32

Он спал и снова видел кошмары. Одетый в странного вида герметичный костюм, он бежал через узкие, мрачные залы. Причем поначалу было даже понятно, что все происходящее – не более чем кошмарный сон, но от этого было не легче, и постепенно он перестал сознавать, что все вокруг нереально. Его преследовала тварь с причудливыми клыками (или бивнями) вместо рук и рогами, которые росли прямо из суставов. Туловище выглядело так, будто с него содрали кожу. Или того хуже – словно кто-то взял человеческий скелет и прилепил поверх него сырой гамбургер. Нижняя половина физиономии твари разваливалась на части, желтые глаза ярко сверкали в темноте.

У него, как оказалось, было оружие: винтовка, стрелявшая сверкающими в луче света дисками с острыми краями. Он крутился влево и вправо и раз за разом выпускал в тварь смертоносные диски. Они с резким звуком врезались в ноги существа, забрызгивая все вокруг кровью. Вот уже от ног ничего не осталось, но все же проклятый монстр продолжал приближаться – он опирался на землю клыками и подтягивал вперед тело, издавая при этом громкие стоны. Только после того, как он отрезал передние конечности твари, а затем и голову, та наконец остановилась.

«Слава богу», – подумал он и утер с лица пот пополам с кровью.

Он уже собирался отвернуться, как его внимание привлекли звуки за спиной. Тварь продолжала в муках корчиться на полу. Она билась из стороны в сторону и… изменялась. С противным мокрым хлопком из туловища проросли новые конечности. Тварь встала на лапы, зарычала и снова бросилась в погоню.

С громким воплем он развернулся и помчался прочь.

– Плохой сон приснился? – спросил стоявший у кровати мужчина.

Он имел крепкое телосложение, квадратную челюсть и седые волосы; одет был в темную форму с наградами, выдававшими его принадлежность к военной разведке. Мужчина изучал Олтмэна пристальным холодным взглядом. По обеим сторонам от него стояли два даже более крупных субъекта – похоже, близнецы. На обоих была ничем не примечательная одежда. Чуть поодаль расположился еще один тип. Этот был субтильным и носил очки. Олтмэну человек показался смутно знакомым, но он не мог припомнить, при каких обстоятельствах его видел.

– Где я? – подал голос Олтмэн.

– Вы в своем доме, – ответил человек в форме, – в Чиксулубе.

– Где Ада?

– Ваша подруга? Ее здесь нет. Она в безопасности.

– Что это значит: «в безопасности»? – спросил Олтмэн и стал выбираться из постели.

Мужчина поднял палец. Аккуратно, но не давая повода усомниться в их силе, близнецы взяли Олтмэна каждый за руку и заставили лечь обратно. Им пришлось держать его какое-то время, пока он не перестал сопротивляться.

Олтмэн настороженно уставился на пришельцев.

– Что вы здесь делаете? – спросил он военного.

Тот махнул рукой, и близнецы, отпустив Олтмэна, отошли на пару шагов от кровати.

– Пришел повидаться с вами.

– А кто вы такой?

– Маркофф. Крэйг Маркофф.

– Мне это ни о чем не говорит, – бросил Олтмэн.

– Не говорит, – согласился военный.

– А это кто? – кивнул Олтмэн на остальных.

Маркофф поглядел по сторонам:

– Это? Мои новые партнеры. – При этих словах человек в очках усмехнулся. – Тим, Том и Терри.

– И кто из них кто?

– Это имеет значение? – поднял бровь Маркофф.

– Послушайте, – Олтмэн начал выходить из себя, – вы не можете вот так запросто взять и вломиться в мой дом. Вы не имеете права здесь находиться. Я вызываю полицию.

Маркофф в ответ только улыбнулся. Когда Олтмэн потянулся за телефоном, он негромко произнес:

– Том. Тим.

Близнецы не спеша выдвинулись к кровати. Один схватил своей лапищей запястье Олтмэна и сжимал до тех пор, пока тот не выронил телефон. Второй ударил Олтмэна кулаком в бок – несильно, едва ли не ласково.

Олтмэн, хватая ртом воздух, повалился на постель. Тим и Том встали за спиной Маркоффа, наблюдая, как несчастный отчаянно пытается восстановить дыхание.

Когда он немного пришел в себя, Маркофф спросил:

– Ну как, мы чувствуем себя лучше? Не хотите глотнуть воды?

Олтмэн помотал головой. Маркофф щелкнул пальцами, и мужчина в очках швырнул Олтмэну рубашку и штаны.

– Вот теперь вы в норме, – сказал Маркофф. – Одевайтесь. Нам нужно поговорить.

Несколько минут спустя Олтмэн и Маркофф сидели друг против друга за кухонным столом. Трое спутников военного разведчика расположились у дверей, ведущих на улицу и вглубь дома.

– Дело очень простое, – начал Маркофф. – Вы подали заявку на грант с целью изучения Чиксулубского кратера.

– И что в этом противозаконного? – возмутился Олтмэн. – Это обычное дело для ученых.

– Я уже переговорил с вашими друзьями. Вернее будет сказать, мои партнеры с ними переговорили. Мы установили, что инициатива подачи заявки на грант исходила именно от вас.

– И?..

Маркофф окинул собеседника ледяным взглядом:

– Вы слишком в себе уверены. Если будет нужно, я попрошу Тима – и он сломает вам руку.

– Или Тома! – воскликнул один из близнецов на своем посту у двери.

– Или Тома, – согласился Маркофф. Он посмотрел на близнецов. – Ты не волнуйся, Том, у него две руки. Хватит вам обоим. – Потом он снова повернулся к Олтмэну и, приподняв бровь, посмотрел на него.

– Понятно, – пробормотал Олтмэн.

– Так-то лучше. Ваша заявка на грант для изучения кратера была удалена из базы данных, и сейчас она засекречена. Все исследования в Чиксулубском кратере переходят в руки военных.

– Значит, я был прав, – произнес Олтмэн.

– В чем?

– Вы не просто пытаетесь достать свой аппарат. Вы хотите добраться до того, что находится на дне кратера.

– А вы умный мальчик, – протянул Маркофф. – Возможно даже, слишком умный. Цель моего визита: выяснить, как много вам известно, и, соответственно, определить, достойны ли вы войти в нашу команду. Если да, то я разрешу вам присоединиться к ней – с рядом ограничений, конечно же. В противном случае мне придется думать, как же с вами поступить.

– И что вы можете со мной сделать?

Маркофф пожал плечами:

– Может быть, отправлю вас назад, в ваш сектор. Может, упрячу за решетку, пока мы не закончим проект. А возможно, придется принять несколько более серьезные меры. – (За его спиной близнецы переглянулись и довольно заулыбались.) – Я думаю, мистер Олтмэн, решать это вам. – Маркофф выпрямился на стуле и положил руки на стол ладонями вниз. – Итак, начнем?

И Маркофф приступил к неспешному допросу:

– Каким образом вы догадались, что в кратере происходит нечто необычное?

– Я зафиксировал гравитационную аномалию.

– Не сигнал?

Олтмэн покачал головой:

– Нет, сигнал появился позже.

– Кто сообщил вам о нем?

Олтмэн заколебался. Хотелось соврать, но он сообразил, что это не имеет никакого значения, ведь Хэммонд мертв.

И тут внезапно у Олтмэна словно щелкнул в мозгу переключатель: он вспомнил, где видел человека в очках.

– Мне рассказал Чарльз Хэммонд. Полагаю, ваши партнеры его знали.

Маркофф обернулся к Терри. Тот на мгновение замер в нерешительности, но потом кивнул.

– Но мы его не убивали! – выпалил Тим.

– Нет, мы его не убивали… – повторил Том.

– Мальчики, здесь не трибуна, – прервал их Маркофф. – Терри, давай ты заберешь Тима с Томом и подождешь меня снаружи.

Троица потихоньку покинула кухню.

– Откуда мне знать, что вы именно тот, за кого себя выдаете? – прямо спросил Олтмэн.

Маркофф пристально посмотрел на собеседника.

– Я все ждал, когда вы доберетесь до этого вопроса, – сообщил он. – Варианта два: или я говорю правду, или нет. В первом случае имеет смысл быть со мной откровенным – это поможет вам принять участие в экспедиции. Если же нет, вам все равно некуда деваться. Скажете вы мне всю правду или не скажете, в любом случае заработаете кучу неприятностей. Итак… как по-вашему, что вам известно?

«Пожалуй, все выглядит правдоподобно, – подумал Олтмэн. – Мне известно, что „Дреджер корпорейшн“ сотрудничает с военными, чтобы вытащить свою подводную лодку, поэтому вполне вероятно, что этот Маркофф именно тот, за кого себя выдает. Весь фокус теперь будет в том, как бы сказать ему достаточно, чтобы он взял меня в экспедицию, и в то же время не слишком много – иначе он решит, что уже вытащил из меня все возможное и я ему больше не нужен».

Он сделал глубокий вдох и сказал:

– Я полагаю, в центре кратера что-то есть. И это не природный феномен, а нечто иное.

– Продолжайте.

– Если судить по месту его расположения, объект должен находиться там очень-очень давно.

– Насколько давно?

– Вероятно, несколько тысяч лет. Как минимум.

– Почему вы так считаете?

– Юкатанские майя сложили вокруг него целую мифологию. Они называют его «хвостом дьявола».

Во взгляде Маркоффа появилось новое, непонятное выражение.

– Вы сообщили интересную новость. Как вам удалось это узнать?

– Я расскажу больше, если возьмете меня в свой проект.

Маркофф, поджав губы, кивнул:

– Хорошо, пока вам это сойдет с рук. Но все-таки что это такое, по вашему мнению?

– Да хрен его знает.

– В моей команде нет места для людей, у которых нет воображения. Чем, по-вашему, это может быть?

Олтмэн опустил взгляд на стол, на свои сжимающие столешницу руки, потом посмотрел на сидящего напротив Маркоффа; его руки по-прежнему спокойно лежали ладонями вниз.

– Я сперва решил, что это может быть артефакт, оставшийся от какой-то древней цивилизации, но… Я много размышлял об этом, и единственное иное объяснение, которое приходит на ум, меня пугает. – Олтмэн поднял голову и посмотрел в глаза военному разведчику. – Мы имеем объект, который посылает упорядоченный сигнал из центра гигантского кратера, объект, который покоится там, возможно, с момента образования впадины – тысячи или сотни тысяч лет. Быть может, даже миллионы. Что, если кратер возник в результате падения не астероида, а этого самого объекта?

Маркофф покивал.

– А это говорит о том, – продолжил Олтмэн, – что объект прибыл к нам из глубин космоса. В свою очередь, этот факт наводит на мысль, что он был послан на Землю представителями разумной жизни из другой галактики.

– А отсюда встает вопрос: почему он начал передавать сигнал? – подхватил Маркофф.

– И кому он его передавал? И что именно?

Некоторое время они сидели молча.

– Если все действительно так, – нарушил тишину Олтмэн, – это кардинальным образом изменит все наши привычные представления о жизни.

Маркофф опять закивал, убрал руки под стол, а когда они снова появились в поле зрения, в одной из них был зажат пистолет.

– Эх, Олтмэн, Олтмэн, – вздохнул он, – Что же мне с вами делать?

– Вы мне угрожаете? – повысив голос, спросил Олтмэн.

Он очень надеялся, что вопрос прозвучал достаточно жестко и гневно и Маркофф не различил тщательно скрываемого страха.

– Должен признать, вы зашли в своих догадках слишком далеко, чтобы я мог взять вас и отпустить. Слишком даже далеко, чтобы просто засунуть за решетку. Теперь я должен выбрать: то ли убить вас, то ли взять с собой.

Олтмэн медленно поднял руки и, уже не скрывая дрожи в голосе, произнес:

– Лучше бы вы взяли меня с собой.

– Неудивительный выбор, если принять во внимание все обстоятельства. Итак, взять в экспедицию или убить? – размышлял вслух Маркофф. – Нужно оценить преимущества обоих вариантов. Есть у вас что добавить, чтобы склонить чашу весов в свою пользу? Может, вы забыли мне что-нибудь рассказать?

Олтмэн скрестил руки на груди и старался ими не шевелить из опасения, что Маркофф заметит, как его трясет от страха. Во рту пересохло. Голос Олтмэна, когда он заговорил, дрожал:

– Есть еще одна вещь.

– Слушаю вас, – произнес Маркофф и между делом взвел курок.

– Местные кое-что обнаружили. Странное существо, гуманоидное, но не человек. Они убеждены, что оно связано с происходящим в кратере. Они сожгли его, но на берегу еще сохранились останки, и вы можете их изучить. Я отведу вас туда.

– Это все?

Олтмэн сглотнул и с трудом выговорил:

– Да, все.

