-таки в этом деле виновата я».
Эвелин вспомнила застенчивую попытку Сида познакомиться с ней в кафе «Бристоль», потом вечер, который они провели вместе, и эту последнюю ночь…
«Он ведь не хотел… — с горечью призналась она себе. — Мне пришлось дать ему героина. Он любит свою жену. Если бы он был груб, нагл или неприятен… — нет, он очень симпатичный парень. В самом деле, очень симпатичный… И теперь они его «выключат», как всегда это у них делается».
Она вспомнила записанный на пленку отчаянный голос Сида, усиленный динамиками. Он говорил как провинившийся, боящийся наказания ребенок, но это был все тот же Сид, которого она знала.
Перед ней всплыли знакомые лица его убийц — Батлера, сержанта и этого Перси…
Нельзя допустить этого!
Она может позвонить Сиду и предупредить его. Конечно, этот разговор сразу же перехватят. Батлер знает ее голос, и ее устранят так же быстро и бесшумно.
А как еще можно связаться с Паули? Поймать такси и поехать к нему домой? Пожалуй, будет уже поздно. Не предупредить ли немецкую полицию о готовящемся убийстве? Но по телефону ей не поверят. Пока они будут проверять его фамилию и адрес, пройдет немало времени. А Батлер все равно все узнает.
Позвонить, предупредить самого Сида — и тотчас же, немедленно бежать в восточный сектор!
Это единственный выход и для него, и для нее. Сида на той стороне знают, поверят и ей. Трюки Батлера на них не подействуют. Пусть даже они ее посадят. Разве это хуже, чем носить на себе клеймо убийцы и в конце концов, быть «выключенной» Батлером?
Перси, с трудом переводя дыхание, доложил майору о своем прибытии.
— Садитесь! — приказал Батлер, отвалился к спинке кресла и кивнул сержанту, который в своем эксцентричном полосатом костюме напоминал торговца скотом.
Вильямс запустил магнитофон. После первых же слов у Перси глаза полезли на лоб.
— Это же Паули, — сказал он. — С ума можно сойти! Парень снова здесь?
— Этот телефонный разговор состоялся двадцать шесть минут назад, — сказал Батлер. — Его жена, по всей вероятности, уже выехала в Берлин. Нам нельзя терять ни минуты. Вы с Вильямсом закончите это дело.
Лейтенант побледнел.
— Нет. — Он отрицательно замотал головой. — Этого вы не имеете права требовать от меня, сэр!
Батлер метнул свирепый взгляд на сержанта. Тот вышел из комнаты.
Майор угрожающе медленно поднялся, сверля глазами лейтенанта.
— Это приказ, ясно?
Перси тоже поднялся. Лоб его покрылся испариной.
— Вы не можете отдавать мне приказ об убийстве, сэр!
— Вы отказываетесь мне повиноваться?
— Я отказываюсь убивать!
— Хорошо, — криво улыбнулся Батлер. — У меня случайно оказалась запись еще одного разговора, лейтенант. Сейчас, кажется, как раз настало время послушать ее.
Он подошел к маленькому сейфу, стоящему в углу комнаты, вынул оттуда катушку и вставил ее в магнитофон.
Перси услышал свой голос.
— …Тебе совсем не надо бояться. Старику я ничего не скажу о пленке…
— Правда, ничего?.. — Это спрашивала Эвелин.
— Конечно нет. Можешь успокоиться, крошка…
Батлер выключил магнитофон.
— Достаточно? Или продолжить? Этим материалом я могу занимать вас, если захотите, примерно полтора часа.
— Это фальшивая запись! — начал протестовать Перси. — Магнитофон — юридически недействительная улика.
Батлер издевательски засмеялся.
— Верно, — сказал он. — А вот письменное подтверждение Эвелин. — Он вынул из стола документ с печатью. — Она подтвердила, что все так и было в тот день.
— Сэр!… — Перси задохнулся.
— Молчать! — загремел голос Батлера. — Несмотря на мой приказ, вы завели шашни с Эвелин и скрыли от меня, что она пыталась передать наш материал Ведомству по охране конституции. Вы знаете, что это значит для вас? Разжалование, военно-полевой суд и тюрьма. — Затем он снизил тон. — Я мог бы вам устроить пожизненное заключение и даже электрический стул. И вы еще вздумали теперь отказываться подчиняться мне! Далеко зашли, лейтенант!
— Вы требуете от меня убийства… — простонал Перси.
Батлер молча играл своим карандашом.
— У нас есть еще несколько минут, — как бы нехотя начал он. — Мы можем поговорить обо всем серьезно… Разумеется, этот козырь находится у меня в руках не первый день. Вас не удивляет, что только сегодня я вам открыл его?
Перси молчал.
Майор наклонился вперед. Глаза его, холодные и безразличные, совсем как глаза акулы, уставились на лейтенанта.
— Вас направили в Си-Ай-Си, потому что считали, правда по непостижимым для меня причинам, подходящим для службы у нас. Мы не можем позволить себе такую роскошь: отсылать обратно в войска офицеров, служивших в органах разведки. Тогда нам бы пришлось в течение чуть ли не всей их жизни следить за ними. Не правда ли, несколько обременительно для нас? Мы поступаем иначе. Мы их воспитываем. Трудновоспитуемых ломаем и из осколков лепим то, что нам нужно. Вы, лейтенант, совершили преступление. Вы изменили нам. Вы хуже Паули. Но обошлись мне гораздо дороже, чем он. Сегодня ночью вместе с Вильямсом вы убьете журналиста. Вы решите судьбу предателя, и если это вас не изменит и вы не станете хорошим работником, чего я от вас добиваюсь, то рано или поздно разделите судьбу Паули.
