— Маркус? — Кевин окликнул его в студии во время эфира.

— Да, Кевин, — нехотя ответил Марк. Он только что закончил свой спортивный радиорепортаж и собирался заняться каким-нибудь дополнительным комментарием или обозрением.

В последнее время Кевин получал огромное удовольствие, когда выводил друга из равновесия. Ехидные замечания, умно замаскированные под шутки, стали его любимым орудием. До сегодняшнего дня такое поведение раздражало Марка, но он старался махнуть на это рукой. Однако сегодня что-то особенное в тоне Кевина и в его позе насторожило Марка, он почувствовал грозящую ему опасность. Хорошие отношения между ними, казалось, остались в прошлом.

— Выкладывай свои сплетни, приятель.

— Сплетни? — Кевин вел себя так, словно только что узнал самую потрясающую в мире новость и не мог дождаться момента, чтобы поделиться ею. Марком овладело раздражение. «Лучше бы тебе помолчать, дружище», — подумал он.

— Насколько я понимаю, тебя приглашают в Нью-Йорк. Ты действительно собираешься работать в «Спортс иллюстрейтед»?

— Ох, мой милый Кевин. Какой невинный вопрос. Когда ты услышал об этом? А самое главное — от кого? — Марк постарался, чтобы его тон остался добродушным, но глаза сверкали от злобы.

— Без комментариев, — засмеялся Кевин, самодовольно ухмыльнувшись.

— Тогда, боюсь, мой ответ будет таким же. Без комментариев.

Скрипя зубами, Марк ждал, пока Кевин запустит в эфир рекламу.

— Ты сукин сын! — прорычал он.

Сидя на высоком стуле, Кевин откинулся назад. Он выглядел невинным, как овечка. Марк с удовольствием бы подрался с ним.

— Проблемы?

— Много проблем. Когда это мы ругались насчет чего-то, что не относится к делам этой радиостанции, нашим слушателям или спорту Чикаго в целом? Ты ведешь себя... — Марк замолчал, чтобы окончательно не взбеситься, и посмотрел на собирающихся в студии людей, наблюдавших за их стычкой.

— Очевидно, тебе хотелось бы обсудить это, Марк.

Покровительственный тон Кевина резко кольнул Марка, словно его ужалила оса. Но ему ничего не оставалось делать, как проследовать за Кевином в укромный уголок холла.

— Не используй свое шоу, чтобы сводить счеты со мной, — сразу набросился на Кевина Марк. — Меня уже тошнит от этого! Я здесь директор спортивного отдела только по одной причине — мы с тобой хотели работать вместе. Мы с тобой дружили еще с колледжа. Вернее сказать, привыкли быть друзьями. Так чего же ты сейчас от меня добиваешься? Большое спасибо за твои неосмотрительные комментарии, теперь средства массовой информации от меня не отстанут, выведывая, что происходит!

— Это цена твоего успеха, приятель, — снисходительно сказал Кевин, щелкнув языком. Он и не собирался извиняться. — Кроме того, твои гигантские амбиции пора бы немного укротить, Абингтон. Не вздумай возомнить, что ты выше толпы, раз получил предложение от «Спортс иллюстрейтед».

Это обвинение отлетело от Марка словно мячик, потому что он знал, что в нем не было ни единого слова правды. Он прекрасно понимал, почему Кевин ведет себя так враждебно. И это не имело никакого отношения ни к амбициям Марка, ни к его профессиональному положению:

— О, понимаю. Итак, Джен не вписывается в общую картину? Она не является причиной того, что ты ведешь себя как последний негодяй?

— А при чем тут она? У меня есть Бренда.

— Может быть, у тебя и есть Бренда, — ухмыльнулся в свою очередь Марк, — но она не нравится тебе. И никогда не нравилась. Думаю, тебе становится с ней скучно, и ты снова решил обратить свой взгляд на Дженнифер. Лучше забудь об этом. — Кевин нарочно зевнул. Но Марк знал, что попал точно в яблочко, и поэтому продолжал свое наступление. — Я уже говорил раньше и повторю еще раз: мы с Джен друзья. Тем не менее, даже и мысли не допускай о том, чтобы снова с ней встречаться, Кевин. Я этого не позволю.