– Прощайте, мистер Олтмэн. – С этими словами Маркофф поднял пистолет и, прицелившись в голову, медленно потянул за спусковой крючок.

Олтмэн закрыл глаза и заскрежетал зубами. Он услышал, как щелкнул курок, но выстрела не последовало.

Он открыл глаза. Маркофф пристально его разглядывал.

– Я просто пошутил. Пистолет не был заряжен. Я вовсе не собирался вас убивать. Добро пожаловать в команду.

Он встал и протянул руку. Однако Олтмэн еще не пришел в себя и даже не пошевелился. Маркофф едва ли не силой развел его руки в стороны и пожал правую.

– За вами будут тщательно наблюдать. Вы не сможете самовольно покидать базу, но должны быть всегда наготове, если вдруг мне понадобитесь. – Он придвинулся вплотную к Олтмэну и негромко добавил: – А если вы меня предадите, я вас убью. Ясно? Кивните, если поняли.

Олтмэн кивнул.

– Отлично, – сказал Маркофф и направился к двери. – Я пришлю Терри, чтобы он помог вам собраться.

– Хорошо, – еле слышно произнес Олтмэн.

Взявшись за дверную ручку, Маркофф остановился, секунду-другую помедлил и, не оборачиваясь, сказал:

– Да, остается ваша подружка, так?

«Вот дерьмо!» – подумал Олтмэн.

Маркофф повернулся и уставился на Олтмэна испытующим взглядом:

– Что же нам с ней делать?

– Вам нет нужды беспокоиться из-за Ады, – быстро проговорил Олтмэн.

Он постарался при этом сохранить хладнокровие и ни единым мускулом лица не выдать тревогу. Однако голос предательски дрожал.

– Но я беспокоюсь, – заявил Маркофф. – Считайте, мистер Олтмэн, что это моя прихоть.

– Послушайте, – с отчаянием произнес Олтмэн, – я могу понять, зачем вам брать с собой меня, но Ада – совсем другое дело. Она никак не связана с этой историей. Она даже пыталась убедить меня не лезть в нее. Оставьте ее в покое.

Маркофф улыбнулся:

– Знаете, Олтмэн, вы сию секунду продемонстрировали, что весьма неравнодушны к своей подружке, и я положительно не могу оставить ее в покое. Я думаю, она имеет шансы оказаться нам полезной.

– Что вы собираетесь с ней делать?

– Мистер Олтмэн, мистер Олтмэн, – протянул Маркофф, – вы задаете слишком много вопросов.

Он открыл дверь и вышел.

 

33

Пока Олтмэн собирал вещи, Терри с близнецами стояли рядом, не спуская с него глаз, и ежеминутно поторапливали. У него конфисковали телефон, эйчпод, а также стационарный компьютер. Близнецы уложили вещи в контейнер, запечатали и вынесли из комнаты.

– Вы получите все обратно – после того, как Маркофф посмотрит, – сообщил Терри. – Кроме, правда, телефона.

– Могу я хотя бы позвонить Филду и сказать, что не появлюсь на работе?

– Нет.

– Мне нужно некоторое время, чтобы закончить дела…

– Нет.

– А как же моя семья? Они будут беспокоиться…

– Вы нас задерживаете. Все это несущественные мелочи. Единственное, что важно, – это делать свою работу, и делать ее хорошо. Если будете упорствовать, я позвоню мистеру Маркоффу, и тогда посмотрим, вправду ли он так сильно желает взять вас с собой.

– И что тогда? – поинтересовался Олтмэн. – Убьете меня, как убили Хэммонда?

Терри поморщился:

– Вы меня обижаете. Да, действительно, я видел, как он умирает, но лично я не имел к этому никакого отношения.

– Значит, это сделали Тим или Том.

– Они тоже ни при чем.

Олтмэн посмотрел на Терри и с удивлением обнаружил, что тот по-настоящему смущен и, более того, выглядит на удивление беззащитным.

– Что произошло? – спросил Олтмэн.

– Мы просто собирались задать ему несколько вопросов, а он возьми и выйди из себя. Только что убегал, а уже в следующее мгновение попытался нас убить. – Терри показал неровный красный шрам на руке. – Мы даже не имели при себе оружия. Таннер послал нас просто поговорить с ним. – Он потер глаза костяшками пальцев и продолжил: – А потом он вдруг выхватил нож и мигом перерезал себе горло. Никогда не видел, чтобы человек с такой скоростью едва не отчекрыжил себе голову. Мне эта картина с тех пор по ночам снится. – Терри резко выпрямился, и лицо его снова приняло бесстрастное выражение. – Мне по барабану, если меня обвиняют в том, что я действительно сделал, но не надо обвинять меня в том, чего я не делал. Давайте пошевеливайтесь.

Они быстро шли по улицам в направлении офиса «Дреджер корпорейшн». Терри держал Олтмэна за руку и постоянно подгонял. Несколько человек с любопытством проводили их взглядами, но большинство делало вид, что не замечает, или демонстративно смотрело в противоположную сторону. Вокруг штаб-квартиры корпорации появилась защитная ограда из сварной проволочной сетки. Здания как такового за оградой не было – старое снесли, а на его месте возводили конструкцию из бетона и стальных панелей, больше похожую на мощную крепость, а не на офисное здание.

– Я смотрю, тут кое-что поменялось, – заметил Олтмэн.

Терри кивнул:

– Вы еще многого не знаете.

Он провел Олтмэна вокруг строящегося сооружения, за которым оказалась бетонная площадка. На ней стоял вертолет с вращающимися лопастями. Терри подтолкнул Олтмэна в спину, и он забрался внутрь.

В салоне уже сидела Ада. Лицо ее осунулось, мышцы были напряжены. Олтмэн занял место рядом, и девушка сразу же прильнула к любимому.

«Как это на нее не похоже, – с тревогой подумал Олтмэн. – Она, должно быть, чертовски напугана».

Практически в ту же секунду вертолет поднялся в воздух.

– Я так о тебе беспокоился. – Олтмэн вынужден был кричать, чтобы Ада услышала его за ревом двигателя. – Боялся, они могли с тобой что-нибудь сделать.

– И я о тебе беспокоилась. Ты в порядке?

Он изобразил улыбку:

– Необратимых повреждений нет.

– Майкл, ты знаешь, куда нас везут?

– Боюсь, что нет, – признался Олтмэн.

– А я тебе говорила! Все это добром не кончится – так я сказала. Просила же не вмешиваться в эту историю. Но разве ты послушаешь? – с горечью в голосе произнесла Ада.

– Ну, еще не конец.

Олтмэн посмотрел в иллюминатор. Вертолет сменил курс и теперь летел над водой, уже достаточно далеко от берега. Олтмэн перевел взгляд на других пассажиров. Терри в салоне не оказалось: либо он остался на земле, либо находился в кабине вместе с пилотом. Олтмэн насчитал восьмерых. Он их узнал – все это были ученые, хотя с некоторыми он вообще не был знаком и видел лишь мельком. Среди них оказался и Филд. Вид у соседа Олтмэна по лаборатории был такой, будто его сейчас стошнит.

Находились в вертолете и Скуд с Шоуолтером. Олтмэн встал и, держась за висевшие под потолком ремни, подошел к товарищам.

– Где Рамирес? – крикнул он.

– Он не поддался на уговоры, – ответил Шоуолтер.

– И что с ним сделали?

Шоуолтер только пожал плечами.

– Вам предоставили выбор? – спросил Олтмэн.

– Что? – не понял Скуд. – Почему нас всех собрали?

– Я говорю: у вас был выбор?

– Нет! – прокричал Шоуолтер. – Мы были вынуждены согласиться.

– Вы знаете, куда нас везут? – спросил Скуд.

– Я сам хотел вас спросить, – покачал головой Олтмэн и прошел обратно на свое место.

– Они ничего не знают, – сообщил он Аде. – Никто не в курсе, куда мы направляемся.

Летели они часа три. По положению солнца на небе Олтмэн прикинул, что двигался вертолет на северо-запад или запад-северо-запад, хотя сказать наверняка было затруднительно. В какой-то момент ему даже показалось, что они повернули на юг. Интересно, сколь быстро может перемещаться вертолет? Семьдесят пять миль в час? Или все сто? Так или иначе, похоже, они удалились на значительное расстояние от берега.

«Может быть, нас собираются убить? – невесело размышлял Олтмэн. – Посадили всех в один вертолет, а потом устроят аварию».

Если он прав, сделать ровным счетом ничего нельзя. Все они уже практически покойники.

Смирившись с неизбежным, Олтмэн сидел на скамейке, наполовину оглохший от шума лопастей, и обнимал Аду. В том, что она оказалась здесь, была исключительно его вина, и Олтмэн просто не находил себе места.

Напротив сгорбился усталый и осунувшийся Скуд.

Время, казалось, замедлило ход.

Шум лопастей стал немного тише, и вертолет заметно сбавил скорость. Все находившиеся в салоне прильнули к иллюминаторам. Внизу, над водой, простиралось почти идеально симметричное облако тумана. Вертолет начал опускаться.

В тумане Олтмэн различал вспышки. Вот сверкнуло в одном месте, потом в другом. Что-то металлическое: балка или опора. Вертолет медленно снижался, и вращающиеся лопасти разрывали сплошное облако на отдельные клочья. Олтмэн увидел верхнюю часть огромного купола. Голубоватое стекло было влажным; подсвеченное изнутри, оно переливалось всеми цветами радуги. Вертолет опустился почти к самому куполу и завис, наверное, метрах в десяти над ним. Олтмэну показалось, что внутри мелькают лица. Металлические опоры и сегменты из стекла были усеяны тысячами крошечных форсунок, и все они выбрасывали небольшие струйки тумана.

Внезапно форсунки прекратили работу. Туман несколько секунд повисел вокруг куполообразного сооружения, а потом начал медленно рассеиваться. Теперь Олтмэн смог наконец разглядеть целиком купол и то, что находилось под ним.

Это была настоящая гигантская плавучая база нескольких сот футов в диаметре. Она состояла из целого ряда стеклянных или пластиковых куполов, соединенных между собой, и напоминала лягушачью икру. Бо́льшая ее часть уходила под воду на приличную глубину. Собственно говоря, ниже поверхности располагалась примерно такая же часть, как и выше, а то и больше.

На верхушке центрального купола, к которому сходились металлические подпорки, имелась ровная площадка. К ней пилот и направил, очень медленно и аккуратно, свою машину. Вот она опустилась на площадку, но одно колесо зависло в воздухе, и вертолет накренился. Пилот снова поднял его и предпринял вторую попытку. На этот раз он опускался еще медленнее и смог посадить вертолет точно.

Дверь открыли снаружи. Двое мужчин в темной военной форме жестами приказали вылезать.

Олтмэн ожидал, что плавучее сооружение будет качаться вверх-вниз на волнах, но из-за огромных размеров качка практически не ощущалась. Он спрыгнул на палубу, повернулся и помог спуститься Аде. За ней из вертолета потянулись и остальные. Один за другим они проследовали к люку и, спустившись по короткой лесенке, оказались на горизонтальной платформе под самой крышей купола. Посередине платформы находилась сделанная из того же прозрачного материала шахта, одна сторона ее была открыта. В то же мгновение в шахте появился лифт.

Конвоиры молча указали на него и загнали ученых в кабину. После этого лифт пошел вниз.

Только теперь, когда они покинули платформу и с малой скоростью двинулись в недра базы, Олтмэн смог в полной мере оценить, насколько же огромен этот уникальный объект. Сейчас они находились на высоте около сорока-пятидесяти футов внутри гигантского прозрачного и практически пустого купола. Неровный свет озарял стеклянные стены и отбрасывал причудливые тени. Собственно, это скорее была полусфера, а не купол; нижняя ее часть представляла собой сплошной пол. Вероятно, внизу находилась подобная же, но только перевернутая полусфера, однако судить об этом наверняка Олтмэн не мог.

По всему полу были в беспорядке расставлены штабеля коробок и ящиков с частично собранными (или, возможно, частично разобранными) механизмами. На каждом шагу встречались люди в мундирах. Некоторые из них застыли по стойке смирно – очевидно, будучи на посту, другие ходили с деловитым видом, выполняя какие-то поручения, но большинство праздно шаталось или разговаривало, – вероятно, они были свободны от службы. Кое-где группы военных под командованием офицеров в белых кителях передвигали оборудование.

Когда лифт остановился, прибывших с вертолета встретили два новых охранника. Скуд хотел было задать вопрос, но его быстро прервал человек в форме:

– Разговорчики!

Охранники дождались, когда люди выйдут из лифта, а потом повели их куда-то через огромное подкупольное пространство. Собравшиеся группками военные замолкали с приближением конвоируемых ученых и долго провожали их взглядами. Над головой послышался приглушенный рев взлетающего вертолета. В ту же секунду форсунки снова начали выбрасывать струи пара, и окружающий мир сразу же растворился в облаке густого тумана.

