Жизнь с ее явлениями можно уподобить сновидению, фантому, пузырю, тени, блеску росы или вспышке молнии и представлять ее следует именно такой.

Слова Будды («Алмазная Сутра»)

 

I. ЗНАЧЕНИЕ «БАРДО ТХЁДОЛА»

Как вклад в учение о смерти, загробной жизни и перевоплощении то, что мы по-тибетски называем «Бардо Тхёдол» («Освобождение посредством слушания в посмертном состоянии») или «Тибетская книга мертвых», занимает особое место среди священных книг мира. Являясь кратким изложением главных учений буддизма Махаяны, она представляет огромную ценность как религиозно-философский и исторический памятник. Будучи трактатом, по существу основанным на оккультных разделах философии йоги (которые преподавались в качестве главнейших наук в знаменитом университете в Наланде — Оксфорде древней Индии), эта книга, вероятно, одна из самых значительных из числа переданных Западу. Как путеводитель мистического содержания для ушедших в другой мир с его многими иллюзиями и различными градациями, границы которого — смерть и рождение, она имеет большое сходство с «Египетской книгой мертвых», что наводит на мысль о возможности их происхождения из одного источника. Но пока мы доподлинно знаем, что зерно учений, которые здесь изложены для читающих по-английски, было сохранено для нас многими поколениями святых и мудрецов Тибета — этой богохранимой страны Снежных гор.

 

II. ЯЗЫК СИМВОЛОВ

«Бардо Тхёдол» уникален в том смысле, что в нем описан в доступной для умозрительного восприятия форме весь цикл существования в мире явлений (сансарё) между смертью и рождением, то есть древнее учение о карме, или последствиях (называемой Эмерсоном воздаянием), и о перевоплощении, которые рассматриваются как главные законы природы, управляющие жизнью человека. Однако нередко это учение воспринимается как иррациональное, так как большая его часть изложена на тайном языке. Д-р Уодделл (L. A. Waddell) на основании тщательных исследований пришел к выводу, что «ламы владеют ключами к переданным Буддой знаниям, фактически неизвестным европейцам»

Ученые ламы, как и покойный лама Кази Дава-Самдуп, считают, что с древнейших времен существует известный посвященным интернациональный тайный код, позволяющий проникать в тайный смысл этих оккультных учений, все еще ревностно охраняемых религиозными обществами Индии, Тибета, Китая, Монголии и Японии.

Западные оккультисты также склонны считать, что иероглифические письмена Древнего Египта и Мексики являются в некотором роде популярной, или экзотерической, версией тайного языка. Они утверждают, что Платон и другие греческие философы иногда пользовались символическим кодом, когда излагали учения Пифагора и орфиков, что в кельтских странах друиды передавали все свои эзотерические знания с помощью символов, что притчи в проповедях Христа, Будды и других великих учителей выполняли такую же роль, что через такие произведения, как басни Эзопа, миракли и мистерии средневековой Европы, в современную литературу Запада проникли древние символы Востока. Как бы то ни было, не подлежит сомнению, что ни в одной из великих философских систем древности и даже в произведениях светской литературы никогда не считалось возможным адекватно передавать на обычном языке трансцендентальные понятия или даже полное содержание этических учений. Агнец, дракон (змей), голубь над алтарем, треугольник, окружающий Всевидящее Око (имеющийся также у франкмасонов), священный знак рыбы, вечный огонь или изображение восходящего солнца на блюде для жертвенного хлеба, которым причащают верующих во время исполнения католический мессы, архитектурная символика и ориентация церквей и соборов, сам крест и даже цвет и форма облачений священника, епископа и папы — молчаливые свидетели сохранившейся в современном христианстве языческой символики. Но ключ к расшифровке значений почти всех христианизированных символов был по невежеству утрачен. Собиравшиеся на церковных соборах для борьбы с ересью, не имеющие посвящения церковники судили о глубоком символизме раннего христианства, называемого гностицизмом, как о «безумном восточном идолопоклонстве» и объявили его ересью, в то время как, по утверждениям самих гностиков, раннее христианство в своей основе было эзотерическим учением.

Аналогичным образом последователи Северного буддизма, в котором символы играют очень важную роль, подвергаются критике буддистами Южной школы за то, что провозглашают себя хранителями эзотерического учения, большей частью передаваемого устно из поколения в поколение его признанными адептами, причем линия преемственности идет прямо от самого Будды, а также за распространение записанных доктрин (как например, содержащихся в «Саддхарма-Пундарике»), противоречащих учениям Ти-Питаки (санскр. Три-Питака) — Палийского Канона. Но хотя многие последователи Южного буддизма утверждают, что в учениях Будды не содержится никакого другого смысла, кроме буквального, их мнение можно опровергнуть, указав на наличие в Палийском Каноне большого числа притч и иносказательных выражений. Некоторые из них ламы истолковывают как символы, подтверждающие эзотерическую традицию, ключом к которой, по их утверждению, вероятно, небезосновательному, они владеют через посвящение.

Ламы соглашаются с буддистами Южной школы в том, что Ти-Питака (Три-Питака, или Три Корзины Закона) представляет собой записанное учение древних — Тхераваду, но в то же время подчеркивают, что Питака не содержит полного учения, что в Питаке отсутствует многое из учений Будды о йоге, то есть главным образом те доктрины, которые хранились в тайне вплоть до наших дней, «Эзотерический буддизм», как теперь называют это направление, и мы не беремся судить, насколько правомерно такое его название, представлен в основном учениями, передаваемыми в соответствии с незыблемым древним правилом от гуру шишье (от учителя к ученику) только устно.

В Палийском Каноне записано, что Будда не держал ничего в «зажатом кулаке» (см. Маха Париниб-бана Суттана, Дигха Никая II). Это выражение означает, что Будда передал все Учение членам Сангхи (монашеской общины), так же как в наше время гуру передает посвященным ученикам и неофитам знания, необходимые для их духовного развития. Однако отсюда вовсе не следует, что все эти знания были записаны и таким образом стали доступны непосвященным, не отрекшимся от мирской жизни, и что когда-либо они были введены в какой-нибудь канон. Сам Будда ничего из своих учений не записывал, а его ученики, составившие после его смерти своды учений, вероятно, не записывали все, что говорил их Учитель. Если так оно было и существуют, как утверждают ламы, незаписанные учения Будды, которые никогда не передавались никому, кроме членов Сангхи, тогда, несомненно, есть внеканонический, эзотерический буддизм. Понимаемый таким образом эзотерический буддизм, однако, ни в коей мере не противоположен каноническому, то есть экзотерическому буддизму, а связан с ним, как высшая математика с элементарной, как вершина пирамиды, символизирующей буддизм в целом.

Отсюда следует, что факты, на которые можно опереться, подтверждают свидетельства лам (на них мы ссылаемся) о том, что существуют (как, по-видимому, также следует из текста «Бардо Тхёдола») незаписанные собрания передаваемых изустно буддийских учений, дополняющих канонический буддизм.

 

III. ЭЗОТЕРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ СОРОКА ДЕВЯТИ ДНЕЙ БАРДО

Обратившись теперь к самому тексту, мы увидим, что в основе его структуры лежит символическое число сорок девять — квадрат сакрального числа семь. Согласно оккультным учениям, общим для Северного буддизма и высших направлений индуизма, которые никогда не отвергал реформатор низших форм индуизма и кодификатор тайного учения, индус по рождению, бодхисаттва, ставший Гаутамой Буддой, существует семь миров, или семь ступеней майи в сансаре, представленной цепью из семи небесных тел. Каждая планета проходит семь циклов эволюции, в сумме составляющих сорок девять центров активной жизни. Как человеческий эмбрион проходит в своем развитии все ступени биологической эволюции от амебы до высшего млекопитающего — человека, так и в посмертном состоянии, которое является эмбриональным в духовном мире, Познающий, или принцип сознания, до его нового погружения в грубую материю подвергается аналогичным чисто психическим трансформациям. Иными словами, в обоих этих взаимосвязанных эмбриональных состояниях — физическом и психическом — происходят процессы эволюции и инволюции, проявляющиеся в сорока девяти состояниях существования.

Сорок девять дней Бардо, по-видимому, также символизируют сорок девять оккультных качеств семи гласных. В индийской мифологии, откуда заимствована большая часть символов Бардо, эти гласные составляли Тайну Семи Огней и их сорока девяти подвидов, или аспектов. Они также представлены знаками свастики на головах семиглавого Змея Вечности в имеющих древнеиндийское происхождение мистериях северного буддизма. В герметических сочинениях это семь планов или семь видов опыта в посмертном состоянии, то есть в Бардо, каждый из которых символизирует активность в этом промежуточном состоянии одного из семи составных элементов комплексного принципа сознания как имеющего сорок девять аспектов, огней или полей проявления.

Число семь издревле почитается священным народами арийской и других рас. Об этом свидетельствует его употребление в Откровении Святого Иоанна, а также придание сакрального значения седьмому дню недели. Числу семь подчинены также природные циклы и явления, такие, как, например, ряды химических элементов, физические свойства звука и цвета, и именно число семь и его квадрат являются с научной точки зрения основой «Бардо Тхёдола».

 

IV. ЭЗОТЕРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ПЯТИ ПРИРОДНЫХ СТИХИЙ

С рядом положений западной науки поразительным образом совпадает большинство эзотерических учений о пяти стихиях, изложенных в «Бардо Тхёдоле» на языке символов, которые мы здесь рассмотрим, следуя интерпретации самого переводчика.

В первом цикле эволюции нашей планеты возник огонь в виде огненной туманности, которая под действием кармического закона, управляющего сансарой (космосом), пришла во вращательное движение и превратилась в шарообразное светящееся тело, в котором действовали недифференцированные первозданные силы, а все остальные стихии находились в эмбриональном состоянии. Жизнь явилась в огненных одеждах, и человек, если представить его существование тогда, имел, как саламандры средневекового оккультизма, тело, составленное из огненной стихии. Во втором цикле, когда огонь принял определенную форму, от него отделился воздух и окружил находящуюся в эмбриональном состоянии планету оболочкой, подобной яичной скорлупе. Тогда тела человека и всех существ состояли из огня и воздуха. В третьем цикле планета, окутанная охлаждающим ее воздухом, утратила часть своей огненной стихии, и из паров, содержащихся в воздухе, образовалась вода. В четвертом цикле, продолжающемся и сейчас, воздух и вода нейтрализовали активность их родителя — огня, и образовавшаяся из огня земля скрыла огонь под земной корой. Считают, что это же учение иносказательно изложено в древнеиндийском мифе о пахтании молочного океана, который эзотерически следует понимать как символ огненной туманности, а масло — как символ образовавшейся из нее твердой земли. То, что боги питались сотворенной ими землей, означает, что, стремясь приобрести физическое тело, они воплотились на этой планете и положили начало человеческому роду.

В первые четыре дня Бардо четыре стихии проявляются, или восходят над умершим, в своей первичной форме, хотя и не в их истинном оккультном порядке. Пятый элемент, эфир, в его первичной форме, символизируемый «зеленым световым путем Мудрости завершенных действий», не восходит над умершим, поскольку, как объясняет текст, Мудрость, или бодхическая способность сознания умершего, не была полностью развита.

Эфир как агрегат материи (символизирующий огненную туманность) персонифицируется Вайрочаной, который облекает вещи в форму и делает их видимыми. Физический атрибут эфира, если перевести это ламаистское понятие на язык современной психологии, является атрибутом подсознания, которое, как более совершенное по сравнению с обычным сознанием, выполняет роль проводника бодхической мудрости. Сейчас оно еще недостаточно развито у людей, но должно стать активным сознанием человечества в пятом круге. Вся память о прежних существованиях на различных ступенях сансары скрыта в подсознании. Об этом говорил сам Будда (см. с. 141, 142). Расы пятого круга, у которых оно проявится, смогут тогда вспомнить все свои прежние существования. Знание придет на смену вере, и человек познает себя так, как понималось это в древнегреческих мистериях. Он осознает нереальность существования в сансаре и достигнет Просветления и Освобождения от сансары и от всех материальных стихий. Это будет нормальным процессом эволюции человека. Однако цель всех школ индийской и тибетской йоги, как и «Бардо Тхё-дола»,— ускорить процесс естественной эволюции и помочь человеку завоевать свободу раньше этого срока.

Тело человека, каким оно является ныне, в четвертом круге, состоит из бесчисленного множества живых существ четырех стихий: 1) огня, 2) воздуха, 3) воды и 4) земли, жизнью которых он управляет. Если он станет Великим Правителем, обладающим трансцендентальным Сознанием Совершенного Йога (Святого), эти существа предстанут перед ним каждое в отдельности в своей истинной природе и вложат в его руку Скипетр, символизируемый тибетским дордже (молнией) безусловного господства над материей. Тогда царь Природы обретет божественное право царствовать как чакравартин — Царь Вселенной, Бог и Создатель.

 

V. УЧЕНИЯ О МУДРОСТИ

В «Бардо Тхёдоле» на языке символов изложены также его главные оккультные учения, которые переводчик называл учениями Мудрости. Они являются основными доктринами Махаяны, и мы их здесь рассмотрим.

Пустота.

Главной целью всех тибетских систем йоги является познание Пустоты (тиб. Stong-pa-nid— произн. тонг-па-ньид, санскр. Шуньята), ее достижение есть достижение ничем не обусловленной Дхарма-каи, или «Божественного Тела Истины» (тиб. Chos-sku — произн. чё-ку) — изначального несозданного состояния надмирного бодхического всесознания, состояния Будды. Целью тхеравадинов также является познание Пустоты (пали: Sunnata — Суньята).

Три Тела (тиб. Sku-gsum — произн. ку-сум; санскр. Трикая). Высшее из них — Дхармакая всех Будд и тех, кто достиг совершенного Просветления. Затем следуют Самбхогакая — «Божественное Тело Совершенства» (тиб. Longs-spyod-rzogs-sku — произн. лонг чёд-зо-ку) и Нирманакая — «Божественное Тело Воплощения» (тиб. Sprul-pahi-sku — произн. тюл-паику).

Поскольку все выражаемые словами понятия не приложимы к тому, что не имеет качеств, Дхармакая описывается с помощью аналогий. Ее уподобляют абсолютно спокойному безбрежному океану, от которого рождаются облака и радуга, символизирующие Самбхогакаю. Эти окруженные радужным сиянием облака, конденсируясь, изливаются дождем, символизируют Нирманакаю.

Дхармакая есть изначальный, не имеющий формы Бодхи. Он есть истинный опыт, свободный от всех ошибок, укоренившихся или случайных заблуждений. В нем заключена сущность Вселенной, в том числе сансара и нирвана, которые, хотя и являются противоположными состояниями сознания, идентичны друг другу в свете чистого ума.

Иными словами, Дхармакая (букв. «Тело Закона») является неизменной изначальной мудростью (бодхи). Самбхогакая (букв. «Тело Вознаграждения» или «Украшенное Тело») воплощает, как и пять Дхьяни-Будд, отраженную, или трансформированную, мудрость, а Нирманакая (букв. «Изменяющееся тело», или «Трансформирующееся Тело») воплощает, как и человеческие Будды, практическую, или воплощенную, мудрость.

Несозданное, не имеющее формы и неизменное есть Дхармакая. Отпрыск Неизменного, его модификация, проявление всех совершенств в одном теле есть Самбхогакая. «Говорят, что воплощение всего того, что является в Дхармакае мудростью, милосердием и любовью, что подобно облакам на небе или радуге, освещающей облака, есть Самбхогакая».

Образование из этого Тела плотных тел есть нирманакая, или Божественные Воплощения среди чувствующих существ, погруженных в иллюзию (сансару), в мир явлений и привязанных к нему. Все Просветленные личности, обладающие полнотой сознания, рождающиеся в нашем или в любом другом из миров ради исправления своих собратьев, называются нирманакая (воплощением).

В тантрийском буддизме Дхармакая ассоциируется с Предвечным Буддой Самантабхадрой (тиб. Ktin-tu-bzang- ро — произн. кюн-ту-занг-по), который не имеет ни начала, ни конца и является для ламаистов источником всех Истин и Всеблагим Отцом. Согласно ламаизму, в обители этого Высшего Будды пребывают также Ваджрадхара — Держащий Дордже (Молнию) (тиб. Rdorje-Chang — произн. дордже-чанг), Божественный Толкователь Мистического Учения, называемого Ваджраяна (тиб. Rdorje-Theg-pa— произн. дордже-тхег-па) или Мантраяна, и Будда Амитабха (тиб. Hod-dpag-med — произн. вод-паг-мед или как на с.2231), Источник Вечной Жизни, Будда Безбрежного Света. В Самбхогакае пребывают пять Дхьяни-Будд (Будд Медитации), херуки Лотоса, мирные и гневные божества. Все они являются в видениях Бардо. Нирманакаей почитают Падмасамбхаву, который передал тибетцам учение «Бардо Тхёдол». Он является Великим Гуру для всех последователей учения о Бардо.