— Не позволишь? — Кевин угрожающе пододвинулся ближе к Марку. — Рад слышать, Абингтон, но у тебя нет никаких шансов в этом деле.

— Держись от нее подальше, Кевин. — Марк был непреклонен. — Ты ведь бросил ее ради своего нового продюсера.

— Не надо мне твоих ханжеских рассуждений, Абингтон. Пусть Дженнифер сама решает.

— Превосходно, — уступил Марк, небрежно пожав плечами. — Я предоставлю право выбора Джен. Она слишком умна, чтобы дважды наступить на одни и те же грабли.

На какое-то мгновение, глядя на озлобленное лицо Кевина, Марк пожалел о том, что придерживался позиции пацифиста. Заставляя себя успокоиться и сохранять уравновешенность, он засунул руки в карманы брюк.

— Если ты еще хоть раз поставишь меня в такое же неловкое положение, как сегодня, — предостерег он, — или приведешь в замешательство во время прямого эфира, моей ноги здесь больше не будет. Я уйду. И посмотрим, как руководство радиостанции посмотрит на это.

День превратился в сплошной кошмар. Марк не удивился, обнаружив на своем рабочем столе сообщения о звонках из нескольких газет и телевизионных станций в Чикаго. Он прекрасно понимал, что представители средств массовой информации хотят от него подробностей о новом предложении работы и ответа на один-единственный вопрос — собирается ли он уехать?

Спустя некоторое время после прихода Марка в редакцию к нему зашел Том Брайер:

— Говорят, тебя преследуют охотники за сенсациями. Я слушал радиопередачу сегодня утром и ждал, когда ты появишься в офисе. Как ты собираешься справиться с этой ситуацией?

Видя сочувствие на лице Тома и чувствуя его усталость, Марк захотел извиниться перед ним. Естественно, он не мог контролировать то, что люди станут говорить о предложенной ему работе в «Спортс иллюстрейтед». Тем не менее, из-за Тома Марк чувствовал себя скверно.

— Я еще не принял решения, — сообщил он. — Что бы ты ни посоветовал, мне это подойдет.

И именно Том привел Марка в равновесие:

— Я понимаю, что ты переживаешь, стараясь принять такое важное в твоей жизни решение, но чувствую, что ничем не могу помочь тебе. Мне бы хотелось, чтобы ты остался здесь. Но нельзя позволять другим, особенно журналистам, принуждать тебя сделать выбор раньше, чем ты сам будешь к тому готов.

На Марка произвело огромное впечатление то, что он услышал слова одобрения от главного редактора. Но от этого ему стало еще хуже. Он слишком поздно осознал, как тяжело ему будет оставить ту жизнь, которую он вел в Чикаго.

— Я никому не стану перезванивать. А если они снова позвонят, пусть секретарь отвечает, что в настоящее время у меня нет комментариев насчет этого предложения: Черт побери, и это ведь правда.

Том встал и похлопал друга по спине:

— Я надеялся, что ты скажешь именно это. Спасибо. — Он уже было собрался уйти, но потом обернулся. — Я работал редактором в газетах по всей стране, но я никогда не встречал спортивного журналиста, у которого было бы столько читателей, как у тебя. Как только новость стала всеобщим достоянием, я знал, чего следует ожидать, — закончил Брайер.

Дженнифер зашла в кабинет Марка чуть позже. Ссутулившись на своем стуле, он выглядел удрученным, просматривая одно за другим пачку смятых сообщений.

— Марк, у тебя готовы заметки с пресс-конференции для...

Увидев напряженные черты и мрачное выражение его лица, Дженнифер мгновенно замолчала и на время забыла о работе. Она подошла поближе:

— Что случилось?

— Взгляни, — предложил Марк, протягивая ей пачку бумаг.

— Журналисты из газет «Трибюн», «Сан таймс», из информационных агентств, теле- и радиостанций. — Она удивленно подняла глаза. — Что это значит? Почему все эти люди хотят поговорить с тобой?

— Я могу сказать тебе правду, Мордашка: они не собираются узнавать у меня результаты вчерашней игры на Кубок страны. Очевидно, ты сегодня не слушала утреннюю программу Кевина.