Рассеянный свет вокруг потускнел, так что сделалось мрачно. Кто-то прокричал команду, и через мгновение вспыхнули расположенные рядами вдоль опор флуоресцентные лампы, резавшие глаз. Помещение наполнилось холодным безжизненным светом, так что кожа у всех приобрела мертвенный оттенок.

Олтмэн со товарищи добрались до стены и, пройдя раздвижную дверь, оказались в соседнем, куда меньших размеров, куполе. Дальше путь вел через шлюз, по коридору, огибавшему уже третий по счету купол и плавно уходившему вниз.

Примерно на середине коридора Олтмэн обратил внимание, что за прозрачной стеной плещется вода и с каждым шагом уровень ее все повышается. Слегка изменились и окружающие звуки – ощущение было такое, будто все здесь обернуто в тонкий слой войлока. Олтмэн постучал ногтем по стенке коридора и услышал только глухой, не дающий эха звук. Какое-то существо с бледным вытянутым глазом выскользнуло из глубины, привлеченное ударами по стеклу, развернулось и снова исчезло в темноте. Еще через несколько шагов вода поднялась над головой идущих и сомкнулась над коридором – они оказались ниже уровня моря.

Наконец коридор закончился, и ученые оказались внутри купола, где из-за окружающей со всех сторон воды все имело зеленоватый оттенок. Рыбы и прочие морские обитатели сновали вокруг плавучей базы, здесь и там к ее поверхности начинали цепляться усоногие раки. Впереди, на некотором расстоянии, виднелись несколько подводных лодок. Они были соединены тросами с базой и медленно тащили ее за собой.

– Как прекрасно! – восхитилась Ада.

– Я бы сказал: ужасно, – не согласился с ней Олтмэн.

Один из сопровождающих больно ткнул его стволом винтовки под ребра и прикрикнул:

– Не разговаривать!

Они добрались до самого низа купола, потом на очередном лифте опустились еще ниже и оказались перед анфиладой одинаковых квадратных помещений. Охранники повели ученых ровной колонной, ежесекундно покрикивая, чтобы они шевелились быстрее. Олтмэн чувствовал себя так, будто его ведут на казнь. Вода за бортом стала заметно темнее. Стены здесь были сделаны в основном из металла, а не из стекла, и все помещения залиты тем же неприятным ярким светом.

Подгоняемые охранниками, они перешли в очередной коридор, который с небольшим уклоном уходил все дальше вниз, и остановились перед шлюзом. Олтмэн прикинул, что сейчас они находятся примерно посередине плавучей базы, хотя и значительно ниже поверхности. Один из охранников открыл люк и кивком пригласил заходить.

Помещение по ту сторону люка напоминало рубку лунного крейсера. Оно имело сферическую форму, а посередине на возвышении располагалось командирское кресло. Вокруг, на расстоянии нескольких шагов, тянулись ряды приборных панелей с кнопками, рычагами, индикаторами и голографическими экранами. Верхнюю половину стен опоясывал непрерывный ряд иллюминаторов. Центральное кресло находилось достаточно высоко над приборами, чтобы обеспечивать беспрепятственный обзор на все триста шестьдесят градусов.

Кресло развернулось, и Олтмэн увидел восседавшего на нем Маркоффа. Тот сверху вниз взглянул на группу ученых и улыбнулся. Здесь, в этой рубке, со своей квадратной челюстью и сверкающими в холодном флуоресцентном свете глазами, окруженный со всех сторон темными морскими водами, Маркофф был похож на монстра, который только притворяется человеком.

– С прибытием вас, – произнес он холодным тоном. – Добро пожаловать в ваш новый дом.

Не сразу, конечно, но в конце концов они привыкли к обстановке. Такой великолепной лаборатории Олтмэн в жизни еще не видел – единственным минусом было то, что ему, как и в Чиксулубе, приходилось делить ее с Филдом. Сам Олтмэн усматривал в этом проявление садизма со стороны Маркоффа и даже гадал, не взял ли тот с собой Филда исключительно с целью позлить его, Олтмэна.

До центра Чиксулубского кратера им еще оставалось три недели пути. Плавучая база передвигалась очень медленно, а иногда, в зависимости от погодных условий, вынуждена была останавливаться. Поначалу Олтмэн думал, что командный центр находится в самой нижней части базы, но вскоре обнаружил: боковые коридоры ведут в целый ряд тесно расположенных прямо под рубкой помещений. И наконец, еще ниже размещался отсек бо́льших размеров – возможно, самый вместительный на судне. Он имел очень высокий потолок, был тщательно загерметизирован, и в нем поддерживалось повышенное давление. Внутри была установлена лебедка и имелся выход наружу. Как рассказал Олтмэну один из ученых, эту секцию смонтировали в последнюю минуту, и предназначалась она специально для покоящегося в центре кратера таинственного объекта.

Куда бы Олтмэн ни пошел, он не переставал изумляться. Плавучая база, созданная в свое время, очевидно, для других целей, буквально на глазах оснащалась самым современным оборудованием. Едва ли не ежечасно прибывали вертолеты и катера, которые доставляли на борт не только новейшие механизмы, но даже приборы, существовавшие пока в виде опытных образцов. О расходах никто не задумывался. Что бы ни находилось в кратере, организаторы экспедиции готовы были пойти на любые затраты, лишь бы добраться до объекта.

Питались посменно в расположенной на борту столовой. Научные работники обитали в комнатах, рассчитанных в основном на шесть человек, хотя было и несколько исключений. Так, Олтмэну и Аде, единственной паре на борту, предоставили в качестве спальни – хотя и с неохотой – помещение бывшей кладовой. В нем едва-едва хватило места, чтобы поставить кровать и узкий канцелярский шкаф, который они приспособили для хранения одежды, но тем не менее Ада с Олтмэном были рады тому, что у них есть возможность уединиться.

После того как Олтмэн познакомился с коллегами, он вынужден был признать, что Маркофф собрал на борту плавучей базы первоклассную команду. Поскольку никто в точности не знал, что скрывается в кратере, руководитель экспедиции подготовился к любой мыслимой ситуации. В состав команды вошли и несколько ученых, чья область исследований находилась на переднем крае науки, так что для них даже еще не существовало определения. Среди прочих были геофизики и астрофизики, специалисты в области робототехники, геологи, морские биологи, генетики, океанологи, инженеры самых разных мастей, специалист по горному делу, океанограф, сейсмолог, вулканолог, гравитолог, философ, эксперт в области когнитивистики, несколько медиков, в их числе врач, специализировавшийся в декомпрессионной болезни и иных повреждениях, связанных с пребыванием на глубине, бесчисленные механики и техники, а также кухонные работники и прочая обслуга. Был на борту даже лингвист, а с появлением Ады добавился еще и антрополог.

Среди ученых были и достаточно известные в свое время личности, которые, однако, уже несколько лет как исчезли из поля зрения общественности. Ни один не рассказывал, чем занимался в предыдущие годы, а если на них пытались надавить, они отделывались общими фразами, что, дескать, «решили вернуться к работе».

«Можно подумать, они ее бросали», – прошептал Шоуолтер Олтмэну после одной из таких бесед.

Олтмэн с ним согласился – раз эти люди находятся сейчас на борту плавучей базы, значит все это время они тайно работали на военную разведку. Их легко можно было отличить от остальных: они единственные, казалось, ни капли не удивлялись непомерным затратам и усилиям, связанным с экспедицией. Они просто относились к этому как к само собой разумеющемуся.

Но еще сильнее беспокоило Олтмэна присутствие на борту большого числа военных и то обстоятельство, что они постоянно и усердно тренировались. Очевидно – во всяком случае, Олтмэну так представлялось, – они, по мнению Маркоффа, должны быть готовы к ведению боевых действий.

Олтмэн видел три возможных объяснения. Одно, наиболее отрадное, состояло в том, что Маркофф просто был солдатом. Хотя он не думал, что экспедиции может понадобиться помощь военных, в силу своего опыта решил: раз уж они все равно находятся на борту, то должны постоянно пребывать в надлежащей форме. Второе, более тревожное объяснение предполагало наличие конкурентов. Вероятно, Маркофф знал, что объектом в кратере интересуются и другие силы, которые пытаются (или могут попытаться) первыми до него добраться и перехватить добычу у «Дреджер корпорейшн». Третья версия беспокоила Олтмэна больше всего: возможно, Маркофф ожидал, что объект сам способен оказать сопротивление.

Только теперь Олтмэн понял наконец то, о чем должен был уже давно догадаться. Пока у Маркоффа не имеется абсолютно четкого представления о том, чем же является загадочный объект в кратере, он рассматривает его как потенциальное оружие. Может быть, желая извлечь объект, он вовсе не печется о благополучии и совершенствовании человечества и о прогрессе науки.

Олтмэн поделился своими подозрениями с Адой.

– Тебя это удивляет? – спросила девушка. – Маркофф – бесчеловечный тип. Он все рассматривает как возможное оружие. Даже людей. Он очень опасен.

В скором времени Олтмэн обнаружил, что во многие места доступ ему запрещен. Хотя у него и была магнитная карта-пропуск, двери некоторых помещений, отдельных лабораторий – как над уровнем воды, так и ниже его – оставались закрытыми. Порой ему удавалось проникнуть в запретные помещения следом за беспечным ученым или охранником, но каждый раз его быстро обнаруживали, и Олтмэн не успевал как следует осмотреться и понять, что к чему. Были на базе и еще более тщательно охраняемые места – возле них круглосуточно дежурили военные. В одной из таких лабораторий работал Филд, однако разговоры с ним ни к чему не привели. Вряд ли Филд не доверял Олтмэну, просто он не мог охватить всю картину в целом и понять, что же на самом деле происходит на гигантской плавучей базе.

Уже через несколько дней Олтмэн заметил, что за ним следят. В первое время это было не более чем смутное ощущение, но оно все крепло. Поначалу Олтмэн решил, что у него просто разыгралась паранойя, но затем слежку обнаружил и Шоуолтер. Охранники уделяли ему куда больше внимания, чем многим другим ученым. Стоило Олтмэну уединиться в одном из коридоров – как правило, чтобы просто собраться с мыслями, – тут как тут вырисовывался охранник. Некоторые из техников, казалось, тоже испытывали к нему повышенный интерес. Один из них – парень в мятом комбинезоне – всегда оказывался за спиной у Олтмэна, куда бы тот ни пошел.

– Что мне делать? – обратился он за советом к Аде.

– А что ты можешь сделать? – ответила она. – Если они хотят за тобой следить, то и будут. А ты никак не можешь им помешать. Ты в их власти.

Олтмэн понимал, что Ада права. В самом деле, кому он мог пожаловаться? Маркоффу? Тот предоставил три альтернативы: присоединиться к его команде, загреметь за решетку или отправиться на тот свет. Похоже, Маркофф одним выстрелом убил двух зайцев: Олтмэн вошел в состав группы исследователей и в то же время оказался фактически под арестом. Плавучая база служила отличной тюрьмой. Так или иначе, все же это было лучше, чем умереть.

– Как ты думаешь, что происходит? – спросил он Аду.

Она закатила глаза:

– Майкл, я не хочу повторять все сначала. Неужели ты не понимаешь, как опасно задаваться такими вопросами? Ну нельзя нам попасть в некоторые части судна, и что из того? Мы не одиноки. Большинство ученых и исследователей из Чиксулуба находятся точно в таком же положении.

– А Филд? Он имеет доступ…

– Ограниченный доступ, – перебила его Ада. – Всего в одну лабораторию. Я понаблюдала и обнаружила, что Шоуолтер и Скуд его не имеют. – Она загнула два пальца. – Равно как и многие другие.

Олтмэн ничего не сказал, отвернулся и погрузился в раздумья. Если немного постараться, можно узнать. Все, что требуется, – это подделать магнитный пропуск, и потом…

Ада нарушила ход его мыслей, хлопнув по щеке.

– Даже не пытайся, – погрозила она пальцем.

– Что?

– Знаю я, о чем ты сейчас думаешь. Чтобы выполнять свою работу, тебе вовсе не обязательно иметь доступ ко всему. Так ты только наживешь себе неприятности. А ну-ка, дай мне слово: ты угомонишься и не станешь ничего выяснять.

Олтмэн долго смотрел на девушку, потом отрицательно покачал головой:

– Я не могу.

Ада хлопнула его по второй щеке и повернулась, чтобы уйти. Олтмэн, совершенно растерянный, смог только протянуть руки и обнять Аду, прижать к себе. Девушка поначалу сопротивлялась, не желая встречаться с Олтмэном взглядом, но тот продолжал ее удерживать, так что в конце концов она расслабилась и успокоилась.