— Вы собираетесь казнить меня без судебного разбирательства? Вы не имеете права… Я американский офицер! — возмутился Перси.
— Я мог бы даже сам это сделать, — перебил его Батлер. — Это очень просто делается… — Он помолчал. — Ну как, готовы выполнить приказ?
— Так точно, сэр, — промямлил Перси и медленно поднялся.
Сид внезапно очнулся. Поднял тяжелую голову и растерянно осмотрелся. Где он? Потом пришел в себя и сообразил, где находится.
Прямо перед ним на письменном столе, надрываясь, звонил телефон. Нетвердой рукой Сид взялся за трубку.
— Говорит Эвелин, — донесся до него взволнованный женский голос. — Прошу вас, немедленно уходите из дома. Вам грозит смертельная опасность! Лейтенант Перси и Вильямс едут к вам, они хотят убить вас…
Слова Эвелин едва ли дошли до сознания Сида. Но одного ее имени оказалось достаточно, чтобы всколыхнуть в нем всю его неуемную ненависть к этой женщине.
— Молчи, тварь! — осипшим голосом закричал он. — Не верю я ни одному твоему слову. Что еще вы там задумали?
— Это правда! — торопливо перебила его Эвелин. — Перехвачен ваш разговор с Брауншвейгом. Они сейчас записывают и этот наш разговор. Вы думаете, что это мне сойдет с рук? Но мне сейчас на это наплевать. Скрывайтесь побыстрее и уезжайте в восточный сектор! Там вы будете в безопасности. Не теряйте времени!
Сид попытался вникнуть в ее слова. Напрасно. Коньяк одурманил мозги. Голова его была как будто свинцом налита.
— Все это просто смешно. Зачем меня убивать? Оставьте меня в покое…
Он бросил трубку.
Стало очень тихо. Он закрыл глаза. И опять уронил голову на руки. Ему стало совсем спокойно.
«Наконец-то я ушел от этих гангстеров», — пронеслось в голове.
…На этот раз Сид проспал всего несколько минут. Проснулся, бросил взгляд на часы. Было начало четвертого.
«Скоро Дорис приедет, — с облегчением подумал он. — И тогда все будет хорошо. Она так нужна мне. Мы начнем с ней новую жизнь».
Он пошел в ванную, налил в таз холодной воды и опустил в нее голову. Это освежило его. Затем почистил костюм.
Под ногами захрустело битое стекло.
«Ведь это я бил! Боже мой! Так напиться!» Он взял щетку, чтобы подмести осколки.
С улицы послышался приглушенный шум автомобильного мотора. Стукнула дверца машины. Почти вслед за этим у двери раздался звонок.
«Дорис! — подумал он, замирая от радости. — Это Дорис!»
Он быстро поставил кресло на место и отнес щетку на кухню. Опять позвонили.
Сид ринулся к двери.
На лестничной площадке, напротив слабо освещенного окна, Сид различил силуэты двух мужчин. Он хотел что-то спросить, но голос отказался служить ему. На одно мгновение яркая молния ослепила его — звука выстрела он уже не услышал. Острая боль пронзила тело, грудь придавило гигантской тяжестью. Кричать он не мог — рот был полон крови. Перед глазами плясали радужные спирали. Сиду казалось, что он проваливается в бездонную пропасть.
Несколько дней спустя, как всегда около десяти часов утра, Батлер вошел в свое бюро. Казалось, он был неплохо настроен.
Штаб-сержант Вильямс поздоровался с ним, положил на письменный стол несколько газет и вышел.
Майор с любопытством бросил взгляд на заголовки: «Западноберлинский журналист — жертва восточной службы госбезопасности», «Убийство без грабежа», «Сенатор по внутренним делам Липшиц дает разъяснения»…
«Превосходно! — Батлер снял перчатки. — Стоило только прессе дать немного «секретной информации», и все пошло как по маслу».
Он нажал на кнопку селекторного устройства и приказал Перси явиться к нему.
— Вы уже читали утренний выпуск? — спросил майор и показал на газеты.
Лейтенант подошел к столу и пробежал глазами крупные заголовки, напечатанные красной краской.
— Эти молодчики из службы госбезопасно-сти совсем обнаглели, — спокойно заключил он.
Майор внимательно наблюдал за ним.
— Браво, лейтенант! Вы начинаете мне нравиться. Ну, что новенького?
Перси распахнул принесенную с собой папку.
— Я завербовал нового человека. Его зовут Фред Келлер. Работает в статистическом управлении. Тридцати двух лет. Женат. Один ребенок. В восточной зоне есть родственники. Тесть, инженер в Дессау, часто приезжает в Западный Берлин — он очень привязан к своему внуку. Сам Келлер — постоянный гость ночного клуба «Чарли». Хоть он и женат, у него дурные наклонности… Близко знаком с миксером, который по вечерам выступает в женской одежде. Я разузнал об этом и потому смог нажать на Келлера. В конце концов, он чиновник…
— Очень хорошо, — удовлетворенно произнес Батлер. — Проба почерка?
— Уже на экспертизе.
— Телосложение?
— Несколько хилый.
— Хобби?.. Я хочу сказать, какие еще «увлечения», помимо…
— Филателист.
Батлер кивнул.
— Дадим ему проверочное задание…