Явно ошибочным следует считать утверждение, исходящее от лиц, не посвященных в высшие учения ламаизма, что в Северном буддизме Предвечный Будда (Ади-Будда) почитается как Высшее Божество. Как подчеркивал переводчик, Ади-Будда и все божества, ассоциируемые с Дхармакаей, являются не личными богами, а персонификациями извечных универсальных сил, законов и духовных эманации, питающих (как солнце питает своей энергией физическую жизнь) божественную природу всех чувствующих существ во всех мирах, что делает возможным освобождение человека от всех видов существования в сансаре.

Как поясняет лама Кази Дава-Самдуп, «все существующее в видимой Вселенной, все ее формы, вибрации, света и все отражающееся в сознании является игрой или проявлением Трикаи, Тройственного Принципа Причины Всех Причин, Изначального Триединства. Это всепроникающее духовное начало есть Ум, несозданный, безличный, самосущий, нема-териальный и неразрушающийся».

Отсюда следует, что Трикая в высшем направлении Северного буддизма есть эзотерический символ триединства, в то время как экзотерической триадой, как и в Южной школе являются Будда, Дхарма (Священное Писание) и Сангха (Духовенство), называемые Тремя Прибежищами. Между этими двумя учениями о триединстве, одно из которых эзотерическое, а другое — экзотерическое, существует прямая взаимосвязь.

По утверждению лам, полное и глубокое понимание учения о Трикае доступно только посвященным, подготовленным к тому, чтобы постичь его и осуществить.

Как утверждал переводчик, учение о Трикае передавалось со времени Будды посвященными индийцами и тибетцами по непрерывающейся линии преемственности. Он считал, что Будда заново открыл его и передал то, что было известно предшествовавшим ему Буддам; оно передавалось от гуру к гуру и было записано лишь сравнительно недавно, в эпоху упадка буддизма, когда не всегда были гуру, умеющие передавать его этим способом. Посвященный в тайные учения, переводчик этой книги не мог согласиться с мнением западных ученых о позднем происхождении учения о Трикае, ссылавшихся в своих утверждениях на отсутствие текстов более раннего периода. Он также считал полностью несостоятельными довольно настойчивые попытки апологетов христианства доказать христианское происхождение учения о Трикае. Лама Кази-Дава Самдуп хорошо изучил христианство и благожелательно к нему относился. В молодости его буквально осаждали христианские миссионеры, для которых он, ввиду его большой эрудиции и высокого социального положения, был желанным собеседником. Тщательно проанализировав их заявления, он отверг их, будучи убежден, что то христианство, которое они исповедовали, было лишь фрагментарным буддизмом, что буддийские миссионеры, посланные Ашокой в Малую Азию, Сирию и Александрию, сильно повлияли на христианство, возможно, через таких посредников, как ессеи, и что если Иисус является исторической личностью, Он (как лама понимал Иисуса Нового Завета) как бодхисаттва (то есть находящийся на пути к достижению состояния Будды) был, несомненно, хорошо знаком с этическим учением Гаутамы Будды и проповедовал его, как свидетельствует об этом Нагорная Проповедь.

Доктрина о Трех Телах есть эзотерическое учение о Пути Учителей, пришедших из высших сфер — от порога нирваны в сансару, в то время как учение о Дхьяни-Буддах, каждый из которых олицетворяет одно из универсальных божественных качеств, есть путь от низшего к высшему. Это Священный Путь, ведущий к слиянию с Дхармакаей, к состоянию Будды, к Совершенному Просветлению, к Нирване, которая есть освобождение духа путем отказа от желаний.

Пять Мудростей. Как всепроникающая Пустота Дхармакая есть форма (не имеющая формы) Тела Истины. То, из чего она составлена, есть Дхармадхату (тиб. Chds-kyi-dvyings — произн. чё-кьи-инг) — Семя, или Потенция Истины, и она появляется в Первый День Бардо в виде яркого голубого света Дхьяни-Будцы Вайрочаны, Проявляющего,— того, кто с помощью форм делает видимым (материальный мир). Дхармадхату есть символ агрегата материи. Из него возникают существа этого мира и всех миров, в которых доминирует животная тупость, и мара (иллюзия формы) создает во всех мирах сансары (как и в человеческом, где начинает действовать манас, или ум) Зависимость, освобождение от которой есть Нирвана. Когда человек достигает максимума того совершенства, которого позволяет достичь его человеческая природа, и его невежество, обусловленное животной природой, и иллюзия формы, то есть личности, трансмутируются

Правильное Знание — Божественную Мудрость, его сознание озаряется светом Всепроникающей Мудрости Дхарма-Дхату, то есть Мудрости, рожденной из всепроникающей Пустоты.

Как агрегат материи, появляющейся в Бардо в Первый День, создает физические тела, так и элемент воды, появляющийся во Второй День, создает поток жизни — кровь. Гнев является затемняющей страстью, сознание — агрегатом, и они, трансмутируясь, становятся Зеркальной Мудростью, олицетворяемой Ваджрасаттвой (отражением в Самбхогакае Дхьяни-Будды Акшобьи) — Победителем, Наделенным Героическим Умом.

Элемент земли, появляющийся в Третий День, создает основные плотные компоненты человеческого тела и всех физических форм. Они пробуждают эгоизм, и этот агрегат есть Осязание, но когда они трансмутируются в божественную субстанцию, они становятся Мудростью Равенства, персонифицируемой Ратна-самбхавой — Рожденным из Алмаза, Украшающим.

Элемент огня Четвертого Дня, создающий животное тепло в телах людей и животных, порождает страстную привязанность, похоть и агрегат чувств. Их трансмутация приводит к Мудрости Различения, с помощью которой подвижник познает каждую вещь в отдельности и одновременно единство всех вещей. Ее персонификацией является Дхьяни-Будда Амитабха — Безбрежный Свет, Освещающий и Просветляющий.

Элемент воздуха, появляющийся в Пятый День, создает жизненное дыхание. Его проявление в человеке есть страсть — зависть и ревность. Его агрегат — желание. Они трансмутируются в Мудрость, Все Исполняющую, которая наделяет стойкостью и ограждает от ошибочных действий в сфере духа. Ее олицетворяет Амогхасиддхи — Всемогущий Победитель, Наделяющий Божественной Силой.

Как отмечалось выше, в главе IV, последний элемент, эфир, создающий ум, или Познающего, и тело желаний у находящихся в промежуточном состоянии, не появляется перед умершим, потому что, как объясняется в тексте, Мудрость Сознания, то есть Сверхсознание Будды (бодхическое сознание), еще не развито у среднего человека. С ней коррелирует, как сказано в тексте, Ваджрасаттва — Зеркальная Мудрость и Агрегат Бодхической Мудрости. В таком эзотерическом смысле Ваджрасаттва идентичен Самантабхадре (в свою очередь, часто отождествляемому с Вайрочаной — главой Пяти Дхьяни-Будд), который есть Ади-Будда, или иначе,— изначальная, нерожденная, не имеющая формы, неизменная Дхармакая.

Агрегат Божественного тела, достигший совершенства в человеке, становится неизменным Ваджрасаттвой. Когда достигается совершенство божественного принципа речи, речь становится божественной, и ее олицетворяет Амитабха. Совершенство божественного принципа мысли ограждает от всех ошибок и олицетворяется Вайрочаной. Совершенство божественных добра и красоты есть познание Ратнасамбхавы, который является их источником. Когда достигается совершенство в действиях, познается Амогхасиддхи — Всемогущий Победитель.

Так умирающему представляют одно за другим, как посвятительной мистерии, присущие каждому человеку божественные качества, или принципы, с целью испытать его и установить, насколько развито в нем божественное (бодхическое) начало. При полном развитии всех бодхических качеств Пяти Дхьяни-Будд, являющихся их персонификацией, достигается освобождение и состояние Будды. Если эти качества развиты не полностью, умерший получает возможность родиться в одном из счастливых миров: в дэва-лока —в мире дэв (богов), в асура-лока — в мире асур (титанов) или в нара-лока — в мире людей.

По истечении Пятого Дня видения в Бардо утрачивают божественные качества. Умерший все глубже и глубже погружается в мир призрачных сансарических видений. Сияние высшей природы уступает место свету низшей природы, и после того как промежуточное состояние полностью проявится перед умершим и все мыслеформы, отражающие содержание его сознания, предстанут перед ним в кошмарных образах, видения прекратятся, и он перейдет из промежуточного состояния в столь же иллюзорное, которое называют пробуждением, то есть рождением в мире людей или в одном из многих других миров. Так вращается Колесо существования до тех пор, пока привязанный к нему не освободится от него, достигнув Просветления, приводящего, по словам Будды, к прекращению страданий.

В главах I—V мы кратко осветили главнейшие оккультные учения, лежащие в основе «Бардо Тхёдола». В следующих VI—XII главах описываются главные ритуалы и разъясняются психологические и другие аспекты учения о Бардо. В последних XIII—XV главах мы приводим сведения о рукописи, с которой был сделан перевод, о происхождении текстов «Бардо Тхёдола» и рассказываем о нашей работе над переводом и его редактированием.

Помимо этих пятнадцати глав книга содержит Послесловие, состоящее из шести глав, рассчитанное главным образом на специалистов, проявляющих, в отличие от массового читателя, больше интереса к сложным разделам учения и желающих получить ответы на вопросы, возникающие при внимательном чтении перевода и комментариев.

 

VI. ПОГРЕБАЛЬНЫЕ ЦЕРЕМОНИИ

Когда признаки наступающей смерти, описанные в первых разделах нашей книги исчезают, лицо умершего накрывают белой тканью. В это время к телу умершего никто не должен прикасаться, чтобы не помешать процессу развоплощения, завершающемуся только после полного отделения тела Бардо от его земной оболочки. Считают, что такой процесс обычно длится три с половиной — четыре дня, если не прибегают к помощи ламы (hpho-bo — произн. пхо -о), обязанности которого входит извлечение принципа сознания из тела. Но даже если ламе удается это сделать, то, как правило, умерший в течение этого времени не сознает, что он уже отделен от тела.

Пхо-о, придя в дом умершего, садится на коврик или на стул у изголовья умершего. Так как для правильного исполнения ритуала необходима тишина, лама велит выйти из комнаты всем плачущим родственникам и закрыть двери и окна. Он читает нараспев наставления духу умершего, чтобы помочь ему найти путь в Западный Рай Амитабхи и таким образом избегнуть, если позволяет карма, нежелательного промежуточного состояния. Он приказывает духу покинуть тело и преодолеть привязанность к родственникам и имуществу, оставляемым им на земле. Затем лама осматривает голову покойного в месте соединения теменных костей на линии стреловидного шва, называемом «Отверстие Брахмы» (санскр. Брахмарандхра), чтобы удостовериться в том, что дух вышел именно через это отверстие, как и должно быть, и, если в этом месте есть волосы, он выдергивает несколько волос.

При отсутствии тела ввиду несчастного случая, приведшего к смерти, или по какой-то другой причине, лама, концентрируя мысль на умершем и визуализируя его тело, представляет, что оно находится перед ним, и, обращаясь к духу умершего, совершает церемонию, которая обычно продолжается около часа.

Тем временем лама-астролог (ци-па) составляет гороскоп смерти преставившегося, исходя из времени его смерти, чтобы таким образом установить, кто может подходить к телу умершего и дотрагиваться до него, как и в какое время должно быть совершено погребение и какие обряды должны исполняться. Затем телу придают сидячее положение и связывают его. Это положение во многом схоже с положением мумий и скелетов, находимых в древних могильниках и гробницах в различных странах мира. Его иногда называют эмбриональным, так как оно символизирует рождение после смерти в новой жизни. В этой позе тело помещают в одном из углов комнаты, не предназначенном для обитающего в этом доме духа.

Оповещенные родственники и друзья собираются в доме покойного и находятся в нем до выноса тела и там же трапезничают. Если нет уверенности относительно окончательного отделения принципа сознания (духа) от тела, погребение совершается не раньше, чем через три с половиной — четыре дня с момента смерти. Во время оплакивания умершего плакальщиками (длящегося обычно не менее двух дней, а чаще три дня) его духу отдают долю твердой и жидкой пищи от каждой трапезы. Чашу с этой пищей ставят перед умершим, и после того, как дух умершего извлечет из нее тонкую невидимую эссенцию, еду выбрасывают. После выноса тела в тот же угол помещают манекен, изображающий умершего, и ставят перед ним пищу в течение сорока девяти дней Бардо.

Во время исполнения ритуалов, в том числе чтения «Бардо Тхёдола», в доме покойного или на месте его кончины, другие ламы круглосуточно, сменяя друг друга, читают нараспев молитвы, которые должны помочь духу умершего достигнуть Западного Рая Амитабхи. Этот ритуал, который также исполняет лама пхо-о, называется по-тибетски Дева чанкьи мон лам. Если семья покойного состоятельная, этот же ритуал может быть также отслужен всем клиром храма, прихожанином которого был умерший. После погребения ламы продолжают читать «Бардо Тхёдол», приходя каждую неделю в дом умершего в течение сорока девяти дней. Но нередко бывает, что ламы с целью сократить время каждую следующую неделю приходят на день раньше, то есть через шесть дней, пять, четыре, три, два и один день, и таким образом заканчивают чтение через три недели.

С первого по четырнадцатый день читают по нескольку раз текст Книги Первой, которая называется «Чёньид Бардо», а начиная с пятнадцатого дня и далее — «Сидпа Бардо». В малоимущих семьях чтение «Бардо Тхёдола» могут закончить на четырнадцатом дне. В Сиккиме для людей состоятельных церемонии совершаются в течение не менее двадцати одного дня, а иногда все сорок девять дней Бардо. Если умерший был богатым и влиятельным человеком, в первый день службы могут присутствовать до сотни лам. В погребении бедных участвует обычно один или два ламы. Но по истечении четырнадцати дней, независимо от социального положения умершего, обычно только один лама продолжает совершать ритуал.

Манекен, изображающий умершего, представляет собой табурет, кусок дерева или подобный ему предмет, на который надевают одежду умершего, а вместо лица вставляют бумагу с отпечатанным на ней изображением, называемую mtshan-spyang или spyang-pu (произн. чанг-ку), типичный образец которой мы здесь воспроизводим.

На этой чанг-ку умерший изображен сидящим со скрещенными ногами, в позе, выражающей почтение, в окружении символов «пяти превосходных вещей, воспринимаемых органами чувств»: 1) зеркала (первый из трех предметов слева, обозначенный цифрой 1, являющийся символом тела, отражающего все явления, а также зрения); 2) раковины (2) и лиры (3) — символов звука; 3) вазы с цветами (4) символа запаха; 4) освященного сдобного хлеба в посуде С 5) (напоминающей собой посуду, употребляемую в католической евхаристии) как символа питательных веществ и вкусовых ощущений; 5) шелкового одеяния и балдахина, символизирующих портняжное ремесло и декоративное искусство, а также осязание. Перед этим изображением, вставленным в манекен на место головы и лица, продолжают ставить пищу духу умершего, и, когда лама визуализирует его как самого умершего, в это время читают «Бардо Тхёдол».

Изображение умершего (1. Зеркало, 2. Раковина, 3. Лира, 4. Ваза с цветами, 5. Освященный сдобный хлеб)

(Репродукция (слегка уменьшенная) изображения чанг-ку, отпечатанного на бумаге в Тибете.)

Я начал мои тибетские исследования сразу после изучения в течение трех лет древнеегипетского погребального ритуала, и как только познакомился с тибетским погребальным ритуалом (как оказалось, по своему происхождению добуддийским), то пришел к выводу, что изображение умершего и его манекен, используемые в Тибете и Сиккиме, имеют определенное сходство с древнеегипетским изображением умершего, называемым «статуя Осириса», указывая на их общие истоки. Египетским аналогом изображения умершего, чанг-ку, является изображение ка (духа). Иногда оно представляет собой только изображение головы, заменяющей или дублирующей голову мумии. Оно служит дополнительной поддержкой для ка, когда тот ищет (как и Познающий в Бардо) тело, в котором мог бы отдохнуть, или то, что называется в нашем тексте опорой для тела (см. с. 309). И как древнеегипетские жрецы читали статуе Осириса « Книгу мертвых», так и тибетские ламы читают перед изображением умершего «Бардо Тхёдол», так как обе эти книги являются не чем иным, как путеводителями для путешествующих в потустороннем мире.

Вступительная часть египетского ритуала предназначена для того, чтобы передать умершему магическую способность жить в призрачном теле (ка), наделенном всеми органами чувств. С ее помощью открываются «рот и глаза» и восстанавливаются функции всех других частей тела. Ламы также с самого начала стремятся вывести умершего из обморочного состояния, наступающего сразу после смерти, привести его в сознание и помочь привыкнуть к незнакомой обстановке в потустороннем мире, если он, как и множество других людей, не может в силу своей ограниченности сразу достичь Освобождения.