– Ты меня никогда не слушаешь, – печально произнесла Ада. – Я вечно права, а ты не слушаешь.

– Я тебя всегда слушаю, – возразил Олтмэн, – вот только не всегда поступаю, как ты говоришь.

Ада наконец посмотрела ему в глаза:

– Черт возьми, Майкл. Обещай, что на этот раз ты будешь осторожен. Поведешь себя благоразумно. Дай слово, что не станешь нарываться на неприятности.

– Хорошо, – сказал Олтмэн и отпустил Аду. – Это я могу.

И он был осторожен. В последующие дни Олтмэн больше разузнал о плавучей базе, переговорил с несколькими механиками и техниками. Он выяснил, что судно представляет собой переделанную буровую платформу; половина его при движении находилась над водой, половина – под. Окружавший судно туман, или, как говорили техники, «эффект затуманивания», создавался форсунками большой мощности. Отверстия в них имели диаметр менее ста микрон. Вода под давлением направлялась на форсунки и, проходя через мельчайшие отверстия, распылялась на крохотные капли. Последние были так малы, что большинство из них оставалось висеть в воздухе, создавая туманную завесу. Конечно, при наличии современного оборудования ни для кого не составило бы труда определить, что скрывается в облаке, но для того, чтобы удерживать на расстоянии чрезмерно любопытствующих, этого было вполне достаточно.

На второй или третий день к Олтмэну в столовой подсел крупный мужчина с чрезвычайно курчавой рыжей бородой. Он протянул огромную кисть и представился:

– Джейсон Хендрикс. Вы ведь новичок?

Олтмэн кивнул и в свою очередь назвал себя:

– Майкл Олтмэн. Да, я здесь совсем недавно.

Хендрикс в ответ добродушно улыбнулся, чем немедленно завоевал симпатию Олтмэна:

– Все мы здесь недавно. Сам я прибыл буквально неделю назад.

Он приступил к еде, и моментально его борода оказалась полна крошек.

– Майкл, что вас привело сюда?

Олтмэн на несколько секунд задумался над ответом и наконец решился:

– Боюсь, у меня просто не было выбора.

– Ну а я пилот, – сообщил Хендрикс. Он запустил руку в бороду и принялся энергично вытряхивать крошки, после чего вытер ладонь о рубашку. – Управлял в основном подводными лодками. Прошел обучение на подлодках среднего класса в ВМФ. Также работал с глубоководными аппаратами на одну строительную фирму.

– Вы, наверное, получаете от этого удовольствие, – предположил Олтмэн.

– Да, мне нравится моя профессия. Еще я некоторое время работал в Карибском море на охотников за сокровищами. Но пришлось пересмотреть свое отношение к этим делам, когда я понял, что меня подрядили отыскать утонувший корабль, под завязку набитый героином.

– Надо полагать, это было правильное решение.

– Вероятно, – сказал Хендрикс и улыбнулся. В уголках глаз образовались дружелюбные морщинки. – Хотя, возможно, не откажись я от этой работы, сейчас был бы богачом. Или забрался бы очень-очень высоко. По-вашему, в этом деле передо мной встанет такая же этическая дилемма?

Они встретились за тем же столом на следующий день и через сутки, и вскоре Олтмэн стал относиться к Хендриксу как к другу, как к человеку, которому он может довериться. За эти дни Хендрикс подробно рассказал ему, чем занимается на судне. Он входил в команду батискафа, состоявшую всего из двух человек. Здоровяк признался, что имеет небогатый опыт работы с батискафами, но ничуть по этому поводу не волнуется – до прибытия на место оставалась еще уйма времени.

– Меня назначили вторым пилотом, а первый – какой-то исследователь подводного мира по имени Эдгар Морсби, – поведал Хендрикс. – Чуваку уже под семьдесят, а кожа у него выглядит так, будто ее пересадили. Пьет как сапожник, и, насколько я могу судить, пилот из него тот еще. Утверждает, что он потомок Роберта Морсби.

– Кого?

Хендрикс пожал плечами:

– Меня не спрашивайте. Какой-то британский гидрограф и морской офицер. Он поминает эту знаменитость при каждом удобном случае.

Морсби не выказывал ни малейшего интереса к тренировкам Хендрикса. Он заявлял, что может управлять батискафом хоть пьяный, хоть во сне и не нуждается в помощниках.

«Да, приятель, я частенько так и делал, – рассказывал он Хендриксу. – Если хочешь знать мое мнение – когда ты под градусом, работа получается лучше всего».

Тем не менее, пока у него была такая возможность, выпивать Морсби предпочитал уединенно на своей койке.

– Он ставит меня в затруднительное положение, – признался Хендрикс. – Я не могу тренироваться в батискафе один. Вдруг что-нибудь случится?

Олтмэну пришлось подождать несколько секунд, прежде чем ответить, чтобы не выдать свое нетерпение.

– Я отправлюсь с вами, – по возможности небрежным тоном предложил он.

– Правда? – переспросил Хендрикс и тепло улыбнулся. – Это было бы здорово.

Олтмэн был уверен, что Маркофф прознает о его планах и не позволит им осуществиться, но нет – то ли информация до Маркоффа не дошла, то ли ему просто не было дела до того, что Олтмэн выходит в море на батискафе. Ничего нового во время совместных с Хендриксом тренировок он не узнал, но, по крайней мере, не сидел сложа руки.

Кроме того, Олтмэн быстро обнаружил в себе талант к управлению батискафом. Он на уровне инстинктов чувствовал, какие кнопки нажать и какие рычаги потянуть, чтобы батискаф повел себя как нужно. Если требовалось опустить или поднять его на заданную глубину, он всегда знал, сколько нужно закачать воды или высвободить балласта, чтобы движение было плавным и аппарат вышел в точности на требуемую отметку. В общем, от управления батискафом – занятия, непривычного для геофизика, – Олтмэн получал настоящее удовольствие.

– Вам нужно быть пилотом вместо меня, – в один прекрасный день сообщил ему Хендрикс.

– Оно конечно, – согласился Олтмэн, – но сомневаюсь, что Маркофф даст на это добро.

Однако, к его удивлению, когда Хендрикс обратился с просьбой к Маркоффу, тот согласился. Было бы хорошо иметь запасного пилота, заявил Маркофф, на случай если что-то пойдет не так. Но это отнюдь не значило, что Олтмэна освободили от прочих обязанностей. Он по-прежнему должен был выполнять указания руководителей проектов и фиксировать данные замеров по своей тематике. Просто теперь его иногда просили снять нужные показания под водой, из кабины батискафа.

 

34

До центра кратера оставалось еще шесть-семь дней ходу, когда Маркофф внезапно решил подвергнуть батискаф серьезной проверке в деле. Грузовое судно должно было доставить Хендрикса и Морсби вместе с аппаратом миль на тридцать от базы. Там им следовало достичь дна океана и проверить в работе подачу воздуха, связь, сонар, освещение и прочее, а также снять показания с различных приборов. Планировалось, что исследователи проведут на максимальной глубине по крайней мере час, а потом поднимутся на поверхность. Сопровождать батискаф, на случай если понадобится помощь, должны были две подводные лодки.

Незадолго до назначенного времени отправления на пороге каюты Олтмэна возник Хендрикс. Вид здоровяк имел встревоженный.

– У меня проблемы, – объявил он. – Это все Морсби. Он со вчерашнего вечера – как только узнал, что нам предстоит погружение, – в запое.

– Он сможет управлять батискафом?

– Ну, в данную минуту он даже «кыш» сказать не может. Я попытался привести его в чувство, но нужно было следить за погрузкой батискафа. Скажите, вы могли бы…

Он умолк в ожидании ответа.

– Может, стоит поговорить с Маркоффом? – предложил Олтмэн.

– Он уже один раз предупредил Морсби, – покачал головой Хендрикс. – а мне не хочется, чтобы его вышвырнули вон. Я понимаю, что прошу слишком многого, но, может, вы заглянете к нему, посмотрите, нельзя ли что-нибудь сделать?

Олтмэн кивнул:

– Хорошо. Но я это делаю не для Морсби, а для вас.

– Спасибо, дружище, – улыбнулся Хендрикс. – Я ваш должник.

После долгого пути по коридорам и трапам Олтмэн наконец добрался до каюты, которую делили Морсби и Хендрикс, и постучал в дверь. Никто не отозвался. Олтмэн выждал несколько секунд и снова постучал. Когда же и на этот раз ему не ответили, он подергал за ручку двери и, обнаружив, что та не заперта, вошел.

Каюта представляла собой тесное помещение с двумя койками: верхнюю занимал Хендрикс, нижнюю – Морсби. В воздухе висел запах блевотины. Морсби застыл в неловкой позе: частично на койке, частично на полу, неподвижный, будто труп. Олтмэн подошел и потряс его за плечо.

Поначалу Морсби никак не реагировал, однако Олтмэн продолжал его тормошить, и через несколько минут потомок известного гидрографа тихонько застонал, продрал глаза, но тут же их закрыл.

Олтмэн затряс его с удвоенной силой, потом хлопнул по щеке.

Морсби моргнул и закашлялся.

– Подождите минутку, я приведу себя в чувство, – прохрипел он и стал искать стоявшую на полу возле койки бутылку.

– На сегодня вам хватит, – заявил Олтмэн. – Давайте уже вставайте.

– Да кто вы такой, чтобы указывать, что мне делать? – вспылил Морсби. Он попытался встать, но при этом чуть не свалился с койки. – Ей-богу, я ведь Морсби, потомок самого…

Он все еще невнятно повторял свою родословную, пока Олтмэн вытаскивал его в коридор, а потом засунул – прямо как был, одетого, – под душ и включил на полную мощность холодную воду. Морсби заорал, словно его убивали. Десять минут спустя он успокоился и переоделся в сухое. Он был бледен, от него воняло кислятиной, руки еще тряслись, но выглядел он теперь более или менее пристойно.

– Вы в порядке? – спросил Олтмэн.

– Это просто нервы. Как только мы окажемся там, я буду в норме.

Олтмэн кивнул.

– Вы ведь никому не расскажете? – пробормотал Морсби, избегая встречаться взглядом с Олтмэном.

– Хендрикс просил меня не делать этого, в противном случае я бы рассказал.

Олтмэн отвел Морсби в отсек для подводных лодок. Там Маркофф собирался провести смотр своих бойцов, перед тем как отправить их на глубину. Экипажи субмарин уже находились на месте. Так же, как и батискаф.

– Оставайтесь здесь, – сказал Олтмэн.

– А вы куда?

– Пойду искать Хендрикса.

Все могло бы случиться по-другому, если бы Олтмэн быстрее нашел Хендрикса или если бы члены экипажей подлодок проследили за Морсби. Или явись Маркофф сразу же после их появления в отсеке – пока Морсби не успел очухаться и передумать, – а не заставил бы ждать себя почти полчаса. Так или иначе, Олтмэн прибыл вместе с Хендриксом буквально за несколько секунд перед Маркоффом, и только когда руководитель экспедиции начал речь, Олтмэн с ужасом понял, что Морсби нигде не видно.

Маркофф отнесся к проверке самым серьезным образом. На нем была надета свежевыглаженная форма, а по обеим сторонам стояли два охранника. Маркофф поблагодарил командиров и экипажи субмарин, всех техников за проделанную работу и напомнил, что лодки должны находиться в полной готовности рядом с грузовым судном на случай, если что-то произойдет и батискаф не сможет самостоятельно подняться на поверхность. Что же касается батискафа, если по какой-либо причине Хендрикс и Морсби…

Маркофф умолк на полуслове.

– Где Морсби? – произнес он ледяным тоном.

Хендрикс оглянулся по сторонам:

– Сэр, буквально минуту назад он был здесь.

Его обнаружили охранники. Морсби ухитрился найти где-то бутылку и почти управиться с нею. Будучи мертвецки пьяным, он вывалился из лифта и свернул себе шею. Олтмэн полагал, что виноват в случившемся он сам.

«Надо было внимательнее за ним следить», – упрекал он себя.

Обернувшись, он встретился взглядом с Хендриксом и понял, что у него на уме те же мысли, здоровяк также считает виноватым себя.

Маркофф, однако, как будто и не заметил трагедии. Он с ходу отверг просьбу Хендрикса перенести спуск на день из уважения к погибшему.

– Это только к лучшему, – заявил он, когда увидел тело Морсби. – Теперь мы можем быть уверены, что получим исчерпывающие данные геофизических исследований. Олтмэн, вы согласны со мной?

Ему пришлось повторить это дважды, прежде чем Олтмэн сообразил, что вопрос обращен к нему.

– Да, конечно, – вымолвил Олтмэн, изо всех сил стараясь не смотреть на тело, не думать о том, под каким ужасным, немыслимым углом вывернута голова несчастного Морсби.