— Сегодня — нет. Обычно я ее не пропускаю, но у меня сегодня рано утром было интервью, поэтому не удалось послушать радио. А что произошло?

— Он заявил в прямом эфире, что я могу уехать в Нью-Йорк.

Дженнифер поняла. Конечно, новость о предложении работу Марку просочилась в средства массовой информации из-за «Спортс иллюстрейтед», но это было сделано ненамеренно. Очевидно, Кевин услышал об этом одним из первых и вцепился в эту новость, как стервятник в свою жертву, желая стать первым, кто разожжет пожар.

Но почему? Зачем он поставил Марка в такое положение, что теперь ему придется отбиваться от журналистов и, возможно, менять планы на будущее? Ведь они были друзьями.

— А-а-а, техника косвенного давления, — заметила Дженнифер, испытывая сочувствие к Марку.

— Ты угадала, Мордашка. Скоро каждая радио — и телестанция и газета с ликованием сообщит, что мне предлагают работу в «Спортс иллюстрейтед», и я могу уехать из Чикаго. Они дадут читателям знать, какое выгодное предложение мне сделали, и в итоге те станут подумывать о том, чтобы получать спортивную информацию где-нибудь еще. В конце концов, они выяснят, что скоро я окажусь в Нью-Йорке. Как же можно отказать такому журналу, как «Спортс иллюстрейтед»?

— Они пытаются принять решение вместо тебя, — расстроилась Дженнифер, — и делают это небезуспешно. Но кого я действительно не понимаю, так это Кевина. Он не должен был выносить эту новость на суд общественности. С друзьями так не поступают.

— С друзьями? — пробормотал Марк. Ему не хотелось говорить о Кевине с Дженнифер. Еще не время. — Это свидетельствует только о том, насколько серьезно предложение «Спортс иллюстрейтед», — быстро продолжил Марк: — Они горят желанием увидеть меня в штате собственной редакции. Они запустили эту информацию, чтобы оказать на меня давление и ускорить мое решение, а Кевин, очевидно, слушал внимательно. Позже, Мордашка, я объясню тебе мотивы его поведения. Достаточно сказать, что мы с ним поругались.

— А как насчет самой работы, Марк? — озабоченно спросила Дженнифер. — Ты так же серьезно настроен, как и «Спортс иллюстрейтед»? Именно это волнует меня больше всего.

Отложив в сторону бумаги, Марк улыбнулся. Глядя на него, Дженнифер почувствовала, как у нее закружилась голова.

— Ты всегда больше всех и лучше всех поддерживала меня, Джен. Сейчас ты задала мне хороший вопрос. Вся беда заключается в том, что я сам еще не знаю, как на него ответить. — Он покачал головой. — Но я абсолютно уверен в том, что мне не нужен весь этот ажиотаж. А теперь все захотят знать подробности. Я уезжаю? Или остаюсь? Какая зарплата? Какие дополнительные льготы? Ты меня знаешь, Мордашка, я просто очень увлечен спортом, и мне повезло, что я умею еще и очень хорошо писать.

«Весьма скромное заявление», — подумала Дженнифер, но промолчала, дав возможность Марку высказаться дальше.

— Мне нравятся люди, с которыми я встречаюсь, поэтому я много общаюсь с ними, и это отличает меня от других. Но я не гонюсь за деньгами или за престижем — ради самого престижа.

— Но у тебя есть и то и другое — деньги и престиж — здесь, Марк.

Дженнифер хотелось взять свои слова обратно, как только она произнесла их вслух. Меньше всего сейчас Марк нуждался в том, чтобы выслушивать еще одно мнение, испытывать давление со стороны еще одного человека, а она практически просила его остаться в «Сентинел».

— О, извини. Мне следует научиться иногда промолчать. — Сокрушаясь о том, что ей самой вредит ее чрезмерная прямолинейность, Дженнифер торопливо искала предлог уйти. — Я чуть не забыла о том, ради чего зашла. Передай мне заметки о пресс-конференции Фила Джексона, как только у тебя появится возможность, хорошо?

Марк посмотрел вслед Дженнифер. На самом деле ему очень хотелось поговорить с ней. Она потрясающе прокомментировала некоторые из его мыслей насчет предложения по работе, и, кроме того, он хотел поставить ее в известность о реальных причинах враждебности Кевина. Но сейчас еще время для этого не пришло.