Наше мнение о том, что ритуал, совершаемый перед изображением умершего, и сам чанг-ку являются добуддийскими и, вероятно, имеют очень древнее происхождение, находит подтверждение в следующем высказывании д-ра Л. Уодделла: «Это фактически обряд бон, и в жизнеописании Падмасамбхавы он так и называется. Говорится, что его исполняют приверженцы бон (религии, господствовавшей в Тибете до принятия буддизма и в своем трансцендентализме имевшей много общего с даосизмом) и что основатель ламаизма Гуру Падмасамбхава осуждал его».

О самом чанг-ку д-р Уодделл пишет: «Обычно на нем есть надпись, гласящая: «Я, оставляющий этот мир (и здесь указывается имя умершего), почитаю моего ламу-духовника, богов мягкого нрава и гневных богов как мои Прибежища. Пусть Великий Сострадающий простит мне грехи и прегрешения, накопленные мной в прежних существованиях, и укажет мне путь в новую счастливую жизнь!»

По левую сторону от изображения умершего, на уровне его плеча, как на нашей репродукции, а иногда ниже, в середине, начертаны звуковые символы шести миров сансары, имеющие следующие значения:

С — сура, или бог, символ мира дэв; А.— асура (титан), символ мира асур; На — нара (человек), символ мира людей;

Три — трисан (животное), символ мира животных; Пре — прета (несчастный дух), символ прета-лока— мира несчастных духов; Хунг (от «хуну», означающий «падший») —символ преисподней.

По окончании церемоний чанг-ку, заменявшее лицо умершего, сжигают в пламени заправленного сливочным маслом светильника и прощаются с духом умершего. Дальнейшую посмертную его судьбу определяют по цвету пламени и его направлению.

Пепел от сожженного чанг-ку собирают на блюде, смешивают с глиной и изготовляют миниатюрные ступы, называемые сацчха, которым обычно придают форму символических орнаментов или священных букв. Одну из них помещают на домашний алтарь, а остальные — в защищенном месте, обычно под выступом скалы или в пещере, находящейся у пересечения дорог или на вершине холма.

Затем разбирают манекен и отдают ламам одежду, составляющую часть причитающегося им вознаграждения, которую они продают первому пожелавшему ее купить. Годовщину обычно отмечают поминальной трапезой и ритуальной службой буддам-врачевателям, и с того времени вдова имеет право выйти замуж.

Тибетский погребальный обряд имеет некоторые весьма интересные особенности. Так, лама-исполнитель ритуала, готовясь помогать при выносе тела, преподносит умершему «шарф в знак почтения» и, обратившись к телу, как к самому умершему, просит его вкусить досыта предложенной ему пищи, напоминает ему, что он умер и что его дух не должен появляться в этом месте и беспокоить родственников, и в заключение дает ему наставление: «Помни имя твоего ламы-духовника (имярек) и с его помощью следуй правильным белым путем. Держись этого пути!»

Затем тело выносят, и лама идет впереди похоронной процессии, держа в руке один конец этого длинного шарфа, привязанного другим концом к телу покойного, и исполняет ритуальные песнопения под аккомпанемент маленького барабана, который он вертит в руке (привязанные к барабану свободно свисающие шнуры с узлами, ударяясь о барабан, производят звук), и трубы из человеческой берцовой кости. Если в процессии участвуют несколько лам, главный лама идет впереди и звонит в колокольчик (как это «делает священник на крестьянских похоронах в Бретани), а другие ламы поют и аккомпанируют: один из них трубит в священную раковину, другой бьет в медные тарелки, а третий вертит в руке такой же барабан или трубит в берцовую кость. Главный лама время от времени оборачивается и, приглашая дух сопровождать тело, говорит ему, что он следует правильным путем.

За теми, кто несет тело, идут плакальщики. У некоторых из них в руках еда, часть которой, предназначенная для умершего, будет брошена в погребальный костер, а другая пойдет на угощение лам и плакальщиков. Процессию замыкают плачущие родственники. Помощь лам нужна только мирянам, так как духи лам, знающие учения «Бардо Тхёдол», сами находят правильный путь и потому не нуждаются в руководстве.

В Тибете хоронят различными способами, но из-за дефицита топлива кремируют редко, а обычно относят тело на вершину холма или утеса, и, разрубив на части, отдают, как у парсов в Персии и Бомбее, на съедение хищным птицам и зверям. Тело знатного человека кремируют, если его семья может оплатить расходы на кремацию. В некоторых отдаленных районах тело закапывают. Таким же способом хоронят повсюду в случае смерти от острозаразной болезни, например оспы. Но обычно во всех других случаях этот способ в Тибете не применяется ввиду бытующего среди тибетцев поверья, что дух умершего, видя свое тело, будет пытаться снова войти в него и, если ему это удастся, он превратится в вампира, в то время как кремация и другие способы быстрого разделения элементов тела исключают вампиризм.

Иногда так же, как и в Индии, трупы погружают в водоемы.

Тела далай-лам, таши-лам и очень известных лиц и святых бальзамируют способом, очень схожим с древнеегипетским. Тело помещают в ящик с солончаковой солью и содержат в нем (обычно три месяца) до тех пор, пока соль не вберет всю жидкость. Высушенное таким способом тело покрывают цементирующим составом из глины, истолченного сандалового дерева, специй и других компонентов, который прочно прилепляется к телу и затвердевает. Сморщенное тело приобретает свою прежнюю форму: впавшие щеки и живот округляются, и тело становится очень похожим на египетскую мумию. Его тщательно высушивают и покрывают золотой краской, а затем устанавливают в храме главного монастыря — своего рода тибетского Вестминстерского аббатства.

В Шигацзе, резиденции Таши-ламы, есть пять храмов, содержащих мумии. Своими двухъярусными позолоченными крышами они напоминают дворцы и императорские святилища Китая. Эти храмы отличаются друг от друга размерами и богатством украшений, отражая социальное и имущественное положение тех, кто был после смерти удостоен бальзамирования. Одни храмы украшены золотом, другие серебром. Перед мумиями читают молитвы, жгут благовония и совершают сложные ритуалы, напоминающие ритуалы в культах предков Китая и Японии.

Четыре способа погребения тела, принятые в северном буддизме, соответствуют индуистским, упомянутым во многих священных книгах, в которых говорится, что тело человека состоит из четырех стихий — земли, воды, воздуха и огня и что его как можно скорее следует возвратить этим стихиям. Предание земле, как у христиан, рассматривается как возвращение тела стихии земли. Погружение в воду — как возвращение тела стихии воды. Возвращение тела стихии воздуха осуществляется с помощью обитателей воздушной среды — птиц, на съедение которым его отдают. Кремация есть возвращение тела стихии огня.

В том случае, когда тело отдают на съедение птицам (то есть возвращают воздушной стихии), оголившиеся кости измельчают в небольших скальных углублениях на том же месте, смешивают с мукой и также отдают на съедение птицам. В Тибете этот способ предания тела воздушной стихии отличается большей последовательностью, чем у парсов, которые просто оставляют кости умершего на открытом воздухе, где они медленно разрушаются.

Обычно в Тибете хоронят без гроба. Тело укладывают на простыню или кусок белой ткани, который расстилают на каркасе из легкого материала, обычно из сплетенных прутьев, прикрепленных к двум шестам, и накрывают чистой белой тканью. Его несут двое, просунув головы между концами шестов. В Сиккиме телу придают сидячее положение — эмбриональную позу, о значении которой мы уже говорили.

В Сиккиме и Тибете погребальные церемонии совершаются в строгом соответствии с гороскопом смерти, составленным астрологом, в котором указывается, кто может трогать тело, кто должен его нести и способ погребения. Астролог также устанавливает, какой злой дух является причиной смерти, так как, согласно верованиям тибетцев, как и кельтов в Европе, смерть не является естественным процессом, а всегда вызывается вмешательством одного из бесчисленных демонов смерти. Астролог также сообщает, какие нужно совершить церемонии для изгнания этого духа из дома умершего, какие читать по умершему молитвы и какие исполнять обряды, чтобы обеспечить ему счастливую жизнь в той стране и семье, где ему предстоит родиться.

В Сиккиме на подготовленной для погребального костра площадке наносят мукой мистическую диаграмму, символизирующую Рай Сукхавати — Красную Западную Обитель Счастья. Погребальный костер занимает центральную часть диаграммы, посвященную Дхьяни-Будде Амитабхе. Перед кремацией главный лама визуализирует погребальный костер как мандалу Амитабхи, а огонь — как самого Амитабху, который, как отмечается в тексте, и олицетворяет огонь. Охваченное огнем тело также визуализируют как мандалу Амитабхи, а сердце — как обитель Амитабхи. Как и в индийском обряде Хома (жертвоприношение огню), в разгорающийся костер вливают благовонные масла, бросают специи, сандаловое дерево и курительные палочки. После кремации ламы и плакальщики визуализируют дух умершего очистившимся от всех кармических заблуждений огнем, который есть Амитабха — Непостижимый Свет.

Таково в кратком изложении мистическое содержание этого исполненного благолепия обряда, совершаемого для умершего на месте кремации в Сиккиме.

При всех других способах погребения, принятых в Тибете и в других странах, находящихся под его влиянием, совершаются такие же или похожие церемонии с использованием тех же символов, но с некоторыми соответствующими секте или стране особенностями.

 

VII. БАРДО

[50]

, ИЛИ ПОСМЕРТНОЕ СОСТОЯНИЕ

В течение трех с половиной, а иногда и четырех дней с момента смерти Познающий, или принцип сознания обычного человека, находится, как считают, в состоянии сна, или транса, и не осознает, что отделен от своего земного тела. Это время есть первое Бардо, называемое Чикхай Бардо (тиб. Hchi-khahi Bar-do), или первое промежуточное состояние, наступающее в момент смерти, когда виден Ясный Свет в его первозданной чистоте. Но так как обычно новопреставившийся (из-за влияния затемняющих его ум кармических факторов) не может его воспринимать, иначе говоря, сосредоточить на нем свое внимание и пребывать тогда в трансцендентальном состоянии неизменного ума, сопричастного этому Свету, неизбежно его вторичное появление.

Когда заканчивается первое Бардо, Познающий пробуждается и сознает, что умер. С этого момента наступает второе Бардо — Чёньид Бардо (тиб. Chos-nyid Bar-do), то есть «промежуточное состояние, в котором [воспринимаются проблески] Реальности», переходящее в третье Бардо, называемое Сидпа (или Сидпаи) Бардо (тиб. Srid-pahi Bar-do) — «промежуточное состояние, [находясь в котором стремятся] родиться снова». Оно заканчивается рождением принципа сознания в мире людей, в каком-нибудь другом мире или в раю.

Как разъяснялось в главе III, переход из одного Бардо в другое аналогичен рождению, и всякий раз после такого перехода до окончания третьего Бардо Познающий выходит из состояния обморока (транса). После его пробуждения во втором Бардо перед ним чередой предстают в виде символических образов галлюцинаторные кармические отражения поступков, совершаемых им во время жизни на земле. Мысли, которые его посещали, и совершенные им поступки теперь объективируются: мыслеформы, которые укоренялись, разрастались, цвели и плодоносили, иначе говоря, культивировались его сознанием, теперь развертываются перед ним в виде величественной, захватывающей дух панорамы, отражающей содержание его личности.

Во втором Бардо умерший, если он не получил правильного знания, в первое время считает, что, хотя он умер, у него все еще есть тело, подобное физическому, из плоти и крови. Когда же он осознает, что такого тела у него нет, то испытывает непреодолимое желание его приобрести. Он ищет его, поскольку сейчас он, естественно, полностью подчинен влиянию кармической привязанности к существованию в сансаре. Тогда для него наступает третье Бардо, предшествующее новому рождению, которое является последним посмертным состоянием и завершается рождением в этом или каком-нибудь другом мире.

Это нормальный процесс для большинства людей. Но просветленные, исключительные личности, обладающие знанием высшей йоги, переживают только высоко духовные состояния. Величайшие йоги могут даже миновать все состояния Бардо и сразу вознестись на Небо или же родиться вновь и при этом все время сохранять непрерывность сознания. Как человек мыслит, тем он и является здесь и в том мире. Мысли вещны, и все действия, хорошие и плохие, порождаются ими. Каков сев, такова и жатва.

Если промежуточного состояния не удалось избежать путем перевоплощения в каком-нибудь мире (в ад попадают только выдающиеся злодеи, а обычные люди искупают свою карму в новом человеческом воплощении), то в течение сорока девяти дней, действительная продолжительность которых определяется кармой, умерший остается пленником кармических иллюзий Бардо, приятных или устрашающих. Но в этом состоянии у него нет возможности для нравственного совершенствования. В отличие от достигших после смерти нирваны и навсегда порвавших с кармически обусловленным существованием в иллюзорном сансарическом теле, для обычного человека путь к достижению состояния Будды лежит только через новое воплощение в человеческом теле, так как рождение во всех других мирах является лишь задержкой на пути к этой Высшей Цели.

 

VIII. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ВИДЕНИЙ В БАРДО

Божества, описываемые в «Бардо Тхёдоле», символизируют то или иное психическое состояние, и изучающему эти состояния необходимо помнить (как мы об этом уже говорили), что иллюзорные видения в промежуточном состоянии есть не что иное, как галлюцинации, представляющие собой объективированные психические импульсы, отражающие мыслеформы умершего, иначе говоря, его внутренние состояния.

Отсюда следует, что мирные божества (тиб. Z'i-wa) являются персонификацией возвышенных чувств, исходящих из сердца как психического центра. Они появляются первыми, так как, согласно психологическому закону, импульсы, исходящие из сердца, предшествуют импульсам, исходящим из головного мозга. Они являются в мирном облике, чтобы помочь умершему и успокоить его, только что расставшегося с земной жизнью. Он оставил на земле родных и друзей, неоконченную работу, не исполнил свои желания, и в большинстве случаев он стремится восстановить утраченную возможность духовного совершенствования, которая была ему предоставлена во время жизни на земле. Но он находится во власти кармы, которая управляет всеми его импульсами и устремлениями, и если умерший еще кармически не подготовлен к достижению Освобождения на первых ступенях, то спускается вниз, на те ступени, где импульсы, исходящие из сердца, уступают место импульсам рассудка. В то время как мирные божества олицетворяют чувства, гневные божества (тиб. To-wo) отражают деятельность головного центра. Однако, подобно тому как импульсы, исходящие из сердца, могут трансформироваться в мысли, так и гневные божества являются трансформированными образами мирных божеств.

Когда проявление возвышенных чувств, исходящих из сердца, прекращается, активизируется орган мысли, и умерший постепенно приходит к осознанию своего состояния. Тогда с помощью сверхнормальных способностей тела Бардо, которые он начинает применять подобно новорожденному, пользующемуся своими органами чувств, он стремится найти себе место в новом воплощении в том или ином мире. Однако его возможности все еще ограничены его кармой. Как и в земной жизни, когда импульсы чувств наиболее сильны в юности, а в зрелом возрасте часто уступают место рассудку, так и в посмертном состоянии, называемом Бардо, первые впечатления более радостные, чем последующие.

Как микрокосм умерший неразрывно связан с Универсумом и находится под воздействием всех его благоприятных и неблагоприятных импульсов и влияний. Божественные силы Универсума олицетворяют главные божества. Так, Всеблагой Самантабхадра является персонификацией Реальности — изначального Ясного Света, нерожденной, не имеющей формы Дхармакаи, а Вайрочана — первопричиной и источником всех явлений. Как Отец Универсума, он является семенем всех вещей Вселенной, а его шакти, Мать Великого Пространства — лоном Вселенной, принимающим это семя, из которого развиваются системы миров. Ваджрасаттва олицетворяет неизменность. Ратнасамбхава почитается Украшателем, источником красоты мироздания. Амитабха олицетворяет бесконечное сострадание и божественную любовь — Христа. Амогхасиддхи воплощает всемогущество. А меньшие божества, герои, дакини (феи), богини, владыки смерти, ракшасы, демоны, духи и прочие являются объективацией мыслей человека, его возвышенных и низменных страстей и импульсов, принадлежащим трем его сущностям: человеческой, животной и божественной. Они обусловлены кармой и порождаются семенами мыслей, составляющими содержание его сознания ( ср. с. 350). Как очень убедительно неоднократными утверждениями подчеркивается в «Бардо Тхёдоле», ни один из этих богов или духовных существ не более реален, чем человеческие существа: «Ты [то есть умерший] только должен помнить, что все эти явления есть твои собственные мыслеформы» (с. 213). Подобно сновидениям, сотканным из несуществующих вещей, в промежуточном состоянии они — вызванная кармой визуализация содержания сознания и поэтому являются призрачными. Если умерший полностью осознает психологическую причину своего состояния, он выйдет из-под его влияния и увидит Истинную Реальность. И «Бардо Тхёдол», являясь, как показывает само название, великим учением о достижении Освобождения путем слушания и видения, предназначен помочь умершему достичь этой цели.