Они не проронили ни слова, пока грузовое судно доставляло их к точке погружения. Батискаф тащился на буксире позади. В назначенном месте охранники помогли Олтмэну и Хендриксу забраться в глубоководный аппарат.

– Меня еще немного трясет, – признался Хендрикс. – Все-таки я жил в одной каюте с Морсби. Если вы относитесь к этому менее трепетно, то будете управлять.

Хотя Олтмэна и самого слегка потряхивало, он все же был рад возможности сосредоточиться на управлении батискафом и отвлечься от неприятных воспоминаний. В скором времени они достигли дна океана, и батискаф совершил мягкую посадку.

– На какой мы глубине? – спросил Олтмэн.

– По сравнению с той, которая ждет нас в центре кратера, это все цветочки, – отозвался Хендрикс. – Думаю, две тысячи метров.

– Вам доводилось опускаться так глубоко?

Хендрикс покачал головой:

– Еще ни разу.

«Как же здесь тихо и мирно, – подумал Олтмэн. – Будто оказался на краю света».

Он почти полностью успокоился. Ему нравилось просто сидеть и слушать негромкое жужжание установок рециркуляции кислорода, смотреть в иллюминатор на темный и практически пустынный подводный мир.

 

35

Прошла неделя, и они достигли наконец точки назначения. Все находившиеся на борту плавучей базы горели желанием приступить к работе. Поначалу показания снимали с приборов, установленных на катере, который покачивался на поверхности океана недалеко от базы. Филд работал вместе с Олтмэном. Он записывал собственные показания и перепроверял Олтмэна. Однако по мере приближения вечера лицо Филда становилось все более зеленым, и последний час он провел, перегнувшись через борт и исторгая в море содержимое желудка.

На следующее утро стонущего, перепачканного блевотиной Филда доставили обратно на базу, и на катере остались только Олтмэн с Хендриксом. Они опустились в батискафе на тысячу метров, записали там данные приборов и стали ждать, когда Маркофф разрешит продолжить погружение. Получив добро, исследователи достигли глубины две тысячи метров и вновь сняли показания.

– Кажется, ничего сложного, – заметил Олтмэн.

Хендрикс пожал плечами:

– В принципе, да. Единственная проблема: на такой глубине связь становится неустойчивой. Мы не можем быть уверены, что наши данные получают наверху.

– Мы можем оказаться отрезаны?

– Да в общем-то, все это ерунда, – отмахнулся Хендрикс. – Беспокоиться абсолютно не о чем, пока все идет в штатном режиме.

Олтмэн посмотрел в передний обзорный иллюминатор, и ему показалось, что он видит далеко внизу крохотные огоньки – там трудились роботизированные землеройные машины. Однако разобрать что-либо он не мог – расстояние было слишком велико.

– Можем опуститься до отметки три тысячи метров, записать там показания и потом вернуться, – предложил Олтмэн. – Воздуха для этого более чем достаточно. Но командуете здесь вы. Что скажете?

– Вы слышали о другом батискафе?

– Я видел запись, – ответил Олтмэн.

– По-вашему, что у них случилось?

– Не знаю.

– Вас это совсем не беспокоит?

– Ну, не знаю. Я хочу узнать, что произошло, но точно не тревожусь из-за этого. А вы волнуетесь?

Хендрикс кивнул.

– Ладно, давайте не будем торопить события. В то же время, если я правильно понимаю показания приборов, импульс возобновился.

– В самом деле? – воскликнул Олтмэн, с трудом скрывая возбуждение. – Вы уверены?

Хендрикс задумался, потом медленно кивнул:

– Сигнал совсем слабенький – я зафиксировал его на глубине две тысячи, а на тысяче он отсутствовал, – но он все же есть.

– Но что бы это значило? Почему он возобновился? – не мог успокоиться Олтмэн. – Может, все же лучше продолжить погружение? Кто знает, сколько он еще продлится? Надо записать его, пока не поздно.

Но Хендрикс, который в течение нескольких секунд сидел, прижав к уху наушник, покачал головой:

– Уже поздно. Нам приказывают подниматься.

Они довольно долго смотрели друг другу в глаза.

– Вы сами говорили: связь здесь неустойчивая, – напомнил Олтмэн. – Откуда им знать, что мы приняли команду возвращаться?

Хендрикс снова покачал головой:

– Если мы не получим разрешения погрузиться на три тысячи, мы все равно, согласно протоколу, должны возвращаться на поверхность. А если не подчинимся… как вы думаете, велики будут шансы, что нас подпустят еще раз к батискафу? Мы не можем так поступить.

В голове Олтмэна вихрем пронеслось полтора десятка контраргументов, но все они были несостоятельными. Хендрикс прав: выбора у них нет. Сигналу придется подождать.

Когда они открыли люк и выбрались из батискафа в отсек для подлодок, их уже дожидался целый отряд людей в форме. Исследователей, едва не толкая в спину, проводили в командный центр. Там находилось, помимо Маркоффа, с полдюжины ученых, особо приближенных к руководителю экспедиции, и не было ни одного человека из Чиксулуба. Вид у всех был суровый и сосредоточенный.

– Итак, импульс возобновился. – Маркофф сразу взял быка за рога. – Вы уверены?

– Черт возьми, а почему нет? – ответил Олтмэн. – Приборы лгать не умеют. – Он кивнул на присутствующих экспертов. – Но вы, наверное, хотите иметь независимую оценку. Может, спросите их?

– Сигнал сейчас намного слабее, чем раньше, – сообщил один из ученых.

– Мы это заметили, – сказал Олтмэн.

– Может быть, это вообще не тот импульс, – вступил в разговор другой специалист. – Может, просто помехи или эхо от сигналов дистанционно управляемых механизмов, которые сейчас работают внизу.

– Едва ли, – возразил Олтмэн. – Собственно, это просто невозможно. Сигнал тот же самый.

– Вы не почувствовали ничего необычного? Ничего странного? – спросил Маркофф.

– Нет, – покачал головой Олтмэн.

– А вы, Хендрикс?

– Не знаю, сэр.

– Не знаете?

– Когда мы достигли глубины две тысячи метров, я почувствовал себя немного странно. Это было что-то вроде дурного предчувствия.

– Стивенс, – позвал Маркофф, и к нему тут же подошел ученый.

Вид он имел внушительнее некуда, однако лицо было доброе-доброе.

– Проведите полное психологическое обследование Хендрикса. Если у вас возникнут хоть малейшие подозрения, разрешаю отстранить его от дальнейших погружений. Если все будет в порядке, завтра с самого утра они оба отправятся под воду.

Олтмэну снова снились сны. Он проснулся посреди ночи мокрый от пота и обнаружил, что не в силах пошевелиться. Он весь дрожал, перед глазами мелькали разноцветные пятна, и необъяснимый страх никак не хотел его покидать. Прошло немало времени, пока он наконец не сообразил, что находится не у себя дома в Чиксулубе. И сразу же стало легче – воображаемая обстановка комнаты приобрела размытые очертания и начала постепенно исчезать.

Сердце гулко бухало в груди, в висках стучала кровь. Он ничего не мог разглядеть в окружающей темноте. Ощущение было такое, будто он находится в нигде, висит подвешенный в пустоте. Он снова попытался пошевельнуться, но опять безуспешно.

«Может, я еще не проснулся?» – подумал Олтмэн.

Далеко не сразу он наконец осознал, где находится. Это была плавучая база, а доносившиеся откуда-то сбоку звуки – не что иное, как дыхание спящей Ады.

Внезапно он почувствовал, что снова может шевелиться. Олтмэн встал, выпил стакан воды и вернулся в постель. Ада застонала во сне. Он как раз героически сопротивлялся попыткам уснуть, когда услышал стук в дверь.

На пороге стоял Стивенс.

– Вы ведь Олтмэн? – спросил он шепотом.

– Так точно.

– Мы можем где-нибудь поговорить?

Олтмэн быстро натянул брюки и рубашку, на цыпочках вышел из каюты и последовал за Стивенсом по коридору. Тот открыл дверь в одну из пустующих лабораторий и пригласил Олтмэна.

– В чем дело?

– Скажите, вы не замечали в Хендриксе ничего необычного? – вопросом на вопрос ответил Стивенс.

– Что-нибудь случилось?

– Результаты компьютерной томографии в норме, с тестами тоже все в порядке. Но что-то мне не дает покоя. Только я никак не могу понять, что именно. Он кажется нормальным, психически устойчивым, но как будто иным.

– Мне тоже так показалось, – признался Олтмэн.

– Может быть, все дело в повышенном давлении или виноваты нервы, но впечатление такое, будто он что-то скрывает.

Олтмэн кивнул.

– Поскольку вы будете с ним в батискафе один на один и, если вдруг что-нибудь произойдет, можете пострадать, я счел своим долгом предупредить вас.

– Даже не знаю, что и сказать, – протянул Олтмэн. – Мне он кажется вполне нормальным. У меня с ним во время погружений ни разу не было проблем, я никогда не чувствовал ничего такого. Я доверяю Хендриксу. Нет, – добавил он через мгновение, – я за него нисколько не волнуюсь. Знаете, если бы моим напарником в этой консервной банке оказался практически любой из находящихся на борту людей, я беспокоился бы гораздо сильнее.

Стивенс кивнул:

– Поймите, мы пытаемся предусмотреть любую мелочь. После того, что́ случилось с предыдущим батискафом, согласитесь, это разумные меры предосторожности. Мы не хотим, чтобы опять что-нибудь произошло. Ну хорошо, – закончил он, – я доложу, что все в порядке и мы можем продолжать.

 

36

– Нет никаких причин нервничать, – заявил Хендрикс. – Сегодня такой же день, как и все остальные.

У Олтмэна было чувство, что Хендрикс говорит больше, чтобы убедить самого себя, но вслух он согласился:

– Никто и не волнуется. Все проще простого!

Они опустились до отметки тысяча метров. И так небогатая морская жизнь по мере погружения батискафа медленно сходила на нет. С приближением к отметке две тысячи океан становился еще более пустынным, однако кое-какие признаки жизни встречались и здесь: то в одном месте, то в другом мелькали фотофоры рыб-гадюк. Периодически огни батискафа выхватывали из темноты костистую рыбу-саблезуба, которая производила впечатление недоделанной. Изредка также встречались напоминавшие по форме батискаф кальмары – одна лишенная туловища голова, словно сделанная из стекла.

На глубине две тысячи семьсот метров в царящей внизу темноте стали различимы крохотные, не больше булавочного острия, огоньки. Постепенно они делались все больше. Олтмэн еще всматривался в них, когда услышал позади стон.

Он обернулся. Хендрикс сидел бледный как смерть, лицо одеревенело. Из глаз медленно текли слезы, но он их, похоже, не замечал.

«Господи, – подумал Олтмэн, – что-то случилось. Может, зря я сказал Стивенсу, чтобы он разрешил Хендриксу дальнейшие погружения?»

Впрочем, даже и теперь Олтмэн не боялся за себя. Он лишь беспокоился за Хендрикса и был убежден, что ничего плохого напарник ему не сделает.

– Что случилось? – спросил Олтмэн.

– Я не хочу умирать, – всхлипывая, произнес Хендрикс.

– Вы и не умрете. Не надо волноваться.

– Хеннесси и Дантек. Что с ними произошло? Нам нельзя здесь находиться. Олтмэн, я это чувствую.

Олтмэн притормозил батискаф, так что тот практически замер на месте.

– Если вы хотите на поверхность, можем вернуться, – произнес Олтмэн ровным, успокаивающим тоном, стараясь, чтобы Хендрикс смотрел ему прямо в глаза. – Я вовсе не собираюсь ни к чему вас принуждать. Но раз уж мы здесь, надо записать показания. Вы же не против того, чтобы записать показания?

Хендрикс закрыл глаза, глубоко вздохнул и как будто взял себя в руки.

– Да, конечно. Я в этом деле дока. Сейчас займусь. Мне просто нужно чем-то себя занять.

Олтмэн предоставил Хендриксу приборы, а сам медленно вел батискаф все глубже. Хендрикс споро справлялся со своей задачей, и Олтмэну оставалось только проверять результаты. Импульс на этой глубине был гораздо сильнее. Надо еще раз замерить его на обратном пути на отметке две тысячи, напомнил себе Олтмэн. Возможно, мощность сигнала увеличивается.

Через несколько минут Хендрикс решил снова измерить импульс, и… ничего. Он исчез. Олтмэн сам склонился над приборами, чтобы проверить коллегу. Результат был тот же. Он попробовал еще раз, и сигнал снова проявился.

Таким образом, сигнал то есть, то его нет. Возможно, причина заключается в передатчике: какой-то сбой в работе, скажем, из-за повреждения в электрической цепи. А может быть, импульс не является спонтанным и кто-то передает людям послание.

Он взглянул на Хендрикса и задался вопросом: продержится ли? Не нужно ли, не теряя времени, доставить его на поверхность?