На следующий день Марк направлялся в свой кабинет, не отрывая взгляда от газеты со статьей. Он прошел к своему столу и уже собирался сесть, когда заметил что-то неладное...

Он посмотрел вниз, и первое, что увидел, была пара кремового цвета замшевых туфель-лодочек. Длинные стройные ноги. Совершенно прозрачные кремового цвета чулки.

Марку не было необходимости разглядывать эту женщину дальше. Он мог узнать эти ноги из тысячи.

— Добрый день, Гвин, — поздоровался он, не поднимая головы.

Он сел, нисколько не удивившись и не смутившись, чем заставил рассмеяться Гвин Олдридж.

— Добрый день, — спокойным тоном ответила она. Марк отложил в сторону бумаги и наконец взглянул на Гвин, широко улыбнувшись. О да. Это была действительно Гвин, словно только что сошедшая с экрана из пятичасовых новостей или вышедшая из бутика на Пятой авеню Нью-Йорка.

Марк немного откинулся назад и стал пристально изучать Гвин. Его пытливый глаз искал изменения, которые произошли в ней за прошедшее время. В конце концов, прошел уже год с тех пор, как они были любовниками, — процветающая, очаровательная пара на пути к счастливому будущему.

Довольная тем, что ее внимательно рассматривают, Гвин подняла прекрасно очерченную бровь и ждала комментариев Марка.

Физически она оставалась такой же, какой он ее запомнил: с распущенной копной густых, черных как смоль волос, красивыми чертами лица и пытливыми, живыми светло-карими глазами.

Однако Марк заметил и некоторые отличия между тем, что было сейчас, и тем, что осталось в его памяти. Гвин Олдридж с первого взгляда на нее казалась воплощением успеха и сексуальной привлекательности. А также элегантности. Марк был рад снова увидеть бывшую возлюбленную, но вместе с тем оставался к ней холодным. И это удивило его.

В это же время Гвин наблюдала за Марком.

Наконец он решил нарушить молчание.

— Дорогая, ты олицетворяешь Манхэттен, — лукаво заметил он.

Марк встал и поставил свой стул напротив нее, протянув Гвин обе руки. Она быстро взяла их в свои.

— А ты ожидал чего-то меньшего? Насколько я поняла, ты тоже скоро начнешь страдать этой же болезнью.

— Действительно? — Марк сделал вид, что удивлен. Они отпустили руки, и Гвин наконец оставила свое притворство.

— Да. — Налет Манхэттена испарился в мгновение ока, и показалась настоящая Гвин. Та, которую Марк так сильно любил год назад. Ее глаза горели огнем энтузиазма, а поза потеряла всю видимость холодности и сдержанности. — Мне известно о «Спортс иллюстрейтед». Узнала от одного друга моего друга, что они не просто предлагают тебе работу, а готовы достать для тебя солнце и луну в придачу.

Марк невольно улыбнулся тому, с какой страстью она произнесла эти слова. Ему всегда нравилось подшучивать над Гвин, потому что она тоже, в свою очередь, не давала ему спуску.

— Друг твоего друга? — с сарказмом спросил он.

Гвин откинулась на спинку стула с выражением скуки.

— Конечно, Марк. Средства массовой информации в Нью-Йорке, как ты знаешь, завязаны в крепкий узел. Итак, что скажешь? Когда ты уезжаешь? Почему ты ничего не рассказал мне? Это потрясающая новость!

Марк рассмеялся. Его довольный вид только усилил в Гвин уверенность, что он уже сидит на чемоданах.

— Я еще ничего не решил, — неожиданно произнес он.

Если бы Марк сообщил, что собирается присоединиться к скотоводам Монголии, он бы шокировал Гвин меньше. Ее коралловые губы вытянулись от удивления. Она промолчала, но весь ее вид говорил об одном — о разочаровании.

Марк встал и вернулся к своему рабочему столу.

— Это не так просто, как ты думаешь...

На его столе зазвонил телефон. Марку хотелось бы забыть обо всем этом, но он не мог.

— Я не позволю тебе увильнуть от ответа, — быстро проговорила Гвин, сердито посмотрев на него, пока он поднимал трубку.