Умерший является единственным зрителем возникающих перед ним фантастических видений, которые суть заключенные в его сознании семена мыслей, ожившие под влиянием кармы. Если он не обладает знанием йога, то, как ребенок, увлеченно следящий за движущимися изображениями на экране, принимает эти видения, возникающие и исчезающие перед ним, за реальные.

Сначала непосвященный с упоением взирает на необыкновенно прекрасные образы, являющиеся отражением его возвышенных чувств и устремлений, но затем, когда они трансформируются в соответствующие его другой — низшей, животной природе явления, их вид приводит его в ужас, и он пытается укрыться от них, но, увы, как подчеркивается в тексте, они неотделимы от него, и куда бы он ни устремился, они следуют за ним.

Неверно полагать, что все, находящиеся в промежуточном состоянии, видят одно и то же. Их видения неодинаковы, как неодинаков опыт людей в земной жизни в состоянии бодрствования или сна. В «Бардо Тхёдоле» описаны наиболее типичные состояния умершего, подробно рассказывается то, что можно считать визуализацией состояния сознания обычного верующего, принадлежащего к школе красношапочников Падмасамбхавы. Как человека учили, так он и верит. Мысли вещны, и, как семена, их можно посеять в уме ребенка, и они внедрятся в его сознание. Если есть благоприятная почва для веры, то какие бы мысли ни были посеяны, добрые или зложелательные, суеверные или отражающие истину, они укоренятся в нем и составят содержание его личности. Следовательно, для буддиста какой-нибудь другой секты, так же как для индуиста, мусульманина или христианина, видения в Бардо будут иметь свои особенности. Мыслеформы буддиста и индуиста порождают в Бардо подобные сновидениям образы богов буддийского и индуистского пантеонов, в то время как мусульманину будет видеться мусульманский рай, христианину — небеса христиан, а американскому индейцу — изобилующие дичью охотничьи угодья. Но материалист не будет видеть богов, и загробный мир покажется ему лишенным всякого содержания, то есть таким, каким он представлял его себе при жизни. Отсюда следует, что состояние каждого человека после смерти целиком определяется его мыслями, и это находит подтверждение в учении «Бардо Тхёдола». Загробная жизнь, как уже отмечалось выше, очень похожа на сон со сновидениями, и эти видения в посмертном состоянии созданы мыслями того, кто их видит. Так можно научно объяснить, почему, например, ревностные христиане (согласно свидетельствам христианских святых и провидцев) видят в состоянии транса, во сне или посмертном состоянии Бога-Отца на престоле в Новом Иерусалиме и Сына рядом с Ним, Деву Марию, Святых, Архангелов, небеса, чистилище и преисподнюю такими, как они описаны в Библии. Учение «Бардо Тхёдола», как мы считаем, основано на знании физиологии и психологии. Состояние человека после смерти рассматривается как чисто психо-физическое и, следовательно, с научных позиций. В тексте неоднократно подчеркивается, что видения в Бардо целиком определяются мыслями умершего. Видения богов, демонов, рая или ада — не что иное, как галлюцинаторные проявления обусловленных кармой мыслеформ, составляющих содержание его личности, которая есть подверженное изменениям следствие привязанности к жизни, его стремления жить и верить.

Видения в Бардо каждый день меняются, так как одни мыслеформы сменяются другими до тех пор, пока не будет исчерпана проявляющая их кармическая сила. Иными словами, мыслеформы, как следствия укоренившихся наклонностей, представляют собой их отпечатки в сознании, подобные уже упомянутым кадрам на киноленте. Как их показ заканчивается, прекращается и загробная жизнь, и сновидец, выйдя из утробы матери, заново начинает сталкиваться с явлениями в мире людей.

Христиане и мусульмане, по-видимому, не допускают мысли о том, что описанные в Библии и Коране видения, которых удостаивались зреть пророки и святые, являются галлюцинациями и, в сущности, нереальны. Но «Бардо Тхёдол» категоричен в своих утверждениях и не оставляет у читателей никаких сомнений в том, что все без исключения видения богов, демонов, рая, ада и чистилища в Бардо, похожие в Бардо на состояния сна или транса, полностью иллюзорны и основаны на явлениях сансары.

Как неоднократно подчеркивается, цель учения «Бардо Тхёдола» — помочь умершему пробудиться, то есть освободиться от всех кармических иллюзий и увидеть Реальность в состоянии сверхсознания, или нирваны, которая трансцендентна чувственному раю, небесам, аду, чистилищу и воплощенному существованию. В этом состоит отличие этой чисто буддийской книги от всех других небуддийских произведений мировой литературы, светской и религиозной.

 

IX. СУД В ЗАГРОБНОМ МИРЕ

Имеется много общего в описаниях сцены суда над умершими в нашем тексте и в « Египетской книге мертвых», что указывает, как уже отмечалось нами, на их общее происхождение, хотя первоисточник этот пока еще не установлен. Буддийский и индийский Плутон — царь мертвых Дхармараджа (тиб. Shinje-chho-gyal), или обычно Ямараджа у тхеравадинов — имеют сходство с судьей мертвых Осирисом «Египетской книги мертвых». В обеих книгах описывается процедура взвешивания, имеющая символический смысл. Перед Дхармараджей на одну чашу весов кладут черные камни, а на другую — белые, символизирующие соответственно плохие и хорошие поступки. Перед Осирисом взвешивают сердце и перо (или вместо пера изображение Богини Истины, которую символизирует перо). Сердце символизирует поведение или совесть умершего, а перо — справедливость или истину.

В «Египетской книге мертвых» умерший, обращаясь к своему сердцу, говорит: «Не свидетельствуй против меня. Не будь моим противником перед Божественным Кругом. Пусть чаша весов не перевесит против меня перед великим богом, царем Аменты». Этот наблюдающий за взвешиванием бог с головой обезьяны (реже с головой ибиса) — бог мудрости Тот. В тибетском варианте в этой роли выступает обезьяноголовый Шиндже. В обеих сценах суда присутствуют в качестве присяжных боги с головами животных или человека. В египетской версии осужденного поджидает страшное чудовище, готовое проглотить его, а в тибетской — демоны отправляют грешника в ад для искупления его злодеяний. Бог Тот иногда изображается с табличкой для письма, которой соответствует зеркало кармы Дхармараджи. В некоторых вариантах тибетского текста зеркало держит один из членов суда. В обеих книгах умерший в своем первом обращении к судье заявляет, что он не совершил ничего плохого. Во всех дошедших до нас египетских текстах Осирис, по-видимому, принимает это заявление, но Дхармараджа подвергает слова умершего проверке с помощью зеркала кармы. Это явное индо-буддийское добавление к существовавшей, как предполагается, доисторической версии, послужившей основой египетской и тибетской версий, из которых первая в меньшей степени подверглась изменениям.

В десятой книге «Государство» Платона, где описываются приключения Эра в загробном мире и суд над умершими, упоминаются и судьи, и кармические таблички (прикрепленные к душам умерших), и два пути, из которых один, для добродетельных, ведет на небеса, а другой — для грешников, ведет в преисподнюю, и совсем так же, как в «Бардо Тхёдоле», демоны отправляют осужденных на муки (см. с. 151).

Заимствованное христианством учение об искуплении грехов, связанное с именем Св. Патрика и с прежде языческим чистилищем Св. Патрика в Ирландии, весь цикл сказаний кельтов о загробном мире и перевоплощении, восходящий к их культу духов, аналогичные сказания о Прозерпине, содержащиеся в священных книгах мира, доктрины семитических религий о рае, преисподней, судном дне и воскресении из мертвых, являющемся искаженной христианизированной версией дохристианского еврейского учения о перевоплощении, свидетельствуют, как и вышеупомянутые описания в трудах Платона, о существовании единых для всего человечества учений, возникших, вероятно, намного раньше древнейших письменных памятников Вавилона и Египта.

Сцена суда изображена на картине, написанной в Гангтоке, Сикким, в 1919 г. Она выполнена в строгом соответствии с канонами тибетской монастырской живописи тибетским художником Лхарипа-Темпа-Тендуп-Ла, жившим в то время в Гангтоке. Ее ранним прототипом была сохранявшаяся до недавнего времени в монастыре Ташидинг в Сиккиме одна из старинных фресок, изображающая Колесо Существования. Д-р Уодделл так описывает запечатленную на ней сцену суда: «Суд творит беспристрастный Шиндже-чхогьял — царь мертвых (Дхармараджа), ипостась Ямы, индусского бога мертвых. Он держит зеркало, в котором отражается обнаженная душа, а в это время его помощник Шиндже взвешивает на весах совершенные ею поступки, добродетельные и греховные, представленные белыми и черными камнями соответственно». Д-р Уодделл установил, что другим прототипом этой картины является изображенное на веранде пещеры № 17 Аджанты в Индии Колесо Существования, которое обычно неправильно называют «Зодиаком». Оно свидетельствует о древнем происхождении этого сюжета, представленного в нашем тексте в одном из вариантов.

Каноническая и апокрифическая литература Северного буддизма содержит много других вариантов. В Палийском Каноне Южного буддизма есть аналогичные тексты, например, в «Девадута Вагга», входящей в «Ангуттара Никая», и в «Девадута Суттам», входящей в «Маджджхима Никая». Содержание последнего мы здесь кратко изложим.

Возвышенный (Будда), находясь в монастыре Дже-тавана, беседует с собравшимися там монахами. Тема его беседы — жизнь после смерти. Обладая сверхнормальным зрением, он, сидя между двумя домами, каждый из которых имеет шесть дверей, видит всех, кто входит в них и выходит. Первый дом символизирует Бардо, то есть существование по оставлении физического тела, а другой — жизнь в физическом теле. Двери символизируют вход и выход в каждом из шести лока.

Объяснив монахам, как карма управляет жизнью всех существ во всех мирах, Будда затем описывает суд над грешником, которого приводят к Царю Смерти и спрашивают о Пяти Вестниках Смерти.

Первый вестник — лежащий на спине новорожденный младенец. Своим появлением на свет он несет весть о том, что для него, как и для всех живых существ, старость и смерть неизбежны. Второй вестник является в облике дряхлого старика, дожившего до восьмидесяти, девяноста или ста лет, сгорбленного, как изогнутое стропило остроконечной крыши. Он идет ковыляющей, дрожащей походкой, опираясь на палку. Его юность давно прошла, зубы выпали, на голове осталось немного седых волос, и лицо покрылось морщинами. Он пришел с вестью о том, что ребенок вырастает, достигает зрелости, стареет и становится добычей смерти. Третий вестник — прикованный к постели больной. Он ворочается в собственной грязи и не может без помощи ни встать, ни лечь. Он несет весть о том, что болезнь, как и смерть, неизбежна. Четвертый вестник — вор, подвергаемый самому суровому наказанию, напоминает о том, что наказание в этом мире за совершенные преступления — ничто по сравнению с тем наказанием, которое карма приготовит грешнику после смерти. Пятый вестник — символ самой смерти и бренного тела — пожелтевший, распухший, гниющий труп.

На вопрос царя Ямы, видел ли он вестника, умерший всякий раз отвечает, что не видел. Тогда царь объясняет ему, кем являются эти вестники и какую весть они приносят. Получив разъяснение, он вспоминает о вестниках и признается царю, что игнорировал эти напоминания о неизбежности смерти, забыл о них и вместо того, чтобы жить добродетельной жизнью, творил зло. Яма выносит ему приговор, и он должен будет принять наказание, которое является кармическим последствием совершенных им грехов. Духи ада, исполняя приговор, хватают умершего и подвергают его пяти видам наказания для искупления совершенных им преступлений. Терпя ужасные муки, он, как подчеркивается в «Бардо Тхёдоле», не может умереть.

В версии из «Ангуттара Никая», в которой упомянуты только три вестника — старик, тяжелобольной и покойник, Будда так заканчивает беседу:

«Те, кто, получив предупреждение от вестников, приносящих известие свыше, остаются безразличными к религии, страдают долго, рождаясь в мире страданий.

Добродетельные люди, получив предупреждение свыше через этих вестников, неукоснительно следуют святому учению. Зная об опасности, которую таит в себе привязанность, являющаяся причиной рождений и смерти, они в этой жизни достигли состояния, свободного от страданий. Им неведом страх, они счастливы и освободились от страстей и грехов».

 

X. УЧЕНИЕ О ПЕРЕВОПЛОЩЕНИИ

При рассмотрении учения о перевоплощении, в частности, изложенного в нашем тексте, следует учитывать две его интерпретации: буквальную, или экзотерическую, и основанную на истолковании символов, или эзотерическую, принятую посвященными, для которых знание выше веры и авторитета Священного Писания. К числу этих немногих посвященных принадлежат в Тибете преимущественно ламы, успешно применившие методы, подобные тем, которым обучал своих учеников Будда. Они знают свои прежние существования и обладают йогической способностью видеть, что в действительности представляют собой естественные процессы рождения и смерти. К тем, кто стремится к знанию и не удовлетворяется лишь одной верой в авторитет духовенства и священных книг, обращены эти слова Будды:

«Если он желает вспомнить о своих прежних временных существованиях — одном, двух, трех, четырех, пяти, десяти, двадцати, тридцати, сорока, пятидесяти, ста, тысячи, ста тысячах прошлых существований, свои рождения в течение многих эонов разрушения, в течение многих эонов возрождения и в течение многих эонов разрушения и возрождения, так, чтобы он мог сказать о месте своего рождения, назвать свое имя, семью, касту, материальное положение, знать о своих счастливых днях и пережитых страданиях, о продолжительности этой жизни и о последующем новом рождении, то есть знать свое имя в этом новом рождении, семью, касту, материальное положение, радости и страдания в этой жизни и ее продолжительность, после которой последует новое рождение, иначе говоря, вспомнить свои многие прошлые временные состояния существования, он этого достигнет, так как в этом состоянии самопогружения, если его ум будет сосредоточен на достижении какой-нибудь цели, эта цель будет им достигнута.

Если он желает видеть чистым божественным зрением, превосходящим человеческое, существа, переходящие из одного состояния существования в другое, в форме, которая, в зависимости от кармы, может иметь низкое или благородное происхождение, быть красивой или уродливой, и жизнь в ней счастливой или несчастной, он этого достигнет, так как в этом состоянии самопогружения, если его ум будет сосредоточен на достижении какой-нибудь цели, эта цель будет им достигнута» («Лонапхала Вагга», входящая в «Ангуттара Никая»).

В «Брахмана Вагга» из той же «Ангуттара Никая», включающей также описание йогического метода из-влечения информации из подсознания, которое, в подтверждение психологического учения Будды, признано западной наукой «прибежищем всего скрытого от нас», есть следующее дополняющее вышеприведенную выдержку высказывание: «Он таким образом вспоминает различные явления и формы своих прежних существований. Это первая ступень знания. Его неведение относительно прежних существований, исчезло, и появилось знание его прежних воплощений; тьма рассеялась, и засиял свет. Этого достигает тот, кто проводит жизнь в созерцании и держит в узде свои страсти».

Насколько нам известно, среди южных буддистов нет теперь таких йогов, какие были во время Буддхагхоши, с успехом применявшие эти методы. Только среди северных буддистов (как и среди индуистов), как сообщают хорошо осведомленные тибетцы и индийцы, эта йога существует как практическая наука и ей обучаются те, кто способен достичь с ее помощью святости. Считают, что среди этих святых есть несколько достойных называться совершенными святыми (архатами).

Для последователей данного учения на Востоке все еще остается открытым вопрос, какую интерпретацию учения о перевоплощении следует считать правильной. И мы должны откровенно признать, что дать однозначный ответ на него отнюдь не легко. Поэтому мы здесь попытаемся тщательно проанализировать эти две интерпретации и, если нам удастся, сделать соответствующий вывод, который поможет интересующимся понять содержание самой главной концепции, лежащей в основе «Бардо Тхёдола».

Для этого, по нашему мнению, следует обратиться к открытым западной наукой фактам, имеющим непосредственное отношение к исследуемому вопросу. Редактору известно, что посвященные, которые придерживаются эзотерической интерпретации, неизменно следуют заповедям Будды, содержащимся в «Калама Сутте», входящей в «Ангуттара Никая», или учениям, изложенным в аналогичных индуистских трактатах о йоге, и ни одну доктрину не примут за истину, пока она не будет проверена и признана верной, если даже это учение включено в священные книги, так как ни одна священная книга, излагающая это или какое-нибудь другое учение, не является, по их мнению, свободной от ошибок и искажений, будь то тексты на пали, санскрите, тибетском или других языках. Согласно экзотерической интерпретации, распространенной среди буддистов Южной и Северной школ, а также индуистов, для которых священные книги являются непререкаемым авторитетом, сознание человека, то есть его жизненный поток, не только может, но очень часто воплощается сразу после смерти в теле низших существ. Эта имеющая статус ортодоксальной вера опирается на авторитет священного писания и не подвергнутых проверке учений, которые исповедуют не обладающие знанием йоги гуру и священнослужители, настаивающие на том, что все записанные учения следует понимать буквально.