– Вы молодец, Хендрикс, – похвалил Олтмэн. – Работа проделана отлично. А теперь давайте на время сменим подход к замерам. Мы не будем определять силу импульса синхронно, а попробуем провести диахронный анализ и посмотрим, удастся ли выявить закономерность его поведения во времени.

– А как к этому отнесется Маркофф?

– Думаю, одобрит. Полагаю, он похвалит нас за инициативу.

– И сколько это времени займет? – уточнил Хендрикс.

Олтмэн пожал плечами, стараясь, чтобы лицо оставалось бесстрастным.

– Недолго, – пообещал он.

Когда Хендрикс согласно кивнул, Олтмэн показал ему, как перенастраивать прибор и записывать данные. Сам Олтмэн вернулся к управлению батискафом. Теперь они опускались с черепашьей скоростью. Внизу, возможно метрах в пятидесяти, трудились землеройные машины и дистанционно управляемые механизмы, или ДУМы. Олтмэн обратил внимание, что большинство ДУМов застыло в ожидании команды с поверхности. Сигнал от операторов с плавучей базы сюда не доходил. Олтмэн решил по возвращении предложить, чтобы управление ДУМами осуществлялось не с борта базы, а с батискафа.

Машины, которые еще продолжали работать, успели очистить большой круг на дне от иловых наслоений и разного мусора и добрались до твердых скальных пород. Они уже вгрызались и углублялись, создавая подобие тоннеля. Извлеченную породу машины отвозили в сторону. Самые нижние механизмы находились еще метров на двести дальше. Сказать точнее было затруднительно – вода стала мутной от глинистой взвеси и мелких обломков разрушаемых горных пород. Олтмэн слегка удивился, обнаружив, как далеко уже продвинулась работа по проникновению вглубь скалы. Вероятно, Маркофф распорядился начать прокладку тоннеля задолго до того, как к центру кратера прибыла плавучая база.

Олтмэн опустил батискаф еще на несколько метров, к конусу извлеченной ДУМами породы, и остановил его. Дальше продвигаться рискованно, можно попасть под одну из землеройных машин, которые так и сновали то в дыру, то из нее. Он решил не торопиться, а попробовать переключить на себя управление роботизированными машинами и ДУМами и убрать их с дороги, чтобы не мешали. Кроме того, нельзя было забывать и о Хендриксе.

Олтмэн повернулся к коллеге:

– Как у вас дела?

– Голова болит, – пожаловался тот.

– Это нормальное явление, – заявил Олтмэн, хотя сам не был так уж в этом уверен. У него голова не болела – по крайней мере, не сильнее обычного. А поскольку кабина батискафа была абсолютно герметичной, большая глубина никоим образом не могла влиять на самочувствие людей. – Все дело в давлении, – солгал он. – Скоро боль пройдет.

Хендрикс кивнул.

– Да, конечно, – пробормотал он и слабо улыбнулся. – Все в порядке.

Внезапно он, прищурившись, уставился в смотровой иллюминатор:

– Кажется, я вижу отца.

Вздрогнув от неожиданности, Олтмэн переспросил:

– Что вы сказали?

– Там мой отец, – повторил Хендрикс и помахал рукой. – Папа, привет!

Олтмэн потихоньку поднимал батискаф, ни на секунду при этом не сводя глаз с коллеги.

– Нет, Джейсон. Извините, но это невозможно.

Хендрикс некоторое время смотрел в окно, а потом коротко рассмеялся:

– Да нет же, все нормально. Отец мне объяснил. Он мертв, поэтому давление ему не страшно.

– Если он мертв, он не может здесь находиться, – заметил Олтмэн.

– Но я ведь его вижу, – несколько раздраженно произнес Хендрикс. – Я знаю, что я вижу!

– Хорошо, хорошо, мой друг, – мирным тоном сказал Олтмэн и улыбнулся. – Прошу прощения.

Хендрикс, бормоча что-то под нос, снова повернулся к смотровому иллюминатору. Олтмэн на мгновение отвлекся от него и глянул на приборы. Интенсивность сигнала возросла примерно тогда же, когда Хендрикс увидел за бортом своего мертвого отца. Олтмэн пытался убедить себя, что это нелогично, простое совпадение, но сам не верил в такое объяснение. Олтмэн перевел взгляд на напарника и заметил, что глаза Хендрикса, который не отрываясь смотрел в иллюминатор, вдруг подернулись пеленой. Он быстро щелкнул пальцами перед носом коллеги.

– Эй, Хендрикс, – позвал он, – посмотрите на меня.

Хендрикс начал было оборачиваться, но тут же его взор опять устремился к иллюминатору. Олтмэн быстро проверил показания приборов. Сигнал вновь усилился, и теперь его интенсивность стала даже выше, чем прежде.

– Он хочет войти. Ему там холодно, – сказал Хендрикс. – Ты не волнуйся, папа, мы тебе поможем.

– Не думаю, что это хорошая мысль, – покачал головой Олтмэн.

Хендрикс встал с кресла, подошел, пошатываясь, к смотровому иллюминатору, прижался к нему лицом и вдруг забился головой о прочное стекло.

– Хендрикс, – крикнул Олтмэн и схватил его за руку, – не надо!

Но безумец вырвал руку, а потом нанес сильный удар локтем в лицо, так что Олтмэн свалился с кресла.

– Папа, сюда! – закричал он. – Входи!

Олтмэн оправился от нокдауна и метнулся в дальнюю часть кабины. Во время короткой стычки с Хендриксом кто-то из них задел рычаги управления, и батискаф теперь снова медленно погружался. Олтмэн надеялся, что успеет остановить аппарат до того, как они врежутся в один из механизмов внизу. Тем временем Хендрикс бил в стекло кулаками, прерываясь ненадолго только для того, чтобы вцепиться ногтями в края иллюминатора.

Олтмэн лихорадочно озирался в поисках оружия, но не мог найти ничего подходящего. Он быстро обшарил свои карманы, там тоже ничего не оказалось.

Сгорбившись, Олтмэн пополз вперед. Притаившись за спиной Хендрикса, он рывком перевел рычаг управления на нейтралку и был готов уже двинуть его в положение «подъем», когда Хендрикс с криком набросился на него и сильным ударом свалил с ног.

– Не трогай! – заорал он.

Ошеломленный Олтмэн уставился на основание приборной панели.

«Он собирается меня убить, – внезапно пришло осознание. – Я ошибся и подписал себе смертный приговор, когда сказал Стивенсу, что с ним все в порядке».

Но умирать не хотелось. Где-то должно найтись оружие.

Медленно, стараясь не встревожить Хендрикса, Олтмэн отполз подальше от безумца. Оказавшись на относительно безопасном расстоянии, он сел спиной к перегородке и снял обувь.

У его ботинок на шнуровке была мягкая резиновая подошва фирмы «Вибрам», которая легко гнулась, и довольно твердый, тяжелый каблук. Олтмэн поднялся на ноги, ухватил ботинки за носки и сделал руками пару рубящих движений. Да, пожалуй, этого должно быть достаточно.

– Не стоит предлагать ему войти через окно, – обратился он к Хендриксу. – Нужно открыть люк.

Хендрикс перестал биться в стекло и обернулся к Олтмэну.

– Я думал, вы не хотите его впускать, – с подозрением сказал он.

– Шутите? – удивился Олтмэн. – Я слышал, ваш отец был отличным человеком.

– Не был. Он и есть отличный человек, – улыбнулся Хендрикс.

– Хорошо. Так чего же мы ждем? Давайте его впустим.

Хендрикс потопал к люку, но вдруг остановился.

– Погодите-ка, – медленно произнес он, – а чего это вы держите в руках ботинки?

«Вот дерьмо!» – подумал Олтмэн, но постарался выглядеть спокойным.

– Это мои любимые ботинки. Я хотел подарить их вашему отцу.

Ответ, казалось, удовлетворил Хендрикса. Он коротко кивнул и повернулся к лестнице, которая вела к люку наружу.

Как только он положил руки на перила, Олтмэн подлетел сзади и, орудуя ботинками, словно дубинкой, поочередно со всей силы ударил Хендрикса по затылку тяжелыми каблуками. Хендрикс зашатался и начал поворачиваться. Олтмэн нанес новый удар. И еще один. Тогда только Хендрикс обмяк и тяжело рухнул на пол.

– Извини, приятель, – сказал Олтмэн бесчувственному коллеге, – но ничего другого мне не оставалось.

Он быстро стянул с Хендрикса рубашку и майку, порвал на ленты и скрутил из них подобие веревок. Ими он крепко связал руки Хендрикса за спиной, а потом приторочил к ним и ноги.

Затем Олтмэн сел, надел ботинки и осмотрел приборную панель. Насколько он мог судить, все было цело. Батискаф дрейфовал почти непосредственно над дырой в скале, которую проделали роботы. Вероятно, его отнесло туда подводным течением.

Олтмэн уже собирался взяться за рычаги управления и начать подъем, как его внимание привлекло движение за бортом. В лучи прожекторов попала причудливая, неуклюже передвигающаяся рыба. Вид она имела такой, словно ее освежевали. Она в меньшей степени напоминала доисторических рыб, каких ему доводилось видеть во время предыдущих погружений, а больше была похожа на труп, который уже несколько дней находится в воде. Однако ее не несло течением, рыба передвигалась самостоятельно.

И кое-что еще привело Олтмэна в замешательство. Удивительное существо не было похоже ни на длинную и гибкую рыбу-гадюку, ни на толстую рыбу-фонарь. Казалось, обладающую длинным телом рыбу сложили пополам, а потом склеили две части. Голову ее венчал извилистый полупрозрачный занавес плоти, который больше всего напоминал хвост. Место плавников занимали торчащие из боков короткие костяные отростки, беспрерывно совершавшие волнообразные движения. В это мгновение в свете прожекторов показался астронест, и ободранная рыба бросилась на добычу. Она схватила астронеста костными отростками. Не успел Олтмэн и глазом моргнуть, как несчастная жертва была порвана в мелкие клочья. Заинтригованный происходящим, Олтмэн схватил камеру и заснял последние мгновения расправы, а потом и саму рыбу-победительницу, когда она проплыла возле иллюминатора перед тем, как исчезнуть во тьме.

И тут Олтмэн увидел еще более странную вещь. Вокруг батискафа плавали и образовывали подобие облака бледно-розовые тонкие ленты. Поначалу Олтмэн решил, что это может быть скат, но загадочное существо не имело характерных для скатов признаков. Это были просто дрейфующие и колышущиеся в воде полотна… Может быть, необычная медуза? Или вид грибов? Олтмэн подвел батискаф ближе к непонятному объекту. В результате соприкосновения одна розовая полоска намоталась на корпус и порвалась, вытягиваясь в тонкие нити по мере продвижения батискафа. Однако часть субстанции прилипла к смотровому иллюминатору, зацепилась за заклепки на корпусе, да так и осталась висеть.

– Будь я проклят, – вымолвил Олтмэн.

Позади застонал Хендрикс. Хотя он и был связан, Олтмэн не знал, как долго его сдержат путы. Нужно быстрее выбираться на поверхность.

Олтмэн повернул переключатель, сбросил балласт и нажал кнопку. Батискаф начал подъем.

 

37

Достигнув уровня две тысячи пятьсот метров, Олтмэн стал непрерывно подавать сигнал SOS, но в ответ слышал только шум статических помех. Тем временем Хендрикс постепенно приходил в сознание. На глубине две тысячи метров он снова что-то истерично забормотал, но Олтмэн изо всех пытался не обращать внимания. В наушниках он различил далекие-далекие обрывки разговоров, надолго прерывавшиеся треском помех. На отметке тысяча семьсот метров голоса зазвучали уже более отчетливо, но теперь во всю силу легких заорал Хендрикс, пытавшийся освободиться от своих пут.

– Майкл Олтмэн, пожалуйста, ответьте, – раздался наконец голос в наушниках. – Майкл Олтмэн, слышите меня?

Он отключил сигнал о помощи и произнес в микрофон:

– Олтмэн на связи.

Неизвестный заговорил было, но внезапно его прервали, и Олтмэн услышал знакомый голос Маркоффа:

– Олтмэн, что за херня у вас происходит?

– Хендрикс рехнулся. Мне пришлось его связать. Это он там вопит на заднем плане.

– Что случилось?

– Погодите минутку, – попросил Олтмэн, поскольку Хендрикс постепенно освобождался.

Он снова снял ботинки и медленно подобрался к бушевавшему напарнику.

– Олтмэн, – услышал он в наушниках голос Маркоффа, – с вами все в порядке? Олтмэн, ответьте.

Получив два сильных удара по затылку, Хендрикс затих.

– Что это за звуки? – спросил Маркофф.