— Алло? О... да, Мордашка. Я найду это через минуту. У меня сейчас сидит посетитель... с которым ты захотела бы встретиться. Есть свободная минутка? — Марк посмотрел на Гвин с лукавым видом, надеясь уговорить ее сменить тему разговора, и заметил, что она смотрит на него с любопытством. — Хорошо, загляни ко мне в кабинет, как только освободишься.

— Дженнифер все еще работает здесь? — спросила Гвин, когда он повесил трубку.

— Да. А как ты узнала?..

— Она единственная, кого ты когда-либо называл Мордашкой, — улыбнулась Гвин. — Помнишь, как мы ходили на свидание вчетвером — вместе с ней и Кевином? — Прежде чем Марк успел ответить или дополнить ее слова, она продолжила: — Я так и не получила приглашение на их свадьбу. Я бы в любом случае не смогла приехать, Нью-Йорк все-таки далеко, но мне бы хотелось послать им подарок.

— Они не поженились, — без обиняков сообщил Марк.

— Правда?

Повисла неловкая пауза, пока Марк подбирал подходящие слова, чтобы объяснить, почему так произошло.

— Кевин встретил другую женщину, и для Дженнифер это было потрясением.

— Какой негодяй! — возмутилась Гвин.

— Совершенно с тобой согласен, — печально произнес Марк. — Да и наши отношения с ним в последнее время не назовешь дружескими.

— Это ужасно! Что происходит здесь после того, как я уехала? Весь город катится в пропасть.

— Времена изменились.

— И не к лучшему. Бедная Джен. Мне противно от мысли, что ее так обидели. С ней все в порядке?

— Да. Для нее этот год был очень тяжелым. Всего месяц назад она потеряла отца. — Потом, чтобы избежать сентиментальности, Марк заставил себя перейти на веселый тон. — Она будет рада увидеть тебя снова.

Смутная догадка мелькнула в голове Гвин. На лице появилась тень, но потом моментально исчезла, словно дымок.

— Я тоже буду рада встретиться с ней, — вежливо откликнулась она.

Чуть позже Дженнифер постучалась в дверь кабинета и застыла на месте, увидев, что за «посетитель» был у Марка:

— Гвин. Здравствуй.

— Привет, Джен.

Они быстро обнялись, и Дженнифер посмотрела на эту женщину, изо всех сил стараясь справиться со своими эмоциями. Но одна мысль пронзила ее: «Какого черта Гвин Олдридж делает в Чикаго?»

Хотя на самом деле Дженнифер это знала. Гвин готова была на все, чтобы уговорить Марка уехать в Нью-Йорк.

Ярость переполняла ее сердце, но она скрывала свой гнев под маской удивления.

— Рада видеть тебя. Когда ты приехала?

— Несколько часов назад. Я даже еще не успела разместиться в гостинице, потому что сначала хотела повидаться с Марком.

«Готова поклясться в этом», — подумала Дженнифер. Будь проклята эта Гвин! Теперь Дженнифер чувствовала, будто действительно потеряла Марка. Вот и Гвин отправилась в Чикаго, словно Кевина и других ненормальных журналистов оказалось недостаточно, чтобы оказывать на него давление. Теперь у «Сентинел» нет никаких шансов уговорить его остаться в редакции.

— Сегодня вечером вместе поужинаем, Марк. — Гвин нарушила тягостную тишину, повисшую в кабинете, подошла к Марку и лениво чмокнула его в щеку. Прежде чем уйти, она взяла Дженнифер за руку. — Я пробуду в городе несколько дней. Я скучала по тебе, Джен. Нам нужно как-нибудь вместе пообедать и поболтать о том, о сем. Согласна?

Глядя на невинное лицо Гвин, Дженнифер почувствовала, как у нее замерло сердце. Она уже мысленно распрощалась с Марком:

— Конечно, дорогая.

Дженнифер заметила, что в глазах приятельницы промелькнуло торжество победы, но она просто кивнула головой, улыбнулась и посмотрела на Марка долгим взглядом, прежде чем уйти.