Экзотерической интерпретации, основанной фактически на буквальном толковании текста «Бардо Тхёдола», мы противополагаем здесь эзотерическую, принятую многими индуистскими и буддийскими философами, ознакомившими редактора с этим учением.

Материальная форма человека (но не его божественная сущность) развивалась из низших форм. Ее развитие начиналось от простейших форм жизни, и его движущей силой был жизненный поток, постоянно возраставший и изменяющийся, потенциально представляющий собой сознание. Его образно можно назвать семенем психической по своей природе жизненной силы, присущей каждому чувствующему существу. Это семя есть принцип эволюции, принцип непрерывности, обладающий способностью к познанию и пониманию своей собственной природы, принцип, изначальная цель которого — Просветление.

И как физическое семя растения или животного (и также человека) может производить только такое же растение и животное, так и то, что можно фигурально именовать невидимым психическим семенем жизненного потока, не может дать ничего отличного от него, и если оно принадлежит человеку, то не может ни в этом мире, ни в Бардо, ни в каком-нибудь другом мире сансары воплотиться или соединиться с телом, отличающимся по своим эволюционным характеристикам от тела человека. Это закон природы, управляющий проявленной жизнью, такой же незыблемый, как и приводящий его в действие закон кармы.

Жизненному потоку человека войти в тело собаки, птицы, насекомого или червя так же невозможно, как, скажем, водам озера Мичиган уместиться в ложе озера Киларни или (приведем аналогию индийцев) водам Индийского океана занять русло Ганга.

Случаи дегенерации высших цветковых растений, плодов, пшеницы, животных, конечно, имеют место при отсутствии ухода за ними, но в течение данного эволюционного периода (по крайней мере того отрезка времени, который наука смогла обозреть), груша не превращалась в яблоко или кукурузу и ни один вид животного в другой. Также человек, дегенерируя, может стать дикарем, но он никогда не принимал форму существа ниже человека.

В освещении процессов, влияющих на невидимый жизненный поток, это эзотерическое учение совпадает с учением древнегреческих и египетских мистиков, основанном на принципе — «как внизу, так и вверху», который означает, что существует единый кармический закон, управляющий с не допускающим исключений беспристрастием видимыми и невидимыми процессами, происходящими в природе, и поддерживающий гармонию в ней.

Отсюда следует вывод, согласующийся с точкой зрения сторонников эзотерического учения на Востоке, что совершенствование и деградация (неизменного состояния не бывает никогда) являются в сансаре альтернативными друг к другу. Любой из этих двух процессов, в какой бы форме существования он ни происходил, не может привести к тому, чтобы жизненный поток тут же перешел из одной формы в другую (из низшей в высшую или из высшей в низшую). Это может произойти только в процессе длительного развития. Деградация и совершенствование — в одинаковой степени процессы времени. Сколько потребовалось миллионов лет для того, чтобы огненная туманность превратилась в твердое вещество планеты! Также Просветленный является редким созданием, результатом предшествовавших ему бесчисленных воплощений, и человек как высшее животное не может сразу перейти в состояние низшего животного, какие бы злодеяния он ни совершил.

Если деградация будет продолжаться длительный период времени, жизненный поток, который сейчас является человеческим, может перестать им быть, так как его человеческие свойства из-за отсутствия условий для их проявления будут утрачены или перейдут в скрытое состояние подобно тому, как атрофируется бездействующий орган тела или организм утрачивает не находящую применения функцию. Тогда, оставаясь человеческим только потенциально, так же, как собака, лошадь, слон потенциально являются людьми, жизненный поток перейдет в тело ниже человеческого, откуда он снова начнет свой путь вверх или будет продолжать деградировать даже до того состояния, которое ниже состояния животных.

Приведем точку зрения по этому вопросу переводчика ламы Казн Дава-Самдупа, изложенную им письменно:

«Сорок девять дней Бардо символизируют периоды восхождения или упадка. Те, кто может познать Истину, не рождаются в низших сферах.

Учение о переходе человека в состояние ниже человека может иметь отношение только к низшей животной части принципа сознания, так как сам Познающий не воплощается и не перевоплощается и является только зрителем.

В «Бардо Тхёдоле» умерший представлен деградирующим, опускающимся все ниже и ниже. Перед каждым переходом с одной ступени на другую его сознание отключается. И возможно, то, что составляло его сознание на низших планах Бардо, есть какой-то элемент или совокупность элементов, являющихся частью обычного сознания человека на физическом плане, которая во время обморока отделяется от высших духовных его элементов. Это состояние сознания на нижних ступенях Бардо не следует смешивать с обычным сознанием человека, так как, в отличие от последнего, оно является лишь смутным его отражением. И возможно, что именно такой низший элемент воплощается в животных, если что-нибудь подобное этому может в действительности происходить».

Такая точка зрения переводчика вызывает особый интерес, так как это его собственное мнение, и он не знал, что оно совпадает с эзотерическим учением египетских жрецов, о котором сообщает Геродот, иложивший его экзотерическим способом. Сам Геродот учился в духовной школе в Гелиополе и, вероятно, тогда же получил его от жрецов. То, что сообщают Геродот и другие древнегреческие и римские писатели, касавшиеся этого вопроса, кратко сводится к следующему. Считалось, что душа человека после смерти не воплощается в течение трех тысяч лет. Из компонентов распавшегося после смерти тела образуются тела животных и растений. Эти вещества мигрируют из одного тела в другое в течение трех тысяч лет. По окончании этого срока душа собирает те же элементы, которые составляли ее прежнее тело, и в силу привычки строит из них, как птица гнездо, новое тело и рождается в нем человеком.

Эта теория, если внести в нее соответствующие коррективы, позволяет понять эзотерическую интерпретацию учения о перевоплощении, изложенного в «Бардо Тхёдоле». Сторонники этой интерпретации выдвигают положения, близкие высшим направлениям индуизма и буддизма. В частности, они утверждают, что даже после смерти вплоть до окончательного распада тела происходит непрерывная трансмиграция его атомов. Говорится, что в течение жизни человека состав его тела полностью обновляется через каждые семь лет. И в то время как составляющие физического тела мигрируют во все органические и неорганические формы, а ум в течение кратковременного пребывания в физическом теле не утрачивает человеческих свойств, он также обычно остается человеческим в течение длительного эволюционного цикла, то есть до завершения эволюции в сансаре и достижения Просветления в нирване.

Буквальный смысл этого эзотерического учения состоит в следующем. Материя в различных ее состояниях— твердом, жидком и газообразном является общей для всех живых существ на физическом плане, как для людей, так и низших существ, и находится в постоянном движении. То, что относится к специфическим свойствам человека и животного, обладает устойчивостью, так как по закону природы подобное стремится к подобному и производит подобное и все силы действуют по линии наименьшего сопротивления. Следовательно, высокоразвитые психические формы, которые связаны со сложным комплексом человеческого сознания, не могут сразу исчезнуть, поскольку для их дегенерации, полного распада и трансмиграции требуется длительное время. Посему сторонники эзотерического учения отвергают как ненаучную веру в то, что жизненный поток, или принцип сознания человека может воплощаться в существа ниже человека в течение сорока девяти дней после оставления тела, в то время как экзотерист понимает такое учение о перевоплощении как «Бардо Тхёдол» буквально.

Для разъяснения с позиций эзотеризма значения символов Бардо, относящихся к доктрине о перевоплощении, мы могли бы привести параллели из разных источников. Однако, поскольку у Платона, являющегося общепризнанным в этой области авторитетом, данный вопрос освещен несравненно лучше, чем у других авторов, а именно, в десятой книге его «Государства» описывается пребывание греческих героев в Сидпа Бардо и выбор ими жребиев для нового воплощения, мы решили ограничиться сопоставлением с этим трактатом.

В легенде о Бардо, записанной Платоном, памфилиец по имени Эр, сын Армения, был убит на войне, и его тело, обнаруженное через десять дней, не подверглось тлению, в то время как тела других убитых воинов уже разложились. Тело привезли домой для погребения, и на двенадцатый день, лежа на костре, умерший ожил и рассказал, что видел на том свете. Когда его душа покинула тело, она отправилась вместе со многими другими, и все они пришли к какому-то божественному месту, где в земле были две расщелины, одна подле другой, а напротив, наверху на небе, тоже две. Посредине между ними восседали судьи. После вынесения приговора они приказывали справедливым людям идти по дороге направо и привешивали им спереди знак приговора, а несправедливым — идти по дороге налево вниз, причем и эти имели при себе обозначение всех своих проступков.

Описав суд в загробном мире, который имеет большое сходство с описанием суда в нашем тексте, Платон затем рассказывает о греческих героях, находящихся в их Сидпа Бардо и готовящихся к новому воплощению:

«Стоило взглянуть, рассказывал Эр, на это зрелище. Смотреть на это было жалко, смешно и странно. Большей частью выбор соответствовал привычкам предшествовавшей жизни. Эр видел, как душа бывшего Орфея выбрала жизнь лебедя из-за ненависти к женщинам, так как от них он претерпел смерть и его душа не пожелала родиться от женщины. Он видел и душу Фамиры — она выбрала жизнь соловья. Видел он и лебедя, который предпочел жизнь человеческую; то же самое и другие мифические существа. Душа, имевшая двадцатый жребий, выбрала жизнь льва. Это была душа Аякса, сына Теламона — она избегала стать человеком, памятуя об истории с присуждением доспехов. После него шла душа Агамемнона. Вследствие перенесенных страданий она тоже неприязненно относилась к человеческому роду и сменила свою жизнь на жизнь орла. Между тем выпал жребий душе Аталанты: заметив, каким великим почетом пользуется победитель на состязаниях, она не могла устоять и выбрала себе эту участь. После нее он видел, как душа Эпея, сына Панопая, входила в природу женщины, искусной в ремеслах. Где-то далеко, среди самых последних, он увидел душу Ферсита, этого всеобщего посмешища: она облачалась в обезьяну. Случайно, самым последним из всех, выпал жребий идти выбирать душе Одиссея. Она помнила прежние тяготы и, отбросив всякое честолюбие, разыскивала жизнь обыкновенного человека, далекого от дел; наконец она насилу нашла ее где-то валявшуюся: все ведь ею пренебрегли. Но душа Одиссея, чуть ее увидела, сразу же избрала себе, сказав, что то же самое она сделала бы и в том случае, если бы ей выпал первый жребий. Души разных зверей точно так же переходили в людей и друг в друга, несправедливые — в диких, а справедливые — в кротких: словом, происходили всевозможные смешения».

При поверхностном прочтении этой легенды она может быть понята буквально, так же как «Бардо Тхёдол», и не исключено, что сам Платон, посвященный в греческие мистерии, который, как и Геродот, никогда не говорил об этих эзотерических учениях открыто, а только иносказательно и очень часто преднамеренно употреблял вводящие в заблуждение фразы, хотел, чтобы непосвященные понимали его именно так. Однако при внимательном чтении этого отрывка обнаруживается, что в экзотерическом описании перевоплощения людей в животных скрыт иной смысл.

Строки, относящиеся к выбору жребия Одиссеем, которые мы здесь выделили курсивом, позволяют понять эзотерический смысл легенды. Жребий Одиссея был последним. Никто из героев, выбиравших свою судьбу до него, не захотел выбрать «жизнь простого человека, не обремененного заботами». Но Одиссей почел ее за лучшую.

Выбор, который сделали остальные, отражает характер каждого из них. Так, Орфей, родоначальник орфических таинств, божественный учитель, посланный на землю богом пения и музыки Аполлоном, считавшийся у греков величайшим музыкантом и самым вдохновенным из всех поэтов и певцов, желает родиться лебедем, что вполне объяснимо, так как с незапамятных времен (как и сейчас) лебедь был символом пения и музыки. Этот символ здесь означает, если правильно интерпретировать слова Платона, что Орфей должен снова родиться великим поэтом. И эзотерист в отличие от экзотериста посчитает абсурдным допустить, что такая личность, как Орфей, может в действительности родиться лебедем.

Подобно Орфею, Фамира, древний фракийский бард, прославленный арфист и певец, выбирает жизнь сладкопевца-соловья, что имеет такое же символическое значение.

Аякс, гомеровский герой, который был среди греков вторым после Ахилла храбрейшим воином, выбирает соответствующую его натуре жизнь льва, так как лев, царь зверей, является с глубочайшей древности почти у всех народов символом храбрости и бесстрашия.

Агамемнон, которому предоставляется сделать выбор после Аякса, выбирает жизнь орла, ибо, как Зевс среди богов Олимпа, он — первый среди греческих героев и почитается как божество, воплощение Зевса, и потому орел — символ Зевса — является и его символом.

Аталанта, самая быстроногая из смертных, победившая в беге своих многочисленных поклонников, желает снова родиться великим атлетом, что вполне соответствует ее наклонностям. И рассказывая о ней, Платон не прибегает к языку символов. Также не употребляет он символа, говоря об Эпее, который прославился своим хитроумием, смастерив деревянного коня во время осады Трои, и трусость которого впоследствии вошла в поговорку. Поэтому неудивительно, что его душа входила в природу женщины, искусной в ремеслах.

Комментарии не требуются относительно шута Ферсита, воплощающегося в обезьяну. И слова о том, что герои не хотят рождаться от женщины, по-видимому, являются чистой метафорой, предназначенной для того, чтобы, следуя логике, ввести в текст символы, представленные животными. Такую же аллегорию заключают в себе фразы: «...переходили в людей и друг в друга, несправедливые — в диких, а справедливые — в кротких, словом, происходили всевозможные смешения» и «видел он и лебедя, который предпочел жизнь человека». Даже выбиравшая свой жребий душа обыкновенного человека (первая, которую увидел Эр), который не был ни воплощенным божеством, как Орфей или Агамемнон, ни героем, подобно Аяксу, и имел ум, затуманенный низменными страстями, не рождается, согласно Платону, животным, хотя, по мнению сторонников экзотерического учения о перерождении, это должно было бы произойти. И здесь Платон также не прибегает к аллегории.

«Тот, кому достался первый жребий, взял себе жизнь могущественнейшего тирана. Из-за своего неразумия и ненасытности он произвел выбор, не поразмыслив, а там таилась роковая для него участь — пожирание собственных детей и другие всевозможные беды. Между тем он был из числа тех, кто явился с неба и прожил свою предшествующую жизнь при упорядоченном государственном строе; правда, эта его добродетель была лишь делом привычки, а не плодом философских размышлений».

И как «Бардо Тхедол» проповедует на своем языке необходимость Правильного Знания для тех, кто следует по пути Бодхи, тому же учит Платон: «Если же приходя в здешнюю жизнь, человек здраво философствовал, и при выборе ему выпал жребий не из последних, тогда, согласно вестям из того мира, он скорее всего будет счастлив не только здесь, но и путь его туда и обратно будет не подземным, тернистым, но ровным небесным».

Подобно Платону и участникам мистерий, учение о перевоплощении передавали с помощью символов и метафор Пиндар, Эмпедокл, Пифагор и Сократ.

Надпись на золотой надгробной табличке, найденной вблизи Сибариса, гласит: «И таким путем я избежал мучительного круга страданий». Эта фраза, как и известные орфические учения, чисто буддийская или индуистская и наводит на мысль о том, что учение о перевоплощении было известно по крайней мере тем образованным грекам, которые были посвящены в таинства.

К символизму, подобному символизму Платона, прибегали также составители буддийского священного писания, в том числе версии Северного буддизма о рождении Будды. Приведем ее текст, содержащийся в тибетской «Виная Питаке» («Дулва») (самой достоверной и, вероятно, древнейшей части Ганджура), III, лист 452а, экземпляра, который хранится в департаменте по делам Восточной Индии в Калькутте:

«Тот, кто должен был стать Буддой, пребывал тогда на небе Тушита и, зная, что его время уже наступило, он, перед тем как воплотиться, предварительно узнал о пяти условиях своего рождения: первое — о семье, в которой он должен был родиться, второе — о стране, третье — о времени, четвертое — о национальности, пятое — о своей будущей матери. И увидев, что Махамайя будет хорошей матерью, он вошел в нее в полуночную стражу в образе слона. Царица увидела тогда во сне, что в нее вошел белый слон, у которого было шесть бивней, что она вознеслась на небо, взошла на высокую скалистую гору и что великое множество людей поклонилось ей.

Прорицатели сказали, что она родит сына, обладающего тридцатью двумя знаками великого человека. Если он останется дома, то будет правителем мира, но если он обреет волосы и бороду, наденет желтое одеяние, уйдет из дому и отречется от мира, он станет Татхагатой, архатом, совершенно Просветленным Буддой».