– Это я пытаюсь здесь выжить, – пояснил Олтмэн.

Он распутал ослабевшие узлы и заново накрепко связал неподвижно лежавшего Хендрикса.

– Подробнее расскажу, когда поднимемся на поверхность. – И прибавил: – Да, и было бы неплохо, если бы в отсеке для подлодок дежурило несколько охранников.

Маркофф говорил что-то еще, но Олтмэн уже отключил передатчик и предался размышлениям. Хендрикс вряд ли сумеет освободиться. Главное, не упускать его из виду, и тогда все будет в порядке. Олтмэн посмотрел в обзорный иллюминатор. Клочья бледно-розовой субстанции по-прежнему были там; они висели, зацепившись за заклепки, и медленно колыхались при движении батискафа. Он прекрасно понимал: если Маркофф их заметит, то сразу же передаст находку людям из своего ближайшего окружения и он, Олтмэн, никогда больше о ней не услышит. То же самое относится и к записи, на которой запечатлена необыкновенная рыба.

Он достал из кармана эйчпод, подключил к бортовому компьютеру и скопировал видеозапись. Исходный файл должен оставаться на жестком диске. Олтмэн не сомневался в способностях Маркоффа и его своры обнаружить, что какие-то файлы стерли, но надеялся, у них не хватит умения определить, что информация была скопирована. Он должен самостоятельно поискать ответы.

С розовой субстанцией дело обстояло сложнее, но в голове Олтмэна уже зарождался хитроумный план.

Он проверил показания индикатора, регистрировавшего импульс из центра кратера, и обнаружил, что сигнал снова пропал. Пролистав записи, пришел к выводу, что в скором времени тот должен возобновиться.

Задуманный Олтмэном план был очень рискованным. Узнай Ада, она, несомненно, велела бы ему немедленно позабыть об этих глупостях, предупредила бы, что он сам сует голову в петлю. Именно поэтому он ей ничего не расскажет. Возможно, она и права, но желание Олтмэна докопаться до истины было слишком сильным.

Невдалеке от поверхности аппарат замедлил ход. Олтмэн пытался рассчитать время таким образом, чтобы в тот самый момент, когда батискаф окажется в отсеке на плавучей базе, сигнал достиг наивысшей мощности и Хендрикс пришел в сознание.

Расчеты оправдались: аппарат уже полностью находился в отсеке, когда Хендрикс громко застонал, веки его зашевелились. Олтмэн присел рядом, распутал узлы, державшие вместе конечности, потом освободил ноги, но руки оставил связанными. Одну из импровизированных веревок он размотал, оторвал от нее кусок ткани и сунул себе в карман. Покончив с этим, он помог Хендриксу встать на колени.

Конечно, это было жестоко, но другого выхода Олтмэн не видел.

– Где ваш отец? – громко спросил он.

На мгновение взгляд Хендрикса сделался осмысленным, но тут же глаза разъехались и завращались в разные стороны.

– Хендрикс! – снова позвал Олтмэн. Нужно было спешить. Уровень воды в отсеке понизился так, что стал виден мостик. Уже недолго осталось до того момента, когда воду полностью откачают и в помещении появятся люди Маркоффа. – Где ваш отец?

На этот раз Хендриксу удалось сконцентрировать внимание, и он уставился на Олтмэна:

– Отец. Он только что был здесь.

– Мы оставили его внизу, – подсказал Олтмэн. – Бросили. Вернее, это вы его бросили.

На мгновение Хендрикс замер, а потом неожиданно издал чудовищный вопль отчаяния и с силой боднул Олтмэна в грудь. Боль была адская. Он навалился на Олтмэна сверху и, неся какую-то околесицу, попытался ударить его по лицу.

Хендрикс обнажил зубы в жуткой гримасе и мотал головой – дикий зверь, а не человек! Олтмэн поднял руки и, напрягая мышцы, попытался отпихнуть от себя безумца, но тот был слишком тяжелым, а отчаяние придало ему дополнительных сил. Он давил и давил, и зубы медленно, но неотвратимо приближались к лицу Олтмэна. Тот закричал – теперь он пришел в настоящий ужас – и снова попытался сбросить с себя огромную тушу и откатиться в сторону. Но все было безуспешно.

И когда он уже подумал, что не сможет больше сдерживать разъяренного Хендрикса, люк батискафа с шипением открылся, внутрь залетел охранник и немедленно ухватил безумца за шею. Олтмэн отполз в сторону, встал на ноги, едва уклонился от столкновения с нырнувшим внутрь вторым охранником и поспешил по лестнице к ведущему на волю люку. Наверху возле аппарата стояла группа вооруженных людей в форме, их стволы были направлены на выбиравшегося из люка Олтмэна. Он прошел мимо них, обогнул батискаф, но неожиданно поскользнулся и, вместо того чтобы ступить на мостик, полетел в воду.

У Олтмэна было в запасе всего несколько секунд. Задержав дыхание, он поплыл под водой к смотровому иллюминатору, вытащил из кармана предусмотрительно подготовленный кусок ткани и быстро собрал в него несколько фрагментов розовой субстанции. Сквозь стекло он успел увидеть, как Хендрикс отчаянно борется с двумя противниками; им уже удалось повалить здоровяка на пол. Мокрую тряпицу с драгоценной находкой он скомкал и засунул подальше в карман, а потом уже всплыл на поверхность.

И погрузился в какофонию криков и воплей. К Олтмэну моментально протянулось сразу несколько рук, ему помогли выбраться из воды на мостик. Кто-то уже заворачивал его в полотенце.

– Не убивайте Хендрикса! – услышал Олтмэн собственный крик. – Он сам не соображает, что творит!

В следующий миг его уже вытолкнули из отсека.

 

38

Олтмэну разрешили ненадолго заскочить в каюту и переодеться. Воспользовавшись случаем, он ухитрился незаметно вытащить из кармана сверток и засунуть в бутылку из-под воды. Бутылку он спрятал в ящике шкафа и после этого в сопровождении охранников покинул каюту.

В душевой Олтмэн разделся и забрался под теплые струи. Закончив водные процедуры, он обнаружил, что одежда исчезла. Олтмэн спросил охранников, где она, но ответа не дождался.

Чувствуя на себе безразличные взгляды, он переоделся в чистое и, повинуясь указующему жесту, направился за ними следом.

– Куда мы идем?

– На доклад, – соизволил ответить один из сопровождающих.

Спустя несколько минут они оказались в командном центре. Едва Олтмэн вошел, находившиеся в помещении потянулись к выходу, так что через минуту Олтмэн оказался наедине с Маркоффом.

– Ну что же, – произнес тот, – послушаем. Рассказывайте все с начала и до конца.

Он рассказал почти все. Упомянул про странную рыбу, зная, что Маркофф так или иначе увидит запись. Сообщил о непонятных розовых полосках, но умолчал о том, что собрал несколько фрагментов субстанции. Информировал о проблемах с прекратившими работу механизмами, объяснил, что, похоже, они перестали получать команды с поверхности, хотя могли выйти из строя и по другой причине. Описал, каких успехов удалось добиться в ходе исследований. Маркофф молча его слушал и иногда кивал.

– Что случилось с Хендриксом? – спросил он наконец.

– Как он?

Маркофф пожал плечами:

– Бредит. Все говорит о своем отце. Ему вкололи лошадиную дозу успокоительного.

– Да, он и внизу вел себя так же, – сообщил Олтмэн. – Возомнил, что видит отца за бортом, и захотел его впустить. – Он криво улыбнулся. – Я по вполне понятным причинам был против.

– Я думал, Стивенс признал его годным.

– Так оно и есть, – подтвердил Олтмэн. – Он не вызывал никаких подозрений. Бо́льшую часть времени он вел себя абсолютно нормально. Он был мне другом. Я очень сожалею, что все так произошло.

– Он был неуравновешенным субъектом, – заметил Маркофф.

– Нет, я думаю, здесь кроется нечто большее.

Олтмэн рассказал Маркоффу все, вот только в концовке преподнес дело так, словно Хендрикс самостоятельно избавился от пут.

– Мы провели диахронный анализ сигнала и обнаружили странную вещь: душевное состояние Хендрикса как будто находилось в зависимости от интенсивности импульса. Когда он становился сильнее, у Хендрикса начинались видения, он впадал в буйство. Когда же сигнал ослабевал, он казался абсолютно нормальным – таким, как всегда. Я думаю, этот импульс изменил его.

Маркофф долго разглядывал Олтмэна, а потом сказал:

– Звучит сомнительно.

– Согласен. Но взаимосвязь налицо. Я полагаю, что сигнал каким-то образом воздействует на мозг человека.

– Но почему же с вами ничего не произошло?

– А кто его знает? Возможно, я обладаю иммунитетом против него. А может, он и на меня подействовал, только я этого еще не заметил.

– И что же это такое, как по-вашему? – повторил Маркофф вопрос, который уже задавал, сидя на кухне в квартире Олтмэна несколько недель назад.

– Понятия не имею. Я его еще даже и не видел. Но могу вам сказать одно: я чертовски перепугался там, внизу.

Несколько минут они молчали, погруженные каждый в собственные мысли. Наконец Маркофф поднял голову:

– Вам придется снова идти под воду.

– Сейчас?

– Нет, но скоро. Нам нужно поставить дополнительное оборудование, чтобы вы могли из батискафа связаться с ДУМами.

– Забавно, – протянул Олтмэн.

– Что в этом забавного?

– Именно это я и собирался предложить – чтобы можно было давать команды ДУМам непосредственно на месте.

Маркофф недоуменно уставился на него:

– Так вы и предложили. Собственно, это были едва ли не первые ваши слова. Вы разве не помните? Олтмэн, вы в порядке?

«Да, похоже, мне досталось там сильнее, чем я считал», – подумал Олтмэн.

Он недолго раздумывал над ответом и решил, что лучше всего будет проигнорировать вопрос.

– Да, если рядом со мной нет Хендрикса. Я бы не возражал совершить спуск в одиночку.

– В одиночку не получится, – отрезал Маркофф. – Я хочу, чтобы вы совершили несколько погружений, и каждый раз мы будем подбирать вам нового напарника.

– А откуда мне знать, что они не поведут себя, как Хендрикс? Сейчас мне повезло, но где гарантии, что повезет в следующий раз?

– Вы оказались более ценным работником, чем я предполагал. Умеете управлять батискафом и проводить необходимые измерения. А это означает, что я рассчитываю на вас. Мне нужно, чтобы вы это сделали, Олтмэн.

– А взамен?

– Никаких «взамен», – глядя прямо в глаза Олтмэну, сказал Маркофф. – Вы просто это сделаете.

– Это угроза? – поинтересовался Олтмэн.

– Когда я буду угрожать, вы сразу поймете.

Олтмэн прикрыл глаза. Пусть это была и не угроза, но до нее оставалось совсем немного. Впрочем, он понимал, что на самом деле выбора у него нет.

– Хорошо, – решился Олтмэн. – Но только пусть мне дадут оружие с транквилизирующими зарядами, на всякий случай. И еще – чтобы моих будущих напарников привязывали к креслу.

– Согласен. – Маркофф встал и преувеличенно вежливо пожал Олтмэну руку. – Благодарю за сотрудничество. Я с вами свяжусь.

 

39

Хендрикс очнулся в странном месте, напоминавшем палату медицинского учреждения. Последнее, что он помнил, – как они с Олтмэном совершали погружение на батискафе, а потом голова у него разболелась с такой силой, что он едва мог переносить боль. Все последующее казалось нереальным, будто происходило во сне. Что-то случилось, но вот что? Он помнил, как Олтмэн негромко его увещевал, помнил, как снимал показания приборов. Но еще Хендрикс припоминал, что лежал на полу батискафа. Наверное, он упал. Возможно, они куда-то врезались.

Он чувствовал себя так, словно накануне перебрал. Тело частично онемело, а мозг будто разрезали на мелкие кусочки. Хендрикс заметил, что в предплечье воткнута игла, а от нее убегает трубочка. Может, над ним ставят эксперименты?

Он оглянулся по сторонам и понял, что находится в помещении один.

Хендрикс осторожно сел на кровати, отлепил пластырь, удерживавший иглу, и вырвал ее из руки, вызвав тем самым жгучую боль. Иглу он отпустил, позволил ей свалиться за кровать, и неуклюже потопал к двери.

Она была заперта.

Некоторое время Хендрикс стоял, уставившись на дверную ручку.

Вдруг в коридоре послышались шаги. Хендрикс кинулся обратно в постель, лег и чуть прикрыл глаза.

Отворилась дверь, и на пороге возникла одетая в белый халат женщина, в руках она несла голографический экран. Женщина прошла прямо к кровати. Мысленно Хендрикс представил, как вскакивает и выбегает прочь через дверь в дальнем конце палаты, но тело отказалось повиноваться.