Дженнифер не могла дышать. Сердце бешено колотилось. Ее охватила такая боль, что закружилась голова. Со странным выражением лица она уставилась на закрытую дверь, не осознавая присутствия Марка. Ощутив легкое прикосновение к своему плечу, Дженнифер очнулась. Ей захотелось просто расслабиться, положить голову ему на грудь, умолять не уезжать, не поддаваться чарам Гвин...

— Мордашка, — мягко спросил Марк, — хочешь поговорить об этом?

— Нет, со мной все в порядке, — покачала головой Дженнифер, быстро отвернувшись. — Я немного удивлена, но все хорошо.

Марк не удовлетворился таким ответом. Он взял Дженнифер за локоть, не давая ей выйти из кабинета:

— Ты мне кажешься слишком бледной. Если это Гвин так подействовала на тебя, тогда...

Дженнифер не смогла с собой справиться. Слова слетели с ее губ прежде, чем она успела обдумать их или вовремя остановиться:

— Не позволяй ей заполучить себя, Марк, — сказала она сердитым голосом. — Если она та, с кем ты хочешь быть, тогда другое дело. Но ты позволил ей уехать, когда она переселилась в Нью-Йорк, и никто из вас даже не вспомнил о прошлом — по крайней мере, так ты говорил мне. Она здесь только по одной-единственной причине — легонько подтолкнуть тебя к тому, чтобы ты покинул Чикаго и присоединился к ней в Нью-Йорке. Но я тоже собираюсь добиваться своего, несмотря на Гвин. Прости, что я так говорю, Марк, но я не собираюсь ждать милостей от природы. Я не хочу, чтобы ты уезжал.

Прежде чем Марк успел ответить или задержать ее, Дженнифер выбежала из кабинета.

* * *

Выйдя из редакции, она долго шла, не останавливаясь, и прислушивалась к стуку сердца.

Она сожалела о том, что вела себя так прямолинейно, о том, что ею тоже манипулировали, но больше всего о том, что она может потерять Марка Абингтона, если он уйдет к Гвин Олдридж.

Теперь ее чувство к Марку не вызывало никаких сомнений. За ее гневом скрывались любовь и ревность, так тесно связанные между собой, что их было не отделить друг от друга.

Не в силах больше бороться с собой, Дженнифер позволила своим чувствам выплеснуться наружу. При имени Гвин Олдридж холод пронзил ее с ног до головы, словно ее окатили ледяной водой.

Дженнифер замедлила шаги, стараясь дышать как можно глубже и спокойнее по мере того, как увеличивалось расстояние между ней и серым зданием, в котором размещалась редакция «Сентинел».

Она испытывала ужасную боль. Работа мысли не знала ни передышек, ни успокоения. Когда-то давно между ней и Марком были установлены правила общения. Дружба. Доверие. Ничем не осложненные взаимоотношения. И все.

Но сейчас этого было недостаточно.

Она любила его. Безгранично любила Марка Абингтона всем сердцем.

Слишком поздно... Почему ей потребовалось так много времени? Почему она сделала для себя это открытие тогда, когда уже слишком поздно изменить их отношения? Мужчина, с которым она могла бы быть счастлива всю оставшуюся жизнь и который многие годы был ее лучшим другом, скоро уедет.

Ситуация продолжала ухудшаться.

На следующий день рано утром ей позвонила Гвин.

— Надеюсь, ты всерьез приняла мое предложение пообедать вместе. — Голос подруги звучал очень бодро. — Мне бы хотелось увидеться с тобой сегодня, если это возможно.

Дженнифер закрыла глаза и медленно досчитала до десяти, пока формулировала ответ и с надеждой искала повод отказаться. К сожалению, она не нашла в себе сил спорить с Гвин:

— Конечно. В какое время?

— Это ты мне скажи. — Гвин издала очаровательный смешок. — Это ведь ты сегодня работаешь, а не я. Когда тебе удобно?

Никогда...

— Мне подойдет час дня.

— То «Бистро» все еще пользуется популярностью?

Проклятие! Гвин даже это предусмотрела.

— Безусловно.

— Превосходно. Тогда до встречи.

Дженнифер медленно повесила трубку, мечтая о том, чтобы никогда не встречаться ни с Гвин, ни с Марком.

Дженнифер испытывала мучение. Иногда ей хотелось увидеть лицо Марка или дотронуться до него. А через секунду она ненавидела и его, и свое чувство к нему.