О различных воплощениях Будды повествует также Джатака Южной школы. Она представляет собой смесь фольклора, народных верований и народных сказаний о Будде, возникших в третьем веке после кончины Будды, которые наслаивались вокруг его имени, подобно тому как наслаивались легенды Артурова цикла вокруг имени короля Артура. Хотя эзотеристы допускают, что в очень отдаленные эпохи такие воплощения могли происходить, сказания о воплощениях Будды в животных в текущем мировом цикле они воспринимают как аллегорию, в то время как тхеравадины понимают их буквально.

Как бы то ни было, буквальная интерпретация Джатаки, по-видимому, более оправдана, чем буквальная интерпретация Сказания о рождении Будды, ввиду того (как объясняют сторонники эзотеризма), что Джатака в целом является произведением экзотерическим, рассчитанным на широкий круг людей. И поскольку такое же сказание содержится в Палийском Каноне, где фигурирует в качестве символа слон с шестью бивнями, мы сталкиваемся здесь с общей для северного и южного буддизма явной и вполне обоснованной символикой, которую даже последователь экзотеризма не будет воспринимать в буквальном ее значении.

Как народная интерпретация, по-видимому, легла в основу Джатаки, она также могла повлиять на составление «Бардо Тхёдола», ибо подобно всех трактатам, восходящим к глубокой древности, по крайней мере к одному источнику, и затем увеличившим свои объемы обычным путем вбирания родственных материалов. «Бардо Тхёдол» как учение о смерти и перевоплощении, очевидно, сначала передавалоя устно, как почти все священные книги, сейчас записанные на пали, санскрите и тибетском языке, и неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем сложился его окончательный вариант. И когда он был записан, он, несомненно, уже отличался от первоначального. Содержание «Бардо Тхёдола» и его использование в ритуальной практике предрасполагали к влиянию на него народных экзотерических верований, и, на наш взгляд, он подвергся этому влиянию в такой степени, что случилось невероятное, а именно: слияние двух интерпретаций в одно связное целое. Тем не менее его эзотерическая основа все еще различима и доминирует над экзотерической частью. Возьмем, к примеру, упомянутые в нем изображения животных, украшающие троны пяти Дхьяни-Будд. Эти животные относятся к символам северного буддизма. Трон с изображением львов ассоциируется с Вайрочаной, трон с изображением слонов — с Ваджрасаттвой, трон с изображением коней — с Ратнасамбхавой, с изображением павлинов — с Амитабхой, трон с гарпиями — с Амогхасидцхи. Мы считаем, что эти животные являются поэтическими символами качеств, присущих этим божествам. Лев символизирует мужество, силу и власть, слон — неизменность, конь — мудрость и красоту форм, павлин— красоту и способность к превращениям, так как, согласно народному поверью, он может без вреда для себя есть яды и превращать их в цвета своего оперения. Гарпия символизирует могущество и власть над всеми стихиями. В конечном счете пять Дхьяни-Будд также следует считать символами особых бодхических качеств Дхармакаи и исходящих от нее эманации просветляющих надмирных сил, являющихся для подвижника путеводителем на пути к достижению состояния Будды.

В нашей попытке эзотерической интерпретации образов животных как символов Сидпа Бардо (которые имеют соответствия с символами Сидпа Бардо Платона и Сказания о рождении Будды как явно эзотерическими) мы исходили из общеизвестных, общепринятых эзотерических толкований символов буддийского учения о перевоплощении, информацией о которых мы располагаем в достаточной мере.

Общепризнанный знаток ламаизма, д-р Уодделл, сообщает в своей статье «Lamaism in Sikhim» о символизме известной, но недавно утраченной настенной росписи монастыря Ташидинг в Сиккиме, называемой «Круг существования» (тиб. Sl-pa-1-khor-lo): «Эта роспись изображает один из чисто буддийских символов, сохраненных для нас ламами. По ней я смог восстановить недостающую часть колеса, изображенного на веранде пещеры № 17 Аджанты, значение которого до этих пор не было расшифровано и которое называлось «Зодиаком». На нем изображены в виде животных три главных греха и причины перерождений (ниданы). Эти наглядные изображения грехов предназначены для того, чтобы побудить людей избегать их, а для устрашения тех, кто склонен к злодеяниям, служат имеющиеся там же изображения скорбных состояний существования и мук грешников в преисподней». Далее д-р Уодделл разъясняет значение упомянутых символических изображений трех главных грехов, представленных животными—свиньей, петухом и змеей: «Свинья является символом невежества и глупости, петух символизирует животные инстинкты, похоть, а змея — гнев». Символы двенадцати нидан представляют собой изображения человека или неодушевленных предметов, и только третий является животным — обезьяной. Обезьяна изображена поедающей плоды, символизирующие познание (тиб. нам ше, санскр. виджняна ) всех плодов добра и зла, каждый из которых есть определенный вид чувственного опыта. Этот опыт, фомализующий сознание, человек приобретает, когда, подобно поедающей плоды обезьяне, не задумываясь, просто удовлетворяет свои желания2.

Животные и окружающие их предметы, упомянутые во второй книге «Бардо Тхёдола», также символизируют формы, в которые может воплотиться принцип сознания человека в новом рождении. Эти символы имеют следующие значения:

1. Собака (как и петух в «Колесе существования») олицетворяет чрезмерную сексуальность и чувственность. В тибетском фольклоре она также олицетворяет зависть. Собачья конура означает потворство чувственным желаниям.

2. Свинья (как и в «Колесе существования») является символом глупости, порождаемой чувственными желаниями, а также эгоизма и нечистоплотности, а свинарник символизирует образ жизни человека, у которого преобладают эти пороки.

3. Муравей (как и в фольклоре Запада) олицетворяет трудолюбие и стяжательство, а муравейник — образ жизни, определяемый этими качествами.

4. Насекомое или червь символизируют приземленную натуру, а отверстие, в которых они обитают,— образ жизни, ей соответствующий.

5. Упомянутые в тексте теленок, козленок, ягненок, лошадь и птица олицетворяют свойства, присущие этим животным и высшему их представителю — человеку. Почти у всех цивилизованных народов образы этих животных вызывают сходные ассоциации, получившие отражение в народных сказках о животных, и в том числе в тех сюжетах, которые легли в основу басен Эзопа. Этот символизм проник даже в Библию — в описаниях видений пророка Иезекииля и в Откровении Святого Иоанна встречаются те же символы. И если буддийские и индуистские экзотеристы, перечитав заново Священное Писание, воспримут его в свете учения о символах, они, вероятно, изменят отношение к эзотеризму.

Следовательно, животные, упоминаемые в качестве символов при описании Сидпа Бардо несмотря на явные искажения текста и эзотерического учения о перевоплощении, изложенного с помощью этих символов), означают черты характера не достигшего Освобождения человека, наследуемые им при рождении в обычных, определяемых кармой условиях постепенного совершенствования, в которых находится большинство людей в этом эволюционном цикле. Воплощение в животных может произойти только в исключительных анормальных кармических состояниях деградации, продолжающихся в течение длительных периодов времени и приводящих постепенно к утрате принципом сознания его человеческих свойств.

Как объяснял переводчик, среди людей всегда можно встретить кровожадного человека-тигра, убийцу, похотливого человека-свинью, двуличного человека-лису, вора и подражателя — человека-обезьяну, подхалимствующего человека-червя, трудолюбивого и нередко скупого человека-муравья, легкомысленного и порой внешне привлекательного человека-мотылька, сильного человека-быка и бесстрашного человека-льва. С каким бы животным ни имела сходство карма человека, человек более изощрен, чем животное, в создании плохой кармы.

Вера простых людей на Востоке, в тех странах, где распространены буддизм и индуизм, в то, что убийца обязательно должен воплотиться в хищное животное, распутный — в свинью или собаку, а скупой — в муравья, очевидно, основана, как и многие другие народные верования, на ложных аналогиях (некоторые из них можно встретить в священных книгах) и, кроме того, объясняется узостью кругозора этих людей, не представляющих себе, как многообразна человеческая жизнь и сколько существует градаций между такими противоположностями, как состояния святого и преступника, монарха и обитателя трущоб, цивилизованного человека и дикаря.

Сейчас мы кратко осветим на основании результатов наших изысканий высшее философское учение о перевоплощении, так как, на наш взгляд, в «Бардо Тхёдоле» оно неясно изложено из -за искажений текста. Когда влияние врожденных, или кармических, наклонностей к грубым чувственным ощущениям в мире сансары, управляющим жизнью человека, уступает в состоянии неопределенности более сильному влиянию Правильного Знания, одерживает победу тот элемент принципа сознания, который может достичь состояния Будды, и умерший, вместо того чтобы видеть пугающие его отражения низшей животной природы, будет проводить время между смертью и новым рождением в одной из райских обителей, а не в Бардо. Если этот Просветленный является существом высокоразвитым духовно, великим йогом, святым, он может даже достичь высших райских сфер, а может затем, с помощью Владык Кармы, родиться снова в человеческом теле. Как объясняют ламы, эти Владыки Кармы, хотя и принадлежат сансаре, достигли в своей эволюции состояния, которое неизмеримо выше состояния человека. Когда под руководством этих Стражей Великого Закона святой возвращается на Землю, он совершает это из сострадания к человечеству. Он приходит как Учитель, Божественный Посланник, как воплощение Нирманакаи. Но обычно на Землю возвращаются обыкновенные люди, которые, оставаясь непросветленными, не осознают, что с ними происходит. Как ребенок не может вычислить скорость света, поскольку он не знает высшей математики, так и человек-животное, не может следовать высшему закону, управляющему воплощением божественного человека, и, испив из Реки Забвения, он прямо из мира желаний, называемого Бардо, входит в утробу матери и рождается снова. Это низшее воплощение, во многих случаях сходное с воплощением животных, так как к нему побуждают главным образом желания, общие для человека и животного, отличается, однако, от животного наличием активного, чисто человеческого элемента сознания, который у всех низших существ находится в скрытом, непроявленном состоянии, и даже у самых низко развитых людей для перехода этого элемента из активного состояния в непроявленное потребовалось бы приблизительно столько времени, сколько требуется для полного проявления у низших существ потенциально человеческого элемента сознания. Распространение неправильного толкования высшего эзотерического учения о перевоплощении, по-видимому, способствовало в немалой степени появлению почти во всех буддийских и индуистских священных книгах ошибочного утверждения о том, что весь комплекс элементов принципа сознания животного и весь комплекс элементов принципа сознания человека могут заменять друг друга.

Родоначальник современной антропологии д-р Тайлор после тщательного исследования этого вопроса пришел к выводу, что высшее учение о перевоплощении является более научным. Приведем его высказывание:

«Отсюда можно заключить, что в древности перевоплощение всегда понималось как переселение души человека в новое человеческое тело... Животное воплощает определенные свойства человека, и такие эпитеты, как лев, медведь, лиса, сова, попугай, змея, червь, позволяют выразить в одном слове главные черты характера человека».

Эта интерпретация находит подтверждение в учении друидов, которые, подобно брахманам Индии, были учеными жрецами основанной на научном мировоззрении дохристианской религии кельтов.

В моей книге «The Fairy-Faith in Celtic Countries, 1911» я высказал мнение, что основные положения доктрины о перевоплощении, как его однозначно понимали друиды, не противоречат мнению западных психологов, утверждающих, что подсознание является хранилищем всего исторгнутого из памяти, что скрытая в подсознании информация относится не только к этой жизни и что ее можно извлечь из подсознания. Это доказывает, что друиды в своих утверждениях исходили из проверенных фактов.

Исследования в области подсознательного и психоанализа, ставшие с 1911 г. главными направлениями психологической науки, подтверждают такую точку зрения.

Когда я работал над вышеупомянутой книгой, мне не было известно высказывание Хаксли о том, что учение о перевоплощении человека наилучшим образом объясняет даже обычные физиологические и биологические процессы. И поскольку мнение этого выдающегося биолога совпадает с мнением д-ра Тайлора, крупнейшего современного антрополога, а также подтверждает в свете нашей западной науки эзотерическую интерпретацию доктрины о перевоплощении, изложенную в оккультных учениях Востока, мы закончим обсуждение темы выдержкой из его труда:

«Каждодневный опыт знакомит нас с фактами наследственности. Каждый из нас носит на себе видимые знаки своего происхождения, может быть, даже знаки отдаленных родственных связей. В частности, сумма наклонностей, приводящих к совершению целенаправленных действий — то, что мы называем характером, часто обнаруживается во многих поколениях по прямой и побочным линиям родства. Поэтому можно с уверенностью сказать, что этот «характер», эта нравственная и мыслящая сущность человека действительно переходит из одной физической формы в другую и мигрирует из одного поколения в другое. У новорожденного унаследованные черты характера пока не выражены, и его «эго» не заключает почти ничего, кроме набора скрытых задатков, но они начинают очень скоро выявляться и, начиная с детства до достижения зрелости, дают о себе знать как тупоумие или смышленость, слабохарактерность или стойкость, порочность или добропорядочность, и под влиянием каких-нибудь людей или вообще без всякого влияния этот характер переходит в процессе перевоплощения из одного тела в другое. Индийские философы называли характер, так понимаемый, кармой.

Как подтверждается теорией эволюции, способность зародыша развиваться, следуя определенному специфическому типу, например способность семени фасоли превращаться в растение, имеющее все признаки Phaseolus vulgaris, является его «кармой». Оно «последний восприемник и последнее следствие» всех факторов, влиявших на прародителей в течение многих миллионов лет со времени появления жизни на Земле...

Как справедливо заметил профессор Рис-Дэвиде («Hibbert Lectures», p. 114), подснежник «является подснежником, а не дубом, и именно определенным видом подснежника, так как он есть следствие кармы бесконечного числа прежних существований».

 

XI. УЧЕНИЕ О КОСМОСЕ

Буддийское учение о Космосе, как его излагают ламы и как оно трактуется в нашем тексте (в основном при рассмотрении доктрины о перевоплощении) — обширная и сложная область, и исследование любого из ее аспектов невозможно без обращения ко многим эзотерическим и экзотерическим интерпретациям учений, связанных в той или иной мере с брахманизмом, в которых описываются различные состояния существования в сансаре, то есть в космосе,— планетарные, как наш мир, небесные, то есть рай, а также состояния, называемые преисподней, в которой искупаются грехи.

Если тщательно исследовать брахманистское и буддийское учения о Космосе с позиций посвященного, а не с позиций исповедующего ортодоксальное христианство филолога, часто относящегося к этим учениям предвзято, обнаружится, что они основаны на глубоком знании астрономии, возникшей в глубокой древности, и содержат описания форм и движения планет, миров и систем миров, состоящих из твердого видимого вещества (которые известны западной науке) и состоящих из эфирной материи невидимых миров, существующих в пространстве, которое, вероятно, можно называть четвертым измерением.

Согласно эзотерической интерпретации учения о космосе индуистами и буддистами, центром и основанием вселенной и всех миров является находящаяся в центре космоса гора Меру (тиб. Ри-раб), вокруг которой наша Вселенная располагается в виде семи концентрических сфер с океанами, отделенными друг от друга концентрическими сферами из золотых гор. Ее можно ассоциировать с центром гравитации нашей Вселенной, называемым в западной астрономии Центральным Солнцем.

Семь сфер с океанами и семь промежуточных сфер с золотыми горами окружены сферой, составленной из материков.

Ламаистскую концепцию нашей Вселенной можно грубо представить с помощью луковицы, состоящей из пятнадцати слоев. Сердцевиной луковицы, которую окружают эти пятнадцать слоев, является гора Меру. Под ней находится преисподняя, а вверху — поддерживаемые горой Меру небеса богов, скорее чувственные, чем духовные, в том числе тридцать три неба Ивдры, и небеса, управляемые Марой. Они расположены в порядке, соответствующем степени их духовности. Выше них находятся небеса Брахмы, а выше всех — небо, называемое по-тибетски Огмин («Высшее »), Оно является последним аванпостом Вселенной и преддверием нирваны. Это промежуточное состояние, знаменующее собой переход от сансары к высшему надмирному бытию, находится под воздействием божественной эманации «Лучшего из всех» (тиб. Кунту-занг-по, санскр. Самантабхадра), являющегося в ламаизме персонификацией нирваны.

На одном плане с царством Индры пребывают в своих небесных обителях упоминаемые в книге восемь богинь-матерей (тиб. Хламо). Это богини-матери древних индийцев, называемые на санскрите Матри.

Внутри горы Меру находятся расположенные друг над другом четыре царства. В трех низших царствах обитают различные элементалы, а в четвертом, под небесами,— «нечестивые духи» — асуры (тиб. Лха-ма-йин), или титаны, которые, подобно падшим ангелам в христианстве, за свою гордость были низвергнуты с небес. Они живут и умирают в нескончаемых сражениях с богами.