– Привет. Как мы себя сегодня чувствуем?

Хендрикс притворился спящим и ничего не ответил.

– Боже, вы снова вырвали капельницу. – Женщина всплеснула руками. – Так дело не пойдет.

Она наклонилась над кроватью, чтобы достать упавшую иглу, и в этот момент рука Хендрикса сама потянулась и схватила медсестру за запястье. Нет, он по-прежнему находился в своем теле, смотрел своими глазами, но совершал действия против воли. Сейчас не Джейсон Хендрикс контролировал движения руки, а это значило: в его теле вместе с ним, вероятно, находился кто-то еще.

Не успел он об этом подумать, как внезапно почувствовал, будто проваливается глубоко внутрь себя и наблюдает за происходящим как бы со стороны. Хуже всего было ощущение, что он никогда больше не будет контролировать свое тело. Тем не менее он все чувствовал и все видел. Рука, крепко державшая женщину за запястье, с силой потащила ее к кровати, словно та была не человеком, а тряпичной куклой. Открылся рот, и челюсти сомкнулись на шее медсестры. Послышались чмокающие звуки, и струйки крови брызнули на подбородок Хендрикса и дальше – на шею. Посмотрев вниз, он обнаружил, что запястье женщины, которое он сжимал в пятерне, сломано, раздавлено, а сама рука торчит из ключицы под причудливым углом. Она еще пыталась ухватить глоток воздуха, но трахея была перекушена, и изо рта несчастной вырывалось только шипение вкупе с розовой пеной. Ее лицо находилось прямо перед Хендриксом, и он видел, как глаза наполнились смертельным ужасом, но уже в следующее мгновение они закатились, и женщина потеряла сознание.

Спустя несколько секунд после того, как руки Хендрикса еще самостоятельно «поработали» над телом, он уверился, что женщина мертва. Если бы его попросили рассказать, как именно это произошло, он не смог бы ответить; в одном он практически не сомневался: он имел к ее смерти какое-то отношение. Или, если быть более точным, не он, а его тело. Вот жизнь в ней еще теплится – пусть и еле-еле, – а потом вдруг происходит что-то, но неотчетливо, как в тумане. А когда все закончилось, женщина была уже мертва.

Неторопливым шагом он подошел к двери и подергал за ручку. По-прежнему заперто. Но как такое возможно? Ведь сестра же оказалась в комнате!

У нее должен был быть ключ! Шаркая ногами, Хендрикс приблизился к трупу и стал искать карманы, но это оказалось нелегкой задачей. Тело несчастной представляло беспорядочную мешанину из плоти и одежды. Погрузив руки в хлюпающую массу, Хендрикс после долгих поисков нащупал наконец твердый предмет. И это была не кость.

Только он выпрямился, сжимая в руке окровавленный ключ, как понял, что теперь находится в палате не один. В тени возле кровати маячил чей-то силуэт.

– Кто здесь?

– Неужели не узнаешь?

Силуэт приблизился к Хендриксу. Создавалось впечатление, что незнакомец находится в комнате, но в то же время и в другом месте. Внезапно голову Хендрикса пронзила боль. Он пошатнулся, а когда снова смог видеть, понял, кто стоит перед ним.

– Папа.

– Рад тебя видеть, Джейсон. Давай-ка присядь, мне нужно с тобой серьезно поговорить.

– О чем, папа?

Но отца уже не оказалось на прежнем месте. Повернувшись, Хендрикс обнаружил, что тот перебрался на другую кровать.

– Джейсон, мы теряем силы. Не нужно трогать эту вещь внизу. Оставь ее в покое. Слияние не единственное, что имеет значение.

– Слияние? – переспросил Хендрикс и принялся лихорадочно озираться в поисках отца. Тот опять незаметно для глаз куда-то переместился.

– Сынок, они хотят, чтобы все мы превратились в одно целое. – Он печально улыбнулся и покачал головой. – Ты можешь себе представить?

– Папа, кто «они»?

– Мы должны быть очень осторожны, а иначе можем прекратить свое существование.

Папа снова улыбнулся, добро и ласково. Отец часто так улыбался своему Джейсону, когда тот был еще совсем мал, нескольких лет от роду. Он позабыл эту улыбку, но сейчас воспоминания вновь нахлынули на него.

– Расскажи им, Джейсон, – попросил отец. – Расскажи всем.

– Хорошо, папа, – прошептал он, – я расскажу.

Вдруг за спиной раздался шум, однако Хендрикс не хотел отрывать взгляд от папиного лица. Он боялся, что если отвлечется хоть на секунду, то никогда больше его не увидит. Потом послышались крики. Он, сколько мог, старался их не замечать, но кричали слишком уж громко. Хендрикс повернулся и пошел на звуки.

Громкий вопль, вспышка света – и вот он уже лежит на полу и смотрит прямо в потолок.

«Нужно вставать и идти, нужно всем рассказать, – подумал Хендрикс, но обнаружил, что не может даже пошевелиться. – Пожалуй, просто полежу здесь немного».

– Отец, – прошептал он, но никто не ответил.

 

40

– Можно сделать мне копию? – попросил ихтиолог, просмотрев запись.

Олтмэн пожал плечами:

– Да, конечно. Что вы об этом думаете?

– Никогда не видел ничего подобного. И эти странные роговидные отростки… Не исключено, что вы открыли новый вид. Или, может быть, это результат мутации. Я поспрашиваю знакомых, коллег, не сталкивался ли кто с похожим. Но лично я – никогда.

– Значит, существо это необычное?

– Крайне необычное.

– И?.. – спросил Олтмэн.

Он пришел в лабораторию к Скуду и принес с собой бутылку. Скуд осторожно извлек оттуда розовую субстанцию и поместил в пробирку. Взяв маленький кусочек, он приступил к проведению генетического теста.

– Странно, – протянул он. – Это ткань.

– Какая именно ткань?

– Живого существа. Наподобие плоти. Когда-то она была живая. Но у нее очень необычная генетическая структура.

– То есть это кожа, которую с чего-то сорвали?

– Не думаю, – ответил Скуд. – По-моему, оно было живо еще не так давно – по крайней мере, когда вы его нашли – и, может быть, жило до тех пор, пока его не поместили в бутылку.

– Невозможно, – покачал головой Олтмэн. – Когда я это нашел, оно было точь-в-точь такое же, только в виде больших полос. Оно не могло быть живым.

– Могло. Это очень простой организм, хотя я и не знаю, какой конкретно. У него нет ни мозга, ни конечностей, и состоит он буквально из ничего, но в принципе он был жив.

Олтмэн покачал головой.

– Вижу, вы сомневаетесь, – сказал Скуд. – Давайте для убедительности я проведу небольшой эксперимент.

Он перевернул пробирку, из нее выпал кусочек розовой ткани и остался лежать свернувшись на столе. Взяв аккумуляторную батарею с двумя присоединенными проводами, Скуд дотронулся одним проводом до другого, так что между ними проскочила искра, а потом коснулся оголенными концами образца. Кусочек розовой ткани подскочил на месте.

– Вот видите, – гордо заявил Скуд, – оно живое.

– Не надо, – попросила Ада. – Это ужасно.

– Это не ужасно, – возразил Олтмэн. – Просто послушай меня и помоги. – Он поднял кверху палец. – Ты начала все это, помнишь твои встречи с людьми? Я только хочу с тобой поговорить, как ты тогда хотела, чтобы я выслушал. Почти все, с кем я общался на судне, страдают от головной боли. Даже если и не говорят этого вслух, я вижу, как они периодически хватаются за голову. Это ненормально.

– Просто набор фактов. Это не научный подход.

– Я говорил то же самое.

– Может, дело в утечке газа, – предположила Ада, – или что-то не в порядке с вентиляцией.

– Может быть. Но проблема в том, что у большинства головные боли начались задолго до того, как они оказались на судне. А именно – с того момента, когда сигнал был зафиксирован в первый раз.

Олтмэн поднял второй палец:

– Потом бессонница. О ней я тоже спрашивал. У меня у самого она периодически бывает. Шоуолтер страдает ею, и этот немецкий ученый тоже. Я слышал, как два охранника возле командного центра жаловались друг другу, что не могут спать, а потом еще трое говорили об этом в главном куполе. А у тебя нет бессонницы?

– Нет, – покачала головой Ада, – но мне снятся непонятные сны.

– И об этом ходят толки. – Олтмэн поднял еще один палец. – Странные и яркие сны. Я их тоже видел, как и многие другие на судне. А теперь переходим к не столь безобидным случаям. – Он поднял сразу два пальца. – Нападения. – Покачал одним пальцем. – И самоубийства. – Качнул другим. – Да, признаю, это ненаучно. Но мы с тобой разговариваем всего несколько минут, а у меня уже закончились пальцы. Нигде еще мне не приходилось сталкиваться с таким количеством необъяснимых происшествий.

– Я слышала, Уэнбо сошел с ума, – сообщила Ада. – Пытался задушить одного из людей Маркоффа.

– Ага, и я об этом слышал. То же самое произошло с Клербутом и Доусоном. А еще Ламли пырнул ножом Юинга, а потом собственным дерьмом написал на стенах каюты ряд непонятных символов. И одному Богу известно, сколько случаев от нас скрывают.

Ада содрогнулась:

– И бедняга Тростл. Он всегда казался таким уравновешенным.

– Да, самоубийства и суицидальные попытки. Не забывай о Прессе.

– Фрэнк Пресс? Он тоже пытался покончить с собой?

– Не просто пытался, у него это получилось. Думаю, в списке еще по крайней мере три-четыре фамилии. Разве тебе это не кажется ненормальным? Я хочу сказать: на судне всего две, ну три сотни людей, то есть количество самоубийц превышает два процента. Скажи, можно это считать нормальным?

Ада покачала головой.

– Да, звучит ненаучно, – жестикулируя, в очередной раз повторил Олтмэн, – но мне не нравится то, что из этого следует. Поспрашивай сама, проверь: может, я ошибаюсь. Клянусь Богом, хотел бы я, чтобы было так.

Через несколько часов дверь в каюту открылась, и на пороге возник Маркофф. В руке он держал нечто похожее на обычный пистолет, но с более длинным и толстым стволом, к концу которого был привинчен квадратный контейнер.

– Приходилось с таким обращаться? – спросил Маркофф.

Олтмэн качнул головой.

Маркофф открыл контейнер.

– Стрелы вылетают отсюда, – объяснил он. – Магазин автоматически открывается и закрывается. В цевье также находятся баллоны с углекислым газом, но о них даже не вспоминайте, мы сами их заменим. Оттягиваете назад затвор, который находится сбоку, – он показал где, – и ставите на предохранитель. Вот так. Снимается он очень просто. Пистолет стреляет при взведенном затворе. И цельтесь в открытые участки тела.

– Через одежду стрелы не проходят?

– Я этого не говорил. Они проникают через одежду, но в этом случае больше вероятность, что вы не достигнете результата. Так что цельтесь в открытые участки. А если вы не бог весть какой стрелок, постарайтесь приставить пушку к груди, прежде чем нажать на спуск.

С этими словами он протянул пистолет Олтмэну, и тот неумело взял его в руки.

– В стрелах содержится мощное успокоительное. Эффект достигается через несколько секунд. Оно вызывает сильную боль при попадании в кровь, но, возможно, этого будет недостаточно, чтобы утихомирить маньяка. Вы уверены, что не хотите взять настоящую пушку?

Олтмэн помотал головой.

– Погружение через пятнадцать минут, – сказал на прощание Маркофф.

Олтмэн быстро отыскал Аду и сообщил о состоявшемся разговоре.

– Я не хочу, чтобы ты спускался туда.

– Со мной все будет в порядке. – Он поцеловал девушку и прибавил: – Кроме того, у меня нет выбора.

– Но после того, что произошло с Хендриксом…

– Я же справился, разве нет? И мы с тобой живы-здоровы.

Ада прикрыла рот рукой:

– Ты не слышал?

– Не слышал чего?

– Хендрикс мертв. Он убил медсестру, разорвал ее на куски. Пришлось его пристрелить.

Ошеломленный известием, Олтмэн рухнул на кровать. Он боялся сказать хоть слово. В этой смерти была его вина – даже больше, чем в случае с Морсби. Возможно, если бы он направил батискаф к поверхности сразу, когда Хендрикс попросил об этом, ничего бы не произошло. Сколько еще смертей окажется на совести Олтмэна до того, как все закончится?

Ада лежала рядом и ласково гладила его по лбу.

– Прости, – сказал она. – Мне очень жаль. – Помолчала и добавила: – Майкл, не ходи туда.

Но Олтмэн покачал головой:

– Должен. Я тебе уже сказал: у меня нет выбора.

Отстранившись от Ады, он слез с кровати и тяжелой походкой направился вниз, в отсек, где ждал батискаф.