Внутренний слой луковицы — аналогия океана, окружающего гору Меру. Следующий слой состоит из золотых гор, за которым располагается другой океан, и т.д. Последний слой состоит из океана, в котором плавают материки. Луковая чешуя может служить аналогией железной стены, окружающей Вселенную. За пределами одной Вселенной находится другая и так далее до бесконечности. Каждая Вселенная представляет собой космическое яйцо, заключенное в железную скорлупу, загораживающую свет солнца, луны и звезд, что является символом вечной тьмы, отделяющий одну Вселенную от другой. Все вселенные подчинены закону природы, который обычно отождествляется с кармой. Буддисты утверждают, что нет необходимости доказывать или опровергать существование Бога-Творца, так как Закон Кармы дает полное научное объяснение всем явлениям природы и его действие легко обнаружить.

Каждая Вселенная, в том числе наша, опирается на «основу и уток» в виде голубой воздушной среды (эфира), символом которой являются скрещенные дордже. На них покоится «тело вод» внешнего океана. Каждый океан символизирует слой воздуха (эфира), а каждая сфера, состоящая из гор,— слой затвердевшего воздуха (эфира), то есть материю.

В более глубоком оккультном значении океаны суть тонкая материя, а горы — грубая, и, являясь противоположными состояниями, они чередуются друг с другом.

Как и число семь в библейских семи днях творения, числовые характеристики, приводимые ламами при описании Вселенной, чаще имеют символическое, а не буквальное значение. Так, они утверждают, что высота горы Меру над Центральным Волшебным Океаном составляет 80 000 миль и столько же под ним. Сам Центральный Океан имеет глубину 80 000 миль и 80 000 миль в ширину.

Следующая сфера из золотых гор имеет половину высоты, ширины и глубины предыдущей, так же и океан, то есть 40 000 миль в глубину и 40 000 миль в ширину. Концентрические чередующиеся друг с другом сферы, состоящие из золотых гор, и океаны постепенно уменьшают свои размеры до 20 000, 10 000, 5000, 2500, 1250 и 625 миль и оканчиваются материками, находящимися во внешнем космическом океане.

Среди этих материков главные — четыре. Как указывается во второй книге «Бардо Тхёдола», они ориентированы по четырем направлениям. По обе стороны от каждого материка находятся малые материки. Общее число материков — двенадцать, которое, как и число семь, является в космографии символическим числом.

Восточный материк называется по-тибетски Лю-пах — «Большое Тело» (санскр. Вират-деха). Он имеет форму полумесяца, что также не следует понимать буквально, как и то, что цвет его белый. Диаметр материка — 9000 миль. Обитатели этого материка доброжелательны и спокойны. Как и материк, на котором они обитают, их лица имеют форму полумесяца.

Южный материк — это наша планета Земля. Он называется Джамбулинг (санскр. Джамбудвипа) — по мнению переводчика, звукоподражательное слово, происходящее от названия плода дерева джамбу, падающего в воду. Линг означает «страна», «область». Название Джамбулинг, следовательно, означает «страна, где плоды джамбу падают в воду». Их форма, имеющая символическое значение, напоминает треугольную лопаточную кость овцы или, скорее, грушу. Цвет этого материка — синий. Его отличают богатство и изобилие, а также существование на нем добра и зла. Он является наименьшим из четырех материков: его диаметр — всего 7000 миль.

Западный материк называется Балонгчёд, что буквально означает «корова» — «бык» — «действие» (санскр. Годхана — «Богатый стадами»). По форме он подобен солнцу, и цвет его красный. Его обитатели имеют пристрастие к мясной пище, о чем, по-видимому, свидетельствует само название материка. Его диаметр — 8000 миль.

Северный материк называется Даминьян, или Граминьян, что эквивалентно санскритскому Уттара Куру, то есть Северный Куру (Северный народ). Он имеет квадратную форму, и его цвет зеленый. У его жителей такие же квадратные лица, напоминающие лошадиные головы. Деревья дают им все необходимое для жизни, а также служат обиталищем духов умерших Куру. Это самый большой материк. Его диаметр — 10 000 миль.

Каждый малый материк имеет сходство с главным материком, к которому он относится, но по размеру он меньше наполовину.

Находящийся слева от нашего материка Джамбулинга малый материк, называемый Нгаяблинг, населен ракшасами. Существует легенда, что основатель ламаизма Великий Гуру Падмасамбхава ушел на этот материк, чтобы научить ракшас добру ради их спасения. И сейчас он является их правителем.

Как показывают исследования, космография ламаизма основана на сложной системе символов. Возьмем, к примеру, описание горы Меру, которое приводит д-р Уодделл: «Ее восточный склон состоит из серебра, южный — из яшмы, западный — из рубина, а северный — из золота». Эти древние символы употреблены здесь почти в таком же значении, что и в Откровении Святого Иоанна. Но чтобы дать полное логическое обоснование значениям всех символов индо-буддийской космологии (даже если бы мы могли это сделать), нам потребовалось бы значительно увеличить объем данного введения. Ограничимся здесь напоминанием о том, что ключом к их расшифровке владеют профессора оккультной науки Индии и Тибета, как они об этом сами заявляют. По их мнению, по сравнению с их наукой, наша западная наука в области изучения психических явлений и материи находится лишь на пороге Храма Знания.

 

XII. ОСНОВОПОЛАГАЮЩИЕ УЧЕНИЯ «БАРДО ТХЁДОЛА»

Прежде чем перейти к завершающей наше Введение главе о рукописном тексте «Бардо Тхёдола», перечислим главные учения, на которых он основан:

1. Bce условия, состояния или виды существования в сансаре, небеса, преисподняя и миры целиком представляют собой явления, или, иными словами, состоят только из явлений.

2. Все явления преходящи, иллюзорны, нереальны и не существуют нигде, кроме сансарического ума, их воспринимающего.

3. В действительности не существует богов, демонов, духов, чувствующих существ. Все это есть просто явления, имеющие причину.

4. Эта причина есть страстное желание ощущений, привязанность к существованию в сансаре, в которой нет ничего постоянного.

5. Если не достигнуто Просветление, устраняющее эту причину, после смерти следует новое рождение, а после рождения — смерть и так до бесконечности (так же говорил мудрый Сократ).

6. Жизнь после смерти является продолжением по рожденного явлениями существования в изменившихся условиях. Оба эти существования кармически обусловлены.

7. Жизнь между смертью и новым воплощением в этом или другом мире определяется совершенными в прошлом поступками.

8. В психологическом аспекте она представляет собой состояние продолжительного сна в пространстве, которое можно именовать четвертым измерением. Галлюцинаторные явления, возникающие в этом состоянии, являются отражением содержания сознания данной личности. Хорошая карма создает напоминающие райские, радующие взор картины, а плохая — устрашающие, напоминающие изображения преисподней.

9. Если не достигнуто Освобождение, неизбежно новое воплощение в мире людей прямо из Бардо, из рая или преисподней, или какого-нибудь другого мира, куда привела умершего его карма.

10. К Просветлению приводит осознание нереальности сансары и существования в ней.

11. К этому осознанию можно прийти в течение земной жизни, в момент смерти или после смерти во время пребывания в Бардо или в каком-нибудь другом мире.

12. Главным условием для этого является знание йоги, то есть умение контролировать течение мыслей и со средоточивать ум на одной цели — достижении Правильного Знания.

13. Наилучший результат приносит изучение йоги под руководством человеческого гуру, то есть духовного наставника.

14. Величайшим из известных человечеству гуру в данном временном цикле является Гаутама Будда.

15. Проповедь Будды есть возвещение того же учения, которое с незапамятных времен проповедовалось многими поколениями великой династии Будд — предшественников Гаутамы, ради Спасения людей, втянутых в круговорот рождения и смерти, Освобождения их от зависимого существования в сансаре и достижения нирваны.

16. Менее просветленные существа, бодхисаттвы и гуру, пребывающие в этом мире или в других мирах, хотя и не освобожденные от Сети Иллюзии, могут тем не менее передавать шишье (челе) — ученику, менее развитому, чем они, божественную благодать и духовную силу.

17. Есть только одна Цель — достижение Освобождения от сансары.

18. Достижение нирваны приводит к Освобождению.

19. Нирвана не относится к сансаре и находится за пределами всех миров, рая, небес и преисподней.

20. Нирвана есть прекращение страданий.

21. Нирвана есть Инстинная Реальность. Сам Гаутама Будда, достигший нирваны, говорил о ней своим ученикам: «Есть, о ученики, такое место, в котором нет ни земли, ни воды, ни огня, ни воздуха. Это не бесконечное пространство, не беспредельная мысль, не ничто, не представляемое и не непредствляемое. Не этот мир, и не тот. Я называю это неприходящим и неуходящим, не неподвижным, не смертью и не рождением. Оно не имеет опоры, не движется вперед и не останавливается. Оно есть прекращение страданий.

То, что привязано к чему-нибудь, отрывается и падает, но то, что не привязано, не может упасть. Где нет падения, там есть покой, а где есть покой, там нет страстного желания, ничто не приходит и ничто не уходит, а если ничто не приходит и ничто не уходит, то нет тогда ни смерти, ни рождения. То, где нет ни смерти, ни рождения, не есть ни этот мир, ни другой, ни тот, который между ними, а есть прекращение страданий.

Есть, о ученики, нерожденное, несозданное, не имеющее формы. Если бы не было этого нерожденного, несозданного, не имеющего формы, не было бы прибежища для того, что рождено, создано и имеет форму. Но так как есть нерожденное, несозданное, не имеющее формы, есть и прибежище для того, что рождено, создано и имеет форму».

 

XIII. РУКОПИСНЫЙ ОРИГИНАЛ

Рукопись, с которой был сделан перевод, была передана редактору в начале 1919 г. молодым ламой секты Каргьютпа школы красношапочников, который жил в монастыре Бхутия Басти в Дарджилинге. Она хранилась в его семье на протяжении жизни нескольких поколений. В отличие от всех других рукописей «Бардо Тхёдола», которые доводилось видеть переводчику и редактору, ее цветные иллюстрации помещены на листах с текстом. Во всех других иллюстрированных рукописях иллюстрации выполнены на отдельных листах бумаги или на ткани, наклеенной на листы с текстом.

Рукопись сильно обветшала и, чтобы сохранить ее, мы вставили каждый лист в рамку из такой же бумаги. К счастью, все листы с иллюстрациями, хотя и поблекли, были в удовлетворительном состоянии. Недостающая часть текста (отсутствовал лист 111) была нами переписана из ксилографического оттиска «Бардо Тхёдола», принадлежащего известному тибетологу, секретарю азиатского общества в Калькутте д-ру Иохану Ван Манену. В нашем переводе мы часто ссылаемся на это печатное издание. Его текст почти совпадает с текстом нашей рукописи. В обоих изданиях варьируется орфография имен богов, заимствованных из санскрита, и встречаются описки и опечатки.

Рукопись была изготовлена намного раньше сделанного в наши дни ксилографа и, вероятно, была переписана с какого-нибудь еще более раннего манускрипта. Рукопись не датирована. По мнению переводчика, ей 150—200 лет. Ею пользовались очень часто при совершении погребальных обрядов, и поэтому ее ветхость не может служить критерием ее возраста. Она выполнена красивым почерком на обычной бумаге для рукописей, которой пользуются в Тибете и Гималаях. Такую бумагу обычно изготавливают в монастырях ламы. Сырьем служит измельченная кора дерева даа, относящегося к роду Daphne. Это два вида лавра, из которых один имеет белые с фиолетовым оттенком цветки, а другой — желтоватые. Кора этих деревьев очень прочная, и в Сиккиме из нее изготовляют веревки.

Рукопись состоит из 137 листов формата 91/2х31/2 дюйма. Площадь, занимаемая текстом на каждом листе, кроме первого листа и верхней половины второго, составляет в среднем ___х21/4 дюйма. Большинство листов содержат по 5 строк текста, а некоторые — по четыре строки. Текст титульного листа состоит из двух строк, занимающих площадь 7x1 дюйм. На второй странице первого листа и на первой странице второго помещен текст молитвы божествам, по три строки на каждой странице, занимающий площадь ____ дюйма. Как и текст на титульном листе, он написан золотыми чернилами (сильно поблекшими от времени) на темном фоне. Иллюстрации имеются на четырнадцати листах на одной стороне каждого и помещены в центре. Они изображают богов, являющихся в первые четырнадцать дней Бардо.

Лист 18. Видение Первого Дня: Вайрочана в объятиях своей шакти — Матери Небесного Пространства на троне, украшенном изображениями львов.

Лист 20. Видение Второго Дня: Ваджрасаттва в объятиях своей шакти — Матери Мамаки и четыре божества, составляющие их свиту.

Лист 23. Видение Третьего Дня: Ратнасамбхава в объятиях своей шакти — Матери Сангяй Чанма (Имеющая Глаз Будды) и четыре божества, составляющие их свиту.

Лист 26. Видение Четвертого Дня: Амитабха в объятиях своей шакти — Матери Гёкармо (Одетая в белое одеяние) и четыре божества, составляющие их свиту.

Лист 31. Видение Пятого Дня: Амогхасиддхи в объятиях своей шакти — Преданной Долмы (санскр. Тара) и четыре божества, составляющие их свиту.

Лист 35. Видение Шестого Дня: соединенные мандалы богов.

Лист 44. Видение Седьмого Дня: мандала десяти хранителей знания.

Лист 55. Видение Восьмого Дня: Будда Херука с шакти.

Лист 57. Видение Девятого Дня: Ваджра Херука с шакти.

Лист 58. Видение Десятого Дня: Ратна Херука с шакти.

Лист 59. Видение Одиннадцатого Дня: Падма Херука с шакти.

Листы 35а и 67а рукописи «Бардо Тхёдола»

(Репродукция (около 2/3 размера оригинала. В оригинале листы (ср.: с. 173) украшены цветными иллюстрациями (сейчас сильно поблекшими). Цветной рисунок на верхнем листе, выполненный в строгом соответствии с традициями тибетского монастырского искусства в отношении цветов, символов и ориентации по сторонам света, служит иллюстрацией описанных в тексте соединенных мандал, или конклавов богов, — в данном случае мирных, являющихся в Бардо с Первого по Шестой День и образующих таким образом полный конклав в этот Шестой День (ср.: с. 228-239). В центральном круге (Центре) изображен Дхьяни-Будда Вайрочана, которого обнимает его шакти, божественная супруга — Мать Бесконечного Пространства. В остальных четырех кругах также в объятиях своих шакти изображены четыре Дхьяни-Будды, образующие вместе с Вайрочаной мандалу Пяти Дхьяни-Будд. В наружном круге располагаются обычные бодхисаттвы и другие божества, сопровождающие Пять Дхьяни-Будд (ср.: с. 228-232), а в четырех меньших наружных кругах находятся четыре Привратницы, входящие в полный конклав (ср.: с. 232).

Цветная иллюстрация на нижнем листе также представляет с помощью цветов, символов и ориентации по сторонам света соединенную мандалу Гневных Богов, являющихся с Восьмого по Четырнадцатый День и образующих таким образом полный конклав на Четырнадцатый День (ср.: с. 261-265). На крестообразном рисунке в центре изображены трехголовые Херуки орденов Будды, Ваджры, Ратны, Падмы и Кармы, каждый со своей шакти, являющиеся в следующих друг за другом мандатах с Восьмого по Двенадцатый День (ср.: с. 251-260). В наружном круге представлены изображения различных божеств с головами животных, являющихся на Тринадцатый и Четырнадцатый День (ср.: с. 260-265). В четырех меньших наружных кругах располагаются четыре Йогини-Привратницы (ср.: с. 264, 265).

Перевод текста этих двух листов выделен фигурными скобками на с. 232 и 263.)

Лист 61. Видение Двенадцатого Дня: Карма Херука с шакти.

Лист 64. Восемь керим и восемь хтаменм, являющихся в Тринадцатый День, и четыре привратницы, являющиеся в Четырнадцатый День.

Лист 67. Мандала богов с головами животных, являющихся в Четырнадцатый День.

Все изображения богов соответствуют их описаниям в тексте. Эти божества относятся к Чёньид Бардо, составляющему первую книгу. В подробных примечаниях к переводу мы указываем их санскритские имена, так как в большинстве случаев в тексте оригинала они не приводятся.

У нас не было возможности сличить нашу рукопись с другими рукописными изданиями, которых, несомненно, много в Тибете. Такая работа с целью унификации текста, которой, может быть, займутся ученые в будущем, требует многолетнего кропотливого труда. Мы сверяли нашу рукопись только с текстом, принадлежащим д-ру Ван Манену. Он был напечатан, вероятно, двадцать — тридцать лет назад. По мнению переводчика, такие ксилографические оттиски появились в Сиккиме и Дарджилинге сравнительно недавно, хотя в Тибете, вероятно, существуют уже много веков, так как ксилографический способ, известный в Китае с незапамятных времен, проник оттуда в Тибет задолго до появления книгопечатания в Европе.

Каждая буддийская секта в Тибете имеет свой собственный вариант «Бардо Тхёдола», отличающийся в той или иной степени в деталях, но не по существу, от нашего варианта. Вариант, которым пользуется реформированная секта желтошапочников, имеет наиболее заметные отличия. Из него изъяты все упоминания о Падмасамбхаве, основателе секты красношапочников, а также имена богов этой секты.

О том, что желтошапочники имеют шесть вариантов «Бардо Тхёдола», красношапочники — семь, а Каргьютпа — пять, информировал меня, когда я жил в Сиккиме, письмом от 12 июля 1919 г., майор Кемпбелл, который в то время занимал пост политического представителя Британского правительства в Сиккиме.

Наш текст является древней версией и приписывается основателю тантрийского буддизма в Тибете Падмасамбхаве. Мы считаем ее наиболее близкой к первоисточнику, который, если исходить из результатов проведенного нами анализа текста, был, вероятно, по меньшей мере, в основной его части добуддийским.

Как уже отмечалось, текст содержит две части, или книги, объединенные в один трактат, и, в качестве приложения, тексты молитв на тринадцати последних листах. Ксилографический текст состоит из двух отдельных книг и не содержит приложения. Но в конце его первой книги приводятся отсутствующие в нашей рукописи интересные сведения о происхожде-нии «Бардо Тхёдола», перевод которых дается в следующей главе.

 

XIV. ПРОИСХОЖДЕНИЕ «БАРДО ТХЁДОЛА»

В вышеупомянутом печатном издании и в других тибетских источниках указывается, что текст «Бардо Тхёдола» появился или, точнее, был записан в VIII веке н. э. при Падмасамбхаве. Затем он был спрятан, и, когда наступило время его передать, Ригзин Карма Линг-па извлек его из тайника. Об этом событии сообщается в печатном тексте:

«Он находился на горе Гамподар, что на берегу реки Сардан (в переводе с тибетского «Золотоносная» или «Золотая»), и его принес оттуда Ригзин Линг-па» (графический вариант имени Rigs-hdzin Kar-ma Gling-pa)».

Ригзин — титул, а Карма Лингпа — тибетский топоним, означающий «Земля Кармы». Переводчик обнаружил орфографическую ошибку в слове риге, которое должно быть риг, поскольку rigzin (Rigs + hZin) означает «имеющий сословную принадлежность», а Rig-hdzin — «обладатель знания», назание определенной касты, или сословия, что находит подтверждение также в небольшой главе рукописи «Бардо Тхёдола», принадлежащей переводчику, где Ригзин Карма Линг-па назван также тертёном (добывателем сокровищ).

Отсюда следует, что «Бардо Тхёдол» принадлежит к числу «утраченных тибетских книг», найденных впоследствии ригзином из Карма Линг-па, считающимся эманацией или инкарнацией основателя ламаизма Падмасамбхавы.

Ламаизм, называемый нами тантрийским буддизмом, прочно утвердился в Тибете в VIII веке н. э., но его проникновение в Тибет произошло столетием раньше — при первом правителе объединенного Тибета Сонг-Цен-Гампо (умершем в 650 г.). Учение было передано сначала из Непала, страны предков Будды, после женитьбы Сонг-Цен-Гампо на непальской принцессе и затем из Китая, после его женитьбы на принцессе из китайского императорского дома. Но до принятия буддизма он исповедовал старую религию Тибета бон, которая с ее древним учением о перевоплощении послужила удобной почвой для распространения буддизма в этой стране. Под влиянием своих жен-буддисток он принял буддизм и сделал его государственной религией. Однако вначале новая вера принималась медленно, и ее распространение началось только через сто лет, в годы царствования Тхи-Сонг-Децена (740—786). Этот могущественный монарх пригласил в Тибет Падмасамбхаву (Рожденного в Лотосе), чаще именуемого в Тибете Гуру Ринпоче — Драгоценный Гуру. В то время он был профессором йоги в знаменитом буддийском университете в Наланде и пользовался широкой известностью как глубокий знаток оккультизма. Он родился в области Удьяна (Сват), которая сейчас является частью Афганистана.

Великий Гуру с радостью принял приглашение, видя в этом блестящую перспективу, и, пройдя через Непал, прибыл в 747 г. в Самье (Sam-yas). Именно сюда он был приглашен правителем Тибета, чтобы изгнать демонов этой местности, враждебно относящихся в буддизму и вызвавших в этом месте землетрясение, разрушившее стены монастыря, который строил правитель. Когда Великий Гуру изгнал демонов, землетрясения, к великому изумлению народа, в этом месте прекратились. Строительство монастыря было закончено под его руководством, и здесь в 749 г. он основал первую общину тибетских буддистов — лам.

Во время пребывания Падмасамбхавы в Тибете, который он посещал несколько раз, по его распоряжению были сделаны переводы с санскрита на Тибетский язык многих тантрийских книг (некоторые из них хранятся в монастырях Тибета), которые затем, при исполнении мистических церемоний, были спрятаны в различных местах. Он также передал нескольким своим ученикам йогическую способность родиться вновь в установленное астрологами время, чтобы извлечь из тайников книги, а также спрятанные с ними драгоценности и ритуальные предметы, необходимые для правильного исполнения описанных в этих книгах обрядов. Это общепринятая версия о тертёнах, но, согласно другой традиции, тертёны почитаются воплощением самого Падмасамбхавы.

По приблизительному подсчету, священных книг было извлечено тертёнами в течение столетий столько, что они могли бы составить энциклопедию из шестидесяти пяти печатных томов по 400 листов в каждом.

Наш текст «Бардо Тхёдола» является одной из таких апокрифических книг, и поэтому следует считать достоверной версию, согласно которой она была написана (как показывает анализ текста, это тибетская книга, а не перевод с какого-то неизвестного санскритского источника) в первые века ламаизма (как следует из текста) при Падмасамбхаве или вскоре после его смерти. Сам факт ее повсеместного использования в Тибете при совершении погребальных обрядов и принятия ее в различных вариантах различными сектами подтверждает предание о тертёнах и служит свидетельством древнего добуддийского происхождения этой книги, имеющей отношение, по крайней мере в некоторых аспектах, к религии бон.

Нам хорошо известно, что европейские ученые отрицательно относятся к версии о тертёнах. Однако, поскольку есть основания сомневаться в их правоте, отказ от предубеждений является, на наш взгляд, наиболее правильным подходом к вопросу о тертёнах, который не может быть решен до тех пор, пока не будет собрано достаточно данных, позволяющих сделать окончательный вывод. Даже если будет доказано, что предание о тертёнах — вымысел, придется пересмотреть только историю создания «Бардо Тхёдола», то есть историю того, что, по сути, является доисторическим ритуалом, но это, конечно, не опровергнет тот факт, что «Бардо Тхёдол» — священная книга тибетцев, которую в течение многих веков ламы читают над умершими.

Что касается свидетельств самого Падмасамбхавы, то, кроме близких по духу учений, которые он, несомненно, включил в некоторые свои тибетские трактаты, существует среди лам, как нам сообщили, идущая от него устная традиция, согласно которой он имел в Индии восемь гуру, владевших одним из восьми главных тантрийских учений.

В принадлежащей переводчику тибетской печатной книге, состоящей всего из семнадцати листов, содержится мифологизированное жизнеописание Великого Гуру, называемое Orgyan-Padmas-mzad-pahi-bkah-thang-bsdiid-pa, произн. «Угьян Падмай-зад-паи-ба-тханг-дю-па» (в переводе — «Сокращенный завет Угьяна Падмы», то есть рожденного в цветке лотоса Угьяна Падмасамбхавы). На двенадцатом ее листе в шестнадцатой главе есть следующие строки, подтверждающие предание о происхождении «Бардо Тхёдола»: :

«Зри! Итак, Шестнадцатая глава о Восьми Линг-па, основателях религии:

Восемью воплощениями великих бодхисаттв они являются:

Угьян-линг-па в центре; Дордже-линг-па на востоке; Ринчен-линг-па на юге; Падма-линг-па на западе; Карма-линг-па на севере; Самтен-линг-па и Ньинда-линг, (И) Шиг-по-линг (или Тердаг-линг).

Только эти Восемь Великих Тертёнов грядут. Они мои воплощения.

Итак, от лица самого Падмасамбхавы здесь говорится, что тертёны (извлекающие из тайников книги) являются его воплощениями. Как следует из цитируемого отрывка, тертёном, упоминаемым в «Бардо Тхёдоле» был пятый тертён из области Карма (северная область Тибета) — факт, находящий подтверждение в печатном издании «Бардо Тхёдола». Мы не смогли установить точное время жизни этого тертена, хотя он занимает видное место в тибетской традиции. Имя Ригзин, упоминаемое в печатном издании «Бардо Тхёдола», означает «владеющий знанием» и указывает на его социальное положение как религиозного деятеля и ламы. Из обоих источников мы также узнаем, что Карма-линг-па — не только личное имя, но и название древнего буддийского монастыря в области Кам, на севере Тибета.

Наиболее правильным подходом к этому спорному вопросу об истории и происхождении «Бардо Тхёдола», будет, на наш взгляд, подход беспристрастного искателя истины, учитывающего значение временного фактора в антропологии и того факта, что все древние учения, передававшиеся сначала устно и записанные после того, как они выкристаллизовались в устойчивую форму, почти всегда подвергались изменениям. Как и в «Египетской книге мертвых», являющейся египетским «Бардо Тхёдолом», в нем, несомненно, нашла отражение вера бесчисленных поколений людей в жизнь после смерти. Автором его является не какой-то один человек и не какое-то одно поколение людей. История создания этой книги, если она будет полностью изучена, станет только историей создания ее письменного варианта, и вопрос о том, был ли он составлен сравнительно недавно или же при Падмасамбхаве, или еще раньше, не является существенным ввиду древности учений, на которых эта книга основана.

Несмотря на научное освещение вопроса в целом, столь удивительное для этой древней книги, нельзя поручиться за подлинность всех ее строк, поскольку текст, несомненно, подвергался искажениям. Однако в главных своих положениях она, по-видимому, выражает глубокое знание, до сего времени неизвестное многим исследователям религий, знакомит с философией, не менее возвышенной, чем философия Платона, и с психологией, намного опередившей еще не вышедшую из младенческого возраста западную психологическую науку, представленную трудами Общества психических исследований. Следовательно, эта книга заслуживает серьезного внимания Запада, пробуждающегося сейчас для новой жизни в новой эре, освободившегося от многих средневековых предрассудков, и стремящегося обогатиться мудростью всех священных книг человечества, к какой бы религии они ни относились.

 

XV. ПЕРЕВОД И РЕДАКТИРОВАНИЕ ТЕКСТА

Хотя перевод выполнялся в присутствии редактора, главная работа была сделана переводчиком ламой Казн Дава-Самдупом. Сам лама метко охарактеризовал роль редактора, назвав его «живым словарем английского языка». И действительно, ввиду очень слабого знания тибетского языка редактор мало мог помочь чем-нибудь другим. Переводчик и редактор стремились переводить как можно ближе к тексту, насколько позволяла фразеология тибетского и английского языков. Иногда переводчик отклонялся от буквального перевода, чтобы передать истинный смысл некоторых специальных выражений, понятных только ламам, читающим книгу в подлиннике. Тибетские тантрийские тексты трудно поддаются переводу на литературный английский язык, и поэтому из-за краткости их языка нам приходилось вставлять в скобках в текст перевода поясняющие слова.

Не исключено, что в будущем наш перевод будет подвергнут пересмотру, как и первые переводы Библии. Буквальный перевод европейцем книги, столь трудно понимаемой, как наша, и написанной к тому же на языке символов, вероятно, будет таким же неверным, как и некоторые переводы с санскрита текстов древних Вед (так как переводчик-европеец, находясь под влиянием западных стереотипов, нередко подходит к нехристианским священным текстам скорее с позиций христианина, а не ученого). Даже тибетец, мало что в ней поймет, если он не является ламой, глубоко изучившим тантризм, каким был переводчик этой книги. В лице переводчика ламы Казн Дава-Самдупа предстает глубокий знаток ламаизма, преданный последователь йогических учений школы Великого Совершенства Гуру Падмасамбхавы (он был посвященным членом секты Каргьютпа, основанной великими йогами Марпой и Миларепой). Он владел практиками оккультных учений, переданными ему его Гуру, и прекрасно знал английский и тибетский языки. Вряд ли можно найти в этой стране ученого, который смог бы перевести «Бардо Тхёдол» лучше, чем сделал это лама Казн Дава-Самдуп. Именно он заслуживает благодарности читателей, так как своим трудом помог Западу заглянуть в доселе плотно запертую сокровищницу мудрости Тибета и тибетской литературы.

Общаясь с ним в течение многих месяцев как близкий ученик, я хочу выразить сейчас глубокую благодарность и уважение, которые я питаю к нему как ученик к Учителю.

Перевод был закончен и выверен переводчиком в 1919 г., когда он был директором мужской школы-интерната магараджи Бхутия близ Гангтока в Сиккиме (бывшая территория Тибета) для детей знатных сиккимцев тибетской национальности. Он надеялся, что прочитает корректурные оттиски, но умер раньше, чем они были готовы.

Транслитерированные в переводе слова могут вызвать справедливые возражения филологов, ибо редактор пожертвовал точностью передачи с целью сохранить более простую традиционную, привычную для читателей транслитерацию. То, что было продиктовано переводчиком, было оставлено без изменений. Исправлены только явные, случайно вкравшиеся ошибки. Сам редактор не может быть уверен в том, что его собственная трактовка спорных вопросов не встретит возражений, и что им исправлены все ошибки. Он, однако, надеется, что критики примут во внимание тот факт, что такого рода книга публикуется впервые, и проявят к редактору и переводчику снисходительность в той мере, в какой они, вероятно, ее заслуживают.

Поскольку всех читателей этой книги, несомненно, заинтересует необычная судьба переводчика, я кратко здесь остановлюсь на главных событиях его биографии. Лама Казн Дава-Самдуп (титул Кази указывает на принадлежность к сословию земледельцев тибетского происхождения, осевших в Сиккиме, и свидетельствует о его высоком социальном положении) родился 17 июня 1868 г. Еще в юности, благодаря своим знаниям, он был замечен и привлечен на государственную службу. С декабря 1887 г. по октябрь 1893 г. он находился на службе у британского правительства в качестве переводчика в Буксадуаре (Бутан), а затем занимал должность переводчика при тибетском правительстве. В Буксадуаре он впервые встретился со своим Гуру, известным там по имени Отшельник Гуру Норбу {Slob-dpon-mtshams-pa-Norbu, произн. Лоб-он-тшам-па-Норбу), который обладал большими знаниями и жил строгой аскетической жизнью. От него лама впоследствии получил мистическое посвящение.

Как поведал мне однажды лама Кази Дава-Сам-дуп, в то время, когда он уже окончательно подготовился к тому, чтобы навсегда удалиться от мира и как шишья проходил испытания, его отец, будучи в преклонном возрасте, отозвал его домой и попросил исполнить обязанности старшего сына, жениться и продолжить род. Исполняя волю отца, он женился, и у него родились два сына и дочь.

В 1906 г. магараджа Сиккима назначил его директором школы в Гангтоке, где в начале 1919 г. я с ним впервые встретился благодаря г-ну Сардару Бахадуру С. В.. Ладен Ла, начальнику дарджилингской по лиции и известному буддийскому ученому, по национальности тибетцу, пославшему меня к нему с рекомендательным письмом. Примерно через год, когда наша совместная работа была закончена, лама был назначен на должность преподавателя тибетского языка Калькуттского университета, но, как часто случается с жителями высокогорных областей Гималаев, он не смог вынести тропического климата Калькутты и скончался 22 марта 1922 г.

О высокой эрудиции ламы свидетельствуют его труды: «Англо-тибетский словарь», изданный в 1919 г. Калькуттским университетом, и его редакция «Шри-чакрасамбхара тантры», опубликованная вместе с анг лийским переводом и тибетским текстом сэром Джоном Вудроффом (псевдоним Артур Авалон) во втором томе «Tantrik Texts» (London, 1919). Кроме этих трудов и нескольких небольших работ, опубликован ных Азиатским обществом в Калькутте, лама оставил после себя много заслуживающих внимания неопубликованных переводов с тибетского языка, выполнен ных совместно с сэром Денисоном Россом, майором Кемпбеллом и мной.

И пусть этой книгой будет увековечена память о человеке, который был преданным почитателем учений Великих Мудрецов Тибета и завещал свой перевод «Бардо Тхёдола» всем людям мира, читающим по-английски.

«Дхармакаю своего ума вы также узрите, И, видя То, вы будете видеть Все — Бесконечное Зрелище, круговорот рождения и смерти И состояние Свободы».

Миларепа, Джецюн-Кахбум, XII